Над Туитом утренний ветерок разогнал дым пожарищ, и ничто теперь не напоминало о ночном штурме. Тихо всходило солнце. Начинался еще один ясный день. Городские ворота медленно распахнулись, выпуская воинов, которые Они шли по полю будущей битвы к месту построения.

Войска Кулла строились в три эшелона.

В первом — перед валузийским фронтом — замерли десять тысяч вальгарских всадников во главе с Эрадаи. На правом фланге выстроилилсь конники Камелии и Валузии с Энкеши и Кандием во главе, их объединенный отряд насчитывал тринадцать тысяч клинков.

Во втором эшелоне на левом фланге — семитысячный отряд наемников во главе с Тезиарием. Ему придется действовать в заболоченном месте у реки, непроходимом для конницы.

В центре встала валузийская пехота. Двадцать тысяч воинов возглавил Келкор.

Правый фланг заняли пять тысяч таваронцев во главе Затулом. Их противник — кхешийцы, засевшие на холме.

Перед фронтом рассредоточились три тысячи грондарских лучников. Манорг встал в центре перед валузийской фалангой. Лучникам выдали по два дополнительных колчана.

В третьем эшелоне в резерве построились десять тысяч камелийцев во главе с Тальмешем.

Когда из Туита вышел последний воинов, воины Сатха уже приготовились к битве. Жрецы провели перед армией жертвоприношение и объявили: боги благосклонно приняли подношение и обещали даровать победу.

Кхешийцы заняли подготовленную с ночи сильную позицию. Их правый фланг прикрывала река с топкими болотистыми берегами, на левом располагался высокий холм.

Всю ночь рабы и наемники устанавливали перед кхешийским фронтом рогатки и рыли волчьи ямы. Сенахт, посоветовавшись с Халегом и другими военачальниками, расставил войска в два эшелона.

В первом на правом фланге построился отряд легковооруженных чернокожих наемников, который возглавил Ча — вождь племени. Год назад он со своими соплеменниками осаждал Кхешию, чудом избежал плена, а сегодня стоял под кхешийскими знаменами во главе хорошо обученного семитысячного отряда.

В центре встала тридцатитысячная фаланга кхешийской армии, которая должна было принять всю силу удара валузийцев. Халег находился в первом ряду, как простой воин.

Холм занял пятитысячный отряд гвардейцев под командованием Измала.

Вся конница сосредоточилась перед холмом на левом фланге. У Сенахта было всего десять тысяч всадников.

Подавляющие преимущество валузийцев в коннице решили хоть как-то возместить, создав препятствия для лошадей. Именно для этого и понадобились ямы-ловушки и рогатки. Впереди рассыпались четыре тысячи легковооруженных пращников и лучников.

За правый фланг Халег не беспокоился: там было слишком топко для лошадей.

Во втором эшелоне построились четыре тысячи гвардейцев. Сенахт разделил их на два отряда поровну и поставил на стыках флангов и центра.

После ночного перехода армии по кораблям суда расцепили и отвели вверх по течению.

Правитель Кхешии, сидя на вороном коне, с вершины холма осмотрел позицию и остался доволен.

Конечно, поле возле Туита было лучше подготовлено и, не допусти жрецы досадной ошибки, сейчас на фланге у кхешийской армии была бы сильная крепость.

Сенахт понимал, что от полного разгрома его армию спасла только наступившая ночь. Скопление войск на переправе представляло собой прекрасную мишень, и, ударь тогда валузийцы, они бы могли уничтожить половину кхешийского войска, а другую запереть на противоположном берегу без обоза и припасов.

Хорошо, что в руки Кулла попала только часть обоза, которая по непонятной причине задержалась в городе.

Когда варвар взял Туит, Халег отправил обоз ставить новый лагерь за холмом, а сам принялся организовывать оборону. Ему удалось собрать стройную фалангу, которая могла отразить удар валузийцев.

Неизвестно, что удержало валузийцев от атаки: темнота или эта фаланга. Халег, конечно, слишком суров и своенравен, но, надо признаться, дело свое знает.

Из раздумий Сенахта вывели звуки труб, возвестившие начало битвы. Уже были принесены все жертвы, уже сказаны все речи, теперь пора заговорить стали. Первые отряды вальгарской конницы с гиканьем понеслись вперед.

По приказу Эрадаи вперед ускакала первая сотня, чтобы произвести разведку. Остальная конница рысью отправилась следом. Одновременно с ними выступили воины Кандия и Энкеши, которые помчались на кхешийскую конницу, ожидавшую на левом фланге.

Сотня валузийцев далеко оторвалась от основных сил, наткнулась на рогатки и немного замедлила бег. Несколько лошадей упали, переломав ноги. Воины развернулись и поскакали по фронту, определяя, где установлены рогатки.

Волчьи ямы они увидели издалека, так как кхешийцы копали их впопыхах и не успели как следует спрятать, а вот несколько участков, где рогатки были поставлены очень редко, обнаружили не сразу и, посшибав их, устремились вперед. За ними последовали главные силы.

Их встретила кхешийская фаланга, ощетинившаяся сотнями копий. Первыми вступили в бой лучники и пращники, они стали обстреливать приближавшуюся конницу, а когда валузийцы оказались в опасной близости, отступили.

Всадники сшиблись с первым рядом кхешийцев, и тот подался назад.

Лошади не могли ни таранить сомкнутый строй людей, ни перепрыгнуть его. Они останавливались помимо своей воли, вставали на дыбы и пытались свернуть в сторону. Опытный наездник разгонял животное так, что оно не могло вовремя остановиться, а те лошади, что скакали сзади, еще и подталкивали его. При этом всадник старался достать длинным копьем или мечом вражеских воинов, а из задних рядов атакующих через головы товарищей бросали дротики.

Если после этого противник не обращался в бегство, то бой принимал затяжной характер, а пехота становилась главной.

Валузийская конница растеклась по фронту. Одна из лошадей встала на дыбы, ей в брюхо воткнулось копье, и она с громким ржанием повалилась на бок. Наездник, за мгновение до этого проткнувший врага копьем, не смог подняться, и его добили мечем.

Эрадаи видел это отчетливо, когда его скакуна вынесло на строй кхешийцев. Он выхватил меч, первым ударом перерубая древко копья, нацеленное ему в сердце, а затем, замахнувшись, разнес чей-то щит и шлем, разрубая череп. Он успел нанести несколько ударов, прежде чем в его плечо воткнулась стрела и он выронил меч. Его тут же закрыли щитами телохранители.

Здоровой рукой Эрадаи повернул лошадь, его место сразу занял другой воин. Телохранители расчистили дорогу и вывели командира из толчеи.

— Трубача ко мне! — приказал Эрадаи. — Труби «отход».

Над полем раздался сигнал. Наездники, развернув лошадей, галопом поскакали назад. За ними бросились кхешийцы, но их остановил Халег:

— Назад! В строй! Назад!

Этот крик охладил самые буйные головы: ту-лийца боялись в армии, зная его необузданный нрав.

Первый штурм кхешийцы отбили. Эрадаи передал командование и приказал идти на помощь Кандию.

Кхешийцы оказались умнее и не поддались на уловку зальгарцев. Конница снова пошла бы в атаку, если бы противник, ломая ряды, бросился вдогонку. Тогда для кхешийцев все было бы кончено.

Как только зальгарская конница развернулась и поскакала на левый фланг, Кулл приказал выступать пехоте.

Барабаны задавали темп. Валузийцы и наемники, как один человек, двинулись вперед. Солнце играло в тысячах доспехов, начищенных до блеска. Перед фалангой на прекрасном скакуне выступал Келкор. Когда воины подошли к кхешийцам на полет стрелы, он освободил место грондарцам Манорга.

Из-за спин кхешийцев тут же выскочили легковооруженные лучники и пращники. Началась перестрелка.

Валуэийцы стреляли лучше, но кхешийцев было намного больше, и воины Сатха понесли мало потерь. Однако воины Кулла не отступали, и, лишь когда до противника оставалось примерно сорок шагов, Манорг отдал приказ отходить.

Команда понеслась по цепочке, грондарцы отошли назад. Кхешийцы, подхватив раненых, спрягались за щитами.

Барабанщики по приказу Келкора начали выбивать дробь, последние сто локтей валуэийцы пробежали. Из-за спин первых рядов в противника полетели дротики.

Армии сошлись. Сотни щитов приняли на себя удары сотен щитов, затрещали ломающиеся копья, послышались вопли раненных и воинствующие кличи.

— Кулл! Кулл! — извергали тысячи глоток.

— Сатх! Сатх! — отвечали кхешийцы.

Под напором валузийцев противник подался назад, но лишь немного, не разрывая строя. Халег довольно улыбнулся: не зря он потратил два года, обучая войско.

В щит тулийцу ударило копье, и мощный удар отбросил его на щит стоявшего сзади воина, не причинив, однако, никому вреда. Халег расхохотался и ринулся в бой. После первого же выпада копье тулийца переломилось, и теперь он бился коротким кхешийским мечом, сея смерть и упиваясь предсмертными хрипами врагов. Кхешийцы, взирая на него, как на неуязвимого бога войны, все теснее смыкали ряды, не давая противнику продвинуться ни на шаг.

Валузийская фаланга подалась немного назад, увлекая за собой неприятеля. Халег не устоял на ногах, упал, но успел подняться. От вражеского меча его спас мертвый воин, который, рухнув на тулийца, закрыл его.

Не прошло и пяти ударов сердца, как армии сшиблись во второй раз. Валузийцы рубили с плеча: в сутолоке боя их мечами невозможно было колоть. Кхешийцы, всегда предпочитавшие короткие клинки, находились в более выгодном положении.

Сражались только первые ряды, а те, кто был в задних, оттаскивали раненых и занимали их места. Так что битва, скорее, напоминала отдельные поединки, у которых не могло быть конца: павшего тут же сменял другой воин.

Халег отбросил тяжелый щит и достал из-за спины обоюдоострую секиру. Через миг первый валузиец упал с раскроенным черепом. Вторым ударом тулиец разнес щит следующего противника и сразу почувствовал, как, прорубив панцирь, неприятельский клинок вспорол плоть. Халег мгновенно вышел из боя, осмотрел рану и, перевязав ее, снова бросился на врагов.

В это время Келкор пробрался в первые ряды, встал плечом к плечу с простыми воинами и сразу же уложил несколько кхешийцев, а затем, сделав решительный выпад, перерубил древко копья, нацеленного в сердце воина, стоявшего рядом.

— Благодарю тебя, господин, — сказал воин.

— Не стоит. Как тебя зовут? — поинтересовался Келкор, отбивая щитом колющий удар, а своим мечом перерубая воину Сатха ключицу.

— Харам. Хороший удар, господин.

— И ты дерешься не хуже.

Битва была в самом разгаре, когда над кхеший-цами начал подниматься столб черного дыма. Как заметил Келкор, он приобретал форму змеи.

* * *

На правом фланге наемники сильно потеснили воинов Ча.

Чернокожие войны выдержали первый натиск воинов Тезиария. Завязалась схватка, в которой выучке и вооружению валузийских наемников воины Сатха могли противопоставить лишь мужество и азарт. Однако наемникам пришлось отступить. Это был единственный фланг, где кхешийцы атаковали противника.

После очередной отбитой атаки, когда чернокожие откатились назад, на образовавшуюся небольшую площадку выпрыгнул Ча, вооруженный легким щитом и булавой, и, потрясая оружием, вызвал противника на поединок.

Наемники застучали мечами о щиты, вперед вышел Тезиарий.

Едва валузиец шагнул к неприятелю, Ча сам побежал к нему и ударил булавой. Тезиарий успел прикрыться щитом и ответил на удар. Поединок начался.

Почти сразу Ча развалил щит Тезиария. Валузиец замахнулся, но его меч пропорол пустоту: чернокожий отскочил в сторону. Противники закружились на месте. Воины, следившие за схваткой, зароптали, требуя продолжить бой.

Тезиарий мгновенно понял: перед ним — грозный соперник и, если он не покончит с ним в ближайшее время, поединок будет проигран.

Наконец Ча с громким криком бросился вперед. Тезиарию удалось перехватить руку с занесенной булавой и ударить мечом, как стилетом, в бок чернокожего. Клинок мягко вошел в плоть и проткнул сердце.

В глазах Ча застыло удивление, и он, не издав ни звука, осел на землю. Все на мгновение притихли.

Тезиарий поднял меч:

— Вперед!

Валуэийцы бросились на оторопевшего противника и заставили его попятиться.

К Тезиарию прискакал посыльный:

— Приказ от короля Кулла.

— Давай.

— »Прекрати топтаться на месте. Атакуй», — прочел Тезиарий.

— Передай королю, что его приказ исполнен.

Валузийские наемники усилили натиск, и чернокожие воины побежали, оголяя фланг кхеший-ской фаланги. Семитысячный отряд был готов ударить в тыл кхешийцам.

В это мгновение над воинами Сатха начал подниматься черный дым, постепенно принимавший форму змеи.

* * *

На правом фланге шел упорный бой.

Конная лавина Кандия и Энкеши ударила по кхешийской коннице. Командовал кхешийцами тысячник Натхус, опытный, умный и умелый воин. Чтобы остановить валузийскую лавину, он выставил впереди заградительные отряды, и всадники Кандия, смяв несколько сотен врагов, ударили по главным силам заметно слабее, чем намеревались.

Конница сошлась в открытом бою. Крики командиров тонули во всеобщем шуме. Лошадиное ржание сливалось со звоном металла. Ломались копья, застревая в телах.

Мечи жадно пили кровь, как пьяница вино, и не могли насытиться. Из-за пыли, поднятой лошадьми, ничего нельзя было разглядеть.

Неизвестно, чем кончился бы бой, не ударь во фланг кхешийской конницы зальгарцы.

Натхус, видя, что его воинов могут полностью уничтожить, приказал трубить «отход», но спокойного отступления не получилось: кхешийцы обратились в бегство.

Как только поле перед холмом освободилось, вперед выступила фаланга таваронцев и под барабанную дробь пошла на приступ. Тысячник Измал ожидал противника на вершине холма и, когда до противника осталось локтей двадцать, вышел навстречу.

Валуэийцы, прикрываясь щитами, начали наседать на противника, стремясь выбить его с холма.

Бой шел с переменным успехом, когда над кхешийцами начал подниматься столб черного дыма.

* * *

Когда эальгарцы пошли в атаку, Сенахт поскакал к шатру жрецов, поставленному в тылу кхешийской армии. Навстречу правителю вышел Сатхамус:

— Мы ждали тебя, владыка.

— Битва началась. Я хочу знать, что вы собираетесь делать.

— Поговорим в шатре.

Сатхамус откинул полог, пропуская правителя вперед.

Когда глаза привыкли к полумраку, Сенахт осмотрелся вокруг. В середине шатра возвышался алтарь с чешуйкой Сатха, вокруг которого был нарисован круг с пентаграммой и магическими знаками. За ним стоял стол с различными бутылями и незнакомыми предметами, в дальнем углу — другой, за которым сидели люди. К ним и повел Сатхамус владыку, старательно обходя начертанный круг.

Сенахт сразу догадался, кто перед ним — весь цвет Черного Логова во главе с Тха-Таурагом. Не хватало только Амензеса.

— Господина удивляет отсутствие Амензеса? — спросил Тха-Таураг.

— Да, почтенный маг.

— Он ушел в царство мертвых, о чем все мы искренне сожалеем. Но давайте перейдем к делу.

— Я хотел бы узнать, чем вы можете помочь армии, — начал Сенахт.

— Сознавая, какая беда нависла над Кхешией, мы решили вызвать главного бога нашей земли.

— Вы можете вызвать Сатха прямо сейчас? Днем?

— Да, мой господин. Посмотри на стол возле круга. Там собраны святыни всех богов Кхешии. Они нам нужны, чтобы вызвать Великого Змея. У нас не хватает только талисмана забытого бога, к культу которого, как нам известно, ты принадлежишь.

— Вам нужен папирус с кровью Усира, который передал мне Та-Нут?

— Да. Нам известно, что он у тебя, а также то, о чем ты говорил с Та-Нутом позапрошлой ночью. И мы одобряем твое решение. Мы должны защищать Кхешию.

— У меня есть три просьбы.

— Да, мой господин. Я понял, что ты будешь торговаться. Ну что же, верность стоит дорого, — едва заметно улыбнулся Тха-Таураг. — Говори.

— Половина налогов должна поступать в мою казну.

— Если это не касается доходов с земель храмов, пожалуйста.

— Не касается. Далее. Надо возродить культ забытого бога.

— Это сложнее. Но мы можем разрешить построить храм здесь, в Туите, на этом поле. Но только после победы.

— Есть еще кое-что, для меня очень важное.

— Я слушаю.

— Дело касается Та-Нута и других последователей нашего культа, схваченных вчера.

— Предатель Та-Нут мертв. Остальные сидели в казематах дворца наместника Туита. Сейчас там хозяйничают варвары. Мы можем лишь обещать прощение всем, кто останется жив. Еще что-нибудь?

— Надо составить договор и скрепить его клятвой, — сказал владыка.

— Сейчас писец составит бумагу, и мы ее подпишем.

Вскоре к ним подошел писец и с поклоном передал правителю договор.

Сенахт быстро пробежал текст, затем взял личную печать и сделал оттиск на документе. Его примеру последовали все остальные. Потом Тха-Тау-раг произнес клятву, и все повторили ее.

Тогда Сенахт вынул из кожаной сумы шкатулку и протянул ее магу.

— Нет, мой господин, ты должен открыть ее сам.

Сенахт достал папирус. На нем алым пламенем пульсировала кровь Усира.

— Положи его на стол.

Сделав это, Сенахт простился с магами, вышел из шатра, вскочил в седло и в сопровождении телохранителей поскакал к холму, с вершины которого ему открылась вся картина битвы.

На правом фланге чернокожие наемники успешно сдерживали натиск воинов Тезиария. В центре сошлись фаланги, и Халег успешно отбивал атаки валузийцев. Впереди клубилось облако пыли — сражалась конница. На помощь валузийцам спешили зальгарцы.

Владыка решил, что Натхусу надо помочь, и подозвал к себе Измала:

— Надо спуститься с холма и ударить по валузийцам. Иначе всю мою конницу уничтожат.

— Мой господин, боюсь, это невозможно. Натхусу этим не поможешь, а нас просто затопчут. К тому же мы потеряем сильную позицию. Да и виданное ли это дело, чтобы пехота вмешивалась, когда дерется конница?

— Это приказ. Выступай немедленно, или я буду считать тебя трусом.

— Я не трус. Но ты, владыка, делаешь ошибку.

Измал только собрался отдать приказ выступать, как протрубили отход. Для кхешийских всадников все было кончено. Мимо холма помчалась отступающая конница. Ее преследовали по пятам валузийцы.

— Остановись, тысячник. Я отменяю приказ.

Что-то бурча под нос, Измал вернулся.

— Прошу меня простить за оскорбление.

— Без обид, — повеселел Измал. — Мой господин, конница может ударить нам в тыл.

— И что ты предлагаешь?

— Развернуть две тысячи, которые стоят за нашей спиной, им навстречу. Они бравые ребята, один стоит десятерых.

— Но как смогут две тысячи воинов удержать двадцать?

— Мой господин, ты забыл, что валузийцы увлеклись преследованием и не смогут сразу повернуть. К тому же на пути у них будет наш лагерь — очень лакомый кусочек. Сам бы его с радостью пограбил.

— Я понял тебя, — кивнул Сенахт, пропуская мимо ушей последнюю фразу наемника. — Оставайся здесь, а я отправлюсь к гвардейцам. Смотри, тысячник, к тебе приближаются таваронцы. Это лучшее войско Кулла. Так что не подведи.

— Не подведу.

* * *

Кулл смотрел на поле битвы с вершины холма. Удача была на их стороне. Только что валузийская конница обратила в бегство кхешийцев. Теперь выступили таваронцы.

В центре Келкор теснил неприятеля. Только Тезиарий топтался на месте. Кулл уже собрался ввести в бой камелийцев, когда ему доложили, что пришел Рамдан.

— Мой король, — приветствовал его маг.

— Я тебя слушаю, — кивнул Кулл.

— Кхешийцы используют сильную черную магию. Мы почувствовали ее.

— Вы выяснили, что они замышляют? Землетрясение, ураган, затмение?

— Да, мой король, выяснили. Все гораздо хуже. Их колдовство ударит одинаково по всем. Кхешийские маги этого не хотят.

— Тогда что? Говори, не тяни.

— Кхешийцы собираются кого-то вызвать.

— Опять демона! Ерунда! Ты легко справился с ним в храме, справишься и сейчас.

— Благодарю, король. Но сейчас все серьезнее.

— Ты думаешь? — нахмурился Кулл. Он знал: Черное Логово — опасный противник.

— Да.

— Что тебе нужно, чтобы это предотвратить?

— Щит Хотата. И твое присутствие. Но начать мы можем и без тебя.

— Хорошо, начинайте. Я постараюсь уделить вам немного времени.

Когда маг ушел, Кулл подозвал посыльного:

— Отправляйся к Тезиарию с приказом атаковать.

— Да, мой король.

— Тальмеш, — обратился к шемиту Кулл, — сейчас самое время ударить в центре, ближе к правому флангу, где стоят кхешийские наемники. Заодно поможешь Тезиарию. Что-то у него сегодня не ладится.

Тальмеш поклонился и пошел к своим воинам.

— Брул, — позвал Кулл.

— Я здесь.

— Мне необходимо знать, что происходит у Рамдана. И когда я ему нужен. Ты все понял?

— Да, мой король.

* * *

В шатре царил полумрак.

Маги Черного. Логова заканчивали последние приготовления: укладывали на алтарях, установленных по магическому кругу, талисманы богов.

Возле алтаря с чешуйкой Сатха встал Тха-Тау-раг. У его ног положили двух девственниц, предназначенных в жертву Великому Змею. Жертвы другим богам — животных и птиц — оставили возле их алтарей.

Наконец Сатхамус подал знак.

Тха-Таураг начал читать заклинание. Это была древняя магия, которую использовали еще в те времена, когда боги, сотворив людей, свободно жили среди них. Сатхамус знал это заклинание, но ни за что и никогда не произнес бы его, боясь ошибиться. Слишком дорого пришлось бы за это платить.

Чтобы вызвать Великого Змея, была нужна поддержка всех кхешийских богов. Поэтому Тха-Тау-раг сначала обратился к ним, прося о помощи.

Воздух в комнате задрожал. Слова заклинания звучали то громче, то тише, и, будто вторя им, лампы то вспыхивали, то почти совсем угасали. Тха-Таураг нараспев произносил древние слова, время от времени выкрикивая имена богов, к которым обращался, и сразу те или иные амулеты начинали светиться, требуя жертв. Другие маги тут же закалывали животных и птиц и орошали алтарь теплой кровью.

Пока все шло хорошо, ни один бог не отказал в помощи: случись такое, талисман погас бы. Пора было вызвать забытого бога. Захочет ли он общаться с тем, кто подло убил его?

Несколько сотен лет назад, как подозревал маг, этот бог не ответил. Великий Змей разгневался и забрал души магов. Тха-Таураг хорошо помнил то утро, когда сильнейшие чародеи в один миг превратились в безумцев и ему пришлось отдать приказ их прирезать, а всем объявить, что магов наказал Великий Змей.

Тха-Таураг, сделав глубокий вдох, выкрикнул имя Усира, возвращая тем самым его из небытия. Алое пятно на папирусе ярко вспыхнуло и побагровело. Возродившийся бог требовал жертв.

Все облегченно вздохнули.

Тха-Таураг продолжил читать заклинание, дабы открыть двери из мира богов в мир людей, и над шатром заструился черный дым.

Жрецы Черного Логова, опасаясь за свои жизни, решили вызвать только одну ипостась Сатха — змея с зачаровывающим взором и ядовитыми зубами. Иначе могли погибнуть обе армии, маги и половина Кхешии в придачу.

Ворота открылись. Дым стал гуще и приобрел очертания кобры, раздувающей капюшон. Маг выкрикнул имя бога и заколол одну за другой двух девушек.

Когда их сердца легли на алтарь и кровь закапала на чешую, Сатх пришел в мир людей.

Над шатром встала черная кобра.

* * *

— Мой король, — обратился к Куллу Брул.

— Я тебя слушаю.

— Гонец от Рамдана. Он просит, чтобы ты пришел к ним.

— Хорошо, сейчас буду. Останешься за меня.

Кулл галопом поскакал к шатру, где его ждали маги. Его встретил слуга, который откинул полог и взял узду из рук Кулла. Без лишних слов король вошел внутрь:

— Что у вас стряслось?

Чародеи усиленно чертили магические знаки на земляном полу, вокруг подставки, на которой лежал Щит Хотата.

Вперед вышел Рамдан:

— Мой король, беда.

— В чем дело?

— Черное Логово призывает своего бога, и, судя по всему, у них это получается.

— Я видел над кхешийцами столб черного дыма, который и правда напоминает змею.

— Ты понимаешь, чем это грозит нам?

— Конечно. Сатх — это не какой-то там демон. Что ты предлагаешь? И чем заняты твои люди?

— Маги, мой король, готовятся к ритуалу. Мы тоже хотим вызвать бога. Сначала мы сомневались, кого: Хотата или Валку. Хотат уже не раз побеждал Сатха. Он знает все его слабые места. Но Хотат — древний бог, и на севере почти никто уже не помнит о нем. За время забвения он потерял силу. Валка, наоборот, сильный бог, но он никогда не сталкивался с Сатхом. Мы долго думали, но все-таки решили позвать на помощь Валку. Думаю, ты будешь доволен, ведь исконно он бог атлантов. Не зря его именуют еще Тенью Атлантиды…

— А ты не хочешь вызвать Хонена?

— Надеюсь, мой король простит меня за прямоту. Хонен — слишком маленький бог.

— Маленький? — обиделся Кулл. — Это великан, непобедимый воин.

— А много людей верят в него?

— Увы. Здесь, наверное, только я.

— А у Сатха — шестьдесят тысяч помощников. Мой король, я не хочу тебя обидеть, но даже самый могучий воин не справится в открытом бою с сотней хорошо вооруженных воинов. А с шестьюдесятью тысячами?

— Ты хочешь сказать, что людская вера дает богам огромные силы?

— Да.

— Хорошо, начинайте. Только скажи мне, зачем вам нужен я? Ведь я не жрец и не чародей.

— Мы это учли, мой король. Твои мольбы будут услышаны скорее, ведь ты отвечаешь за всю Валузию. К тому же, ты атлант. Твоя кровь взывает к божеству ваших предков вернее любых заклинаний.

— И что я, по-твоему, должен делать? — криво усмехнулся Кулл.

— Ничего. Просто побыть здесь. Тебя любят боги.

— Ну, это можно.

Во время ритуала к Куллу подошел Рамдан:

— Мой король, есть новости, и неплохие.

— Не тяни.

— Черное Логово решило вызвать только одну из множества ипостасей своего бога.

— То есть?

— Сатх представляется в виде человека с головой кобры. Вот уже две ипостаси: человек и змея. Кроме того, в древности он был богом пустынь. Смерчи и ураганы — его самая разрушительная ипостась…

— Все ясно, — перебил его Кулл. — Я знаю, кого они вызвали. Выгляни из шатра и увидишь сам…

— Да, мой король, это змея. Может, мы успеем разрушить кхешийские чары.

Их прервали: от Брула прибыл гонец, который сообщил, что армия Кулла отступает.

Атлант повернулся к Рамдану:

— Заканчивайте без меня.