В первый раз за время нашего похода я выспался. Как всё-таки здорово, когда не надо ночью проверять караулы, когда спишь не в бронекомбезе на камнях, а в трусах на постельном белье, а самое главное, когда просыпаешься от того, что просто выспался. Вот таким довольным жизнью, потягиваясь и позевывая, я вышел во двор, где в такой же расслабухе попивала утренний чай почти вся наша компания. Оказалось, что Якут и егеря привычно встали с рассветом, остальные подтянулись попозже, а Шило и сталкеры до сих пор дрыхнут. Впрок, наверное. А наш хозяин встал ещё раньше, и сейчас банька уже вовсю топилась, распространяя вокруг ароматы горящих дров, берёзовых веников и ещё чего-то неуловимо волшебного, на что русский человек обычно улыбается со словами «баньку топят».

Процесс топки растянулся на два часа, но это не помешало нам отлично позавтракать, после чего вся компания в полной расслабленности расположилась под навесом во дворе и, попивая чаек, лениво беседовала на всякие отвлечённые темы. Дед рассказал несколько историй, случившихся с ним после Войны, сталкеры тоже поделились байками о всяких загадочных и непонятных вещах, а Якут и вовсе поразил всех рассказом о том, как он, отбившись от своей группы, забрёл в гости к Лесному Народу. Такое действительно редко случается, гостей дети Леса не любят и стараются к себе не пускать, а Лес им в этом очень действенно помогает. Вообще, удивительно, что удалось создать Коалицию из таких непохожих друг на друга то ли народов, то ли уже «ветвей человечества», не знаю, как сказать. Эльфы, подземники, люди и изменённые очень часто просто не понимают друг друга, настолько разными были у них пути послевоенного развития, только Армия – самая организованная, да и самая многочисленная сила – научилась находить общий язык со всеми. К тому же именно Армия в первые послевоенные годы сумела навести хоть какое-то подобие порядка на своих территориях, а впоследствии помогла и жителям подземных бункеров, и людям, ушедшим в леса, и тем, кто сумел выжить в городах и деревнях.

Сейчас Коалиция – это сила, с которой никто не решается воевать, кроме, пожалуй что, мутов. Этих настолько много, что потеря пары десятков тысяч особей для них вообще не заметна. Пока Коалиция уверенно держится за счёт технического превосходства и отсутствия у мутов единого командования. Наш недавний бой тому наглядное подтверждение – будь у мутов побольше автоматического оружия и сумей кто-нибудь скоординировать момент нападения, нас бы смяли, невзирая на наши пулемёты, гранаты и бронекомбинезоны. И ходят слухи, что у мутантов появился какой-то вождь, который пытается объединить все племена под своей рукой. Если ему это удастся, да ещё если он сможет найти старые склады НОАК, то война будет страшной. Мутам наплевать на радиацию, многие из них почти невосприимчивы к отравляющим веществам, презрение к собственной смерти у них в крови – короче, почти идеальные солдаты для нашего времени. Одно радует – в большинстве своём они не просто тугодумы, а откровенные тупицы, видимо, в качестве компенсации за силу, скорость регенерации и прочие подарки Войны. А люди за послевоенные годы сделали огромный шаг вперёд по пути самосовершенствования. У нас есть великолепное оружие, отличная защита и, самое главное, технологии обучения и подготовки профессионалов – от рядовых стрелков до офицеров-аналитиков. И у нас есть организация, а как говорил один из преподавателей офицерских курсов: «Система всегда побеждает толпу». Так что мы победим, это не вопрос, но какой ценой достанется нам эта победа.

Постепенно общая беседа лениво растеклась на отдельные разговоры. Дед ушёл топить баню, запаривать веники и делать ещё кучу вещей, понятных только хозяину бани, потому что у каждой баньки свой характер, свои особенности, и только её хозяин знает, что нужно наколдовать для идеального пара. А я налил себе ещё кружку и как-то незаметно для себя оказался рядом с Якутом и Карабасом.

– Ну что, товарищи сержанты, есть какие-то особые мнения по дальнейшему движению?

– Военспецы мне наши не нравятся, товарищ лейтенант, – первым откликнулся сержант штрафников. – Бабах ещё как-то держится, а дрессировщик, похоже, скоро совсем из сил выбьется. Вчера уже думал, что тащить его придётся. Может, поговорить с хозяином и оставить его тут, тем более что он нам как специалист вряд ли понадобится – муты здесь в основном оружные, а со зверьём как-нибудь справимся, я думаю.

– Согласен, Ухо – не самый удачный выбор. Ему бы прапором на склад, а не в экспедицию, – подтвердил Якут, да я и сам уже подумывал о подобном варианте. Не так нас много, чтобы можно было позволить себе бойца, у которого не хватает сил на дневной переход, – и ещё, командир, попробуй запросить у штаба авиаразведку того места, куда кот отказался идти. Оно хоть не прямо на маршруте, но всякое может случиться.

– Ага, я и сам примерно так думал про Ухо, а вот насчёт разведки не дотумкал. И надо бы дедулю поспрошать поконкретнее про тот анклав, что у нас по дороге, а то он как-то уж больно обтекаемо про него говорил.

Дальше разговор как-то сам собой затих, мы просто сидели и наслаждались тишиной, покоем и уже почти забытым ощущением безопасности. Филипп Андреевич, видимо, прочувствовав наше настроение, включил музыку (да, да, у него ещё и колонки вполне приличные во дворе установлены), и мощные аккорды тягучего и густого, как патока, блюза заполнили тишину солнечного дня.

Честно говоря, мне было глубоко плевать на переживания давно умершего негра, которого никто, кроме мамочки, не любит, я просто расслабился и, отхлёбывая чай мелкими глоточками, наслаждался бездельем и безмятежностью. Один день мира в бесконечной войне дорого стоит.

А ещё через полчаса нас позвали в баню. Эх, банька! Великое все-таки изобретение! Два часа мы нещадно хлестали себя вениками, поливали ледяной водой из колодца, исходили потом в жаркой, как адское пекло, парилке, потом лениво пили холодный взвар из каких-то душистых травок. И повторяли весь комплекс издевательств снова. И снова. И так, пока я не почувствовал, что тот Николай Нахалов, что зашёл в эту баню, полностью растворился, а на его месте возник совершенно новый человек, сбросивший с себя всю грязь и усталость прошедших дней, готовый к любым подвигам и свершениям и просто поскрипывающий от чистоты. А потом мы хлопнули по сто граммов настойки, принесённой из Деревни, и сидели во дворе, попивая кто чай, кто холодный квас. Было так хорошо, что даже говорить не хотелось, просто сидеть и ощущать, как лёгкий ветерок обдувает разгорячённое тело.

Однако эта идиллия была прервана самым неожиданным образом. Во двор с громким мявом влетел Тишка и, не обратив на нас никакого внимания, стрелой бросился к Филиппу Андреевичу. Якут, сразу поняв, что это неспроста, тут же закричал: «Тревога!», а дед и котейка замерли на пару минут, глядя друг другу в глаза. После этого необычного обмена данными полковник (а ведь ещё две минуты назад он был для меня «дедушкой») с удовлетворением оглядел моих бойцов, успевших надеть бронекомбезы и разобрать оружие, и кивком пригласил меня в кабинет.

– Значит, так, лейтенант, вот здесь – это примерно семь-восемь километров отсюда, – Филипп Андреевич, ещё распаренный после бани, ткнул пальцем в карту, – группа неизвестных людей количеством от десяти до пятнадцати ведёт бой с мутами. Люди закрепились на холме и пока успешно отбиваются, но мутов несколько сотен, причём много с огнестрелом. Сам понимаешь, долго против них не продержаться. Ваша задача – выйти в тыл противника и деблокировать группу, после чего совместно отходить сюда. Тишка вас проведёт туда и обратно. С собой брать только БК. Выдвигаетесь немедленно. До заката все должны быть здесь. Вопросы?

– Один вопрос, товарищ полковник, – раз уж пошла постановка задачи, надо деда именовать согласно Уставу, – наличие у дружественных сил средств связи? И одно предложение – предлагаю Шило, Бабаха и Ухо выдвинуть примерно на половину маршрута для организации прикрытия. А мы без них сможем двигаться быстрее.

– Насчёт прикрытия согласен, отправь с ними ещё и молодого. И пусть возьмут дополнительный боекомплект, и, наверное, выдам я им ещё один пулемёт из своих запасов. А вот про связь ничего не скажу – не оборудован мой кот радиосканером, к сожалению, а как раз рядом с местом боя есть небольшая радиоактивная плешь, так что отсюда радио не добивает. Все, если вопросов больше нет, давайте выдвигайтесь. Я пойду с тихоходами, связь держим постоянно.

Пока полковник ставил задачу, я успел облачиться в бронекомбез и, подхватив автомат, выскочил во двор, где меня уже ждал весь личный состав экспедиции. Надо же, ещё полчаса назад это были раскрасневшиеся после бани и лениво попивающие чай мужики, а через пять минут после сигнала тревоги меня встречал экипированный, вооружённый и построенный личный состав. А у ворот уже нетерпеливо подёргивает хвостом наш проводник, так что быстренько делим бойцов – задачу своей группе поставлю на ходу.

– Внимание! Шило, Бабах, Ухо, Лесной – в распоряжение полковника Иванова. Остальным – двойной БК и за мной.

Группа моментально разделилась, и я продолжил уже для своей команды:

– Движемся максимально быстро. Дорогу показывает кот, дозоры не нужны. Примерно в восьми километрах идёт бой. Люди против мутов. Людей десять – пятнадцать, мутов до полутысячи. Люди держат оборону на холме. Задача: деблокировать группу людей и довести до избушки. Полковник и наши встретят нас примерно на полпути и прикроют по необходимости. После прибытия на место растягиваемся в тылу противника, егеря на правый фланг, штрафники и Михалыч – на левый, я с остальными в центре. Быстренько осматриваемся, я пытаюсь выйти на связь, далее по обстановке. Примерная карта и тактическая обстановка у всех в планшетах.

– Командир, предлагаю разделиться чуть раньше, примерно в полкило до места. Сэкономим пару минут и фланги подстрахуем, – это Енот моментально оценил обстановку. Все-таки повезло мне с сержантами, что ни говори.

– Принято.

Других умных мыслей ни у кого не нашлось, и группа продолжила бег, ориентируясь на полосатый хвост нашего кота. Котейка, даром что с хорошую собаку размером, двигался по лесу совершенно бесшумно, безошибочно выбирая для нас звериные тропы, по которым мы могли бежать почти без помех. Наверное, без него мы бы потеряли гораздо больше времени и сил, проламываясь сквозь кусты и обходя препятствия. Меня немного беспокоил Михалыч в плане своих физических кондиций, но старикан держался наравне со всеми и сходить с дистанции не собирался.

Минут через двадцать от группы отделились егеря, уйдя направо, ещё через пару минут Михалыч увёл штрафников, а через несколько сотен метров Тишка встал, задрав хвост. Я чуть не рассмеялся – уж больно это было похоже на «сигнал „Внимание”, подаваемый жестами в условиях…». Это я наши боевые наставления цитирую, если кто не понял. Все понимаю, но кот, действующий по Уставу, – это сильно! Мы моментально рассредоточились, а наш проводник, убедившись, что его сигнал воспринят правильно, прижал уши и скрылся на правом фланге. Ладно, у него свои дела, а у нас свои. Аккуратненько переползаю вперёд, краем глаза замечая, как рядом то же самое делает Якут. Итак, что у нас здесь происходит? Ага, похоже, люди отбили ещё один штурм, потому что стрельбы почти не слышно, а вот дохлых мутов валяется достаточно – никак не меньше полсотни. С вершины холма время от времени хлопают одиночные, и, судя по визгам и рычанию, большая часть пуль попадает в цель. А муты, похоже, чего-то ждут, и хорошо, если не подкрепления. Вон, собрались в несколько больших групп, так, чтобы их не достал огонь с холма, и только головами крутят. Есть, на мой шлем начала поступать информация от остальных бойцов, теперь мы точно знаем, где основные скопления противника, даже нескольких одиночек удалось засечь. Пора выходить на связь с союзниками, но неожиданно оживает рация.

– Командир – Чижику!

– На связи.

– Командир, только что три урода протащили мимо меня что-то вроде тяжёлого пулемёта или АГС. Разрешите, я их по-тихому уработаю, и получим свою артиллерию с фланга?

– Давай, только возьми собой ещё кого-нибудь.

– Не надо, Тишка меня подстрахует.

Во как! Наш егерь уже сумел с котом договориться, силён бродяга!

– Принял. Три минуты вам, огонь открываем по твоей команде.

– Принял, конец связи.

Заполучить тяжёлое вооружение, ещё и установленное в тылу противника, что может быть лучше, разве только поддержка вертолётами или танками, но о таких подарках нынче уже никто и не мечтает. Так, Чижик с Тишкой ползут вырезать вражеский расчёт, все остальные готовы открыть огонь, цели распределены, а мне пора на связь с людьми на холме. Переключаюсь на аварийную частоту.

– Группа на высоте 342, отзовитесь! – Я специально пользуюсь армейским обозначением холма, хоть ненадолго, но пробую сбить с толку противника. Если уж у мутов есть тяжёлый пулемёт, то и рации наверняка тоже есть, а прослушивать аварийную частоту они давно научились.

– Прапорщик Нехаев на связи. – Интересно, прапорщик, но представился по фамилии, а не позывным, как принято в Армии. Ладно, потом разберёмся.

– Лейтенант Никель, двенадцатая бригада. Триста, двести? – Если у них есть убитые или тяжелораненые, то задача усложняется.

– Два трехсотых. Легко.

Отлично, всего два легкораненых, на такое везение я и не рассчитывал. Теперь надо ему как-то объяснить, что нужно делать. Был бы он армейцем, можно бы было использовать коды, а так придётся рассчитывать на его смекалку.

– Принял. Будь готов. Вариант «Динамо». Зелёный свисток. Как понял? – «Динамо бежит? Все бегут» или что-то вроде этого. Надеюсь, сообразит. Пора начинать, вон уроды уже во все стороны башками крутят, ещё немного – и до них дойдёт смысл переговоров, и тогда прощай внезапность.

– Принято. Готовы, – сообразил прапорщик. Молодец. Только собрался вызвать Чижика, как тот сам объявился.

– Командир – Чижику.

– На связи. Докладывай.

– Захватил пулемёт. Модель не знаю, калибр 14,7, боезапас порядка двухсот патронов. К ведению огня готов. Уверенно накрою групповую цель номер три. – Ещё одна отличная новость, третья цель – это группа мутов из почти четырёх десятков, которую я собирался накрыть залпом из подствольников. Теперь быстро перераспределяю цели. Все, начинаем.

– Группа, огонь!

Успел сделать выстрел из подствольника и дать пару коротких очередей по зазевавшимся врагам. Хотя сейчас моё дело координировать огонь и осуществлять общее руководство боем, как написано в Уставе, я просто не удержался, уж больно качественно эти двое подставлялись. Так, теперь переходим к непосредственным обязанностям. На правом фланге все просто великолепно – Чижик отстрелялся на «отлично», вся группа мутов просто выкошена огнём из пулемёта, а остатками ленты он ещё проредил противника чуть ближе к центру. На левом фланге тоже все нормально – мутов там было не очень много, и слаженный огонь штрафников их почти уничтожил. В центре дела обстоят чуть хуже, наши противники то ли оказались смышлёней, то ли осколки от гранат им не так сильно повредили, но они уже развернулись на сто восемьдесят градусов, и над головой уже засвистели пули. Самое время для сигнала окруженцам. Я переворачиваюсь на спину и стреляю к нам в тыл зеленой сигнальной ракетой. Классная штука: горит так ярко, что даже в самый солнечный день невозможно не заметить, да ещё и свистит так, что уши закладывает. В общем, направление движения я союзникам указал, теперь надо очистить им дорогу, и можно уходить. По первоначальному плану это должны были сделать штрафники, но, похоже, на их фланге сопротивление противника неожиданно усилилось и они элементарно не успевают. Значит, пора мне поработать обычным стрелком, тем более что руководить боем нет никакой необходимости – все бойцы прекрасно знают свои задачи и у всех достаточно опыта для их решения.

Я отдаю команду, и моя тройка привычно выстраивается обратным клином: впереди я и Якут – мы контролируем фронт и частично фланги, в нескольких метрах позади нас Малой – его задача держать фланги и при необходимости прикрыть нас из своего пулемёта. Ну, пошли, как говорится, женихами! Мы с Якутом быстро, но не бегом движемся в сторону боя, не забывая прислушиваться и посматривать под ноги на предмет всяких неприятных сюрпризов. Хорошо идём! Не зря все прошлые дни мы отрабатывали передвижения в разных вариантах: двойками, тройками, случайной группой, по лесу, по равнине. О многих тактических приёмах я до этого знал только теоретически, и эти тренировки оказались очень полезными не только для меня, но и для штрафников, не говоря уже об остальных участниках экспедиции – реальными навыками ведения боевых действий на пересечённой местности обладали только Якут и егеря, даже сталкеры узнали много нового.

Опа! Первый контакт! Якут успел что-то заметить, и его тихий свист заставляет меня и Малого присесть и замереть. Три секунды, и на нас из кустов вываливается пятёрка мутов, вооружённая дробовиками. Это плохо, в лесу, где расстояния стрельбы редко превышают десяток метров, дробовик с картечью намного эффективнее автомата и даже пулемёта. Но думать уже некогда, они нас ещё не заметили, но обнаружат при первом же движении. Справа коротко стрекочет автомат Якута, и я тут же добавляю свои пять копеек. Есть, четверо наповал, пятый ранен – контрольный ему в голову, и движемся дальше. Пока что фортуна играет за нас, и мы через очередные кусты видим спины ещё тройки мутантов, увлечённо палящих из ручного пулемёта и двух автоматов куда-то вперёд. Значит, окруженцы у нас прямо по курсу, три короткие очереди – и дорога для союзников расчищена.

Ага, вот и они – группа людей в разномастном камуфляже и с таким же разнородным оружием, у одного даже что-то вроде арбалета. Интересно, кто же они такие? Ладно, потом разберёмся. Аккуратно, сильно не высовываясь, машу рукой – мало ли, в горячке боя пальнут не разобравшись. Так, все нормально, бегут к нам.

– Прапорщик Нехаев, – представляется невысокий крепыш в разорванном камуфляже и с перемотанной грязной тряпкой рукой, – группа сбежавших из плена. Двигаться могут все, проблемы с оружием и общее истощение.

– Понятно. Оружие собирайте с дохлых уродов, время вам – минута. Там дальше ещё пять стволов лежит. С истощением помочь не могу, доберёмся до места – будет питание. Километров семь по лесу осилите?

– Осилим. Вариантов-то нет. – Прапор, не теряя зря времени, уже прихватил ручной пулемёт и проверяет труп мута на наличие запасных патронов. А пулемёт – полное дерьмо. Китайский, к тому же основательно потёртый. Дай бог ещё пару барабанов, которые Нехаев добыл из-под пулемётчика, сможет отстрелять, ствол-то у него не сменный.

– Все, выдвигаемся! – отдаю команду, и в этот момент капризная фортуна поворачивается к нам даже не тылом, а самой настоящей задницей. На левом фланге вспыхивает перестрелка, слышно уханье подствольников и что-то вроде крупнокалиберного пулемёта.

– Противник справа. Более сотни. Два крупняка. Рядовой Синица – двести, – голос Увала по рации. Плохо, но пока ещё не катастрофа, у нас есть небольшая фора.

– Штрафникам отходить. Бегом. Ориентир четыре. Сталкеры, берете гостей и на базу.

Главное сейчас – избавиться от измученных и плохо вооружённых окруженцев. Штрафники сейчас уже пробегают через наши порядки и скоро займут очень перспективный холмик позади. А наша задача – встретить гостей.

Дальше бой развивался вполне предсказуемо. Мы пропустили вяло отстреливающихся бойцов, а преследователей накрыли плотным огнём, заставив залечь. Как только противник залёг, мы, оставив на своём месте несколько гранат в режиме «растяжка», быстренько откатились ещё на несколько десятков метров. Ситуация повторилась с абсолютной точностью. Потом ещё раз, и ещё раз. После четвёртого раза до мутов дошло, что таким образом они только теряют бойцов, ничего не добившись. Я, честно говоря, не надеялся, что фокус удастся просто повторить, а это удалось ещё и два раза «на бис». Мы уже положили порядка сотни уродов, а они только сообразили. Но все-таки сообразили, и, судя по тому, что следующая атака задерживается, сейчас их командование лихорадочно пытается придумать выход из ситуации. А выходов у них только два: можно, невзирая на потери, ломануться всей толпой и тупо задавить нас массой, или можно отправить несколько групп в обход и ударить с флангов. И к тому, и к другому варианту мы готовы, а передышка нам только полезна, можно набить патронами пару магазинов, как сделал я, или подстрелить пару особо резвых уродов, как сделал Гудвин. Да и наши подопечные с каждой минутой приближаются к точке встречи.

Так-так, мне на шлем начинают поступать данные от бойцов – похоже, командир мутов выбрал второй вариант: три группы отделились от основной массы и движутся в обход. Просто отлично, первая выйдет прямо на егерей, вторая, скорее всего, направляется на тот самый холмик, где засели штрафники, а третья попадает прямиком в овраг, на дне которого мы уже установили пару противопехотных мин. У нас есть ещё минут пять, которые можно потратить с толком.

Взрыв в овраге, сопровождаемый дикими воплями, короткие очереди со стороны холма, а на меня выкатывается целая толпа. Глаза горят, раскрытые пасти издают дикий рёв, а оружие в лапах не переставая лупит в нашу сторону. Впечатляет, черт возьми! Видимо, их командир, или скорее «вожак», решил совместить оба варианта наступления. Неплохая задумка, но мы и к ней готовы. Под ногами у набегающей толпы рвутся заранее установленные гранаты и пара противопехоток, выкашивая целы просеки и поляны в рядах атакующих, тут же вступают наши пулемётчики. Якут умудряется закинуть гранату из подствольника в тыл атакующих, а автоматы остальных бьют длинными очередями, опустошая по магазину за один присест. Против такой огневой мощи муты бессильны, и наступление просто захлёбывается. У флангов дела тоже неплохо: егеря успели по-тихому вырезать своих противников, пользуясь только ножами и пистолетами с глушителями, а штрафники приняли неприятеля в пять стволов и тоже не оплошали. Мы даже обошлись почти без потерь, только Карабас получил шальную пулю в левое плечо. Не смертельно, даже крови потерял не много, но как стрелок он теперь почти бесполезен.

Все, противник большей частью уничтожен, остальные откатились и залегли, пора нам делать ноги. Ещё одну такую атаку мы просто не выдержим, патронов осталось хорошо если по сотне на ствол, гранат пять штук на всех, мин вообще нет, да ещё и раненый. Так что пока нас никто не трогает, в быстром темпе нужно переместиться к нашей «группе поддержки», тем более что до неё осталась пара километров, не больше. Окруженцы уже там, часть из них полковник отправил в избушку, а самых крепких подключил к своей группе и готов встретить незваных гостей со всей широтой души. Этот раунд однозначно за нами, мы смогли отбить своих и, самое главное, почти без потерь отступить с места боя, а ведь известно, что отступление – тактически самый трудный манёвр. Совсем без потерь не обошлось, рядовой Синица погиб от шальной пули из крупняка, попавшей точно в шею. Если бы пуля попала в грудь или плечо, обошлось бы ранением, тяжёлым, но излечимым. Не повезло.

До наших мы добрались без происшествий, хотя растяжки, на которые ушёл весь наш запас гранат, регулярно рвались позади, а значит, муты не отказались от идеи преследования. Просто последняя стычка дала нам достаточную фору по времени, и мы использовали это на все сто процентов. Засада, организованная полковником, меня порадовала своей основательностью. Дед не стал изобретать велосипед, резонно рассудив, что противник не станет использовать какие-то тактические хитрости, а как обычно, навалится на нас всей толпой. В такой ситуации нужно просто создать такую плотность огня, которая гарантирует быстрое поражение основной массы оппонентов. А в условиях засады, да ещё и при наличии нескольких пулемётов, это сделать совсем несложно. Для усиления эффекта Филипп Андреевич разместил на деревьях несколько «монок».

Мина МОН-50, выпущенная во второй половине двадцатого века, до сих пор является страшным оружием: килограмм (даже чуть больше) стальных шариков просто выкашивает все на расстоянии пятидесяти метров, от них не спасёт ни броник, ни роговой панцирь, даже если кого-то не убьёт, изранит так, что лучше бы убило. Вот эти самые МОН-50 прикрывали нас с фронта, на флангах установили растяжки – оттуда вряд ли пойдут крупные группы противника, а личный состав удобно разместился за несколькими поваленными стволами. У нас было два крупнокалиберных пулемёта, три ручных, включая того китайчонка, что притащил с собой прапорщик, и восемь автоматов. Правда, с оружием получилось интересно. Я думал, что, добравшись до нашего «засадного полка», мы сможем пополнить боекомплект, практически израсходованный к этому моменту, но полковник решил, что наши боеприпасы нам ещё пригодятся, и притащил для нас дюжину калашей и несколько цинков патронов к ним. Таким образом, Малой сменил свой пулемёт на стандартный ПКМ довоенного производства, а нам всем достались такие же древние АКМы, правда, в отличном состоянии и даже с 40-патронными рожками от РПК. Конечно, «Рокот», который сейчас стоит на вооружении Армии, намного лучше своего дальнего предка, он удобнее, легче, боеприпас мощнее и так далее, но нам сейчас нужно будет просто стрелять, даже целиться необязательно, такое вот дебильное соревнование «много мутов» против «много пуль», так что нам бы даже картечницы Гатлинга подошли.

Противник дал нам целых десять минут передышки, на войне это целое богатство. Можно попить, разложить магазины, наметить ориентиры и сектора огня, Михалыч, вон, даже покурить успел. Пропустить появление врагов мы не боимся: у нас есть несколько датчиков, которые я бросил метров за двести от позиции, у нас есть Тишка, мимо которого и мышь не проскочит, да и муты ломятся через лес с таким шумом, что только глухой или контуженый их не услышит.

Есть, идут голубчики. Подают сигнал мои датчики, через несколько секунд над травой мелькает полосатый хвост, и из леса выкатывается очередная волна исковерканных пародий на человека. Они ещё не знают, что мы здесь, растяжек не было последние полкилометра, вот уроды и расслабились. Как только большая часть мутов входит в зону поражения мин, гремят взрывы, снося врагов десятками, выкашивая в толпе целые просеки. Тут же в дело вступают пулемёты, ничуть не уступая минам по эффективности, а нам остаётся только отстреливать отдельных экземпляров, сумевших прорваться через эту мясорубку, а прорывается их на удивление много – только в мою сторону бегут трое. Все трое ранены, но это не мешает им непрерывно стрелять, хорошо, что неприцельно. Кладу их несколькими короткими очередями, добавляю контрольные, и тут где-то справа гремит сдвоенный взрыв. Судя по звуку, это гранаты, причем гранаты не наши. Ещё пара кротких очередей – и все затихает. Слышу перекличку по рации – все живы, два окуруженца получили лёгкие ранения, а вот нашему Бабаху досталось – рядом с ним взорвались сразу две гранаты. Бронекомбез спас, но контузию сапёр получил нехилую. Теперь он точно не боец, но это уже не так критично, бой закончился, осталось пройти и дострелить раненых мутов. Я уже говорил, что эти твари отличаются какой-то запредельной живучестью, вот и сейчас щёлкает винтовка Гудвина, и я вижу, как в кустах падает очередной подранок, что характерно, с автоматом в руках, уже направленным в нашу сторону. Поэтому разбиваемся на двойки и быстро, но аккуратно проводим зачистку, собираем трофеи – и в избушку.

Как же хорошо после боя принять душ, выпить чашку душистого чая и просто расслабиться в безопасности. День сегодня выдался совсем непростой. А ведь как все хорошо начиналось – банька, ледяная водочка, целый день отдыха… Ладно, нужно ещё осмотреть раненых, уточнить состояние боекомплекта, написать рапорт командованию и переделать ещё целую кучу дел, которыми положено заниматься командиру подразделения после боя. А ещё надо пообщаться со спасёнными людьми, я, если честно, до этого раза вообще не слышал, что муты берут пленных, обычно они убивают всех, невзирая на пол, возраст и наличие звёздочек на погонах. И с дедом надо поговорить, хочу оставить ему раненого Бабаха и дрессировщика тоже – выдохся спец, дальнейшую дорогу он не осилит, только задерживать будет всех. А ещё нужно вколоть себе следующую дозу сыворотки. В бою было не до этого, а после душа я заметил, что рука у меня покраснела и, кажется, слегка опухла. Да и чесаться начала, зараза. Так что сколько мог, я соблюдал рекомендации максимально оттягивать приём препарата, но пора и о себе позаботиться.

Та часть окруженцев, которых полковник отправил сразу в избушку, не стала терять времени, и нас сразу после помывки уже ждал горячий ужин. За ужином мы помянули погибших товарищей, и после еды все, кроме полковника, меня, Якута и прапорщика Нехаева, отправились чистить оружие, подгонять и ремонтировать броники, набивать магазины и делать ещё десятки дел, которые положено сделать после выхода из боя и перед отправкой дальше по маршруту. А мы пошли в кабинет Филиппа Андреевича на традиционное совещание. С традиционным коньячком, ага, как же без него. Собственно, совещание ничего принципиально нового не принесло. Я вполне ожидаемо договорился с Филиппом Андреевичем о том, что мы оставим тут раненого Бабаха и уставшего от путешествий Ухо. Карабасу уже оказана медицинская помощь, и через день-два он вернётся в строй без ограничений, остальные бойцы готовы к продолжению экспедиции. Однако без неожиданностей не обошлось: оказалось, что прапорщик Нехаев и сержант Гольдман как раз из того самого анклава, куда мы направляемся. Только Гольдман – механик-водитель, совершенно не приспособленный к боевым действиям в пешем строю, да ещё и на пересечённой местности, и толку от него ещё меньше, чем от нашего дрессировщика, а вот бравый прапор наоборот – вполне боевой товарищ, командир отделения разведки, снайпер, да и просто толковый мужик. Не зря беглецы назначили его старшим, хотя среди них было несколько офицеров. В общем, прапорщик настоятельно потребовал включить его в состав экспедиции, моё начальство не возражало, а мы с Якутом даже обрадовались. Ещё бы, у нас появился проводник до самой точки Б. Осталось его экипировать и вооружить, пожрать и помыться он уже успел, а окончательно в форму придёт на марше, тем более что завтра пойдём, не сильно напрягаясь из-за раненого Карабаса.

Бронекомбез для Нехаева реквизировали у Бабаха, комплекция у них почти одинаковая, проблем не будет. Автомат я забрал у Уха, весь оставшийся боекомплект к нашим «Рокотам» по-честному поделили на всех, кто отправляется дальше, осталось последнее дело, и можно отбиваться.

– Слушай, товарищ прапорщик, а позывной у тебя есть? Не поверю, что вы в бою постоянно талдычите всякие «товарищ лейтенант», «товарищ ефрейтор»… – Мы уже настолько привыкли пользоваться позывными, что имена многих своих сослуживцев я даже и не знал.

– Никак нет. В смысле, что не талдычим. А позывной у нас присваивается на время операции, и обычно это просто номер.

– Понятно. Тогда сам придумай себе позывной на время экспедиции. Пять минут тебе.

– Так чего тут думать, буду «Нах-Нах», меня так в школе звали.

– Принято. Твой позывной я в планшеты и твой шлем пропишу, сейчас всем отбой, Нах-Наху перед отбоем ознакомиться с данными в планшете, Якут, задержись на пять минут.

– Есть!

Бойцы отправились спать, прапор – изучать планшет, а мы с Якутом засели за планирование дальнейшего маршрута. У нас за этот день образовалась убыль в личном составе в количестве трёх человек, но зато мы избавились от балласта и получили в команду неплохого бойца. Боеприпасов пока достаточно, а километров через сто нас будет ждать контейнер с последним в пути грузом, и надо очень точно рассчитать номенклатуру и количество припасов, тащить-то это богатство дальше на своём горбу.

Вот так рутинно закончился сегодняшний вечер, и я уже собрался в койку, но неожиданно ко мне вышел Шило.

– Товарищ лейтенант, спасибо, что не оставили меня тут. Честное слово, я не подведу, все выдержу. Мне просто очень надо дойти до конца, ну, в смысле до конца путешествия. Вот. Спасибо, товарищ лейтенант!

– Да не за что, боец. Не знаю, какие у тебя причины, но если тебе это так важно, то твой шанс погибнуть в пути у тебя никто не отбирает. А теперь – отбой!

Интересно девки пляшут, кадровый военный Ухо с радостью согласился на исключение из состава экспедиции, хотя это автоматически лишает его всех бонусов, на которые он рассчитывал, отправляясь в путь. А вор Шило готов на все, даже на смерть, лишь бы его не оставили по дороге. Загадка на загадке. Ладно, пойду спать, утро вечера мудрёнее. Рука сегодня уже не чешется, но на сколько мне ещё хватит сыворотки, совершенно не понятно. Ладно, посмотрим по ходу дела, до конца маршрута должно хватить, дальше загадывать бессмысленно.

Уже ложась спать, подумал, что сегодня в нашей команде погиб первый боец, тех дезертиров и каторжников, что сбежали в первый день экспедиции, бойцами назвать язык не повернётся. А вот сегодня первая боевая потеря – рядовой Синица. Я ведь с ним даже познакомиться толком не успел, все-таки десять дней марша – это не тот срок, за который можно узнать всех своих подчинённых. Даже в спокойных условиях службы в гарнизоне иногда на это уходят месяцы и годы. А Синица был совсем не тем человеком, который сразу привлекает к себе внимание. Крепкий, но не накачанный, молчаливый и почти незаметный, но при этом очень аккуратный и абсолютно надёжный, практически идеальный сержант (младший сержант до разжалования) той самой пехоты, что именуют «царицей полей». Именно на таких не бросающихся в глаза сержантах и держится армия. Жалко, что он не дотянул до конца экспедиции, получил бы полное прощение, восстановление в звании и возможность вернуться к службе в родном подразделении, но зато теперь семья, если у него она есть, будет получать сержантскую пенсию. Вру. Мне просто жалко, что дальше придётся обходиться без Синицы, а ведь мы прошли только самую лёгкую часть пути. Вот так, начал как человек, а закончил как командир…

Проект «Торхаммер»

Наблюдатель «Зелёный»: Фиксирую изменения в организме Объекта. Анализ будет возможен в течение двух-трех дней.

Наблюдатель «Чёрный»: Без изменений.

Наблюдатель «Ближний»: Обращаю внимание на заметно возросший уровень самоконтроля Объекта. Также растёт скорость анализа и принятия решений. Считаю необходимым проанализировать возможность перехода Объекта на новый уровень после следующего боя или подобного происшествия.

Координатор: Группе анализа проработать информацию от «Ближнего».