Экипаж «Синей чайки»

Селишкар Тоне

Повесть известного современного словенского писателя Тоне Селишкара рассказывает о ребятах, совершивших далёкое морское путешествие к южным берегам Адриатического моря.

Путешествие требует от ребят мужества, выдержки, сноровки, но они смело идут навстречу опасностям и выходят победителями из самых трудных испытаний.

Книга знакомит читателя с жизнью и трудом рыбаков, жителей одного из многочисленных островов Адриатики, с живописной природой этого края.

 

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

повествует о мальчике, который живёт совсем один

Если смотреть издали на длинный и узкий Чайкин остров, то кажется, что это огромная широкоголовая рыба. Море вдаётся в широкую часть острова небольшим заливом. У залива под крутой горой греется на солнышке рыбачья деревня. В те дни, о которых пойдёт рассказ, в деревеньке этой было всего только восемь домишек, построенных из отшлифованного каринтийского камня. У пристани, сложенной из каменных плит, прятались от бурь и непогоды восемь рыбачьих парусников и несколько лодчонок. Все парусники были выкрашены в разные цвета: зелёный, красный, жёлтый, синий, оранжевый, белый; носы их были богато украшены резьбой.

На горе стояла церквушка с низенькой колокольней, на которой раскачивался один-единственный колокол. Несколько могильных холмиков возвышалось над рыжеватой землёй. С горы открывался вид на соседние острова, на беспредельную даль моря.

На южном склоне горы, где бури и ветры оставили на камнях немного земли, жёны рыбаков посадили виноград; они окапывали его, подвязывали лозы, чтобы ветер не срывал их с кольев. По краям виноградника цвёл миндаль, а чуть ниже раскинули свои кривые ветви оливы. Здесь любили играть ребятишки. Девочки нанизывали на нитку шапки примул, и венки из этих весенних цветов украшали шеи овец, пасшихся на лужайке. Мальчики метали камни в старую дырявую сковороду, подвешенную к дереву.

Солнце медленно опускалось в море. Когда его раскалённый шар коснулся водной глади, всё море словно вспыхнуло ярким пламенем и красноватый отблеск лёг на окрестные острова. Умолкли кричавшие над заливом чайки; попрятались щебетавшие на деревьях птицы. Но вот солнце исчезло в море. Вода погасла, вечерний мрак поднялся из морских глубин и окутал скалы, парусники, домики, виноградник и оливковые деревья.

Женщины в винограднике закончили работу, вскинули на плечи мотыги и с песнями спустились в деревню. Вслед за ними перебрались поближе к дому и ребята. Рыбаки собрались у причала и, покуривая крепкий домашний табак, толковали об улове, о сетях, о своих невзгодах.

Но вот ветерок донёс запах сварившейся мамалыги. Мужчины поднялись и пошли к хижинам. И ребята тут как тут — к столу их не нужно приглашать дважды! А звёзды уж загорелись на небе, тёплая весенняя ночь окутала остров.

На самой вершине горы, за церковью, сиротливо стоит рыбачий домишко. Узкие, вырубленные прямо в скале ступеньки, отточенные морской водой, ведут вниз, к песчаной отмели. Говорят, это самый старый дом в здешних местах. Первых обитателей его не помнят даже старожилы.

В этом-то полуразвалившемся домике и живёт Иво, двенадцатилетний паренёк, — герой нашей повести. Мать Иво умерла вскоре после его рождения, отец пропал без вести.

Давным-давно, ещё в молодые годы, отец Иво уехал за океан и долго жил в Бразилии. Потом плавал матросом на кораблях, бороздивших моря и океаны, и вдруг нежданно-негаданно возвратился на родину, да не один, а с красивой темноволосой женщиной, слишком хрупкой для того, чтобы жить в этих суровых краях. Он купил себе домишко и стал рыбачить как все. Он много пережил и повидал на своём веку и мог порассказать рыбакам немало интересного.

— Если так ловить будем, — не раз говорил он им, — никогда нам нищеты не одолеть.

— А как же ещё ловить? — возражали ему рыбаки. — И отцы и деды наши так рыбачили!

Они, и правда, были почти что нищими, но им и в голову не приходило, что можно жить по-другому.

Но Бразилец— так называли теперь рыбаки отца Иво — не сдавался.

— Гляньте-ка, — толковал он им, — вон качаются ваши старые посудины: «Святая Барбара», «Святой Юст», «Морская звезда», «Морская ласточка»… Восемь жалких скорлупок, восемь хозяев, каждый сам по себе! И сети у всех дырявые… По снастям и улов: сегодня пусто, завтра — кот наплакал, а густо — никогда! Ваши жёны от нужды и горя зачахли, словно ветки сломанной ивы, ваши дети никогда не едят вволю…

Рыбаки слушали его недоверчиво, но украдкой косились на свои лодки, поглядывали на своих жён, босоногих ребятишек и словно видели их впервые… Юст, самый старый и самый опытный из рыбаков, фырчал, словно сердитый морж:

— Ишь, какой умный! Мы и сами не вчера родились, знаем, какие нам лодки нужны и какие сети. Да одному разве сдюжить! Вот если бы всем вместе…

— Вот-вот! — перебил его Бразилец. — Дело говоришь! Всем вместе! Сообща! Давайте сложимся и купим моторное судно, чтобы можно было выходить далеко в открытое море. Рыбы там видимо-невидимо… Станем забрасывать двухсотметровую сеть… Вот это будет улов так улов! Вместе будем трудиться — вместе и доходом пользоваться. К хорошей жизни одна дорога — общий труд.

Рыбаков расшевелили его слова. Потолковали они, потолковали, но так и разбрелись по домам, ничего не решив. Всю долгую зиму раздумывали, взвешивали да прикидывали, а весной наскребли денег и отрядили Бразильца в город — купить подходящее судно.

Целых две недели торчали рыбаки на пристани. С утра до вечера, щурясь от палящего солнца, вглядывались они в морскую даль. Но Бразильца всё не было. Явился он только к концу третьей недели. Полные нетерпеливого ожидания, рыбаки обступили его, — и вдруг он повалился им в ноги:

— Казните меня… Я один во всём виноват!.. Пропали деньги!..

С яростью бросились на него обманутые рыбаки. Гневно обрушили они свои тяжёлые кулаки на Бразильца, — ведь некоторые из них в надежде на будущее продали своё единственное судёнышко. Теперь им вовек не выбиться из нужды…

На подмогу рыбакам сбежались женщины. Только вмешательство старого Юста спасло Бразильца от жестокой расправы. Но с острова его прогнали. Избитый и опозоренный, ушёл он из посёлка куда глаза глядят. С тех пор никто из рыбаков никогда его больше не видел.

Жена его вскоре умерла, и Иво остался совсем один. Гнев людской со временем улёгся, но всё же, хотя мальчик и не был ни в чём виноват, рыбаки его недолюбливали. И, если бы не сердобольные женщины и не старый Юст, Иво погиб бы, как погибает в лесу беспомощный детёныш, у которого охотники убили мать.

Так он и рос, словно отверженный, в своей покосившейся лачуге у самого моря. Как умел, добывал себе пропитание: ловил у берега рыбу, пас чужих овец, собирал маслины и виноград. Зимой добрые люди давали ему кое-какую залатанную одежонку. А когда на дворе ревела буря и мороз пробирал до костей, старый Юст, одряхлевший и седой как лунь, уводил его из нетопленной лачуги к себе в дом.

Старый Юст не помнил обид. И, когда рыбаки поминали Бразильца недобрым словом, он говорил им:

— Задумал-то он хорошо! Да беда с человеком случилась… А дума была у него золотая!

Ребятишки в рыбацком посёлке жили дружно. Иво ходил вместе с ними в школу; она была в двух часах ходьбы, по ту сторону крутой горы. Возвращаясь из школы, ребята подкарауливали и убивали змей и скорпионов, взбирались на скалы, обшаривали кусты — словом, вели себя так же, как все дети в мире. Только в буран и непогоду оставались они дома. Но тогда даже взрослые боялись высунуть нос на улицу.

Рос Иво, словно дикое деревце. От матери, так рано его покинувшей, он унаследовал смуглое лицо с широкой белозубой улыбкой и голубые с живыми искорками глаза; его длинные чёрные кудри не знали гребня.

Часто стоял он на отмели с удочкой в руке, сосредоточенно глядя в воду, и, когда замечал рыбу, подплывающую к берегу, чтобы подкормиться в водорослях, молниеносно забрасывал удочку. Всю эту часть побережья он знал как свои пять пальцев. Он знал подводные пещеры, где водилось множество съедобных ракушек, и отмели, у которых всегда неподвижно стояли стаи рыб. Ему были известны места, где водились креветки и крабы; он изучил повадки чаек, которые гнездились в расщелинах прибрежных скал.

Иногда, весной, им овладевало какое-то странное беспокойство. В такие дни он сторонился людей; в одиночестве бродил по прибрежным пещерам или сидел под цветущим миндалём у могилы матери, разглядывая соседние острова и размышляя о Колумбе, о пиратах, о слышанных сказках…

Его манили морские просторы, широкий мир, синие дали. Ему казалось, что там, за той чертой, где сливаются небо и море, совсем иная жизнь, полная великих событий и увлекательных приключений. Посёлок внизу у залива казался ему тесным гнездом, — разве расправишь здесь крылья? Другие ребята с отцами и братьями ходили на старых лодках в море, у всех были родные, только у него никого не было. Как-то он излил свою тоску Юсту, но старик, любивший и жалевший мальчика, сказал ему:

— Не забивай себе голову всякими пустяками! Придёт время, станешь рыбаком, как все на этом острове: и мы, и наши деды, и все, кто придёт в мир после нас. И на острове можно прожить долгую жизнь, если море раньше времени не проглотит. Твоя правда, тяжко нам приходится, а всё же можно кое-как протянуть. Вот мне семьдесят лет — чего только я не повидал на своём веку!

Смутно было на душе у Иво, но он внимательно слушал Юста и старался верить ему: ведь старик один во всей деревне не презирал его отца.

Дома сохранилось несколько отцовских книг — описание путешествий и географические карты. Иногда Иво садился с книгой возле своей лачуги и подолгу разглядывал картинки: природу, жителей неведомых стран. А море лежало внизу такое манящее и такое спокойное, что хотелось ступить на него и идти, идти… И он пускался в воображаемое путешествие с отцом, о котором ему рассказывал старый Юст. Иво мысленно искал отца во всех уголках света. Жив он или уже умер?

Темнело, на небе одна за другой зажигались звёзды. Казалось, они поднимались из морской пучины и держали путь в небесную высь. Волны мягко плескались о берег. Иво в темноте нащупывал кровать, ложился и засыпал с мыслями об отце. Ветер играл поломанной ставней, раскачивая её и ударяя ею о стену.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

повествует о возвращении изгнанника на остров

В эту ночь ветер яростно набрасывался на парус судёнышка, которое неслышно скользило по волнам в мигающем свете маяка. Тишину ночи нарушали только плеск волн, бившихся о корму, да мерное похлопывание паруса о мачту.

На корме у руля одиноко сидел человек, вглядываясь в даль. Но вот впереди чёрным пятном возник остров. Человек заклинил румпель и тяжёлыми шагами прошёл на нос, пытаясь разглядеть тёмные очертания надвигающегося берега. Усталость, сквозившая в каждом его движении, казалось, передаётся и судну — оно едва двигалось по подёрнутой зыбью водной равнине.

Описав большую дугу, парусник вошёл в залив, повернул на запад и теперь с убранным парусом полз вдоль берега. Медленно двигался он в сторону домика на горе, который чётко вырисовывался на ночном небе.

Лодка со скрипом врезалась в песок и остановилась, тихо покачиваясь.

Человек снял с мачты парус, свернул его, сел на борт и, положив голову на руки, глубоко задумался. Но вот он засунул руку под носовой настил, пошарил там, достал фонарь и зажёг его. Теперь, при свете фонаря, можно хорошо разглядеть этого человека. Он стар. У него седая, коротко стриженная, как у матросов, борода, впалые щёки, усталые глаза.

Вот он поднимается по вырубленной в скале лестнице, ведущей к одинокому домику за церковью. Ноги плохо слушаются его; на последней ступеньке он садится отдохнуть. Наконец он добирается до лачуги.

Дверь не заперта. На острове нет воров, да и взять здесь нечего. Даже нищие и бродяги не забредают в эти края.

Неслышным шагом входит старик в сени. Стук ставни о стену заставляет его вздрогнуть и остановиться. Вот он поднял фонарь — на тускло освещённой стене заплясала тень.

Медленно разглядывает он убогое жилище. В сенях пусто. Всё, что можно было продать, мать Иво продала, когда настали чёрные дни. Лишь в углу над каменным очагом, в котором белеет кучка золы, висит медный котелок, да у стены стоят два горшочка и болтается на верёвке деревянная ложка.

«В доме ни души», — подумал старик и в изнеможении прислонился к стене. Дверь в комнату была притворена. Он открыл её и вошёл… Под потолком испуганно затрепыхалась летучая мышь и шарахнулась в сени. За окном шумел ветер. На деревянной кровати лицом к стене под ветхим залатанным одеялом спал мальчик.

Старик вздрогнул. Фонарь в его руке задрожал, и тень в бешеной пляске заметалась по стенам. Не мерещится ли ему всё это? Нет, это всё наяву: мальчик безмятежно спит и, наверное, видит сны.

Над кроватью висит единственное украшение этого бедного жилища: портрет молодой женщины в раме из перламутровых ракушек. Старик шагнул к кровати, приподнял фонарь и осветил портрет… Потом подошёл ближе, осторожно снял портрет с гвоздя, поднёс к глазам…

— Мария…

Иво проснулся. Протёр глаза. Увидев в тусклом свете фонаря тёмную фигуру человека, стоящего на коленях, он в первое мгновение оцепенел от страха. Но тут же вскочил с постели и бросился к окну. Он занёс уже ногу на подоконник, собираясь выпрыгнуть, но в эту минуту старик обернулся. Увидев мальчика, озарённого слабым светом фонаря, он счастливо улыбнулся, поднялся с колен и двинулся ему навстречу. Иво застыл. Широко открытыми глазами смотрел он на приближающегося к нему незнакомого человека. И вдруг весь его страх словно рукой сняло.

— Отец!..

Старик обнял сына, заглянул ему в глаза:

— Сынок мой, вот я тебя и нашёл!

Иво прижался к отцу, крепко обвил руками его шею…

А ветер всё стучал о стену поломанной ставней.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

повествует о смерти изгнанника, вернувшегося на остров

Над морем поднялось солнце. Порозовели скалистые вершины гор на дальних островах. Из залива одна за другой выходили лодки. Длинная шестивесельная лодка медленно кружила вблизи берега, словно высматривая большую рыбу. Наверху, в винограднике, женщины затянули заунывную песню.

Крикливые чайки метались над морем. То припадая к воде, то снова взмывая ввысь, они вихрем проносились над лодками, которые, словно стая лебедей, горделиво плыли навстречу солнцу.

Иво поднялся чуть свет, развёл в очаге огонь и крадучись побежал к дому Юста. Старик возился в хлеву и был очень занят: он воевал с большой овцой, норовившей перескочить через загородку. Удерживая её, он пытался водворить на полку подойник с молоком.

— Помоги-ка мне, Иво, усмирить эту дьяволицу! — крикнул он, заметив мальчика.

Иво подошёл к нему вплотную и прошептал, приложив палец к губам:

— Отец вернулся!

Юст недоверчиво поглядел на Иво и, решив, что он шутит, снова занялся овцой.

— Пойдёмте к нам, сами увидите! — взмолился Иво. — И молока немного принесите!

Усмирив наконец непокорное животное, Юст снова окинул мальчика недоверчивым взглядом, потом протянул ему подойник и зашагал вслед за ним.

«Что бы это могло значить?» — думал старик; и ему вспомнилось всё, что произошло на пристани много лет назад. Ведь с тех пор о Бразильце никто ничего не слыхал! Он словно сквозь землю провалился. Рыбаки давно считали его умершим.

Иво вошёл в сени, вылил молоко в висящий над очагом котелок и сказал шёпотом:

— Зайдите в горницу и поглядите.

Юст отворил осевшую дверь и на цыпочках подошёл к постели. Окно было открыто, вся комната залита солнцем.

На кровати лежал человек. Туманный взгляд его остановился на вошедшем. Он с трудом протянул гостю костлявую, почти прозрачную руку и произнёс с мольбой:

— Юст, дружище, дайте мне умереть дома…

Юст всмотрелся в обросшее, морщинистое лицо.

Да, конечно, это он! Те же глаза, та же грустная, мечтательная улыбка. Но какой он измученный, старый…

Порывисто схватил Юст протянутую бескровную руку, сел на край постели, склонился над больным и ласково сказал:

— Друг, что было, давно быльём поросло. Отдыхай спокойно!

Вошёл Иво с миской горячего молока, раскрасневшийся, радостный. Но, когда он поднёс отцу молоко и снова увидел измождённое, бледное лицо, сердце его сжалось от горя.

— Мы больше не расстанемся, отец! Мы с дедом Юстом вылечим тебя, и ты опять станешь крепким и здоровым. Починим нашу лачугу и будем вместе рыбачить.

Отец благодарно взглянул на сына. Горькая улыбка тронула его губы. Он с трудом приподнялся на локте и заговорил:

— Совесть не давала мне покоя… Да, Юст, судьба сурово покарала меня за то горе, которое я вам причинил… Но хуже всего было вот что: я боялся, что никогда не смогу возвратить деньги, которые вы заработали таким тяжким трудом… Я работал, не жалея сил, на цементном заводе, но заработок был так ничтожен, что его едва хватало на пропитание. Долгие годы копил я деньги, но так и не смог собрать сколько надо… Мне казалось невозможным вернуться на остров и просить прощения… В поисках заработка я исходил вдоль и поперёк всю страну, пока снова не очутился у моря… Сторговал себе судёнышко, то самое, что стоит сейчас внизу, у отмели… Начал рыбачить… Я избороздил все заливы, но не знал ни покоя, ни счастья… От одного моряка я случайно услыхал, что жена моя умерла… И тогда я решил плыть домой, к сыну. Я провёл в пути целый месяц. Болезнь скрутила меня… Силы мои убывали с каждым днём, и смерть порой казалась такой близкой, что я терял всякую надежду…

Он снова лёг. Щёки его покрылись лёгким румянцем. Юст понял, что минуты больного сочтены.

Иво со слезами на глазах схватил отца за руку:

— Не думай о смерти, отец! Ты останешься со мной, я буду за тобой ухаживать, а когда выздоровеешь, мы вместе уйдём в море. Ведь ты только вчера пришёл…

Больной лежал молча; по лицу его медленно катились слёзы.

Больной лежал молча; по лицу его медленно катились слёзы.

Потом он погладил сына по голове и глухо проговорил:

— Не убивайся так, Иво! Я увидел тебя, простился с той, что покоится под цветущим миндалём. На душе у меня легко… Ты молод, ты силен — жизнь не сломит тебя. Тяжело мне уходить. Но всё-таки я успел проститься с тобой. И в смертный час…

Веки его сомкнулись. Юст склонился над ним, провёл рукой по его изборождённому морщинами лбу и тихо спросил:

— Что, друг? Что ты хотел сказать?

Больной открыл глаза и заговорил еле слышно, но отчётливо выговаривая слова, словно желая поведать самое сокровенное:

— И в смертный час я думаю о том, о чём мечтал столько лет… И говорю вам… Это хорошая мысль! Надо трудиться всем вместе! Одной семьёй!

Ни зависти, ни жадности… Я был слаб, не смог осуществить свою мечту.

Он медленно повернулся к сыну, улыбнулся ему и вздохнул. Иво и Юст склонились над ним, чтобы получше расслышать его последние слова.

— Иво, мальчик мой… Завещаю тебе «Синюю чайку» и свою мечту! Сделай так, чтобы людям на острове жилось хорошо!..

Он в последний раз оглядел комнату, залитую солнцем, и закрыл глаза.

Под цветущим миндалём, рядом с холмиком, под которым покоилась мать Иво, старый Юст вырыл вторую могилу.

Был самый разгар лова, и рыбаки ушли далеко в море. В посёлке оставались только женщины и дети. Женщины зашли в дом. С горькой жалостью смотрели они на сироту, который потерял отца, едва успев узнать его.

Из церкви принесли деревянный гроб и положили в него отца Иво. У людей в тех местах нет денег на покупку гробов — гроб берут в церкви, и покойник лежит в нём только до погребения. С кладбища гроб снова относят в церковь, где он ждёт следующего бедняка.

Юст принёс из дому свечу и зажёг её у изголовья умершего. Гроб поставили у порога; отсюда далеко было видно море.

Волны торопливо мчались к берегу, с рокотом вкатываясь на отмель, словно прощались с человеком. который их так любил.

Иво неподвижно сидел у гроба, вглядываясь в лицо отца.

Женщины отнесли покойника к могиле, завернули в старый, порванный парус и опустили в землю. Иво бросил в могилу ком красноватой затвердевшей земли и замер, закрыв лицо руками. Юст взялся за лопату…

Могила была засыпана, в рыхлой земле торчал маленький деревянный крест. Трудно сказать, сколько времени простоял тут Иво. Когда он очнулся, рядом никого уже не было…

Иво пошёл в горы. Он выкопал две агавы и пересадил их на могилу. Потом побрёл к дому. Он постоял немного у своего дома, обратив невидящий взгляд в сторону рыбачьего посёлка, и вдруг стремглав побежал вниз по каменной лестнице к отмели, где, накренившись набок, стояла «Синяя чайка».

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

повествует об экипаже «Синей чайки»

Много лет прошло с тех пор, как старый Юст похоронил жену. Большой парусник «Святой Юст» давно перешёл к его сыну Петеру, который перевозит на нём в прибрежные города обработанный камень из местной каменоломни. Единственная радость и утешение старого Юста — дочка Милева.

Темноволосая, румяная, всегда весёлая и смешливая, она всего на год младше Иво. Милева дружит со всеми ребятами. Только Иво она как-то сторонится, а если случайно встретит его, то в смущении опускает глаза. Она и сама толком не знает, почему так робеет перед ним. Как Иво не боится жить совсем один в доме, где водятся летучие мыши! Всё ему нипочём… Может быть, он потому такой суровый, что рос не так, как другие дети?.. Одинокая жизнь сделала его бесстрашным, приучила ко всему. Ему ведь не к кому было прижаться, когда за окном бушевала вьюга… Не знал он ни материнской ласки, ни отцовской заботы…

Милева видела издали, как хоронили отца Иво. Никем не замеченная, сидела она на пригорке за кладбищем. Жалко ей было Иво. А когда Иво заплакал, она не выдержала и зарыдала, припав к траве.

Когда Иво пошёл домой, Милева, движимая горячим участием, побрела за ним. Притаившись за углом лачуги, девочка видела, как он вытер ладонью слёзы и сбежал по ступенькам к морю.

Старый парусник накренился набок. Он был выкрашен в синий цвет, только по самому борту проходила красная полоса да на носу красными буквами было выведено: «Синяя чайка».

Иво принялся осматривать своё имущество. Вот это богатство! К борту был прислонён свёрнутый парус, на дне валялись несколько мотков верёвки и бочонок для питьевой воды, а на корме лежали ветхая, штопаная сеть, несколько удилищ и два больших весла. Правый борт и часть днища, выдававшаяся из воды, были облеплены морскими водорослями, кое-где поблёскивали перламутровые ракушки, приросшие к старой древесине.

Иво долго ходил вокруг «Чайки», ощупывая и ласково поглаживая её. Но надо было браться за дело. Сперва он перенесёт домой всё снаряжение. И вот, сгибаясь под тяжестью ноши, он уже тащит на гору парус.

Вслед за парусом Иво отнёс в дом и всё остальное: верёвки, вёсла, сеть, вёдра. А ларь на корме оказался настоящей сокровищницей. Там было столько замечательных вещей: и морской компас, и карманные часы, и какие-то исписанные листки бумаги, завёрнутые в полотно, и кусок парусины, и нож, и топор, и пачка морских карт.

Покончив с разгрузкой, Иво ещё раз со всех сторон оглядел «Чайку». Прежде всего нужно как следует вычистить дно, а потом раздобыть смолы и хорошенько просмолить лодку. Но сначала надо вытащить её из воды. Он закатал штаны и вошёл в воду. Изо всех сил налёг он на корму, но лодка не сдвинулась с места. Трудное это дело! В отчаянии он огляделся по сторонам. Одному такая работа не по плечу.

И вдруг перед ним появилась Милева.

— Почему ты плакала? — спросил Иво, увидев её покрасневшие глаза.

— Вовсе я не плакала! — возразила она, отвернувшись. — Давай я помогу тебе!

Девочка ступила в воду и ухватилась за край лодки.

— Попробуем вместе!

Они оба навалились на корму, но «Чайка» даже не шелохнулась.

— Вдвоём не справиться, — грустно проронил наконец Иво и устало опустился на выступавший из воды камень. Милева присела рядом. Несколько минут прошло в молчании. Вдруг девочка встала, прошлась по воде и, глядя вдаль, задумчиво проговорила:

— Ведь ты теперь взрослый, раз у тебя есть свой парусник!

Иво улыбнулся. Ему приятно было это слышать. Досадно, что он не может сдвинуть с места эту проклятую лодку — девчонка ещё, чего доброго, подумает, что он слабый.

— Уйдёшь в море и станешь пиратом! — продолжала Милева. — И будешь плавать вокруг света. Найдёшь себе заморскую королевну, а про нас позабудешь.

— А она красивая? — засмеялся Иво и поднял голову.

— Очень! Только чёрная, как уголь. Но зато настоящая королевна!.. А я всего-навсего глупая девчонка!..

Иво взглянул на эту глупую девчонку, и на душе у него потеплело. Ему захотелось сказать ей что-нибудь хорошее, и он весело пообещал:

— Когда я стану прославленным пиратом, у меня будет большой трёхмачтовый корабль. И я привезу тебе целый ларь цехинов!

Милева смотрела в морскую даль. Ей рисовался трёхмачтовый корабль, гордо подплывающий к острову. На мачте развевается пиратский флаг: чёрное полотнище с черепом посередине… Сверкают на солнце алые, как кровь, паруса; палят пушки, корабль заволокло белым дымом… Иво величественно сходит в спущенную на воду шлюпку. А из-за острова вынырнул фрегат! Но пират его не замечает. Фрегат подплывает ближе, ближе, уже гремят пушки, щёлкают ружейные затворы, свистят пули. А потом? Пиратский корабль повержен, сожжён, а на мачте качается его атаман…

Милева в страхе зажмурилась и сказала решительно:

— Не будешь ты пиратом!

Но Иво думал сейчас о другом. Все эти пиратские истории, о которых рассказывают книги и старые люди, он и так не принимал всерьёз. Иво думал о «Синей чайке» — как вытащить её на берег? И вдруг он вспомнил о ребятах из посёлка. Мальчишек там сколько хочешь. Правда, сверстников маловато: больше пяти, пожалуй, не наберётся. Вот бы их всех сейчас сюда! Лодка вмиг очутилась бы на берегу.

— Так что же ты станешь делать? — озабоченно спросила Милева.

Иво глубоко вздохнул и растерянно огляделся по сторонам. Он и в самом деле не знал, что предпринять. Одному тут ничего не сделать! Даже паруса не натянуть. Как же быть? Но тут ему на помощь пришла Милева.

— Пойду позову ребят! — решительно заявила она.

— Каких? — спросил Иво.

— Петера, Юре, Михаела, Перо, Франьо!

Иво подумал: «Петер, Юре, Михаел, Перо, Франьо… Отличный был бы экипаж!»

Между тем весть о «Синей чайке» разнеслась по посёлку. Мальчишки, притаившись за лачугой Иво, с тайной завистью разглядывали парусник, по очереди высовываясь из-за угла, но близко не подходили: ещё, чего доброго, Иво вообразит, что им очень нужна его старая калоша!

— Честное слово, — заявил Михаел, — не хотел бы я в ней очутиться!

— Подумаешь, «Синяя чайка»… Разве бывают синие чайки? — рассуждал Перо.

— Хоть озолоти, не пошёл бы на ней в море! — заметил Юре.

Полдня они слонялись по деревне, сосредоточенные и молчаливые, а потом взобрались на холм и расположились там среди камней.

— Вот увидите, он теперь возомнит себя адмиралом, — сказал Франьо.

— Даже и не глядит в нашу сторону, — прибавил Петер. — Ну, мы ему ещё покажем!

Завидев подходившую Милеву, ребята умолкли и отвернулись. Неловко им стало так говорить при ней о товарище. Милеву они уважали: она была умнее всех девчонок в посёлке, училась лучше всех и никогда не важничала.

— У Иво есть парусник! — сообщила она. — Идите смотреть!

— Пусть сам на него любуется! — к удивлению Милевы, пробурчал в ответ Перо.

— Он хочет вытащить его на берег, да одному не под силу, — проговорила она, усаживаясь на землю рядом с ребятами.

— Ещё бы! — засмеялся Франьо. — А ты скажи ему, чтобы поплевал на ладони.

— Вот если бы вы помогли… — невозмутимо продолжала Милева. — Ведь вы же его товарищи.

Мальчики с безразличным видом смотрели куда-то в сторону, но им явно было не по себе.

— А помнишь, Перо, как Иво вытащил тебя из воды? Не прыгни он за тобой, пошёл бы ты ко дну. А ты, Юре, видно, забыл, что было, когда тебя ужалила гадюка? Там, на дороге, когда мы шли из школы? Все закричали и бросились кто куда, один Иво не растерялся, наложил жгут, перетянул тебе руку и высосал яд. А тебе, Михаел, он принёс из пещеры ножик, когда ты его там обронил. Все тогда испугались змей, только Иво не побоялся — мигом слетал в пещеру! — припоминала Милева, переводя взгляд с одного на другого.

Ребята разглядывали что-то в небе…

Вдруг Юре порывисто вскочил.

— Мне домой пора! — небрежно бросил он и вихрем слетел с холма.

— Мне тоже, — проронил Перо, вставая.

Милева грустно смотрела на море. На душе у неё стало тоскливо.

Иво задумчиво сидел возле накренившейся «Синей чайки». Вдруг, откуда ни возьмись, появился Юре, а следом за ним — Перо. Иво широко раскрыл глаза. Он совсем растерялся от неожиданности. Ребята, не находя нужных слов, поглядывали то на товарища, то на лодку.

— Нравится вам «Синяя чайка»? — спросил Иво.

— Вид у неё, прямо сказать, неважный, — заявил Перо тоном знатока. — Отдраить надо как следует.

— Это верно, да вот на берег никак не вытащу.

— Попробуем втроём! — предложил Юре.

Не успели они ухватиться за лодку, как рядом выросли Франьо, Михаел и Петер. Они молча присоединились к товарищам. Лодка заскрипела килем о песок; ещё одно усилие — и «Синяя чайка» на берегу!

Когда Милева издали увидела это, лицо её прояснилось, и она, весело улыбаясь, подбежала к ребятам.

Самое трудное было позади. Сияющие, суетились мальчишки вокруг лодки — разглядывали её, похлопывали, ощупывали. Кто знает, сколько морей избороздил этот парусник, в каких переделках пришлось ему побывать? Но корпус ещё крепкий и прочный. Надо только просмолить и покрасить его.

Вдоволь насмотревшись на «Чайку», все уселись на обмытом волнами песке под самым бортом. Иво взобрался на нос лодки. Он уже видел «Синюю чайку» в море, мальчиков на ней, себя, прислонившегося к мачте. Сеть готова, ветер благоприятный, на мачте весело плещет флаг.

Ребята сидели молча. Каждый думал о «Синей чайке». Какой она будет? Как поступит с ней Иво? Конечно, он станет рыбачить. Сами они не раз ходили с отцами на лов, хлебнули солёной морской волны, и бури и ветры им не в диковинку…

Но самостоятельно ещё никто из них не выходил в открытое море. И, хотя море было их родной стихией, ни один из них не согласился бы предпринять столь рискованное путешествие даже днём, а уж про ночь и говорить нечего. Это тебе не у берега рыбку таскать! Идти ночью на лов с отцом — одно дело. Но плыть на паруснике одному, потерять из виду остров, искать путь по компасу и звёздам…

Милева тоже напряжённо думала.

— Попрошу-ка я у отца смолы. Сварим её и хорошенько просмолим всю лодку, — решительно сказала она.

Иво благодарно посмотрел на Милеву.

— А я принесу долото, молоток и пилу! — отозвался Михаел, деловито оглядывая борта.

— На мачте не хватает блока для паруса, — подметил Юре. — Кажется, у нас есть лишний.

— А у нас маленький якорь валяется без дела с тех пор, как отец купил большой. Как ты думаешь, Иво, подойдёт он? — спросил Перо.

— Вот здорово! — обрадовался Иво. — Только как же я вам отплачу?

Но мальчики пропустили его слова мимо ушей. Франьо, почёсывая затылок, сосредоточенно рассматривает борта лежащей на боку лодки.

— С краской будет потруднее, — огорчённо вздыхает он. — Дорогая… На красную кайму по бортам, пожалуй, у нас дома найдётся…

— Название тоже надо подновить. На это я добуду краски, — предлагает Петер.

Иво счастлив. Только настоящие друзья могут так заботиться о его «Чайке». Вот что значит истинная дружба! Из головы у него не выходит зароненная отцом мысль. Она становится всё более ясной и отчётливой. Вот-вот слова сорвутся с губ. Но странная нерешительность сковывает его.

Милева видит, что Иво охвачен необычайным волнением. Взгляд его устремлён вдаль, лицо просветлело…

Наконец он спрыгнул с лодки, огляделся по сторонам и таинственно спросил:

— Молчать умеете?

Товарищи в нетерпении обступили его тесным кольцом. Здесь, у ступенек, ведущих к одинокому домику на горе, возле перевёрнутой «Чайки», они, несомненно, услышат что-то необыкновенно важное… За один день Иво как-то сразу вырос в их глазах. Ведь он их сверстник, а поглядите — у него свой дом, своя лодка, никто им не командует, он может делать всё, что захочет. Встаёт, когда хочет, вечером его не загоняют домой, никто его не порет, — а это дело не шуточное.

— Маленькие мы, что ли? — деловито ответил Михаел. — Умеем держать язык за зубами. Можешь нам всё доверить.

Милева, погрустнев, поднялась, собираясь уйти, но Иво схватил её за руку:

— Не уходи! Я тебе доверяю. Поклянитесь, ребята, что будете молчать как рыбы!

Шесть рук сразу протянулись к нему. Все сурово, как взрослые, поклялись хранить тайну. Каждый произнёс слова клятвы:

— Лопни мои глаза, чтобы мне пойти на съедение рыбам, чтоб мне провалиться сквозь землю, чтоб меня ужалила змея, если язык мой сболтнёт хоть одно слово.

— Хоть вы, мальчишки, ни в грош не ставите нас, девчонок, но мы тоже умеем молчать, — скромненько прибавила Милева.

Горячность товарищей обрадовала и глубоко тронула Иво. Глядя в море, он заговорил:

— Я один на свете. Там, наверху, мой развалившийся дом, здесь моя «Синяя чайка». Сам я не могу ни парус поднять, ни сети вытянуть. В открытое море я не могу уйти один… А вы — мои товарищи, мои друзья. Будьте экипажем «Синей чайки»! Пусть «Чайка» станет общей! Вместе будем её беречь, вместе оснащать, вместе выйдем в море… Хватит лазать по скалам. Мы уже не маленькие. Поднимем парус, забросим сеть и станем ловить рыбу. А потом, когда вырастем, купим большое судно, и улов наш увеличится во много раз. Нас шестеро! Отличный экипаж для «Синей чайки»! Когда будем возвращаться с лова, люди скажут: «Эге, „Синяя чайка“ причалила. И что за экипаж — любо-дорого глядеть!»

Ребята рты разинули от удивления. Вот здорово — не «моя», а «наша» «Чайка»! От волнения они не могли вымолвить ни слова.

Никто не заметил старого Юста, сидевшего на верхней ступеньке каменной лестницы. Морщинистое лицо его расплылось в счастливой улыбке. Может быть, мальчику суждено выполнить то, что задумал его отец? «Все рыбаки — одна семья. Все друг за друга…» — вспомнил он. И тихонько поднялся, всей душой радуясь за ребят.

А мальчики уже видят себя в открытом море — их корабль проходит сквозь ветры и штормы, сквозь бури и непогоды… Их ждут увлекательные приключения… Ведь они знают о море столько историй! Море — их колыбель.

Сейчас оно волнуется, низкие волны ползут по его беспредельной равнине, всплёскивая, подбираются по песку к босым ногам ребят.

И вдруг Михаел вспоминает про главное.

— На всяком корабле должен быть капитан! — торжественно произносит он.

Как они могли об этом забыть? Ну конечно, без капитана нельзя!

Все посмотрели на Иво. Юре вскочил, махнул шапкой и крикнул:

— Капитан Иво, принимай экипаж!

Иво в радостном смущении взглянул на друзей и прислонился к борту «Синей чайки». В багряных лучах заката он и вправду казался бывалым моряком, только что возвратившимся из дальних странствий.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

повествует о том, как экипаж «Синей чайки» зарабатывал деньги на оснастку своего корабля

Вот уже который день внизу, возле лестницы, ведущей к домику, царит необычайное оживление. На берегу горит костёр — здесь растапливают смолу. Днище уже тщательно выскоблено, но ребята выискивают всё новые повреждения. Каждому нашлось дело по вкусу. Иво и Михаел соскребают старую, потускневшую краску, конопатят и смолят щели, обивают старой жестью руль, укрепляют блоки. Милева и Юре расстелили на белом песке сеть и, вооружившись большими деревянными иглами, принялись за её починку. Наверху, перед домом, Перо и Франьо мастерски латают парус, а Петер печёт на костре ракушки для проголодавшихся товарищей. Вот если бы ещё покрасить «Чайку»! Но краска, чёрт возьми, недёшево стоит!

Иво непрестанно думает об этом. Вдруг он радостно хлопнул себя по лбу и воскликнул:

— Я знаю, где взять деньги! Пошли в каменоломню!

— Правильно! — подхватили ребята. — Заработаем!

На другое утро они уже карабкались по крутым скалам, пробираясь в дальний конец острова, где в большой каменоломне добывали строительный камень.

Весь склон горы был разрыт и разворочен. Облепившие скалу люди — кто стоя, кто сидя на корточках, кто лёжа на животе — буравили в камне отверстия для динамита.

Внизу рабочие распиливали каменные глыбы, обтёсывали их и шлифовали. Неподалёку, у деревянной пристани, стояло несколько парусников, на них с помощью примитивной лебёдки грузили уже обработанный камень.

В детских руках здесь была большая нужда. Груды осколков, громоздившиеся повсюду, мешали работать. Ребятишки перетаскивали их в плетёных корзинках к берегу, где несколько рабочих строили мол.

Подрядчик с радостью принял всю компанию. Он получил много заказов, и работа в каменоломне не прекращалась ни днём, ни ночью.

— Сама судьба послала мне вас, ребята, — сказал он. — Поплюйте на руки — и за дело! Платить вам буду по динару в час.

Правда, это сущие гроши, взрослым за ту же работу платят в три раза больше, и ребята знали, что подрядчик здорово на них заработает, но пришлось согласиться: «Чайка» ждёт!

Экипаж дружно взялся за дело. Работали конвейером: один наполнял корзину, двое несли её. Но уже после третьего захода ребята устали. Яростно пекло солнце, раскалённый камень жёг ступни, от едкой каменной пыли першило в горле и покалывало в груди, пот катился градом. Босые ноги были исколоты, спины невыносимо ныли, а руки стали какие-то чужие, словно плети. К тому же ребятам мучительно хотелось пить.

Тут на помощь им пришла Милева. С большой деревянной бадьёй ходила она по воду к источнику.

Чтобы поскорее напоить друзей, она шла туда напрямик, карабкаясь по крутой скалистой горе. Немного отдохнув в прохладной свежести источника и набрав воды, Милева кружным путём торопливо возвращалась обратно.

Каждый вечер ребята, ковыляя, тащились через гору домой. Только Иво оставался ночевать в каменоломне. В сарае, где хранились инструменты, он соорудил себе постель и с рассветом принимался за работу. Рабочие полюбили его. Вечерами он сидел с ними за ужином, как равный.

В конце недели чуть было не приключилась беда. В каменоломне произошёл обвал. Ребята таскали корзины, обливаясь потом под палящими лучами солнца. К счастью, они услышали грохот и вовремя успели отбежать в безопасное место. Но лопаты, тачки и корзины оказались погребёнными под грудами камня. На месте обвала сверкал громадный кусок скалы.

Хмуро смотрел подрядчик на эту седую громаду — вот-вот она обломится и рухнет, подмяв под собой людей. Никто не хотел больше браться за работу.

— Её нужно взорвать! — объявил подрядчик. — Не то работа станет. Гей, ребятки, кто возьмётся?

Все молчали, объятые страхом: скала, того и гляди, обрушится на голову!..

Подрядчик вытащил из кошелька сто динаров, потряс бумажкой в воздухе и крикнул:

— Вот награда тому, кто взорвёт скалу!

Подрядчик вытащил из кошелька сто динаров.

Никто не шевельнулся. Жизнь дороже ста динаров!

Вдруг раздался голос Иво:

— Я пойду! Что нужно сделать?

Переглянувшись, рабочие громко рассмеялись.

Но, увидев серьёзное, полное решимости лицо мальчика, тут же осеклись и застыли в напряжённом ожидании. Подрядчик даже не улыбнулся. Он был, как видно, совсем не прочь послать смельчака наверх — мальчик лёгок, ловок и проделает это лучше любого взрослого.

Но тут весь экипаж «Синей чайки» стал проситься взрывать скалу вместе со своим капитаном.

— Нет, нет, Иво пойдёт один! Ох, уж эти пострелята! Всем захотелось на небо взлететь?

И подрядчик принялся объяснять Иво:

— Вот здесь пять динамитных зарядов. Скала держится на честном слове. Засунь динамит в щель у самого подножия, привяжи к нему бикфордов шнур и осторожно тяни его за собой вон к той засохшей сосне. Там ложись на землю и поджигай шнур. Когда станешь поджигать, махни нам три раза шапкой.

Иво привязал к поясу динамит и шнур и, задорно улыбнувшись, помахал товарищам:

— Для «Синей чайки»!

Крутой, развороченный взрывами склон каменоломни зловеще высился на фоне пламенеющего неба.

Ловко и быстро, словно кошка, карабкался Иво вверх, цепко держась за выступы скалы, осторожно нащупывая ногой едва заметные каменные уступы. Люди снизу следили за ним затаив дыхание. Но вот наконец он у подножия скалы. Прочищает щели, вкладывает в них заряды. Тянет шнур. Вот он уже у сосны; сверху доносится его возглас:

— Берегись! Берегись!

Все — и взрослые и дети — бросились к укрытию и замерли в ожидании. Спрятавшись за большим камнем, Иво поджигает шнур. С шипением поползла по шнуру искра. И вдруг огромное белое облако взметнулось в небо, казалось, тысячи громов грянули разом. Огромные глыбы взлетели в воздух и с невообразимым грохотом покатились вниз. Опасной скалы больше не существовало.

Но Иво неподвижно лежал на земле. По лицу его текла струйка крови. Воздушной волной его ударило о камень, за которым он искал укрытия.

Опасность миновала. И всех стоявших внизу охватило бурное веселье. Скала низвергнута! Рабочие каменоломни могут опять зарабатывать себе на хлеб! Подрядчик довольно потирал руки. Все с нетерпением ждали отважного героя.

Но его всё нет и нет. На зов друзей он не откликается. Тревога и мрачное предчувствие овладели всеми. Ребята, которых никто теперь не удерживал, бросились к месту взрыва. Подгоняемые страхом за товарища, обдирая в кровь руки, ноги, они быстро взбираются вверх. А Милева с побелевшим лицом кричит им снизу:

— Скорей, скорей! Помогите ему!

Михаел первый подбежал к сосне. Увидев друга, распростёртого на земле, бледного и окровавленного, он, вскрикнув, опустился рядом с ним на колени.

Подоспели взрослые. Подрядчик склонился над Иво, осматривая рану на лбу.

Юре, приподняв голову Иво, повторял в отчаянии:

— Иво, да посмотри же на меня! Разве ты забыл о нашей «Чайке»?

Иво глубоко вздохнул и открыл глаза. Увидев окруживших его товарищей и рабочих, он улыбнулся, прошептал: «Ничего, только болит немного…» — и веки его снова сомкнулись.

Двое рабочих осторожно снесли его на берег и положили в тени на разостланную куртку. Милева заботливо перевязала ему рану. Приятная прохлада вывела мальчика из забытья. Взрослые смотрели на него удивлённо и с уважением, а у ребят был такой гордый вид, что, глядя на них, можно было подумать, будто это они совершили подвиг.

Но вот Иво открыл глаза, приподнялся на локте, поискал глазами подрядчика и озабоченно спросил:

— Всё в порядке?

— Молодец! — отвечал ему подрядчик, которого он избавил от больших забот. — Ты настоящий герой!

К вечеру, когда стало прохладней, Иво отнесли домой.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

повествует о том, как экипаж чуть было не лишился своей «Чайки»

Прошло несколько дней. Иво окреп и мог сидеть возле дома. Михаел и Перо сходили в город за краской, и «Чайка» уже грелась на солнышке, искрясь и сверкая синевой. Какая же она стала красавица! На верхушке мачты Юре укрепил синий флаг, который смастерила Милева из найденного дома куска полотна, и он гордо развевался на ветру. С нетерпением ждали ребята той минуты, когда обновлённая «Чайка» коснётся волн. Но краска ещё не высохла, да и Иво ещё не оправился от болезни.

Вечером, оставшись один, он зажигал свечу и принимался за чтение бумаг, найденных на паруснике. Оказалось, что это дневник отца, который он вёл в годы изгнания. Дневник был написан карандашом, некоторые листы сильно размыла морская вода, почерк местами стал неразборчив. Бережно держа в руках дневник, Иво с волнением вчитывался в уцелевшие строки.

Изгнанник описывал свою молодость, жизнь на чужбине, оплакивал жену, тосковал по сыну. Это была исповедь жестоко страдающего человека. Дневник рассказывал о его жизни. Он брался за любую работу, чтобы скопить деньги, но так и не сумел заработать столько, чтобы сполна вернуть свой долг рыбакам. Много страниц было посвящено рыбачьим артелям, мыслям о совместном труде рыбаков, о товариществе и взаимопомощи.

«Трудовому люду плохо живётся потому, что существует эксплуатация человека человеком, — писал отец. — …Рыбаки надрываются на тяжёлой работе, а торговцы скупают у них рыбу по такой ничтожной цене, что им едва хватает на мамалыгу… Торговцы богатеют, а рыбаки всё больше нищают. Если бы все рыбаки и все другие труженики в мире объединились, они могли бы горы свернуть!»

«О, если бы мой сын проникся этой мыслью! — писал он в конце. — Пусть он отдаст все свои силы, чтобы воплотить её в жизнь!»

Отец писал и о жизни рыбаков: «Сегодня на моих глазах вспыхнула безобразная ссора. И всё из-за тунца. Огромный косяк его подошёл к берегам двух посёлков. Но рыбаки каждого посёлка не хотели делить рыбу с другими. Пока они пререкались да бранились, тунец ушёл. Обозлившись, рыбаки затеяли драку и разошлись врагами».

«…Штефан заметил на отмели огромную акулу. Власти выдают за них награду. Охота на этих акул очень опасна, десять человек едва с одной справляются. Но Штефан пожадничал. Не сказав ни слова соседям, он поднял парус и вдвоём с сыном пошёл на хищницу. Да не тут-то было! Акула достигала семи метров в длину и, конечно, ушла, но при этом так разделала сети, что их осталось только выбросить. Вот что такое жадность! Сто рук сильнее двух! Сто рук могут гору своротить, а две руки разве только лопату поднимут».

Иво глубоко задумался. Он уже видел, как «Чайка» несётся по волнам необъятного океана. Экипаж «Синей чайки»! Братство «Синей чайки»! Братство друзей!

Он всё взвесил, всё обдумал. В посёлке он узнал, что подрядчик из каменоломни нанял все парусники для перевозки камня. Тем лучше — никто не станет пялить глаза на «Чайку», когда она впервые поднимет свой парус. Сначала они сделают несколько пробных рейсов вдоль берега, а потом с развевающимся флагом пройдут мимо каменоломни на виду у всей деревенской флотилии… Сердце Иво забилось быстрее, когда он представил себе эту картину. Всю ночь он не мог уснуть от нетерпения.

Чуть свет Иво вскочил с постели и бросился к окну. Но что это? Что случилось? «Синяя чайка» исчезла.

Сердце его больно сжалось, к горлу подкатил комок. Он бросился к морю, туда, где ещё вчера вечером стояла лодка. Но море было пустынно, ни один парус не белел на горизонте. Только на песке виднелась едва заметная черта, прорезанная килем «Чайки». В отчаянии, не находя себе места, метался Иво по берегу. Наконец в изнеможении он опустился на нижнюю ступеньку каменной лестницы и растерянно уставился на песок, ещё хранивший след его «Чайки».

Вдруг он вспомнил про Юста, своего единственного взрослого друга и защитника. Скорее к нему! Взбежав на гору, он взглянул на залив и остолбенел от удивления: в заливе покачивалась на волнах «Синяя чайка»! Поражённый всеми этими непонятными событиями, он бросился к пристани. «Чайка» стояла на причале, накрепко прикрученная к свае железной цепью.

Опустив голову, побрёл Иво в посёлок.

В посёлке царила тишина. Дети ещё спали. Женщины ушли на виноградник, а мужчины со своими парусниками были у каменоломни.

Иво повернул к дому Юста. Старик сидел во дворе подле сетей, развешанных для просушки. Увидев растерянное лицо мальчика, он вынул изо рта трубку и медленно заговорил:

— Думал я, забыли люди свою обиду, да, видать, ошибся. Вчера вечером собрались они и порешили забрать у тебя «Чайку», продать её, а вырученные деньги поделить поровну. Отговаривал я их, да меня не послушали. Ночью переправили лодку сюда, и теперь она ждёт покупателя.

В грустном раздумье смотрел на него Иво.

— Как же я буду без «Чайки»? — спросил он упавшим голосом.

Подошедшая Милева встревоженно слушала их разговор. Юст усадил мальчика рядом с собой на скамейку и стал утешать его.

— Не вешай носа, Иво! Что ж тут поделаешь! Против всех не пойдёшь. Хоть и много лет прошло, люди всё ещё считают твоего отца, своим должником.

— Но ведь «Чайка» моя! Наша! Михаела, Юре, Франьо…

— А может, их страх разобрал, когда увидали, как вы лодку снастите, подумали, что этак вам, молокососам, её и загубить недолго.

— Когда рыбаки вернутся, я попрошу отдать мне «Чайку», а долг отца я…

— Пустая это затея, — перебил мальчика Юст. — Рыбаки вернутся только в конце недели вместе с покупателем. А ещё они порешили взять тебя в деревню, чтобы совсем не одичал. Будешь переходить из дома в дом…

— Иво никогда не согласится! — возмущённо воскликнула Милева.

— Не нужны мне их подачки! — твёрдо сказал Иво.

Понуро побрёл он со двора, поднялся в гору на кладбище, сел на могилу. Щемящая, безнадёжная тоска охватила его, закралась в сердце. Долго глядел он на бескрайнее море, пламенеющее в лучах восходящего солнца. Нет, не пойдёт он, капитан «Чайки», в нахлебники к рыбакам, не станет выслушивать бесконечные попрёки…

Он решительно встал и вдруг увидел подходившую к нему Милеву. Вид у девочки был расстроенный. Но, взглянув в лицо товарища, она улыбнулась и сказала:

— Не горюй! Всё будет хорошо!

— Конечно, — улыбнулся Иво. — А ну-ка, Милева, беги за ребятами.

Встревоженные, сбежались ребята. Милева по дороге рассказала им, что случилось с «Чайкой». Их обиде и гневу, казалось, не было предела. Но боевой задор постепенно сменился унынием и растерянностью.

И вот экипаж «Синей чайки» сидит пригорюнившись и молча ожидает решения своего капитана. Капитана без судна…

— Друзья! — воскликнул Иво. — «Чайка» наша! Ведь правда?

— Наша! — подхватили все в один голос. — Зря мы, что ли, гнули спины в каменоломне? Зря тебя ранило в голову?

— Она и будет нашей! — твёрдо заявил Иво. — Как стемнеет, мы с Михаелом на вёслах пригоним «Чайку» сюда. Вы тем временем готовьте всё остальное: парус, канаты, якорь, сети. А Перо и Юре пусть отправляются в город и на оставшиеся деньги купят сухарей, мяса и сала!

— А потом что? — удивился Франьо.

— А потом уйдём на «Чайке» в море!

Ребята нерешительно переглянулись. Иво, видно, забыл, что у них есть родные: отцы, матери, братья, сёстры…

— Ведь мы потом вернёмся! — успокаивал он их. — Мы поплаваем совсем немножко, просто, чтобы доказать им, что «Чайка» наша и что мы не боимся моря!

— Послушайте! — вмешалась Милева. Сердце у неё сжалось при мысли о том, как будут волноваться матери ребят. — Сделайте вот что: плывите к каменоломне. Все наши сейчас там. И там, в море, потребуйте «Чайку» назад! Ведь она наша, общая. И вы, и ваши отцы — рыбаки. Зачем же отдавать её в чужие руки? Так им и скажите! А я успокою женщин.

Все сразу согласились и стали с нетерпением дожидаться вечера.

Весь день прошёл в хлопотах. Под вечер Михаел занял наблюдательный пост на пристани.

Стемнело. Женщины вернулись в деревню. Мальчишки притворились спящими. Но едва всё стихло, они уже были на берегу.

— Ключей от цепи не нашла, — прошептала ходившая в разведку Милева. — Вот напильник.

Иво и Михаел, прихватив с собой моток толстой верёвки, стрелой понеслись на пристань. Тишина стояла такая, словно всё кругом вымерло. Осторожно подкрались они к «Чайке». Иво принялся распиливать цепь. Михаел стоял на страже. Наконец цепь распалась. Оба друга упёрлись ногами в стенку причала, изо всех сил толкнули лодку, — и «Чайка» получила свободу!

Они сели на вёсла и осторожно отошли от берега. Дул встречный ветер, и вести вдвоём на вёслах тяжёлый парусник было нелегко. Деревня осталась позади. Наконец вышли из залива и медленно подвели лодку к отмели под домом.

Ребята нетерпеливо ожидали их у каменной лестницы. Бурным ликованием встретил экипаж свою «Чайку»!

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

повествует о первом рейсе «Синей чайки», о страшном шторме и о многом другом…

Работа кипит вовсю. Надо спешить — того и гляди, ребят хватятся дома. Первым делом они поставили мачту, приладили парус, перенесли в лодку сети. Потом погрузили бочонок с водой, провизию: муку, хлеб, мясо, сало. Не забыли и фонарь, топор, ножи. Иво принёс из дому свои немудрёные пожитки и положил в ларь на корме; туда же сложили и запасы продовольствия. К полуночи лодка была снаряжена.

Светлая, звёздная ночь раскинулась над неподвижным морем. Лёгкий ветерок чуть колышет флаг на верхушке мачты.

Милеве грустно. Ей так хочется в море, вместе со всеми. Но отец стар, его нельзя оставить — трудно ему без неё. Что ж, придётся проститься с товарищами и пожелать им счастливого плавания.

Наконец раздалась команда:

— По местам! Поднять якорь! Поднять парус!

Ветер подхватил парус и надул его. «Чайка», слегка качнувшись, отошла от берега. Михаел и Перо — у руля, Франьо и Юре — у паруса, Петер несёт вахту на носу, а Иво стоит, прислонившись к мачте, и всё вглядывается в удаляющийся берег и исчезающую во мраке фигурку Милевы.

Отойдя метров на сто, «Чайка» круто повернула и пошла вдоль берега. Нужно затемно миновать каменоломню и встретить рыбаков в открытом море. План Иво прост. На рассвете рыбаки тронутся из каменоломни в город. Их перегруженные парусники тяжелы и неповоротливы. Догнать их нетрудно, и там, в море, ребята сумеют убедить рыбаков, что не надо отнимать у них «Чайку».

Ветер крепчал. «Чайка» плыла быстро и бесшумно, чуть покачиваясь на волнах, словно осторожная ночная птица. Нос парусника уверенно рассекал волны, а когда ветер задул сильнее, «Чайка» слегка накренилась и ещё быстрее заскользила по подёрнутой зыбью водной равнине. Франьо и Юре едва успевали управляться с парусом. Стояла удивительная тишина, нарушаемая лишь плеском волн о нос судна да хлопаньем флага на мачте. Луна глядела в море, и струящаяся за бортом посеребрённая вода напоминала колеблющуюся ртуть. Остров казался исполинским морским животным, всплывшим на поверхность. Изредка мелькали на берегу одинокие огоньки, а в тёмной дали — красные и зелёные огни больших пароходов.

Ребят вдруг охватило какое-то непонятное беспокойство. У Юре по щекам покатились слёзы. Ему вспомнилась тёплая горница, где сейчас спала мать; вспомнился весёлый стук чугунков, доносившийся по утрам из кухни. Жутью повеяло на него от этого необозримого простора и тишины. И, хотя рядом были товарищи, ему показалось, что он совсем один плывёт среди моря на этой деревянной скорлупке.

Петера сковал ужас. Над морскими валами, мерещилось ему, в бешеном кружении мечутся какие-то тени.

Франьо всё казалось, что там, впереди, виднеется большой моторный парусник, затонувший этой зимой во время шторма вместе со всем экипажем…

Нелегко давалось ребятам первое плавание. Только Иво спокойно стоял у мачты, отдавая команду рулевым. Ветер внезапно усилился, и «Чайка» понеслась на всех парусах, разрезая волны и оставляя за кормой блестевший в лунном сиянии след. Мысли Иво были заняты морем — с морем отец связал свою судьбу, море пробудило в нём прекрасную мечту, которую он, Иво, обязательно воплотит в жизнь. И люди не будут больше вспоминать о его отце с обидой и гневом. Но для этого ему нужна «Чайка». Он так верил в «Чайку», что ни ночь, ни ветер, ни сердитые волны не смогли пробудить в нём страх. Он взглянул на небо. Мерцали созвездия Возничего и Медведицы. Ярко, светло горела Полярная звезда. Под луной, словно отбившиеся от стада ягнята, робко жались друг к другу маленькие кудрявые облачка, но неумолимый ветер безжалостно гнал их прочь. Стало немного теплее, но ветер по-прежнему то и дело порывисто налетал на парус.

Пора бы уж показаться белым карьерам каменоломни. Они должны быть совсем близко. Чтобы парус набрал побольше ветра, отошли от берега ещё метров на сто. Здесь море ревело как бешеное. Вода словно кипела. Впереди, у носа, высоко вздымались громады волн.

Ребята никак не могли дождаться рассвета — всё-таки днём в море не так жутко. Вдруг далеко впереди на тёмной воде заколебались отсветы мощных ламп, которыми освещалась каменоломня. «Чайка» повернула туда. Иво полагал, что часа через три они приблизятся к каменоломне. Пристань каменоломни находилась на противоположной стороне скалистого мыса, и Иво управлял «Чайкой» с таким расчётом, чтобы она, обогнув пристань большой дугой, на рассвете нагнала флотилию рыбаков, которая как раз к этому времени должна была выйти в открытое море.

Но волны взлетали всё выше, затрудняя ход парусника, ночь вдруг стала темнее, а из-за высоких гор поползли навстречу «Чайке» тяжёлые, свинцовые тучи. Вот они заслонили луну, и чёрная, непроницаемая мгла повисла вокруг. Над островом засверкали молнии. Море бурлило и пенилось.

Иво крепко держался за мачту, отдавая приказания рулевым. Ребята изо всех сил старались повернуть к земле, но парусник неудержимо несло в открытое море. Они хотели было спустить парус и плыть только под кливером, но, прежде чем они успели это сделать, разъярившийся ветер мгновенно сорвал кливер и унёс его в море. «Чайка» дала такой крен, что зачерпнула бортом воды. Франьо и Юре принялись призывать на помощь всех святых. Оба рулевых, Михаел и Перо, с ужасом глядя на разбушевавшиеся волны, вслушивались в гул надвигающейся бури.

Иво не отрываясь следил за небом. Оно предвещало одну из тех весенних гроз, которые обычно быстро проходят и совершенно безопасны для опытных моряков. Но «Чайка» была отдана на волю ветра, мчавшего её в неведомое море. Повернуть назад к острову было невозможно: штормовой юго-западный ветер не выпускал парусник из своих объятий. Иво увидел, как в стороне далёкого острова Вис замигал маяк, но «Чайку» уже подхватили осатанелые волны открытого моря.

В воздухе загудело. Под страшным напором ветра, казалось, вот-вот сорвётся парус. С большим трудом его спустили, свернули и уложили на дно лодки.

Юре громко заплакал. Вслед за ним и Михаел. Грозное море трепало и швыряло судёнышко, как щепку.

Ребята ухватились за что попало, стараясь удержаться на паруснике. Ослепительные молнии одна за другой пронзали тьму. Иво, пытаясь перекричать рёв ветра и грохот волн, успокаивал товарищей, хотя чувствовал, что его самого покидает уверенность и спокойствие.

— Ребята, держитесь! Шторм скоро кончится! Не сдавайтесь! Гей, экипаж «Синей чайки»!

Волна хлестнула через борт, все бросились вычерпывать воду, стремительно заливавшую дно парусника. Бочонок с питьевой водой скатился в море. Юре упал, и, если бы его не удержали товарищи, он стал бы добычей волн. Иво наклонился над ним, стараясь его успокоить. Неистовые раскаты грома сотрясали воздух. И вдруг в ослепительной вспышке молнии, когда уже, казалось, всё было потеряно и конец неминуем, Иво заметил совсем близко большой моторный парусник. Он закричал что было сил, но кто мог услышать его в этом грохоте и гуле!

Внезапно впереди возникли очертания скалистого острова. «Чайку» несло прямо на него. Ребятам хорошо было видно, как огромные водяные горы обрушиваются на острые прибрежные скалы. Но тут могучий крутой вал подхватил парусник и, обдав пеной, взметнул его высоко вверх. Ребятам показалось, что они взмывают в воздух, но полёт этот длился всего лишь какую-то долю секунды. В следующее мгновение они рухнули вниз, и весь экипаж «Синей чайки» смыло волной. Иво видел, как Юре и Перо уносит волной в море, но тут его с силой швырнуло на прибрежные камни, в глазах потемнело.

Очнувшись через минуту, Иво вскочил на ноги. Рядом неподвижно лежал Франьо, чуть подальше — Михаел. Петер силился удержаться на скользкой скале — вот-вот его унесут бьющиеся о рифы волны. Иво едва успел помочь ему перебраться в безопасное место. Михаел и Франьо всё ещё не приходили в сознание.

«Чайка» крепко, словно в тисках, была зажата между двумя скалами. Могучие волны перекатывались через неё. Иво и Петер вдруг спохватились: нужно немедленно унести с парусника всё, что пока ещё пощадило море. Перетащив под высокую скалу товарищей, они поспешили к «Чайке» и из последних сил принялись выгружать остатки своего скарба. И, только покончив с этим, они почувствовали сильную слабость.

Боль пронзила сердце Иво, когда он подумал о погибших в морской пучине товарищах. Он подошёл к самой воде и стал громко звать… Но напрасно… Измученный, вернулся он к Петеру, в изнеможении упал на камни, и тяжёлая мгла застлала ему глаза.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

повествует о дальнейших приключениях экипажа «Синей чайки», о кладе на необитаемом острове и о других немаловажных вещах

Солнце поднималось на омытом грозой утреннем небе. Казалось невероятным, что накануне разыгрался яростный шторм. Море было спокойно. Только прибрежные волны ещё сердито перекатывались через камни, да чайки с криком облетали лодку, похожую на обессилевшее животное.

Михаел и Иво очнулись первыми. Всё пережитое вчера ясно всплыло в памяти. Тело ломило от невероятной усталости. Петер и Франьо тихо стонут, лёжа на земле, — они сильно разбились о камни.

Невыносимо больно думать о погибших товарищах.

— А может, они всё-таки спаслись? — вздыхает Михаел и грустно смотрит вдаль, на скалистый островок, сверкающий на солнце всего в какой-нибудь тысяче метров от них.

— Если бы они спаслись… — с тоской говорит Иво, считающий себя виновным в гибели друзей.

Стараясь отогнать острое чувство отчаяния, он решительно встал и подошёл к «Чайке». Она лежит на левом боку. Вчерашний шторм вырвал её из каменных объятий скал и швырнул на берег. Борта, ещё вчера сверкавшие синевой, ободраны и исцарапаны; руль, правда, остался цел, но парус унесло, и это самое худшее. Продовольствие, извлечённое из лодки, имеет плачевный вид. Сухари ещё кое-как сохранились, но хлеб раскис и превратился в какое-то месиво. Зато мясо и сало превосходно выдержали испытание. Если бы уцелел бочонок с водой! Обоих раненых мучает жажда. Кто знает, найдётся ли в этих скалах хоть немного пресной воды?

Михаел тоже подошёл к «Чайке». В ней их единственное спасение. Теперь, во время отлива, «Чайка» лежала метрах в десяти от воды. Огромные камни преграждали ей путь к морю. Ребятам ни за что не столкнуть её в воду. А поднять её и перенести на руках не хватит сил! Но даже если бы лодка благодаря какому-нибудь чуду и оказалась на воде, где взять для неё новый парус?

Иво понимал, что им придётся провести на этих скалах день-другой, а то и больше, пока их не подберёт какой-нибудь корабль. А значит, надо во что бы то ни стало найти воду.

Всё, что ещё оставалось в лодке, перенесли в тень высокой скалы. Когда Михаел поднял мешочек с мукой, он лопнул и мука посыпалась на землю. К великой радости ребят, из мешка выпало несколько лимонов. Из них хоть можно было выжать немного соку для раненых. Петер уже сидел, прислонившись к камню. Слёзы покатились по его лицу, когда он услышал о гибели товарищей. Иво перевязал ему руку и дал пол-лимона. Франьо бил озноб, он лёжа жадно высасывал сок из своей половины лимона.

Пресная вода была необходима. Иво и Михаел отправились на поиски. Унылая картина открылась перед ними, когда они взобрались на вершину скалы. Кругом одни скалы, голые, пустые скалы! Только в расщелинах рос приземистый вереск, да в редкой тонкой травке прятались пугливые зелёные ящерицы. Остров был небольшой: метров пятьсот в длину, двести в ширину. Самая высокая скала поднималась метров на пятьдесят. С севера остров обрывался отвесно падающими к морю известняковыми выветрившимися пластами.

Обливаясь потом, изнывая от жажды, ребята обшарили все скалы, но воды не было! Они уже повернули было назад, как вдруг Михаел заметил в скале широкую расщелину, похожую на вход в пещеру. Из неё веяло прохладой. Он бросил туда камень и прислушался. Вскоре донёсся глухой всплеск от падения камня в воду. Что это? А вдруг пресная вода?

Коротко посовещавшись, мальчики решили обыскать пещеру. Был уже полдень, солнце пекло так, что больно было ступать по раскалённым камням. Но всё равно пришлось вернуться на берег и взять канат и фонарь. Кто знает, куда поведёт их эта пещера?

Якорный канат пригодится. Правда, он здорово поистёрся, но ещё вполне может послужить. Спички уже просохли под палящим солнцем; зажгли на пробу фитиль — горит. Михаел на всякий случай заткнул за пояс топорик, и ребята полезли в пещеру.

Сначала они долго пробирались по узкому коридору, который круто спускался вниз. Но вот коридор кончился. Потянуло свежестью, послышался глухой шум воды, напоминающий плеск волн о скалы, и перед ними открылось глубокое ущелье, казалось замкнутое со всех сторон. Не мешкая, они привязали к канату фонарь и стали осторожно спускать его вниз. Вскоре внизу блеснула вода — ущелье было вовсе не таким глубоким, как им показалось сначала.

— Это море! — воскликнул Иво. — Смотри!

Да, это было море. Слабый свет, проникая откуда-то слева, падал на воду.

— Держи верёвку, я спущусь вниз! — решил Михаел.

Вскоре он достиг полосы света и, повиснув над водой, стал оглядывать ущелье. Справа дно выступало из воды, и там, как показалось Михаелу, прямо в скале, смутно вырисовывались очертания каких-то непонятных предметов. Но тут Михаел увидел выход из ущелья, здесь свободно могла пройти лодка. Он спустился вниз — вода доходила ему до пояса — и прошёл по воде к выходу. Ущелье выходило к морю, зажатому у берега в узкий, небольшой залив. Залив был усеян высоко торчавшими из воды камнями, и с моря ущелье трудно было заметить.

Он повернул назад, пробрался к скале и вдруг замер в изумлении. В неясном свете, проникающем в ущелье, он отчётливо увидел вырубленные в скале каменные полки, тесно уставленные деревянными ящиками. Вокруг ни души, лишь вода таинственно шумит в ущелье. Что это? Клад?.. Тайник пиратов?..

Михаел быстро выхватил из-за пояса топорик, позвал Иво. С помощью топора они вдвоём осторожно приоткрыли крышки верхних ящиков. Иво засунул руку в крайний ящик и нащупал что-то мягкое, шуршащее.

При свете фонаря ребята увидели на ладони чай!

Они по очереди проверили содержимое всех верхних ящиков. Чего там только не было! Кофе, табак, бутылки с английским ромом, оружие, шёлк. Даже патроны для охотничьих ружей и динамит. Неужели они напали на тайный склад?

Прикрыв ящики (только из последнего Иво взял немного динамита), ребята стали осторожно выбираться из ущелья. Очутившись наверху, они сели на землю и взволнованно переглянулись.

— Вот если бы всё унести оттуда, мы бы сразу разбогатели! — мечтательно произнёс Михаел.

— Да, настоящий склад контрабандистов, — раздумывая, проговорил Иво. — Укрыт надёжно, как с моря ни гляди, всё равно ничего не увидишь.

— Что же нам с ним делать? — забеспокоился Михаел.

Поглощённые своим открытием, они совсем забыли о жажде. Вокруг необозримая морская ширь. Иво вдруг вспомнил о моторном паруснике, который он заметил во время шторма. Теперь он припомнил, что парусник шёл без огней… Но тут до них донеслись крики товарищей, и они со всех ног бросились к «Чайке». Петер кинулся им навстречу — щёки его горели от радостного возбуждения — и торопливо заговорил:

— Из-за того вон острова вышел сейчас большой парусник! Я хорошо слышал шум мотора! Но он снова скрылся за островом!

Появилась надежда на спасение. Приободрившиеся ребята жадно накинулись на еду.

Может быть, это первое приключение и закончится для них, четверых, благополучно. А погибшие товарищи?!.

Иво вытащил из ларя на «Чайке» старые, изодранные паруса. Все куртки и рубахи тоже пошли в ход. Хорошо, что в ларе нашлись иглы и дратва. И вскоре Петер и Франьо, которому стало много лучше, старательно сшивали новый парус, Михаел сооружал из вёсел нечто вроде мачты, а Иво стал осматривать глыбы, преграждавшие «Чайке» путь к воде. Их надо взорвать. Динамит есть.

Вечерело. Ребят невыносимо мучила жажда. Она-то их и подгоняла. Будь на острове какой-нибудь источник, они бы легко продержались здесь несколько дней. Но пресной воды нет, и нужно приналечь на работу, чтобы скорее привести в порядок «Чайку» и вырваться отсюда.

Солнце уже тонуло в море. Ребята с грустью смотрели на вставшую над морем вечернюю зарю.

— Где же товарищи?..

«Эх, Юре, Перо! Где вы? Неужели утонули? А может, вас выбросило на тот вон скалистый остров?» — подумал Иво и закрыл руками лицо.

Наступила ночь, и ребятам стало ещё тоскливее.

— Как-то там сейчас моя мама? — вздохнул Франьо. — В деревне небось думают, что шторм нас погубил.

У Иво сердце обливалось кровью. Это он уговорил ребят отправиться в плавание, он виновен в смерти товарищей… Вдали на море показался белый парус, послышался приближающийся стук мотора. Иво взобрался на скалу. Нет, корабль снова отдаляется. Там поднимают все паруса, потому что ветер усилился. Мотор заглох. Корабль скрылся за скалами одного из соседних островов.

Ночь была тихая, тёплая, но ребята долго не могли заснуть. Среди ночи Иво вдруг проснулся. Ему показалось, что он слышит тарахтение мотора. Он быстро сбежал к самой воде. В светлой ночи ясно вырисовывались очертания большого парусника, с пригашенными огнями обходившего остров с северной стороны.

Иво поднялся на высокую скалу. Теперь остров и море вокруг него были видны как на ладони. Парусник остановился напротив пещеры. Вот спустили на воду доверху нагруженную шлюпку, четверо людей сели на вёсла, и шлюпка, осторожно пробираясь между рифами, медленно поплыла в сторону пещеры. Люди вышли из лодки и принялись перетаскивать в свой тайник тяжёлые ящики.

Люди вышли из лодки и принялись перетаскивать в свой тайник тяжёлые ящики.

Четыре раза шлюпка ходила туда и обратно. Потом её подняли на борт, мотор заработал, и вскоре судно скрылось из виду.

Взволнованный, вернулся Иво на берег. Ему было не до сна. Неужели они столкнулись с настоящими контрабандистами?

Из других стран контрабандисты тайно провозят морем запрещённые товары. Это занятие приносит им немалый доход. И, хотя многие уже сложили головы в погоне за лёгкой наживой, здесь, на острове, контрабанда, как видно, процветает. Что же придумать?..

Множество планов мелькало у него в голове. Нет, всё не то! Надо посоветоваться с товарищами.

Рано утром, едва ребята проснулись, Иво поведал им свой план:

— Сначала мы взорвём эти громадные камни, чтобы освободить «Чайке» путь к морю, а потом махнём в ущелье! Погрузим ящики, отвезём их в город и сдадим властям. И получим большую награду!

План этот вызвал бурное одобрение. Только бы поскорее ступить на «Чайку» и двинуться домой! Домой! Домой!

Ребята дружно взялись за дело. Сперва возле «Чайки» насыпали бугор из мелких камней, чтобы её не опрокинуло взрывной волной. Потом Иво вложил в расщелину камня динамит. В масле от фонаря смочил канат — получился бикфордов шнур. Этому Иво научился на каменоломне. Когда все спрятались, он зажёг конец шнура и отбежал. Медленно полз огонь по промасленной нити. Но вот раздался оглушительный взрыв, и каменная глыба разлетелась на множество кусков. А через некоторое время вслед за ней — и вторая. Путь для «Чайки» был открыт. Теперь дело за ней! Расчистили от осколков берег и принялись что есть мочи толкать лодку. От напряжения у ребят потемнело в глазах. Наконец «Чайка» подалась! Ещё усилие — и она коснулась носом воды!

Вот радость! Мальчики быстро перетащили в лодку весь скарб, натянули самодельный парус — он был весь из кусков и гораздо меньше прежнего, а значит, с ним не так-то легко будет идти, и двинулись в путь. Поверхность моря была гладкая как зеркало, утреннее солнце начинало пригревать. «Чайка» медленно огибала остров. К полудню бросили якорь у входа в ущелье. Михаел взобрался на скалу, откуда хорошо было видно море, чтобы следить, не появится ли парусник контрабандистов. Иво и Франьо провели лодку в узкий залив, спрыгнули на отмель и вошли в ущелье.

Едва они начали погрузку, как примчался Михаел и, с трудом переводя дыхание, крикнул:

— Двухмачтовый парусник!

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

повествует о том, как экипаж «Чайки» одолел контрабандистов и захватил «Метеор»

Это был моторный парусник «Метеор», перевозивший из Италии в Сплит южные фрукты. Погода была безветренная, и мощный мотор быстро гнал парусник по волнам.

В ту штормовую ночь, когда «Чайку» выбросило на остров, «Метеор» и правда подходил к ущелью. Шторм оказался на руку его экипажу; хотя «Метеор» и был известен на побережье как грузовое судно, перевозившее фрукты, экипаж его, состоящий из четырёх человек, промышлял, главным образом, контрабандой. Всякий раз, возвращаясь из Италии, «Метеор» сворачивал к знакомому нам острову, выгружал там контрабанду и, как самое обычное грузовое судно, спокойно продолжал свой путь в Сплит. Там контрабандисты оповещали своих сообщников, и те на маленьких рыбачьих лодках развозили товары из пещеры по всему побережью.

«Метеор» приближался к острову.

Это был довольно большой, красивый двухмачтовый корабль. Его трюм вмещал до восьми вагонов груза, под палубой находились две каюты для экипажа.

Сейчас весь экипаж «Метеора» выбрался на палубу. Плотный безбородый мужчина высокого роста, стоя на носу, смотрел в подзорную трубу. У мотора стоял человек с большим шрамом на лбу. Рулевой и ещё один контрабандист сидели на палубе и беззаботно болтали.

— Интересно, что поделывают внизу наши мальчишки? — обратился к ним человек со шрамом.

— Ну их ко всем чертям! Только этой заботы нам не доставало! — угрюмо пробурчал один из них и, обратившись к своему собеседнику, спросил: — Ты их хорошо запер? Как бы не выбрались наверх.

— Будь спокоен, — ответил тот. — Дрыхнут, поди, как убитые. Только вот что это они там плели о какой-то «Чайке», о товарищах? Вся эта история кажется мне чертовски подозрительной.

Вдруг безбородый отпрянул от борта.

— Проклятье! Парус в заливе! — завопил он.

— Ну и что ж! — небрежно бросил человек со шрамом. — Наверное, это наши!

Но, взглянув на парусник, он оторопел: лодка их сообщников, обычно приходившая за товаром, была гораздо больше и ходила под красным парусом.

— Нас предали! — вскрикнул безбородый, слетая по трапу вниз и тут же возвращаясь с ружьём.

— Постой! — остановил его моторист. — Ведь не видно ни души!

Рулевой повернул судно боком к острову. Безбородый перебежал на корму, откуда удобнее было наблюдать за незваными гостями, и торопливо поднёс к глазам подзорную трубу. Он увидел двух мальчишек. Это были Иво и Франьо, только что выбежавшие из пещеры на крик Михаела. Иво сразу же узнал парусник по двум мачтам и широкому корпусу. Да, конечно, это тот самый корабль, который выгружал ночью контрабанду!

— Да ведь там одни мальчишки! — торжествующе воскликнул человек со шрамом. — Уж не друзья ли тех мальцов, которых мы вытащили из воды? А ну, быстро туда! Переловим их, как зайцев!

И «Метеор» повернул к берегу.

Ребята в страхе бросились обратно в ущелье. Словно мыши в мышеловке, метались они в кромешной тьме по ущелью, натыкаясь друг на друга, лихорадочно ощупывая стены, в тщетной надежде найти какую-нибудь щель или хотя бы выступ, за которым можно было бы укрыться. О том, чтобы подняться наверх почти по отвесной скале без фонаря и верёвки, нечего было и думать. Даже Иво, поддавшись общей панике, потерял самообладание и вместе со всеми беспомощно перебегал с места на место. Что же придумать? Но думать было поздно — перед ущельем уже стояли трое вооружённых людей. Настоящие пираты!

Безбородый направил на ребят ружьё и заревел:

— Что вам здесь надо, сопляки?

Леденящий ужас охватил ребят. Послышались чьи-то отчаянные всхлипывания.

Тогда Иво, набравшись духу, выступил вперёд и сказал:

— Шторм выбросил нас на остров. Мы искали воды и набрели на это ущелье. Наверное, это покинутый склад контрабандистов.

Пришельцы переглянулись — их тайна раскрыта! Посовещавшись, они посадили мальчиков в шлюпку и отвезли на корабль. «Чайку» взяли на буксир. Ребят выстроили на палубе у мачты. Безбородый, которого другие называли Лоренцо и который был, по-видимому, главарём шайки, приблизился к ним и, не отводя от них дула ружья, загремел:

— Несчастные! Принесла же вас сюда нелёгкая!

— Шторм выбросил нас на остров, — твердил Иво. — Мы не могли бороться с бурей! Двое наших товарищей погибли, — прибавил он подавленно.

— Отдайте нам нашу «Чайку», — попросил Михаел, — и скажите, в какую сторону нам плыть домой!

— Как же, чтобы вы выдали нас береговой охране!

Человек со шрамом, сидевший у мотора, видно, был настроен гораздо дружелюбнее. Он подошёл к безбородому и спокойно сказал:

— Теперь ясно, о какой «Чайке» говорили те двое, которых мы выловили в море…

Ребята вздрогнули.

— Когда вы их выловили? — воскликнул Иво.

— Вчера ночью, — ответил моторист. — Они спят внизу.

Словно камень свалился с ребячьих душ при этой вести. Забыв о грозящей им опасности, они бурно радовались и ликовали, пока не услышали голос Анте — так звали моториста:

— Сейчас не время для разговоров. Каждую минуту нас могут накрыть. Ребят запрём внизу, а сами быстро за дело!

Да, это верно! Безбородый совсем забыл об этом. И ребят быстро втолкнули в трюм. Юре и Перо были здесь. Вот это встреча! Что им смерть, когда они снова все вместе! Никакая опасность им теперь не страшна. Весь их экипаж снова в сборе!

Когда схлынула первая волна радости, Юре рассказал, как они попали на «Метеор». Мощной волной их смыло с «Чайки» и понесло в открытое море. К счастью, они успели ухватиться за обломок мачты, и это спасло их. Под утро они увидели парусник, который шёл прямо на них. Они закричали что было силы, и вскоре их заметили с «Метеора». Море к тому времени успокоилось. С корабля спустили на воду шлюпку и подняли ребят на палубу. Их накормили и напоили. Целый день они свободно разгуливали по палубе, и только вечером их упрятали сюда, в трюм. Но теперь они снова с друзьями, и всё остальное — пустяки!

Между тем Иво лихорадочно обдумывал, как вырваться отсюда.

Прежде всего нужно хорошенько осмотреть эту тюрьму. Толстые деревянные переборки достигают, пожалуй, метров трёх высоты. Взобравшись на плечи к Михаелу, Иво обшарил потолок и нащупал люк, открывавшийся наружу и, как видно, предназначенный для проветривания трюма. Тише! Как хорошо слышны здесь голоса с палубы!

— Ни в коем случае нельзя отпускать мальчишек. Они наверняка донесут на нас, и мы вместе с судном попадём в лапы к таможенникам. Лучше всего их вышвырнуть в море, — отчётливо донёсся голос Лоренцо.

— Не будь извергом! — старался образумить его кто-то, должно быть Анте. — Шесть человек брать на душу! Мало тебе тех двух?

— О тех помалкивай! Слишком часто ты о них вспоминаешь! Мы защищались, и если и прикончили кого, то в честном бою! Этого ты отрицать не станешь, — бушевал Лоренцо.

— Подумай только, погубить шестерых детей! Нет, не бывать этому! — возражал Анте.

— Никто бы и не пронюхал про этот склад, — не унимался негодяй. — А теперь… Или мы, или они! Они должны умереть, другого выхода нет!

— Тогда и посудину их нужно пустить ко дну, чтобы не оставалось никаких следов, — сказал кто-то после некоторого молчания.

— Ну, хватит об этом! Пора на берег!.. Живо в лодку — и за дело! — рявкнул атаман. — А ты, Анте, посторожишь ребят. За час, пожалуй, управимся. Если заметишь какой-нибудь корабль, выстрели из ружья! И на всякий случай держи мотор наготове!

Иво слышал, как трое спустились в шлюпку, и по ударам вёсел понял, что она отвалила от «Метеора». Теперь слышны были только шаги моториста да приглушённый шум мотора. И вдруг дерзкая мысль пронеслась в голове Иво. Он быстро прикинул, сколько времени понадобится контрабандистам, чтобы доплыть до ущелья, прибавил полчаса на погрузку и, спрыгнув на пол, посвятил в свой план Михаела.

Выла не была — всё равно жизнь их висит на волоске, а так, может, и удастся вырваться на свободу. Иво, не задумываясь, готов был отдать жизнь ради спасения товарищей, по его вине попавших в беду.

Стараясь не шуметь, он снял две увесистые перекладины, на которые подвешивали полки для фруктов, — одну для себя, другую для Михаела.

Петер подставил спину, и Иво приник ухом к люку. Всё тихо, только с кормы доносится глухой стук мотора. Иво осторожно просунул пальцы в узкую щёлку и чуть-чуть приподнял крышку люка. Моторист стоял у борта и, попыхивая трубкой, глядел на море. Так, можно приоткрыть ещё немножко! Сердце Иво гулко стучало. Ружьё прислонено к мачте, тяжёлая подзорная труба валяется рядом. Моторист совсем забыл про неё, пристально вглядываясь в морскую даль.

Крышка люка медленно поползла вверх и наконец открылась до отказа. Михаел по знаку Иво подал ему дубину, и тот тихонько положил её рядом с люком. Затем, стиснув зубы, взялся за край палубы, подтянулся на руках и, подталкиваемый снизу Михаелом, вылез на палубу. Схватив дубину, он подлетел к Анте и, размахнувшись, ударил контрабандиста по голове. Удар оказался сильным. Моторист грохнулся на пол. На помощь Иво подоспел Михаел. Связав моториста по рукам и ногам, ребята взглянули в сторону ущелья. Контрабандисты только что вышли из шлюпки и направились в пещеру за товаром. Иво ползком добрался до мотора. Михаел уже стоял у штурвала…

Повернуть рукоятку уже запущенного мотора было делом одной минуты. Иво крепко ухватился за ручку и потянул её к себе. Мотор застучал, вода под кормой запенилась, и «Метеор» заскользил по морю.

Он шёл, набирая скорость. Услышав стук мотора, контрабандисты с криком выскочили из пещеры.

Иво и Михаел с борта «Метеора» помахали им рукой.

Контрабандисты схватили ружья и стали стрелять по мальчишкам.

Но ребята вовремя успели присесть, и пули просвистели высоко над ними. Тогда контрабандисты кинулись к шлюпке, но она была доверху наполнена ящиками. В замешательстве принялись они сбрасывать груз в море… Но «Метеор» отошёл уже слишком далеко. В дикой злобе посылали они пулю за пулей вдогонку удаляющемуся судну. И как тут не прийти в бешенство — собственный корабль убегает от них! Вот он уже обогнул остров.

Контрабандистам ничего больше не оставалось, как повернуть шлюпку назад к острову. Со страшными ругательствами Лоренцо выскочил на берег и вскарабкался на вершину скалы. Оттуда ему хорошо было видно, как «Метеор» удаляется в направлении соседнего острова. Взбешённый, возвратился он к своим сообщникам, мрачно сидевшим у пещеры.

Солнце клонилось к западу.

Сквозь тишину, нависшую над морем, ещё долго доносился до них шум мотора и наконец замер вдали..

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

повествует о том, как экипаж «Синей чайки» спасся от контрабандистов

Все ребята вышли из тёмного трюма. Со смешанным чувством страха и удивления рассматривали они судно. Вот это корабль!

«Метеор» уверенно шёл через узкий пролив между двумя островами. Иво, ещё бледный, с росинками пота на лбу, стоял у мачты.

Штурвал был на редкость послушен в ловких руках Михаела. Одного не знал рулевой — в какую сторону править.

Моториста, ещё не пришедшего в себя от удара, перенесли в каюту и положили на койку. Лицо его было бледно. Иво то и дело склонялся над ним, прислушиваясь к его дыханию. «А вдруг он умрёт?» — с мучительным страхом думал мальчик. Он сделал мотористу холодный компресс и теперь изо всех сил старался привести его в чувство.

Наверху никто из ребят не хотел сидеть сложа руки. Но дел было немного — мотор сам нёс корабль вперёд. Жаль только, что никто из экипажа не знает, как с ним обращаться. Ладно, пусть себе покуда работает! А откажет мотор — они поднимут парус. Правда, и с парусами не легче! Это тебе не «Чайка»! Здесь есть большой парус и ещё средний, а уж всяких там рей да канатов столько, что голова кругом идёт.

К вечеру вдруг заглох мотор. Пришлось поднимать паруса. Еле управились! Но куда занесло корабль? И долго ли ещё плыть?

Их родной Чайкин остров находился на северо-западе, а Михаел и Иво, сами того не зная, вели корабль на север и всё дальше уходили от дома.

Под вечер на горизонте показался высокий гористый остров. На берегу не было ни малейшего признака человеческого жилья. И всё же ребята решили подойти к острову и простоять здесь ночь.

Высмотрели удобную бухту, под громкий лязг цепи бросили якорь и расположились на отдых.

На палубе был небольшой очаг, и Петер занялся приготовлением ужина. Внизу, в одной из кладовых, он обнаружил изрядные запасы провизии и наварил такой вкусной мамалыги, что все только пальчики облизывали. Вдобавок каждый получил по доброму куску копчёного мяса. Ужин удался на славу!

— Гей! — воскликнул Юре. — Вот это жизнь!

— Прямо зло берёт, — сказал Перо, — что никто всё равно не поверит в наши приключения!

— Как бы не так! — заворчал Михаел. — Вот увидят «Метеор», тогда пусть попробуют не поверить! Только бы от отца не влетело: больно долго мы пропадаем.

— Голову даю на отсечение, — засмеялся Петер, — что наши старики никогда и не видели такой палубы.

Спать легли усталые, но гордые своими подвигами.

Одному Иво не спалось. Он зажёг фонарь и спустился в каюту проведать пленника. Анте весь горел, у него начался жар. На миг он очнулся, но тут же снова впал в забытьё. В бреду он то и дело повторял слова, от которых Иво мороз подирал по коже: «Это убийство… Друзья, не стреляйте… Убили их…»

К полуночи бред прекратился, и больной пришёл наконец в сознание. Он посмотрел вокруг широко раскрытыми, непонимающими глазами и попытался встать. Но руки и ноги его были связаны. Иво бросился будить Михаела. Через минуту оба мальчика склонились над койкой.

— Где я? — прошептал моторист, смутно припоминая всё происшедшее. — Почему я связан?

Он никак не мог понять, что находится во власти тех самых ребят, которые были заперты в трюме.

— Вы наш пленник, — спокойно ответил Иво. — Не вышло по-вашему. Теперь мы плывём, куда нам надо!

— Попридержи язык, мальчишка! — вскипел было Анте, но тут же осекся. Не стоит выходить из себя. В его положении это просто смешно. Он и без того опозорен — попался в руки к каким-то соплякам! И уже более спокойным тоном он спросил: — Где мои товарищи?

— Мы оставили их на острове. У них шлюпка, не пропадут.

И Иво коротко рассказал ему обо всём случившемся.

Поражённый находчивостью мальчишек, моторист как-то смущённо усмехнулся, потом, помолчав, попросил:

— Ну-ка, храбрецы, принесите стакан вина!

Михаел быстро сбегал в кладовую, где стоял бочонок с вином. Пленник приподнял голову и жадно осушил стакан. Потом посмотрел на свои путы и на обоих ребят, как-то странно улыбнулся и прошептал:

— Спокойной ночи, ребята! Давно я не спал так безмятежно, как буду спать сегодня!

Он снова опустил голову на подушку, закрыл глаза и уснул. Дышал он ровно, и лицо его было спокойно.

Мальчики смущённо переглянулись, погасили фонарь и вышли из каюты. Заперев дверь, они отправились на обход корабля. Товарищи их крепко спали. Только Перо нёс вахту на палубе.

— Всё в порядке! — крикнул он сверху.

Иво и Михаел спустились в трюм.

Трудно было догадаться, что «Метеор», грузовое судно, перевозившее из Италии в Сплит южные фрукты, — корабль контрабандистов. Где же хранился контрабандный товар?

Тщательно обследовав трюм, ребята обнаружили, что у него двойное дно; пространство между верхним и нижним настилом было заполнено точь-в-точь такими же ящиками, какие они видели в пещере. Сколько тонн контрабандных товаров здесь хранилось! Здесь лежали и ружья, и ящик с патронами — контрабандисты боялись таможенной охраны и никогда не выходили в море безоружными.

С первыми лучами солнца весь экипаж был уже на ногах — пора сниматься с якоря! Но куда, в какую сторону плыть? Где они сейчас?

Иво решил посоветоваться с мотористом. Ведь он опытный моряк и, кто знает, может быть, не откажется им помочь.

Анте не спал. Его осунувшееся обросшее лицо было спокойно.

Ему было лет пятьдесят. Глубокий шрам, проходивший через лоб, делал лицо его уродливым, даже страшным. Но глаза светились какой-то тайной грустью. Он лежал на спине, глядя в потолок и прислушиваясь к доносившемуся из иллюминатора плеску волн, бьющихся о прибрежные скалы. Он казался спокойным, но душой его владело непонятное смятение. Это неожиданное происшествие вызвало в нём целую бурю чувств. Ему казалось, что внутри у него что-то перевернулось. Странно — он не находил в себе ни злобы, ни раздражения против ребят.

Иво принёс ему горячего чая. Мальчику хотелось вернуть пленнику свободу, но он не мог на это решиться: ведь Анте такой силач! Правда, сейчас он беспомощнее грудного ребёнка, его приходится кормить с ложечки, но если развязать путы… В душе Иво происходила борьба… А ведь Анте моторист, бывалый моряк, он мог бы сослужить им большую службу…

— Что ты собираешься со мной делать, парень? — спросил Анте.

— В первом же порту сдадим вас властям, а заодно и корабль с товаром! — твёрдо ответил Иво.

Анте с любопытством разглядывал бесстрашного мальчугана и, немного помолчав, проговорил:

— Ты настоящий герой! Только скажи мне по совести, какого чёрта тебя понесло с твоими дружками в открытое море в этой утлой скорлупке? Поди, сбежали из дому? Захотелось немного поиграть в Робинзонов?

Иво поставил чай на стол, сел и серьёзно сказал:

— Нет! Мы — экипаж «Синей чайки»! Мы решили вместе жить и трудиться. Хотим стать умелыми рыбаками. Когда мой отец вернулся из Бразилии на Чайкин остров, он всё время твердил рыбакам, что большого улова можно добиться, только если рыбачить всем вместе, как бы одной большой рыбацкой семьёй, — ведь сто рук куда сильнее двух…

И Иво поведал мотористу Анте историю своего отца, рассказал о том, как ребята стали обладателями «Синей чайки», и о том, что случилось с ними в море.

Анте внимательно слушал. Когда мальчик рассказывал о том, как отец его вернулся в посёлок без моторного парусника и без денег, собранных рыбаками, моторист побледнел и глаза его расширились, — казалось, он находился во власти каких-то мучительных воспоминаний.

— Я собрал ребят, — закончил Иво свой рассказ, — и объяснил им свой план. Один за всех, все за одного! Ведь это так здорово — работать вместе! Сейчас мы, правда, ещё ребята, но, когда подрастём, наш экипаж всем докажет, чего можно добиться дружным трудом. Я верю, что когда-нибудь у нас будет большое судно и мы сможем выходить на нём в открытое море, где рыбы видимо-невидимо. Мы будем принимать к себе всех, кто захочет честно работать. И все забудут, что такое зависть, потому что мы будем поровну делить всё, что заработаем. Мой отец хорошо это придумал!

Моторист слушал Иво молча, а когда заговорил, голос его был взволнованным и добрым:

— Если бы мои руки были сейчас свободны, я бы тебя крепко обнял… Твоего отца, говоришь ты, прогнали с острова и он умер? А знаешь ли ты, парень, что и это тоже на моей совести?..

Из груди его вырвался горестный стон, и, протягивая к Иво свои связанные руки, он попросил:

— Освободи меня!

Он протянул Иво свои связанные руки…

Иво ничего не понял из бессвязных слов контрабандиста, но, повинуясь какому-то безотчётному чувству, выхватил из-за пояса нож и перерезал верёвки на руках пленника. Страх, который он испытывал перед этим человеком, развеялся словно дым.

Взяв нож из рук Иво, Анте перерезал верёвки на своих ногах. Потом он встал, выпрямился, протянул мальчику правую руку и сдавленным голосом произнёс:

— Вот моя рука! Я твой, не сбегу! Веди меня на палубу!

Иво открыл дверь каюты.

Когда над палубой показалась голова поднимающегося по трапу контрабандиста, ребята оцепенели. Они решили, что он, сумев непонятным образом освободиться от пут, явился, чтобы учинить над ними жестокую расправу. Но, увидев Иво, спокойно идущего вслед за пленником, они почувствовали, что бояться нечего.

Заметив смятение ребят, Анте скупо улыбнулся и проговорил:

— Не бойтесь! Я никому не сделаю зла.

Он сел на свёрнутый канат под мачтой, зажмурился от слепящего солнца, несколько раз жадно глотнул воздух и, пошарив в карманах, воскликнул:

— Эх, моя трубка!..

Трубка оказалась в кармане у Михаела. Когда Анте рухнул на палубу, трубка выпала у него из рук, а Михаел нашёл её и подобрал.

Моторист благодарно посмотрел на мальчика, набил трубку и закурил… Ребята, осмелев, придвинулись поближе, и вскоре они, усевшись в кружок прямо на палубе, с удивлением слушали рассказ человека со шрамом.

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

повествует о преступной жизни человека со шрамом и о его раскаянии

— Итак, как говорится, по счастливой случайности, хотя по правде сказать, её вряд ли можно назвать счастливой, я очутился среди вас, дорогие мои друзья… — начал Анте. — Был я когда-то таким же мальчишкой, как и вы. Рос в городе, окружённый лаской и заботой любящих родителей. Я много учился и стал капитаном. Я вижу, вы удивляетесь?.. Да, самым настоящим капитаном, каких вам, наверное, не раз приходилось видеть на пароходе. Носил красивый синий китель с золотыми нашивками и фуражку с золотым околышем. Я был молод, красив, энергичен, но страшно легкомыслен. Вино и карты требовали прорву денег. Я мечтал стать богатым, мне виделись горы денег, караваны судов. Жажда денег, мечта о несметном богатстве совсем затуманили мне голову. Но честным трудом богатства не наживёшь.

Я стал обсчитывать своих матросов — это было нетрудное дело. Но жульничество моё вскоре раскрылось, мне пришлось покинуть корабль.

Тогда я завёл дружбу с теми людьми, которых вы видели на «Метеоре». Они тоже любыми путями стремились разбогатеть. И вот мы решили заняться контрабандой. Но где взять денег на хороший корабль?

В портовом кабаке мы вели нечестную игру в карты, дочиста обыгрывая матросов, которых мы всеми правдами и неправдами заманивали за карточный стол. Как раз в это время в порту продавался «Метеор», привлекавший многих покупателей. Тогда мы и повстречали твоего отца, Иво. Теперь я точно знаю, что это был твой отец, — ты мне его хорошо описал. Мы разузнали, что у него в кармане лежат деньги на покупку корабля, и заманили его в кабак. Дурманящее снадобье, которое мы подмешали в его стакан, сделало своё дело — и утром твой отец проснулся без денег… Вместо него «Метеор» купил я.

Началась бесшабашная жизнь на море. Нам везло — о нашем тайном промысле никто не знал. Правда, с некоторых пор таможенники начали что-то подозревать, но поймать нас с поличным не могли. Только один раз нас остановил среди моря сторожевой катер береговой охраны. Наш корабль был доверху нагружен контрабандой. Нам бы не поздоровилось… И мои сообщники замыслили кровавое дело… Я вовсе не хотел стать убийцей, я протестовал, но напрасно…

Тут он весь затрясся и закрыл лицо руками. Немного успокоившись, он продолжал:

— …С того дня, Иво, я навсегда потерял душевный покой… Я не могу забыть убитых таможенников. Не могу забыть и полный отчаяния взгляд твоего отца, ограбленного нами…

Неотвязная мысль терзала меня — неужели мне придётся теперь до конца дней своих оставаться преступником? Только страх перед наказанием удерживал меня от того, чтобы отдаться в руки правосудия.

Если бы вы знали, какую радость я испытал, когда во время шторма нам удалось спасти двоих из вас!.. Я решил во что бы то ни стало помешать чёрному замыслу Лоренцо. Я всё думал, как бы освободить вас, но получилось так, что сам стал вашим пленником. Теперь вы сдадите меня властям.

Вы хорошие ребята! Когда Иво рассказывал мне о вашей жизни, о ваших приключениях, о вашей любви к «Синей чайке», о вашей дружбе и мужестве, я чувствовал, что на душе у меня становится светлее. Работать всем вместе… Помогать друг другу… Дружно и честно работать— не для того, чтобы разбогател кто-нибудь один, а чтобы жилось лучше всем, кто в поте лица добывает свой хлеб. Хорошо, что я встретил вас! Ваша мечта прекрасна…

Он печально посмотрел на ребят и добавил:

— Прежде чем предстать перед судом и получить по заслугам, я хотел бы совершить хоть одно хорошее дело. Ребята, примите меня в ваш экипаж!

Ребята переглянулись.

Радость и надежда тёплой волной подступили к сердцу Иво. Но отец! Мысль об отце снова вызвала у него недоверие к Анте. Иво сидел неподвижно. Вот он, человек, повинный в злосчастной судьбе его отца…

Воцарилось тягостное молчание. Стало так тихо, что слышно было дыхание ребят, выжидательно глядевших на Иво. Но вот Иво встал, подошёл к Анте и испытующе посмотрел ему прямо в глаза. Тот не отвёл взгляда, и было в этом взгляде столько затаённой беспредельной грусти и непритворного раскаяния, что у мальчика невольно сжалось сердце. Он вздохнул, схватил Анте за руку и воскликнул:

— Вы наш! Согласны, ребята?

— Наш! — откликнулись все.

Анте встал, подошёл к борту, долго глядел на море и наконец заговорил:

— Маленькие мои друзья, мне сейчас так хорошо, как никогда ещё не было. Клянусь, что ты, Иво, со своими товарищами доведёшь до конца дело, начатое твоим отцом. «Метеор» куплен на деньги твоего отца. Он принадлежит вам.

Ребята застыли от неожиданности. В немом восторге обступили они нового друга.

Михаел поднял на мачте вымпел «Синей чайки», Анте подошёл к мотору, запустил его, и новая большая «Синяя чайка» гордо поплыла в открытое море.

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

повествует о том, как экипаж «Синей чайки» обучался морскому делу

И вот у экипажа «Синей чайки» началась совсем иная жизнь.

Анте принял решение. Со старым покончено навсегда. А чтобы хоть чем-нибудь искупить свою вину перед отцом Иво, он сделает из этих ребят хороших моряков! И Анте горячо взялся за их обучение. Он чувствовал себя возрождённым для новой жизни — жизни честного человека.

Работы было по горло. Поначалу у ребят в глазах рябило от обилия парусов, канатов, рей. Но вскоре они не хуже заправских моряков поднимали паруса, смело, ловко взбирались на реи и уверенно стояли у штурвала. Штурвал был большой, но вращался легко. Ребята учились распознавать направление ветра, пользоваться компасом и секстаном. Когда дул сильный ветер и поднимали все паруса, «Чайка» выглядела такой красавицей, что у ребят дух захватывало от восхищения. Юные мореходы уже умели быстро ставить паруса, приводить судно к ветру, а когда наступал штиль, запускали мотор. Анте учил их читать морские карты, объяснял устройство мотора. Особенно заинтересовался мотором Михаел.

«Чайка» уходила всё дальше в открытое море. Вокруг уже не было ничего, кроме необозримой водной равнины. И тут ребята впервые почувствовали могущество и необъятность моря.

Иво был неутомим в своей любознательности. Ему всё хотелось знать, и Анте приходилось без конца отвечать на его вопросы. А как радовался Михаел, когда ветер утихал и приходилось включать мотор! Его рокот звучал в ушах юного мореплавателя самой нежной мелодией. Михаел чистил и смазывал мотор; он даже спать пристраивался поближе к мотору. Юре с явным удовольствием хлопотал у очага. Он стал искусным коком. Франьо и Перо заботливо следили за порядком на корабле, с упоением драили палубу, а уж в лазанье по канатам никто не мог с ними сравниться. Петер не отходил от штурвала.

— Два румба вправо! — командовал Анте, и Петер мгновенно исполнял приказание.

— Есть! — отвечал он серьёзно и с достоинством.

Анте вёл судно на юго-восток, в Улцинь, последний порт в этой стороне югославского побережья. Там у него были родственники, там он надеялся отыскать среди моряков своих старых знакомых. Там никто не знал о его образе жизни в последние годы, так как он плавал под другим именем и давно здесь не показывался. Но сначала они подошли к берегам Апеннинского полуострова и сделали кратковременную остановку в итальянском порту Бриндизи. Надо было продать тот товар, которым запаслись в Италии контрабандисты. С контрабандой покончено!

Всё это время Анте неустанно обучал ребят морскому делу. Занятия с ними отвлекали его от горьких дум и воспоминаний о прошлом.

Эти мальчики, размышлял Анте, потомственные рыбаки. Они с детства впитали любовь к делу своих отцов и дедов и никогда не променяют рыбацкий труд ни на какой другой. В Улцине он переоборудует «Метеор» в настоящий траулер. Придётся, правда, ещё продать старую «Чайку». Он купит трал, несколько сот метров стального троса и траловую лебёдку, которую соединяют с мотором; в трюме можно сделать ледник для хранения рыбы. Получится отличный траулер, на котором смело можно будет бороздить всю Адриатику. И тогда-то уж ни один рыбак на Чайкином острове не устоит против соблазна принять участие в деле, которое будет в тысячу раз прибыльнее, чем лов у берега маленькими сетями.

«Метеор» пришвартовался в Улцине. С болью в душе расставался Иво со старой отцовской лодкой — он согласился продать её только потому, что от этого во многом зависело осуществление заветной мечты отца.

Анте был родом из Улциня. Но он так изменился с тех давних пор, как покинул родной город, что его никто не узнавал. Сразу же по прибытии в порт все принялись за дело. Экипаж «Синей чайки» оказался на редкость сноровистым, и работа закипела. Плотники перестроили трюм, установили двухбарабанную траловую лебёдку, на каждый барабан намотали по двести метров стального троса, прикрепили к тросам ёмкий трал. Много было хлопот и приготовлений…

И вот наконец наступила долгожданная минута. В начале октября вышли в первое пробное плавание с новой сетью.

Вот это было событие!

Михаел стоял у мотора. Иво у барабанов наблюдал за тем, чтобы оба троса, к концам которых был прикреплён трал с тяжёлыми колодами для груза, разматывались ровно, без рывков.

Плавно, белым лебедем скользил корабль по синей глади моря. Забросили в воду сеть, и дубовые колоды сразу же потянули её книзу. Все не отрываясь следили за исчезающими в морской пучине тросами.

Интересно, что теперь будет?

Анте не раз рассказывал им, как нужно медленно тянуть трал по дну моря и как попадает в него рыба. Он показывал на карте морские течения, которые рыба обходит, и мели, где скапливаются косяки разных рыб; показывал проливы, кишащие раками. За эти несколько месяцев ребята узнали о море намного больше, чем знали их отцы.

Но надо вытягивать трал! Все сбежались на корму и стали смотреть в воду. Михаел включил мотор, и тросы медленно поползли вверх. Ребята суетливо приготовляли ящики для рыбы — ведь такой трал вылавливает за один раз до пяти центнеров рыбы! Трос со скрипом накручивался на смазанные барабаны. Вот из воды показался трал. Ну и тяжёлый! Наверное, полнёхонек! Вот он повис над водой. Мотор затакал громче — теперь ему труднее справляться с сетью! Она еле движется. Но что это — не видать ни одной рыбки! Ах, нет, вон блеснули в петлях сети серебристые хвостики — один, другой, третий… Трал оплетён морскими водорослями, облеплен илом. Мотор полегоньку подтащил его к борту, вода хлещет на палубу. Теперь не зевать! Сеть так и норовит выскользнуть из рук. Тяжёлый это труд! Утомительный. Особенно тяжело приходится рыбакам зимой, в непогоду и холод. Ребята взмокли, вытаскивая сеть. Большая стая чаек закружилась над кораблём. Чёрные дельфины весело резвятся на волнах в предвкушении богатой добычи.

Наконец сеть повисла над палубой. Анте развязал её внизу, и всё содержимое хлынуло на палубу. И чего здесь только нет! Рыбы бьют хвостами — красные, серебристые, синие, маленькие и большие, сплюснутые и головастые, толстые и тонкие. Здесь и колючие морские ежи, и хищники-скаты, и неповоротливые морские пауки, и переливчатые раковины, и каракатицы, и губки, и причудливые морские звёзды, и самые беззаботные обитатели моря — студенистые медузы. Всё это движется, шевелится, трепещет и бьётся о палубу!

Анте показывает:

— Эту рыбу сюда, вон ту — в тот ящик, губок и каракатиц отдельно…

А всё непригодное для человека — за борт! Серой тучей заметались над водой чайки, с боем вырывая друг у друга лакомые куски.

Славный улов!

Вот и сбылась мечта отца Иво! Такой улов никогда и не снился никому из рыбаков в их посёлке. И ребята благодарно смотрят на Анте.

Когда вечером после трудового дня ребята отдыхали на палубе, Анте рассказывал им много интересного и увлекательного о жизни моря — всё, о чём должен знать моряк. Он говорил о повадках разных рыб и о нравах различных обитателей моря, знакомил ребят с важнейшими морскими течениями, объяснял происхождение циклонов и правила кораблевождения. Ребята слушали его с восторгом.

Так становились они настоящими моряками — детьми огромного моря.

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

повествует о трагической смерти человека со шрамом

Наконец пришла пора возвращаться на Чайкин остров. Ребята очень скучали по дому; порой, вспоминая о родных, они смахивали непрошеную слезу. Но дружба, окрепшая за месяцы совместного плавания, помогала им бороться с тоской по дому. И потом, ведь не зря они проводят здесь время, не простое мальчишеское озорство погнало их в море, — нет, они трудятся, набираются опыта и знаний и вернутся домой умелыми рыбаками. Родные и близкие смогут ими гордиться.

Анте был в таком же радостно-возбуждённом состоянии, как и его ученики. С ребятами он забывал все свои тревоги и волнения. Лишь при мысли о близкой разлуке он приходил в уныние и становился задумчив.

За несколько дней до рождества корабль снялся с якоря. Его нельзя было узнать! Заново окрашенный синей краской, он горел и искрился в лучах солнца. На корме гордо развевался флаг, на верхушке фок-мачты колыхался синий вымпел, а впереди, на носу, сверкало выведенное красными буквами новое название: «Синяя чайка».

Анте стоит на баке. Иво рядом с ним. Рабочие, которые переделывали судно, собрались на пристани и машут им шапками. Анте грустен. Взгляд его скользит поверх портовых строений, ловит очертания родного города. Анте прощается с ним навсегда.

При выходе из гавани ребята заметили одномачтовый парусник с коричневым корпусом. На нём убирали паруса. От Иво не укрылось, какое ошеломляющее впечатление произвела эта встреча на Анте.

Он побледнел, быстро отвернулся от судна, наклонился к Иво и прошептал:

— Вглядись-ка вон в тот парусник! Это он забирал из пещеры контрабанду. Его мы и поджидали в тот день, когда кружили на «Метеоре» вокруг острова.

Иво взял подзорную трубу и внимательно рассмотрел парусник.

Самое обыкновенное, одномачтовое, ничем не примечательное судно.

Впереди белой краской выведено название «Сан Лоренцо».

— Да, — сказал Анте, — этот парусник принадлежит Лоренцо, а командует им его брат.

Вдруг стоявший на корме «Сан Лоренцо» человек кинулся к борту и отчаянно замахал руками. Но «Чайка» быстро разрезала волны, и расстояние между ней и парусником всё увеличивалось. Посмотрев в подзорную трубу, Анте побледнел ещё больше и сказал изменившимся голосом:

— Там Лоренцо и вся компания! А ну, мигом к Михаелу, пусть даёт полный ход. Лучше уйти подальше от этих разбойников!

Мотор застучал сильнее, нос «Чайки» вздёрнулся кверху, узкий след запенился за кормой. И вдруг с парусника грянул выстрел! Анте взмахнул руками, привалился к мачте и стал медленно оседать на пол. Струйка крови зазмеилась по белым доскам палубы…

Сбежались ребята…

К счастью, на «Сан Лоренцо» не было мотора, и, как ни силились контрабандисты догнать «Чайку», их парусник скоро остался далеко позади. Михаел не сбавлял скорость, пока парусник не скрылся из виду.

Иво склонился над раненым. Ребята сняли с Анте куртку и рубаху. Пуля попала ему в спину и застряла в груди. На белом, как мел, лице раненого появилось выражение усталости и муки, из груди вырывался хрип.

Хотели перенести его в каюту, но он слабо покачал головой. Ребята, подавленные, угрюмые, стояли вокруг. Собрав последние силы, раненый почти невнятно произнёс:

— Иво, в каюте, в сундучке… там всё написано…

И жизнь его угасла.

Тело Анте перенесли в каюту и положили на койку.

Слёзы катились по щекам ребят… Они потеряли Анте — человека, который был их добрым другом. Он помог им стать настоящими моряками…

Как похоронить Анте? Опустить в море? Пусть море будет его могилой. Воздухом моря он дышал с детства, с морем не расставался он до своего последнего часа. Море вернуло ему привязанность к людям и душевный покой…

Ребята не спали всю ночь. Задул холодный ветер. Подняли большой парус, выключили мотор; «Чайка», чуть наклонившись набок, медленно плыла по едва колышущейся морской равнине.

Утром, когда море засверкало под холодными лучами зимнего солнца, тело Анте перенесли на палубу. Его завернули в парусину, привязали к двум тяжёлым стальным брусьям. Потом положили на широкую доску и понесли на корму…

…С глухим ропотом расступились и тут же снова сомкнулись волны. И опять только глубокий серебристый след бежит за кормой. Стонет ветер в снастях, да бьётся о мачту вымпел «Синей чайки».

 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

повествует о жестокой борьбе экипажа «Синей чайки» с обезумевшим морем

До родного берега было близко. На горизонте уже показались знакомые острова, как вдруг налетел холодный ветер и будто сразу развеял всё солнечное тепло. Небо покрылось расплывчатыми пятнами туп, словно кто-то, обмакнув в чёрную краску огромную кисть, небрежно прошёлся ею по небосводу.

В вечерних сумерках налетели первые порывы бури. На «Чайке» убрали паруса и включили мотор. Море, подозрительно спокойное, как бы курилось, извергая временами столбы мельчайшей водяной пыли. К ночи оно разбушевалось, и сильная качка стала трепать корабль.

Экипажу было не до сна. Однако непогода не очень тревожила Иво. Мотор в восемьдесят лошадиных сил одолеет любые волны! Но только Иво зажёг свет в каюте, как вошёл Михаел. Вид у него был озабоченный.

— Горючее кончается… — сообщил он.

Иво вздрогнул. Не хватало, чтобы теперь среди ревущего, неистовствующего моря вдруг стал мотор.

Паруса поднимать нельзя — их мгновенно сорвёт, и беспомощный корабль окажется во власти разыгравшейся стихии.

Ребята поднялись на палубу. Волны ожесточённо набрасывались на корабль, обдавая его густой пеной. Сквозь рёв и стон беснующейся бури слышался тихий, но чёткий стук мотора. Теперь они опытные моряки, такой шторм им не страшен. Да и новая «Чайка» — прекрасное, прочное судно, которое смело может поспорить с любой бурей.

Родной остров уже совсем близко. Завтра вечером ребята будут дома! Сколько месяцев ждали они этой минуты! Все последние дни только и разговоров было что о доме, и нетерпение ребят росло с каждым часом.

Иво спустился в каюту. Водя пальцем по карте, он проследил весь путь, пройденный «Чайкой», стараясь определить местонахождение судна. Потом с помощью карандаша и линейки вымерил расстояние до ближайшего островка. Да, меньше чем за три часа его не пройти! Надо узнать, что это за остров. Он заглянул в морской справочник. Остров необитаем, но на нём есть маяк и небольшая пристань. На острове имеется питьевая вода.

Иво быстро поднялся на палубу и повернул штурвал. Стужа была такая, что мокрые канаты покрывались ледяной коркой. Сквозь неутихающий вой бури прорывалось глухое ворчание мотора. «Чайка» уверенно шла среди ревущих волн. Паруса крепко привязаны; только бы мотор дотянул до острова!

И вдруг говор мотора оборвался… Иво кинулся на корму.

— Горючее кончилось, — удручённо сказал Михаел. — Тут уж ничем не помочь!

Иво присел около мотора, и на какой-то миг им овладела полная растерянность.

Судно сразу превратилось в игрушку бушующих волн. Его кидало и швыряло, как щепку. Славному экипажу оставалось только сдаться на милость бури, грозно ревущей на море. Прочные борта трещали, казалось, они вот-вот разлетятся в щепы, мачты гнулись под напором ледяного ветра, жалобно стонали снасти.

Шквал неудержимо мчал «Чайку» к неприступным скалам, грозя швырнуть её на рифы. Это было самое страшное! «Чайка» расколется, как орех. Почти у самого дома!

Вдруг Иво побежал в каюту, принёс небольшой ящичек и открыл его.

— Осветительные ракеты! — воскликнул Михаел. — Пускай!

Иво поднял ракету над бортом и, выждав подходящий момент, пустил её. Ракета взмыла в небо, разбрызгивая на лету миллионы звёздочек, и высоко-высоко вспыхнула ярким пламенем; затем, описав большую дугу, стремительно понеслась вниз и погасла в море.

Иво вглядывался в ночной мрак. Все напряжённо ждали ответного сигнала, но его не было.

Пустили ещё одну ракету.

Опять безрезультатно.

Но ведь они находятся на довольно оживлённой водной трассе, должно же поблизости проходить хоть какое-нибудь судно!

Вахтенный Юре разглядел вдали какой-то мигающий свет и тут же сообщил об этом Иво. И правда: в подзорную трубу капитан отчётливо увидел, как вспыхивал и гас яркий свет.

— Сдаётся мне, что это прожектор! Но ведь вблизи нет ни одного маяка!

— А может, это военный корабль? — принялся гадать Франьо.

— Пустите ракету! — приказал Иво.

Красные звёзды взметнулись в тёмную ночь.

Свет вдали становился всё ярче.

Искорка надежды вспыхнула в сердцах ребят, и они с удвоенной энергией принялись пускать ракету за ракетой.

Вскоре они ясно увидели плывущий им навстречу корабль.

— Миноносец! — крикнул Иво. — Нас заметили!

Ещё немного, и они спасены! На них упал слепящий луч прожектора. Миноносец стрелой мчался по волнам. Казалось, он летит над водой. Уже видны матросы на палубе и капитан наверху на мостике. И вот из рупора до ребят донёсся крик:

— Алло, мы — миноносец «Смелый»! Что случилось?

Иво схватил лежавший под рукой рупор и крикнул:

— Моторный парусник «Синяя чайка»! У нас кончилось горючее!

Молчание. Миноносец подошёл так близко, что ребятам видны были стволы пушек и матросы, с любопытством разглядывающие «Чайку». Через несколько минут снова раздался голос:

— Внимание!.. Оказываем помощь. Приготовьте канат!

Круто развернувшись, миноносец подошёл почти вплотную к «Чайке».

Круто развернувшись, миноносец подошёл почти вплотную к «Чайке».

Казалось, что он вот-вот столкнётся с ней.

Михаел приготовил длинный стальной трос, привязал к нему линь и метнул его в сторону миноносца. Линь, не долетев, упал в воду. Михаел вытянул его назад и, подождав, пока миноносец снова приблизится, бросил ещё раз. Опять неудача! Но тут из рупора раздался голос:

— Осторожно!.. Бросаем канат!

Миноносец начал медленно разворачиваться метрах в пятидесяти от «Чайки», стараясь повернуться к ней кормой. Вспышка — и через секунду на палубу «Чайки» со страшным грохотом упал канат. Ребята едва успели перебежать на нос.

Это с миноносца выпалили канатом из линемёта, которым пользуются при спасении кораблей. Ребята быстро привязали канат к мачте.

— Внимание! Посылаем масло!

Видно было, как матросы притащили на корму большой бидон, подвесили его к канату и спустили в море.

Ребята ухватились за канат и начали его тянуть. Трудная это была работа. Бидон бешено колотился о борт, и ребята не на шутку испугались, что он сорвётся в море. С большим трудом они втащили бидон на палубу.

С миноносца всё время освещали «Чайку» прожектором. Когда горючее было благополучно переправлено на её борт, капитан крикнул:

— Всё в порядке? Счастливого плавания!

И миноносец, словно добрый дух, сотворив доброе дело, растаял в ночи.

Михаел сиял от счастья. Заправили мотор. Через несколько минут он снова бодро стучал, и «Чайка» стойко отбивалась от набрасывающихся на неё волн. Все устали, продрогли и вымокли до нитки. Иво послал всех, кроме Михаела, спать в каюту, а сам встал у штурвала. Теперь он был совершенно спокоен. И, хотя «Чайку» по-прежнему бросало с волны на волну, он отважно вёл её сквозь мрак и непогоду. Иво был уверен, что благополучно приведёт «Чайку» в ближайшую бухту.

К утру обозначились очертания острова. Маяк мигал, указывая путь к пристани, и вскоре «Чайка» бросила якорь в тихой и безопасной бухте. Иво решил простоять здесь целый день, чтобы все хорошенько отдохнули. Теперь и они с Михаелом могут поспать! Успокоенные, спустились они в каюту, запылись в тёплое одеяло и мгновенно уснули.

 

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

повествует о том, как контрабандисты похитили «Синюю чайку»

В защищённой от ветра бухте «Синяя чайка», словно огромная люлька, тихо покачивалась на волнах. Экипаж спал мёртвым сном. Когда из-за гор выглянуло холодное зимнее солнце, ребята, оживлённые, собрались на палубе и принялись разглядывать остров. Утро было ясное. Но наверху, в скалах, всё ещё сердито выл ветер. Вот ветер коснулся морской глади, стремительный шквал пронёсся над морем и затих; и вдруг вдали забелел какой-то парус. Чайки большими стаями проносились над кораблём, отдыхающим в бухте.

На берегу, словно вырастая из скалы, возвышался маяк. Оба смотрителя, бывшие моряки, видимо, отдыхали после утомительного ночного дежурства. Кругом не было ни души. Вдруг на балкон, опоясывающий маяк, вышел человек и с недоумением уставился на «Чайку». Что делают здесь эти мальчуганы? Где же матросы?

— Эй, мальцы, откуда вы взялись? — закричал он им.

— Мы с «Синей чайки», дядя, — ответил Иво.

— А где капитан?

— Я!

— Мальчик, брось чепуху молоть! Я дело спрашиваю, — рассердился смотритель, уверенный, что ребята его просто дурачат.

— Я правду вам говорю, — настаивал Иво. — Можно нам подняться наверх?

— Поднимайтесь, поднимайтесь, вот я надеру вам уши!

Ребята начали взбираться наверх по винтовой лестнице маяка. Ну и высоко! Наконец они вошли в крошечную каморку, где их поджидал смотритель. Напарник его проснулся от шума, и оба они с интересом принялись разглядывать нежданных гостей.

Смотритель, увидевший ребят с маяка, подробно расспросил их обо всём, что с ними приключилось. Потом он напоил ребят горячим чаем и стал отвечать на их многочисленные вопросы. Видно было, что ему от всей души хотелось помочь юным путешественникам.

— Так, значит, домой, ребятки? Гм… — проговорил он задумчиво. — Так, так. Но с «Метеором» дело обстоит не так просто, как вам кажется. У вас должен быть документ, где чёрным по белому будет написано, что «Чайка» — ваша собственность, не то в один прекрасный день останетесь без судна!

Ребят охватило беспокойство. Как же быть?

— Если все ваши слова — чистая правда, — продолжал смотритель, — то, может быть, власти и выдадут вам такую бумагу без особых хлопот. А всё же не худо бы к вашему рассказу приложить какое-нибудь письменное подтверждение, а то как бы чего не вышло!

И тут Иво вспомнил последние слова Анте. Сундучок!

— Постойте! — воскликнул он. — Я сейчас!

Быстро взбежал он на «Чайку». В бывшей каюте Анте стоял небольшой, окованный железом сундучок. Он был заперт. Иво перерыл всю каюту, но ключа не было. Наверное, лежит теперь на дне морском вместе с Анте. Не раздумывая, Иво схватил сундучок, взвалил его себе на плечо и вынес на берег. Взглянув на море, он заметил приближающийся к острову парусник. Но сейчас ему было не до этого. Бегом взлетел он по лестнице и поставил сундучок на стол.

— Здесь, внутри, все бумаги! — крикнул он. — Там всё написано!

Михаел, вооружившись долотом и стамеской, после долгих усилий взломал наконец замок. Все с любопытством заглянули внутрь. Сундучок был набит всякой всячиной. Сверху лежал толстый запечатанный пакет, адресованный морским властям в Сплите, а под ним записка. В ней Анте писал: «Иво, если со мной что-либо случится, вручи это письмо адресату».

— Вот видишь, — обрадовался смотритель, — теперь всё в порядке. Садитесь спокойно на свою «Чайку» и жмите в Сплит. В добрый час! Там прямым ходом бегите в портовую канцелярию и отдайте пакет!

Иво раздумывал. Не так это всё просто, как кажется. И он попросил смотрителя:

— Дядя, поедемте с нами! Вы знаете, как всё это делается, помогите нам. А потом мы обязательно доставим вас обратно на остров.

Смотрителя не пришлось долго уговаривать. Ребята ему нравились, и он сразу же начал собираться в дорогу.

Вдруг Михаел, стоявший у окна, крикнул:

— Ой, «Чайка»!

Все бросились к окну. У Иво на миг потемнело в глазах: «Синяя чайка», подняв все паруса, быстро уходила в открытое море.

— Что же это? Как же это случилось?

— Украли! — одновременно решили все.

Сломя голову ребята помчались на берег. И тут Иво увидел, что следом за «Чайкой», на небольшом расстоянии от неё, идёт парусник «Сан Лоренцо». Ребята застыли в оцепенении, охваченные гневом и болью. И вдруг с моря до них донёсся громкий насмешливый хохот. На палубе «Синей чайки» стоял Лоренцо…

А случилось это так. Лоренцо давно уже преследовал «Чайку» на своём паруснике. В Улцине, в порту, он разузнал её маршрут и, хотя понимал, что не сможет настигнуть её в море, пошёл в том же направлении. Всю ночь «Сан Лоренцо» отчаянно боролся со штормом. Но Лоренцо и его сообщники были опытные, бывалые моряки… Они проплывали мимо небольшого острова, и вдруг Лоренцо заметил судно, отдыхавшее в бухте у маяка. Овладеть судном без экипажа было проще простого. Лоренцо и его брат захватили «Чайку» и теперь, вероятно, уведут её в Италию…

Каково-то было нашим героям!

Грустно слонялись они по берегу, а Михаел, не выдержав, разревелся, как малое дитя. Иво растерянно смотрел то на удаляющуюся «Чайку», то на смотрителя, словно ожидая от него помощи. Юре сидел на камне и, закрыв лицо руками, тихо плакал. Но слезами горю не поможешь; теперь они — экипаж без корабля.

Один только смотритель не падал духом. Он уже знал из рассказа ребят о главаре шайки контрабандистов и теперь сообразил, что Лоренцо замыслил увести «Чайку» в Италию и там её продать.

— Выше голову! — подбадривал он ребят. — Ещё не всё потеряно. Вон стоит мой парусник, приготовьте его, пойдём в Сплит. Попутный ветерок за какой-нибудь час пригонит нас туда!

— Что же теперь с нами будет? — жалобно спросил Михаел.

— Поживём — увидим, только не робейте! Если вы мне не наврали, «Синяя чайка» от вас не уйдёт!

Через полчаса маленький парусник смотрителя уже шёл в сторону Сплита. Понурые, молчаливые сидели ребята, и всё же у каждого в глубине души теплилась робкая надежда. Буря улеглась. Чуть-чуть пригревало зимнее солнце.

И вот уже засверкал вдали белокаменный город. Сплит! Всё ближе и ближе подплывали они к берегу, и прекрасный город словно поднимался из пены морской им навстречу.

Между двумя маяками парусник осторожно прошёл в порт. Смотритель хорошо знал портовые правила, и они благополучно причалили к пристани.

В глазах рябило от множества разнообразных парусников, больших и малых судов, стоявших в гавани. Но ребята ни на что не смотрели, им было не до этого. С тяжёлым сердцем продирались они в толпе вслед за смотрителем маяка. Не уберегли они «Синюю чайку» — вырвалась она, упорхнула… Удастся ли им снова поймать её?..

Иво нёс сундучок Анте, крепко прижимая его к себе. Наконец подошли к большому зданию управления порта.

Швейцар подозрительно оглядел странную компанию, недоверчиво покачал головой в ответ на объяснения смотрителя, но всё же провёл ребят на первый этаж и толкнул какую-то дверь. За столом, заваленным бумагами, сидел человек в морской форме. Услышав скрип открываемой двери, он поднял голову и с удивлением уставился на ватагу мальчишек со смотрителем во главе.

— Что, старина, на воде изловил мальцов? — спросил он.

Но смотритель рассказал ему услышанную от ребят историю.

Ребята, чуть дыша от волнения, переминались с ноги на ногу. Выслушав рассказ смотрителя, человек поставил локти на стол и принялся хохотать так, что на глазах у него выступили слёзы.

— И вы им поверили? Ловко же они затуманили вам мозги! Да я бы надрал им хорошенько уши и отослал домой.

— Странные бывают дела на свете, — отвечал ему смотритель, — для того мы и принесли с собой вот это, чтобы раскусить орешек!

И он вручил моряку запечатанное письмо Анте. Тот недоверчиво повертел его в руках, потом взял нож, разрезал пакет и углубился в чтение.

Настала такая тишина, что слышно было дыхание ребят. Иво не спускал глаз с моряка. Лицо офицера вдруг стало серьёзным, и он воскликнул:

— Чёрт возьми! Не может быть! Однако!..

Дочитав до конца, он, явно поражённый, вскочил со стула и воскликнул:

— Ребята, вы и правда помогли нам разгадать одну очень трудную загадку! Превосходно! Теперь раскрыта вся шайка контрабандистов, за которой мы безуспешно охотимся уже три года!

— А что будет с «Чайкой»? — озабоченно спросил Иво.

— «Синяя чайка» — ваша собственность. Здесь имеется завещание бывшего капитана Анте, владельца «Метеора»… Но надо спешить. Сколько времени прошло с тех пор, как Лоренцо удрал на вашей «Чайке»?

— Пять часов! — ответил смотритель.

— Ну, это не так ещё страшно! — воскликнул офицер и схватил телефонную трубку.

И ребята услышали необычный разговор.

— Алло! Говорит начальник береговой охраны. Свяжите меня с радиостанцией!

Когда его соединили, он сказал в трубку:

— Передайте всем постам береговой охраны: немедленно предупредить по радио все находящиеся в море корабли, чтобы засекли двухмачтовый парусник «Синяя чайка» и сообщили, в каком направлении он идёт.

Затем он позвонил ещё куда-то и попросил:

— Как только вы получите с моря сообщение о «Синей чайке», немедленно пошлите навстречу ей миноносец. На паруснике Лоренцо, предводитель известной шайки контрабандистов… Итак, ребята, я сделал всё, что мог. Оформление документов займёт, пожалуй, несколько дней. Вам придётся побыть здесь, пока это дело не закончится. А теперь прощайтесь с вашим провожатым!

Ребята так и обомлели, но тут же взяли себя в руки и стали сердечно прощаться со смотрителем маяка.

— Помогите им, — просил, уходя, смотритель. — Они славные и смелые ребята!

…Пришёл сторож и отвёл ребят в какую-то большую комнату.

 

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

повествует о старом Юсте и Милеве и о том, что произошло в Сплитском порту

Пожалуй, пора нам вернуться на Чайкин остров, в рыбачий посёлок на берегу залива.

Когда памятная нам бурная ночь сменилась рассветом, по посёлку разнеслась весть об исчезновении «Синей чайки». Дом Иво был пуст, и ребята словно сквозь землю провалились…

Матери, охваченные беспокойством, напрасно прождали их весь день и всю следующую ночь. Деревня огласилась криками и плачем безутешных женщин.

Снова поднялись в людях стихнувшие было обида и гнев, и они грозно потрясали кулаками, глядя в сторону домика на горе.

Надежда всё ещё жила в материнских сердцах, хотя рыбаки облазили все соседние острова и не нашли там никаких следов пребывания ребят. Но, когда недели через две к берегу прибило лоскут парусины, все согласились, что это обрывок паруса «Синей чайки». Теперь никто не сомневался в том, что ребят поглотило разбушевавшееся море.

Юст чуть не заболел, услышав эту печальную весть.

— Один ты во всём виноват! Чересчур потакал мальчишке! — нападали на него рыбаки, и на душе у старика становилось ещё тяжелее.

Больше всех горевала Милева.

В ту ночь, когда «Синяя чайка» покинула посёлок, девочка не сомкнула глаз. Её переполняло чувство гордости за друзей, в воображении своём она была вместе с ними, в море, и, хотя гроза приводила её в трепет, она была уверена, что ребята с честью выдержат испытание. Едва рассвело, она уже стояла на берегу и искала глазами в море «Синюю чайку».

Но парусник не показывался.

Вскоре рыбаки отправились в город разузнать, нет ли каких вестей о ребятах. Женщины поджидали их у церквушки, изливая друг другу свою боль и тоску.

— Что греха таить, — горевала мать Юре, — проказник был мой Юре, да зато ласковый, что ягнёнок. Нет его больше… Лежал бы уж здесь, в родной земле, а то ведь, как подумаю, что он, бедный, лежит на дне моря… О, горе моё горькое, даже подумать о том не смею!

— А у меня, — печалилась мать Михаела, — сердце кровью обливается, как вспомню, что моего-то в тот самый день отец выдрал как Сидорову козу. Бедняжка! — И горькие рыдания вырвались из её груди.

— Перо, сыночек мой! Сынок мой единственный! — причитала, прислонившись к стене, невысокая женщина, устремив в морскую даль блуждающий, растерянный взгляд.

Милеву будто подменили. Словно неприкаянная, бесцельно бродила она вокруг посёлка, не находя себе места, или подолгу сидела у домика Иво, глядя в морскую даль. А когда становилось невмоготу от горя, она бежала к отцу.

— Отец, а может, они ещё вернутся?..

Её большие тёмные глаза испытующе глядели в его лицо — она ждала утешения.

— Может, и вернутся, — отвечал старик, чтобы её успокоить. Но сам он давно уже не сомневался в гибели ребят.

Старый Юст был не на шутку встревожен здоровьем дочки. Румянец не играл, как прежде, на её щеках, она редко улыбалась, стала замкнутой и молчаливой.

Миновало лето, надвигалась зима. Люди потеряли последнюю надежду.

Незадолго до рождества Юсту пришла повестка из города. Его срочно вызывали в Сплит, в морское ведомство.

«Какого дьявола им нужно?» — удивился старик, но всё же велел старшему сыну готовить парусник.

— Возьми меня с собой, отец, — просила его Ми-лева. — Возьми! Ну пожалуйста!

— Смотри, стужа-то какая, да и на море всякое может случиться! — отговаривал её отец.

— Ну возьми, ничего не случится!

Наконец старик сдался. «Авось она и вправду немного встряхнётся и забудет свою печаль», — думал он.

Сын отвёз его с Милевой в городишко на другой конец острова, где останавливались пассажирские пароходы, и на другой день рано утром они уже были в Сплите.

В здании морского ведомства Юст разыскал указанную в повестке комнату и постучал. Вышел уже знакомый нам офицер и, заглянув в повестку, весело воскликнул:

— Ах, это вы! Теперь-то мы наверняка разгадаем эту загадку! Значит, вы, отец, с Чайкина острова? И знаете всю историю с «Синей чайкой»?

Юст вздрогнул. Милева, сидевшая на скамье у двери, бросилась к столу и устремила на офицера взгляд, полный надежды и страха.

— Ещё бы не знать… Меня одного в несчастье винят!

— Ну, так расскажите всё по порядку.

И Юст рассказал ему всё, что знал, и об отце Иво, и о «Синей чайке» — обо всём, вплоть до той роковой ночи, когда ребята исчезли навсегда.

— Видно, мечта эта не принесла счастья, ребята погибли… — закончил он, опускаясь на стул, и глаза его наполнились слезами.

Но тут отворилась дверь, и в комнату робко, с виноватым видом вошли наши герои: Иво, Михаел, Юре, Франьо, Перо, Петер…

Всмотревшись в их загорелые, обветренные лица, Юст ахнул и, прижав голову Иво к своей груди, заплакал от волнения и радости. Не веря своим глазам, Милева застыла у стола. На какой-то миг она словно онемела и очнулась только тогда, когда к ней подбежал Иво. С радостным возгласом бросилась она навстречу товарищам, и тут пошло такое веселье и ликование, что и описать трудно.

 

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

повествует о том, как «Синяя чайка» плыла к родным берегам

Радостью засветились глаза ребят, когда им объявили, что «Синяя чайка» доставлена в порт. Команда одного торгового судна заметила её у острова Вис, и радист сообщил об этом военным властям. Миноносец «Змей» на всех парах двинулся в указанном направлении и через несколько часов настиг «Синюю чайку», уже приближавшуюся к итальянским водам. Он преградил ей путь, и через несколько минут контрабандисты были схвачены и посажены под надёжный запор на миноносце.

Весть о необычайном событии быстро облетела весь город. Толпа людей собралась на пристани, чтобы своими глазами увидеть «Синюю чайку». И, когда к судну подошли герои нашей повести, в толпе раздались возгласы удивления и восторга.

И всё это видели старый Юст и Милева!

А теперь — домой!

В час отплытия «Синей чайки» вся пристань была заполнена народом — яблоку некуда было упасть! Провожающие махали смелым мальчуганам платками и желали им счастья и успехов.

Счастливые, стояли ребята на борту своего корабля. Старый Юст не сводил с них глаз.

Поглядите-ка на Иво! Какое у него серьёзное и мужественное лицо! Ни дать ни взять — испытанный капитан, настоящий морской волк!

И вот Михаел уже возится с мотором. Петер, видно, отличный рулевой! А Юре, Перо и Франьо так ловко управляются с парусами, как будто это совсем пустяковое дело.

Милева, оживлённая, перебегает от одного к другому. Вот она подошла к стоящему на баке Иво и, положив руку ему на плечо, спросила:

— Ну, пират, а где же твоя заморская царевна?

— Пускай остаётся за морем. Не стану её искать! — весело улыбаясь, ответил Иво.

И, взяв Милеву за руку, он повёл её осматривать новую «Чайку».

— А ты правда теперь совсем взрослый! — сказала она, когда, всё осмотрев, они снова поднялись на палубу.

Иво весело смеялся.

И вот над водой зазвенела удалая песня юных моряков. Юст попробовал было присоединиться к мальчишечьему хору, но из его простуженного горла вырвалось только сипение.

«Синяя чайка» полным ходом идёт к Чайкину острову. На баке примостились Юст, Милева и Иво. Солнце совершает обход своих небесных владений, мотор поёт славную бодрую песню.

— Ну вот, долг отца погашен, — говорит Иво. — Вина его будет забыта. «Синяя чайка» плывёт в родную гавань!

— А как же наш экипаж? — спрашивает Милева.

— Он и останется экипажем «Синей чайки». На этой палубе найдётся место для всякого рыбака из нашего посёлка, который захочет честно трудиться вместе со всеми. Богатства в море хватит на всех!

Вдали показались очертания Чайкина острова.

Уже белеют домики рыбаков в заливе.

Мотор весело поёт свою звонкую песню — песню о труде.

Юст глядит на юное племя, и душа его молодеет. Он вспоминает свою далёкую молодость.

«Чайка» горделиво входит в залив.

Сегодня воскресенье.

Рыбаки, попыхивая трубками, сидят у причала и диву даются:

— И что понадобилось такому кораблю в нашем заливе?

Над побережьем разносится гул мотора, он отдаётся в скалах, и всё живое в посёлке прислушивается к этой невесть откуда взявшейся музыке. На судне убирают паруса, матросы сбежались на бак и машут руками.

И вот уже видно название корабля: «Синяя чайка»… Женщины опрометью бросились на берег, навстречу паруснику… На палубе они увидели своих ребят. Крик радости огласил побережье!.. Мотор заглох. Медленно причалил корабль к пристани, «Синяя чайка» бросила якорь.

Ссылки

[1] Румпель — рычаг для поворачивания руля.

[2] Цехин — старинная золотая монета.

[3] Кливер — небольшой треугольный парус на носу парусника.

[4] Сплит — порт на Адриатическом море в Югославии.

[5] Реи — перекладины на мачтах, к которым прикрепляют паруса.

[6] Секстан — прибор для определения местонахождения корабля.

FB2Library.Elements.ImageItem

Содержание