Пожалуй, пора нам вернуться на Чайкин остров, в рыбачий посёлок на берегу залива.
Когда памятная нам бурная ночь сменилась рассветом, по посёлку разнеслась весть об исчезновении «Синей чайки». Дом Иво был пуст, и ребята словно сквозь землю провалились…
Матери, охваченные беспокойством, напрасно прождали их весь день и всю следующую ночь. Деревня огласилась криками и плачем безутешных женщин.
Снова поднялись в людях стихнувшие было обида и гнев, и они грозно потрясали кулаками, глядя в сторону домика на горе.
Надежда всё ещё жила в материнских сердцах, хотя рыбаки облазили все соседние острова и не нашли там никаких следов пребывания ребят. Но, когда недели через две к берегу прибило лоскут парусины, все согласились, что это обрывок паруса «Синей чайки». Теперь никто не сомневался в том, что ребят поглотило разбушевавшееся море.
Юст чуть не заболел, услышав эту печальную весть.
— Один ты во всём виноват! Чересчур потакал мальчишке! — нападали на него рыбаки, и на душе у старика становилось ещё тяжелее.
Больше всех горевала Милева.
В ту ночь, когда «Синяя чайка» покинула посёлок, девочка не сомкнула глаз. Её переполняло чувство гордости за друзей, в воображении своём она была вместе с ними, в море, и, хотя гроза приводила её в трепет, она была уверена, что ребята с честью выдержат испытание. Едва рассвело, она уже стояла на берегу и искала глазами в море «Синюю чайку».
Но парусник не показывался.
Вскоре рыбаки отправились в город разузнать, нет ли каких вестей о ребятах. Женщины поджидали их у церквушки, изливая друг другу свою боль и тоску.
— Что греха таить, — горевала мать Юре, — проказник был мой Юре, да зато ласковый, что ягнёнок. Нет его больше… Лежал бы уж здесь, в родной земле, а то ведь, как подумаю, что он, бедный, лежит на дне моря… О, горе моё горькое, даже подумать о том не смею!
— А у меня, — печалилась мать Михаела, — сердце кровью обливается, как вспомню, что моего-то в тот самый день отец выдрал как Сидорову козу. Бедняжка! — И горькие рыдания вырвались из её груди.
— Перо, сыночек мой! Сынок мой единственный! — причитала, прислонившись к стене, невысокая женщина, устремив в морскую даль блуждающий, растерянный взгляд.
Милеву будто подменили. Словно неприкаянная, бесцельно бродила она вокруг посёлка, не находя себе места, или подолгу сидела у домика Иво, глядя в морскую даль. А когда становилось невмоготу от горя, она бежала к отцу.
— Отец, а может, они ещё вернутся?..
Её большие тёмные глаза испытующе глядели в его лицо — она ждала утешения.
— Может, и вернутся, — отвечал старик, чтобы её успокоить. Но сам он давно уже не сомневался в гибели ребят.
Старый Юст был не на шутку встревожен здоровьем дочки. Румянец не играл, как прежде, на её щеках, она редко улыбалась, стала замкнутой и молчаливой.
Миновало лето, надвигалась зима. Люди потеряли последнюю надежду.
Незадолго до рождества Юсту пришла повестка из города. Его срочно вызывали в Сплит, в морское ведомство.
«Какого дьявола им нужно?» — удивился старик, но всё же велел старшему сыну готовить парусник.
— Возьми меня с собой, отец, — просила его Ми-лева. — Возьми! Ну пожалуйста!
— Смотри, стужа-то какая, да и на море всякое может случиться! — отговаривал её отец.
— Ну возьми, ничего не случится!
Наконец старик сдался. «Авось она и вправду немного встряхнётся и забудет свою печаль», — думал он.
Сын отвёз его с Милевой в городишко на другой конец острова, где останавливались пассажирские пароходы, и на другой день рано утром они уже были в Сплите.
В здании морского ведомства Юст разыскал указанную в повестке комнату и постучал. Вышел уже знакомый нам офицер и, заглянув в повестку, весело воскликнул:
— Ах, это вы! Теперь-то мы наверняка разгадаем эту загадку! Значит, вы, отец, с Чайкина острова? И знаете всю историю с «Синей чайкой»?
Юст вздрогнул. Милева, сидевшая на скамье у двери, бросилась к столу и устремила на офицера взгляд, полный надежды и страха.
— Ещё бы не знать… Меня одного в несчастье винят!
— Ну, так расскажите всё по порядку.
И Юст рассказал ему всё, что знал, и об отце Иво, и о «Синей чайке» — обо всём, вплоть до той роковой ночи, когда ребята исчезли навсегда.
— Видно, мечта эта не принесла счастья, ребята погибли… — закончил он, опускаясь на стул, и глаза его наполнились слезами.
Но тут отворилась дверь, и в комнату робко, с виноватым видом вошли наши герои: Иво, Михаел, Юре, Франьо, Перо, Петер…
Всмотревшись в их загорелые, обветренные лица, Юст ахнул и, прижав голову Иво к своей груди, заплакал от волнения и радости. Не веря своим глазам, Милева застыла у стола. На какой-то миг она словно онемела и очнулась только тогда, когда к ней подбежал Иво. С радостным возгласом бросилась она навстречу товарищам, и тут пошло такое веселье и ликование, что и описать трудно.