— Так, вроде все собрала, — я осмотрела еще раз небольшой чемодан, выделенный мне Ромой.

— Точно? — усмехнулся мужчина, наблюдавший за моими сборами с кровати.

— Точно, — показала ему язык.

— А это что тогда? — Рома со смехом бросил мне загранпаспорт.

— Черт, — я улыбнулась и снова открыла его, — где ты такую страшную фотку только отрыл? — спросила я с возмущением.

— Ну, знаешь ли, — хмыкнул он, — у меня времени не было.

Я положила паспорт в сумку и прыгнула к мужчине на кровать.

— Во сколько завтра выезжаем? — спросила я, поцарапав ногтем его грудь.

— В одиннадцать утра, самолет в два часа дня, — Рома поймал мою руку и поцеловал. — Макс не уговорил Олесю ехать с тобой.

— Ожидаемо, — я попыталась вырвать руку, но мужчина не дал, — почему вам можно с Максом разговаривать по телефону, а нам с Олесей нет?! — возмутилась я.

— Считай, что у меня паранойя, — хмыкнул мужчина, — но вдруг тебя могут прослушать? К тому же мы с Максом общаемся общими фразами, от нас ничего не понятно, а вы же с Олесей вечно на эмоциях, будете трещать, все выложите.

— Ну, знаешь ли, — оскорбилась я и вырвала руку, — мы тоже умеем играть в шпионов.

— Ну-ну, — скептически хмыкнул Рома, заграбастывая меня к себе.

— Я бы хотела с ней поговорить перед отъездом, — вздохнула я, зарываясь носом в шею мужчины. — Неизвестно, когда в следующий раз такая возможность представится.

— Кать, — буркнул Рома, — не депрессуй, не на всю жизнь уезжаешь, мне нужно не так много времени, чтобы разобраться со всем.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво посмотрела я на него.

— Просто знаю, ты думаешь, я в первый раз сталкиваюсь с подобного рода людьми? К каждому есть подход, по-хорошему или по-плохому. Возможно, я заявлю на тебя свои права, он и сам отстанет за отступные.

— Так почему ты сейчас не заявил? — сощурила я глаза, стараясь не обращать внимания, что про меня говорят, как про вещь, ну или стадо баранов.

Хотя туда я отлично вписываюсь.

— Потому что может быть и противоположный эффект, — Рома поднялся надо мной, — про это я и говорю, мне нужно, чтобы ты была далеко, чтобы тебя не зацепило в нашей войне.

Я замолчала, хотела добавить, что война-то в общем моя, а не его. Но подумала, что достала уже этого терпеливого мужчину своим нытьем и муками совести.

— Кать, — донесся голос мужчины, — помнишь, ты мне сказала, что будешь принимать меня в любом случае?

Я посмотрела на Рому, который был серьезен, как никогда.

— Помню и не собираюсь брать свои слова обратно.

— Но ты же даже не представляешь, каким я могу быть. Жестоким, несдержанным, равнодушным.

Я улыбнулась, погладив его по щеке.

— Я знаю, каким ты можешь быть — добрым, заботливым, терпеливым. Ты с моими друзьями-ментами подружился, чтобы помочь мне.

Я очертила его губы пальцем и, не сдержавшись, поцеловала.

— Я знаю, что ты не садист, не получаешь удовольствия от того, что делаешь. Если ты этого не бросаешь, значит, на то есть свои причины. И мне неважно, какие они.

Я прижалась к молчавшему Роме, чувствуя, как мне с ним рядом хорошо. Хоть усыпляй его и засовывай в чемодан, чтобы забрать с собой.

— Но ты же меня почти не знаешь, — погладил меня по волосам мужчина.

— Знаешь, как бывает, — вздохнула я, — можно жить с человеком полжизни и в критической ситуации узнать о нем много нового, а можно провести несколько дней вместе и пройти такое вот, — обвела я руками, стараясь показать, что же.

Рома обнял меня, смотря мне в глаза.

— Почему у тебя такие отношения с родителями? — задал он неожиданный вопрос.

Я спрятала взгляд, не люблю говорить на эту тему, возможно, потому, что не знаю ответа на этот вопрос.

— Не знаю, — туманно ответила я. — В нашей семье, я — неудавшаяся ее часть, на протяжении всей жизни. Видимо, мне с рождением поставили клеймо «позор семьи», потому что иначе я не могу объяснить, почему все мои поступки воспринимаются в штыки. Самое интересное, что папа живет на две семьи, но он кормилец и не надо плохо про отца, сестра в своей жизни ничего не добилась, вечно выезжает на шее родителей, но она молодец, девочке просто не везет. А я и сама в институт поступила, и работу хорошую нашла, и никогда не прошу помощи, но я раздолбайка, которая все ночи напролет где-то шляется и трахается налево и направо с мужиками.

Я легла на спину. Тяжело об этом говорить, но и не признавать этого глупо. Мне уже не двенадцать лет, чтобы сваливать все выводы на подростковый максимализм, я вполне взрослая девушка, самодостаточная и с кучей комплексов, подменяющая понятия «секс» и «любовь».

Рома снова притянул к себе, но я уже не могла расслабиться.

— Так бывает, — сказал он, поглаживая меня, — это нужно принять и не копаться в себе.

— Не могу не копаться, — буркнула я ему куда-то в грудь, — у меня даже отношения не строились из-за этих самокопаний, каждый раз казалось, что я делаю что-то не так.

— Ну и хорошо, что не строились, — хмыкнул Рома, затем добавил, — пришлось бы тебя отбивать, ну или похищать. А я такой, и то, и другое могу.

Я засмеялась.

— Ты мне так толком и не сказал, на кой черт я тебе сдалась? Столько девчонок вокруг посимпатичнее, брал бы любую и не парился с их проблемами.

— Мне было бы скучно, — улыбнулся Рома, — а еще мне нравишься именно ты, я подозреваю, что ты меня приворожила, но в силу приворота надавать по заднице тебе за это не могу.

Я стукнула его по плечу.

— Ну ты и наглец, кто еще кого приворожил.

Уснули мы уже совсем ночью, долго разговаривали, потом прощальная ночь, полная секса и нежности, потом поесть-попить, и вот только часам к двум ночи улеглись. Я уснула как убитая, слава богу, вспомнила завести будильник на девять утра, чтобы успеть собраться.

— Блин, неужели уже утро, — захныкала я, закрываясь подушкой.

Но через мгновение до меня дошло, что звонил не будильник, а телефон. Я посмотрела на время — восемь часов утра, еще час можно было бы спать. Посмотрела на звонящего — Олеся.

— Кто это? — спросил сонный Рома.

Голова гудела, как будто я вчера литр вина в одно лицо выпила, а мы даже не открывали алкоголь.

— Олеся, — удивленно пробубнила я.

Рома нахмурился.

— Возьми, раз она звонит, значит, что-то произошло.

— Да? Олесь, что случилось?

Если честно, я позорно хотела отклонить вызов, я боюсь услышать новые ужасы.

— Катя! Телевизор включи, срочно, новости.

Я ничего не поняла, но дотянулась до пульта, чтобы как раз попасть на конец сюжета:

«Стрелок не найден. Повторяем, сегодня в пять утра на вокзале был застрелен известный предприниматель Гуров Дмитрий Олегович».

Я перевела взгляд на Рому, который сонный так же сидел с охреневшим лицом. Потом вспомнила, что Олеся все еще на проводе и проговорила в трубку:

— Я перезвоню.