Даже если удавалось найти экипаж, карета могла оказаться медленной.

Микал не хотел оставлять ее одну, хоть она была бы в безопасности в карете, пока он следил с крыш, она не получила даже пары мгновений одиночества, чтобы собраться с мыслями.

Глупо: Щит не был обществом, древнее братство учили быть скрытными. Но… это был Микал.

Его ладонь была на ее запястье, как якорь. Но она не использовала магию. Может, дело было в странной дрожи в ее ногах, исцеляющая магия проникла глубоко в мышцы, и его взгляд был встревоженным и рассеянным одновременно.

Она высвободила запястье, отодвинула в трясущейся карете разрезанный черный бархат и осмотрела красные следы на его торсе. Не следы когтей, но существо было быстрым, раз оставило столько ударов одним ножом. Острый нож и сильные удары.

Она задумалась на миг. Эмма ждала, но идея не формировалась полностью, а ушла в тени.

— Как интересно, — пробормотала она и устроилась ровно на сидении.

«Думаю, я не смогу теперь по-прежнему смотреть на кучеров».

Карету трясло, мужчина кричал на лошадей, сжимая поводья. Все затуманилось на миг перед глазами Эммы, она резко выдохнула, прогоняя слабость.

Она потеряла кровь, как и Микал. Щита было сложно убить, но если бы кучер успел распороть его, а не просто порезать, его имя попало бы в список ее поражений.

Она считала, что угроза будет больше. Или существо — хоть она придала ему плотность, она не была уверена, что это было — не посудило ее достаточно опасной, чтобы напасть серьезно.

Но она точно была против Главного.

Она, конечно, знала, какие Главные живут в Лондинии, но они такими не были. Насколько она знала.

Не все Главные на острове были ей известны. Но работа была местной. Волшебник не рискнул бы проводить такую Работу не в своей стране.

Даже если иностранный волшебник хотел такое попробовать, ему пришлось бы найти место, окруженное зачарованными камнями, и Великая Работа, если не разобьет те камни и не наделает шуму, будет прикована к границам. Нет, иностранец так не сделал бы. Если не был безумен. Она не могла упускать эту возможность. Но даже безумные Главные не стали бы творить такую Работу на чужой земле, принимая двойной риск побочных эффектов и поражения. Нелогичность такой Великой Работы можно было убрать и избежать границ камней, но был шанс того, что поток вернется, заполнит того, кто послал его, до краев и исказит. Щит мог выдержать немного избытка, но риск все равно пугал любого Главного.

Она так погрузилась в размышления, что чуть не упустила того, как Микал сжал ее запястье. Под кожей пробежало раздражение, и она обуздала его.

— Я в порядке.

— Я не сомневаюсь, — он был ужасно спокойным. — Я просто проверяю.

— Я не пропаду в любой миг.

— Это утешает, — он склонил темную голову, сияние глаз успокаивало в тесной карете. — Там неспокойно.

«И не только там».

— Где именно?

— Позади и впереди нас, — он кивнул на перед кареты, но смотрел на окно, и это мало ей говорило. Карета ехала медленно. Эмма хотела выйти — она могла хоть размяться, а не трястись всю ночь — но экипаж замедлился, и она поняла, что они прибыли.

Напряжение Микала предупредило ее, она ощущала беспокойство. Тихо гудел приближающийся Прилив, несколько ее ощущений трепетали, тянули за уже дрожащие эфирные струны.

Улица Уайтхелл была оживленнее, чем должна, и Эмма вздохнула, расправляя плечи. Она не могла надеяться, что Аберлейн и Клэр будут рядом, в кабинете, может, Клэр даже вернулся в Мэйефейр, хоть он думал, что она будет рада тому, что он ушел. Конечно, Аберлейн должен быть дома в это время, но скорее всего он искал беды в Уайтчепле.

Может, Аберлейн даже попал в мятеж, что она оставила позади. Это было приемлемо, но она вздохнула, думая, кого комиссар Варинг отправит к ней вместо него. И если Аберлейн был в Уайтчепле, но и Клэр мог попасть в толпу.

«Он в безопасности. Внимательнее, Эмма».

Хлыст кучера щелкнул, он направлял свою карету прочь, и она пришла в себя. Приближался Прилив, она получит свежие силы для дела. И пока…

— При-и-и-има, — медленный выдох звучал как шипение.

Микал с ножом у предплечья был между ней и переулком. Эмма тряхнула пальцами, каскад искр угас, и она поняла, что угроза осталась.

Ее глаза, привыкшие к темноте, различили тонкий силуэт в лохмотьях. Голова казалась большой для шеи, волосы были редкими. Оно прислонялось к стене переулка, глаза сияли зеленым.

Глаза, как жижа, полные разума. Босые ноги, избитый. Голодающий пришел из Чейплиса, он слабо кашлянул и протянул:

— При-и-има.

— Я слушаю, — Эмма осторожно опустила ладонь в перчатке на плечо Микала, отодвигая его. Он не сопротивлялся, хоть был напряжен и близок к этому.

Его нервы были на грани.

— Оно питаетс-с-с-ся пло-о-отью, — голодающий выпрямился. Было невозможно понять, мужчина это или женщина, и было ли оно живым. — Новое, под с-с-солнцем.

Вопросы только сбили бы его с толку. И она ждала, и оно продолжило:

— Где сгорел нищий, где кружитс-с-ся диск, ты найдешь путь к делу, — на миг лицо стало шире, рот напоминал V. Острые белые зубы вспыхнули, Тонкая Мэг говорила через одного из своих рабов. — Если найдешь его, он убьет тебя.

Интересно. Микал почти дрожал, готовясь выпустить жестокость. Она держала его за плечо, впившись пальцами. Эмма кивнула.

— Я слышу, — кратко и без эмоций.

— Но не слушаешься. Видишь, но не то. Найди диск, воробуш-ш-шек, — булькающий смех, и тело обмякло, содрогаясь. Глаза пропали, жижа выбралась из трупа, поглотила его. Тут, вне Уайтчепла, Короста долго не протянет.

Или удержится, если Тонкая Мэг уже так далеко забралась.

«Это проблема не этого дня», — она разжала пальцы и похлопала по плечу Микала, кости голодающего трещали, поднимался гадкий пар. Плоть расплавлялась, ткань цеплялась за жижу. Вскоре почти ничего не осталось.

Эмма заставляла себя смотреть. Она не отводила взгляда, пока не остался лишь участок Коросты, от которого поднимался черный пар. В нем были комки — куски гнилых зубов голодающего, что долго растворялись.

— Очень интересно, — сказала она. — Что скажешь, Щит?

— Загадка? — он пожал плечами. — Скрытая в угрозе?

— И завернутая в жижу, — холодный палец страха коснулся ее шеи, и она отогнала это. — Идем, посмотрим, из-за чего кипит Ярд.

«Погоди», — холодный палец задел ее шею снова, и Эмма повернулась, эфирная сила собралась в плотный кулак. Она не ударила, дорога была пустой. Желтый туман Лондиния был пустым холстом, фонари трепетали, приближался рассвет.

Микал отошел, давая себе место для атаки, и холодный смех пронесся над дорогой.

— Эмма, Эмма, — голос был смутно знакомым, простая магия скрывала его местоположение. — Ты — чудо.

Она открыла рот, но Прилив поднялся из Темзы, наполнил улицы Лондиния. Он обрушился на нее, жаля, и она подавила внезапную беспомощность, надеясь, что другой Главный не оправится от потока раньше нее.

И что Щиты другого Главного не нападут на Микала.

Она всплыла, эфирная сила наполняла ее, отгоняла усталость. Мир кружился под ней, пальцы Микала до боли сжимали ее руку, он удерживал ее на ногах. Она резко выдохнула, расставила ноги и произнесла Слово.

— Д-ск-зт!

Рябь эфирной силы разошлась от нее кольцами. Они разбились, ее внимание скользило, как взгляд по странице в поисках неправильной буквы. Или по платью в поисках неправильного стежка…

«Вот ты где», — ее сердце колотилось под ребрами, а потом сжалось. Волшебная сила стала тисками, но он ускользнул. Движение коня на доске, но она отогнала эту мысль. Финт был умным, но ее инстинкты были отточены годами охоты на службе у Виктрис. Стук и звон — с его Щитами сразится Микал, она управляла собой.

— Не так быстро, — раздался шепот. — Это просто визит.

Она обрела дар речи.

— Не фамильярничайте, сэр.

— Как жестоко.

Больше грохота, и тон Микала прозвучал властно:

— Подойдите и умрете.

— Не нужно, — голос снова сменил направление. — Я хочу поговорить с твоей госпожой. Услышь меня, Прима. Поднимается новый дух.

Она запомнила слова и отложила. Горячая вода лилась из-под ее ресниц, рассвет жалил ее нежные глаза. Чем больше силы она тратила, тем больнее было глазам. Не важно.

— Видимо, это вы распарываете проституток в Уайтчепле?

— Так нужно.

— Вы безумны? — ее голос стал выше, словно она отвлеклась на его спокойствие. Она была так близко, еще пара мгновений, и она найдет его. Он должен быть близко, может, даже видел ее.

Она уловит источник магии, искажающей его голос, и ударит.

— Не безумен. Это амбиции. Помоги, Эмма.

«Он знает меня, этот скрытый Главный».

— Вы спешите, сэр.

— Тебе нравится кланяться этой волшебной шлюхе? Тебе нравится пресмыкаться, несмотря на твою силу и гордость? Я знаю, что движет тобой, Прима, и предлагаю союз. И больше.

Она вспомнила букет на узкой кровати мага, пятно крови на полу, этот трюк изменял голос в грязном дворе Уайтчепла.

Это мог быть тот же Главный, что загадочно помогал ей во время Красной чумы, и она думала, что он был на службе у Виктрис.

А теперь сомневалась.

Он знал, что ослаблял Британнию? Это было его целью?

«Новый дух поднимается».

— Думаете, — начала она, осторожно подбирая слова, — этот новый дух лучше старого?

— Лучше? — смех был жутким, снова треск. Что он делал? — Может, нет. Но он долго был слабым. И благодарным.

Одно дело самой о таком думать, другое — слышать от коллеги. Она резко расслабилась.

— Вы мало знаете о правлении, сэр, если ждете благодарности от тех, кто выше.

— А вы знаете слишком много, чтобы делать вас врагом.

Снова треск. Микал с силой выдохнул. Что происходило? Она не открывала глаза, искала в лабиринте ряби, приближаясь к искусно скрытому беспокойству, где был ее противник.

— Подумай, Эмма. Ты хочешь служить, или чтобы тебе служили?

«Я сама разберусь, спасибо, — но она не ответила, ее внимание переключилось на изъян, брешь в ряби, и она прыгнула, не двигаясь, бросилась к звенящему эфиру. Она была быстрой, но он — быстрее, нити порвались, он отбросил камуфляж. Больше треска, и она оказалась на коленях от силы собственного удара, отраженного в нее. — О, как подло», — голова звенела, и она тряхнула ею, прочищая. Ее юбки вжались во что-то острое и мелкое.

— Прима? — Микал хотел погнаться.

— Нет, — она не могла найти дыхание для большего.

«Если он выложил планы, он в засаде, и я не проиграю этой глупости», — она теребила вуаль пальцами, что казались опухшими. Быстро моргая, она оказалась на коленях перед грудой… битой черепицы?

Да, черепица, старая красная глина была на конюшне напротив, оттуда звенели в тревоги механические лошади.

Они не любили этого Главного и его работы.

Микал легко присел рядом, его ладони были в мелких порезах, капли крови катились по розовой пыли на коже.

— Неплохо, — он отклонил голову, разглядывая ее лицо за вуалью. — Думаю, простая локометрия, активирована издалека, — он указал на другую крышу, пожав плечами. — Грубо. Но эффективно.

Будь у нее другой Щит, она смогла бы послать его за безумным Главным, пока другой защищал бы ее от падающей черепицы. Но не было времени на укоры совести. Глаза жгло, платье было в пыли, юбки порвались, на них засохла кровь. Микал тоже пугал, был в жиже и прочих жидкостях. Его пальто было изорвано, мускулистый живот с красными полосами, потревоженными за последние пару минут, вызвали боль, которую она не хотела обдумывать.

— Твои руки, — выдавила она. Ее горло было сухим. Она тихо кашлянула, вернула свой привычный тон. — И… о, гори все пламенем. Это все меняет.

— Они уже заживают, — он поднял руки, плоть стягивалась с сиянием не от эфира, а от особой магии Щитов, и ей стало не по себе. — Видите? — нежно, словно она была ученицей и не знала Щита.

— Да. Помоги встать, — она была рада вуали, а еще рада его силе, когда он поднял ее. Ее ноги были не такими сильными, как ей хотелось, и левое бедро еще дрожало. Она выругалась, но тихо, и была благодарна тому, что Микал привык к ее выражениям. Она закончила парой крепких слов о черепице, а потом вдохнула, качая головой, ощущая в себе трепет. Она потратила много силы, которую ей дал Прилив.

Радовало лишь то, что и противник потратился.

Микал замер, проверяя, что буря прошла, посмотрел на дорогу. Копыта стучали, голоса проносились в сереющем тумане.

— Что дальше?

— Мы найдем Клэра, — мрачно сказала она. — И Аберлейна, — она убрала пряди под вуаль и сморгнула горячую соленую воду.

— Звучит слишком просто.

«Точно».

— Это лишь первый шаг, Микал.

— А потом?

— Потом, — продолжила она, осторожно делая шаг, ее сапог хрустел по обломкам, — мы вернемся домой и приведем себя в порядок. Мне нужно отследить всеми способами этого безумного Главного и остановить. Признаюсь, Щит, я ужасно раздражена, — она сделала шаг, уперлась в его руку, но обнаружила, что может идти. — Я в ярости.

— Небеса, спасите нас, — пробормотал он, и она не стала срываться на него.

Безумный Главный разозлил ее. Она покажет ему, что он ошибся, бросив ей вызов.