Учебная осень летела для Дикена и Эйприл как секундная стрелка часов. Даже когда вокруг все изменялось и тускнело: теплые зеленые дни постепенно промерзали, а деревья неизбежно желтели и разрывались листьями на части от постоянных холодных дождей, которые сменялись на снега, а утренняя роса — тонким слоем серебряного инея. Лужи, слякоть — льды, морозы; солнце, утро — туман и сырость. И небо затягивают грязные облака, как бы закрывая ему глаза, чтобы оно не видело всех этих перемен. Дожди, дожди и много луж, через которые скачут угрюмые жители Дафиэлда. А те, кому не хотелось оказаться под стеной ливня перебирались от места к месту в грязных экипажах.
Однако серость и уныние неминуемой осени никак не затрагивало Дикена и Эйприл. В их собственном мире на чердаке в любой момент могло засветить солнце. Они вместе проводили странные исследования, непонятные, но безумно интересные для Эйприл, идеи которых приходили в чудаковатую голову ее друга. Примерно месяц назад они решили, что им нужен свой язык. Остановились на том, что все слова будут говориться обычно, но в противоположном значении. Весь день прошел в полной неразберихе, и расходясь под вечер со словами: «Какое желтое небо, надеюсь, никогда не увидимся, доброго утра!», они окончательно поняли, что такой их язык ужасен и слишком сильно забивает голову.
Неделями позже Дикен решил показать Эйприл очередной химический эксперимент. Только на этот раз он сдался под ее уговорами и разрешил провести его самой… Закончилось все катастрофично: когда газа в пробирке стало слишком много, она с хлопком вырвалась из рук Эйприл и разлетелась об стену. Высвободившийся газ ненадолго усыпил девочку и с тех пор за химические опыты она не бралась. Еще раз, каким-то неведомым самому Дикену способом, ему удалось получить вещество, от которого невыносимо щипало глаза и текли слезы градом. После того, как чердак проветрился, Эйприл размышляла и смеялась над тем, чтобы заставить также поплакать Тофера Лима и его небольшую команду. К счастью, до этого не дошло. Дикен давно принес самому себе особую клятву алхимика, и одним из ее пунктов было: «Не использовать науку для развлечения!», что очень расстраивало Эйприл.
Но самые большие трудности начались, когда Дикену взбрело в голову разделить на разные цвета песчинки из горсти песка и земли. Таким образом он хотел научиться распознавать различные районы города. Затея приостановилась, как впрочем, и многие другие, но за ней следовали все новые и новые. Практически каждый день Дикен выдумывал им обоим новую работу. Эйприл с трудом понимала, что они делают, хотя он детально все ей рассказывал. Ей, и никому больше. Длину и цвет волос, глаз, размер ноги, и прочие мелочи приходилось ей выпытывать из своих знакомых по просьбе Дикена. Он видел в этом огромный смысл, так как в дальнейшем это должно было получить продолжение.
Первые две недели зимы небо было ясным, вечерами оно становилось красно-розовым, просачиваясь сквозь голые ветви деревьев, но следующим декабрьским утром, началась настоящая зима. Снег густыми хлопьями опускался на землю, укрывая деревья, дороги и крыши домов. А с началом ветров город был охвачен непроглядными метелями. Так Дафиэлд пробуждался после унылой осени, и люди наконец повылезали из своих теплых домов. На улицах все чаще можно было увидеть гуляющие семьи, а дети, как кроты, зарывались по горло в мягкие снежные сугробы.
В один из этих морозных дней Дикен и Эйприл выбрались из чердака, чтобы пофехтовать в безлюдном школьном сквере. Они носились друг за другом по всему саду, размахивая деревянными выточенными палками и представляя себя в роли дуэлянтов. Как бы ни было это позорно для Дикена, но Эйприл чаще одерживала верх. Все дети, живущие в Окраине, от безделья фехтовали на таких палках днями напролет. Но в ответ на силу и проворность Эйприл, Дикен пользовался умом и ему удавалось в секунду просчитать лучший ход своим мечом. От постоянного барахтанья в снегу они взмокли, но совсем не замерзли.
— Для новичка ты очень неплохо обращаешься с мечом, — заметила Эйприл, погасив трубку, которая все это время дымилась, лежа на поваленном дереве.
— С палкой, Эйп! Мы же оба знаем, что это не меч, — глубоко дыша, сказал он, глядя на раскрасневшиеся щеки девочки.
— Если бы это была простая палка, ты бы от нее так не удирал! Но знаешь, если бы ты тоже прожил столько времени в Окраине, то я убегала бы от тебя. Там у нас было только два чемпиона: Монти, ну и я… Да и то, Монти хорошо управлялся с деревянными клинками только потому, что сам же нам их и делал — все инструменты для работы с деревом от моего отца перешли к его отцу, вот Монти и научился с ними работать.
Гаснущая трубка издала последний вздох, выпустив прозрачное колечко дыма. Он жил своей жизнью: вращался, кружился, менял направление и форму…
— Хотел бы я улететь вместе с ним. Что хочешь, то и делаешь, куда хочешь туда и летишь, — с завистью говорил Дикен, внимательно глядя на уплывающее облачко дыма. — Летишь себе, летишь, летишь…
— Дикен, — робко начала Эйприл, словно выжидала подобный момент уже не первый день. — Я тут думала насколько необычно это все… До переезда сюда я была уверена, что вся жизнь заключается в бесконечном веселье, что у меня много друзей и больше ничего не надо. Но вдруг поняла, что у меня действительно есть друг. Такой друг, с которым не нужен вообще никто, — Эйприл говорила так красиво, что Дикен боялся даже пошевелиться, чтобы не испортить столь редкие минуты. — Ты мне заменяешь всех людей…
Он задумался. Не столько над ее словами, сколько над тем, что и он теперь не один. А ведь прошло уже так много времени с их знакомства. Его мир, его идеи и мысли, которые он так бережно хранил в себе, принадлежали еще кому-то. Дикен чувствовал себя всемогущим с ней, так как знал, что ни одно его слово больше не останется непонятым.
— Действительно необычно. А представь, если бы ты не переехала сюда? Или мы не победили бы оба в том грязевом забеге. А если бы не гроза, то мы так и не узнали бы о чердаке! — с испугом выдавливал он.
— Или, например, твои родители оказались в тот момент дома, — продолжила Эйприл. — Как думаешь, мы бы все равно однажды встретились?
Дикен пожал плечами.
— Хорошо еще, что ты пришла ко мне на следующий день, ведь…
Дикена внезапно оборвал выстрел. Он раздался неподалеку, за домами, а среди деревьев мелькнуло что-то черное. Они боялись издать звук, чтобы выстрел не повторился и напряженно переглянулись.
— Ты это видел? — прошептала Эйприл, указывая пальцем в другой конец сада. — Там что-то упало! Темное…
Пригибаясь и озираясь по сторонам, они поспешили к тому месту. Когда до непонятного черного пятна осталось всего десять шагов они остановились, и стали с опаской приближаться очень медленно, шаг за шагом, пока на белом снегу не показались мелкие красные пятна.
— Это кровь! — полушепотом, но уверенно заявил Дикен, глядя, как тает снег под этими пятнами. — Ворон?! — он всмотрелся в черный безжизненный комок перьев.
— Похоже на то…
Но не успела Эйприл договорить, как рядом с ней плюхнулся с дерева маленький вороненок. Он еще не умел летать, однако его черные умные глаза тревожно глядели на безжизненное тело родителя. Пискляво закаркав, он резко взглянул на Эйприл и тут же отскочил. Боясь спугнуть птенца, они молча наблюдали за ним. Вороненок криво расправил еще не оформившиеся крылья и начал важно расхаживать вокруг мертвого ворона. Подскочив поближе, он ткнул клювом в птицу, затем, снова склонив голову, устремил свой черный пронзительный взгляд на ребят.
— Должно быть это ее птенец, — прошептала Эйприл. — Бедняга… Как же он вернется в гнездо!
— Может, он все же может летать? — после этих слов Дикен стал обеими руками махать перед вороненком, на что тот лишь косился с глупым видом и изредка отскакивал в сторону. — Нет, не может… Сначала лучше решить, что делать с большой вороной, а потом подумаем и над ним.
— В нее выстрелили. На дереве тоже кровь, — сказала Эйприл, стоя у молодого клена. — Видимо, она упала именно с него. Может она еще жива?
— Сомневаюсь. Если ее и ранили из ружья, то падение с верхушки дерева ее точно добило. Судя по всему, стреляли оттуда, — показал он в сторону большого лордского дома, что располагался прямо за высоким каменным забором сквера. — С другого края сада слишком много деревьев, ее бы не заметили. К тому же вон кровь на клене только с той стороны ствола. Это все чертовы богатеи! — грозно произнес Дикен, глядя на проглядывающую крышу дорогого дома. — Здесь же школа, а значит, охота запрещена!
— Вот именно, — подтвердила Эйприл и подошла ближе к птице, — интересно, сколько еще таких же лежит по всему саду. Вряд ли эта первая…
— И все же устраивать охоту прямо на территории школы, — продолжал возмущаться Дикен, — это слишком!
— А может в нее и вовсе никто не стрелял?
— Ты же сама слышала, Эйп! Не думаешь же ты, что она просто щелкнула своими коготками и скинулась с дерева, — язвил он, расхаживая вместе с вороненком вокруг мертвой вороны. — А еще в полете поцарапалась об сучья и закрапала здесь все кровью…
У Эйприл не оставалось аргументов в защиту «богатеев». Потом, внимательно приглядевшись, она согласилась:
— Точно стреляли, вот рана, — она указала на прострел в смоляно-черном брюхе птицы. — Может, хоть похороним ее как следует?
— Обязательно, Эйп, обязательно. Но для начала достанем пулю, — после этих слов они молча переглянулись. — Не смотри так на меня! Я не хочу оставлять все как есть! А для того, чтобы иметь доказательства, нам необходимо вытащить ее из вороны…
— Вытащить?! Дикен, это все очень… захватывающе, но… ты в своем уме? Как мы это сделаем?
— Просто возьмем и вытащим! Ты же видела, у меня полно различных химических инструментов, воспользуемся ими.
Провожаемые грустным взглядом птенца, они побежали в свой чердак.
Зимой день становился короче, темнело рано. И сейчас, сумерки уже опускались на город. Друзья спешили по раскатанной кебами дороге за инструментами. По пути Дикен тонко намекнул Эйприл, что пулю придется доставать ей. Как-то осенью она напрасно обмолвилась, как ее брат занимался медицинскими экспериментами с лягушками. В то суровое время ей пришлось насмотреться множеству всяких мерзостей. К тому же, как сказал Дикен, она гораздо бесстрашнее его самого.
На обратном пути Дикен был настроен намного решительнее, чем она. Что неудивительно: он грамотно избавил себя от жуткой участи и лишь давал ей различные ненужные советы. Эйприл ничего не слышала. Всю дорогу она пыталась сосредоточиться на предстоящей операции.
Когда они прибежали на место, простреленное брюхо мертвого ворона уже успело припорошиться снегом, а кровяную дробь вокруг и вовсе замело. Его крылья были полностью раскрыты, а маленький угольно-черный птенец снова захлопал своими двумя при виде друзей. Эйприл аккуратно присела рядом, достала пинцет и небольшой, но хорошо заточенный, нож. Стоило ей коснуться несчастной птицы, как вороненок тут же бросился клевать ее руку. Дикен отвернулся и подошел к окровавленному дереву.
— Ух… Не понимаю, как ты можешь это делать? Мне даже смотреть тяжело.
— Как Я могу?! — возмутилась она, отрываясь от дела. — Как я могу? Ты же сам сказал… — верещала она.
— Все, молчу. Только сильно ее там не терзай, попробуй сразу пинцетом… ну… туда, в рану… — с отвращением кривился Дикен.
— Так, лучше не лезь, Дикен, а то сам сейчас займешься этой пулей! Еще этот вороненок тут лезет вечно, — она неустанно отпихивала его в сторону. — Пожалуйста, малыш, я не сделаю уже хуже твоей маме. Мы же помочь пытаемся. К тому же, если нам действительно она нужна, я ее достану, — смело сказала она, ковыряясь в несчастной вороне. — Я же говорила, мне приходилось видеть, как режут лягушку, а я просто пытаюсь достать из раны маленькую металлическую штучку.
— Надо что-то делать, — продолжал Дикен, упорно разглядывая ствол дерева и отвлекая себя посторонними мыслями. — Мы не можем так просто оставить подобную пальбу на территории школы. Напишем записку!
— Какую еще записку?.. Вот же мелкий прилипало! — чуть не крича, отпихивала она птенца. — Всем бы таких охранников… Так что там с запиской?
— Не волнуйся, вполне законную. Немного правильного шантажа и угроз…
— Шантаж?! Отлично, и я отправлюсь вслед за отцом — неизвестно куда. Если честно, даже мне не нравятся твои размышления сейчас. Дикен… Дикен, мы ведь сами станем преступниками, — возражала она, резко повернувшись к мальчику, стоявшему к ней спиной.
— Я же сказал — правильного шантажа! — поправил он. — Мы не будем требовать деньги или еще чего… Просто пригрозим законом, если это повторится! К тому же у нас в доказательство будет пуля, а против такого никто не попрет, даже заядлый толстосум. Всем понятно, что здесь мы правы…
— Извини, конечно, но я уже начинаю сомневаться в том, что у нас все-таки будет эта дурацкая пуля! Она запросто могла пройти насквозь, и тогда я зря мучаю эту ворону. Хотя вроде же что-то скоблит там… твердое. Видимо просто… просто глубоко прошла, — Эйприл старательно нащупывала пинцетом маленький снаряд, при этом совсем не глядя на птицу, а сосредоточенно блуждая в верхушках голых деревьев и периодически отбиваясь от вороненка. — Если бы еще не снег! Погоди… Вот! — радостно воскликнула она, вынимая из раны маленький металлический предмет, зажатый в пинцете.
Оба склонились над крохотной металлической пулей.
— Невероятно, ты сделала это, — ликующе прогремел он, внимательно рассматривая пулю. — Молодец, Эйп!
Эйприл с досадой посмотрела на убитую птицу.
— А сейчас мне стало еще больше жаль эту ворону. Надо все же ее похоронить нормально…
Следующий час друзья готовили яму для птицы. За каждым шагом Дикена и Эйприл следовал несчастный вороненок. Казалось, он понимал, что происходит и, когда взрослая птица уже покоилась в земле, он вместе с ними направился к жилым домам.
На улицах уже окончательно стемнело. Только белый мелкий снег падал на темном фоне чистого неба. Он не был видим, зато был ощутим на лице. Глядя на свет в окнах домов, можно было подумать, будто летняя мошкара слетается к свету и кружит. И вся эта стая снежных крошек то порывами летела вниз, то будто замирала на месте одним прозрачным облаком. Снег не обходил стороной и маленькое чердачное окошко вверху дома, которое было заставлено сбитыми досками. Через щели в них пробивались тонкие лучи слабого света, в которых и играла снежная пурга.
— Сегодня надо будет написать записку, — Дикен задумчиво бросал хлебные крошки в коробку из-под игрушек, в которой сейчас сидел вороненок.
Тот, щелкая своим черным клювом, настороженно озирал маленький мирок двух друзей. Среди черных, как уголь, перьев проглядывали еще не оформившиеся перышки, покрытые черно-серым пухом. Ему было недели три от силы, и о полетах он не мог пока еще даже мечтать. Поэтому Эйприл предложила передержать его пока на чердаке. Пугало друзей только одно — порой он начинал слишком сильно верещать, уподобляясь ворону с сильным настоящим карканьем, и его могли услышать. Зато птенец не оставался без внимания ни на минуту: стоило Дикену отойти от коробки, как к ней тут же подскакивала Эйприл, восхищаясь невероятно умными глазами вороненка и ведя с ним полноценные беседы.
Дикен взял химическую фарфоровую чашу и, набрав в нее снега с окна, поставил в штатив над огнем горелки. Спустя минуту снег начал таять, и чаша постепенно наполнилась чистой водой. Окровавленная пуля в одно мгновение окрасила прозрачную воду в розоватый цвет. Дикен осторожно достал ее и прильнул к увеличительному стеклу.
— Похоже на новые типы пуль… Я вроде читал, что они на вооружении всей Европы сейчас! — уверенно заявил он, вглядываясь в увеличительное стекло.
— Откуда ты знаешь?
— Подай ту большую книгу… Смотри, — он, пролистнув несколько страниц, открыл раздел нарезных ружей. Быстро пробежав пальцами и глазами по знакомым предложениям, он остановился где-то в конце статьи и уверенно произнес, — снаряд Минэ! Да, Эйп, это он. Слушай: «…Прежде всего, используются в нарезных ружьях…». Я же говорил, что читал где-то об этом. Так… Вот еще: «…Такой тип ружей используется на военной службе Великобритании, Франции и других стран, хотя и не является удобным…»
— Значит наш убийца птиц военнослужащий? — предположила Эйприл, на что, словно в подтверждение, получила несколько важных возгласов из коробки.
— Наверное, он все понимает, — улыбнулся Дикен. — Возможно военнослужащий… Только отставной, раз у него хватает время на охоту! Теперь и мне стало страшно за мою затею с письмом. — Дикен серьезно задумался, уставившись в пол. Но после непродолжительной паузы он воспрянул духом. — Да какая разница?! Дикен Дорф и Эйприл Вудуорт — Величайшие Люди нашей эпохи! Хватай перо, Эйп…
Если бы с той же решительностью он знал, ЧТО будет писать, на послание ушло бы гораздо меньше времени. Изведя с десяток чистых листов, в итоге они составили письмо, которое состояло всего лишь из двух предложений. Эйприл даже изменила почерк, (хотя и считалось маловероятным, что некий отставной военнослужащий знает его) чтобы сохранить свою анонимность:
Мистер!
Прекратите устраивать пальбу на территории школьного сада, иначе инспектор узнает о Вашем противозаконном увлечении
И они гордились каждым словом, которое украшало данное послание. Конечно, это была несколько опасная игра двух четырнадцатилетних детей в детективов, но все по справедливости. Как уверял Дикен, дети обладают редкими качествами, которые теряют все люди при взрослении: разумом и изобретательностью. Поэтому дети сослужили бы намного большую службу закону, науке и другим областям, нежели мелочные взрослые работяги, которые прозябали свою жизнь в бездумье, не забывая указать ребенку на его безответственность.
Ровно в полдень следующего дня, Эйприл ждала Дикена во дворе возле каната. Она коротала время в компании Уила и крикливого Винсента. Даже несмотря на плотное пальто, его худоба буквально просвечивала. Метель стояла такая непроглядная, что внезапное появление Дикена всех удивило. Он прятал лицо от холода в широкий шарф, оставляя на морозе лишь краснеющий нос.
— Эй, Дикен, Эйприл рассказала о ваших дуэлях в саду, — улыбнулся Уил, сжимая в руке снежных комок. — Ты ей проиграл по большому счету.
— Посмотрел бы я на тебя. То, что она девчонка еще ничего не значит! — оправдывался Дикен, с укором глядя на подругу.
— Ну я-то ей никогда не проиграю… И не надо припоминать грязевой забег — у меня руки скользили и я отвлекся на повороте, так что он не в счет, — довольный такой отмазкой, он запустил снежок на крышу ближайшего невысокого дома. — Проиграть девчонке, никогда! Вот Винс — это другое дело… Помнишь, как тебя Мэд побила?
— Чего?! — ошарашено завопил тот, забегав темными глазами и краснея, от чего контраст со снегом становился просто восхитительным. — Во-первых, не было такого! А во-вторых, я же не мог ударить девчонку…
— О, господи, Винс, что же ты несешь, — устало вздохнул Уил. — Соврать не мог нормально? Или тебя надо учить? Дикен…
— Чего? — изумился он, широко открыв глаза. — Я не собираюсь его учить врать. Учат говорить правду, а не наоборот… Правда — сложнее.
— Ой, ладно, все, прекрати, — отмахнулся тот, — как затянешь… А ты, Винс, смирись с тем, что тебя побила девочка!
— Да что ты прицепился, это было давно, к тому же я сказал, что девчонок не бью! Но вот если бы я вместо тебя поехал в забеге, то точно бы выиграл, — сказал смуглый мальчишка, пытаясь вот уже шестой снежок добросить до крыши того же дома. — И тебе, Эйприл, я бы не проиграл, это точно.
— Хочешь попробовать? — спросила она, вставая с заснеженных качелей.
— Да запросто! Хоть сейчас…
— Нет, Эйп, сейчас никто фехтовать не будет. У нас вроде были дела, — сказал Дикен, украдкой указывая взглядом в сторону места вчерашней трагедии. — В другой раз хоть турниры устраивайте…
— Точно! — подхватил идею Уил. — Значит, еще обязательно встретимся и договоримся. Устроим турнир на весь район… От улицы Первых дубов, и до самых Красных камней! Соберем всех ребят с округи, там и узнаем кто сильней, а кто девчонка…
— Ты еще посмеешься, Уил, — с наигранной улыбкой съязвила Эйприл, и вместе с другом пошла со двора.
— Уил! — окликнул Дикен, когда они уже отошли. — Ты знаешь, кто живет в большом доме за школьным садом?
— Это частный дом. Он вроде принадлежит лорду Левинсону… Ну, тому что заправляет всеми перевозками в гавани. Слышал, у него даже есть свои владения в Бругене. Здесь он появляется нечасто, только на месяц зимой и летом… А зачем тебе?
— Просто так… Всегда было интересно, кто живет в таком большом доме. Хотя вообще нет, Уил, не просто… но мы не скажем сейчас, это секрет. Может быть позже! — после этих слов двое друзей окончательно скрылись с глаз мальчишек в заснеженных улицах, а Уил и Винсент принялись обкидывать друг друга снегом, одновременно ломая голову над «секретом», который им подбросил бывший затворник.
Дикену был свойственен быстрый шаг, но в этот раз он медлил. Впереди их ожидал ответственный момент. Опускать в почтовый ящик важного лорда записку с предостережениями было не самым привычным делом для детей. Всю дорогу они размышляли о последствиях. Но, несмотря ни на что, мальчиком двигало несоизмеримое чувство справедливости, которое в чем-то выделяло его из всех детей. У его справедливости была своя логика: некоторые происшествия и ситуации могли остаться без внимания, а какие-то пробуждали в Дикене страстное желание борьбы. И этот случай был одним из таких.
Они приблизились к нужному дому. Того, что друзья могли видеть из-за высокого каменного забора едва ли хватало, чтобы оценить всю прелесть огромного жилища. Над забором выглядывал только второй этаж, но и по его широким окнам с коваными ставнями был понятен общий облик здания. В самой изгороди, поросшей ползучим кустарником, от которого зимой оставалась только паутина веток, имелись широкие закрытые ворота для въезда кеба и узкая калитка рядом. Слева от нее висел металлический почтовый ящик с серебристой гравировкой: «Л.Л.Л.».
— Пойдем вместе? — Дикен боялся и этого не скрывал. Он достал из внутреннего кармана пальто записку. — Вот кошмар-то, этого мне никогда еще не приходилось делать.
— Ладно, не трусь, это ведь не преступление! Простое предупреждение. К тому же он и не узнает, кто написал записку.
— Ты права… — собрался духом Дикен. — Вся правда у нас в руках! Ворон, пуля, школа… Ладно, идем! — после этих слов они медленно двинулись к ящику.
Эйприл последний раз оглянулась по сторонам — никого. Однако не успели они приблизиться, как из-за ограды послышался громкий лай собак, и судя по нему, это были большие собаки, которые буквально захлебывались слюной, желая разорвать на части гостей. Друзья резко остановились и боязливо переглянулись. Противный лай только усиливался. Переборов страх, Эйприл выхватила записку из рук Дикена и смело зашагала к калитке. И только она успела занести над ним руку, как собачий рев внезапно затих, а глухая калитка отворилась.
В проходе стоял высокий мужчина с острыми чертами лица и военной выправкой. Одет он был крайне неуместно для Первых дубов, а именно — во все белое, не считая темно-зеленого жилета и кожаных сапог. На поясе красовался полный патронташ, а на голове слегка потрепанная охотничья шляпа под цвет снега, из-под которой спускались густые волосы почти до плеч. Выглядел он несколько странно, но молодо, а главной странностью всего образа лорда была белая повязка на правом глазу.
Увидев перед собой девочку, которая держала самодельный конверт прямо над ящиком, он снял шляпу и впился одним серым глазом в анонимное письмо.
— «Мистер! Прекратите устраивать пальбу на территории школьного сада, иначе инспектор узнает о Вашем противозаконном увлечении», — строго прочел он сквозь конверт на свету с приличного расстояния. — Здравствуйте, юная леди! Полагаю, «мистер» — это я. Чем могу помочь? — поинтересовался он, и слегка улыбнувшись, резко перевел взгляд на Дикена, который стоял в оцепенении в паре шагов от Эйприл. Единственный имеющийся узкий зрачок, терявшийся в чистой серости глаза, нес в себе жуткий холод.
Эйприл замямлила что-то невнятное в ответ и тоже растерянно перевела взгляд на друга. Дикен, наконец, взял себя в руки, и смело направился к неизвестному лорду.
— Мистер Левинсон?
— Да! А позвольте узнать ваши имена…
— Дикен Дорф и Эйприл Вудуорт!
— Очень приятно. Так что вам угодно? Эта записка, я полагаю, предназначалась мне? — сказал он, протягивая руку к небольшому посланию, которое Эйприл все также держала над ящиком.
— Вам, но теперь в ней нет нужды. Мы пришли сказать…
— Я уже знаю все, что вы хотели мне сказать. Не желаете пройти, юные господа? — прервал он, освобождая дорогу. Перед друзьями открылся вид на большой ухоженный участок. В глубине двора бегала тройка чистокровных догов, которые настороженно глядели в сторону непрошеных гостей. — Не бойтесь, они вас не тронут…
Дикен и Эйприл по привычке переглянулись и несмело шагнули за ограду.
— Благодарю, лорд Левинсон!
В Дикене таилась и такая черта характера, как умеренная наглость по отношению ко всем без исключения взрослым. Нельзя сказать, что он хамил всем подряд. Вовсе нет. Он умел сдержанно показать свои намерения, просто это было в какой-то мере нагло. Но за это еще не обижался ни один взрослый человек, даже наоборот, это вызывало в них некое чувство равности и уважения к Дикену.
Лорд провел их в красивый дорогой холл. В самом центре трещал камин, а стены украшали разнообразные ружья и шпаги. Но обстановка была теплой и уютной. Что примечательно — казалось, все здесь пропахло мятой. К удивлению друзей, прислуги в таком большом доме не оказалось, поэтому лорд сам подал гостям чай все с той же мятой.
— Так все же позвольте узнать, чем обязан вашему визиту? — продолжил мужчина, поочередно переводя взгляд с Эйприл на Дикена.
— После моих слов, вам вряд ли захочется видеть нас в своем доме, но мы все же скажем. Вчера вечером мы обнаружили в саду мертвую ворону… Хотя не то что бы обнаружили, скорее она была убита прямо на наших глазах. Мы почти уверены, что это ваших рук дело, — уверенно заявил Дикен.
После такого обвинения лорд еще раз внимательно оглядел гостей. Затем ухмыльнулся и, резко развернувшись, зашагал по комнате.
— Хм, «почти уверены»? От таких обвинений еще никто не умирал. Хотя признаюсь, вы правы, — наконец заговорил он. — Как вы уже должны были заметить, я увлекаюсь охотой. Да и кто ее не любит? — улыбнулся лорд. — Да, это я стрелял вчера. Но не вижу ничего плохого в этом…
— Охота охотой, но вам не кажется, что делать это на территории школы не самая лучшая затея?
— Одна убитая ворона — это еще не охота, к тому же я стрелял со своих владений.
— Вы, должно быть, убили ее, потому что она черная, — с иронией и сдавливая смешок, произнесла Эйприл, которая в то же время восхищенно разглядывала его одежду.
— Остроумно, мисс Вудуорт, остроумно…
— Но пули летают именно над школьным садом, — продолжал Дикен, невзирая на шутливые реплики. — И не имеет значения, откуда они берут свое начало. Помимо этого, вы оставили маленького вороненка одного!
— Согласен, мистер Дорф… Это было необдуманно с моей стороны, — все с той же саркастической улыбкой оправдывался лорд. — Надеюсь, это не дойдет до инспектора. В любом случае, за вами остается право… Если что, пишите обвинение на имя Лумана Левинсона. Это я.
— Не дойдет, но мы хотели просить вас не делать этого впредь…
— Даю слово арзистра!
— Кого?! — в один голос переспросили они.
— Забудьте. Так что вы говорили про птенца?
— Остался вороненок, — начала Эйприл, — он выпрыгнул с гнезда, когда вы пристрелили ворона! Ему должно быть еще и месяца нет, летать не умеет…
— Черный уже? — покривился лорд.
— Есть парочка пушистых перышек, но так да, очень черный, как уголь… Красивый.
— Nebula! — произнес лорд, мечтательно устремив взгляд куда-то вверх, под высокий потолок. — Это латынь. Значит — «черный, как угольная пыль»… Вороны ведь действительно черные, как будто посыпаны угольной пылью. Большие птицы с острыми мощными загнутыми когтями… Массивным клювом запросто раскалывают камни! Полет как у истинного хищника, но не нападают, пока их не тронешь. У них безумно умные глаза, как будто хотят сказать вам что-то… Кстати говоря, вороны и вправду очень умны. Все, что бы вы им не говорили, они понимают… Все! Их даже приручить можно. И говорить научить, — после этого лорд Левинсон словно очнулся от собственных мыслей. — Так, где он сейчас?
— Мы взяли его… Взяли себе, — робко ответил Дикен.
— Я мог бы взять его в дом, пока он не научится летать…
— Нет! — внезапно прервала лорда Эйприл. — Пожалуй мы оставим его… Пока в коробке поживет, а как полетит, мы ему клетку посвободнее найдем!
— У меня есть клетка, — спокойно проговорил Луман Левинсон, — правда в ней жила небольшая канарейка и дверца вроде поломана… Позвольте мне хоть как-то раскаяться в содеянном. В Дафиэлде я бываю редко, так что вряд ли мы еще с вами встретимся. А вы вообще откуда будете, господа? — впалые щеки лорда заметно напряглись, и стало понятно, что простым любопытством здесь не пахнет.
— Мы живем неподалеку, хотя сейчас никто не знает, где мы обычно проводим все свое время… А где ваша прислуга?
— О, ее здесь нет, — отмахнулся лорд Левинсон. — Я предпочитаю жить один, к тому же все они задают слишком много вопросов, а я этого не люблю. Есть один садовник, но сейчас он выглядел бы несколько глупо, бросая семена в снег, поэтому зимой он приходит только кормить собак, когда я в отъезде. Еще чаю?.. Прекрасно. Так значит, у вас какое-то свое секретное место?
— Свой мир, лорд Левинсон. О нем ни одна живая душа не знает, кроме нас двоих и вороненка! Делаем все, что захочется, — подхватил Дикен, краем глаза следя за подругой, поглощающей творожный кекс.
— Это я уже понял. Например, выслеживаете убийц воронов, — снова улыбнулся лорд одним уголком тонких губ. — Вы, наверное, давно знакомы?
— Не… Не очень, — заговорила девочка, жуя кекс, — я вообще в этот район недавно переехала. Тогда и познакомились… Там такая история!
— Интересно. Возможно вам известно, но я управляю транспортными перевозками на кораблях… там, в гавани! Может, слышали про Окраину?
— Да! — торжественно закивала Эйприл. — Именно оттуда я и переехала с мамой и братом. Удивительно, что я вас не встречала раньше… Вы, наверное, только дома во всем белом ходите?
— Нет, я всегда в нем, — судя по лицу лорда Лумана, он получил-таки тот ответ, который ожидал все время услышать, и им был — «Окраина». — Обычно все свое время в Дафиэлде я провожу здесь или сидя в маленькой конторке в гавани, так что нет ничего странного в том, что вы меня не встречали, мисс Вудуорт. Послушайте, у меня есть отличное предложение! Готов поменять ваше молчание про мою охоту на пару уроков стрельбы, как вам?
Дикен замялся, но глаза Эйприл загорелись.
— Согласны! — вдруг снова вскрикнула она, оторвав взгляд от всех тех оружий, что украшали стены дома лорда.
— Вот и чудесно! Еще чаю, мисс? Момент… Наверняка, проведя такое расследование, вы уже знаете, что я заведую большей частью торговых портов Дафиэлда. Этот самый чай привозится аж с самого Дальнего Востока. Мне приходилось служить там во время восточной кампании, и за то время я также успел наладить несколько связей. Наверняка юная мисс Эйприл уже успела приметить пару индийских ковров и гобеленов. На самом деле, места там попадались очень живописные. — Когда мистер Левинсон рассказывал о былых временах путешественника, серость его единственного глаза странно затуманивалась, будто он пропадал в своих воспоминаниях.
— Удивительно! — заворожено сказала девочка, допивая уже вторую чашку крепкого чая. — А слонов вы тоже видели?
— Конечно. До сих пор поражаюсь их размеру. Слоны как огромные каменные валуны, с мощными ногами и очень добрыми глазами. Но, к сожалению, индусы используют их как рабочую силу, пусть и относятся к ним с огромным уважением, и с этим ничего уже не поделать…
Первая половина дня подходила к концу, а мистер Левинсон все рассказывал и рассказывал любопытным детям про свои восточные приключения. Впрочем, было неудивительно, что этот человек смог сделать состояние на грузоперевозках и прочих мелочах. Он удивительным образом находил компромиссы в любых ситуациях. Вот и сейчас предупреждения и угрозы друзей привели к бесценному опыту. Этот состоятельный лорд не только открыл им новый неведомый сказочный мир Востока, но и пообещал научить стрельбе из настоящего ружья, а также птичью клетку для вороненка.
Дикен в ответ поведал всю историю, как они вышли на след лорда, как доставали пулю из вороны и затем похоронили ее. Эйприл, прикончив уже не первый и даже не третий творожный кекс, рассказала историю их знакомства и грязевого забега. Лорд Луман Левинсон с каким-то неподдельным восхищением выслушивал все истории ребят, находя в ответ свои, не менее интересные.
Когда чай и кексы в Эйприл уже не лезли, они втроем вышли на задний двор больших владений лорда. Именно там располагалось небольшое личное стрельбище. Серые набитые песком мешки висели на деревьях и на ограде. Мешки побольше были разбросаны по периметру двора, а самые большие и не единожды простреленные стояли в куче под высоким каменным забором.
— Дикен, вы ведь неплохо разбираетесь в баллистике, как я понял? — спросил мистер Левинсон, когда они стояли на заснеженном дворе.
— Прочитал пару книг, — скромно отмахнулся тот и, поняв намек загадочного лорда, продолжил. — Снег мелкий, идет ровно, значит ветер очень слабый и особо можно не отклоняться…
— Не отклонять ружье… — поправил его лорд. — Совершенно верно. Но не забывайте про давление сверху, так что оружие чуть вверх! Поверьте, даже черное перо того самого ворона на стволе ружья может моментально испортить вам игру. Это винтовка «Энфилд», вооружает всю Британию. Упрощенная, облегченная… Смотрите!
Он мгновенно прицелился одним зорким глазом к маленькому мешочку, висящему на яблоне, и в секунду произвел уверенный выстрел. Тот отразился эхом на весь район, и всюду послышались шорохи вспархивающих птиц. На землю из мишени посыпался песок.
— Так, теперь вы, — сказал лорд, и протянул оружие Дикену. — Вот… Это прижми к плечу… Сведи рамку и мушку в одну линию… Палец на курок. Дыши ровно и плавно, нажимай на выдохе, — спустя секунду прогремел новый выстрел, но ни одна мишень не дрогнула. — Ничего, с первого раза не легко! Теперь вы, юная леди.
И в этот раз Эйприл снова перещеголяла Дикена. После пары ее выстрелов плотный мешочек опустел. Меткие голубые глаза девочки заблестели от радости и гордости.
До самой темноты друзья, под руководством лорда Левинсона, стреляли на заднем дворе больших владений. Успехи Дикена в этом деле были не самыми лучшими — изредка его выстрелы задевали мишень, в то время как Эйприл сносила их одну за другой. Конечно, девочкам не свойственно владеть стрелковыми навыками, но это была Эйприл.
Вечером они как всегда сидели в своем чердаке и втроем — вместе с пернатым другом — горячо обсуждали сегодняшнее приключение:
— Вот, теперь у тебя свой дом, клювастый, — сказала Эйприл, когда Дикен аккуратно загонял туда вороненка. Дверца у клетки действительно была отломана, но птенцу понравилась такая забота, и он, довольный, запрыгнул на массивную жердочку. — Все же стоит ему имя придумать, Дикен, он теперь наш новый друг.
— Я вот сам сегодня задумался — ведь он единственный, кто оказался на нашем чердаке. И если, как сказал лорд Левинсон, ворон действительно способен все понимать и даже говорить, то ему откроются все наши тайны, — он подошел ближе к клетке и заглянул в черные глаза птицы. — Что это ты на меня смотришь? Понимаешь, небось, все! Черный, красивый… Эйп, а как сегодня сказал лорд про него?
— М-м-м… — Эйприл сморщила лоб, вспоминая странное слово. — Ты про Nebu… Bulin…
— Nebula, точно! — подытожил ее попытки Дикен. — Будешь — ворон Небул — черный, как дым.
— Будешь Небулом? — на этот вопрос ворон утвердительно прокаркал, после чего стало ясно — этот птенец действительно их понимает. — Странное у тебя конечно имя, Небул!
— Да и лорд не самый обычный, — Дикен делал какие-то заметки в тетради на своем столе. — Постоянно, когда я смотрел на него, я прямо сгорал от желания узнать о его глазе…
— Меня так и подмывало спросить, — тут же подхватила Эйприл, — но, думаю, это было бы неприлично… Да еще и весь в белом.
— Точно, — заулыбался тот, — похоже, что он ненавидит черноту. Хранитель белого цвета… — поиздевался Дикен.
— Ты только подумай, ведь та несчастная ворона свела нас с ним. Но сколько нам пришлось для этого сделать… Оставим пулю в качестве нашей награды! И малыша Небула…
— Мне до сих пор не верится, что ты согласилась на подобное… Я бы ни за что не смог достать пулю из мертвой птицы.
— Мы ведь провели целое расследование!
— Это точно… Как настоящие сыщики, — улыбнулся он. — Только не забывай про обещанный фехтовальный турнир. Ты должна утереть нос Винсенту… Он слишком много говорит! Да и Лим вряд ли упустит возможность насолить тебе, так что…
— Не волнуйся, я все раннее детство прожила в месте, где без подобных штучек было не обойтись… Мы их обыграем. Снова! — уверенно заявила Эйприл, резко махнув рукой.
— Мы.