Гиллёга, Швеция

Над Гиллёгой бушевал шторм. Небо и море смешались в сплошное черное месиво, местами взбитое в белую пену. Два лучших причальных моста находились в юго-восточной части острова, защищенной вдающимися в море скалами. Рейчел и Ханна поставили лодку возле одного из них. Палуба давно уже была залита водой, и волны с грохотом обрушивались на утлое суденышко, угрожая повредить снасти, несмотря на то что лодка была закреплена.

Летний домик Йенса стоял в редкой сосновой рощице, в метрах в пятидесяти от побережья. В маленьких окошках горели стеариновые свечи, похожие на выпученные от страха глаза дикого зверька. Дождь барабанил по крыше, струился потоками по красно-белым дощатым стенам. Обилие хвои превращало почву под ногами в подобие зеленого болотца.

Рейчел стояла у окна, скрестив на груди руки. Ее силуэт чернел, словно нарисованный на стекле густым слоем краски. Ветер завывал в зазорах между досками, и Папо чувствовала на лице его холодное дыхание, хотя все окна и двери были тщательно заперты.

Ханна металась между креслами и диваном, укутанная во множество пледов, и в испуге поглядывала то на мобильник, то на бушующую за окнами непогоду. В конце концов Рейчел села за стол, и жена Эрика начала собирать ужин. Когда кастрюля с грохотом полетела на пол, она извинилась – слишком испуганно и громко. До этого Ханна пыталась заниматься уборкой. На кухонном диванчике выстроились в ряд разнообразные бутылки из-под спиртного – свидетельства алкогольных пристрастий хозяина дома.

Рейчел кулаками потирала спину, которая болела после некомфортного морского путешествия. Ей все еще не верилось, что она здесь, на острове, затерянном среди шведских фьордов. С Ханной Сёдерквист! Получив задание от Акима Катца, Папо поначалу приняла его за шутку или очередной бред сумасшедшего. Но это было что угодно, только не шутка. Хотя, возможно, сам Аким полагал именно так. В салоне самолета в Никосии Рейчел вручили письмо с инструкциями и новый мобильник. Катцу любой ценой нужно было заполучить жену Эрика, и он обещал освободить Тару, как только Рейчел добудет ее. Так было сказано в письме.

Что он намерен сделать с Ханной, Аким не уточнял. Да и Папо это не особо волновало. Найти Эрика оказалось проще простого – в этом разведчице помог один из сотрудников Якоба Нахмана из отделения 8200. Слава богу, этот парень еще не знал, что Рейчел в бегах. Поэтому он и прислал ей программу для отслеживания сигнала. Его домашний адрес Папо нашла в Интернете, но Сёдерквиста не оказалось в стокгольмской квартире. Коллеги из Королевского технологического колледжа сообщили, что он в отпуске, и Рейчел отправилась в Даларё на старой «Мазде», которую угнала неподалеку от дома Эрика в Стокгольме. По дороге она неожиданно получила эсэмэс-сообщение от Йенса Вальберга, в котором тот советовал другу спрятать Ханну в дальних шхерах. Рейчел было обеспокоилась, что Эрик с женой успеют сбежать, но по прибытии в Даларё передатчик поймал сигнал.

Мысль о сигнале заставила Папо вспомнить о деле, ради которого она прибыла в Швецию. Часы показывали четверть десятого. Нужно было срочно передавать координаты, она и так слишком затянула с отправкой. Это следовало сделать еще в Даларё, откуда сотрудники «Блэк скай» могли бы забрать Ханну на машине. А теперь как они до нее доберутся? Вертолет или гидросамолет – едва ли подходящий транспорт при таком шторме. Им придется воспользоваться лодкой, но даже это вряд ли возможно.

Почему она не отправила координаты из Даларё? Рейчел не знала ответа на этот вопрос. Вероятно, ей очень не хотелось, чтобы пострадал Эрик, который, конечно же, не отпустил бы жену просто так. В этом отношении Гиллёга была, безусловно, лучшей альтернативой. Здесь разведчица могла, по крайней мере, действовать не на глазах у Эрика. Встретить его взгляд – вот что пугало ее больше всего. Рейчел сжала кулаки. И все из-за Тары, которая сейчас неизвестно где, беззащитная и запуганная! И единственный способ спасти ее – пожертвовать Эриком и Ханной…

– Ужин готов, – сказала фру Сёдерквист.

Папо оглянулась. Ханна поставила на стол еще две стеариновые свечи и огромную фарфоровую тарелку с сыром, салями и кусочками кекса. Она улыбалась.

– Понимаю, что салями – не самая кошерная еда, но лично я ради такого случая сделаю исключение. Ешь сыр, если не хочешь последовать моему примеру.

– Я последую, – кивнула Рейчел. – А что будем пить?

– Не знаю, о чем думал мой благоверный, но выпивки он упаковал гораздо больше, чем закуски. У нас хороший выбор.

Ханна направилась на кухню и вскоре вернулась оттуда с двумя бутылками – по одной в каждой руке.

– Красное или белое? – спросила она.

– Все равно.

Сёдерквист поставила на стол белое вино и села на узенький сосновый стул, а потом решительным движением ввинтила штопор в пробку и кивнула в сторону окна:

– Как там? Изменений не предвидится?

Рейчел покачала головой:

– Разве в худшую сторону. Похоже, мы застряли здесь надолго и будем ночевать одни, потому что Эрик вряд ли доберется до острова в такой шторм.

Ханна встала. Судя по блеску в глазах, она готова была вот-вот расплакаться. Тем не менее продолжала крутить штопор.

– Ты права. Сегодня сюда точно никто уже не доберется.

– Нет… никто.

Пробка с легким хлопком вышла из бутылки.

– Тогда давай есть, – прошептала Ханна. – Ночь предстоит долгая.

– Это точно, – кивнула Рейчел и оглянулась в сторону окна. – Но для начала мне нужно в дамскую комнату.

– Бедняжка, – вздохнула жена Эрика. – Лично я боюсь туда ходить. Не уверена, что тебе вообще удастся добраться до туалета. Рискни. А то можем приспособить какую-нибудь кастрюлю…

– Я была и не в таких переделках, так что попытаться в любом случае стоит.

– Давай. Но если не вернешься через четверть часа – я вызываю команду спасателей.

* * *

В тот момент, когда дверь со стуком распахнулась, Рейчел с головы до ног обдало холодной водой. Она выскочила за порог, закрыла дверь снаружи и всего за несколько минут вымокла до нитки. Преодолевая ветер, женщина спустилась во двор по маленькой лесенке и, прикрывая лицо ладонью, огляделась. Обнаружив туалет, она добралась до него в два прыжка, рванула дверцу и тут же захлопнула ее за собой, опускаясь на крышку деревянного стульчака. Папо продрогла, и вода стекала с нее потоками. Еще совсем недавно она, такая же промокшая, поднималась на борт теплохода «Лимассол» в гавани города Ашдода… Как бишь его звали? Зафер Павлу, точно. Неужели он в нее влюбился? А если нет, тогда что это было? Чем стала Рейчел для этого моряка и чем он стал для нее? Они лежали рядом, под грудой спасательных жилетов и пропахших машинным маслом одеял. Тогда ее удивила его нежность и… стеснительность. А теперь он мертв. Зафер поверил ей, а она им пожертвовала. Она ведь с самого начала знала, что ему не выйти из этой передряги живым. А теперь настала очередь Ханны… После этого Эрик, конечно, будет для нее потерян. А вместе с ним и наивные девичьи фантазии, в которых Рейчел боялась признаться в первую очередь себе самой.

Папо вспомнила их недавнее морское путешествие после встречи возле булочной. Стоило разведчице устроиться на пружинящей пластиковой скамье в кормовой части лодки, как ей тут же захотелось остановить время. Чтобы бесконечно долго смотреть Эрику в глаза, любоваться его широкой спиной, загорелыми руками и взлохмаченной каштановой шевелюрой. Этот мужчина вот уже несколько недель занимал ее мысли. На какое-то мгновение Рейчел даже показалось, что они муж и жена и вместе проводят на море отпуск. Почему бы и нет? Но иллюзия продолжалась всего несколько минут. А потом она встретилась с Ханной, которая превзошла все ее ожидания. Во-первых, потому что слишком напоминала Эрика – жестикуляцией и манерой говорить. Вероятно, такое часто случается с людьми, которые живут вместе. А во-вторых, Ханна была красива. По-настоящему. Похоже, она не особо заботилась о своей внешности, потому что не имела необходимости это делать. Ни один мужчина не оставит такое лицо без внимания. Для Эрика она была единственной, но теперь все изменится. Скоро их жизнь слетит с привычной орбиты и разобьется вдребезги…

Рейчел запустила руку в карман и выудила мобильник. Доступа в GSM-сеть, как и следовало ожидать, не было. Папо положила телефон на полочку с туалетной бумагой, и тут ей попался на глаза серый коробок, похожий на спичечный. Женщина вставила в него мобильник и стала ждать. Прошло всего несколько секунд, прежде чем сигнал нашел доступный спутниковый канал. Рейчел взяла мобильник и открыла функцию позиционирования. Вскоре на дисплее появились точные координаты: N 59’ 25’ 215”, E 19’ 20’ 890”. Папо скопировала данные и открыла функцию «Сообщения», после чего заложила координаты в заранее запрограммированный адрес и принялась набирать GPS-серии в текстовом формате. Потом она нажала кнопку «Отправить». Снаружи завыло – на туалетную будку обрушился новый порыв ветра. Рейчел вышла из спутникового канала и засунула мобильник в карман, а затем встала, толкнула полосатую дверь и вышла в штормовую ночь.

Дело было сделано, сообщение уже летело сквозь непогоду и мрак. Теперь оставалось ждать.

Даларё, Швеция

Эрик был в отчаянии. Ярмо уплыл на своей лодке на Аландские острова и бог знает где теперь находился. Другой его приятель, Виктор Сильвершёльд, был где-то в городе, так что рассчитывать на его лодку тоже не имело смысла. По переднему стеклу стекали дождевые потоки, и корпус машины раскачивало из стороны в сторону. Угол зеленого газона перед домом Виктора – вот все, что мог видеть Сёдерквист в штормовой ночи. Просторная вилла, от которой его отделяло каких-нибудь двадцать метров, была где-то там, в темноте.

Что может заставить человека выйти в море в такую непогоду? На обратном пути Эрик пытался звонить в полицию, в береговую охрану и в службу спасения на водах, но так и не нашел ни у кого поддержки. Ведь не случилось никакого бедствия, не имелось ни малейшего намека на то, что кто-то оказался в опасности. Никому из них и в голову не пришло отправить в дальние шхеры лодку ради обыкновенной рутинной проверки.

Обстоятельства вынуждали Эрика действовать на свой страх и риск, но где было взять судно? Причем лодка требовалась не какая попало, а новая и крепкая, способная оказать сопротивление такому сильному ветру. Мужчина сжал руль. Там, на острове, могло происходить что угодно… Рейчел прибыла в Даларё совсем не ради спасения Ханны. Неужели она в сговоре с той бандой из Уппсалы? За каким дьяволом биохимической лаборатории понадобилось связываться с израильскими спецслужбами?

Эрик завел мотор и снова выехал на трассу Смодаларёвеген в направлении поселка. Он включил фары на полную мощность, но они освещали дорогу лишь на несколько метров впереди автомобиля. Неужели Рейчел и в самом деле сможет навредить Ханне? Сёдерквист сглотнул. Разумеется, может. Он свернул направо, в сторону лодочного клуба, и покатил по гравийной дороге. Машину бросало в разные стороны, колеса то и дело проваливались в наполненные водой ямы. Что он сделает, когда прибудет на место? Ведь лодки наверняка прикованы к причалу цепями, а у него нет даже лома…

Внезапно перед его глазами всплыл полосатый шлагбаум. Эрик нажал на тормоз, но машину занесло, и он с глухим стуком врезался в черно-белую перекладину. На стояке отчаянно замигал предупредительный сигнал. Сёдерквист пригнул голову к рулю и вздохнул, а потом взял себя в руки, открыл дверцу и вышел под дождь.

* * *

Спустя несколько минут шлагбаум, выдернутый из креплений, лежал на обочине дороги, а Эрик, отворачивая лицо от дождя, пытался понять, что сталось с его машиной. Одна фара треснула, и капот, похоже, порядком помяло.

– Стоять! Я немедленно звоню в полицию! – крикнул кто-то рядом.

Сёдерквист оглянулся. Перед ним стоял невысокого роста человек в красном дождевике и низко надвинутой на лоб кепке, который светил на него мощным фонарем. Эрик прокашлялся и сложил руки в умоляющем жесте.

– Прошу прощения… мне жаль, что так получилось. Я не видел шлагбаум… Разумеется, я готов возместить убыток.

– Заткнись! – перебил его незнакомец. – Ты, конечно же, думал, что один здесь в такую ночь? Что никто тебе не помешает, а?

Он сделал шаг вперед и направил луч фонаря прямо Эрику в лицо.

Тот сощурился и возвысил голос, пытаясь перекричать ветер:

– Не помешает? Не понимаю, о чем вы говорите! Все наоборот: я очень надеялся найти здесь кого-нибудь, кто бы мог мне помочь.

– Помочь тебе ломать лодки и красть моторы? – с насмешкой переспросил человек с фонарем. – Это было бы мило… Слушай, не будем пререкаться, а? Последнего из ваших мы поймали с поличным…

Эрик уже понял, что переубедить мужчину в красном ему не удастся. Но что он скажет полиции, когда та приедет? Сёдерквист подумал о многочасовом допросе, который ему предстоит, и снова оглянулся на маленького человечка, который уже разговаривал по мобильному, не опуская фонаря.

Собственно, что такого сделал Эрик? Если въехал в шлагбаум – то это чистая случайность, не преступление.

– Сяду, пожалуй, в машину, – сказал он. – А ты, если хочешь, можешь мокнуть под дождем.

Незнакомец опустил телефон:

– Ты будешь стоять там, где стоишь. Сейчас приедет полиция.

Эрик проигнорировал этот приказ и сел на водительское сиденье. Мужчина в красном что-то закричал, но ветер унес его слова в сторону. Сёдерквист захлопнул дверцу и завел мотор. Коротышка побежал за машиной и ударил кулаком в заднее стекло. Эрик нажал на газ – и уже через несколько метров скользнул в кювет. Мужчина нагнал его в два прыжка, и Сёдерквист, выругавшись, переключил скорость и нажал на педаль до упора. В зеркальце заднего вида мелькнул красный плащ, который становился все меньше, пока окончательно не исчез.

Сёдерквист стиснул зубы. Гравийная дорога была узкой, и в любой момент из темноты мог появиться полицейский автомобиль. Но спустя несколько минут, так никого и не встретив, он благополучно вырулил на большое шоссе. Проехав еще несколько метров в сторону поселка, остановился на автобусной остановке и отключил мотор. Снаружи сплошной стеной стоял ливень. Эрик взглянул на часы – без пятнадцати двенадцать ночи. Каким образом, черт подери, он доберется до острова?!

Уппсала, Швеция

Крейг Винтер склонился над окуляром электронного микроскопа. Его плечи и затылок затекли от слишком долгого пребывания в неестественной позе. С самого начала он был против супервируса, а теперь вот увлекся новым заданием. Крейг знал, что в случае успеха его ждет хорошее вознаграждение. Синон называл сумасшедшие цифры, но сейчас Винтер работал не только за деньги. Заказчикам удалось пробудить в нем исследовательскую амбициозность. Ему было интересно испытать себя, убедиться, что он еще чего-то стоит как ученый.

О последствиях можно было не думать – ведь речь шла о чисто лабораторном эксперименте, то есть о чем-то вроде компьютерной игры. Крейг больше не распространял свою работу на большой мир. Разумеется, найдутся те, кто станет называть его детище «монстром Франкенштейна», и самому Винтеру не избежать попреков морально-этического характера. Но его творение никогда не выйдет за эти стены, а значит, реальной опасности развязать пандемию нет.

Крейгу потребовалось несколько часов на теоретическую разработку облика будущего монстра. В качестве нового универсального оружия супер-NcoLV должен был обладать несколькими обязательными атрибутами. Первое – гемагглютин от какого-нибудь относительно безобидного вируса инфлюенцы. Здесь вполне подойдет HAS. Но потом ген гемагглютина следует подвергнуть мутации… VN1203 – ученый уже опробовал ее на вирусе птичьего гриппа. Гемагглютин поможет NcoLV связываться с рецепторами дыхательных путей – свойство, на котором Синон особенно настаивал. Далее в ход пойдет вирус, поражающий нервные волокна, а именно вирус бешенства. Стопроцентный летальный исход, болезнь протекает бурно, все бывает кончено в течение сорока восьми часов. Обычно NcoLV распространяется с кровотоком. Соединившись с вирусом бешенства, он сможет использовать для этой цели и нервные волокна. Ничего подобного в природе до сих пор не наблюдалось. Новый NcoLV будет подобен взрывной волне, одновременно поражающей множество органов.

На этом все – Крейг отложил блокнот в сторону. Монстр готов – по крайней мере, в теории. А на практике еще предстоит масса работы. Винтер прищурился и перевел взгляд на экран. Система рентгеноскопии выдала трехмерное изображение нескольких единичных кристаллов цилиндрической формы. Это и был гемагглютин номер пять. Длина каждого кристалла составляла не более тринадцати нанометров. И тем не менее это был ключ, который открывал монстру дорогу к дыхательным рецепторам.

Гиллёга, Швеция

Ханна то злилась, то впадала в панику. Какого черта торчать ей в этой дурацкой хижине, посреди бушующей непогоды?! Куда запропастился Эрик? Где Йенс? От кого она, собственно, прячется и зачем? Почему бы просто не написать заявление в полицию, если ей угрожает опасность? В этом случае они сидели бы сейчас дома, на Банергатан. О чем только думал Эрик, когда решил последовать сумасбродному совету Йенса? И с чего это вдруг объявилась Рейчел?

Фру Сёдерквист размазала варенье из инжира по кусочку сыра. Пережевывая этот кусочек, она внимательно изучала женщину, сидящую по другую сторону стола. Та была маленькой и худой, на грани анорексии. Тоненькие запястья девочки-подростка. Но во взгляде – неумолимая решимость, и это придавало женщине неприступный вид. И нос у нее выглядел странно. Неужели был сломан? Да, Эрик как будто что-то рассказывал об этом…

На шее Папо висела простая цепочка с кулоном в виде звезды Давида – ее единственное украшение. Рейчел и в самом деле была очень маленькой – по крайней мере, на голову ниже Ханны. Интересно, как она собирается ее защищать?

Но она – агент «Моссада». Неужели ей и в самом деле приходилось убивать? Да нет, непохоже. Скорее всего, в «Моссаде» она что-то вроде администратора. Или же в операциях ей отводится роль приманки. Honey trap, кажется, так это называется в шпионских фильмах. Вот Эрик и увяз, как муха в меду… Ханна закусила нижнюю губу и потянула из пачки последнюю сигарету. Прикурив от свечи, она выпустила в деревянный потолок облачко голубого дыма. Женщина понимала, что ей не следует курить, но критическая ситуация, помимо всего прочего, была поводом расслабиться. Force majeure – непреодолимая сила, отменяющая действительные в обычных ситуациях обязательства и соглашения. Истекшие сутки – череда непредвиденных событий. Если Ханна не будет курить, она впадет в истерию.

Рейчел предпочитает пить вино: она уже открыла вторую бутылку. И все время косится то на часы, то в сторону окна. Для агента она, пожалуй, слишком много нервничает. Папо сняла ботинки и чулки, насквозь промокшие после посещения туалета. Ханна посмотрела на ноги своей новой знакомой. На ногтях лежал темно-коричневый лак, а одна ступня с внешней стороны была покрыта шрамами, словно от глубоких царапин. Когда Папо закатала штанину, сразу над лодыжкой открылось что-то вроде татуировки. Ханна глубоко затянулась. Нет, все-таки безумие – сидеть с этой женщиной наедине в домике Йенса. Это Йенс, а не она, должен угощать Ханну вином. Или Эрик. Здесь место кому угодно, только не Рейчел. Она совсем не вписывается в эту картину.

Женщина по другую сторону стола взглянула на часы и заерзала на стуле. Сёдерквист выпустила еще одно облачко в потолок из сосновых бревен. Что, собственно, произошло между Рейчел и Эриком в Тель-Авиве? Вне всякого сомнения, она произвела на него глубокое впечатление. Да он этого и не скрывал. Но если конкретнее, что за чувства она в нем разбудила? Какие мысли внушила?

Рейчел поставила бокал на стол.

– Даже не верится, что мы когда-нибудь еще увидим солнечный свет.

Ханна кивнула:

– Жуткая непогода. Жаль, что совсем не видно звезд; они здесь, наверное, очень красивые.

– Я тоже люблю смотреть в звездное небо. Но его увидишь разве что в пустыне или далеко в море… В городе слишком грязный воздух.

Папо замолчала и снова отвернулась к окну. Ханне же вино ударило в голову. Она чувствовала, как тепло растекается по жилам. Почему «Моссад» прислал именно Рейчел? Может, она сама напросилась? Интересно, как долго ей пришлось умолять начальство дать ей это задание? Да и было ли вообще задание? Ханна вспомнила, как израильтянка посмотрела на Эрика, когда услышала, что он бредил во сне ее именем. Что означал этот взгляд? И что это за чушь насчет вживленного в его руку передатчика? Фру Сёдерквист затушила окурок в блюдце.

– Что ты думаешь о моем муже?

Рейчел ответила не сразу. Взгляд ее затуманился – похоже, тоже от вина.

– Он необычный, – сказала она. – Это мужчина, который… – Женщина долго подыскивала подходящее слово, а потом тряхнула головой. – Необычный, одним словом.

– Он говорит о тебе то же самое. Мне есть чего опасаться?

– Эрик тебя любит, – на этот раз Папо ответила не задумываясь. – Я видела его отчаяние, когда ты болела… Он рисковал жизнью ради тебя, не сомневаясь ни секунды. Ты понимаешь, о чем я? Много ли женщин может этим похвастать?

Разведчица замолчала, как будто хотела дать Ханне возможность обдумать сказанное. А может, она просто не знала, что говорить дальше. На мгновение фру Сёдерквист показалось, что последний вопрос Рейчел задала скорее самой себе. В ее зрачках дрожали язычки пламени. Папо отвернулась, и в этот момент Ханна поняла, что она сказала правду. Которая, помимо прочего, состояла в том, что Рейчел любит Эрика. Много ли женщин могут похвастать таким мужчиной, как Эрик? Вопрос все еще висел в воздухе. Весь облик Рейчел был выражением тоски по мужу Ханны.

Дождь все стучал в оконные стекла. Ханна смягчилась. Тайна, не дававшая ей покоя вот уже сутки, неожиданно всплыла у нее в мыслях. До сих пор она никому о ней не рассказывала, но носить ее в себе внезапно стало почти физически невыносимо.

Ханна подняла глаза на Рейчел и вдруг поняла, что должна открыться именно ей. Обе они женщины и обе еврейки. И, похоже, обе влюблены в одного мужчину. Возможно, по-разному, но тем не менее… Хотя кто сказал, что по-разному? С другой стороны, не все ли равно? Сёдерквист решилась и взяла новую знакомую за руку. Та повернула к ней удивленное лицо, и Ханна улыбнулась:

– Я хочу кое-что тебе рассказать – поклянись, что это останется между нами. Я могу на тебя положиться?

Рейчел так вытаращила глаза, что Ханна еле смогла удержаться от смеха.

– В этом нет ничего ужасного, успокойся. Но это должно остаться между нами, согласна?

Папо еще раз взглянула на часы и кивнула:

– Да.

Даларё, Швеция

– Я знаю, который час…

Эрик сжал руль. Ему стоило немалых усилий хотя бы голосом не выдавать своего волнения.

– Да, я вижу, какая погода… И именно поэтому прошу тебя помочь мне…

Последнюю фразу он повторял вот уже в третий раз. Похоже, его собеседник туго соображал или же просто очень устал.

– Я заплачу… Десять тысяч крон только за то, что ты выйдешь в море… Шведских крон, разумеется… – сказал Сёдерквист и, выслушав ответ, улыбнулся. – Даже не представляешь, как я рад… Я знаю, где лодочная станция, когда тебя там ждать?.. Кофе? – Эрик поморщился. – Безусловно, это хорошая идея, но нам нужно спешить… Можешь на этот раз обойтись без кофе? – Он тряхнул головой и мысленно выругался. – Ну, хорошо… Понимаю… Тогда нам лучше взять кофе с собой… Разумеется, я спущусь к причалу и буду ждать тебя там в машине… Спасибо, что согласился… До встречи.

Он завершил разговор и задумчиво посмотрел на дождь. Наконец-то лодка найдена! Более того – есть лодочник, который согласен доставить его на Гиллёгу, несмотря на бурю. Но капитана придется ждать не меньше сорока минут. Похоже, от кофе он все-таки не откажется.

Гиллёга, Швеция

С чего это Ханне вздумалось делиться с этой женщиной своими секретами? Они знали друг друга всего несколько часов. И все это время Рейчел как будто была чем-то обеспокоена и все металась из угла в угол, будучи не в силах усидеть на месте.

Сёдерквист открыла шкаф и обнаружила там коллекцию CD. Усевшись по-турецки на ковер перед зеленой кафельной печью, она принялась перебирать диски, время от времени отпуская комментарии. Папо не слушала ее, погруженная в свои мысли. Сомнения – вот что особенно вредило ее работе. Для агента мир делится на две части: черную и белую. Есть враги и друзья, добро и зло. Когда эти цвета начинают смешиваться, в голову лезут ненужные мысли.

Тара не умела лгать и манипулировать людьми. Она была вся как на ладони. Но Рейчел не могла жить без лжи. И все же, несмотря на это – а может, именно благодаря этому, – для нее было так важно уметь отличать иллюзию от действительности. А сейчас все смешалось, и в разведчице час от часу крепло чувство, что она обманывает саму себя.

Собственно, где гарантии того, что Аким освободит Тару, когда Рейчел добудет ему Ханну? С каких это пор она верит словам Акима Катца?! Сейчас перевес на его стороне, потому что Тара для Рейчел важнее, чем Ханна для него. То есть они играют не на равных. Рейчел ослепило отчаяние, иначе она не ухватилась бы так за его обещание. Именно отчаяние заставило ее пойти против логики и здравого смысла.

Папо взглянула на часы – четверть второго ночи. Буря утихла, и теперь только дождь стучал в стекла. В печке догорали дрова. Ханна подняла руку с диском – альбом Уитни Хьюстон.

– Помнишь?

Рейчел не отвечала.

– А я помню. – Ханна посмотрела на диск. – Еще как помню… Такие воспоминания… Ух… – На книжной полке стоял плеер, работавший, как видно, на батарейках, и она подскочила к нему. – Я знаю, что именно нам надо сейчас послушать.

Похоже, она наконец расслабилась после того, как рассказала Папо свою тайну. Сразу повеселела. Рейчел могла видеть ее отражение на оконном стекле. По ту сторону окна чернели стволы сосен и дальние скалы. Они могли появиться в любую секунду. Сколько их будет? Двое, от силы трое. Посылать больше нет необходимости. Серьезного сопротивления не ожидается, а кроме того, здесь Рейчел… Она сглотнула. Все это было ошибкой с самого начала. Воздух после дождя словно очистился, и в темноте четко вырисовывались линии причального моста. То, что было дальше, тонуло в мерцающем тумане.

Интересно, где сейчас Эрик? Нашел ли он своего друга? Теперь, когда шторм стих, он, конечно, не замедлит явиться к любимой жене.

If I shoud stay, I would only be in your way…

Голос Уитни Хьюстон оставался кристально чистым – несмотря на китайские динамики, плохие батарейки, пыль и сухость. Ничто не могло заглушить его страсть, и каждый звук болезненно отдавался в груди Рейчел. Она тряхнула головой, пытаясь навести порядок в мыслях.

Bittersweet memories, that is all I’m taking with me… – пела Уитни Хьюстон.

Папо уже знала, что ей делать.

Возможно, именно на этот раз все было не так запутано. Ситуация складывалась как никогда однозначная. И чем четче проступали за окном контуры скал, тем яснее становилась разведчице суть происходящего. Аким не сдержит слова, он ни за что не освободит Тару. Ханна – вот единственный козырь на руках у Рейчел, и если она его упустит, ни у нее, ни у ее сестры не останется никакой надежды.

Рейчел оглянулась на Ханну, которая все еще сидела над включенным плеером с закрытыми глазами, и приняла решение, прекрасно понимая, чем все это может кончиться для Тары и для нее самой. Но выбора ей не представлялось, а времени оставалось слишком мало.

Папо подошла к полке и решительным движением выключила музыку. Ханна подняла на нее удивленные глаза. Рейчел присела рядом с ней на корточки.

– У меня тоже есть тайна.

Немндефьёрден

«Изабелла» была, вне всякого сомнения, самой медленной лодкой в шхерах. Или кораблем – Эрик точно не знал, в чем разница. Вероятно, это было нечто вроде сухогруза. На палубе стояло несколько зеленых баков с дизельным топливом, огромный черно-желтый насос, какие-то ящики и пустые поддоны вперемешку с грудами цепей, кабелей и чехлов. А посреди всего этого высился косорукий подъемный кран. И без того тесная, рубка тоже была завалена разнообразным барахлом, но здесь к запаху топлива примешивался тонкий аромат горячего кофе. На рулевой панели, закрепленные в пластиковых держателях, дымились две чашки.

Лысый толстяк Сванте Форселль был за капитана. «Зови меня просто Сван», – подмигнул он Эрику. Похоже, за час знакомства тот умудрился войти в круг его ближайших друзей.

Судно неторопливо трусило по заливу Немндефьёрден. По-прежнему моросил дождь, но ветер почти стих. Тоненькие скрипучие «дворники» так и ходили по лобовому стеклу, а в коммутаторе то и дело что-то трещало. Эрик сидел на раскладном стуле и не отрываясь смотрел на мигающий маяк у самого черного горизонта. Если это и в самом деле мыс Ставнес, до Гиллёги еще трястись не один час.

С каких это пор он стал таким невезучим? Сейчас, когда буря наконец стихла, Сёдерквист мог бы найти куда лучшую лодку. И что теперь делать? Опять звонить? Может, отдаться на волю обстоятельств и успокоиться?

– Гиллёга – мышеловка, куда не ступит нога здравомыслящего человека. Разве что Эрика Юнсона или Свена Бартеля, – нараспев проговорил капитан.

Его пассажир встряхнулся:

– Ты о чем?

Форселль ударил ладонью по инструментальной панели.

– Это Стен Селандер написал в тысяча девятьсот пятидесятом году. Вот кто по-настоящему любил эти шхеры!

– Поэт?

Сванте кивнул:

– Поэт. Исследователь. Биолог.

– А Эрик Юнсон и… тот, второй…

– Свен Бартель. Оба писатели и знатоки шхер. Авторы книги о Гиллёге.

– И они называли ее мышеловкой?

– Ты сам все поймешь, когда увидишь. Рифы повсюду…

Эрик взглянул на спидометр – семь узлов и педаль опущена до предела. Капитан ударил в ладоши и возвысил голос:

– Листьев осенних пылает факел – холодно пламя небытия. И…

Он скосил глаза на Сёдерквиста, как будто ждал, что тот продолжит. Но Эрик молчал, и тогда Сван продолжил сам:

– …и в самом начале – иней чертил свои белые сны на белом кристалле… – Он сделал хороший глоток кофе. – Неплохо, а? Это стихотворение Стена Селандера. Называется «Замок из воздуха», насколько я помню.

Эрик кивнул:

– Неплохо.

Несмотря на жару, он мерз в тесной рубке. Вероятно, причиной тому была усталость. Сёдерквист повторял про себя строки стихотворения. Ледяное пламя небытия… Иней… Сны на белом кристалле… Как это похоже на то, что видят инфицированные NcoLV… Он сунул руки в карман куртки и кивнул на спидометр:

– Нельзя ли прибавить?

Сванте скептически поджал губы.

– Я выжимаю из старушки все, что можно. Но не волнуйся, мы успеем в срок. – Он коротко оглянулся на Эрика: – Кто-то попался в ловушку, если я правильно понимаю?

С этими словами Форселль дернул рычаг – заходили «дворники». Огонек на мысе Ставнес оставался все таким же безнадежно далеким.

Гиллёга, Швеция

Ханна полулежала на диване, положив голову на подлокотник. Жесткая обивка пахла сигаретами. В этом доме Йенс был повсюду – в книгах на полке, названия которых она успела выучить наизусть, в деревенской мебели, в старинных стенных часах, в столе из сосновой древесины и стульях в стиле Карла Мальмстена. Во всем этом уюте…

После разговора с Папо Ханна не разрыдалась и не впала в истерику. Она почти не чувствовала страха и сама себе удивлялась. Или причиной всему был шок? А может, вино, не дававшее воспринять то, о чем говорила Рейчел, с должной серьезностью? Все казалось слишком нереальным, разведчица как будто пересказывала роман или фильм. В уютной, натопленной гостиной, где на журнальном столике дымились большие чашки с чаем, где пела Уитни Хьюстон и трещали в камине дрова, не было места кошмарной реальности.

Какие-то незнакомые люди жаждут ее крови. Как вампиры. Что за театральщина! Ханне хотелось рассмеяться. Рейчел даже окно открыла, чтобы злодеи не застали их врасплох. Дождь все еще мягко шелестел снаружи, и комната наполнилась запахами мокрого мха и морской соли. Ханна смертельно устала. Она присела на край большого кресла напротив Папо и видела ее, как в тумане.

– Зачем ты мне все это рассказала? – спросила фру Сёдерквист.

– Мне показалось, что я обманываю сама себя. Что это отчаяние мешает мне увидеть все как есть.

Рейчел стала другой, пока рассказывала свою историю. Она словно сменила кожу. Хрупкая девушка осталась в прошлом, и теперь перед Ханной сидел солдат. У него были волосы Рейчел и одежда Рейчел, но глаза – другие.

Папо посмотрела на собеседницу:

– Ты знаешь иврит?

– Нет, к сожалению. Моя бабушка очень расстраивалась по этому поводу.

Рейчел склонила голову набок.

– Бабушка? Ее тоже затронул шоа? Холокост, я хотела сказать?

– Она была в Треблинке, вместе с дедушкой.

Разведчица кивнула.

– Когда выжившие получили наконец возможность отправиться на Святую землю, как, думаешь, там их встретили?

Ханне стоило усилий держать глаза открытыми.

– С распростертыми объятиями? – продолжала спрашивать Папо. – Или те, кто их принимал, стыдились того, что сами избежали ада? Я что-то читала об этом. Людей, выживших в катастрофе, часто преследует чувство вины.

Некоторое время Рейчел молчала, а когда она заговорила снова, в словах ее зазвучала горечь:

– Это так, израильтяне стыдились. Но не того, что сами избежали ада. Они презирали своих выживших собратьев за трусость и малодушие.

– Но это безумие…

– Именно поэтому Иегуда Бауэр выступил тогда со своими знаменитыми тремя заповедями: «Не будь жертвой, не будь преступником и не оставайся пассивным наблюдателем».

Ханна смотрела на собеседницу. Рейчел не было – на ее месте у окна по-прежнему сидел солдат.

– Я верю Бауэру, – продолжал он голосом Рейчел. – Поэтому и избрала единственно возможный путь…

Тут Ханна не выдержала:

– Прости меня, Рейчел, я страшно устала. Если ты хочешь о чем-нибудь мне рассказать, то я хотела бы побольше узнать о твоей сестре.

Папо выпрямилась на стуле и поморщилась. Похоже, ее мучили боли в спине.

– У Тары в глазах любовь Господа. Поскольку она не думает о том дерьме, которым забиты наши головы, она умней нас всех. Чище, по крайней мере. Она – вся моя жизнь.

– Надеюсь когда-нибудь ее увидеть.

Ханна подобрала ноги под пледом и попыталась придать голове как можно более комфортное положение. Рейчел смотрела в окно на скалы и на пепельно-серый причальный мост. Ханна тосковала по Эрику. Она хотела, чтобы он поскорее добрался до острова. Тогда она, конечно, будет спасена. Вот кончится дождь, выглянет солнце, и Эрик выйдет из моря, подобно древнему богу. Обнимет и поцелует ее. Все что ей сейчас нужно – слушать. Ханна знает, как трещит мотор. Этот булькающий гул не перепутаешь ни с чем. И если он становится все громче, это значит, что лодка приближается к берегу.

* * *

Она открыла глаза – Рейчел не было. Уитни Хьюстон больше не пела, и дождь за окном тоже стих. Но глухое бормотание мотора осталось. Ханна вскочила с дивана и оглядела комнату. В камине чернели погасшие поленья.

– Рейчел?

Тишина. Фру Сёдерквист осторожно приблизилась к окну, словно боясь выдать себя неосторожным движением.

В одних шерстяных носках она вышла на кухню, а потом заглянула в спальню и в маленький кабинет. Рейчел нигде не было. Грохот лодочного мотора внезапно смолк. Ханна остановилась и прислушалась. Неужели разведчица ее бросила? Или это Эрик с Йенсом прибыли на остров и Рейчел встречает их внизу, у причального мостика? Ханна вернулась в гостиную и прильнула к окну. За тонкой гардиной мелькнули два черных силуэта; она упала на колени и затаила дыхание. Черные фигуры у причального мостика все множились – и никаких огней. Глаза женщины наполнились слезами, и она прикрыла веки. Что там говорила Рейчел? «Не будь жертвой». Эта фраза придала Ханне сил. Она должна бежать, этот дом – ловушка. Женщина оглянулась на дверь. Успеет?

Грошерсфьёрден, Швеция

Сван сварил еще кофе и приготовил бутерброды с ливером. Эрик совершенно не чувствовал аппетита, хотя и не мог вспомнить, когда ел в последний раз.

«Изабелла» давала все те же семь узлов. Теперь уже другой маяк все так же безнадежно торчал на горизонте. Вероятно, это был Сандхамн. У Сёдерквиста затекли спина и ноги, а монотонный гул мотора сводил его с ума. Он уже много раз пытался дозвониться до Ханны и Рейчел. И до профессора Сальгрена. Но никто не отвечал или же здесь просто не было связи. В тесной каюте Эрик чувствовал себя отрезанным от большого мира, как будто они с Форселлем были последними людьми на Земле. Даже коммутатор капитана перестал трещать.

Эрик заерзал, пытаясь поудобнее устроиться в раскладном кресле. Он вспоминал Рейчел на причальном мостике в Даларё. Она вернула ему Суцкевера – зачем? Было ли это частью ее игры? От Ханны не ускользнула неестественная манерность жеста, с каким разведчица протянула ему книгу. Или тем самым Папо хотела побольнее ее ранить?

Эрик вспомнил, как она доставала из рюкзака невзрачный желтый томик. «Laughter beneath the forest» – подарок одной странной библиотекарши из Тель-Авива. Эта женщина стала для Сёдерквиста воплощением надежды. Память о ней придавала ему силы идти вперед, несмотря на страх и отчаяние. Эрик пролистал книгу и остановился на стихотворении, которое прочитал там, в Тель-Авиве, и которое дало библиотекарше повод рассказать ему о поэте и о бумажных бригадах.

В стихотворении речь шла о червяке, которого разрезали на две части лопатой, но который не умер от этого, а лишь стал вдвое сильнее. Этот образ был призывом к обитателям Вильнюсского гетто – не сдаваться.

Эрик пролистал книжку дальше, дошел до последней страницы и наморщил лоб. На внутренней стороне обложки были карандашные пометки. Сёдерквист узнал почерк Рейчел и поднес книгу к глазам, чтобы прочитать написанное. «Nigerian Leasing» – эти два слова были переписаны несколько раз, в строчку. Равно как и другое слово – «Salsabil». Дальше шло что-то по-арабски и на иврите – все одним почерком. Что бы это значило? И что такое Salsabil? Место? Может, имя или фамилия?

Сван нагнулся и принялся что-то искать в своей спортивной сумке. Потом он торжествующе посмотрел на своего пассажира.

– Неприкосновенный запас! Что скажешь?

Сёдерквист протянул ему кружку. Суцкевер не сдавался. Червь тоже. Так неужели он, Эрик, слабее их всех?

Гиллёга, Швеция

Ханна присела на корточки возле сарая. К дому все еще никто не подходил. Ей нужно было бежать, но куда? На острове не было ничего, кроме голых скал. Только на другой его стороне стояло несколько рыбацких домиков – может, имело смысл пробраться к ним?

Пальцы женщины сами собой вцепились в угол сарая, в гнилую доску, на которой отслаивалась краска. Сёдерквист вспомнила Утёйю. Должно быть, так прятались от убийцы несчастные дети, которым тоже некуда было бежать…

А может, было бы лучше остаться здесь? Но Ханна не видела тех, кто ее преследует. Она заглянула за угол. По ту сторону сарая лучше просматривался причальный мост вместе с огромной черной лодкой. Женщина обогнула дощатый домик, и ее ноги заскользили по мокрым валунам. Почва вокруг камней представляла собой сплошное глиняное месиво. А Йенс еще что-то говорил о змеях…

У Ханны перехватило дыхание – в горле встал ком. Теперь змеи мерещились ей повсюду. Она поковыляла вдоль сарая, с трудом поднимая ноги. Несколько раз споткнувшись и ударившись о доски, добралась до задней стены и, не смея вздохнуть, заглянула за угол. Силуэт лодки угрожающе чернел на фоне сверкающей морской глади. Легкий туман окутывал массивный корпус. На этот раз Ханна увидела и людей.

Теперь у нее оставалась одна-единственная возможность спастись – спрятаться в рыбацких домиках на другой стороне острова. Но как она туда доберется? Кратчайший путь – напрямик, через горы. Но на скалах она станет идеальной мишенью. Ханна пригнулась и проскочила в ближайший ельник. Голые скрюченные деревца нельзя было считать надежным укрытием, но она не видела поблизости ни одного человека и поэтому остановилась перевести дух. Когда, укрывшись за деревом, беглянка стала высматривать в зарослях тропинку к дому Йенса, за спиной у нее внезапно вспыхнул яркий свет. Ханна повернулась, прикрывая лицо и не помня себя от страха.

– Не двигайся, – велел по-английски мужской голос.

* * *

Это был конец. Ханна опустилась на колени, но огромная рука вцепилась ей в плечо и заставила подняться. Их было много. Сёдерквист почувствовала, как ей завели за спину руки и стянули запястья ремнями. А потом ее повели к дому, толкая в спину. Шерстяные носки насквозь пропитались грязью, поэтому Ханна скользила и спотыкалась на каждом шагу. Перед глазами у нее мелькали куртки цвета хаки и тяжелые армейские ботинки. Огромные мужские силуэты. Руки в перчатках на стволах автоматов.

Ханна вспомнила об Эрике. Господи, только не сейчас… Страшно было даже представить себе, что они сделают с Эриком, если тот попытается вмешаться. Только теперь пленница почувствовала, что такое настоящий ужас. Она оглянулась на залив. Море, а может, небо вдали розовело под первыми лучами солнца. Ханна споткнулась о ствол дерева и едва не упала лицом вперед. Грубая рука снова схватила ее за плечо. Стянутые ремнями запястья горели, что-то резало ногу. Трещала рация. За спиной женщины монотонно бубнил мужской голос.

Они остановились возле дома Йенса, и тот, кто говорил по рации, встал перед Ханной. Он взял ее за подбородок и некоторое время разглядывал, а потом улыбнулся и снова поднес рацию ко рту, кивнул что-то в ответ на слова невидимого собеседника и посмотрел в сторону причального моста.

* * *

Первый удар пришелся справа, и Ханна сначала подумала, что это какой-то дикий зверь. Она вскрикнула и отшатнулась в сторону. Мужчина с рацией упал, и кто-то прыгнул на него сверху. Потом раздался булькающий звук. Другой мужчина выругался и поспешил на помощь первому. Пленница продолжила пятиться за камни. От груды тел отделилась темная тень. Рейчел! Ее бесшумные, резкие движения мало походили на человеческие. В следующий миг она и один из мужчин снова сплелись в неразличимый клубок. Голосов не было слышно – только тяжелое, прерывистое дыхание. Внезапно раздался жуткий хлопок – словно сломалась сухая палка или разорвали надвое кусок ткани. Кто-то заскулил, как раненая собака, и в ноздри Ханне ударил металлический запах.

Она оглянулась – бежать? Воспользоваться моментом, пока все заняты дракой? Но прежде чем женщина успела решиться, все кончилось – так же внезапно, как и началось. Рейчел, запыхавшись, стояла перед ней с пистолетом одного из мужчин. А потом она наклонилась и, ни слова не говоря, перерезала веревки за спиной Ханны.

Разведчица пахла землей и потом. Ее волосы представляли собой промазанный глиной ком. Задыхаясь, Ханна опустилась рядом с трупами. Они лежали рядом с ней – три бесформенные черные кучи. Сёдерквист как будто хотела что-то сказать, но не нашла в себе сил вымолвить ни слова. Когда Рейчел пошла вниз, к причальному мосту, она инстинктивно последовала за ней.

Женщины миновали рыбацкие домики и вышли к скалам, откуда начинался спуск к лодкам. Солнце давно взошло, и на сверкающей воде плавали два лебедя. Возле моста Папо ускорила шаг. Ханна едва поспевала за ней, спотыкаясь и скользя по мокрой глине. Рейчел решительно направилась к большой черной лодке, и в этот момент на палубе появился еще один одетый в черное человек, с блестящим черным предметом в руке. Ханна замерла на месте. Она хотела остановить Рейчел, утащить ее в укрытие, но мужчина поднял руку, как будто в знак приветствия. Папо выстрелила – звук эхом прокатился по скалам. Лебеди тяжело поднялись в воздух и вскоре скрылись в направлении моря. Ноги Ханны подкосились. Когда она снова взглянула на палубу, мужчины там уже не было.

Уппсала, Швеция

Крейг Винтер без сил упал на стул. Он чувствовал себя боксером после двенадцатираундового матча. Но зато его детище – готовое и вполне жизнеспособное – плавало под линзой электронного микроскопа. На первый взгляд оно мало чем отличалось от прежнего NcoLV. Разве что опытный вирусолог мог заметить, что поверхность тельца вируса стала более гладкой. Теперь шипы располагались на ней не так часто. Другим отличием были неимоверные габариты – почти двести десять нанометров в диаметре. Но РНК-код изменился радикально. Теперь это был новый NcoLV-супервирус, вирус Винтера, как назвал его автор.

Все время работы Крейг мучился сомнениями, а теперь испытывал странное, головокружительное чувство. История свидетельствует, что выжившие остаются в любой пандемии. Если существует болезнь – непременно отыщутся люди с иммунитетом к ее возбудителям. Но этот вирус содержал такое огромное количество патогенов, поражавших к тому же все жизненно важные функции организма, что Винтер даже представить себе не мог человека, способного пережить такое.

Равно как и вакцину против этого монстра – ее в принципе не могло быть. Супервирус был шедевром генной инженерии и безумием одновременно. Гордость в Крейге боролась с ужасом, со странным, распространявшимся откуда-то из желудка чувством, что все это изначально было ошибкой. Что его поступок – не более чем глупость, ребячество далеко за пределами логики.

То, что создал Винтер, было самой смертью во плоти. Вирус следовало уничтожить как можно скорее, каким бы совершенным он ни выглядел со стороны. Крейг уже задокументировал результаты работы и послал файлы Синону – на зашифрованный адрес, который тот ему дал. Ученый почти не сомневался, что ВОЗ отреагирует незамедлительно. Когда они поймут, во что может смутировать NcoLV, то не станут тратить времени на раздумья. Тогда цель эксперимента можно будет считать достигнутой и вирус немедленно уничтожат. Ну, а пока его следует упрятать в сейф понадежней.

Распределительная система «Крионордика» позаботится о том, чтобы доступ к вирусу был только у Крейга. Он слотнул – все под контролем. Сбоев быть не должно. Затем Винтер выпрямился и достал из микроскопа тоненькую фиолетовую трубочку с крышкой, которую приложил к наружному стеклу распределителя, после чего нажал кнопку. Машина с легким щелчком поглотила содержимое пробирки. Крейг открыл дверцу распределителя и вытащил маленький хрустальный шарик, который с полным правом можно было назвать ловушкой для смерти.

Он вложил шарик во что-то вроде сейфа в стене и дал системе команду сохранить вирус в отдельной морозильной камере. Раздался щелчок – Винтер ждал, не спуская глаз с красного диода на стенке. Вскоре его цвет сменился на зеленый, и это означало, что монстр занял свое место в подземном хранилище лаборатории. Крейг облегченно вдохнул. Пришло время прогуляться на свежем воздухе – это было бы кстати после стольких часов работы в защитном комбинезоне.

Хорштенфьёрден, Швеция

Наконец и Эрик поддался усталости и завалился на пол между вибрирующей пластиковой стеной и чем-то похожим на корпус измерительного прибора. Сон получился беспокойным. Много раз мужчина вздрагивал, просыпался с колотящимся сердцем, бормотал что-то себе под нос и засыпал снова. В очередной раз его разбудил сигнал мобильника. Сёдерквист скользнул ногами по полу, сел, выругался и, нащупав телефон, нажал пальцем кнопку. Высветившееся на дисплее имя повергло его в шок. Эрик поскользнулся, пытаясь встать, ухватился на ногу Свана, вскочил и прижал мобильник к уху:

– Да, милая! Как ты?

В трубке что-то гудело и трещало. Голос Ханны доносился как будто откуда-то издалека:

– Эрик?

– Я здесь. Где ты?

– На лодке, в море. А ты где?

Взгляд Эрика заметался между фьордами. Вдали маячило что-то вроде военного катера. Ничего похожего на сине-белую спортивную лодку не наблюдалось.

– Я… – Он вопросительно посмотрел на Сванте.

Капитан ткнул пальцем в карту:

– Хорштенфьёрден. В районе Стура Мэлькубб.

В трубке снова послышался треск.

– Хорштен? – переспросила Ханна.

– Да! Где-то там.

– Это у вас там… что-то вроде большого крана на палубе?

– Да-а-а! Это и есть наша «Изабелла» во всем своем великолепии. Но где вы? Я не вижу никакой лодки.

– Мы на военном катере. Будем возле вас через несколько минут.

Разговор оборвался. Эрик толкнул Форселля в спину и показал на стремительно приближающееся к ним черное судно:

– Это она, понимаешь? Моя жена!

Затем он рванул дверь и выскочил на палубу. Воздух был прохладным и свежим. Сван выключил мотор и вышел следом.

– То есть нам больше не нужно на Гиллёгу? – разочарованно спросил он.

Его пассажир тряхнул головой, не спуская глаз с приближающегося катера:

– Не в этот раз.

Черная громадина притормозила метрах в пятидесяти от «Изабеллы» и с глухим урчанием продолжала дальнейшее сближение.

Сван одобрительно кивнул:

– Боевое судно девяностых. Кажется, модель «Е». Кевлар и углеродное волокно, восемьсот пятьдесят лошадиных сил. Ничего себе посудина, хотя до «Изабеллы» ей далеко…

Эрик его не слушал. Он встал возле левого борта, к которому приближался черный катер. Его отчаяние и страх сменились почти эйфорической радостью, а лицо само собой расплылось в улыбке. Передний люк на военном катере, ведущий в капитанскую рубку, стоял открытым. Между лодками оставалось около десяти метров.

Сёдерквист поднял руку – да так и застыл на месте. Из люка появилась Рейчел. Она метнулась к правому борту и в два прыжка оказалась на палубе «Изабеллы». Мотор стих, и все погрузилось в полную тишину. Сван и Рейчел состыковали борта, а Эрик в рассеянности следил за происходящим. До сих пор он не сомневался, что Ханна сбежала от Папо и что ее спасли береговая охрана или военные. И вот они появились обе. И больше на борту никого не было видно.

Впрочем, приглядевшись, Эрик понял, что катер не похож на армейский, хотя и выкрашен в черный цвет. На нем не было ни каких-либо опознавательных знаков, ни оружия. Кроме разве что пистолета на боку у Рейчел. Что же такое происходит?

– Дорогой…

Сёдерквист повернул голову. Ханна стояла всего в нескольких метрах от него. Он перегнулся через перила и обнял ее, зарывшись лицом в перепачканные землей волосы. Его жена пахла дымом и табаком и как будто что-то шептала.

– Что ты говоришь? – переспросил Эрик.

– Это было ужасно… Я думаю…

Ханна встряхнулась.

Муж осторожно погладил ее по голове.

– Все кончено… Что бы там ни было – теперь все позади…

За спиной Ханны стояла Рейчел с толстым канатом в руках. Их взгляды встретились – и на этот раз пришел черед Эрика отводить глаза.

– Она спасла мне жизнь, – прошептала его супруга.

Эрик коротко посмотрел на женщину в черном. Она только что взяла сигарету у Свана, прикурила и устроилась на корме, глядя куда-то в сторону Стура Насса. Белая струйка дыма поднималась над палубой и рассеивалась в прозрачном воздухе.

Эр-Рияд, Саудовская Аравия

Аким Катц нетерпеливо косился на часы. Тренировка Энеса Аль-Твайри затянулась – он опаздывал к назначенному времени вот уже на сорок минут. Аким откинулся на спинку плетеного кресла. Он устроился в тени, у входа в личный тренажерный зал Энеса.

Перед ним, на столике из эбенового дерева, стоял зеленый металлический поднос с красивым рельефным узором, на котором были чайник и две маленькие чашки. С места, где сидел Катц, открывался вид на сад, где низенький человек в сером комбинезоне ковырялся на клумбе с яркими цветами. В стороне, за садом, высилась башня минарета.

Было тихо. Раскаленный воздух дрожал, как прозрачное желе. Аким снова обдумывал, о чем ему следует говорить с Энесом, а о чем будет лучше умолчать. Все-таки хорошо, что шеф не имеет непосредственного контакта со шведами. «Джавда» Катца – совсем не то, что магнат планировал изначально. Лучше шефу не знать подробностей нового проекта.

Аль-Твайри – человек занятой, у него нет другого выхода, кроме как довериться Акиму. Теперь главное – не разочаровать его. Пока до Энеса будут доходить только хорошие новости, вмешательства можно не опасаться. А через два дня прольется дождь, и тогда уже будет поздно что-либо менять.

– Аким, брат мой, мне жаль, что тебе пришлось меня ждать. Теперь меня гоняют по беговой дороже на полчаса дольше прежнего. – Появившийся в дверях Энес улыбался. Бамбуковое кресло затрещало под тяжестью его тела. Нефтяной магнат откинулся на спинку и бросил на столик толстую папку с письмами и вырезками из иностранных газет.

Катц улыбнулся в ответ:

– Похоже, подошло время моего доклада.

Энес кивнул, разливая чай. Аким успел уже осушить полчайника, но тем не менее принял из рук шефа зелено-серую чашку.

– Занятость мешает мне уделить должное внимание этому проекту, – заметил Аль-Твайри. – Но я всегда помню о тебе. – Он поставил чашку на стол и обхватил колено. – Я слушаю тебя, брат.

– Все идет по плану, – начал Аким. – NcoLV распространяется среди ограниченного числа лиц, и газеты уже пестрят угрожающими заголовками. На сегодняшний день мы имеем порядка тридцати инфицированных в Европе. Большинство из них помрут в течение ближайших двух-трех дней. После этого газетчики поднимут настоящий шум.

– И как обстоят дела с подготовкой решающего этапа?

– Крейг Винтер выделил достаточную дозу семь-один и скоро передаст ее Николасу Мореману.

Энес кивнул.

– А ты уверен, что ситуация в Стокгольме не выйдет из-под контроля?

Аким с трудом сдержал улыбку.

– В Голландии, Дании и Германии, до сих пор во всяком случае, все протекало нормально. NcoLV семь-один живет вне человеческого организма не более нескольких секунд. Кроме того, у него очень короткий инкубационный период. Инфицированные просто не успевают кого-либо заразить. Эти особенности сдерживают К-фактор.

– К-фактор? – переспросил магнат.

– Иначе это называется виральностью. Эта величина отражает способность вируса распространяться.

Энес одобрительно кивнул:

– Ты амбициозный человек, я знал это с самого начала. – Он положил руки на стол, по обе стороны от своей чашки. – Ну, а как обстоит дело с вакциной? В чем весь смысл аферы… проекта, я хотел сказать, – быстро поправился Аль-Твайри.

Теперь Катц играл ва-банк. Оставалось надеяться только на то, что Энес не станет уточнять полученную информацию у других источников.

– Вакцина готова, – сказал Аким. – Крейг говорит, что препарат против NcoLV семь-один уже у него в руках.

Нефтяной магнат вгляделся в лицо своего гостя, но тот выдержал и этот темный, исполненный подозрения взгляд.

– Это замечательно. – Энес расслабленно откинулся на спинку кресла. – Неужели удалось заполучить кровь… той еврейки?

– Николас вроде бы все-таки уговорил ее вернуться в лабораторию. – Аким мысленно улыбнулся. – «Вакцина Винтера» – вот как они хотят назвать это.

Аль-Твайри повернул к собеседнику удивленное лицо:

– Но я думал, у нее уже есть название, «Эн-гейт»?

– У любимого ребенка много имен, – отозвался Катц.

Он замолчал, потому что сказал все, что считал нужным. Оставалось надеяться, что больше вопросов у Энеса не возникнет. Сорок восемь часов – вот и все, что было нужно Акиму. Магнат отодвинул чашку и в задумчивости потянулся за кипой газет. Катц оглянулся на сад – мужчины в сером комбинезоне уже не было. Энес устало поднялся со стула.

– Вижу, брат, что у тебя все под контролем. А значит, я могу со спокойной душой заняться другими, менее славными проектами. Давай встретимся послезавтра утром, по завершении последней стадии. Надеюсь, к тому времени все будет сделано и нам останется ждать звонков. – Он собрал со стола газеты. – Я собираюсь устроить еще один праздник… и снова в твою честь.

Аким поднялся, давая шефу заключить себя в объятия.

* * *

Простившись с Энесом, Катц пошел по одной из прогулочных дорожек, тянувшихся вдоль замковой стены. Красный гравий хрустел под подошвами его сандалий. Как ни наскучили ему владения Аль-Твайри, а выходить в большой мир было слишком опасно. Акима разыскивали спецслужбы, по крайней мере, трех стран: Израиля, США и Саудовской Аравии. Он дорого отдал бы за обыкновенную велосипедную прогулку, но не мог позволить себе даже этого. Потому что у него была миссия. Чего стоили его жалкие человеческие желания и страсти по сравнению с ней? Аким был инструментом Аллаха, милостивого и милосердного. Никогда прежде не чувствовал он такой уверенности в своих силах.

Он приблизился к тому месту, где западная сторона стены закруглялась, поворачивая на север. Маленькая зеленая птичка что-то клевала в траве на обочине тропинки. Аким замер, чтобы не спугнуть ее, и подумал об Энесе. Раньше он видел в шефе единоверца, но все больше убеждался, что того интересуют только деньги и власть – то, что Аллах осуждал и презирал прежде всего. Птичка подняла головку, сверкнула на Катца черными глазками и снова вернулась к своему занятию.

Неделю назад ему довелось слушать в мечети проповедь о Судном дне. Вне всякого сомнения, это был знак, поданный Акиму свыше. Имам читал из одиннадцатой суры: «Тем, кто желает жизни близкой и ее украшений, тому мы полностью завершим дела их в ней, и они не будут здесь обделены. Это те, для кого нет в будущей жизни ничего, кроме огня, и тщетно то, что они совершили здесь, и пусто то, что они творили».

Жадность – вот что губит таких, как Энес. Деньги – цена тому, что они делают.

* * *

В нагрудном кармане завибрировал телефон. Лишь три человека могли позвонить Акиму на этот номер: с одним из них он только что расстался, а двое других находились в Стокгольме. Того, кто запрашивал его на этот раз, среди них не было.

– Да? – спросил Аким в трубку.

– Это Николас Мореман, – представился звонивший.

Катц внимательно изучал зеленую птичку. Она то петляла, то ходила зигзагами, выводя странные фигуры – как будто направлялась неким подземным кукловодом.

– Вам удалось заполучить ту женщину? – спросил Аким, и внутри него как будто что-то упало. В этой операции Николасу отводилась роль одного из главных исполнителей. Это от него зависело, вспыхнет ли мировой пожар, в пламени которого суждено сгореть многим. Это он должен был поднести факел к заготовленным Катцом дровам.

– К сожалению, пациентку так и не удалось уговорить, – ответил Николас. – Она категорически отказалась от госпитализации. Опекунша поддержала ее.

Шеф «Крионордика» старательно подбирал выражения. Из опасения прослушки приходилось выражаться эзоповым языком.

Итак, госпитализация не состоялась. Рейчел повернула против Акима, и еврейка улизнула у них из-под носа.

– Можете попытаться еще раз? – спросил Катц.

– Нет, опекунша не идет на контакт с нами. И наши сотрудники ушли на больничный после долгого пребывания в море.

Аким сжал в кулак свободную руку:

– Крейг Винтер знает об этом?

– Нет. Ему сообщили, что вакцинацию поручили другому врачу. Он больше не занимается этой пациенткой.

Катц лихорадочно соображал. То, что Ханна Сёдерквист все еще оставалась на свободе, ставило весь проект под угрозу срыва. Если она пойдет в полицию или привлечет журналистов, могут возникнуть серьезные проблемы. Может, приказать Николасу бросить все и заняться ею? Не стоит, слишком рискованно. Завершающий этап «Джавды» вот-вот начнется…

– Сосредоточьтесь на основной задаче, – сказал Аким. – Дождь должен пролиться в условленное время, и ни минутой позже. Отныне все остальное неважно. – Он немного подумал и, понизив голос, добавил: – И помните: вы подотчетны только мне. Мне и никому другому, включая Энеса. Вам понятно?

На этом Катц завершил разговор. Рейчел обманула его! Она бросила сестру, и ради чего? Аким в отчаянии пнул ногой гальку, и зеленая птичка улетела, окутанная облаком пыли. Но успех «Джавды» не зависит ни от Рейчел, ни от Ханны. Этот проект под защитой Аллаха – а значит, все препятствия мнимы.

Аким повернул в сторону главного дворцового корпуса. Там, в подвале, томилась еще одна еврейка, которой предстояло заплатить за вероломство ее сестры.

Стокгольм, Швеция

На сорока с лишним узлах катер петлял среди пустынных шхер. Тяжелое судно оказалось на редкость мобильным и с готовностью реагировало на малейший поворот руля. В высоком голубом небе вровень с ним летели легкие облака, отражавшиеся в воде серо-белыми полосами. Теперь ночная непогода представлялась чем-то нереальным, вроде кошмарного сна, какие быстро забываются при свете дня.

Ханна рассказывала о том, что произошло на Гиллёге. Это было немыслимо. Особенно история Рейчел, далеко превосходящая возможности человеческой фантазии. Но кое-что в этом рассказе не состыковывалось. Откуда похитители узнали о Ханне Сёдерквист? И что общего могло быть у исламистов с лабораторией генной инженерии в Уппсале? Неужели «Блэк скай» – подразделение «Хезболлы»? И зачем «Крионордику» эта частная армия? Поначалу Эрик подумал, что все было задумано как своего рода месть за то, что произошло в Газе и в качестве реванша за крах «Моны», но потом эта версия показалась ему слишком надуманной. К чему такие сложности? В конце концов, «Хезболла» могла бы выйти на него напрямую.

И главное: какую роль играет во всем этом «Крионордик»? Рейчел выдала Ханну и направила преследователей в укрытие, до тех пор представлявшееся Эрику надежным. Но потом она раскаялась. Поняла, что похитители ни за что не отпустят ее сестру, и отчаяние ослепило ее. Если верить Ханне, на Гиллёге Папо застрелила, по крайней мере, одного человека. Сёдерквист скосил глаза на женщину в черном. Рейчел стояла неподалеку, неотрывно следя за движением береговой линии. За все время путешествия она не произнесла ни слова. Вероятно, думала о сестре. Бог знает, чем могло обернуться для Тары ее прозрение…

Ханна же, напротив, говорила без умолку. Очевидно, она была в шоке, хотя, с учетом обстоятельств, держалась просто великолепно. Эрик сжал узкую руку жены. Она стояла рядом с ним и смотрела на окутанный утренним туманом берег Вермдёланда.

Возвращаться на Банергатан было безумием. Если где «Блэк скай» и уготовило им с Ханной западню, то в первую очередь в их стокгольмской квартире. То же касалось и Даларё. Тогда куда податься? Эрик посмотрел на дисплей GPS. Сейчас они повернут на Чюркогордсудден, в сторону канала и стокгольмской гавани.

– Мы не поедем домой. Идти сейчас в полицию – чистое безумие. Вам предъявят обвинение в убийстве, – сказал он Рейчел.

На ее лице не дрогнул ни единый мускул. Ханна подняла глаза сначала на Папо, а потом на мужа и заморгала, как будто собиралась заплакать.

– Тогда куда, если не в полицию?.. Представить только… – Она сглотнула. – Представить только… что эти люди найдут нас…

Эрик сделал резкий поворот и снизил скорость. Канал приближался. Нужно было сосредоточиться, чтобы, не промахнувшись, попасть в его узкое устье.

– Снимем номер в отеле. Инкогнито, – сказал он и снова скосил глаза на GPS. – Думаю, «Вилла Челльхаген» нам вполне подойдет. Катер оставим возле Блокхюсуддена, оттуда совсем недалеко. Думаю, нам будет лучше пройтись пешком. Заодно прогуляемся вдоль Юргордсканала. В отеле определимся, что делать дальше.

Двое мальчишек с удочками показывали на них пальцами, и Сёдерквист поморщился. Черный катер привлекал к себе слишком много нежелательного внимания. В любую минуту могла появиться полиция или береговая охрана. Не исключено, что слежка уже установлена. Но лодка, зарегистрированная на имя Эрика, осталась на Гиллёге, вместе с кучей трупов… Хотя что толку сейчас об этом думать? Тревожные предчувствия беспокоили мужа Ханны уже в кабинете Свена Сальгрена, в Каролинском институте. Потом они переросли в накатывающий временами панический ужас, очередной приступ которого Эрик ощущал в эту минуту. Все вокруг – небо, море и чайки – показалось ему вдруг дешевой, искусственной декорацией, в любую минуту готовой порваться. А за ней…

По левому борту показался небольшой парусник. На его корме какой-то молодой человек читал что-то с экрана айпада, и Сёдерквист вспомнил, что забыл кое о чем очень важном. Он достал из кармана мобильник и, не отрывая глаз от того молодого человека, выбрал номер Карла Эберга.

Уппсала, Швеция

Эвакуация прошла быстро. Вскоре Крейг Винтер оказался один в пустом офисе. Стенные шкафы зияли черными, словно разинутые пасти, полками. Только несколько неиспользованных пластиковых папок еще оставалось на столе. Крейг взглянул на часы: Николас мог появиться с минуты на минуту. Он подошел к двери, выключил свет и вышел из комнаты.

В коридоре все еще кипела жизнь. Сотрудники бегали с коробками и пакетами – то к переполненным автобусам, то к мусорным машинам. Погрузкой руководили все те же строгие охранники в черном.

Винтер вышел в холл. Статуи Марии Мисенбергер все еще были там и с философской отстраненностью наблюдали за суматохой. Ученый вошел в лифт и набрал секретный код на панели – пропуск в подземную лабораторию. Лифт полетел вниз. Сквозь его стеклянные стены Крейг мог видеть, что творилось в атриуме. Но потом все погрузилось в темноту, и спустя пару секунд кабина с мягким толчком остановилась. Директор вышел в темный коридор и пошел на свет, льющийся из кабинета в самом его конце.

Шеф «Блэк скай», уже готовый, ждал его там. Две ассистентки помогли Крейгу облачиться в белый комбинезон и надели ему на руки пластиковые перчатки. Потом они подключили шланги и, судя по знакомому звуку, наполнили «скафандры» воздухом. Вместе с Николасом Винтер вошел в «шлюз» и остановился на пороге лаборатории.

Несколько минут они стояли бок о бок, не глядя друг на друга, а затем дверь с легким щелчком открылась. Крейг сразу направился к панели защитного сейфа. Мореман остановился там же, где и во время визита Йенса Вальберга. Винтер набрал персональный код, после чего вставил закрытое маской лицо в маленькую камеру на стене и произнес что-то в микрофон. Система отреагировала приветственной фразой.

Крейг набрал код для NcoLV 7.1 и, затаив дыхание, уставился на окошко под дисплеем. Вскоре вспыхнула зеленая лампочка, и люк открылся. Ученый достал из окошка крохотный хрустальный шарик, осторожно вложил его в обшитую чем-то мягким коробочку и передал ее Николасу.

Шеф по безопасности коротко кивнул в сторону стенной панели:

– Сжечь все. До последнего экземпляра.

Все предельно ясно. Мореман получил то, что хотел, и необходимость в лаборатории как таковой отпала. Все содержимое морозильных камер – включая вирусы Винтера – подлежало уничтожению. Крейг повернулся к панели и набрал на клавиатуре еще один код. Там, в подвале, хранилась бесценная коллекция. Много лет потребуется, чтобы вырастить такую во второй раз. Пальцы ученого зависли над клавишей «Enter». Одно движение – и хранилище превратится в огромную пиролизную печь. Крейг встретил ничего не выражающий взгляд Николаса и дал последнюю команду. Пол у него под ногами заходил ходуном – или это ему только показалось?

Спустя несколько секунд на дисплее высветилось новое сообщение:

PERCENTAGE OF STORAGE DELETED 100

Неожиданно Крейг почувствовал большое облегчение – словно с его плеч свалился невидимый груз. Вируса Винтера больше не существовало. Огорчало ли это ученого? В какой-то степени – да, ведь он вложил в «монстра» много труда и был как никогда доволен результатом. Теперь этот эксперимент – достояние истории науки. Папка документов да несколько цветных снимков, которые Винтер сохранил на память, – вот и все, что осталось от супервируса. Скоро они с Николасом навсегда покинут «Крионордик» и переедут в отель близ аэропорта Арланда. А завтра рано утром Крейг полетит в Лондон. Мореман задержится в Стокгольме еще на двое суток как ответственный за завершающий этап проекта «Джавда» – по крайней мере, за его оперативную часть. Дальше дело перейдет в руки бизнесменов, которые займутся продажей вакцины. Остается надеяться, что в этой части английская лаборатория преуспела больше «Крионордика».

Крейг кивнул Мореману, давая тем самым понять, что все готово. На дисплее замигали сменяющиеся красные цифры:

29:59:47 29:49:46 29:59:45.

Обратный отсчет пошел. До открытия ящика Пандоры оставалось около тридцати часов. Когда это произойдет, Винтер будет сидеть в каком-нибудь лондонском пабе с кружкой пива. Или с бокалом шампанского. Завершение операции «Джавда» он будет отслеживать по газетам.

Николас взял со стола черную коробочку и направился к выходу.

Стокгольм, Швеция

За двадцать семь часов до выброса

В дверь их номера постучали. Ханна оглянулась на Эрика, и тот сказал – так, чтобы слышала Рейчел:

– Я жду гостя.

Папо прижалась к стене у самой двери, слева. Пистолет все еще висел у нее на бедре. Стук повторился, на этот раз громче. Пол заскрипел под ногами Эрика, когда тот пошел открывать. Взявшись за ручку, он оглянулся на Рейчел. Та кивнула, и мужчина набрал в грудь воздуха.

– Вы впустите меня или нет? – раздался снаружи голос Карла Эберга.

Войдя, журналист с непониманием уставился на Сёдерквиста. На Эберге были красные подтяжки поверх белой рубахи – совсем как при первой их встрече в «Афтонбладет». Эрик шумно выдохнул:

– Входи, Карл.

– Фру Сёдерквист? – Эберг протянул руку Ханне. – Какая честь… Рад, что мы наконец встретились.

Ханна кивнула. Карл оглянулся на Рейчел, которая все так же стояла у стены с заведенными за спину руками.

– А вы…

– Дальняя родственница, – сухо представилась разведчица.

Эберг уже почувствовал напряженность обстановки. Он прокашлялся, повернулся к Эрику и протянул ему пластиковый пакет.

– Только на несколько часов, – предупредил он, понизив голос. – Потом мне надо будет вернуть его в полицию Уппсалы.

Сёдерквист вытащил из пакета тяжелый футляр и взвесил его на руках.

– Ноут Хенрика Дальстрёма? Как тебе удалось?

Карл скромно махнул рукой:

– У меня свои хитрости.

Эрик вытащил ноутбук и подошел к письменному столу возле окна.

– Представить себе не можешь, как я благодарен тебе за помощь.

Журналист, улыбаясь, опустился в кресло напротив Ханны.

– Я делаю это ради Йенса. Его состояние все еще без изменений. Даже не знаю, хорошо это или плохо.

Эрик оглянулся на жену. Он знал, как опасно с некоторых пор упоминать при ней имя Йенса.

– Если состояние стабильно, тем лучше, – ответил он Эбергу.

На мониторе загорелась таблица с требованием ввести пароль.

– Что ты надеешься там найти? – раздался из кресла голос Карла.

Сёдерквист что-то набрал на клавиатуре.

– Я подозреваю, что смерть бывшего шефа по науке – дело рук нынешних владельцев из «Крионордика». Они же могли заразить Йенса. И, что совершенно точно, они угрожают моей жене. Обращаться в полицию сейчас не имеет смысла. – Пальцы Эрика так и бегали по клавиатуре. – Разумеется, дойдет и до полиции, но для начала мы должны получить более убедительные доказательства наших в высшей степени неправдоподобных обвинений.

Таблица исчезла, и на мониторе появилась заставка рабочего стола. Карл вытянулся в кресле.

– Прежде чем отправиться сюда, я звонил в «Крионордик».

Эрик вскинул голову:

– И?..

– Полная тишина. В «Телии» сообщили, что номер заблокирован по просьбе абонента.

– Когда?

– Четыре часа назад.

Сёдерквист многозначительно посмотрел на Карла. Тот фыркнул:

– Я немедленно еду туда.

– Куда?

– В «Крионордик». Я должен завершить начатое Йенсом.

– Может, было бы разумнее дождаться подкрепления?

Эберг загадочно улыбался.

– У меня есть телохранитель. Он большой и сильный.

– Йенс тоже был большой и сильный… – Эрик осекся и покосился на Ханну. – Но это их не остановило.

Карл встал.

– Я журналист. Мое дело – копать. К сожалению, наша работа связана с некоторым риском. Хотя… не думаю, что в данном случае опасность настолько серьезна. Обещаю, что буду осторожен.

Он подошел к двери, открыл ее и оглянулся на Эрика:

– Позвоню, как только переговорю с химиками. Должен же я разузнать, в конце концов, почему они так долго не платят за телефон.

Эберг театрально раскланялся и закрыл дверь с другой стороны. Сёдерквист посмотрел на Рейчел, а потом на Ханну, но ничего не сказал.

* * *

Ханна уснула на диване в крайне неудобной позе – согнув в коленях ноги и прижав подбородок к груди. Рейчел вышла и не сказала куда. Эрик же изучал за письменным столом содержимое компьютера Хенрика.

Казалось совершенно немыслимым отловить что-либо ценное в этом безбрежном океане информации. Сёдерквист установил фильтр, чтобы видеть только те документы, которые Дальстрём просматривал не раньше чем за двадцать четыре часа до аварии. Таким образом, из тысяч файлов осталось четырнадцать.

Один из них, Utrecht_Strain_1&2.pdf, открывался в начале одиннадцатого того вечера, когда погиб Хенрик, то есть за пару часов до трагедии. Эрик открыл его, и монитор заполнил ДНК-код. Интуиция подсказывала Сёдерквисту, что он наткнулся на что-то очень важное. Он просмотрел оставшиеся тринадцать файлов. Один из них, 7.1 HIN, профессор просматривал последним. Эрик кликнул на него – и на экране появилось утыканное шипами лиловое вирусное тельце. Очевидно, это и был NcoLV. Под его изображением была еще одна ДНК-секвенция. Сёдерквист задержал взгляд на лиловой сфере. Что ему со всем этим делать? Похоже, Хенрик действительно обнаружил нечто интересное, но что? Мимо окон с шипением пронесся водяной скутер, в дальнем конце коридора хлопнула дверь… Эрику срочно требовалась помощь специалиста по молекулярной биологии.

Он оглянулся на Ханну, которая лежала на диване, подложив под голову маленькие ладони. Она спала. Подобные минуты покоя и безмятежности случались все реже. В последний раз – после сдачи крови в Каролинском институте. Эрик вздрогнул – ну, конечно! Свен Сальгрен, как же он не вспомнил о нем сразу! Вот эксперт, которому под силу разгадать ДНК-ребус…

Сёдерквист отыскал гостиничный Wi-Fi и подсоединил ноутбук к Интернету. Скоро ему удалось найти электронный адрес Свена Сальгрена в «Гугле». Эрик присоединил к письму все четырнадцать файлов, задал в теме вопрос: «Что бы это значило?» – и отправил его.

Сколько времени потребуется Свену, чтобы ответить? Десять минут? Полчаса? Эрик в нетерпении барабанил по столу пльцами. И куда это ушла Рейчел? Вероятно, решила прогуляться. Ей, конечно, тоже нужно некоторое время побыть одной, и все-таки на душе спокойней, когда она в номере. «Блэк скай» может объявиться в любую минуту.

Когда постучали в дверь, Эрик вжался в кресло. Ханна все еще спала. Стук повторился – осторожные, отрывистые удары. Мужчина покосился на жену, потом – на окно. Второй этаж – прыгать высоко, но ведь есть балкон и водосточная труба… Панический страх растекался внутри Сёдерквиста волной холода. В этот момент дверь распахнулась. Эрик бросился вперед, стул с грохотом полетел на пол.

– Я забыла ключи, пришлось обратиться к горничной.

Перед ним стояла Рейчел – с растрепанными волосами и красными, воспаленными глазами. Эрик шумно вздохнул.

– Где ты была?

– Выходила купить сигарет. Там есть что-то вроде памятника павшим воинам, я посидела на постаменте.

– Тебе нужно выспаться. Выглядишь неважно.

– А у тебя что?

– Нужен эксперт по ДНК.

Эрик бросил полный безнадежности взгляд на монитор. Внезапно на экране высветилась еще одна таблица:

Failed to login to Cryonetwork

Вот как? Так, значит, у «Крионордика» имеется внутренняя сеть? В таком случае, к ней нужно срочно присоединиться – если, конечно, Wi-Fi позволит. Сёдерквист должен был догадаться об этом сразу, но слишком углубился в частности – и вот, упустил главное. Оказывается, ноутбук Хенрика Дальстрёма может быть порталом в куда более масштабное хранилище информации… Эрик придвинул стул ближе к столу.

Рейчел стояла у окна.

– Я дорого отдала бы за возможность выспаться, но, боюсь, у меня это не получится.

Эрик попытался улыбнуться:

– А ты попробуй. Может, хоть забудешься на несколько часов.

Папо оглянулась, как будто хотела что-то сказать, а потом дернула плечами, села на край кровати и разулась. Армейские ботинки с грохотом полетели в угол. Рейчел легла прямо на покрывало и закрыла глаза. Сёдерквист задержал на ней взгляд, прежде чем вернуться к работе.

* * *

Брандмауэр «Крионордика» обладал экстраординарными возможностями в части отлова и блокировки взломщиков. Эрику так и не удалось через него пробиться. Несколько раз он взламывал код, но проникнуть дальше не получалось. Система оказалась на высоте. В конце концов мужчина выругался и отодвинул от себя ноут.

Ханна все еще спала на спине – теперь одна ее рука свешивалась на пол. Рейчел тоже, похоже, уснула, так что до проблем Эрика никому не было дела.

ДОСТУП ВОСПРЕЩЕН

Там, за этой таблицей, было то, что Сёдерквист мог предъявить полиции. Доказательства преступлений «Крионордика» и того, что Рейчел с Ханной на Гиллёге действовали в целях самообороны. Их покой, свобода и жизни, а также безопасность множества людей – все это там, по ту сторону брандмауэра. Эрик должен туда проникнуть.

Снаружи стемнело, и вдоль канала зажглись фонари. Мобильный на столе Эрика завибрировал. «Карл Эберг» – высветилось на дисплее, и Сёдерквист снял трубку.

– Как ты?

– Они исчезли, все до единого! – сообщил журналист. – Представляешь?

– Успокойся, Карл. Кто исчез?

– «Крионордик»! Здание совершенно пусто. Ни одной бумажки не осталось. Ни единой молекулы. Я заглядывал в окна…

Эрик прикрыл глаза. Неужели опасность миновала? И что теперь делать, радоваться?

– Эй, Эрик… Ты еще здесь?

– Я здесь. Пытаюсь переварить то, что сейчас услышал. Никак не могу взять в толк, как это…

В этот момент раздался щелчок. На дисплее высветилось имя Свена Сальгрена.

– Одну минутку, Карл. Мне звонит один человек… Сейчас мне очень нужно переговорить с ним… Оставайся на линии… – пробормотал Сёдерквист и переключился на вторую линию. – Да, Свен!

– Откуда у вас эти файлы? – тут же спросил ученый.

Эрик прижал трубку ко рту:

– Из ноутбука Хенрика Дальстрёма. Только не спрашивайте, откуда он у меня.

– Здесь, должно быть, какая-то ошибка…

– О чем вы?

– NcoLV-вирус, обнаруженный в Утрехте… он сконструирован в «Крионордике»?

Рейчел проснулась и села в кровати, испуганно озираясь. Эрик понизил голос:

– То есть как это «сконструирован»?

– Попробую объяснить на пальцах… Дело в том, что по коду лабораторных ДНК можно определить, где именно они были выращены. В них вставляются своего рода сигнатуры, последовательности нуклеотидов, обозначающие автора.

– Сигнатура в биологическом материале? Звучит странно…

– Так вот, – перебил Сальгрен собеседника. – В ДНК утрехтского вируса эти участки удалены и заменены так называемой «мусорной», то есть ничего не кодирующей ДНК. Чтобы это обнаружить, нужно иметь доступ к секретным базам данных, которого у голландских врачей, вероятно, нет. Если совместить секвенции на обоих файлах, становится очевидно, что кто-то намеренно «подтер» сигнатурные участки в ДНК утрехтского вируса. Уверен, что и Хенрик обнаружил то же самое.

Эрик медленно покачал головой:

– Но… если даже вирус вышел из уппсальской лаборатории… каким образом он оказался в Голландии?

– Я вижу один-единственный вариант ответа на этот вопрос…

Свен осекся. Эрик посмотрел в глаза Рейчел и закончил мысль за него:

– «Крионордик» намеренно распространял вирус.

Папо встала с кровати и босиком направилась в ванную. Сёдерквист лихорадочно подыскивал другие объяснения.

– А может, кто-то из сотрудников заразился и, сам того не подозревая, завез вирус в Голландию? – предположил он.

– Такое вполне могло быть, – согласился Сальгрен. – Но ведь это не объясняет, почему подтерты сигнатурные участки.

– А что скажете об остальных файлах?.. Может, объяснение там?

– Там речь в основном об «Эн-гейт», то есть о вакцине. Кажется, Хенрик занимался именно ею.

У Эрика перехватило дыхание. По спине его пробежала холодная дрожь.

– Свен… Кажется, я понял, зачем «Крионордик» распространял вакцину.

– Зачем?

В голосе Сальгрена звучала безнадежность. Он как будто напрашивался на ответ, который не хотел услышать.

– Они создают спрос… как и любое другое предприятие. Спрос на рынке…

– Простите?

– Эпидемия нужна тому, у кого вакцина. Если все выгорит, они получат заказы на миллионы доз, а стоимость акций взлетит до немыслимых цифр.

Сёдерквист оглянулся на спящую жену.

Прошло несколько минут, прежде чем в трубке послышался шепот Свена:

– Эрик, вы сами понимаете, что говорите?

– Понимаю. Собственно, я предвидел такой поворот. В случае с «Моной» происходило нечто очень похожее.

– Тогда нам нужно в полицию.

Рейчел вышла из ванной. Мокрые пряди ее волос темнели на полосатой ткани махрового халата. На серо-белых половицах оставались мокрые следы маленьких ступней. Эрик проводил ее взглядом.

– Конечно, нам нужно идти в полицию, – согласился он. – Но нужны доказательства, неоспоримые факты…

– Я попытаюсь все им разъяснить.

– Слишком сложно, – перебил Свена Сёдерквист. – И слишком надуманно. Этих ДНК-секвенций будет недостаточно, поверьте. – Он снова перевел взгляд на ноутбук. – Дайте мне несколько часов, и я докажу виновность «Крионордика» в распространении вируса, о’кей?

– Что вы сможете сделать за несколько часов? Что вы собираетесь искать?

– Ноутбук Хенрика все еще у меня. Я проникну в их внутреннюю сеть и обязательно найду там какую-нибудь зацепку. Несколько часов – вот все, что мне нужно.

Сальгрен не отвечал. Эрик и сам спрашивал себя, что может успеть за те несколько часов, которые случайно оказались в его распоряжении. До сих пор ни одна из его многочисленных попыток обойти брандмауэр успехом не увенчалась. Он неоднократно взламывал код, но система срабатывала безупречно.

Внезапно мелькнувшая в голове идея поразила его своей простотой. «Майнд серф», конечно! Как он мог о ней забыть? «Майнд серф» была единственно возможным решением. Пальцы мужчины забегали по клавиатуре, но его мысль работала еще быстрее. Есть ли у него ключи от кабинета? В этом Эрик сильно сомневался. Но существовала еще одна, куда более серьезная проблема. «Мона» все еще гуляла по Сети. Контакт с инфицированным кодом означал стопроцентное заражение… Сёдерквист заболеет. Но разве у него есть выбор? Одна-единственная мысль может стать приманкой для вируса в цифровой вселенной.

– Я знаю, что нужно делать, Свен, – сказал Эрик. – Дайте мне три часа, а потом пойдем в полицию вместе. Я перезвоню вам.

Затем, не дожидаясь ответа, он переключился на Карла:

– Алло, ты еще здесь?

– Здесь, как ни странно… – послышался насмешливый голос Эберга. – Ты вообще представляешь себе, сколько я тебя ждал?

– У меня был важный разговор. При встрече расскажу подробнее, но если вкратце – все намного хуже, чем мы думали.

Эрик попытался надеть куртку, плечом прижимая мобильник к уху, а потом сунул под мышку сложенный ноут.

– Встретимся в техническом колледже, Текникринген, четырнадцать, – сказал он и завершил разговор, после чего посмотрел на Рейчел: – У меня нет времени на объяснения. Береги Ханну, я вернусь через три часа.

Папо склонила голову набок.

– И где ты будешь, если что?

– В Интернете. В буквальном смысле.

* * *

Семнадцать минут спустя Эрик уже стоял у входа в кирпичное здание по адресу Текникринген, 14, – Королевский колледж цифровых технологий и коммуникаций. В последний раз он был здесь какой-нибудь месяц назад, а казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Тогда Сёдерквист не нашел в себе сил даже на то, чтобы встретиться с коллегами. Он просто отправил письмо на адрес колледжа с извещением, что его отпуск затягивается.

На лестнице появился Карл Эберг. Запыхавшись, он пожал протянутую руку Эрика:

– Извини, что опоздал. Рейно жал, как мог, но в эту «Хонду», похоже, забыли засунуть мотор.

За спиной Карла отбуксовывал с гравийной площадки ржавый «Сивик». Крепкий мужчина с «хвостом» огненно-рыжих волос, казалось, едва втиснулся между рулем и спинкой водительского сиденья.

– Это и есть твой телохранитель? – спросил Эрик.

Журналист кивнул:

– Бывший «Бандидос», теперь работает в детском саду. Я познакомился с ним, когда готовил репортаж о шведской мафии. Он славный парень, и я решил прихватить его с собой.

– Понимаю. – Сёдерквист развернулся и набрал код из четырех цифр на панели возле двери. Спустя несколько секунд замок с легким щелчком открылся. – Я уверен, что во внутренней сети «Крионордика» масса интересной нам информации, но в отеле я так и не смог туда проникнуть, – объяснил он Карлу. – Только не с ноутбука и не в отеле. Именно поэтому мы здесь.

Эберг вошел в здание колледжа.

– А что есть здесь?

Его голос отдавался эхом в мраморном холле.

– Очень большой компьютер, – ответил Эрик.

Они успели дойти до последней стеклянной двери коридора на седьмом этаже, прежде чем были обнаружены. Эрик стоял, склонившись над замочной скважиной, и не понимал, почему не может открыть собственный кабинет; внезапно его окликнул грубый мужской голос:

– Чем вы там занимаетесь, эй?

В конце коридора стоял невысокий человек в синем комбинезоне. На вид ему было за шестьдесят. Загорелое лицо в морщинах походило на печеную картофелину, а густая шапка седых волос в свете люминесцентных ламп отливала серебром. Этот мужчина держал связку ключей и большой черный фонарь. Когда он приблизился, его смуглое лицо расплылось в улыбке:

– Профессор Сёдерквист?

Эрик поднял руку в знак приветствия:

– Элвис… Рад вас видеть… Вы поменяли замок?

Старик кивнул, поднося к глазам свою связку.

– Мы поменяли клининговую компанию – и, соответственно, замки кое-где… Я открою… – Он, пыхтя, склонился над замочной скважиной. – Сверхурочная работа? У вас, ученых, не бывает отпусков…

Сёдерквист протолкнул Карла в дверь и сам вошел следом.

– Не засиживайтесь, помните об отдыхе, – напутствовал их с порога Элвис. – Остальные скоро будут, – добавил он уже через плечо.

– Остальные? – не понял Эрик.

– Думаю, они отошли поесть, – кивнул мужчина в комбинезоне. – Но они скоро вернутся – по крайней мере, Жаклин и Дмитрий. Счастливо поработать!

Элвис хлопнул дверью. Сёдерквист проводил его удаляющуюся по коридору фигуру взглядом сквозь стеклянную створку и щелкнул выключателем. Лампы замигали – и просторное помещение залил яркий свет.

Эберг одобрительно хмыкнул и ударил в ладоши.

– Ух ты… Не совсем понимаю, что это такое, но впечатляет…

Эрик снял куртку и повесил ее на стул, после чего на него же положил ноутбук Дальстрёма.

– Впечатляет – это ты верно заметил, – кивнул он.

– Что же это такое?

– «Майнд серф».

– И зачем нам «Майнд серф»?

– Это так называемый «брейн-интерфейс». Проще говоря – система, которая позволяет управлять Интернетом при помощи мысленных команд. – Эрик кивнул на металлический стол: – Видишь тот шлем? На нем около пятидесяти сенсорных датчиков. При помощи специального геля устанавливается контакт между мозгом и сенсорами.

– И что это значит?

– Что этот шлем может считывать твою нейронную активность, короче говоря, твои мысли. Кроме того, он преобразует цифровые данные в нейронные импульсы, чтобы мозг мог получать информацию непосредственно из компьютера. «Майнд серф» подключен к зрительным нервам и может проецировать трехмерные изображения непосредственно в мозг. Одним словом, с этой штукой ты можешь рыться в Сети с закрытыми глазами.

– Черт…

– Собственно, целью этой программы было дать людям, страдающим синдромом изоляции, возможность общаться с миром.

Эрик заметил, что заговорил о «Майнд серф» в прошедшем времени, как о том, чего больше не существовало. И это не было случайной оговоркой. Слишком много боли и отчаяния было связано с этим шлемом. Сёдерквист предпочел бы никогда больше не появляться в этом кабинете.

Карл направился к черному креслу в стиле Ле Корбюзье. Рядом на крюке висел сенсорный шлем, и журналист провел рукой по сети цветных проводков. Эрик включил компьютер – в дальнем углу загудели вентиляторы шести соединенных серверов, и комната как будто стала меньше. Эберг недоверчиво покосился на высветившийся на мониторе логотип программы «Майнд серф».

– И при помощи этой штуки ты собираешься вскрыть внутреннюю сеть «Крионордика»? Думаешь, сработает?

Эрик уже изучал бегущий по экрану код.

– Об этом пока рано говорить, – ответил он Карлу.

Рядом с компьютером на столе стояла стеклянная баночка, содержимое которой слабо отливало фиолетовым в люминесцентном свете.

– Что это? – Карл наморщил нос.

– Наногель. Он создает электрический контакт с мозгом. Вплоть до мягкой мозговой оболочки.

Сёдерквист открыл крышку, взял на палец хорошую порцию плотного геля и помассировал себе виски, а потом при помощи USB-кабеля подсоединил ноутбук Хенрика к системе и повернулся к Карлу:

– Все, что я увижу, будет на этом экране. Если захочешь со мной пообщаться, напиши сообщение при помощи клавиатуры. Здесь, в углу, увидишь ответ.

Потом Эрик поудобней устроился в кресле, водрузил на голову шлем и поморщился, когда сенсоры защекотали кожу. Неприятные ощущения продолжались несколько секунд, после чего на мониторе всплыло сообщение:

CONTACT ESTABLISHED. RECEIVING NEURODATASIGNAL STRENGTH 94 %

Эрик помнил, как трепетал от радости, увидев эти слова в первый раз. Теперь же они наполнили его душу страхом. Он оглянулся на Карла:

– Когда я надену эти очки, я стану слепым. Вместо стекол здесь непрозрачный черный пластик.

– Но ты же не сможешь видеть?

– В «Майнд серф» не нужны глаза, чтобы видеть, но ты должен мне помочь. Кликнешь здесь… – Сёдерквист показал на монитор.

Эберг взял мышь и установил стрелочку напротив крохотного зеленого символа. Эрик опустил очки и откинулся в кресле.

Перед глазами у него упала угольно-черная завеса. Матс Хагстрём так и остался за ней навсегда. Ханну удалось вытащить ценой невероятных усилий. «Мона» заразила их обоих через «Майнд серф», и вирус все еще оставался там. Зараженные файлы и серверы были разбросаны по всему Интернету.

Эрик нащупал подлокотники кресла и, глубоко вздохнув, сомкнул пальцы вокруг стальных трубок.

– Давай, Карл. Поехали…

Гиллиот, Израиль

За двадцать часов до выброса

Меир Пардо, не торопясь, набивал трубку душистым табаком. Он не собирался ее раскуривать – глазок дымовой сигнализации все еще насмешливо мигал в дальнем углу потолка, – но ему было достаточно пожевать ее мундштук, чтобы уяснить для себя, что новый табак не в пример лучше прежнего.

Шеф «Моссада» нервничал. Они достаточно долго просидели в засаде, но ни один из оленей и не думал показываться. Аким Катц, Рейчел Папо и ее сестра словно сквозь землю провалились. За все долгое время своей карьеры Меир не помнил такой неудачи. У «Моссада» повсюду были глаза и уши. Сотни тысяч перехваченных электронных писем, скринированных сообщений и подслушанных телефонных разговоров ежедневно проходили через руки его агентов. Данные с миллионов камер слежения текли непрерывным потоком, равно как и рапорты с материалами бесчисленных допросов. Одного-единственного слова было бы достаточно – случайной оговорки горничной из отеля или какого-нибудь пьяницы в баре, – чтобы навести их на след. Но не было ничего – ни кредитки с подозрительным номером, ни паспорта, ни сим-карты. Аким Катц исчез бесследно, и это было самое странное. А Рейчел и Тара, по всей вероятности, уже мертвы, и тела их никогда не будут найдены.

Пардо плакал по ней – странное, непривычное ощущение. Он сидел дома, над своими акварелями – единственное занятие, в котором Меир еще видел хоть какой-то смысл, – и рисовал крепость Масаду и скалы в лучах закатного солнца, когда вдруг почувствовал подступившие к глазам слезы. И вскоре вся его тревога, все отчаяние выплеснулось в бурных рыданиях. Он оплакивал свою несостоявшуюся попытку стать для Рейчел чем-то вроде отца, вспоминая их последнюю встречу на побережье близ парка Чарлза Клора и то, как Рейчел на него тогда посмотрела. Словно уже тогда знала, что это конец.

Меир понимал, что в ностальгии мало проку и что самое лучшее сейчас для него – прогуляться, с тем чтобы раз и навсегда сбросить с себя этот груз. Но не успел он подняться со стула, как в дверь постучали и в проеме показалась голова Давида Яссура.

– Можно?

Пардо сердито кивнул, и Давид поднял руку с какими-то бумагами.

– Олень, – торжествующе объявил он и поспешил добавить, встретив полный непонимания взгляд шефа: – Кажется, мы дождались. Помнишь банковский чек, который Рейчел привезла из Сомали?

– Объединенный банк Африки?

– Точно. Но название фирмы-отправителя, «Найджириан лизинг», было зачеркнуто, а поверх него написано слово «Сальсабиль»…

Меир поднял глаза на Давида и невольно задался вопросом, удалось ли тому вздремнуть хотя бы на минуту с того момента, когда пропал Аким. Уж больно неважно выглядел его коллега.

– Если ты помнишь, именно это слово произнес Аким на допросе в Кетциоте, – продолжал Яссур. – Он сказал, что Сальсабиль – это… – Давид заглянул в бумагу, – «источник». Так вот. – Он снова поднял взгляд на шефа. – Несколько часов тому назад наши агенты в Исламабаде допрашивали одну перебежчицу из «Хаккани». В ответ на вопрос об источнике финансирования она упомянула некоего анонимного спонсора, который регулярно переводит на их счета немалые средства. Сама эта женщина никогда его не видела, но ее начальники нередко говорили о нем…

– И?.. – нетерпеливо перебил Яссура Меир.

– Угадай, как они его называли?

– Сальсабиль?

– Именно, – удовлетворенно кивнул Давид. – В Коране это название некоего райского источника. Я собираюсь задействовать дополнительные ресурсы в Исламабаде, чтобы выяснить, кто за всем этим стоит.

Яссур выжидательно посмотрел на своего начальника. Тот вытащил изо рта трубку и одобрительно кивнул:

– Хорошо. Держи меня в курсе.

Давид развернулся, чтобы идти, но задержался у самой двери.

– Ты не знаешь, насколько чувствительна дымовая сигнализация в этом здании?

– Нет, – серьезно ответил Яссур. – Но думаю, скоро мне предстоит это выяснить.

Стокгольм, Швеция

За девятнадцать часов до выброса

Мир взорвался сверкающим радужным фонтаном. Эрик полетел – в бездонную черную дыру, мимо мелькающих по разные стороны картинок и сайтов, фильмов, гифок, диаграмм и текстов. Но вскоре падение замедлилось, и Сёдерквист почувствовал знакомую среду. Он узнал домашнюю страницу Массачусетского технологического университета… Ага… а это блог «Рисерч фронтирс»… Сайт Королевского технического колледжа… «Ю-тьюб»… «Гугл»… Мужчине потребовалось некоторое время, чтобы сориентироваться в киберпространстве. Проплывавший мимо массив назывался DN.se, где-то за спиной маячил портал CNN.com… Новостные страницы испускали лиловое свечение и слегка потрескивали. Мысленным глазам Эрика предстало завораживающее, почти гипнотическое зрелище. Но потом страница приблизилась и стала менять форму. Радужные графики по краям расплылись и пошли волнами. Вирус! Эта страница была заражена. Сёдерквист метнулся в сторону, избегая контакта с проплывавшими мимо веб-сайтами.

Сердце у него в груди заколотилось. Вскоре в поле зрения Эрика появился еще один сайт, окруженный лиловым сиянием. Он огляделся – они наступали со всех сторон. Отсюда нужно было убираться, и как можно скорее. Сёдерквист запросил ноутбук Хенрика. Поначалу ничего не происходило, а потом перед ним снова замелькали цветные картинки, как в калейдоскопе, и в желудке защекотало, как будто Эрик на огромной скорости поднимался в лифте. Когда изображение вокруг стабилизировалось, он оказался в окружении файлов Хенрика. Перед глазами замелькали буквы:

«КАК ДЕЛА?»

Это была попытка контакта со стороны Карла Эберга.

«Я НА ПУТИ ВО ВНУТРЕННЮЮ СЕТЬ КРИОНОРДИКА» – мысленно ответил Эрик.

Ответ от Карла пришел через несколько секунд:

«BON VOYAGE».

* * *

Времени на раздумья не оставалось. Жаклин или Дмитрий могли появиться в любую минуту и остановить сеанс. Перед глазами Эрика появился зеленый занавес – или сплошная стена, дышащая и пульсирующая, словно живое существо. Это был тот самый непреодолимый брандмауэр. Сёдерквист мысленно набрал код, который сработал в отеле. На этот раз ему удалось пробиться – мысль работала быстрее, чем пальцы. Импульс выстрелил, словно торпеда, зеленая стена подалась вовнутрь и исчезла. Теперь перед Эриком зияло отверстие, что-то вроде колодца, внутри которого он снова полетел куда-то, подхваченный черным вихрем. По обеим сторонам замигали зеленые цифры. Сёдерквист толкал себя вперед усилием воли, нагнетая скорость. Оглянувшись, он увидел надвигающуюся на него сзади зеленую стену. А впереди замаячил какой-то огонек. Эрик рванулся к нему и оказался втянут в ослепительно белое свечение. Все получилось. Он проник во внутреннюю сеть. Брандмауэр остался позади.

Сёдерквист подумал о Крейге Винтере, и в тот же момент перед ним открылось окруженное голубым сиянием отверстие. Нырнув в него, Эрик оказался в окружении папок и файлов директора «Крионордика». Их было сотни. Он вошел в почту, но не обнаружил ничего стоящего ни в одной из папок. Тогда мужчина обратил внимание на значок мусорной корзины. Пространство вокруг снова запульсировало – теперь повсюду громоздились кучи цифрового мусора. Эрик наугад выбрал папку, в которой оказалось одно-единственное письмо.

«УНИЧТОЖИТЬ СРАЗУ ПО ПРОЧТЕНИИ» —

было написано в поле «Тема».

Вместо имени отправителя стояла последовательность цифр – вероятно, шифр.

Сёдерквист открыл письмо.

Руководитель этапа 3 операции «Джавда» – Н.М. Передайте материалы ему. Эвакуация и зачистка согласно плану. См. инструкции.

Эрик мысленно ввел слово «Джавда» в поисковую строку «Гугла». Тысячи совпадений. Он открыл арабско-шведский словарь. «Джавда» – стихийное бедствие. Всемирный потоп.

Но почему по-арабски? Ответа на этот вопрос в корзине Крейга Винтера не было. Возможно, ключом к разгадке были инициалы Н.М.

* * *

Карл смотрел на неподвижное тело Эрика в кресле. Основную часть его лица скрывали черные очки. На мониторе мелькали документы, которые открывались и закрывались в лихорадочном темпе. Эберг слышал тяжелое дыхание Сёдерквиста, время от времени перекрываемое гудением сервисных вентиляторов.

Несколько раз включался принтер – пара распечаток уже валялась на полу. Внезапно правая рука Эрика задергалась, хватая воздух. Карл перевел взгляд на монитор, но там ничего не было, кроме бесконечного цифрового кода.

Эрик нашел, кто скрывается за инициалами Н.М. В списке пользователей парковки он обнаружил некоего Николаса Моремана, а в ходе дальнейшего поиска выяснилось, что Мореман был начальником отдела безопасности «Крионордика» и… сотрудником охранного агентства «Блэк скай». Шеф черных солдат… У Сёдерквиста перехватило дыхание. Он попытался выйти на папки, принадлежавшие Николасу Мореману, но таковых не обнаружилось. Самир Мустаф, создатель «Моны», называл себя Салах-ад-Дином. А какой псевдоним взял себе на этот Мореман?

Эрик вгляделся в мерцающее киберпространство. Оставалась еще одна штука, которую стоило попробовать. Защита «Аутлука» имеет слабые места, в том числе несколько так называемых «боковых входов». Сёдерквист вернулся в корзину Крейга и скопировал идентификатор на мейл «Джавды», а потом запросил центральный сервер и установил статус администратора. Сделав специальный запрос, он присоединил к нему скопированный идентификационный номер. Система отреагировала незамедлительно:

PRIMARY ROUTER: CRYOPATH SEVEN ICCL ENCRYPTION PROTOСOL: OFF ORIGINAL SENDER: SINON@ SALSABIL ORIGINAL RECEIV CRAIGWINTER@CRYONET ORIGINAL CC RECEIVER NONE

ORIGINAL BCC RECEIVER SECURITYGMT@CRYONET

Итак, существовал еще один, зашифрованный получатель. SECURITYGMT… Отдел безопасности… Николас Мореман! Эрик запросил SECURITYGMT – и тут же перед ним появился еще один почтовый ящик. Мужчина попытался сосредоточиться на нем, но внезапно почувствовал приступ слабости и жжение в глазах. В самом верху списка замигало непрочитнное сообщение. Эрик открыл его.

SECURITY BREACH SAFECATCH SYSTEM ALERT

SAMPLE IDENTIFICATION CODES COMPROMISED CONFIRM AUTHORIZATION OR REVERSE SETTING

Система «Safecatch», очевидно, представляла собой своего рода склад, где вирусные образцы распределялись по единицам хранения. Она тоже имела свой электронный ящик. Сёдерквист кликнул и увидел новое сообщение:

SC SEARCH STRING 12XXGSR23III236–HH21

RECEIVED NEW HEADER NEW HEADER 12XXGPS23111412-AH-13

SC SEARCH STRING 12XXGPS23111412-AH-13

RECEIVED NEW HEADER

NEW HEADER 12XXGSR23III236–HH21

Система поменяла фрагменты кода. Насколько это опасно? Николас, похоже, даже не открывал этот мейл. На всякий случай Эрик скопировал код и послал его Свену. Тут же висел мейл «Джавды»… Сёдерквист запросил почтовый маршрутизатор:

ORIGINAL SENDER: SINON@ SALSABIL

Сальсабиль… Что-то знакомое…. В памяти Эрика возник черно-желтый томик Суцкевера. Точно! Именно это слово Рейчел написала карандашом на внутренней стороне обложки. Можно было, конечно, запинговать сервер и запросить компьютер этого Сальсабиля, но это означало выход в Интернет, к «Моне».

* * *

Карл засыпал. Он почти лежал на стуле и тяжело дышал, но, когда снаружи кто-то взялся за дверную ручку, вздрогнул и проснулся. В коридоре послышались голоса. Пригнувшись, Эберг проскользнул к двери и открыл ее. Стоявший на пороге мужчина с пышными кудрявыми волосами уставился на него с недоумением. Журналист воспользовался его замешательством, выскочил в коридор и закрыл за собой дверь. Тут же появилась рыжеволосая женщина в круглых очках.

– Вы кто? – строго спросила она.

Карл вытащил пресс-карту:

– Репортер из «Афтонбладет». Я хотел… написать о каком-нибудь открытии…

Теперь оба незнакомца смотрели на него со смешанным выражением удивления и возмущения.

– Интервью должен санкционировать ведущий профессор, – сказал мужчина.

– А где я могу его найти? – спросил Эберг.

Женщина – по-видимому, это была Жаклин, о которой говорил Элвис, – коротко посмотрела на своего коллегу, и оба вздохнули.

– В общем… у нас здесь произошли некоторые изменения, – сказала она. – Но если вкратце – ведущего профессора сейчас нет, поэтому разговаривать с вами мы не будем. Кто вас вообще сюда пустил?

– Король.

Мужчина – по-видимому, это был Дмитрий – закатил глаза.

– Он имеет в виду Элвиса, – пояснил он Жаклин и посмотрел на Карла: – Мы не хотим показаться невежливыми, но уже поздно. Не могли бы мы поговорить как-нибудь в другой раз?

Он сделал шаг к двери, но Эберг прижался спиной к стеклянной створке.

– То есть только профессор может дать мне зеленый свет? – переспросил он. – Мы говорим о профессоре Эрике Сёдерквисте, не так ли?

Глаза Дмитрия беспокойно забегали.

– Нет, к сожалению, Эрик уже не с нами.

Теперь Жаклин протянула руку к дверной ручке, но журналист закрыл ее своей спиной.

– Но если мне все-таки удастся выйти на профессора Сёдерквиста, может он санкционировать наш разговор?

– Вы уже слышали. – Голос Дмитрия зазвучал так строго, что Карл вздрогнул. – Он больше с нами не работает. Его здесь нет, как не должно быть и вас.

Он схватил Эберга за плечо и оттолкнул его в сторону. В этот же момент Жаклин вцепилась в ручку и рванула на себя дверь.

* * *

Эрик не рассчитывал на такую скорость. Тысячи иконок, страниц и папок неслись на него лавиной, так что определить, какие из них заражены, а какие – нет, было невозможно. Он хотел притормозить, но едва успел подать команду, как поток застопорился и все смешалось в разноцветном хаосе. Желудок Сёдерквиста подскочил к самому горлу, и в глазах у него потемнело.

Когда же снова появился свет, Эрик обнаружил себя стоящим в конце длинного туннеля с одной-единственной мерцающей перед глазами иконкой. Он вгляделся – IP-адрес совпадал. Это был тот самый компьютер, который посылал инструкции на ящик «Джавды». Тот самый «Сальсабиль».

Мужчина протянул к нему руки – и отшатнулся. Вокруг иконки появился голубовато-фиолетовый ореол, который мерцал, искрился и пульсировал. И она, словно заметив смущение Эрика, стала торжествующе подниматься над его головой. «Сальсабиль» чувствовал его присутствие. «Звезда» тянула к Сёдерквисту лучи, словно фиолетовые щупальца. Но он не хотел сдаваться. Синон не должен был победить. Вот уже несколько месяцев Эрик и «Мона» играли друг с другом в прятки. Все в окружении Сёдерквиста заразились – кроме него самого. Но на этот раз ему, похоже, не уйти. Что ж, и это по-своему справедливо.

Вероятно, сознание он потеряет не сразу. А значит, надо пользоваться моментом и искать. Он должен остановить «Джавду», прежде чем болезнь выведет его из строя.

Эрик подумал о компьютерном гении Самире Мустафе. Самое время было вспомнить о нем, глядя на это искрящееся фиолетовое свечение. И о его любимой дочери, девочке Моне, погибшей при взрыве кластерной бомбы.

«Мона» завибрировала. Голубоватый свет притягивал Эрика, как магнитом. Внезапно почва выскользнула у него из-под ног, и он понесся навстречу темному пятну в окружении искрящихся лучей, пока не слился с ним в единое целое.

* * *

Некоторое время Жаклин и Дмитрий молча смотрели на своего бывшего шефа. Оба уже поняли, что тот витает в «Майнд серфе», и это делало ситуацию еще более непостижимой. Растерянный Карл Эберг стоял рядом. Чего можно ждать от этих двоих? Они могли запросто отключить систему или вызвать охрану. На мониторе мелькали все новые и новые документы. Жужжал принтер, и пол вокруг был усеян распечатками.

– Ну… в обшем… – Карл прокашлялся. – У профессора Сёдерквиста возникла необходимость кое-что перепроверить.

– Что? – спросила Жаклин, не спуская глаз с бывшего начальника.

– «Майнд серф»…

– Что? – Это уже был голос Дмитрия.

– Поисковая система, – объяснил Эберг. – Профессор обнаружил в ней кое-какие неполадки… Проблемы…

Жаклин как будто собиралась что-то сказать, но тут цвет монитора изменился, и по центру всплыло новое сообщение:

SURF SESSION COMPLETED LOGOUT USER

– Он закончил. – Жаклин побежала к маленькому столику с компьютерным терминалом и оглянулась на Дмитрия. – Я выключу, а ты пока сними с него шлем.

Эрик вытянул руки, как слепой, и сорвал черные очки, а Дмитрий осторожно потянул вверх шлем. Профессор Сёдерквист выглядел так, словно только что сошел с центрифуги. Он замигал от яркого света и прокашлялся.

– У нас мало времени… – услышал Карл его хриплый голос. – Его почти нет.

Внезапно Эрик встретил взгляд Дмитрия.

– Дим? – слабо улыбнулся он. – И Жаклин? Как вы тут?

– Все хорошо, – вздохнул Дмитрий, вешая шлем на крючок над столом. – Завтра встречаем новое начальство.

– Ханна заболела, и я… – Эрик показал рукой на разбросанные по полу бумаги, а потом вздрогнул, как будто вспомнил о чем-то, и повернулся к Карлу: – Собери документы. У нас совсем нет времени.

Журналист присел на корточки.

– А почему такая спешка? – спросил он, не поднимая головы.

Сёдерквист с усилием поднялся со стула и присел рядом с Эбергом. Его коллеги обменялись непонимающими взглядами.

– Мейлы по-арабски, так что я не все понял… – Эрик не закончил фразы, но тон его голоса заставил Карла оторваться от бумаг.

– Что? – спросил журналист.

– «Крионордик» хочет активировать что-то вроде триггера в ВОЗ, – ответил Сёдерквист.

– Но это ведь не всё?

Эрик придвинул лицо к уху Карла:

– Они готовят выброс вируса, вот что такое третья фаза.

– Когда?

– В тринадцать ноль-ноль.

Эберг побледнел.

– Но ведь… осталось всего около девятнадцати часов…

Жаклин прокашлялась.

– Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?

– Где? – Карл уставился на Эрика.

Тот моргал и смотрел перед собой невидящим взглядом.

– Где это будет?

Сёдерквист поднялся и закрыл лицо руками:

– Прости… мне плохо…

Эберг встал рядом с ним, прижимая к груди кипу бумаг.

– Эрик, где это будет?

Профессор растерянно оглядел комнату, а потом запрокинул голову и рассмеялся:

– О чем ты? Мы тут пытаемся работать, а ты… Что это за бумаги? Какого черта ты здесь ищешь?

– Я… всего лишь спрашиваю тебя.

Карл положил руку на плечо Эрика, но тот, поморщившись, сбросил ее.

– Иди к черту… – Тут он повернулся к Жаклин: – Любимая, пусть этот человек уйдет… Я хочу лечь…

Его сотрудница поправила очки.

– Любимая?

Эрик поковылял к столу и ухватился за его край, чтобы не упасть. Монитор с грохотом рухнул на пол.

– Я… не очень хорошо себя чувствую… Может кто-нибудь…

Он зажал рукой рот и зашелся в приступе кашля. Жаклин умоляюще посмотрела на Дмитрия.

– Не волнуйся, Ханна… – захлебываясь, махнул рукой Сёдерквист. – Я выберусь… только вот… что-то засело в горле…

По подбородку и между пальцев у него текла тоненькая красная струйка.

– Ты весь в крови… – Дмитрий чуть не задохнулся от ужаса. – Черт… Сядь, Эрик.

Карл уже лихорадочно набирал на мобильнике номер 112. Жаклин подступила к бывшему шефу с пачкой бумажных салфеток.

– Текникринген, четырнадцать!.. – кричал в трубку Карл. – Похоже на отравление… он кашляет… Эрик Сёдерквист… Индивидуальный номер? Откуда мне знать, черт вас подери… Да… Немедленно…

На губах у Эрика вздувались кровавые пузыри.

– Она меня… заразила…

Эберг подобрал с пола окровавленную салфетку и попытался усадить Сёдерквиста на стул.

– Только не говори много…

– Времени… нет… – пыхтел тот, упираясь. – Мы должны найти их… в пустыне… мы должны… – Он поскользнулся и рухнул на стул. – Времени нет…

Голова Эрика поникла, глаза дико бегали. Он судорожно хватал ртом воздух, а потом уставился на белые трубки люминесцентных ламп на потолке. Жаклин в ужасе зажала рот рукой.

– Господи… Он умирает…

Карл взглянул на часы, в нетерпении потирая окровавленные руки. Где же эта чертова «Скорая»?

* * *

Ханна больше не плакала – и сама себе удивлялась. Теперь она сидела молча и беспокойно ломала пальцы. В Каролинской больнице Эрика поместили в палату интенсивной терапии. Он лежал на койке с респиратором на лице и со вставленной в рот толстой трубкой. Обнаруженный у него вариант NcoLV имел ряд особенностей, поставивших докторов в тупик. Они пытались определить источник заражения, но Ханна знала, что в этом пункте медицина точно потерпит неудачу. Потому что ее мужа заразил «Майнд серф» – а не Томас, Филиппа или Йенс. Но объяснить такое врачам было бы непросто.

Карл и Рейчел уже побывали здесь, в приемной. Они утешали Ханну, но она не слышала ни слова из того, что ей говорили. Это манекены, а не люди ходили вокруг нее – с бледными, мертвыми лицами и острыми восковыми пальцами.

Эрик умирал – остальное было неважно. Карл постоянно разговаривал по телефону, а Рейчел занималась бумагами, которые он принес ей из Королевского колледжа. Эти документы были написаны по-арабски, а значит, Папо была единственной, кто мог их прочитать. И они сильно разволновали ее. Ханна видела это, как ни старалась Рейчел скрывать свои чувства. Она лихорадочно листала страницы – как будто не хотела задерживаться на них дольше необходимого, а потом вдруг что-то закричала на иврите.

– Что? Нашла что-нибудь? – Эберг опустил трубку.

Но Рейчел только махнула рукой.

– Мейл, – небрежно бросила она. – Но мне нужен компьютер.

Она встала и исчезла за дверью. Карл вопросительно посмотрел на Ханну:

– Что это с ней?

Минуту спустя в приемной появился Свен Сальгрен. Он буквально вломился в стеклянную дверь и остановил блуждающий взгляд на Эберге.

– Откуда?.. Откуда он взял эти файлы?

– Кто вы? – вытаращился на него журналист.

Свен поправил очки:

– Простите, меня зовут Свен Сальгрен, я шеф по научной работе в Каролинском институте. Несколько часов назад Эрик переслал мне массу файлов. Вы не знаете, где он их раздобыл?

– Во внутренней сети «Крионордика».

Сальгрен устало опустился на стул.

– Тогда все кончено… О, господи…

Карл вопросительно посмотрел на Свена.

– Мы знаем, что «Крионордик» собирается распространить вирус на ограниченный круг людей. Это произойдет…

– Эрик что-нибудь говорил о последней версии вируса? – перебил его ученый.

– Семь-один?

– Нет, не этой… – Сальгрен вздохнул. – Эта называется вирус Винтера… Это конец… Вы понимаете?

Карл инстинктивно подвинулся ближе к Ханне.

– И что это за версия? – спросил он.

– Прежде чем покинуть лабораторию, Крейг Винтер уничтожил все вирусы в хранилище «Крионордика». Все, кроме семь-один, который предполагалось использовать на последнем этапе операции «Джавда».

– И?..

– Кто-то подкорректировал программу, и две единицы поменялись местами… В общем… – Свен осекся.

– Они взяли вирус Винтера? – догадался Эберг. – Боже праведный…

* * *

В коридоре раздался сигнал тревоги и топот множества ног. Ханна вскинула голову:

– Что там?

– Пойду посмотрю, – отозвался Свен, вставая.

Фру Сёдерквист безучастно уставилась на стеклянную дверь. Теперь в палате стало совсем тихо, словно время тоже затаило дыхание. А потом послышались быстрые шаги, и на пороге снова появилась фигура Сальгрена.

– Пожилая женщина… дыхательная недостаточность… Похоже, началось…

Ханна опустилась на диван, бледная как смерть.

Свен повернулся к Карлу:

– Я пытался дозвониться до Ульрики Сегер, директора Института инфекционных заболеваний… Но она недоступна… Похоже, какие-то личные проблемы. Нужно срочно найти какого-нибудь заместителя… кого угодно. Они должны действовать.

– Проблема в том, что мы не знаем, где именно планируется этот выброс, – отозвался журналист. – Поэтому нам придется действовать вслепую… То же касается и Института инфекционных заболеваний. Прежде чем потерять сознание, – он испуганно покосился на Ханну, – Эрик говорил, что нужно срочно найти эту чертову «нулевую точку». Что он…

– К сожалению, Эрик нам больше не помощник, – перебил его Свен и вгляделся в опухшее лицо Ханны. – Он обязательно выздоровеет, но у нас нет времени ждать. – И снова оглянулся на Карла: – Нужно срочно связаться с полицией.

Тот кивнул:

– У меня много друзей в отделении в Крунеберге, но, с учетом нехватки времени, у нас нет права на ошибку.

С этими словами Эберг схватил со стула куртку и исчез за дверью.

Ханна взяла Свена за руку.

– Как ваши успехи с вакциной? – спросила она. – Вы взяли у меня кровь… Она может помочь Эрику?

– Мы собрали сильную команду. Они работают день и ночь, – ответил ученый.

– И… когда?

– Судя по всему, они хорошо продвинулись, но утверждать что-либо преждевременно.

Ханна подняла на Сальгрена умоляющие глаза:

– Но ведь только Эрику известно, где она, эта «нулевая точка»… А значит, он единственный человек, который может всех нас спасти…

Свен слабо улыбнулся.

– Мы делаем все возможное, поверьте… Мне нужно в лабораторию, – быстро добавил он, – но я не хотел бы оставлять вас здесь одну…

– Я не одна, – улыбнулась Ханна. – Со мной Эрик.

* * *

Он сидел голый посреди красной пустыни, погрузив руки и ноги в мелкий, как пудра, песок. Красный, как кровь, этот песок тек у Эрика между пальцев, стоило только выпростать ладонь.

Над головой Сёдерквиста пылало розовое небо. Он знал, что его появление в этом месте не случайно. Что за всем этим стоит некая цель, даже если сам Эрик ее не осознает. В этой красной пустыне он искал нечто такое, что давно ждало его здесь. Внезапно его рука наткнулась на что-то твердое, и мужчина вытащил из песка черный будильник с покрытым трещинами стеклом. На его обратной стороне Эрик нащупал огромный ржавый ключ, который он начал крутить. С каждым оборотом в пустыне становилось все холоднее. Небо над головой Сёдерквиста темнело, и песок становился все более влажным. А он все продолжал вращать ключ. Ему уже стало ясно, что в этом и состояла цель, ради которой он здесь оказался. Эрик сделал последний оборот и посмотрел на циферблат. Стрелки задвигались, но в обратном направлении, по солнцу. Время пошло назад. На пустыню опустились сумерки, и набухшее влагой небо словно упало на землю. Эрик положил будильник на песок и закрыл лицо руками.

* * *

Карл откинулся на спинку узкого деревянного стула. Он смотрел в окно, на фасад здания напротив. Окошки на противоположной стене были скрыты решетками – там располагалась Крунебергская тюрьма. Тесный кабинет, в котором сидел Эрик, принадлежал инспектору Яльмару Лёфгрену, который отошел «навести кое-какие справки». Эберг бросил взгляд на стенные часы. Никогда прежде старая «Омега» не заставляла его так нервничать. Оставалось шестнадцать часов – теоретически вполне достаточно, чтобы найти пресловутую «нулевую точку». У полиции есть все, для того чтобы выследить психов из «Крионордика», нужно только поторопиться.

Комната, в которой Лёфгрен оставил Карла, была почти пустой – за исключением книжного шкафа из сосновой древесины и серого письменного стола с лежавшей на нем записной книжкой.

Эбергу стоило немалых усилий составить более-менее убедительную историю из имеющихся в его распоряжении разрозненных фактов и смутных догадок, но он был талантливым репортером. О многом, правда, пришлось умолчать – например, о возможной связи между «Крионордиком» и исламскими террористами или об агенте «Моссада», который сидел сейчас в приемной Каролинской больницы, вооруженный, по всей видимости, все тем же огромным черным пистолетом. Карл рассказал о Гиллёге – тоже не полностью, не упомянув при этом ни о том, кем была Рейчел, ни о застреленных ею мужчинах в черном. Он сообщил лишь о том, что Рейчел с Ханной подверглись нападению, но им удалось бежать.

За все время его монолога Яльмар не произнес ни слова и ни единым движением не выказал своего отношения к тому, о чем говорил Карл, но как только тот закончил, инспектор извинился и вышел за дверь. Откуда-то с улицы доносился звук приближающейся полицейской сирены. Хорошо все-таки, что у Эберга были связи в участке! Друг помог ему выйти на более опытного и влиятельного коллегу. Только вот почему тот так тянет время? Неужели не понимает, как оно дорого? Журналист хлопнул ладонью по ноге, вспомнил, что давно ничего не ел, и почувствовал голод.

Наконец дверь открылась. Вошедший Яльмар с суровым видом уселся в кресло напротив. Карл улыбнулся инспектору, но тот не ответил на эту улыбку.

– Итак, Карл Эберг, я уточнил кое-какие детали и теперь, должен признаться, стал понимать в вашей истории еще меньше, – сказал полицейский.

– Что же вам неясно? – удивился его посетитель.

Лёфгрен заглянул ему в глаза:

– Что вы, собственно, ищете, репортер из «Афтонбладет»? А?

– Э… э… – замялся Карл. – Видите ли, «Афтонбладет» здесь ни при чем… То, чем я занимаюсь, не имеет никакого отношения к газете, я…

Он осекся, встретив суровый взгляд инспектора. Тот вздохнул и хлопнул ладонью по столу.

– Вы сообщили, что лаборатория «Крионордик» намеренно распространяет в Европе опасный вирус и планирует нечто вроде теракта у нас, в Стокгольме, так?

– Совершенно верно, в нашем распоряжении еще около шестнадцати часов.

– Но разве не «Крионордик» занимается разработкой вакцины против этого вируса?! – закричал полицейский, перегнувшись через стол.

– Так ведь именно поэтому они…

Яльмар поднял руку, призывая Карла остановиться.

– Мы разговаривали с их заказчицей, Ульрикой Сегер из Института инфекционных заболеваний. Вам знакомо это имя?

Журналист неуверенно кивнул. Он уже понял, к чему клонит инспектор. Яльмар же еще больше возвысил голос:

– И эта Ульрика, которая работает с «Крионордиком» вот уже много лет, называет их лучшей лабораторией в Европе и ручается за их порядочность!

– Но доказательства? Я передал вам документы…

– Из украденного компьютера? – распалялся Лёфгрен. – Вы взяли его в уппсальском участке, разве не так?

– Взял, но не украл, – возразил Эберг. – Мне его дали…

– Ни один полицейский в участке не подтвердил это. Остальные документы, насколько я понимаю, вы получили путем незаконного взлома сети лаборатории «Крионордик», так?

Карл молчал. Инспектор нетерпеливо поглаживал подбородок.

– Но и это не всё… Полиция Уппсалы категорически отрицает возможность какого-либо внешнего участия в автокатастрофе на Е-семь, то есть в гибели Хенрика Дальстрёма. Это был несчастный случай… Более того, береговая охрана… – Эберг затаил дыхание. – Побывала на том острове… Гиллёга…

– И?..

– Они не обнаружили там ничего подозрительного.

– Ничего?

– Никаких следов борьбы или чего бы то ни было… Кроме разве что большого количества пустых бутылок… Похоже, там был настоящий пир.

Карл опешил. Инспектор придвинул к нему лицо, обдав его запахом кофе.

– То есть мы не обнаружили никаких подтверждений преступной деятельности лаборатории «Крионордик». Скорее напротив… – Лёфгрен сделал паузу, словно ему доставляло удовольствие повергать в прах доводы журналиста. – Буквально только что от руководства этой самой лаборатории получено заявление о пропаже одной эксклюзивной лодки. Она исчезла в шхерах, близ Ваксхольма, и была обнаружена в Юргордене, в Стокгольме. На ней мы обнаружили множество отпечатков. И что-то подсказывает мне, что принадлежат они вашему другу. Тому самому Эрику Сёдерквисту, который взломал компьютеры в «Крионордике». Но и это не всё… – Полицейский замолчал, оборвав фразу на высокой ноте. – К нам поступило заявление от лодочного клуба в Даларё, на того же Сёдерквиста. Его обвиняют в попытке кражи лодочного мотора…

Карл закатил глаза.

– Черт вас подери, инспектор… Я говорю вам о готовящемся теракте, какие моторы?!

Лицо Яльмара помрачнело.

– Не знаю, что за игру вы там затеяли, но если вы полагаете, что сможете манипулировать полицией… вы заблуждаетесь. Я немедленно должен допросить этого самого Сёдерквиста.

– Что ж, счастливо.

Эберг еще раз взглянул на часы и поднялся со стула.

За шестнадцать часов до выброса

Свен Сальгрен бежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Группа уже должна была собраться – если, конечно, они получили его эсэмэску. Пересекая участок двора между больницей и институтом, профессор воззвал к Господу. Только чудо могло разрешить проблему с супермутацией NcoLV, помочь сотрудникам лаборатории изменить фенотип вируса и приступить наконец к клиническим испытаниям.

Но надежда умерла, стоило ученому переступить порог конференц-зала и встретить взгляд своей заместительницы Йессики Аренандер. Ее бледное лицо и синие круги под глазами свидетельствовали не только о бессонных ночах и многих часах беспрерывной работы, но и о полном отсутствии результата. Доктор Сальгрен тяжело опустился на стул, и остальные пятеро исследователей тоже заняли места за круглым столом. Чуда не произошло – профессор понял это по их усталым лицам. Йессика мешала ложечкой свой «Нескафе». Она единственная знала о грядущей катастрофе – Свен звонил ей из больницы – и держалась на удивление хорошо. Сальгрен прокашлялся.

– Что скажете?

Аренандер поставила чашку на стол.

– Мы с вами договорились, что вакцина будет содержать живые, но ослабленные экземпляры NcoLV, – таково было условие получения пригодного для терапии препарата. Но сейчас мы работаем с мертвым экстрактом NcoLV и ориентируемся скорее на профилактику. В этом случае возможность лечения тех, кто уже заболел, ставится под вопрос.

Свен покачал головой:

– А как же пробы крови?

– Они великолепны. По правде говоря, никогда раньше не встречала более агрессивных Т-клеток. Они прекрасно изолируют вирус и нападают всем скопом, стоит только пептидам оказаться в поле действия рецепторов, но…

– Так в чем же дело? – нетерпеливо перебил Сальгрен.

– …нам нужно больше времени.

– Йессика, у нас лучшее в мире оборудование, спортзал, кафетерий и первоклассные специалисты. У нас есть всё… кроме времени.

Профессор осекся, случайно бросив взгляд на циферблат наручных часов. Йессика оглядела коллег.

– В таком случае предлагаю вернуться к станкам.

Остальные ученые закивали, поднимаясь со стульев. Зашаркали стулья, полетели в мусорную корзину бумажные стаканы. Вскоре за столом остались только Йессика и Свен. Женщина придвинулась к начальнику и заговорила почти шепотом:

– Что с тобой? Выглядишь ужасно.

Сальгрен горько усмехнулся:

– А кто из нас выглядит сейчас хорошо? – Он закрыл ладонями лицо. – Если б мы имели дело с семь-один, у нас бы был шанс, но это вирус Винтера… Ты же видела его ДНК.

– Это безумие… намеренно распространять такое…

Глаза Аренандер наполнились ужасом – реакция здравомыслящего человека. Но что, если они и в самом деле имеют дело с психами? О какой цели можно говорить, если безумцы решили уничтожить все живое? Карл Эберг полагает, что тем самым «Крионордик» создает спрос на вакцину, но это чушь… О каком спросе идет речь, если никто не выживет? Нет, должно быть, здесь все-таки какая-то ошибка… Те, кто это сделал, перепутали коды в распределительной системе… Они хотели выбрать NcoLV, а получили вирус Винтера. Свен резко поднялся.

– Думаю, ты права.

– В чем? – не поняла Йессика.

– В том, что это ошибка. И… я смогу положить этому конец.

Женщина вышла следом за профессором.

– Куда мы? – спросила она.

– Ко мне в кабинет. У меня есть телефон тамошнего шефа по науке… Крейга Винтера. Его дала мне Ульрика Сегер из Института инфекционных заболеваний.

– И что ты собираешься ему сказать?

Свен повернулся, встав перед закрытой дверью.

– Что у них в бокале не виски, а шампанское… Можно быть каким угодно занудой и выскочкой, но любой, у кого в голове имеется хотя бы что-то отдаленно напоминающее мозги… – Сальгрен осекся, не закончив фразы, и добавил уже тише: – Он остановит это. Я уверен.

Арланда, Стокгольм

Пятнадцать часов до выброса

Крейг Винтер завершил разговор и, как парализованный, уставился на экран телевизора. Николас Мореман лежал в кровати с куском пиццы на бумажной тарелке и смотрел трансляцию футбольного матча, время от времени отпуская ругательства в адрес судьи. Комнатка была тесной и душной. Открыть форточку не получилось, поэтому Крейг был вынужден дышать запахом пиццы. В соседнем номере кто-то ругался и плакала женщина, а порой все звуки перекрывал нарастающий гул – это в Арланде шли на посадку самолеты.

Но Винтер ничего не слышал: он окончательно утратил всякий контакт с действительностью. Одного телефонного звонка было достаточно, чтобы повергнуть его в шок. Крейг намеревался уничтожить мобильник вместе с лабораторией. Зачем ему быть на связи, если они с Николасом решили залечь на дно? Но в суматохе он забыл обо всем, и мобильник остался в кармане его куртки. Принимая вызов, ученый помнил обо всех предосторожностях и не сказал ничего компрометирующего. Хотя Мореману, похоже, было все равно: его больше волновал пенальти, чем телефонные разговоры сообщника.

Там, на ночном столике, между пачкой сигарет и дистанционным пультом, стоял ящик Пандоры – черный футляр с маленьким хрустальным шариком. При одном взгляде на него по телу Крейга словно пробежал электрический разряд. Внезапный приступ страха лишил его силы. Так бывает, когда глаза слепит свет фар приближающейся встречной машины. Нужно было срочно что-то делать.

Винтер перевел взгляд на Моремана, который дремал на кровати, сложив руки на животе.

– Нам надо поговорить, Николас, – осторожно начал он. – Дело в том, что… произошла чудовищная ошибка.

Шеф отдела безопасности лениво повернул голову:

– Что такое?

– Мне только что звонили, и…

Николас вскочил, опрокидывая на пол тарелку с пиццей.

– Тебе звонили, Крейг? Какого черта?!

– Я забыл оставить телефон в лаборатории, но дело не в этом…

– А в чем?

Мореман сразу оживился. Он взял мобильный Винтера и вытащил из него батарейки.

– Вот так… Так с кем ты разговаривал и как долго?

– Николас, произошла чудовищная ошибка… Ты слышишь? Видимо, неполадки в распределительной системе. – Крейг показал на хрустальный шар на ночном столике. – Это не семь-один, это… – Его голос сорвался. – Вирус Винтера.

Николас выпрямился и замер неподвижно. По-видимому, он испытывал тот же шок, что и Крейг несколько минут назад. Профессор понизил голос:

– Нет… пока ничего страшного не случилось. Главное – мы вовремя обо всем узнали.

Мореман огляделся по сторонам, а потом отодвинул телефон и батарейки в сторону.

– И… кто звонил? – спросил он.

– Свен Сальгрен из Каролинского института. Они взломали сеть «Крионордика» и теперь знают все и обо мне, и о тебе, и об операции «Джавда».

Николас тяжело опустился на кровать.

– Но… такое невозможно… Там же такой надежный брандмауэр…

– Это возможно, только не спрашивай меня как, – перебил Крейг напарника. – И там они обнаружили, что распределительная система перепутала идентификаторы. Ты понимаешь, о чем я? Мы взяли не тот вирус.

Мореман растерянно мял в руках пластиковый пакет из-под пиццы. Винтер возвысил голос:

– Ты должен немедленно поставить в известность Синона! Скажи, что мы сворачиваем этот проект, что мы…

Николас кивнул и встал за спиной профессора, не выпуская из рук пластиковый пакет. А потом внезапно надел его Крейгу на голову. Это произошло так быстро, что ученый просто не успел отреагировать. Мореман обернул пластик вокруг его головы. Винтер замахал руками и ногами, но Николас, схватив профессора за плечи, придавил его к стулу. Крейг сопротивлялся. Его легкие уже горели. Он стукнул по столу кулаком, в надежде привлечь кого-нибудь, но удар получится слишком слабым. Наконец, словно откуда-то издалека, послышался голос Николаса:

– Разумеется, мы знали, с каким вирусом нам придется иметь дело. Проект «Джавда» – ваших рук дело, профессор, и вы должны этим гордиться.

Белые искры замелькали в глазах Винтера. Николас дернул еще раз – и его жертва начала терять силы. Руки и ноги Крейга безвольно обмякли, сонливость сковала его движения. Мореман все еще говорил, но теперь его голос доносился словно из-за стены:

– Честно говоря, лично мне наплевать, что там за вирус. Мне чертовски хорошо заплатили – отчего бы не бросить мячик в корзину? Но вы… вы его создали… Снимаю шляпу, профессор.

Крейг больше не сопротивлялся. Руки его бессильно повисли, а когда Николас отпустил пакет, голова ученого с глухим стуком упала на стол. Крики в соседнем номере стихли – теперь там обсуждали только что закончившийся матч. Цифры на наручных часах Моремана мигали, неуклонно приближаясь к нулевой отметке.

За четырнадцать часов до выброса

Эрик лежал на животе – одна его рука была неестественно согнута и втиснута между стеной и шкафчиком наподобие холодильника. Он осторожно подвигал ею – кость оказалась цела, но внутреннюю сторону предплечья украшал огромный синяк, а на локте он заметил две глубокие царапины. Мужчина сел и прокашлялся. Пол вокруг него был усеян белым порошком, который висел в воздухе, забивался в волосы, в рот и в нос. Помещение, где он находился, походило на ресторанную кухню. Вокруг Сёдерквиста зияли пустые контейнеры посудомоечных машин, похожие на разинутые черные пасти. Кучами лежала битая фарфоровая посуда. И все лавки и столы покрывал слой тонкой белого пепла. Рядом с Эриком на полу лежала кипа меню и несколько пластиковых пакетов с логотипом торгового центра NK.

Он поднялся и на негнущихся ногах пошел к выходу. Пересек обеденный зал с большим столом и множеством опрокинутых стульев вокруг и оказался в атриуме. От выходящих на Хамнгатан стеклянных дверей остались пустые створки. Пол вокруг был усеян битым стеклом. Снаружи, в десятке метров от двери, валялся опрокинутый полицейский автомобиль. Внезапно Эрик понял, почему и разбитый ресторанный зал, и красная пустыня с будильником показались ему знакомыми – все это были фрагменты сна Ханны, мир NcoLV-галлюцинации, Конец света. И то, что Сёдерквист все это видел, означало, что он заразился и лежит в коме.

Мужчина прикрыл глаза и напряг память. Кажется, Ханна говорила еще о маленькой девочке… о Моне. И о воротах. Что она имела в виду? Какие ворота в красной пустыне? О, черт! Эрик побежал обратно и, спотыкаясь об опрокинутые стулья, ввалился в темную кухню. Он лежал здесь, на кучке белого пепла. Тот самый будильник, который он нашел в пустыне. Все так, будильник – это и есть те ворота. Сёдерквист обхватил пальцами ржавый корпус и задумался. Что ему со всем этим делать? Но у будильника есть ключ. Стрелки продолжали двигаться в противоположную сторону. Эрик открыл стеклянную крышку, нажав рычажок сбоку, и попытался остановить их пальцами, а потом провернул их на несколько оборотов по солнцу, и внутри что-то заскрежетало. Но в этот момент в груди мужчины словно взорвался раскаленный шар, и он скорчился от боли. В глазах у него вспыхнуло – и стены и потолок кухни рассыпались множеством сверкающих осколков.

Стокгольм, Швеция

За тринадцать часов до выброса

Ханна успела просмотреть все газеты на столе и прочитала даже детскую книжку про лягушку, которая выехала на пикник. Она должна была двигаться, чтобы не сойти с ума, и вышла в коридор. Блестящий пол отражал белые трубки люминесцентных ламп. Два часа ночи – время неумолимо приближалось к нулевой точке. Ханна вспомнила Карла Эберга. Он должен поторопить полицию, в этом их последняя надежда. Только так можно остановить убийц из «Крионордика» и предотвратить катастрофу.

Эрик лежал в восьмой палате, в одном из изоляторов в дальнем конце коридора. Ханна шла медленно, словно оттягивала, как могла, момент встречи с ним. Не из страха, а просто потому, что не хотела видеть своего мужа в таком состоянии. У входа в соседнюю палату она вздрогнула и запустила руки в карманы брюк. Дверь этой палаты была приоткрыта, и на незастеленной койке сидела Рейчел с айпадом в руке, напряженно вглядывающаяся в дисплей. На покрывале рядом с ней лежали разорванные листы бумаги и ручка. Ханна вспомнила, как Папо выскочила в коридор, обнаружив что-то интересное для себя среди распечаток Эрика, и задержалась у двери на несколько минут. Может, ей стоит войти? Но что-то подсказывало фру Сёдерквист, что сейчас Рейчел не стоит мешать. Она вздохнула и подошла к восьмой палате.

У стеклянных дверей «предбанника», иначе именуемого «шлюзом», Ханна остановилась. Комната за травленым стеклом была погружена в полумрак. Жена Эрика щурилась, пытаясь разглядеть, что там происходит, когда дверь вдруг распахнулась. Появившаяся на пороге высокая блондинка с журналом в руке с изумлением уставилась на Ханну.

– Могу я чем-нибудь помочь вам?

– Что вы там делали? – бесцеремонно оборвала ее Сёдерквист.

Во взгляде медички мелькнула насмешка:

– Я всего лишь осматривала своего пациента.

– Вы врач?

– Доктор Диана Вестон, – представилась блондинка. – А вы кто?

Нависла неловкая пауза.

– Ваш пациент – мой муж, – шепотом ответила Ханна.

Взгляд Дианы смягчился.

– Понимаю, – кивнула она и быстро пошла по коридору. Супруга Эрика поспешила следом.

– Как он? – спросила она в спину врача.

– Мы только что взяли анализы. Вы все узнаете через несколько часов, – ответила та.

В горле у Ханны пересохло.

– Вы что-то недоговариваете… Скажите все как есть…

Вестон оглянулась, взявшись за ручку двери, и как будто засомневалась. У Ханны все поплыло перед глазами. Сейчас она хотела получить хоть какой-нибудь ответ, чтобы вернуться в приемную, забраться на диван и снова читать про лягушку на пикнике. Диана заглянула ей в глаза.

– Час назад он перенес серьезный приступ дыхательной недостаточности – то, что бывает со всеми NcoLV-пациентами. Но с этим мы справились, сейчас он в респираторе. Будем надеяться, что его организм не сломлен, только при этом условии можно рассчитывать на желаемый эффект.

– Можно рассчитывать? – повторила Сёдерквист.

Врач отпустила дверную ручку и посмотрела на нее так, что у Ханны упало сердце.

– Его организм не железный, и если последует новый приступ… – Диана не закончила фразу.

– Что тогда? – шепотом переспросила жена Эрика.

– Тогда мы можем его потерять.

Ханна вцепилась в рукав халата медички.

– Вы не должны его потерять, слышите? Если последует новый приступ, вы справитесь и с ним! И со следующим тоже… Вам понятно?

Вестон кивнула, убирая ее руку:

– Мы справимся.

Но прозвучало это не очень уверенно.

* * *

Рядом кто-то закашлялся, и Эрик увидел мужчину в оборванной рубашке. Сам он лежал, не смея шевельнуть даже пальцем. Мужчина харкал кровью, склонившись над мойкой с грудой фарфоровой посуды. Сёдерквист снова оказался в кафе в торговом центре NK, но белого пепла там больше не было. От грязных тарелок в мойке шел запах несвежей еды. Эрик осторожно привстал, а мужчина удалился, что-то бормоча себе под нос.

Эрик наклонился и подобрал с пола будильник. Синяк на внутренней стороне его предплечья почти сошел. Сёдерквист поднялся и последовал за мужчиной в зал. Там за одним из столиков сидела женщина с испуганными глазами. У ее ног лежало тело еще какого-то мужчины, по-видимому, мертвое. Эрик вышел в атриум и остановился на верхней ступеньке мраморной лестницы. Полицейской машины больше не было, и стеклянные двери были целы. На полу валялись пакеты с логотипом торгового дома NK, скомканные платья и что-то похожее на рекламные листовки. Эрик закричал и зажал ладонью рот. В грудах мусора проглядывали очертания человеческих тел, которые, казалось, были выброшены сюда вместе с тряпьем и бумагой. Мимо окон проехала «Скорая» с включенной сиреной. Над освещенной прожекторами площадкой висел кусок голубой ткани с крупными золотыми буквами: «Ральф Лорен». Очевидно, это было действие будильника. Интересно, можно ли прокрутить еще? Эрик повернул часы циферблатом вверх, сделал еще три полных оборота по солнцу и обернулся в сторону атриума. Посредине освещенной прожекторами площадки стояла маленькая девочка, с кудрявыми черными волосами и в грязном бирюзовом платье. Сёдерквист встретил ее пронзительный взгляд и отпустил стрелки.

Гиллиот, Израиль

Завершив разговор, Давид Яссур задремал – он почти не спал последние несколько суток. Похоже, Меир Пардо избрал ту же стратегию – окопался у себя в кабинете и не высовывал оттуда носа с самого утра. Глазок дымовой защиты все так же мигал в углу потолка, так что о курении можно было забыть.

Разговор, который только что завершил Яссур, был с Сарой Вейзель, следователем военной разведки. Это ее команде удалось выяснить, что «Сальсабиль» – кодовое название источника финансирования террористической группы из Исламабада. Сара работала не покладая рук – и, судя по всему, нашла то, что искала. Давид покрутил головой, разминая отекшие мышцы, и поморщился.

В ходе допроса перебежчица из исламабадской группы назвала имя человека, бывшего, если можно так выразиться, связным между террористами и загадочным «Сальсабилем». Команда Вейзель тут же взяла его. Результатом многочасовой «беседы» – стоившей, помимо прочего, «связному» жизни, – был номер телефона, привязанный, как оказалось, к предоплаченной карте СТС, национального оператора Саудовской Аравии… Итак, следы вели в Эр-Рияд. Само по себе это не сулило ничего хорошего. Отношения Израиля с королевством были натянутыми, так что рассчитывать на помощь тамошнего правительства не приходилось.

Но в таком случае, не удастся ли им заодно выйти на след «спонсора» «Моны»? Что, если Аким Катц тоже скрывается в Эр-Рияде? Стоит только копнуть хорошенько, и они объявятся оба – две крысы, прижавшиеся друг к дружке в одной норке. Давид оторвал верхний лист блокнота и вскочил со стула. Пришло время побеспокоить шефа.

Стокгольм, Швеция

Десять часов до выброса

Ханна свернулась калачиком на диване в приемной. Медсестра собрала со столика газеты и принесла чай. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возник Карл Эберг.

– Чертовы фашисты… Нет, это непостижимо!

Фру Сёдерквист оторвала голову от подлокотника.

– Карл… Что случилось?

В этот момент в комнату вбежал запыхавшийся Свен Сальгрен.

– Я все еще не получил ответа из Института инфекционных заболеваний. Ульрика Сегер по-прежнему недоступна. А теперь еще Ветье… – Он покосился на Ханну. – Вы не слышали? – Она покачала головой и села на диване. – Мы потеряли его, почти час назад.

Женщина прикрыла рот ладонью.

– О, господи… Наш Томас? – В ее широко распахнутых глазах застыл ужас. – Свен, неужели у вас нет вакцины? У вас ведь совсем не осталось времени…

Сальгрен взял ее за руку.

– Послушайте, Ханна, в лаборатории все давно забыли про сон и еду. Они работают круглые сутки в буквальном смысле. И я тороплю их как могу, но… Я не хочу вам лгать. У нас возникли некоторые проблемы, с которыми мы не можем справиться.

Ханна сникла. Краски сошли с ее лица. Она все еще не спускала глаз со Свена, словно ждала продолжения. Доктор перевел взгляд на Карла:

– Что в полиции?

– Меня вышвырнули оттуда, – отозвался журналист.

Взгляд ученого стал удивленным.

– То есть? А как же документы? Доказательства?

– Они камня на камне не оставили от нашей версии. Бумаги похищены. Лодка в Юргордене – тоже. А «Крионордик» – последняя надежда человечества. Кстати, это подтверждает и ваша знакомая из Института инфекций.

– Они разговаривали с Ульрикой?

– Именно. И она представила «Крионордик» в самом выгодном свете.

– Но что дало ей на это основания? Они же исчезли…

– Бог ее знает. Вероятно, она просто повторяла общие фразы. – Карл оглянулся на Ханну. – На Гиллёге они, кстати, тоже были… И не нашли там ничего подозрительного. Никаких следов борьбы, ничего…

– Зато я поговорил с шефом «Крионордика». – Голос Свена зазвучал неожиданно оптимистично. – С Крейгом Винтером.

Эберг вздрогнул.

– Как вам удалось на него выйти?

– У меня есть номер его мобильного.

– И?..

– Он ответил.

– Где он?

– Об этом я не спрашивал.

– Но ведь это можно выяснить, тогда мы найдем его.

Сальгрен махнул рукой:

– Это был очень короткий разговор… Так или иначе, я рассказал ему об ошибке. И умолял остановиться…

Карл кивнул.

– И?.. Что он?

– Выслушал меня и дал отбой.

Журналист наморщил лоб.

– То есть как «дал отбой»?

– Я пытался перезвонить, но безуспешно… Но я уверен, что он меня послушает, – спешно добавил Свен, заметив разочарование Карла. – Крейг – кто угодно, только не самоубийца.

Все трое замолчали.

– Нет, – тряхнул головой Эберг и посмотрел на часы. – Мы не должны рассчитывать на то, что он остановится. В нашем распоряжении меньше десяти часов. Нам надо узнать все о месте, где они собираются все начать, – о так называемой «нулевой точке». И Эрик – единственный человек, на которого здесь можно рассчитывать. – Карл покосился на Ханну: – Как он?

Та молча покачала головой.

* * *

Сначала появился звук, как будто из туннеля – исчезающе приглушенный, словно тянули сурдинку. А потом вокруг ослепительным каскадом взорвалась музыка. Эрик инстинктивно попятился, сжался – ведь он все еще был голым. Откуда ни возьмись появились одетые в белое девушки и молодые люди с подносами, полными тарелок. Они открывали бутылки с шампанским, разносили салаты, доставали из печей дымящиеся противни, гремели фарфором в мойках и громко объявляли заказы. За подвесными дверями, перекрывая звуки оркестра, шумела толпа.

Эрик поднялся и огляделся. Неужели он приблизился к «нулевой точке»? Никто из окружающих его людей не походил на больного. Сёдерквист провел рукой по волосам и заметил, что синяк на предплечье сошел. В обеденном зале толпились люди: они стояли группами с бокалами шампанского в руках и громко разговаривали, пытаясь перекричать друг друга и музыку. Эрик узнал женщину, которая в прошлый раз сидела здесь за столом одна, над трупом мужчины. Теперь ее спутник, живой и невредимый, стоял рядом и что-то говорил, размахивая руками.

Сёдерквист протолкался сквозь толпу в направлении атриума. Внезапно над головами пирующих заплясало яркое световое пятно. Приглушенный ропот прокатился по залу, а потом помещение прорезали лучи множества прожекторов. Посреди зала появилась женщина в красном плаще с развевающимся шарфом. Кто-то присвистнул, и зал одобрительно загудел. Эрик вспомнил баннер «Ральфа Лорена». Это был показ мод.

Он пробирался все дальше и вскоре оказался возле небольшого эскалатора, где толпа заметно поредела. Там Эрик оперся на перила и затаил дыхание. На площадке этажом выше стояла девочка, та самая Мона, и она не отрываясь смотрела на него. Сёдерквист побежал по эскалатору на второй этаж, но вскоре понял, что ему надо еще выше. Он спотыкался и скользил, перепрыгивая через две-три ступеньки. На третьем этаже несколько человек наблюдали сверху за шоу в атриуме. Мона стояла поодаль, повернувшись к ним спиной. Эрик сразу почувствовал ее пронизывающий взгляд.

Убедившись, что он ее заметил, девочка показала рукой куда-то в сторону. Там, спиной к Эрику, стоял мужчина, весь в белом. Сёдерквист пошел на него, сам не зная зачем, – просто потому, что был уверен, что так хочет Мона. В этот момент мужчина оглянулся – у него не было лица. Ни глаз, ни носа, ни рта – только гладкая, белая кожа. Одежда мужчины переливалась всеми цветами радуги в лучах прожектора. Время от времени снизу доносились отголоски аплодисментов. Эрик застыл на месте. Безликий мужчина повернулся, прошел между людьми и встал у эскалатора. Сёдерквист понял, что настал решающий момент, но не мог двинуться с места. Мужчина без лица демонстративно поднял руку, в которой блеснул маленький хрустальный шарик, а потом перегнулся через перила и замер, глядя на Эрика, как будто ждал его одобрения. Время остановилось – возможно, даже музыка смолкла. Мужчина разжал тонкие пальцы – и шарик полетел вниз. Сёдерквист закричал. Мона подошла к безликому человеку, схватила его за руку и повела к Эрику. Снова, как ни в чем не бывало, загремела музыка.

Можно было подумать, что шарик бесследно исчез, лопнул, словно мыльный пузырь, оставив темное пятно на чьей-нибудь куртке. Но Эрик знал, что это не так. Хрустальная оболочка разбилась о лестницу из зеленого мрамора, и теперь монстр был выпущен на волю. Мона провела грязными пальчиками по щеке Сёдерквиста – они были холодны как лед – а потом удалилась, оставив его наедине с человеком без лица. Эрик понял, что произойдет дальше. Он опустил голову и прикрыл глаза.

Восемь часов до выброса

Больничные коридоры снова огласила сирена. Ханна, спотыкаясь, побежала за Карлом и едва не столкнулась с медсестрой, прижимавшей к груди охапку капельных сумок. Медсестра направлялась к палате Эрика, Ханна с Эбергом не отставали. Лампочка над дверью мигала красным. Ханна, задыхаясь, прильнула к журналисту.

– Что происходит?

– Я знаю не больше, чем ты, – пожал тот плечами. – Полагаю, у него начался новый приступ.

Дверь в «предбанник» была приоткрыта, и Ханна увидела Свена Сальгрена, который наблюдал за происходившим в палате через стеклянную дверь. Она вошла и встала рядом с ним. Ее глаза наполнились слезами, в голове звенело. Свен посмотрел на нее с сочувствием:

– Он начал терять силы. Не знаю, в чем причина, но нужно срочно принимать меры.

Ханна не отвечала. Она молча наблюдала за голубыми силуэтами, сгрудившимися у постели ее мужа, среди которых выделялась рослая фигура Дианы Вестон.

– Ну, давай же… – бормотал рядом Карл. – Ты справишься…

Ханна тоже взывала к Эрику, но мысленно. Умоляла, уговаривала его держаться.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появилась Вестон в сопровождении медсестры. На обеих были маски и защитные комбинезоны. Свен схватил ее за плечо:

– Что там, Диана?

Врач покачала головой:

– Положение критическое. Слишком много всего произошло за последние несколько минут. – Она коротко взглянула на Ханну: – Вы должны быть готовы к самому худшему.

Семь часов до выброса

Сирена стихла, но нависшая тишина оглушала еще сильнее. Ханна открыла глаза и глубоко вздохнула. Карл все еще стоял рядом. Из коридора доносились голоса и топот множества ног. Диана ушла, и Ханна умоляюще посмотрела на дверную ручку. Она вздрогнула, когда на пороге появилась Рейчел.

– Ты… – Агент «Моссада» схватила ее за запястье. Ханна дернулась, но Папо оказалась проворнее. – Они потеряют его, – прошептала она жене Эрика в ухо. – Какая у тебя группа крови?

Ханна ответила, не успев понять, что происходит, и тут же что-то больно вонзилось ей в руку. Эберг попытался оттолкнуть Рейчел, но та мертвой хваткой вцепилась Сёдерквист в запястье. Она потянула поршень – и шприц наполнился кровью, а в следующую секунду Папо исчезла за дверью. Карл выпучил глаза:

– Какого черта?..

В коридоре что-то кричали, топали. Ханна вспомнила остров Гиллёга и мужчин в черном. Рейчел погубит Эрика! Она рванула дверь. За спиной у нее слышалось учащенное дыхание Карла. В «предбаннике» мелькнуло лицо Свена в окружении фигур в синих комбинезонах. Но Ханну никто не остановил. Она прильнула лицом к стеклянной двери.

– Рейчел, открой! Ты слышишь меня? Открой немедленно…

– Какого черта она там делает? – пыхтел у нее над ухом журналист.

Фру Сёдерквист придвинулась к нему. Там, за стеклом, Папо возилась возле неподвижного тела Эрика. Ханна не выдержала:

– Нет… пожалуйста!

Рейчел поцеловала лежащего на койке мужчину в лоб, одновременно вонзая шприц ему в вену. Ханна наблюдала за ее движениями – заторможенными, как в замедленной съемке.

– Она ввела ему твою кровь, – послышался голос Карла.

Разведчица убрала шприц в карман.

Эберг оглянулся на Диану:

– Она убьет его… Сделайте же что-нибудь…

Ханна прикрыла глаза. Это был ее сон – белый алтарь. Вот только жертвой оказался Эрик. Она прижала ладонь к холодному стеклу.

– Милый… я…

А потом все вокруг поплыло, и Ханна упала на пол.

За три часа до выброса

Она очнулась на койке в пустой больничной палате. Голова у нее кружилась. Эрик! Ханна отбросила оранжевое одеяло и свесила ноги на пол.

В коридоре было пусто. Кровь била в виски, заглушая звуки и мысли. Сёдерквист нажала на дверную ручку и, споткнувшись о порог, ввалилась в «предбанник». Дверь в палату Эрика стояла приоткрытой, и Ханна вошла. Она даже не подумала ни о маске, ни о защитном комбинезоне. Никакая маска не смогла бы защитить ее от правды.

В нос ей ударил запах дезинфицирующих средств. Коричневые гардины были задернуты, и комнату окутывал полумрак. Ханна привыкла видеть в муже сильного мужчину, но теперь его тело под белой простыней поразило ее своей беззащитностью. Волосы Эрика были всклокочены и как будто выцвели, бледная кожа матово блестела… Женщина остановилась посреди комнаты. Респиратора на пациенте не было, и он дышал. Ханна приблизилась к нему, и в глазах у нее появились слезы. Она взялась за стальную спинку в ногах кровати и посмотрела на Эрика. Нет, она не ошиблась. Он действительно дышал и полностью контролировал свое тело. И тогда Ханна рассмеялась – словно выплеснула накопившееся за столько дней отчаяние. Она стояла в ногах его кровати в одних носках, растрепанная и счастливая, и давилась смехом. Эрик не умрет. Он будет жить. Они будут жить. Ханна коснулась пальцами щеки мужа.

– Чертов бездельник, надо же быть таким дураком…

Она потрепала его по щеке, а потом потянула за кончик носа и сложила ему губы трубочкой.

– Ты вообще соображаешь, что делаешь? Оставить меня… и это после всего того, через что мы прошли…

Потом Ханна потрогала грудь Эрика, ощущая пальцами, как та вздымается, и прислушалась к его дыханию. Никогда еще она не чувствовала так остро, что живет жизнь. И тут же вспомнила об их с Эриком общей тайне. Которую, кроме них двоих, знала только Рейчел. Глаза Эрика были закрыты. Разве не этого момента Ханна ждала так долго? В конце концов, это когда-нибудь придется сделать…

– N… К… – услышала женщина слабый голос.

Она вытаращила глаза. Неужели это сказал ее любимый? Ханна сжала его руку и склонилась над кроватью.

– Я здесь, Эрик… Ты меня слышишь?

Нет, она не ошиблась. Губы больного и в самом деле двигались. Его грудная клетка по-прежнему медленно вздымалась. Ханна моргнула, чтобы смахнуть стоявшие в глазах слезы.

– Тише… молчи… Все хорошо, я здесь…

Сёдерквист открыл глаза и уставился в потолок.

– Нулевая точка в NК… – Он напрягся, как будто хотел подняться. – Я знаю, как это будет… и было…

Супруга погладила его по щеке.

– Я приведу доктора. Ты только не засыпай, ладно?

Мужчина улыбнулся:

– Да… Я… обещаю…

Ханна поднялась и пошла к двери. Перед тем как выйти, она оглянулась еще раз, словно чтобы удостовериться, что Эрик все еще здесь.

– Который час? – одними губами спросил он.

– Четверть первого.

Пациент приподнялся на локтях, посмотрел на жену и снова упал на подушку. Лицо его исказила гримаса боли, и Ханна побежала в коридор искать медсестру.

За два часа до выброса

Диана Вестон и ее коллеги закончили первый обход. Все были под впечатлением от чуда, произошедшего в восьмой палате. Пока медики занимались Эриком, Ханна, Карл Эберг и Свен Сальгрен нетерпеливо топтались в «предбаннике». Наконец строгая медсестра разрешила им войти, но только для того, чтобы взглянуть на больного. Все трое придвинули стулья и уселись вокруг постели Сёдерквиста. Свен вполголоса рассказывал о том, что сделала Рейчел. Эрик слушал, прикрыв глаза, и когда Сальгрен закончил, обернулся к жене:

– Так это ты спасла меня? Это твоя кровь очистила мою…

Ханна покачала головой:

– Тебя спасла Рейчел.

Свен кивнул:

– Врачи предлагают разные объяснения, но я убежден, что именно кровь Ханны коренным образом переломила ход болезни. Сырая, как говорят медики, необработанная кровь… Это невероятно… – Он покачал головой. – Лично я совершенно не понимаю, как такое могло произойти. Это за пределами всякой науки, хотя… медицина – не совсем наука в строгом смысле этого слова… Чудо – что еще здесь скажешь?

Все заулыбались, и только лицо Карла оставалось серьезным. Он наклонился к Эрику:

– Не хочу на тебя давить, но… что ты там говорил насчет «нулевой точки»?

– Я видел это во сне… – задыхаясь, прошептал пациент. – Или в «Майнд серф»… я уже не помню. Но я уверен, что это так. «Нулевая точка» в торговом доме NK… – Он обвел взглядом присутствующих. – Нам срочно нужно туда…

– Ты никуда не пойдешь! – испугалась Ханна и оглянулась на Свена, который покачал головой:

– Об этом не может быть и речи, ты останешься здесь. – Сальгрен посмотрел на Эберга и Ханну. – Думаю, нам пора последовать совету медсестры и дать ему передохнуть… Не беспокойся ни о чем, – добавил он, повернувшись к Эрику. – Мы все сделаем. – Затем ученый кивнул Карлу и фру Сёдерквист в сторону выхода. – Думаю, нам лучше продолжить беседу снаружи.

Эрик с явным неудовольствием опустил голову на подушку и вскоре задремал.

* * *

Свен повел Ханну и Карла не в «предбанник», а в соседнюю пустую палату. Все трое взяли стулья и уселись вокруг кровати, которую Рейчел не так давно использовала в качестве письменного стола. Ее бумаги все еще лежали разбросанные по покрывалу.

Первым взял слово Эберг.

– Версия NK не лучше и не хуже других, – сказал он. – Во всяком случае, у нас нет времени выдвигать другие. Будем исходить из того, что Эрик раздобыл эту информацию во внутренней сети «Крионордика».

Сальгрен недоверчиво посмотрел на журналиста:

– Но как мы остановим их без полиции?

– Я уже послал сообщение одному надежному человеку, который обязательно нам поможет, – ответил Карл. – Не исключено, что он прихватит с собой пару не менее надежных товарищей. Это было бы нелишне.

– Нелишне? – вздохнув, переспросил Свен. – Но что у нас есть? Мы ведь никого из них в глаза не видели… Я пытался найти в «Гугле» хотя бы фотографию этого… Крейга Винтера, но там ничего нет. Мы даже толком не знаем, его ли нам надо искать… По крайней мере, я… Может, стоило бы еще раз попробовать с полицией?

Неожиданно Ханна в изумлении уставилась на дверь. Эберг и Свен тоже оглянулись. На пороге, опираясь на дверную раму, стоял Эрик. В свежевыглаженной рубахе, но бледный как смерть.

– Ты куда это собрался? – вскочил со стула Сальгрен. – Немедленно ложись в постель!

Сёдерквист замахал руками.

– Я всего лишь захотел в туалет. Заодно поблагодарю Рейчел… Кстати, где она? – Он обвел взглядом комнату.

Только тут Ханна заметила, что Папо пропала. Карл испуганно округлил глаза.

– Но она была здесь… все время. Она занималась твоими распечатками на этой самой кровати… А потом сделала тебе укол и – пуфф! – растворилась в воздухе.

Ханна встала.

– Я провожу тебя, любимый.

Муж обнял ее за плечи и повернулся к Эбергу:

– Что за распечатки?

Журналист показал на рассыпанные по покрывалу бумаги, собрал их и протянул несколько листов Эрику. Тот наморщил лоб, пытаясь сосредоточиться. Ханна прильнула к его плечу.

– Я прошу вас немедленно лечь в постель, – раздался до странности каркающий, хрипловатый голос. В дверях стоял высокий санитар в бледно-голубом комбинезоне и со стопкой полотенец в руках.

– Простите… – повернулся к нему Сёдерквист.

– Да?

– Откуда вы родом?

– Из Алеппо, – удивился медик.

Эрик ткнул пальцем в заголовок распечатанного электронного письма:

– Что значит это слово?

Санитар улыбнулся:

– «Сестра»…

Сёдерквист посмотрел ему в глаза, а потом снова на бумагу. Под словом «акти» стояло несколько слов на иврите.

– У нас меньше часа, – напомнил Карл. – Поторопитесь…

Эрик поднял глаза:

– А разве кавалерия не с нами?

– Кавалерия?

– Полиция, я имею в виду.

Эберг тряхнул головой:

– Я пытался, честное слово… и едва сам не загремел за решетку. – Он вздохнул и безучастно посмотрел на Эрика. – А ты теперь в розыске, как главный вор Швеции. Так что поторопимся, если не хотим встретить Конец света в комнате для допросов.

– Но… – Пациент сник, словно из него выпустили воздух. – Кто нам поможет в таком случае?

– А как же мой телохранитель Рейно? – улыбнулся Карл. – Он и его знакомые из «Бандидос».

Эрик прислонил голову к дверной раме.

– Я поеду с вами.

Ханна как будто хотела возразить, но он зажал ей ладонью рот.

– Молчи. Я знаю, что должен лежать в постели. Но через час все это так или иначе закончится. – Сёдерквист ткнулся лицом в ее волосы и прошептал: – У меня нет выбора, ведь это я во всем виноват. Я должен быть там.

Его жена заглянула ему в глаза, прикусила губу и молча кивнула. Эрик повернулся к Сальгрену, всем своим видом выражающему готовность немедленно вернуть его в восьмую палату.

– Свен, послушай и ты тоже… Я все видел, только не спрашивай меня где. Ты ведь сам только что говорил о чуде.

– Как ты себя чувствуешь? – Профессор глядел на него недоверчиво. Лицо Эрика было бледным и помятым, а в волосах у него как будто прибавилось седины.

– Немного голова кружится, но со мной такое бывает, – ответил он. – Приму потом таблетку.

Карл решительно хлопнул его по плечу:

– Идем. Нужно торопиться, в это время на дорогах пробки.

Сёдерквист на мгновение задумался, а потом повернулся к санитару:

– Нам нужна большая простыня.

– Зачем? – удивился тот.

– Спасать мир, – недовольно пробурчал Эрик.

Эр-Рияд, Саудовская Аравия

За тридцать семь минут до выброса

В тесной комнатке пахло бетоном и сыростью. Здесь не было ни окон, ни мебели, ни телевизора – идеальное место для уединения. Прочерченная на бетонном полу линия указывала направление на Мекку.

Время вечерней молитвы – Аср – уже вышло, но Аким Катц все еще сидел на коврике. Он не мог наговориться с Аллахом. Этот день был особенным, не похожим на другие. Киямат – Судный день. Через тридцать семь минут в Швеции наступит три часа, и Николас Мореман разобьет хрустальный шар. Энес Аль-Твайри ничего не знает о настоящей «Джавде» и разделит судьбу остальных. Он сам выбрал свое место в Аль-Ахирате – будущей жизни. Аким ткнулся лбом в пол и поцеловал молитвенный коврик. Он знал, что Аллах думает о нем. Никогда еще не были они так близки.

Скоро в хрустальном зале – огромном, как кафедральный собор, – прольется ливень. Это место выбрано не случайно – храм греха, юдоль разврата. Синон снова подводит троянского коня к вражеским стенам. Но на этот раз в чреве животного таится кое-что пострашнее отряда афинских воинов.

Катцу там делать нечего. Он может с чувством выполненного долга дожидаться конца, сидя на коврике. Он встретит Киямат вместе с Всевышним. Он готов, ибо очистился. Душа его бела, как облако, и исполнена любви. И в ней звучат суры о Судном дне и небе, свернувшемся, как пергаментный свиток.

Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного…

Аким прижал лоб к покрытому ковриком полу. Теперь оставалось недолго.

Стокгольм, Швеция

За двадцать минут до выброса

Часы на крыше торгового центра NK показывали четырнадцать сорок, когда Свен Сальгрен припарковал свой «Вольво» в нескольких метрах от входа. У Эрика гудела голова и двоилось в глазах. Но даже это было не самым худшим. Всю дорогу он боролся с приступами панического страха и сейчас, нащупав ручку дверцы, первым выскочил на тротуар и помчался к зданию торгового центра. Остальные едва поспевали за ним. От входа по лестнице тянулась красная ковровая дорожка, в начале которой стоял охранник с листком бумаги в руке. По ту сторону стеклянных дверей толпились люди и гремела музыка. У крепкого, наголо обритого охранника тянулся из уха белый проводок наушников. Он покачал головой и встал перед Эриком:

– К сожалению, зал уже полон. Если у вас есть приглашение, вам придется подождать. Если нет – приходите завтра.

– Что там происходит? – спросил Сёдерквист.

– Показ мод для VIP-клиентов NK.

За спиной Эрика тяжело задышал Карл Эберг, тыча охраннику в лицо журналистское удостоверение:

– Пустите, мы из «Афтонбладет».

Но страж был неумолим:

– Сейчас я не могу вас пустить. Речь идет о вашей безопасности, понимаете? Вы же не хотите, чтобы кто-нибудь пострадал в давке?

В этот момент он поднял глаза да так и застыл на месте.

– О, черт… Стальная Труба…

Эрик оглянулся. К дверям торгового центра приближался Рейно. Лицо охранника расплылось в улыбке, и мужчины бросились друг другу в объятия. На Рейно была черная кожаная куртка, потертые джинсы и громоздкие мотоциклетные ботинки. Охранник хлопнул его по животу:

– Только не говори мне, что тоже интересуешься модой.

Рейно ухмыльнулся и сделал жест в сторону Карла:

– Я – нет, но моя команда…

– Твоя команда?

– Мои лучшие друзья. – Товарищ журналиста положил тяжелую руку на плечо лысого стража.

Тот вздохнул и отступил в сторону.

– Только потому, что ты так удачно оделся.

Рейно подмигнул Карлу и Эрику:

– Ну что, пошли?

* * *

В переполненном атриуме Сёдерквист рассеянно огляделся – слишком мало времени и много народу… Он протиснулся в направлении эскалатора. Стояла невыносимая духота, люди толкались, обливая друг друга шампанским и наступая соседям на ноги. Над головами гостей нависала платформа с прожекторами и лазерными проекторами, из которых работало лишь несколько. За спиной у Эрика послышалось пыхтение Карла.

– Куда нам? – спросил журналист.

– К эскалаторам, – бросил через плечо Сёдерквист.

Он споткнулся на ступеньках, но удержался и взбежал наверх. На втором этаже ему пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Атриум утопал в полумраке. Эрик поднял глаза. Во сне там, наверху, было лицо Моны, но сейчас он не видел никого, хотя бы отдаленно напоминающего девочку из Каны. Вокруг него все так же толпились люди. Карл поднес к его глазам правую руку с наручными часами:

– Пятнадцать минут. Ты понимаешь?

Эрик ткнул пальцем в рослого «бандидо»:

– Рейно, пойдешь со мной. На случай потасовки тебя лучше иметь рядом. Все остальные знают, что им делать. Связь по мобильному.

Затем Сёдерквист повернулся к Свену. Тот кивнул на сложенную простыню, которую держал в руках:

– Поторопитесь. Надеюсь, это нам не потребуется.

Эрик хотел ступить на эскалатор, когда Ханна схватила его за руку, погладила по волосам и поцеловала. Муж заглянул ей в глаза и ступил на лестницу, сопровождаемый Рейно. Спустя несколько секунд оба сошли на третьем этаже. Во сне здесь было не так многолюдно. Эрик повернулся к Рейно:

– Мы не знаем, как выглядит злоумышленник, поэтому будем держать в поле зрения всех, кто так или иначе бросается в глаза. Идем против часовой стрелки. Ты по правой стороне, я по левой.

Рейно кивнул:

– Ты первый.

Сёдерквист прошел по закругляющемуся коридору, в центре которого текла лента эскалатора, и вдруг замер, побледнев. Навстречу ему, мимо витрины с куртками «Барбур», смеясь, бежала маленькая девочка. Она совсем не походила на Мону и была старше ее, и Эрик тряхнул головой, встретив вопросительный взгляд Рейно. В голове у него крутилась одна и та же мысль: все уже случилось, ничего не изменишь. Внезапно в атриуме вспыхнул свет, и на стене заплясали желто-зеленые лучи прожекторов. Шоу началось. Сёдерквист мысленно выругался – теперь они никогда не найдут злоумышленника! Невозможно отыскать человека в многотысячной толпе, если не знаешь, как он выглядит. Да и кто сказал, что он вообще здесь? В конце концов, их источник – сон, горячечный бред, галлюцинация…

Рейно схватил Эрика за рукав и кивнул на компанию, сидящую на скамейке поодаль. Там сидели двое. Дама, на вид лет пятидесяти с лишним, в красном платье, и мужчина в черном костюме и белой рубашке, который выглядел помоложе. Сёдерквист пожал плечами – ничего подозрительного. Женщина дремала, прикрыв глаза. Ее сосед или спутник читал книгу.

– Часы! – крикнул Эрику в ухо Рейно, и только тогда тот заметил на руке мужчины черные электронные часы. И хотя этот человек сидел довольно далеко, Сёдерквист увидел мелькающие на циферблате цифры. Обратный отсчет…

00:04:49, 0:04:48, 0:04:47…

* * *

Рейно напрягся.

– Я его вырублю.

Но Эрик схватил его за рукав куртки:

– Подожди, слишком большой риск. Он поднимет всю шайку, прежде чем мы успеем что-нибудь сделать. Нужно подстраховаться, понимаешь? Мы должны предупредить остальных.

Рейно поморщился и вытащил телефон:

– О’кей, я звоню Свену.

Сёдерквист стал наблюдать за мужчиной на скамейке. Тот листал книгу, заложив ногу за ногу. Его спокойствие было удивительно. В конце концов, где он прячет этот шар? Эрик не видел, как ни вглядывался, ни оттопыренного кармана, ни очертаний спрятанного под рубахой круглого предмета.

– Черт подери, здесь нет связи! – застонал Рейно. – Попробую возле эскалатора. Стой здесь и не спускай с него глаз. – Он махнул мобильником и потрусил в направлении лестницы.

Эрик проводил его взглядом. Друг Эберга встал у перил, кивнул – что должно было означать, что связь там хорошая, – и поднес мобильник к уху. Сёдерквист оглянулся на скамейку. Теперь там сидела только дама в красном. Мужчина исчез.

* * *

Карл завершил разговор и наклонился к Свену и Ханне, на чьих лицах плясали желто-зеленые блики прожекторов:

– Они нашли его.

Музыка гремела. Журналист жестикулировал, не будучи уверен, что его расслышали.

Сальгрен кивнул:

– Куда идти?

Эберг показал на второй этаж, в угол над кафе «Энтре»:

– Туда.

Все трое переглянулись. Каждый понимал, что стои́т на кону в этой игре. Карл быстро смешался с толпой, Ханна и Свен старались не отставать.

* * *

Эрик пробирался между людьми, огибая перила, в сторону атриума, но человека в черном костюме нигде не было. Смотреть на часы Сёдерквист не решался. Неожиданно перед ним снова встала маленькая смуглая девочка, которая затем побежала, смеясь и петляя между гостями. Эрик последовал за ней. Свет прожекторов слепил глаза. И мигал – поминутно весь зал погружался в полную темноту. Перед глазами Сёдерквиста мелькало платьице девочки с красно-синими цветами и прыгали две тугие черные косички. Внезапно она остановилась, и их взгляды встретились. Девочка улыбнулась, а потом пригнулась и просунулась в группу женщин, сгрудившихся вокруг бронзовых перил. Эрик, задыхаясь, обвел взглядом зал.

И тут он увидел его. Мужчина в черном перегнулся через перила и как будто наблюдал за шоу в атриуме. Книги у него больше не было. Левую руку мужчина держал в наружном кармане пиджака, на лице его плясали голубые блики.

Эрик огляделся в поисках Рейно, а потом покосился на часы – оставалось три минуты. Человек в черном переменил позу. Он вытащил руку из кармана и смотрел на толпу в атриуме. Времени на сомнения не оставалось. Во сне у Сёдерквиста не было шансов против него, но это реальность, не сон. Он рванулся, расталкивая локтями толпу, и сжал кулаки. Террорист обернулся. Эрик ударил его в грудь – достаточно сильно, чтобы оттолкнуть от перил. Толпа закричала и отпрянула в разные стороны. Несколько человек упали на пол. Сёдерквист удержался на ногах и попытался схватить своего противника за руку, в которой тот, скорее всего, держал шар. Мужчина в черном остановился и посмотрел ему в глаза. В следующий момент раздался щелчок – и мир на несколько минут погрузился в мертвую тишину. Люди вокруг замерли в самых неестественных позах. Террорист ударил Эрика головой, и тот упал на перила, а потом поднялся, закрывая лицо руками. В носу и в глазах у него пульсировала боль. Он попробовал сосредоточиться на противнике, но его колени обмякли. А в кулаке одетого в черное человека что-то блеснуло, и Эрик почувствовал нестерпимое жжение в правой руке. Ноги у него окончательно подкосились. Зал снова погрузился в темноту, в которой возник силуэт с занесенным для нового удара ножом в поднятой руке.

Это был сон. Мужчина без лица приносил Сёдерквиста в жертву. Но вот откуда-то сбоку взметнулась нога в огромном ботинке – и нож упал на пол. Эрик, кряхтя, принял сидячее положение – слишком обессилевший, чтобы понять, что случилось. Огромная тень заметалась перед его глазами. Похоже, это был Рейно. Человек в черном пригнулся, закрывая лицо, – судя по всему, друг Карла ударил его локтем.

В следующий момент на террориста налетела какая-то тень, и он упал спиной на перила. Эрик чувствовал, что истекает кровью. Музыка продолжала греметь еще оглушительнее, чем раньше. Публика внизу ликовала. Лучи прожекторов, теперь уже красные, словно молнии, скрещивались на стене. Сёдерквист прищурился, стараясь сфокусировать взгляд. Перед глазами у него нарисовались два силуэта – Рейно и прижатого к перилам мужчины в черном костюме. Голова Эрика склонилась к плечу, и тут он увидел левую руку мужчины. Безвольно висевшую вдоль тела, но тем не менее сжимающую маленький круглый предмет.

– Рука, Рейно… – прохрипел Сёдерквист. – Останови его…

Но друг Эберга не мог его слышать. Эрик прикрыл глаза и рванулся вперед. Мужчина в черном сделал выпад в сторону, и когда Рейно отскочил, перевернулся и, перегнувшись через перила животом, разжал пальцы. Хрустальный шарик блеснул в красных лучах прожектора. Он падал на глазах у Эрика – неестественно медленно, будто сквозь толщу воды.

Рейно закричал и ударил своего противника коленом между ног. Тот рухнул на пол. Сёдерквист прикрыл глаза – остальное уже не имело значения. Весь мир перестал существовать для него – за исключением маленького хрустального шарика, только что разбившегося о мраморный пол атриума. Надежды не осталось, она вытекла вместе с кровью Эрика. Звуки стихли, и свет померк – похоже, он все-таки потерял сознание. А потом почувствовал на себе чьи-то руки. Они притянули его к себе и дотронулись до раны над запястьем, но Эрик слишком устал, чтобы сопротивляться. Все свершилось. Попытка изменить будущее потерпела неудачу. Ливень уже обрушился на головы смертников.

* * *

– Эрик, Эрик… Как ты?

Мягкие пальцы касались его лица, волос, груди… Потом кто-то взял его за плечи и посадил, прислонив к стене. Лицо Сёдерквиста окутала волна нежных цветочных запахов – лимон, бергамот, фрезия… «Виктор и Рольф»… Мужчина открыл глаза и встретил обеспокоенный взгляд Ханны.

– Господи… Ты потерял так много крови… Тебе срочно нужно в больницу.

Эрик огляделся. Он сидел на белом полу в луже темно-бордового цвета, прислонившись спиной к бордюру. Пальцы его сжимали какую-то красную тряпку – вероятно, изначально она имела другой цвет.

Ни Рейно, ни мужчины в черном не было видно. Музыка стихла. Шоу закончилось, во всех смыслах. Сёдерквист сглотнул. Вирус выпущен на волю. Он уже витает в этом воздухе… и ведет разрушительную работу в телах людей, ни о чем не подозревающих и толпящихся внизу, как скот, обреченный на заклание. Может, удастся вызволить отсюда хотя бы Ханну? Нет, слишком поздно… Перед глазами у Эрика снова появилось лицо Карла, и он собрался с последними силами:

– Ты что-то сказал?

Эберг наклонился к его уху:

– Один-ноль в нашу пользу.

Эрик выпрямился. Карл кивнул в сторону Свена, сидевшего в стороне на корточках. Сальгрен вытянул руку, в которой блеснул маленький стеклянный шарик. Совершенная сфера – без единой царапины или пятнышка.

Журналист хмыкнул:

– Кто сказал, что у геев не бывает чувства мяча?

– Ты поймал его простыней, – улыбнулся Свен.

– Это здесь при чем? – Карл скорчил обиженную мину.

Эрик наморщил лоб:

– А что с тем типом, которого ударил Рейно?

– У него закружилась голова, – пожал плечами Сальгрен. – Рейно отвел его к охраннику; наверное, вызовут полицию… Тебе лучше убраться отсюда до их прихода, – добавил он, подмигнув.

* * *

Карл и Свен опустили его на заднее сиденье «Вольво», и Эрик почувствовал невероятное облегчение, коснувшись лбом холодного стекла. Ханна сидела рядом и держала его за руку. Ее муж тяжело дышал. В боку у него кололо, и по телу разливалась сонливость. Судя по выражению лица Свена, положение и в самом деле было серьезное.

«Вольво» выкатил на дорогу и помчался по Хамнгатан. Малейший толчок отзывался обжигающей болью в руке Сёдерквиста. Они направлялись в Каролинскую больницу – Сальгрен уже предупредил своих коллег. Эрик вспомнил о Рейчел, которая спасла ему жизнь. В распечатке, которую он принес ей, упоминалась какая-то сестра, «акти». Не за ней ли так спешно отбыла Рейчел? Эрик прикрыл глаза и вдохнул цветочный аромат. Запах Ханны. Он дышал им все это время.

Гиллиот, Израиль

Меир Пардо нашел наконец спасение от всевидящего ока дымовой сигнализации – на крыше. Он стоял рядом с параболической антенной, смотрел на извивающуюся внизу трассу и курил трубку. Лицо его овевал легкий утренний бриз, и к сладковатому табачному запаху примешивался свежий соленый ветерок.

Внизу, по Айялон-хайвей, спешили крохотные автомобили. Их вели целенаправленные, уверенные в себе люди. Те, кто знал свое место в жизни и ощущал себя частью единого целого. Меир был не из их числа. Он – одиночка. Никого в «Моссаде» не волнует, где он и чем занят. Никто не будет тосковать о нем, если однажды он перестанет появляться на работе. Они боятся его. Возможно, уважают. Но любить… Он отшельник, и это его выбор. По большей части, по крайней мере.

Пардо никогда не держался за друзей, которые приходили и уходили. Он никогда не был женат и так и не обзавелся детьми. В еврейской традиции дети – это всё. Ценность человека на земле определяется количеством его детей и внуков. Но руководитель «Моссада» так и не исполнил этого главного предназначения, не приумножил род человеческий. Скорее, наоборот, он его сократил.

– Меир!

Шеф «Моссада» обернулся. К нему, спотыкаясь о протянутые между антеннами толстые кабели, бежал Давид Яссур. Похоже, коллега был взволнован не на шутку. Пардо сделал глубокую затяжку и прикрыл глаза. Запыхавшийся Давид остановился перед ним.

– Угадай, кто только что забронировал билет на рейс «Британских авиалиний» из Стокгольма?

– Не буду и пытаться.

– Надира Аль-Нсур!

– Это ни о чем не говорит, – покачал головой Меир.

– Собственно, Надиру придумали здесь, в этом здании. – Яссур показал вниз большим пальцем. – Это пакет документов: паспорт, кредитная карточка, водительские права – все как обычно.

Меир посмотрел на коллегу:

– Ближе к делу, Давид.

– Несколько недель назад этот пакет был передан одному нашему агенту, направлявшемуся с заданием в Сомали.

– Кому именно?

– Рейчел Папо.

– Ты уверен? – Пардо вынул трубку изо рта.

– На все сто.

Меир схватил коллегу за плечо:

– Хватит дурацких загадок, Давид! Давай выкладывай все, – потребовал он и добавил уже мягче, встретив измученный взгляд подчиненного: – Я тоже устал.

Яссур заморгал, собираясь с мыслями:

– Она летит к «источнику», в Эр-Рияд. К Сальсабилю то есть.

На некоторое время Меир растерялся, а потом заговорил медленнее, обращаясь скорее к себе, нежели к Давиду:

– Но она ведь не случайно использовала наши документы?

Тот кивнул:

– Она подает нам знак. Хочет, чтобы мы помогли ей.

Некоторое время Пардо задумчиво жевал трубку, а потом выпустил в небо сизое облачко.

– Не думаю, что она летит в Эр-Рияд ради Сальсабиля или даже Синона.

– Рейчел летит к сестре, – доверительно улыбаясь, подтвердил Давид.

Меир повернулся и пошел к лестнице. Яссур поспешил следом.

– Когда она там будет? – не оборачиваясь, спросил шеф «Моссада».

– Она летит через Лондон и приземлится в Эр-Рияде через двенадцать часов.

Пардо не отвечал, и Давид наконец решился заговорить о том, что с самого начала беседы крутилось у него на языке:

– Меир, я знаю, ты радуешься тому, что Рейчел жива. Но она все еще в розыске, и на нее имеется красный ордер, подписанный лично Беном Шавитом.

Руководитель разведки по-прежнему молчал. Сейчас его занимали совершенно другие мысли.

– Кто такой этот Сальсабиль? – спросил он наконец, перекрикивая ветер. – У вас ведь есть имя и конкретный адрес?

– Энес Аль-Твайри, нефтяной магнат. Его дворец находится сразу к северу от Эр-Рияда.

– Не самое удобное место, – рассудил шеф «Моссада». – Военная операция совершенно исключена.

– Это было бы чревато массой дипломатических осложнений, – вздохнув, согласился Яссур.

Меир со скрежетом открыл белую стальную дверь.

– Может, нам вообще ничего не предпринимать? – продолжил он рассуждать. – Пазл так или иначе сложится.

Дверь захлопнулась, и по стальной лестнице застучали шаги. Давид шел позади шефа и поэтому не видел, как тот улыбается. Душа Меира ликовала: Рейчел жива, значит, теперь он не один.

Эр-Рияд, Саудовская Аравия

Черный «БМВ» припарковался в трех километрах к юго-западу от дворца. Водитель Ядир Дрори оставил мотор включенным, чтобы работал кондиционер. Иначе продержаться на сорокасемиградусной жаре было немыслимо.

Дворцовые владения – всего около двадцати гектаров земли – окружала пятиметровая стена. В километре от ее западной стороны Ядир и высадил свою пассажирку. За всю дорогу они не перекинулись ни словом, и сейчас женщина тоже молча подхватила свой потрепанный рюкзачок и трусцой побежала по направлению к стене и возвышавшемуся за ней синему минарету.

В инструкциях Гиллиота четко предписывалось оставить ее здесь одну. Ни при каких обстоятельствах Дрори не должен был помогать ей. Эта женщина – обыкновенная туристка, а он – таксист. Ни к ней, ни к нему «Моссад» не имеет ни малейшего отношения.

У хозяина дворца личная армия и служба безопасности, оснащенная по последнему слову техники. Вероятность того, что эта маленькая, слабая женщина вернется, ничтожна. Ядиру было предписано дожидаться ее в течение трех часов, а потом уехать в Эр-Рияд, уничтожить инструкции и забыть все, как страшный сон. Но если она все-таки вернется, он должен отправить в Израиль ее и того, кто, возможно, придет с ней. На этот случай на базе НАТО к северу от Эр-Рияда их ждет американский «Геркулес».

Дрори закурил очередную сигарету и сощурился на испещренную выбоинами стену.

* * *

Аким Катц быстро шагал по жилым апартаментам дворца нефтяного шейха. Он обманул Энеса Аль-Твайри. Не сказал ему всей правды ни о вакцине, ни о пропавшем отряде «Блэк скай», ни о Ханне Сёдерквист. Он сделал все, чтобы держать магната подальше от проекта. Но теперь это потеряло смысл. Вирус Винтера никогда не будет выпущен, а Николас Мореман сидит в полиции. Полный провал – и все по вине Катца. Он повел себя легкомысленно, не заручившись резервной копией вируса. Осознание божественной миссии ослепило Акима, но у Аллаха, как оказалось, были другие планы.

Катц заправил рубаху в брюки. Кто знает, может, еще не все потеряно? В конце концов, ничто не мешает Крейгу Винтеру сконструировать еще один вирус. Главное – он знает как, а материалы всегда можно купить. Аким оживился. Теперь он не сомневался, что до сих пор Аллах лишь испытывал его. «Джавда» остается в силе. Если Катц будет достаточно храбр и осторожен, он обязательно получит второй шанс. Поэтому не зря Аким решил открыть Энесу хотя бы часть правды. Лишь в той мере, в какой это необходимо для дела, не более.

Аким ускорил шаг. В самом конце выложенного золотой плиткой коридора он вдруг понял: что-то не так. За большим письменным столом в приемной никого не было. Обычно здесь сидела Адара, личный секретарь Энеса Аль-Твайри. Катц уважал ее за ум и за умение держать язык за зубами. И она всегда встречала его здесь.

Теперь Аким вспомнил, что также не видел во дворце ни единого охранника, и огляделся.

– Адара? – позвал он.

Молчание. Уж не случилось ли чего? А может, Энес собрал какое-нибудь совещание? Катц сделал еще несколько шагов – и замер на месте. Он ошибся. Адара была здесь. Она лежала за сдвинутым письменным столом, между стеной и креслом. В знакомом Акиму голубом костюме, разорванном и пропитанном кровью. В ее широко раскрытых глазах застыло удивление.

Аким поскользнулся на ворсистом ковре и позвал на помощь. А Адара все смотрела на него. Надо найти Энеса! Катц скачками пересек зал, обогнул хрустальную нефтяную вышку и рванул дверь кабинета шейха.

– Энес!

Голос Акима дрогнул. За огромными окнами сверкала бирюзовая гладь бассейна. Катц неуверенно шагнул в кабинет и скользнул взглядом по персидскому ковру на полу. Бежевые кресла в углу были запачканы кровью, и за одним из них торчала рука со скрюченными пальцами – странный жест, судорожный и взывающий о помощи. Аким узнал наручные часы Аль-Твайри. На руке не хватало трех пальцев.

Катц попятился. В голове у него били колокола. Он уже понял, что произошло. Но что ему было делать? Безоружный, он не имел ни малейшего шанса уйти от нее живым. Аким стал лихорадочно вспоминать дорогу к ближайшему выходу. Все бесполезно, ему не успеть. Она уже поджидает его за одной из дверей или на какой-нибудь лестнице. И все-таки ему есть что ей противопоставить…

С бьющимся сердцем мужчина выскочил из кабинета Энеса и побежал по длинным коридорам. Он не встретил ни одного охранника, ни единой горничной или лакея. Дворец затаил дыхание. Катц достиг мраморной лестницы и, воззвав к Аллаху, помчался вниз, перепрыгивая через две-три ступеньки. В подвале он добежал до последней двери, ведущей в каморку, где уже успел провести столько вечеров.

Аким рванул на себя тяжелую дверь и включил свет. В первый момент он никого не увидел, а потом услышал знакомое сопение. Она скрючилась в углу, за картонными коробками – выродок, идиотка, его пропуск из ада. Катц бросился к ней. Женщина зажмурила глаза и жалостливо заскулила. Она всегда так делала. До сих пор Акима это возбуждало, но только не сегодня. Он схватил ее за волосы – и тут заметил кровавые следы на полу. Маленькие, босые ноги… По спине у него пробежала холодная дрожь.

Она стояла за открытой дверью. Зверь… Нет, демон в пропитанной кровью одежде. Волосы свисали ей на плечи мокрыми прядями. На липком от крови лице горели глаза. Левая рука сжимала нож.

Синон рухнул на четвереньки. Существо в дверях закрыло дверь изнутри.

Стокгольм, Швеция

Две недели спустя

Эрик лежал на диване в гостиной и пытался сосредоточиться на «Соловье» Стравинского. В руке все еще пульсировала боль. Свен Сальгрен показал себя искусным дипломатом, запатентовав разработанную в Каролинском институте NcoLV-вакцину – в сущности, дистиллят крови Ханны. Йенсу заметно полегчало, но он все еще лежал в больнице под наблюдением.

Вирус Винтера Свен передал в Институт инфекционных болезней, Ульрике Сегер. По слухам, тот уже был уничтожен. Карл нанес повторный визит в полицию, на этот раз с конкретными доказательствами на руках, самым весомым из которых был доставленный в участок преступник. Человек, с которым Эрик дрался в торговом центре, оказался Николасом Мореманом, шефом отдела безопасности компании «Крионордик».

Тело Крейга Винтера обнаружили в мусорном баке за гостиницей «Рэдиссон» в аэропорту Арланда. Газета «Афтонбладет» публиковала сенсационные материалы о несостоявшейся катастрофе.

Все это казалось невероятным, но сейчас Эрика волновал один вопрос: где Ханна? Куда она пропала и почему не отвечает на звонки? Было воскресенье, выходной день. Около часа дня, то есть четыре часа назад, Ханна покинула квартиру своей сестры в Кунгсхольмене и отправилась навестить Йенса в больнице. Сёдерквист вспомнил, какой бледной она уходила утром. Жаловалась на головную боль и вообще выглядела потерянной.

Он переменил позу и пригладил ладонью волосы. Может, еще раз позвонить Йенсу? Или обратиться в полицию? Что вообще делают в таких случаях? Эрик почти не сомневался: что-то случилось. Его жена не могла исчезнуть просто так, не предупредив его. Особенно после того, что с ними произошло.

Снаружи заскрежетал замок. Дверь скрипнула, и по паркету застучали каблуки. Сёдерквист убавил звук и выпрямился на диване. Ханна появилась в гостиной, обутая и в пальто. Она остановилась посреди комнаты.

Эрик вздрогнул: вот так, не раздевшись, его супруга стояла перед ним и в тот вечер, когда заразилась «Моной».

– Где ты была? – спросил мужчина.

Голос его дрогнул. Ханна ответила не сразу:

– У врача.

Сёдерквист почувствовал, как где-то внутри него разверзается пропасть. Он поднялся. Тело его затекло от долгого сидения на диване.

– Зачем ты ходила к врачу?

– Я думала, у меня иммунитет… что этого не должно случиться… – Женщина прикусила губу. – Но я ошиблась.

– Любимая… – Голос ее мужа сорвался. – Я не понимаю тебя…

– Мона.

– Но…

Эрик попытался собраться с мыслями, но у него потемнело в глазах. Ханна положила руки ему на плечи:

– Это все ты виноват… На этот раз в этом нет никаких сомнений.

Эрик уставился на нее. Все смешалось. Если она больна, значит, антивирус не действует. Но если это так, что же делать? Вирус мутирует. Он способен выживать в организме в латентном состоянии… Мысли Сёдерквиста заметались… И вдруг в глазах Ханны мелькнула искорка – и словно электрический разряд пробежал между ней и ее мужем. На несколько секунд Эрик застыл на месте, а потом запрокинул голову и захохотал.

Смех бил фонтаном, искрился, словно источник, прорвавшийся наконец на поверхность земли, которая сдерживала его столько лет.