Я проснулся как-то рывком, даже не знаю, как сказать: только что спал, раз, и уже ни малейших следов сна. Причём никаких звуков или ещё каких-то раздражающих факторов вроде бы и не было. Первое, на что обратил внимание, лежу в бронекомбезе и даже забрало шлема закрыто. Это может случиться в двух случаях: или наш прорыв полностью провалился и я валяюсь недвижной тушкой на поле боя, или же я получил тяжёлое ранение – в таких случаях аптечка вместе с системой жизнеобеспечения поддерживает оптимальные условия и позволяет дождаться эвакуации. В моем случае больше похоже на второй вариант. Время на часах 04:32, значит, я валяюсь уже практически сутки… Лежу в какой-то комнате без окон, по ощущениям в подвале, но неглубоко. Через неплотно прикрытую дверь приглушённо доносятся звуки боя: бахают миномёты, басовито дудукают крупняки, вот рядом проехал явно грузовой автомобиль. Значит, я с наибольшей долей вероятности лежу где-то в Угловом, а посёлок продолжает обороняться. Надо вставать и входить в курс дела. Руки-ноги вроде работают нормально, даже укус никак себя не проявляет, голова ясная, слабости тоже нет. Что же со мной случилось, раз потребовалось проваляться сутки в бронике? Надо посмотреть логи системы жизнеобеспечения, но это потом.

– Командир, ты как, очнулся? – в голосе Карабаса из наушников слышна явная обеспокоенность и одновременно какая-то робкая, что ли, радость.

– Так точно. Я в норме. Что у нас происходит?

– Подожди, пожалуйста, минут пять. Добьём эту партию уродов, и я подойду.

– Принято. Жду.

Пока Карабас «добивает партию уродов», попробую разобраться с собой. Последнее, что я помню – чувство облегчения, когда упал последний мут из расчёта миномётной батареи и поступила команда занять оборону. Мы ведь уже практически бились врукопашную, мутов было столько, что просто не было времени сменить магазин. У меня в обойме пистолета оставалось три патрона, и я уже приготовился выхватывать мачете, а Увал и Говорун, идущие в авангарде, несколько минут назад забросили автоматы за спину и работали только своими тесаками. Майонез несколько минут (секунд?) назад получил выстрел дуплетом от какого-то чересчур резкого мута и остался лежать в десятке метров позади, Прапор тоже схлопотал очередь почти в упор, но через несколько секунд с того места, где он упал, раздались характерные очереди «Рокота», значит жив, только двигаться не может. Долгожданная передышка в несколько секунд дала нам возможность перезарядиться и глотнуть воды. До сих пор меня накрывает от того ощущения счастья, которое я испытал, услышав долгожданное «Группе стой! Занять оборону». А вот дальше я ничего не помню.

Ладно, раз собственная память ничем помочь не в состоянии, будем смотреть логи системы. Это не так информативно, но зато более упорядоченно, ну, и без провалов, естественно. Но сначала надо посмотреть, как дела в экспедиции в целом. Бой был тяжёлым, и, боюсь, без потерь не обошлось. Итак, данные на планшете говорят, что по итогам вчерашнего дня у нас один убитый и четверо раненых. Смотрю на скупые строчки сообщений.

«Рядовой Майонез. Погиб в бою. Дата. Предположительная причина». Все понятно, док поймал практически в упор заряд связанной картечи. Броник выдержал, но удар был настолько силён, что произошло внутреннее кровоизлияние. Без шансов. Жалко мужика. Он был самый старший из команды штрафников, успел повоевать ещё до Войны, незадолго до экспедиции сдал экзамены на врача и собирался после возвращения получить назад все свои звания, награды и прочее, уволиться из рядов и открыть свою больничку. Как-то вечером у костра показывал свои шрамы, смеялся: десять пулевых ранений и все неопасные, говорил, что пуля для него ещё не отлита или отлита, но найти его не может, дескать, заговорённый он. Вот только вместо пули нашла его картечь, и нет больше дока…

«Эдди, сталкер. Осколочное ранение в левую руку, операция проведена. Лёгкая контузия. Время до возвращения в строй 18 часов».

«Краш, сталкер. Осколочные ранения в левую руку, правую ногу, операция проведена. Лёгкая контузия. Множественные ожоги 1-й и 2-й степени. Время до возвращения в строй 23 часа».

«Мл. с-т Енот. Вывих плечевого сустава левой руки. Лёгкая контузия. Время до возвращения в строй 22 часа».

«Прапор, временно зачислен в состав экспедиции, воинское звание не подтверждено. Пулевое ранение в правое бедро. Операция проведена. Пулевое ранение в правую руку. Операция не требуется. Время до возвращения в строй 52 часа».

Так, по личному составу все понятно, сводку по вооружению и расходу боеприпасов просмотрю позже, а пока можно поинтересоваться собой любимым. Заходим в журнал системы жизнеобеспечения, смотрим… Опаньки! «Данные изъяты для обработки». Даже не представляю, что это должно означать, никогда не слышал не то что о факте изъятия данных системы бронекомбинезона, но даже вообще о такой возможности.

От глупого созерцания сообщения системы меня отвлекает появление Карабаса.

– Здравия желаю, товарищ лейтенант! Разрешите доложить? – по лицу сержанта отчётливо видно, что он ужасно рад моему возвращению в строй и, самое главное, возможности скинуть с себя обязанности временного командира.

– Здравия желаю! Докладывайте, товарищ старший сержант… – Воинское приветствие мы не отдаём, так как оба при автоматах, но со стороны наша встреча все равно выглядит как видеопособие к Уставу.

– По результатам боестолкновения, проходившего вчера ориентировочно с 5:00 до 6:30, уничтожено и выведено из строя до 400 единиц противника. Основная задача по доставке в посёлок Угловой средств связи выполнена полностью. Захвачено пять миномётов калибра 82 миллиметра неизвестной марки и 276 мин для них. Также захвачено большое количество стрелкового оружия и боеприпасов различных калибров. Точный учёт не проводился. В результате боестолкновения личный состав экспедиции понёс следующие потери: рядовой Майонез убит, тело доставлено в посёлок Угловой; лейтенант Никель, младший сержант Енот, прапорщик Прапор, сталкеры Эдди и Краш легко ранены. Раненые доставлены в посёлок Угловой и размещены во временном медицинском пункте. Установлены контакты и налажено взаимодействие с военным командованием и гражданским руководством посёлка. За истёкшие сутки произошла серия боестолкновений малой и средней интенсивности. Личный состав экспедиции в них участия не принимал, за исключением последнего. Вчера в 22:00 мной был отправлен рапорт командованию по установленной форме. Копия рапорта, сводка по боеприпасам и вооружению, данные по раненым отправлены вам. Старший сержант Карабас доклад закончил.

– Вольно, товарищ старший сержант! Благодарю за службу! – играем сценку до конца. Думаю, Карабас устроил это представление для местных, мол, мы самая настоящая армия, с субординацией и выслугой лет, а не какая-нибудь сборная солянка из полугражданских типов. – А теперь, Карабас, давай присаживайся и расскажи подробно обо всем, что произошло с момента моей отключки, да и про отключку тоже, наверно, надо…

– Есть! – сержант поёрзал на стуле, устраивая поудобнее своё довольно крупное тело, снял шлем, зачем-то пригладил волосы и уже нормальным тоном продолжил: – Начну с твоего ранения, я так понял, что ты вообще ничего не помнишь.

– Так точно. Помню твою команду занять оборону, а следующая картинка, как просыпаюсь уже здесь.

– Действительно, мы практически всех мутов покрошили, я отдал команду занять оборону, и тут прямо на тебя вскочил урод с дробовиком. Надо сказать, тебе фатально не повезло и ты успел выстрелить.

– Как это не повезло? Из-за того, что успел? – перебиваю сержанта. Весь мой опыт говорит о том, что не везёт, именно когда выстрелить не успеваешь.

– А вот так. Выстрелили вы одновременно: ты, мут и Гудвин. И, надо сказать, все попали. Только если бы ты не попал, то картечь пришлась бы в грудь и живот, а так весь сноп из двух стволов влетел прямо в шлем. Так что мог отделаться синяком, а получил неслабый сотряс. А вот дальше начинается полная непонятка: аптечка тебе чего-то вколола, и ты повалился где стоял. Как бревно, чёс-слово. Я пытался потом выяснить, что же тебе ввели, но моего допуска не хватает…

«Эх, знал бы ты, друг, что и моего тоже!»

– Якут посмотрел и сказал, что ничего страшного, броня работает, можно транспортировать.

– Понятно со мной. Давай про бой и что там дальше было.

– Да ничего, надо сказать, особенного. Лесной сумел выйти на связь с поселковыми, и к тому времени, когда мы ворвались на батарею, местные уже подключились к бою. Сильной поддержки они оказать не могли, всё-таки крупнокалиберный пулемёт совсем не снайперское оружие, да и опытных стрелков у них, надо сказать, практически нет. Но несколько крупных стай от нас отсекли, и на том спасибо. Миномётам они очень обрадовались и сразу попросили стрельнуть по переправе через речку.

– А у нас что, есть спецы по миномётам?

– Так точно, Михалыч, оказывается, на службе пару месяцев проторчал в охране миномётной батареи. Ну и кой-какие азы освоил. Надо сказать, отстрелялся наш старикан на твёрдую «пятёрку» – накрыл переправу всеми минами. Муты её восстановили только этой ночью, почему и крайний штурм случился более серьёзным. Так вот, Михалыч влупил из трёх стволов, больше просто не успели навести и зарядить, потом погрузили пять миномётов, боеприпасы, раненых, трофеи и прочее в подъехавшие грузовики и отправились в посёлок.

– Подожди, а почему миномётов пять? Чижик докладывал о шести.

– А, это отдельная тема. Наш артиллерист сказал, что один миномёт настолько разъ… короче, неисправен, что взорваться может при любом выстреле. Мы его заминировали, ночью рванул, похоже, уроды всё-таки пытались выстрелить, мы им на этот случай две мины вроде как забыли забрать.

– Понятно. Дальше.

– А дальше я отправил всех отдыхать, раненых разместили в местный госпиталь, это тут в соседних комнатах, сам пошёл налаживать взаимодействие с местным начальством. Михалыч, когда отдышался и покурил, тоже отпросился помочь в установке миномётов. Надо сказать, старикан оказался просто молодец: и из своего слонобоя отстрелялся отлично, это тебе потом, если надо, Гудвин расскажет, и из миномётов, да и вообще я от него такой активности не ожидал.

– Да уж, раскрываются таланты… А как остальные?

– Надо сказать, все очень неплохо. Мои парни отработали на все сто, не без ошибок, конечно, но в рукопашную нам давненько ходить не приходилось. Я Увала с Говоруном в приказном порядке отправил спать и даже на крайний штурм поднимать не стал – парни сперва рубились тесаками, что твои рыцари, потом помогали старику ворочать миномёты и таскать мины, так что выложились по полной.

– Полностью одобряю.

– Про Якута говорить нечего, ему бы такое вот якутское отделение, и они прошли бы это стадо уродов в качестве физзарядки перед завтраком. Прапор показал себя молодцом: получил сразу две пули – одну в бедро, одну в руку по касательной, свалился, но даже лёжа прикрывал наш прорыв до конца. Его потом Малой притащил и жгут наложил тоже. Пулю из ноги извлекли, у них тут доктор хороший, но крови потерял до х… короче, много крови, так что в ближайшее время на него не рассчитывай.

– Принял. Дальше.

– Малой растёт на глазах. Я думаю, он уже может сдавать классность на снайпера, так приловчился из своей машинки мутов укладывать, что любо-дорого посмотреть. Они с Гудвином и сталкерами сейчас шаманят какую-то фигню для его прицела. Говорят, что эффективность ещё процентов на десять вырастет.

– Постой, так сталкеры же раненые и сейчас вроде как должны лечиться. И, кстати, где они умудрились нарваться? Вроде бы на их маршруте все было тихо.

– Случайность, командир. Столкнулись наши братья-опоссумы с пятёркой каких-то мутных мутов. Во, блин, сказанул, а! В смысле непонятно куда и зачем эти уроды направлялись, потому что шли они практически прямо на восток, а там просто нет ничего. Сталкеры среагировали первыми, всех положили, но один успел бросить гранату. Тоже непонятно, зачем носить с собой гранату без кольца? А граната, надо сказать, оказалась противотанковой. Против каких танков её собирались использовать? В общем, сплошные непонятности. В результате сталкеров приложило неслабо. Множество осколочных ранений, а Крашу, он ближе к взрыву оказался, с одного бока комбез аж расплавило. Но ничего, перевязались по-быстрому, вкололи своей сталкерской химии и даже из боя не вышли. А сейчас валяются в соседней палате, замотанные как мумии, и воняют какими-то мазями. Местный док намазал, говорит, к завтрашнему утру будут как новые. А елозить пальцами по планшету и говорить всякие умные слова эти бинты им нисколько не мешают.

– Ну ладно, пусть занимаются, потом посмотрим, что получится.

– Тут со сталкерами ещё одна неприятность вышла. Мы местным отдали тот ретранслятор, который тащил Эдди. Прибор включился, показал, что все нормально, самотестирование прошло успешно, связь установлена. А дальше как об стену горох: пакеты проходят, ошибок не обнаружено, а связь то установится, то оборвётся, то голос пропадёт, то данные теряются. Бились, бились, полдня убили на это, в конце концов просто заменили на другой ретранслятор – и все заработало. Связь с бригадой установили, сейчас все, надо сказать, нормально работает. Так что жди цэу.

– Уже хорошо. Что по остальным нашим?

– По Михалычу я доложил, Лесной особо себя не проявил, но с поставленной задачей справился, старику с целеуказанием помог и рюкзаки тащил. Гудвин отстрелялся, как всегда, образцово. Когда мы в рукопашку пошли, вообще лупил как из пулемёта, говорит, семь десятков патронов потратил. И, кстати, очень хвалил своего каторжника, мол, если поучить, то отличный второй номер получится. Кто ещё остался? Пулемётчики. Оба отработали на «пять». Поливали как из лейки, но поразительно результативно. Надо сказать, хорошо, что нам поставили стволы с напылением, обычные такого боя бы точно не выдержали. Прапор свою трещотку отстрелял до железки и выбросил нах, уже на последних патронах плеваться начала.

– Ясно, а с Енотом что?

– Под пращника попал. Действительно, страшное оружие – камень ударил вскользь, но этого хватило, чтобы его опрокинуть и вывихнуть руку. Это в бронике-то! А так, егеря сделали все, что требовалось, лес подожгли, мины установили и до ворот добрались самостоятельно, практически одновременно с нами. По дороге уничтожили порядка пятнадцати мутов. Вот, в общем-то, и все. Командирам групп я приказал подготовить отчёты, но все пока отдыхают, торопить я не стал.

– Понятно, спасибо. Давай теперь по общей обстановке.

– Могу только вкратце, не успел полностью войти в курс. Осада длится уже вторую неделю, местные отбиваются вполне успешно. У них тут два стареньких ДШК и два «Утёса», это из крупняка, а ещё шесть ПКМ и четыре РПК, патронов хватает, так что пока справляются. Есть ещё пушка, «сорокапятка» времён Великой Отечественной, но к ней снаряды закончились. Наладили они производство самодельных фугасов, не «монка», конечно, но бабахает, надо сказать, вполне результативно. Набивают их всяким хламом: гвозди старые, обрезки арматуры, а то и просто щебень, и натыкано этих подарков вдоль стены в несколько рядов. А болота на юге они уже загатили, так что к эвакуации все готово, но надеются всё-таки продержаться, тем более связь с бригадой теперь появилась. А вообще, я предлагаю, так сказать, совместить приятное с полезным. Сейчас местное командование наверняка завтракает, и самое время к ним присоединиться. Как?

– Прямо мысли читаешь, сержант… – У меня аж в животе заурчало, как только представил чашку с кофе и горку бутербродов, небрежно сваленную на тарелке. – Пошли знакомиться с местными шишками.

Прихватил автомат, привычным движением проверил наличие патронов в магазине, и мы пошли. По пути Карабас объяснял, что здесь и как, а перед самым входом в помещение, откуда доносились одуряющие запахи еды, неожиданно сказал:

– Ты только, командир, с местного коменданта не удивляйся. Личность колоритная, но спец, надо сказать, каких поискать. Сам увидишь.

Мы вошли в довольно большое, неярко освещённое помещение с длинными столами, видимо, местную столовую, и не успел я как следует оглядеться, как из-за дальнего стола ко мне подскочил такой персонаж, что я от неожиданности даже схватился за автомат.

– Товарищ лейтенант! Здравия желаю! Ганнери-сержант Корпуса морской пехоты Соединённых Штатов Америки Джексон Картер. Временно исполняющий обязанности военного коменданта посёлка Угловой.

Вот это да! Здоровенный негр, под два метра ростом и чуть поменьше в ширину, одетый в изрядно потёртый и в нескольких местах тщательно заштопанный камуфляж непривычной расцветки. На рукавах какие-то шевроны, слева на груди нашивка «J. Carter», на бедре кобура, из которой торчит рукоятка хорошо мне знакомой «Беретты-92», но накладки рукоятки необычные. И в комплекте к этому белозубая улыбка и абсолютно чистый русский язык. Слава тебе, Устав, когда я не знаю, что мне делать, только ты указываешь правильный путь и оберегаешь от ошибок!

– Здравия желаю, товарищ ганнери-сержант! – однако я, похоже, до конца в себя ещё не пришёл и задал совсем дурацкий вопрос: – А почему «временно исполняющий обязанности»?

– А, не обращайте внимания, товарищ лейтенант, – заговорил спутник негра, которого я до этого и не заметил, невысокий крепкий мужик лет под шестьдесят, одетый в камуфляж с кобурой на поясе. – Этот кусок эбонита вбил себе в голову, что гражданин и военнослужащий США, сержант морской пехоты и к тому же негр никак не может быть военным комендантом русского посёлка. А так как лучше него никто в этом не петрит, то назначили его врио. Вот последние десять лет и приходится ему «временно исполнять». – Мужик широко улыбнулся и продолжил: – Позвольте представиться: Андрей Семёнович Старшинов, можно просто Семеныч или Старшой, местный староста, мэр, если хотите, бургомистр, короче, самый большой прыщ на этой заднице. А это, – староста указал на ещё одного участника завтрака, – наш шериф Олег Васнецов. Вообще-то он, конечно, участковый милиционер, но кто-то давным-давно обозвал шерифом, так и прилипло.

Шериф тоже производил впечатление – ростом чуть ниже негра, но размером кулаков точно морпеху не уступающий. Нехилый «силовой блок» мэр себе организовал. Я пожал руки всем участникам завтрака и был приглашён к столу. Особым богатством угощение не отличалось, но свежие булочки пахли просто одуряюще, а сметана в большой миске притягивала мой оголодавший взгляд как магнитом. Местные боссы, видя моё состояние, с разговорами не приставали и спокойно дождались момента, когда я утолю голод и смогу мыслить головой, а не желудком.

– Вижу, товарищ лейтенант, вам понравилось наше угощение, – с улыбкой произнёс Старшинов.

– Да, спасибо огромное, Андрей Семёнович, давненько так вкусно не завтракал, – тут я ни капельки не соврал, а то, что 80 процентов моего аппетита были вызваны суточным пребыванием в бронекомбезе и под медикаментами, ничуть не умаляло вкусности еды.

– Я вот что предлагаю… – похоже, местный мэр не большой охотник вести пустопорожние разговоры, – для начала предлагаю перейти на «ты». Мы тут народ простой. Как говорится, если видим жопу, то и говорим «жопа», поэтому все эти «господин шериф», «товарищ сержант» мы, если честно, вспомнили только с вашим прибытием. А когда меня последний раз величали по имени-отчеству, я уже и забыл давным-давно.

– Согласен, я Николай или Никель, можно и «лейтенант», не думаю, что у вас тут лейтенантов видимо-невидимо.

Семеныч успел только открыть рот для ответа, когда в столовую ворвалась новая пара весьма колоритных личностей и с воплями «Жека, Семеныч! Мы сделали! Работает!» бросилась к столу руководства посёлка. Два человека, казалось, были абсолютной противоположностью друг другу – один высокий стройный блондин, второй маленький, кругленький и чернявый. Единственное, что их роднило – это возраст, обоим было не больше двадцати пяти, а горящие глаза и раскрасневшиеся лица только дополняли сходство.

– А вот эти два оболтуса, Николай, наши, так сказать, эйнштейны-королевы, – с улыбкой проговорил Старшой, – Марат и Олег. Все пытаются изобрести оружие массового поражения. Пока получается не очень.

– Как это не очень? – аж задохнулся от возмущения черненький, но, видимо, вспомнил о вежливости и протянул мне руку. – Олег. А ты, Семеныч, на нас клевещешь! Скажи, что мины оказались бесполезны, а?

– А сколько из них не сработали, а? – вступил в дискуссию морпех.

– Блин, Жека! Ты же военный! Если делать мины из всякого говна, так они и срабатывать будут так же! – не остался в долгу Олег.

– Ладно, ладно! – Семеныч поднял поднял руки. – Пошли смотреть вашу вундервафлю.

Мы вышли из столовой, и второй изобретатель, Марат, сдёрнул брезент с чего-то, стоящего на тележке. После удаления брезента я понял, что это оружие. Все. Больше ничего понять было решительно невозможно. Представьте себе нечто, состоящее из блока стволов числом шесть и калибром порядка двадцати миллиметров, сиденья стрелка или оператора с ручками вертикальной и горизонтальной наводки, примерно как у старых зенитных пулемётов, и одной педалью, нескольких длинных (почти полметра) и узких коробок, очень напоминающих магазины для автомата, только большого калибра и грандиозной ёмкости. А позади всего этого великолепия расположился маленький движок от бензопилы с бензобаком и уходящей куда-то в недра агрегата велосипедной цепью. Точно, вундервафля.

Однако местных это сооружение, похоже, совсем не удивило. Морпех тут же взял в оборот Олега, и они полезли в глубь агрегата, что-то горячо обсуждая. Я услышал только несколько слов: «заклинит, экстрактор, аварийный сброс» и «поддать жару». Видимо, у меня на лице было написано такое непонимание, что Семеныч сжалился и махнул рукой Марату.

– Марат, объясни военным, что вы тут наизобретали, ладно?

– Ага, – изобретатель кивнул и подошёл к нам с Карабасом. Кстати, у моего сержанта вид был не менее удивлённый, чем у меня.

– Марат, – представился парень. Мы пожали руки, представившись в ответ, и перешли к сути.

– Началось все примерно года три назад, – обстоятельно и не спеша начал Марат, – до этого мутов вообще было немного, а до посёлка они реально сумели дойти всего один раз. А тут как прорвало, что ни месяц, то новая стая. И не по десятку, как раньше, а полсотни рыл минимум. Особой опасности они не представляли, Жека молодец, настоял на постройке стены ещё лет десять назад. Так что подходили муты, мы их отстреливали, трупы в болото, трофеи на склад. Очень славно мы тогда поднялись на трофеях, вначале-то было у нас с полсотни автоматов да сотня ружей разнокалиберных. Пистолетов вообще один – табельный «макаров» у шерифа. А тут получилось всех, кто в караул на стене заступает, вооружить автоматическим оружием, даже пулемётами разжились. Вроде все отлично, но муты приходили все более крупными стаями, и справляться с ними становилось все сложнее. Крупняки и пушку решили не трогать, оставить на чёрный день, а мы с Олежкой принялись придумывать что-нибудь такое, чтобы сразу толпу мутов положить. Сперва, естественно, подумали о минах, благо тола у нас просто завались. Не знаю, откуда это богатство, это вы у Семеныча спрашивайте. Ну, мины мы делать научились. Попотеть пришлось, конечно, но теперь работают почти без осечек. Короче, мины наладили, стали думать дальше. Чего только не перепробовали: и огнемёты, и миномёты, и даже ракеты. Тут-то и всплыла основная проблема – делать оружие мы можем или из того, что под ногами, типа поражающих элементов для наших мин, щебень мы туда сыплем, или же из трофеев. Кто-то предложил из трофейных патронов картечь высыпать, а порох для миномётов использовать. И тут меня торкнуло: картечница Гатлинга! Понимаете, о чем я?

– Название слышал, но что это за зверь, не представляю.

– В общем, жил когда-то давно в Америке головастый мужик по фамилии Гатлинг. И придумал он такую штуку, как из нескольких винтовок сделать что-то вроде пулемёта. Настоящие пулемёты потом уже появились. А так брали несколько винтовочных стволов, ставили на барабан, сверху магазин, снизу выброс гильзы, сбоку рукоятка. Крутишь рукоятку, стволы вращаются, получил патрон, повернулся, сработал боек, выстрел, повернулся, дошёл до низа – гильза выпала. Самое главное, стволы не перегреваются и скорострельность регулируется: чем быстрее ручку крутишь, тем скорострельность выше. Картечницей это прозвали за то, что по эффективности больше всего походило на снаряд с картечной начинкой. Вот такая идея. А мы решили, что наша картечница будет стрелять именно картечью. У нас весь склад завален трофейными патронами, у мутов в основном охотничье оружие и патроны к нему картечные. Подобрали стволы получше, присобачили движок от бензопилы, чтобы ручку не крутить, придумали нормальный экстрактор, ну прочее по мелочи. Три дня назад испытали. Вот это моща! Я за несколько секунд выкосил несколько сотен мутов, даже ДШК так не может! – Марат аж раскраснелся, глаза засверкали, вот-вот вскочит и начнёт боевые пляски отплясывать.

– И что случилось? Почему вы только сейчас это чудо инженерной мысли выкатили? – умеет Карабас смотреть в корень проблемы.

– Да фигня по большому счёту, – изобретатель слегка успокоился и вернулся к неторопливой обстоятельной манере повествования. – Патроны-то у нас, как я говорил, трофейные. Соответственно, как минимум два из десяти негодные. Мы об этом знали, наш экстрактор выкидывает патрон, даже если он не выстрелил. При такой скорострельности двадцать процентов осечек погоды не делают, все равно за секунду из стволов вылетает несколько килограммов свинца. Единственное, чего мы не предусмотрели, что бракованный патрон может сработать с задержкой. Один и сработал прямо у меня под ногами. Чуть не обосрался, честное слово. Вот и пришлось доделывать. Теперь гильзы валятся в одно ведро, несработавшие патроны в другое, с водой. Заодно экстрактор доработали, он теперь перекошенные, раздутые и любые гильзы выдёргивает.

– Понятно. А что же вы какой-нибудь бронещиток не предусмотрели? У мутов пращники лупят камнями не хуже крупняка.

– Есть щиток. Мы его там, в доте оставили. На фига эту тяжесть туда-сюда таскать.

Теперь я совсем по-другому смотрел на это изделие местных кулибиных. Несколько килограммов картечи в секунду способны снести любое количество мутов, несмотря на их силу, природную броню, реакцию и регенерацию. Единственный минус, который я видел – малая дистанция поражения. Уже на сотне метров картечь становится практически бесполезной, так что это агрегат, при всем своём могуществе, проблем посёлка не решает. Словно прочитав мои мысли, Марат сказал:

– Эта штука со стволами двенадцатого калибра. Мы уже почти собрали такую же десятого. А мальцы сейчас отбирают патроны с пулями. Может быть, потом удастся сделать так, чтобы снаряжать магазины пулевыми и картечными вперемешку, пока что-то не выходит.

– Вижу, наше супероружие произвело на вас впечатление? – как всегда улыбаясь, заговорил Семеныч. – Тогда я оставлю вас с нашими вояками, Жека покажет нашу систему обороны, а сам пойду заниматься скучными хозяйственными делами.

Мэр позвал каких-то людей и, что-то им быстро на ходу объясняя, удалился, а мы с морпехом, изобретателями и ещё несколькими жителями Углового покатили тележку с картечницей в сторону стены посёлка. Почему-то я думал, что новое оружие придётся поднимать на стену, и уже начал прикидывать, как это половчее сделать, но неожиданно мы подкатили тележку к крепкому сараю, сложенному из фундаментных блоков и толстых брёвен. Картер что-то сказал в рацию, ему так же невнятно ответили, и ворота открылись. Опа! Вот уж чего не ожидал увидеть! Из сарая уходили под землю пять ходов, высотой в два метра и шириной чуть больше, причём в этих ходах были проложены рельсы. Не такие, как на железной дороге, поменьше, но все было сделано добротно, под шпалами слой гравия, потолки и стены укреплены досками и бетоном, и даже редкие лампы горят. Теперь я понимаю оценку Карабаса военным талантам коменданта.

– Серьёзно вы тут окопались, сержант, – я не стал скрывать своего восхищения, – давно готовились?

– Называй меня лучше Жекой или Ганни, так привычнее, тем более тут я никакой не сержант, а по уму вообще должен считаться военнопленным, – хохотнул морпех, – а строить укрепления я начал сразу, как только меня назначили комендантом. Я ведь успел повоевать ещё в том, старом мире. Одна командировка в Ирак, три в Эй-стан. Ещё тогда я понял, что против толпы нужны крепкие стены, пулемёты и много-много мин. Смотри, всю нашу оборону пара штурмовых вертолётов разделает за один вылет, а против уродов мы держимся уже месяц, и ничего. Кстати, спасибо за миномёты, вот они могли доставить неприятностей. Не критично, но нервы бы потрепали, да и баб с детишками пришлось бы держать в подвалах. А теперь мы поставили их на закрытой площадке и лупят эти миномёты в обратную сторону. И старикан ваш там прижился, настоящий командир батареи – у нас на опорном такой же старый перец артиллерией командовал. Реально, один в один.

– Слушай, а откуда ты так здорово по-русски болтаешь?

– А, это вообще смешная история. Началось все с того, что в Корпусе начали доплачивать за изучение иностранных языков. Я ведь практически добрался до потолка своей карьеры – дальше только мастер-сержант, но когда до него дослужишься ещё… В офицеры мне точно не хотелось, всякие специальности, вроде снайпера, разведчика и так далее у меня и так уже были, медика только не смог получить – экзамен не сдал. Вот и решил я учить язык. Предлагали арабский, немецкий, ещё какие-то, а меня торкнуло, и отправился я на курсы русского. У нас в Корпусе к русским относились с большим уважением, вроде как никогда мы с Россией не воевали, а все равно, вот и решил я узнать о русских по-настоящему. В начале реально тяжко было, потом втянулся, даже интересно стало, взялся изучать русское оружие – не, автомат Калашникова мы все можем собрать-разобрать получше ваших срочников. Блин, о чем это я…

– Да уж, брат Ганни, про срочников ты серьёзно загнул, – тут даже я рассмеялся, представив классических советских новобранцев – лопоухих и в очочках.

– Ладно, лейтенант, отвлёкся я, у нас психподготовка была что надо, до сих пор иногда переклинивает. А начал-то я рассказывать о том, как сюда попал. Так вот, взялся я изучать русское оружие, стрелковое, естественно, танки-самолёты мне совершенно не интересны. До сих пор. И обнаружил я российскую фирмочку, которая делала снайперские винтовки. Штучно. Чтоб ты знал, в Штатах в то время таких фирм было как у дурака фантиков. Вопрос в качестве и цене. А я давно мечтал о снайперке под стандартный патрон. М21 – это наша штатная винтовка – мне не понравилась с первого взгляда, да и по штату мне не положена. Вот, списался с этими ребятами, «Лобаев армз» фирма называлась, и изготовили они мне винтовочку. Собственно, за ней я сюда и приехал.

– В Угловой? – моему удивлению не было предела, уж на что, а на центр оружейной индустрии посёлок никак не походил.

– Так точно. Тут же перед самым песцом такая ерунда началась: санкции, контрсанкции, шпионы-диверсанты, туда нельзя, оттуда нельзя, короче, официально привезти в Штаты оружие из России было нереально. И так рисковал, поездки к вам у нас в Корпусе не очень приветствовались. А я ещё в Багдаде познакомился с капитаном из украинского контингента. Сержант-морпех из Севастополя. Эх, славно мы тогда подрались, – негр мечтательно закатил глаза, что в полумраке тоннеля смотрелось довольно жутко. – Но сейчас не о том. Когда в Крыму начались беспорядки, Игорь оперативно прокачал обстановку и со своей неполной ротой перешёл на сторону русских. Потом переаттестовался и отправился тянуть лямку то ли в Калининград, то ли в Кронштадт, в общем на Балтику. А нашлись мы с ним на одном оружейном форуме, потом долго переписывались, и он предложил вариант. Я приезжаю к нему в гости, а он привозит винтовку, проверяем, отстреливаем, разбираем на части, и он отправляет несколькими посылками через оставшихся на Украине друзей. Поверь, на тот момент это был единственный вариант увидеть винтовку не при допросе в Эф-Би-Ай.

За разговором я и не заметил, как мы дотолкали тележку до конечного пункта. Это оказался вполне толково сооружённый дот, даже с бронешторками на амбразурах. Судя по пройденному расстоянию, находился он метрах в пятидесяти за стеной. Бойцы местного ополчения под руководством изобретателей принялись сгружать картечницу на некое подобие лафета, который позволял перемещать установленное на нем орудие к одной из двух амбразур. Жека в это время что-то пробормотал в рацию, одобрительно кивнул и обратился ко всем:

– Так, народ, слушаем внимательно. Уроды почти готовы к очередной атаке. Пять-десять минут. Пулемёты в нашем секторе пропустят более-менее крупную толпу. Задача: установить вундервафлю к первой амбразуре и по команде отстреляться. Первоначальное расстояние – пятьдесят. Вопросы?

– Кто будет стрелять? – поднял руку Олег.

– Вы наваяли, вам и испытывать, – ответ коменданта был всеми воспринят как должное, – а кто каким номером, сами решайте. Всем остальным быть готовыми поддержать огнём в случае неожиданностей. Иван, ты на шторках. Мины на мне.

– Есть.

– Лейтенант, а тебя я попрошу внимательно рассмотреть результат работы и, если есть возможность, зафиксировать, – похоже, Ганни успел оценить возможности наших бронекомбезов, может сам, может Карабас просветил.

– Принято.

– Ну и в целом, может, что интересное увидишь свежим взглядом. Вот, пока уроды собираются в кучу, дорасскажу историю с винтовкой. Выбил я отпуск, доехал досюда, Игорь меня уже ждал, извёлся весь от нетерпения. Тоже маньяк оружейный был. Притащил он с собой тысячу патронов практических и полтысячи матчевых. Весь первый день мы провели в овраге, тут где-то километра три на восток. Настрелялись до синяков на плечах. Шутка, у этой игрушки специальный приклад с амортизатором. Короче, настрелялись, винтовка просто чудо, оба от неё в восторге были. Вечером вернулись в посёлок, у Игоря тут какой-то дальний родственник жил, и начали покупку обмывать. По такому случаю к нам чуть не половина посёлка присоединилась, гудели два дня, выдули все запасы спиртосодержащих жидкостей. Славно посидели! У нас в Америке, даже когда авианосец на воду спускают, такого праздника не бывает. А на третий день примчался Семеныч на своём уазике и рассказал про полный песец. Пытался я потом выбраться, но станцию, она тут в пяти километрах, сожгли какие-то придурки, связи тут и до этого толком не было, а потом и вовсе пропала, в общем остался. А Игорь погиб в первые месяцы, тут тогда такой бардак творился… Вот такая история. А винтовка дома лежит, к ней всего десяток патронов, на чёрный день, так сказать.

– Да уж, интересная история. Но хорошо, что ты здесь оказался – такую оборону построить не каждый сможет.

– Да тут в посёлке половина населения шахтёры, и шахты недалеко, оттуда и взрывчатка, и рельсы, и прочее, а местным только дай в руки кирку – до центра земли нору пророют.

У Жеки забормотала рация, и он поднёс её к уху.

– Так, народ, готовность минута. Муты пошли. По моей команде открываем шторки и огонь. Только прицелиться не забудьте.

Ополченцы деловито распределились у амбразуры, Марат завёл движок своего чудо-оружия и надел брезентовый рукав на выхлопную трубу. Молодцы, даже такую мелочь предусмотрели, теперь выхлопными газами дышать не придётся. Через некоторое время Олег погазовал, что-то переключил, и стволы закрутились. Не быстро, но и движок пока работает на холостых. Я подождал, пока все распределятся по местам, и встал за спиной стрелка. Отсюда оптика шлема отлично зафиксирует все подвиги, лучше места все равно нет. Минута ожидания подошла к концу, и после Жекиной команды «Открывай!» бронешторки поползли в стороны, освобождая амбразуру. Олегу хватило пары секунд, чтобы оценить диспозицию. Он быстро крутанул ручку горизонтальной наводки, поддал газу и нажал на гашетку. Не знаю, что я рассчитывал увидеть, потому что не увидел ничего. При все своей предусмотрительности изобретатели просто выпустили из головы тот факт, что большая часть патронов была заряжена обычным дымным порохом. При одиночном выстреле на открытом воздухе это не создаёт особых проблем, а вот стрельба очередями в блиндаже привела к образованию такого плотного задымления, что мой шлем автоматически включил воздушные фильтры и режим тепловизора. Быстрее всех сообразил молодой парень, который до этого постоянно крутился возле изобретателей. Он бросился куда-то в угол, там что-то лязгнуло, и дым начал постепенно вытягиваться, но настолько медленно, что о повторном открытии огня можно было не мечтать ещё минут пять как минимум.

А дальше мне стало не до наблюдений: тепловизор показал стремительно приближающиеся силуэты мутов. Несколько секунд работы адской косилки изрядно их проредили, но к нам мчалось ещё не менее трёх десятков, а все местные стрелки в данный момент могли только кашлять, чем они и занимались с полной самоотдачей. Первой мыслью было присоединиться к Карабасу, который уже открыл огонь из своего «Рокота» через амбразуру, но сколько времени уйдёт, чтобы пробиться к нему через согнувшихся в приступах кашля защитников! Поэтому я аккуратно столкнул с сиденья картечницы Олега, нашёл гашетку и открыл огонь.

Восторг! Есть упоение в бою! Агония и экстаз! Три секунды стрельбы, килограммы свинца просто смели мутов, причём ближайших буквально разорвало в клочья. Противник закончился одновременно с патронами в магазине, я отпустил педаль газа и понял, что ещё несколько секунд такой стрельбы – и я бы точно дошёл до оргазма! Поэтому ещё пару минут я просто сидел и слушал, как колотится сердце, и смотрел на неспешное вращение блока стволов.

Минут через пять помещение более-менее проветрилось, защитники прокашлялись и комендант решительно взялся за подведение итогов.

– Кулибины, мать вашу! Братья Черепановы, б…дь! – увесистый подзатыльник чуть не опрокинул назад поднявшегося с пола Олега. – Чуть всех под монастырь не подвели! Fucken eggheads! Все, б…дь, продумали! Даже сиденье мягкое себе под жопу присобачили! А что дыма от вашего агрегата будет как в сраном газенвагене, не дотумкали! Хорошо, Тоха сообразил вентиляцию открыть. И как из вашей супервонючки стрелять прикажете? В противогазах, б…дь? А целиться? Супероружие, б…дь! Ни хрена не видно, ни хрена не слышно, зато страшно до усрачки!

– Да ладно, Жек!

На повесившего голову Марата было жалко смотреть.

– Все ведь нормально закончилось.

– Конечно, нормально, – вроде бы приступ ярости у морпеха начал проходить, – только благодаря вот этим троим. Да и то от того, что Тоха трубу открыл, особого толку не было. Кстати, спасибо, парни! – Жека подошёл и пожал руки мне и Карабасу. – Без вас нам бы точно конец. С такими оппенгеймерами нам и враги не нужны!

– Да не за что, – я решил добавить в обсуждение немного позитива, – просто у нас экипировка получше, вот и все. А машинку ты напрасно ругаешь. Такая моща! Я, честно, чуть не кончил от восторга! Сам посмотри – несколько секунд работы, и полсотни мутов в фарш! А дымоудаление какое-нибудь ребята, я думаю, приделают. И ещё надо что-то делать с боепитанием, этих магазинов хватает на пять секунд работы, а сколько времени нужно для смены магазина? Короче, есть над чем поработать, но все сразу предусмотреть никто не может.

– Ладно, Иван, закрывай окошко, вроде бы проветрилось. Все свободны. Братьям Черепановым уборка блиндажа, чтобы мозги заработали. Как следует. Пошли на свежий воздух, лейтенант.

Мы прошли обратно по подземному тоннелю, причём выход в сарай оказался перекрыт солидными металлическими воротами, которые открылись только после переговоров по рации. Как объяснил по дороге комендант, все тоннели, ведущие к дотам, за пределами стены оборудованы воротами, открывающимися только из основного сарая. Внутри этого сарая (на самом деле Жека говорил «Центральный пункт доступа») достаточно оружия, чтобы сдерживать мутов несколько минут. За это время старший смены должен успеть провести подрыв тоннеля заложенной ещё при строительстве взрывчаткой. А на самый крайний случай сам Центр тоже подготовлен к самоуничтожению, которое можно произвести как изнутри, так и снаружи. Все это сделано на тот случай, если вдруг муты уничтожат бойцов в доте и ворвутся в тоннели. Ситуация почти невероятная, в каждом доте есть своя система самоподрыва, есть минные закладки, амбразуры узкие, бронестворки, да и защитники постоянно готовы отразить атаку, но сбрасывать со счётов возможность прорыва нельзя, и комендант принял все возможные меры.

Пока мы обсуждали особенности местной фортификации, как-то незаметно дошли до штаба. Хотя тут и весь посёлок можно пройти насквозь и не заметить, всё-таки не мегаполис. Штаб оказался двухэтажным зданием, в котором раньше наверняка размещалось какое-нибудь мелкое управление, а сейчас на первом этаже разместился центр управления местной обороной, а на втором проживали комендант и шериф с семьёй. В самом штабе было всего двое – дежурный радист и дежурный ополченец, хотя периодически заходили люди, получали приказы, что-то докладывали и снова уходили. В общем-то, все логично, в данный момент посёлок отбивается без особого напряжения, небольшие стаи мутов уничтожаются без проблем, и особого руководства для этого не требуется. Тем более я уже успел убедиться в военных талантах коменданта, да и на основательный подход местных буквально к каждой мелочи тоже успел обратить внимание.

В штабе я скинул на старенький компьютер все данные по применению картечницы и решил проведать своих бойцов. Карабаса оставлю с местными вояками, пусть изучает систему обороны – может, что дельное присоветует, опыт у него немалый. Жека набросал на моем планшете примерный план расположения зданий, и я уже собрался на выход, когда буквально в сотне метров от нас раздался миномётный залп. Первой мыслью было, что мы прозевали крупный прорыв мутов и пришлось вступать в бой миномётам, но никто в штабе не обратил на это никакого внимания, только радист досадливо поморщился и принялся заново надиктовывать что-то в микрофон. А комендант, видя моё удивление, пояснил:

– Это мы периодически бьём по переправе. Обычно результативно. Сильно уменьшить количество не удаётся, но и прорваться большими силами не даём. А лупить залпами приходится из-за низкого качества мин. Обычно только одна из трёх ложится куда надо. Вчера одна вообще еле-еле через стену перелетела.

– А я думал, вы миномёты тоже на чёрный день бережёте.

– Сначала так и хотели поступить, но когда увидели, какой у них разлёт… С такой прицельностью нам надо, чтобы муты заполнили все пространство отсюда да переправы, только тогда мы в них гарантированно попадём. Так что постреливаем. Кстати, комнату тебе выделили уже. Не знаю, сколько вы у нас пробудете, но свой угол у тебя есть. Тоха, иди сюда!

К нам подбежал тот самый паренёк, что первым догадался открыть вентиляцию в доте.

– Вот, Тоха тебя проводит, покажет где что. И вообще, я его пока к вам прикомадировал. Связным и ординарцем.

– Ага, спасибо. Ну что, Антон, пошли.

– Давай, лейтенант, до вечера. Вечером Семеныч устраивает посиделки в столовой. Типа для общения местного мирного населения с грозными вояками из дальних краёв. Доведёте текущую политическую обстановку, подбодрите народ. Гарантирую свежее пиво и отличные стейки. Ну и танцы само собой. Начало в 18:00, не опаздывай. Если буду нужен, я на пятом канале.

– Принял, 18:00, столовая.

Пиво и стейки – это замечательно, против танцев я тоже не возражаю, и мои бойцы развеются, и местное население почувствует себя не отрезанным от остального человечества. Связь с бригадой у мэра и коменданта – это, конечно, здорово, но обычного человека гораздо больше убедит вид бравых бойцов, только что с боем прорвавших блокаду мутов. И то, что этих бойцов всего дюжина с хвостиком, ничего по большому счёту не значит. Где-то там, на западе, живут люди. Работают, воюют, даже могут позволить себе отправить экспедицию на восток, чтобы найти такие вот посёлки типа Углового. Это действительно даёт надежду и поднимает настроение, в Веркиной деревне убедились. Надо будет коротенькую речь толкнуть, мол, не забыли о вас, нам тоже не легко, но в беде никого не бросим и все такое.

С такими позитивными мыслями я в сопровождении Тохи не спеша добрел до площади перед местной управой, или мэрией, если хотите, где застал необычную картину. Двое дюжих молодцов под руководством шерифа заламывали руки невзрачному типу, одетому в какой-то балахон с капюшоном. Я подошёл к Олегу и поинтересовался:

– Привет, шериф! Что натворил-то этот тип? У него, по-моему, даже оружия нет.

– А, Николай, привет! Проповедник это. Только что поймали, пытался народ собрать.

– И что, это преступление?

– У нас запрещено публично проповедовать. Любую религию. Дома – пожалуйста, молись кому хочешь, а публично – нельзя.

– И какое наказание?

– Да вышвырнем его за стену, и все, авось выживет.

– А-атставить! – рык за левым плечом заставил меня вздрогнуть, остальных, кажется, даже подпрыгнуть.

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться к шерифу?

Ну, кто бы сомневался, такой «громкий командный голос» в нашей команде не только у Карабаса, а вот ещё, оказывается, и у Якута.

– Разрешаю, товарищ сержант, – похоже, все мои подчинённые просто помешались на Уставе, если ещё и Михалыч начнёт честь отдавать, я уже не удивлюсь.

– Олег, привет!

Эти двое уже знакомы, Якут вон как по-свойски обращается.

– Привет! Ну и здоров ты орать!

– Ладно, извини. Ты мне лучше вот что скажи, этот персонаж из вашего посёлка? Кто-нибудь знает, где он живёт, когда появился и так далее?

– Сам я с ним не знаком, сейчас наведём справки.

– Браслеты у вас есть? Наденьте на него на всякий пожарный. На ноги тоже. И прикажи своим капюшон с него скинуть.

Олег крикнул своим помощникам, один из них сноровисто достал наручники и застегнул на запястьях задержанного, а второй скинул с головы человека капюшон. Я сказал человека? Нет, это оказался уже не совсем человек. Странной формы уши и серая чешуя, покрывавшая шею и уходящая вниз за воротник, однозначно указывали на то, что перед нами изменённый.

– Что и требовалось доказать, – в отличие от слов, лицо Якута выражало крайнюю озабоченность, – уверен, что никто из жителей этого перца не знает и с беженцами из деревень он не приходил.

– И что? – шериф пока ничего не понял.

– Да все просто. Приходит к вам мут, ну или изм, но от мутов. Ходит, смотрит, запоминает. Потом узнает про ваш закон о проповедниках, выходит на центральную площадь и начинает вещать о Пути. Да он же по-русски еле балакает, какой из него проповедник? Дошло?

– Ох ты ж, б…дь! – до шерифа дошло. – То есть я чуть было своими руками не сопроводил домой вражеского шпиона? С экскурсией по интересным местам! Ну-ка, парни, вяжите этого типа как следует и в карцер его. Обыскать, раздеть догола и глаз не спускать! Иван, возьмёшься за допрос? А то я только мелких воришек да шпану всякую…

– Ладно, через полчаса зайду к тебе. Годится?

– Ага, давай, я к чаю плюшек в столовой сопру. Пользуясь служебным положением, так сказать.

– Договорились.

Я в разговор Якута с шерифом не лез, мой сержант и сам лучше меня знает, что нужно делать. Сержант ещё что-то показал помощникам шерифа, видимо, как правильно связать мута, а ко мне подошёл здешний мэр.

– Что-то случилось, Николай?

– Пока нет, но могло, – и я вкратце описал Семенычу ситуацию.

– Дела-а, – протянул мэр, – вот ведь дерьмо, мы же никогда даже не задумывались о таком. Ну, сам посуди, где Угловой и где шпионаж! Ладно, будем думать. Озадачу бригаду, в конце концов. Мы с сегодняшнего дня официально, так сказать, вошли в состав…

– Это хорошо, я тоже в рапорте доложу, думаю, наши «молчи-молчи» что-нибудь придумают, все-таки ваш посёлок очень важный опорный пункт получается. Слушай, Семеныч, а что это за странный такой закон у вас насчёт проповедников? Нигде о подобном не слышал.

– Да не странный он. Тут просто надо знать местную специфику. Посёлок наш… он как бы центр всей округи, до песца тут было единственное место, где власть присутствовала хотя бы номинально. Собственно, из всей власти – глава районной администрации с парой подхалимов да участковый, но вокруг-то и вообще дикие земли. А народ разный, тут тебе и шахтёры – рядом было две шахты, в одной рубили какую-то редкоземельную хрень, зато в другой – изумруды. Технические, само собой, но иногда и очень хорошие попадались. Геологи всякие, одна партия уходит на разведку, другая возвращается, ещё несколько тут трутся. Местные охотники, золотодобытчики – и легальные артели и не совсем. Ну и в самом посёлке индустрия сервиса, так сказать, магазины, и оружейные в том числе, кабаки, гостиницы, даже бордель был. Подпольный, конечно, но это в посёлке-то, где все всех знают в лицо! Представляешь обстановку?

– Если честно, то с трудом. У нас в ППД, конечно, тоже разный народ живёт, но все спокойно.

– Сравнил! Воинскую часть и посёлок на самом краю мира! – Семеныч заразительно расхохотался. – Ладно, извини. В целом, при наличии власти все было более-менее нормально. Олежек наш, который «товарищ шериф», порядок поддерживал, да и жители ему в этом помогали. По мере сил. А когда случился песец, все словно с цепи сорвались. Кто-то вдруг вспомнил про национальность, у кого-то закипело говно социального неравенства, так сказать. Но хуже всего оказалась тема религии. Мусульмане, до этого нормально работавшие и жившие бок о бок с другими, вдруг поднялись на джихад, православные им ответили, даже буддисты отметились – отметелили кого-то, не помню уже кого. Неделю шла резня, кое-как удалось порядок навести. Много хороших мужиков тогда погибло. И за что? Вот после этого и решили – дома молись кому хочешь, с друзьями читай хоть Библию, хоть Коран, хоть Бхагават-Гиту. А проповедовать не смей, хватило нам одной священной войны. Тем более, мечеть сожгли на третий день беспорядков, а церковь в посёлке так и не собрались построить. Так что у нас тут церковь отделена от государства, так сказать. А у вас не так?

– Не, у нас тоже официальной религии нет, но проповедовать и даже строить храмы никто не запрещает. Только строить придётся на своей земле, на свои средства. Да и защищать тоже самостоятельно, так что пока ни одного культового сооружения не появилось. Как-то так.

В этот момент к Семенычу подбежал мальчишка и что-то быстро-быстро начал ему втолковывать. Видимо, важное, потому что мэр извинился и убежал, уже на ходу напомнив о вечернем мероприятии. А ко мне наконец подошёл Якут, все время нашей беседы крутившийся поблизости.

– Доброе утро, лейтенант! Извини, не успел поздороваться.

– Да ладно, чего уж. Слушай, Якут, а что это вы все вдруг такие уставные стали? Сперва Карабас чуть ли не строевым шагом пришёл докладывать, потом ты «разрешите обратиться».

– Да просто, когда мы вчера ввалились в ворота, нас тут целая делегация вышла встречать, человек двадцать. Вооружённых. При трёх пулемётах. Карабас доложился по всей форме, мол, так и так, экспедиция двенадцатой бригады Российской Армии, получен приказ, временно исполняющий обязанности командира и все такое. Так кто-то из толпы даже крикнул типа «нет уже давно никакой армии». Негр их мигом приструнил, по нему видно, что старый служака и «равняйсь-смирно» для него как маслом по сердцу, вот и решили мы слегка вспомнить Устав и, так сказать, соответствовать.

За такими разговорами мы не спеша прошлись по территории Углового. Сержант времени не терял и за вчерашний день успел узнать практически все об обороне посёлка, об образе жизни, о местных порядках, проблемах, ключевых фигурах и прочих моментах. Разведка! Дополнив его сведения тем, что узнал от Карабаса и непосредственно от мэра и коменданта, я получил более-менее цельную картину местной жизни. Надо будет вечером отправить как приложение к рапорту. Ещё, пока мы прогуливались, пришёл приказ из штаба. Если перевести со штабного на русский, то экспедиции предписывалось отдыхать, зализывать раны и ждать дальнейших указаний. А мне лично приказали налаживать контакты с местным руководством и к 17:00 быть готовым к видеоконференции с командованием.

Как-то незаметно пролетели полчаса, Якут отправился проводить допрос пленного мута, а я пошёл по своим делам. Проведал раненых бойцов, убедился, что процесс выздоровления идёт как надо и завтра все, кроме Прапора, будут в строю. Поговорил со сталкерами на тему апгрейда прицельного комплекса для Малого, действительно, есть возможность улучшить программное обеспечение, но доступно оно только для стрелков с категорией «снайпер», для остальных это улучшение идёт в минус. Честно говоря, из объяснений понял меньше половины, но, самое главное, это улучшение можно заблокировать. Поэтому, если Малой на тестовых стрельбах не покажет прироста результативности, мы так и поступим. Потом сходил на миномётную батарею к Михалычу. Попал очень удачно – старик как раз готовился к очередному обстрелу переправы. Выслушал кучу матерных слов в адрес «криворуких уродов», не умеющих ни обслуживать сами миномёты, ни хранить боеприпасы к ним. Сам момент залпа я наблюдал через камеры нашего беспилотника, который теперь запускали два раза в сутки – днём и ночью. Мины действительно оказались не ахти, две штуки легли точненько на реку, в очередной раз разметав связку плотов, одна не долетела, но очень удачно взорвалась прямо посреди небольшой стаи мутов, ещё одна просто не вылетела из ствола, зато последняя со снайперской точностью упала на голову самому мелкому уроду на том берегу. Не взорвалась, а именно упала. Что ж, и это результат. А вот сам Михалыч, в отличие от результатов стрельбы, меня порадовал. Похоже, наш охотник нашёл своё место – настолько органично он смотрелся во главе миномётной батареи. Жалко будет его отсюда сдёргивать.

Вместе с Михалычем мы отправились на обед. Что ни говори, а наличие вокруг Углового нескольких деревень весьма положительно сказывалось на качестве питания. Блюда в столовой были простые, но очень сытные, а за такой борщ, как тут, нашего начальника столовой сразу бы из прапорщиков произвели в генералы. Единогласным решением личного состава. Шутка, но представление к награде ему бы выписал, не задумываясь, любой офицер.

После обеда я озадачил коменданта поиском помещения для переговоров со штабом бригады. Жека, моментально сообразив, что мне требуется, выдал список из пяти отдельно стоящих строений, из которых, после осмотра, я остановился на доте, где раньше стояла та самая «сорокапятка» времён Великой Отечественной. С точки зрения секретности лучше не придумаешь – подойти к доту можно только двумя путями: или через минное поле, или по тоннелю. На всякий случай и там и там я установил маячки – лишней безопасности не бывает. До сеанса связи оставалось ещё около двух часов, поэтому я занялся текучкой: рапорты о расходе боеприпасов, состоянии оружия и снаряжения, отчёт о применении ВОСов, представление к поощрениям участников экспедиции и так далее. Единственное дело, на которое я так и не смог решиться – написать письмо родственникам Майонеза. Понимаю, что не прав, и что писать все равно придётся, тоже понимаю, но сегодня не могу себя заставить, на ум приходят только какие-то избитые фразы.

Ровно в 17:00 негромко блямкнул сигнал вызова, и я нажал сенсор включения видеосвязи. Честно говоря, я ожидал увидеть кого-нибудь их штабных офицеров, на худой конец начштаба или капитана Ленина – начальника контрразведки, но с экрана на меня смотрел сам полковник Афанасьев. Командир бригады. Батя.

– Здравствуй, лейтенант.

Есть у Бати одна странная привычка: к лейтенантам он всегда обращается на «ты», при этом никогда не делит их на «старших» и «младших». Со старшими офицерами полковник более официален, а с нами как-то более человечен, что ли. Но при всем этом никто не слышал от него обращения типа «сынок».

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– Вольно, не тянись. У нас с тобой будет просто разговор. Я ведь попросил штабных организовать разговор с тобой, но уверен, что тебе пришёл приказ «обеспечить» и так далее. Иногда мне кажется, что у штабных офицеров два мозга. Говорить они могут на нормальном русском языке, а вот когда начинают писать… Даже я не всегда понимаю, что имелось в виду. Ладно, это я так, брюзжу по-стариковски. Расскажи-ка мне, что у тебя с личным составом. Доклады я твои читал, меня интересует личное мнение, так что просто расскажи.

Следующие полчаса я рассказывал о своих бойцах, о команде в целом и не переставал удивляться осведомлённости и дотошности Бати. Иногда мне казалось, что он знает о моих подчинённых больше, чем я. А может быть, и больше, чем они сами.

– Значит, так, лейтенант. Теперь слушай внимательно. Первое. Я принял решение считать задачу экспедиции выполненной. До конечной точки вам в текущем составе все равно не добраться, но задачу-минимум вы выполнили и перевыполнили. Соответственно, всем участникам, находящимся в данный момент под твоим командованием, возвращаются звания и награды, выплачиваются премии или что там было обещано. Твои представления на благодарности тоже утверждены. Начальник контрразведки готовит представление на награды и поощрения по итогам вашего последнего боя. Итак, завтра доведёшь до личного состава приказ о завершении экспедиции.

– Есть довести приказ.

– А вот теперь самое сложное. Вот смотри, – лицо Бати на экране сменилось картой, – здесь находится ещё один достаточно сильный анклав. Воздушная разведка засекла боевые действия в том районе. Как всегда, наша проблема в том, что у нас нет с ними никакой связи. Необходимо установить ретрансляторы в том районе и доставить ретранслятор непосредственно в анклав. Задача, аналогичная той, которую вы так блестяще решили. По уму, туда следует отправить группу глубинной разведки, но ни одной группы, которую можно сдёрнуть с текущего задания, у меня нет. Тут такая чехарда творится, что пришлось запрашивать помощь у западных соседей. Вчера отбили набег диких. Кто-то опять подкинул им техники и оружия. На юге опять появились джихадисты, на востоке какая-то непонятная ситуация с измами. Так что просто нет свободных групп с достаточной подготовкой. Но! Это не приказ. Это просьба. Именно просьба. Сейчас мне от тебя ответ не нужен. Посоветуйся со своими сержантами, подумай, все данные тебе штаб отправит. Завтра до 13:00 жду от тебя предложения по составу группы и необходимому обеспечению. Если решите не совать голову тигру в пасть – просто ничего не отправляй и жди эвакуации, вы уже неплохо поработали. Вопросы?

– Никак нет.

– Ну и ладушки. Давай, лейтенант, отдыхай, у вас там сегодня праздник, не опаздывай, – Батя улыбнулся, и сразу стало видно, что это просто довольно пожилой и смертельно уставший человек. – Все, лейтенант, честь имею!

– До свидания, товарищ полковник!

Уже пять минут назад отключилась связь, уже пора было выдвигаться на праздник, а я все сидел и думал о новом задании. Несмотря на то что Батя озвучил его как «просьбу», вариант с отказом я даже не рассматривал. Собственно, мне терять уже нечего, количество пятен на руке увеличивалось с каждым днём, и это явно не предвещало ничего хорошего. Так что я пойду в этот анклав в любом случае. И со мной пойдут только добровольцы. Все, решение принято. А теперь можно и на праздник!

Проект «Торхаммер»

Наблюдатель «Зелёный»: Причина нештатного срабатывания аптечки бронекомбинезона не выяснена. Возможно неучтённое взаимодействие штатных препаратов аптечки с изменённой биохимией Объекта. Список препаратов и активных веществ уточняется. Корректировка алгоритмов работы аптечки проводится в реальном времени. Срок окончания работ оценке не поддаётся. Пятна серого цвета на кожном покрове Объекта могут быть очагами распространения мутировавшего хитина, но точное определение их генеза невозможно ввиду отсутствия в составе экспедиции штатного медика и невозможности получить образцы тканей. По предварительной оценке в ближайшие 10–12 суток сохранится вялотекущий характер изменений Объекта.

Наблюдатель «Чёрный»: В приложении список модернизаций и дополнительного оснащения, который позволит повысить эффективность действий Объекта на 7–9 процентов. Также приведены рекомендации по повышению боевого потенциала/живучести для всех участников группы.

Наблюдатель «Ближний»: Доклад будет отправлен в ближайшее время. Причина задержки – недостаточный срок пребывания Объекта в активном состоянии.

Координатор: Всем наблюдателям внимательно ознакомиться с предложениями по дальнейшему развитию проекта (в Приложении). Оценки, замечания, предложения предоставить завтра, не позднее 12:00. «Зеленому» и «Чёрному» подготовить рекомендации и список необходимых действий/оборудования по удалённому мониторингу состояния Объекта с получением ВСЕХ требуемых данных. Ситуацию с нештатным срабатыванием аптечки считаю критической, возникшей исключительно по причине недостаточной проработки проекта секторами «Чёрный» и «Зелёный».