На протяжении последней трети Мериканской эры Каракас представлял собой очаг сопротивления, упорно сохраняя самостоятельность, пока возвышались «Евангелисты Гилеада» и разворачивался скандал с банком Ватикана. Когда Республика находилась на вершине могущества, именно Каракас и старая Венесуэла были центрами поддержки и снабжения отчаянной партизанской войны, которую вели против Республики судромериканские шаманы, и не только они. Псионы, после Пробуждения ставшие реальной силой, присоединились к борьбе против фанатиков Гилеада, считавших нас недочеловеками, заслуживающими лишь истребления. Как, впрочем, и всех остальных, дерзнувших встать на их пути.

В наши дни практически во всех языках слово «Гилеад» стало ругательным, да и слово «Республика» не больно-то от него отстает. Если очень долго воевать против всего мира, мир неизбежно начнет ответную войну - этот урок «Евангелисты» так и не усвоили, пока не захлебнулись в собственной крови в результате Семидесятидневной войны. Впрочем, фундаменталисты всех мастей не слишком блестящие мыслители. Фанатизм ослепляет.

Каракас построен из пластика и преобразованного бетона, по большей части песочного цвета. Его энергия имеет привкус кокосового масла, горячей острой пищи и пота с подспудной нефтяной ноткой.

Крушение нефтяной энергетики стало тяжелым ударом для этого региона, однако война предоставила городу уникальный шанс стать важнейшим торговым центром. Страна ухватилась за эту возможность обеими руками - точнее, не страна, а анархо-синдикалистские сообщества, приобретшие здесь огромное влияние. Территория Венесуэлы по сей день управляется этими общинами, в отношениях с Гегемонией выступая в статусе, близком к статусу свободной зоны.

Старая пословица гласит: «За неделю в Каракасе можно десять раз разбогатеть и пятнадцать раз разориться». Здесь покупается, продается и перепродается все, что угодно. По товарообороту Каракас уступает лишь Шанхаю.

При такой деловой активности один лишний самолет - даже наша громадная грузовая посудина - совершенно не привлекал к себе внимания.

Мы приземлились в глубоком транспортном отстойнике, заглушив энергоустановку, и могли рассчитывать на анонимность. Во всяком случае, до тех пор, пока кто-нибудь не возьмется проверять регистрационные документы. Интересно, сколько народу ищет меня сейчас? А Ева?

Послышался тихий стук в дверь. Я отвернулась от иллюминатора, куда тупо таращилась на светящиеся полоски реагента и двойные синаптические реле, впитывая знакомые ощущения города - фоновые шумы множества сознаний, теснящихся на пространстве в несколько квадратных миль. К счастью, позаимствованная у Джафримеля энергия не подпускала этот воющий хаос к моему сознанию. Без его поддержки мои потрепанные защиты, несмотря на непрерывный процесс регенерации, не выдержали бы этого напора, не говоря уж о прямой атаке, псионической или магической.

Одна я была бы абсолютно уязвима. Чудом было уже то, что мои мозги не расплавились и я не превратилась в идиотку.

«Не знаю только, радоваться этому чуду или огорчаться».

На пороге появился сосредоточенный Ванн. Белки его глаз резко выделялись на фоне загорелой кожи. Бросив на меня быстрый взгляд, он пробормотал:

- Джаф хочет тебя видеть.

Последовавшая пауза позволила мне отметить тот факт, что агенты не обращаются к Джафримелю «господин», а используют уменьшительную версию его имени. Как я, когда только что с ним познакомилась.

- Если, конечно, ты не против.

Какая изумительная учтивость!

«Интересно, что за волнующее приключение он задумал на этот раз. Еще одна приманка?»

Я повела плечами, приноравливаясь к портупеям, одарила Ванна самой ослепительной из моих ядовитых улыбок и выдала:

- Это действительно необходимо?

Агент Хеллесвранта и глазом не моргнул, просто шагнул из дверного проема в глубь каюты и ответил:

- Для него - да. А значит, и для нас.

Повисла еще одна пауза. Видимо, я должна была задуматься о том, что все это значит.

- Хеллесврант служит Князю, но мы - я, Маккинли и некоторые другие - наняты Джафом. Мы его личное тайное подразделение внутри организации, и если с ним что-то случится, мы останемся без всякой защиты. Что удерживает демона от желания выпустить человеку кишки? Только страх перед другим демоном, под чьим покровительством этот человек находится. Поэтому мы заинтересованы в твоей безопасности. Ради нашего же блага.

«Ну, в кои-то веки приятная новость».

- Рада это слышать.

- А как же иначе? - Тонкие губы Ванна скривились в невеселой ухмылке. - Если бы не это обстоятельство, на земле не нашлось бы места, где ты смогла бы укрыться.

Я смотрела мимо него - в дверной проем, за которым виднелась главная каюта со странным в этом ракурсе изгибом корпуса.

- Знаешь, это чертовски похоже на угрозу.

Мой хриплый шепоток, голос некроманта с оттенком демонической вкрадчивости, стал холодным, а таившийся на задворках сознания огонь гнева разгорелся ярче.

Убить его было бы нетрудно, даже если он вооружен до своих ослепительно-белых зубов. Он чуть подался вперед, незаметно приняв очень удачную боевую стойку, позволяющую в случае атаки с моей стороны быстро уклониться в сторону.

И я его понимала.

- Это не угроза. Это правда.

Он отступил к двери и вышел, держа меня в поле зрения, но не глядя в глаза. Так выходят из клетки с опасным хищником, вроде бы прирученным, но непредсказуемым. Его мягкие туфли ступали по решетчатому полу, не производя шума. Не было слышно даже его дыхания.

«Убирайся. Уходи отсюда».

Я перевела взгляд на его мокасины - смотрела, как переступают его обутые в мягкую кожу ноги.

Он исчез. На мгновение мои глаза затуманились от ярости, но я несколько раз глубоко вздохнула, и гнев отступил, свернулся в клубок и сжался в точку.

- Мне это не нравится, - угрюмо пробурчал Лукас, оглянувшись на меня через плечо. - Оставить его здесь - все равно что освободить Синеглазку.

- Это неважно.

Джафримель расхаживал взад-вперед, сцепив руки за спиной, и его черный плащ колыхался в такт движениям. Отовсюду тянуло жаром, типичной судромериканской влажной жарой, пропахшей рисом, жареным мясом со специями и вездесущим кокосовым маслом. После пронизывающей стужи Джомолунгмы это радовало. Может, и не идеальная погода, зато по-настоящему благословенно-человеческая.

Ванн и Маккинли держались по сторонам от меня: Маккинли справа и позади, Ванн совсем рядом, почти вплотную слева. В окружении этих ребят, Джафримеля и Лукаса я чувствовала себя главарем мафиозной семьи в плотном кольце телохранителей.

Я оглянулась, бросила быстрый взгляд на наш самолет. Леандра заперли в кабине, откуда только что вышла я. Ева сидела в трюме, замкнутая в серебряный круг.

Джафримель нажал кнопку грузового лифта.

- Если некромант освободит ее, куда она отправится? Люциферу не так уж важно, кто из жертв угодит в его сети. На сей раз снисхождения не будет. Я ее единственный шанс, а моя хедайра - единственная надежда на милосердие. Думаю, андрогин пока останется с нами.

Я рассматривала металлическую клеть. Не более чем в тридцати шагах от нас, за изгибом платформы, находился подъемник. Из глубин колодца тянуло горячим воздухом, насыщенным запахом реагента и антиграва.

«Хвала богам, мы не воспользовались пассажирским лифтом. Я бы этого не вынесла».

От одной мысли о тесном замкнутом пространстве по спине у меня пробежали колючие мурашки. Клаустрофобия проявлялась сильнее обычного, наверное, из-за стресса.

Задумавшись об этом, я пропустила разговор моих спутников мимо ушей. Опомнилась, лишь когда остановился грузовой лифт.

«Эй, Дэнни, будь внимательней. Не отвлекайся».

Признаться, в последнее время я постоянно отвлекалась. С самого начала охоты за убийцей Гейб и Эдди. Размышляла о происходящем, задумывалась о прошлом, строила предположения о будущем. Это действовал механизм психологической адаптации, и он затягивал.

Грузовой лифт представлял собой пластиковую клеть на платформе - никаких глухих стен и дверей, перекрывающих обзор и доступ воздуха. Меня это радовало, хотя агенты жались друг к другу вплотную, а Лукас посматривал на меня с любопытством.

Из лифта мы вывалились прямо на дышащую жарой многоцветную улицу Каракаса. Стены бетонных домов песчаного цвета были расписаны ярчайшими красками, сверкавшими в лучах солнца так, что кружилась голова и захватывало дух. По улице текла такая же пестрая толпа, а поскольку мы находились в непосредственной близости от причального колодца, слух заполняло завывание двигателей - самолеты поднимались в воздух каждые несколько секунд. Под наблюдением систем безопасности автопилот выбирал для каждой машины свой маршрут в сложном сплетении транспортных потоков. Другие аппараты заходили на посадку, их покрытые реагентом днища погружались в зев колодца.

Джафримель поднял глаза, оценивая обстановку. Мне вдруг показалось, что он выглядит здесь неуместно: высокий мужчина с золотистой кожей в долгополом черном плаще под палящими лучами солнца. Мир качнулся, свет резанул по глазам так, что я заморгала. Возникло ощущение, что энергетические щиты Джафримеля давят на мои собственные, вжимая их в кожу.

Наконец Джаф опустил голову и протянул назад руку. Я шагнула к нему, не раздумывая, и наши пальцы сплелись.

- Идем со мной, - сказал он, словно никого больше рядом не было, и я почувствовала, как всегда рядом с ним, нечеловеческое тепло его кожи.

Перед ним отступал даже мой гнев.

- Куда мы идем? - спросила я.

- К маги. Это недалеко.