Наступил полдень. Халег в сопровождении наблюдателей доехал до места поединка, спешился, бросил оруженосцу поводья и зашагал по полю. Все почтительно расступались перед ним. Маги давали бойцу последние наставления… хотя тот, судя по его воинственному виду, не слишком-то в них нуждался.

— От нас помощи не жди, — напомнил Сатхамус. — Если я наложу на тебя или на твой меч заклятие, Рамдан сразу почувствует.

— Не беспокойся за меня. Кулл уже немолод, — бросил Халег. — Он быстро выдохнется.

Измал согласно кивнул.

— Не слишком ли ты самоуверен? — нахмурился Сатхамус.

Халег остановился и, зло ухмыльнувшись, пристально взглянул на верховного жреца:

— Я вырежу из его груди сердце и съем. И тогда, клянусь Великим Змеем, разобью его империю и создам свою.

Он резко повернулся и зашагал к назначенному месту поединка.

— Хотел бы я знать, почему он так уверен в победе… — пробормотал Сатхамус.

— На поясе у Халега кошель из черной кожи, — пояснил Измал. — В нем соль и молотый перец.

— Ну и что? — удивился Сатхамус.

— Если Халег поймет, что Кулл сильнее, он ослепит варвара и зарежет, как скотину, — объяснил тысячник. — Он уже проделывал это не раз.

Сатхамус кивнул и поинтересовался:

— И никто этого не замечал?

— Нет.

Солнце застыло высоко в небе. Вытоптанная трава пожелтела. Отряды валузийских и кхешийских воинов замерли, не сводя глаз с Халега и Кулла.

Они шли к месту поединка не спеша. Под отвесными полуденными лучами доспехи атланта горели, точно жидкое золото, а кольчуга и шлем тулийца сверкали холодной сталью. Оба несли мечи на плече.

За десять шагов друг от друга они оба остановились.

Халег как-то по-птичьи наклонил голову, разглядывая валузийского короля.

— Чего пялишься? — спросил Кулл.

— Никогда еще не дрался со стариком… — насмешливо ответил Халег, хотя атлант был не так уж намного старше его. Он сделал два шага к противнику, а затем спросил: — Ты зачем пришел в Кхешию? Околел бы спокойно в своем дворце. А теперь умрешь, как собака, в чужой земле.

Он засмеялся, взглянул Куллу в глаза и тут же понял, что как бы ни старался, не сможет разозлить короля. Холодные серые глаза недруга смотрели на него спокойно и немного насмешливо.

Халег опустил забрало.

— Знаешь, во сне я много раз убивал тебя, — сказал он. — Теперь я сделаю это наяву.

Он резко оглянулся, чтобы отвлечь противника, и мгновением позже полоснул воздух клинком. Валузийский король выставил оружие перед собой. Мечи скрестились, выбив сноп ярких искр. Неприятели осыпали друг друга ударами, но оба были опытными бойцами, ни один не получил ни царапины, пока вдруг валузиец не оказался совсем близко от тулийца. Так близко, что Халег понял: он не успеет отразить удар.

На конце рукоятки двуручного меча атланта был стальной шип, и Кулл ткнул им противника. Острие разорвало стальную кольчугу, а Халег едва устоял на ногах. Он услышал хруст и сообразил: клинок врага сломал ему ребро.

Резкая боль на пару ударов сердца ослепила его, но тулиец все же смог отпрыгнуть назад.

Кулл приготовился к нападению.

— Старая облезлая обезьяна! — крикнул Халег.

Он сходил с ума от обиды и ярости, но понимал, что погибнет, если не успокоится, и заставил себя не думать о боли.

Меч Кулла со свистом рассек воздух и ударил по выставленному клинку Халега. Атлант вложил в удар всю силу, и тулиец не смог удержать оружие, однако успел увернуться, и лезвие прошло в пальце от него. В следующее мгновение Халег ударил Кулла в бок, но тот, отразив выпад, сумел защититься.

Противники разошлись всего на один миг и сразу же одновременно бросились вперед.

Они сходились и расходились, мечи описывали сверкающие дуги, пыль, смешанная с потом, ела глаза и оседала на доспехах толстым слоем.

Скоро обоим стало ясно, что они владеют оружием на равных. Правда, Халег был моложе, но валузийский король, казалось, вовсе не чувствовал усталости.

«Я начинаю бояться его», — признался себе тулиец.

Он участвовал в поединках сотни раз. Его противниками были люди всех оттенков кожи, всех возрастов и разных уровней мастерства, встречались даже женщины-воительницы. И все же никогда прежде ни в чьих глазах Халег не видел свою смерть. Теперь взгляд Кулла говорил ему: «Ты умрешь», и в этом не было ни злости, ни хвастовства. Это как бы само собой разумелось.

Они снова сошлись.

«Ждать больше нельзя», — сказал себе Халег, отступил на пару шагов, сунул руку в кожаный кошель и резко выдернул ее.

Жгучая пыль хлестнула Кулла по лицу…

* * *

— Моя госпожа, тебе дурно?

— Что? — переспросила Иссария.

Во взгляде Брула ясно читалась тревога.

— Ты очень бледна.

— В самом деле? — Она думала о другом. — Нет, паланкина не надо, — сказала Иссария, видя, как Копьебой отдает приказ Алым Стражам, потрепала свою пегую кобылу по шее и ловко соскочила на землю.

Между тем два человека на пустоши скрестили мечи. Горячий ветер донес до ее слуха звон стали…

Прищурившись и задумчиво теребя бороду, Рамдан наблюдал за поединком. Заметив краем глаза Иссарию, маг повернулся к ней:

— Жрецы Черного Логова держат слово, моя госпожа. Все пока честно.

Иссария кивнула. Предчувствие близкой беды не покидало ее, и женщине казалось, что она немедленно должна что-то сделать.

«Человека, которого ты любишь, сейчас убьют», — шепнул ей внутренний голос, и Иссария вздрогнула, словно пробудившись от кошмара.

— Манорг, — позвала она.

Белокурый слуга не слышал ее: поединок завладел его вниманием.

— Манорг!

Юноша оглянулся, спрыгнул с лошади и подошел, виновато опустив глаза.

— Да, моя госпожа…

— Принеси арбалет.

Вернувшись через несколько ударов сердца, Манорг опустился на одно колено и открыл футляр.

Иссария схватила арбалет, уперла ложе в землю и, нажав на ворот, натянула тетиву.

— Болт!

Манорг подал стрелу.

Женщина вставила в желоб красную стрелу и прижала ложе к плечу. Рубины, украшавшие арбалет, играли на солнце. Никто из стоявших впереди даже не повернул головы — все были увлечены поединком.

Иссария перестала противиться Силе, которая направляла ее. То, что она стоит сейчас на краю пустоши, и то, что в ее руках заряженный арбалет — предопределено. Это судьба.

Женщина прижалась щекой к прикладу. Она видела тулийца на наконечнике стрелы. Ветер едва дул. Да, она могла бы убить его сейчас…

И вдруг Иссария поняла, зачем ей арбалет. Она должна убить Халега.

«Еще не время», — словно шепнул ей кто-то.

Халег отступил на пару шагов и внезапно вскинул левую руку, будто бросал зерна в землю. Сверкнул двуручный меч Кулла…

Иссария не могла понять, что происходит.

Халег, как танцор, ходил вокруг противника. Кулл защищался, но как-то неловко, словно ничего не видел,

Тулиец зашел ему за спину, но атлант даже не обернулся. Он стоял, подавшись немного вперед и выставив перед собой меч.

Халег ударил его с плеча. В последний миг Кулл все же отразил удар, но не устоял на ногах и упал. Халег занес клинок…

И тогда палец Иссарии сам нажал на крючок арбалета. Красный болт чиркнул по желобу…

Халег вдруг зашатался и выронил оружие. Упал. Кулл высоко поднял над головой руки. В одной из них он держал отрубленную голову.

Валузийцы завопили и бросились к своему королю. Никто даже не заметил, как Иссария опустила арбалет. Силы оставили ее.

* * *

Он ударил мечом изо всех сил. Наугад. Клинок воткнулся в землю.

Кулл был слеп. Его глаза горели.

«Валка! За два полета стрелы никто не увидит, что сделал Халег.»

Король выдернул из земли меч и замер. Но его дыхание было слишком громким, и он не услышал острожных шагов тулийца. А может, тот стоял неподвижно прямо перед ним и скалил зубы?

Превозмогая жгучую боль, Кулл с трудом открыл глаза, но увидел только яркий свет и размытые темные пятна.

Нутром почувствовав движение, он резко пригнулся и ударил мечом в пустоту.

Воздух над головой засвистел. Плюмаж из страусовых перьев дернулся и упал к его ногам.

«Он хотел отрубить мне голову.»

Король отступил на шаг и снова замер.

— Я съем твое сердце, — раздался у него за спиной голос врага.

Этот удар он отразил чудом. Принял его мечом плашмя, едва успев обернуться. Это был хороший удар. Клинок атланта сломался, будто деревянный, а Кулл, потеряв равновесие, упал.

Невероятным усилием он снова открыл глаза и увидел перед собой расплывчатый силуэт — Халег занес меч для последнего удара.

«Чтобы убить меня, он обошелся без магии. Подлости оказалось вполне достаточно», — подумал Кулл и вдруг понял, что не испытывает страха и принимает свою смерть, как прежде принимал победы и любовь женщин.

Халег вскрикнул.

Атлант ткнул противника обломком меча и почувствовал: клинок прорвал кольчугу и вонзился в плоть. Тулиец дернулся и захрипел, потом обмяк и рухнул на Кулла.

Кровь врага залила Куллу лицо, и он толкнул мертвеца в бок, нащупал арбалетный болт, бездумно выдернул его и, сломав, отбросил в сторону.

Все было кончено.

Ночь и день миновали, а за ними — еще одна ночь. Впервые с тех пор, как валузийцы ступили на землю Кхешии, солнце скрылось в облаках. Низкие пепельные тучи завесили небосвод, точно покрывало. Ветер стих. Кхешийцы сдержали слово и вернули пленных. Валузийская армия пополнилась двумя тысячами человек.

Два дня и две ночи после поединка кхешийцы и валузийцы команды предавали земле своих мертвецов, а затем и те, и другие справляли тризну по погибшим.

Наконец настало время покидать страну Сатха.

Воины по сходням поднимались на корабли. Не победители, не проигравшие. Это была странная война, и такое утро как нельзя лучше подходило для первого мирного дня.

Было около полудня когда последний валузийский воин ступил на корабль. Кулл с кормы «Великого Хотата» следил за пристанью. Его корабль отходил последним.

Глаза, промытые и смазанные лечебной мазью, не болели и видели все очень четко. Рамдан пообещал королю, что к утру зрение полностью восстановится, и не обманул.

Кулл посмотрел на реку: в паре сотен локтей вверх по течению застыли на якоре черные кхешийские корабли. Они будут сопровождать валузийцев до Тшепи.

Это был странный поход, он непросто затевался и так же непросто закончился. Хотя сердцем Кулл чувствовал, что еще придет в эти края. Он дал себе обещание.

Сзади послышались легкие шаги: Иссария. Она подошла, встала рядом с атлантом. Он приобнял ее за плечи.

— Ты знаешь, — произнес он неуверенно, еще сам не зная толком, о чем хочет поговорить, — Так многое произошло за эти дни. Многое запуталось, усложнилось. Но одно мне стало ясно, и об этом я решил сказать тебе. — Он повернулся так, чтобы смотреть прямо в сапфировые глаза Иссарии. Она напряженно взирала на атланта, с трепетом ловя каждое его слово. — В тот день, полтора года назад, Брул с Ка-Ну поймали тебя в сокровищнице. Ты ничего не успела унести оттуда. Но ты должна знать, что украла тогда нечто иное…

— Что же?

— Мое сердце, — ответил Кулл просто. И видя, как задрожали алые губы Иссарии и опустились ее веки, чтобы скрыть слезы, добавил едва слышно, — Я люблю тебя, моя дорогая. Согласишься ли ты остаться со мной навсегда? Стать моей супругой перед богами и людьми, и матерью будущих наследников?

— О… -только и могла выдохнуть Иссария. Сердце ее колотилось, как безумное. С каким нетерпением она ждала этого мига! И как боялась, что он никогда не наступит!

— Да! Тысячу раз — да! — воскликнула она, плача и смеясь одновременно.

Чтобы успокоиться немного, она перевела взгляд в сторону. И вдруг удивленно тронула Кулла за руку.

— Посмотри! Там всадник.

Атлант нахмурился:

— Где?

Женщина показала рукой на пристань. Воины тоже заметили чужака и подняли луки.

На корму поднялся сотник:

— Флот готов к отплытию.

— Пусть отчаливают, — распорядился Кулл. — «Хотат» уйдет последним.

Между тем всадник (теперь Кулл разглядел, что он черен, как ночь) подъехал к причалам. С «Великого Хотата» спустились двое приближенных короля, подошли к нему, а вскоре вместе с гонцом вернулись.

— Что происходит? Что-то неладно? — забеспокоилась Иссария.

Кулл пожал плечами.

Вот первый корабль вышел на середину реки и медленно скользнул по ее серым водам. Эрадаи отсалютовал королю поднятым над головой клинком…

— Мой король!

Кулл оглянулся:

— Что еще?

— Сам не пойму, — ответил Брул. — Но, похоже, это для тебя.

Он кивнул, и тотчас двое воинов подвели к королю чернокожего посланца. Увидев атланта, он погрозил ему кулаком и начал трясти головой с такой силой, что, казалось, она вот-вот отвалится.

— Кулл! Кулл! Кулл! — повторял гонец.

Голос у него был хриплый, а изо рта капала слюна. Присмотревшись, король увидел, что глаза гонца совершенно пусты, без тени мысли.

— Он сумасшедший, мой король, — сказал Брул удивленно.

— Я понял, — ответил Кулл и спросил: — Что в ларце? Ты смотрел?

— Смотрел. Там только арбалетный болт и ка-кой-то пергамент.

— А ну дай сюда.

Брул передал шкатулку.

— А что с этим делать? — поинтересовался он, указывая на безумца.

Король не ответил.

— Они знают, — прошептала Иссария, заглянув в ларец.

Кулл кивнул…

Он закрыл глаза и снова почувствовал, как падает на него мертвый Халег, как обломок меча рвет его кольчугу и входит в грудь…

— Я сломал болт и выбросил его.

— Это он, — сказала Иссария.

Кулл взял красную стрелу в руки: та была искусно склеена.

— А пергамент? — спросила женщина.

— Это что-то вроде стихов… Прочти лучше ты.

— Это все?

Иссария протянула ему свиток.

— Проклятье… — пробормотал Кулл. — Что за бред? Похоже на какое-то предсказание. А ты что думаешь?

— Я оса, а вот это — жало. — Иссария показала рукой на арбалетный болт, — Они заранее знали о том, что должно случиться. Может быть, только не знали, как правильно истолковать слова пророчества. Но так часто бывает: истина открывается людям, лишь когда все свершится. Словно сами боги так играют со смертными.

— Ты права, моя госпожа, — заметил подошедший Рамдан. — Мы — лишь фигурки на игральной доске небожителей, они двигают нами по своему желанию…

— Но иные, — Иссария с любовью взглянула на короля, — имеют силы противостоять воле Небес!

Рамдан кивнул задумчиво.

Атлант не прислушивался к их разговору, занятый собственными мыслями.

Нахмурившись, король Валузии еще некоторое время молча смотрел на красную стрелу, потом хмыкнул, захлопнул крышку ларца и, размахнувшись, внезапно бросил его в реку.

— Я ненавижу эту страну и этих жрецов. Ненавижу их солнце, их хитрости и всю их жизнь! Но я вернусь сюда. Клянусь Валкой!