Кэлюмет Марстон возвращается домой

Машинально переставляя уставшие ноги, пони медленно спускался по косогору и вдруг встал, испуганно дрожа.

Кэлюмет Марстон, покачнувшись в седле, очнулся от неприятных размышлений и, сжав зубы, схватился за тяжелый пистолет. Он быстро огляделся вокруг и, когда увидел предмет, испугавший его пони, совсем не удивился. За последние два дня с ним бывали подобные случаи, и еще ни разу Марстон не позволял своему пони понести или свернуть с дороги. Он и сейчас крепко его держал, со злостью дергая за повод.

В десяти шагах перед пони посреди тропинки извивалась гигантская блестящая змея, ее круглые глаза горели ненавистью. Кэлюмет вонзил шпору в левый бок пони и дернул повод влево. Пони покачнулся и повернулся правым боком к змее, его туловище дрожало от страха.

Пистолет в руке Кэлюмета с грохотом выстрелил, и огромная змея свернулась в судорожно извивающуюся массу. Секунду Кэлюмет следил за ней и, увидев, что рана, которую он нанес, не смертельна, заставил пони еще продвинуться вперед. Двумя точными выстрелами он отсек змее голову. «По величине она будет с человека»,— подумал Кэлюмет. Он уселся поудобнее и скомандовал пони:

— Вперед, проклятое животное!

Тяжело вздохнув, пони поплелся по тропинке. Через три секунды возобновилось унылое шарканье его ног, через три секунды Кэлюмет вернулся к своим печальным размышлениям.

Над ними, высоко в мерцающем небе, медленно плыл орел по направлению к лесистому берегу реки. Кроме орла, пони и Кэлюмета во всей пустыне не было ни одного живого существа. Лишь в тени скалы, возможно, скрывались ящерицы, скользили змеи; в горячем песке могла снести яйцо птица. Но все это было неотъемлемой принадлежностью пустыни. А Кэлюмет, его пони, и орел не были ее постоянными обитателями. Орел совершал перелет из Мексики — ему пришлось много раз взмахнуть крыльями, чтобы достичь лесистой балки на берегу реки.

Кэлюмет осмотрел округу жестким озлобленным взглядом. Через полчаса они были уже на берегу реки. Пони спустился по скалистому откосу, окунул голову в воду и жадно начал пить. Кэлюмет наклонился, зачерпнул кружкой воды и, закинув голову, напился. Разглядев зоркими глазами пятно на небе, он усмехнулся.

— Проклятый, жирный трус! Преследовал меня пятьдесят миль,— проговорил он сквозь зубы. Глаза его блеснули ненавистью.

Напившись, пони легко одолел противоположный склон реки. Приостановив его, Кэлюмет обернулся и мрачно осмотрелся. В два дня он пересек пустыню, и теперь она лежала позади, таинственная земля, покрытая песчаными дюнами и молчанием. И как сама пустыня, сурово и таинственно было лицо Кэлюмета. Он отвернулся и устремил взгляд на плато, окаймленное золотисто-коричневыми долинами, зовущими и соблазнительными. Так силен был контраст между пустыней и долиной и так силен был призыв ее, что холодное, резкое лицо Кэлюмета смягчилось. Ему показалось, будто он вырвался из безлюдного старого мира, где смерть насмехалась над всем живым, в новый, где царствовала жизнь.

Перед Кэлюметом лежала страна его юности, дремлющая в ослепительном блеске полуденного солнца, ведущая в нескончаемую даль. Он хорошо ее помнил и вот сейчас долго рассматривал, отыскивая знакомые места, припоминая случаи, с которыми эти места были связаны. Пусть он забыл о них в дни своего изгнания, но сейчас все вернулось к нему, в его памяти все всплыло ясно и отчетливо.

На расстоянии пяти миль, там, где река раздваивается, поднимаются крыши домов ранчо его отца — ранчо «Лэйзи Уай».

Праздничное настроение овладело им, и он забыл пустыню, долгий путь, суровые дни на чужбине. Но даже теперь выражение его лица не изменилось. Он изучал долину еще некоторое время и, дернув поводья, послал пони вперед. Животное нетерпеливо мотнуло головой, почуя близость пищи и хлева, но твердая рука Кэлюмета охладила его пыл. Кэлюмет не спешил. Он еще не нашел объяснения своей странной прихоти, которая привела его сюда после тринадцатилетнего отсутствия, и хотел подумать об этом. Он насмешливо скривил губы, медленно проезжая по долине. Он совершенно не представлял, как воспримет его возвращение отец, который никогда не интересовался им. Кэлюмет не мог не считаться с этим. За все это время он не послал сюда ни слова, и ему ничего не посылали. Он не знал, зачем он едет.

Кэлюмет был в Дюранго, когда вдруг это настроение овладело им. Он не раздумывая пустился в путь, и вот он здесь. И даже сейчас он не мог до конца объяснить эту прихоть. Он знал, что не встретит хорошего приема, он знал, что его не ждут. Было ли у него страстное желание взглянуть на родные места? Возможно, было. А может, и нет. Он пробирался сюда, на землю своей юности, через густые заросли, скакал по бесплодным равнинам, проезжал лесистые балки, и ничего не шевельнулось в его сердце. Он не чувствовал ни удовольствия, ни радости, ни удовлетворения. Если он и испытал некоторое любопытство, то это было совершенно бессознательно, оно как будто всегда жило в нем. Свою бесстрастность он объяснял тем, что знал — ему не нужно было возвращаться, чтобы взглянуть на могилу матери. Мать уже не существовала для него. Его сердце не сжималось, когда он думал о ней.

Тогда зачем он здесь? Ему было все совершенно безразлично. Если бы он был психологом, то попытался бы покопаться в душе и найти возвышенные слова, но он был простой, очень земной человек и его не занимали психологические нюансы. Что-то побудило его приехать сюда — и он здесь. Этого довода для него достаточно.

Он представил себе, как в сумерки подъедет к «Лэйзи Уай». Он увидит отца, возможно, сразу поссорится с ним и уедет обратно, чтобы никогда больше не возвращаться. Это покажется странным, но перспектива ссоры с отцом вызвала в нем приятное волнение. Это было первое сильное чувство за все время его путешествия.

Когда они спустились в долину, он направил пони по узкой тропинке. Вокруг возвышались каменистые вершины одиноких холмов, опоясанных океаном кустарника, сухой травы и песка.

Спешившись, он уселся и вытянул ноги. Зевнул, лениво сунул руку в карман брюк, достал табак, бумагу и свернул самокрутку. Глубоко затянулся и медленно выпустил дым. Затем он положил голову на камень, упер локоть в песок, прикрыл глаза шляпой и, небрежно покуривая, предался размышлениям.

Вспоминая кошмары своей юности, он думал о том, что' же сделало его таким суровым, озлобленным и безжалостным человеком-демоном, чьи страсти грозят прорвать любую плотину самоконтроля. Он был человеком, злобная натура которого заставляла сторониться других людей. В том, кто насмехался над добродетелью, никто не видел ничего хорошего. Не раз во время своего изгнания он напрягал ум, надеясь найти какой-то ответ. Он интуитивно чувствовал слабые отблески правды, но окончательного, твердого объяснения так и не представил себе, возможно потому, что никогда не считал это необходимым. Но сейчас, вернувшись домой и припомнив все, он нашел объяснение. Он понял всю безжалостную его логику.

Он был тем, кем сделали его родители. Он не умел мыслить по-научному и излагал все так, как ему хотелось. Это железное правило досталось ему по наследству. Своим родителям он был обязан всем и ничем. Так он продолжал размышлять, пока ему не стало ясно все. Они (его родители) дали ему жизнь — и больше ничего. Он должен быть благодарен им за это. А за что же благодарить, если он считает, что его жизнь ничего не стоит? Он не обязан им ничем, потому что они погубили жизнь, которую подарили ему. Они лишили его всего того, что он был вправе от них ждать: любви, сочувствия или хотя бы хорошего обращения. Вместо этого он получал удары, пинки, проклятия, ненависть. Ненависть! Да, они ненавидели его, и они говорили ему об этом. Но причина их ненависти была для него непонятна.

Когда ему было пятнадцать лет, умерла его мать. Пока соседи хоронили ее в тихом местечке в самом углу загона для скота, у изгороди, он стоял и глядел в последний раз на ее тело в грубо сколоченном ящике. Он ничего не чувствовал — ни горя, ни радости, ни сожаления. Один из соседей спросил его, почему он не плачет. В ответ он произнес проклятие и убежал. Позже, когда соседи разошлись, отец затащил его на конюшню и нещадно избил. Он перенес это с сухими глазами, молча, но внутри него кипел гнев. Этой же ночью, как только отец ушел спать, он потихоньку выскользнул из дома, взнуздал своего любимого пони по кличке Черная Нога и поскакал прочь. Такова была его юность.

С тех пор прошло тринадцать лет. Теперь ему двадцать восемь, и он немного изменился — стал хуже. У него не было друзей за все время скитаний. Он много пережил, стал уверенным в себе, научился приспосабливаться. Это была аура холодной настороженности, которая предохраняла от любых покушений на его одиночество. Люди не шутили с ним,— они боялись его. По всему Дюранго, где он поселился, было известно, что он обладает сатанинским умом и шестизарядным револьвером. Но он не хвастал своим оружием, на которое действительно был скор. Он был спокойным, ненавязчивым и молчаливым,— этому его научили родители. Но его быстрый взгляд был красноречивей многих слов. Он олицетворял дремлющий вулкан страстей, которые должны были когда-нибудь вырваться наружу.

Рассматривая сейчас из-под полей шляпы этот безлюдный, безмолвный мир, он горько усмехнулся. Вся жизнь прошла перед его глазами, пока он лежал в этом пустынном месте, и он ощутил ее суровость, пустоту и загадочность. Сейчас перед ним простиралась его земля. Он здесь родился, в этой долине, провел дни, месяцы, годы. Он ее знал и ненавидел.! Он хорошо знал и пустыню, она нисколько не изменилась.

Проезжая ее вчера и позавчера, он почувствовал ее мрачную жестокость. Но жизнь его была не менее мрачна. Безмолвие пустыни было не глубже, чем пустота в его сердце. Он сам как бы отражал дух пустыни,, ее таинственность. Жизнь его была подобна этому пустому небу, простирающемуся над пустыней,— такая же холодная, суровая и неуютная. Внезапно на него упала тень. Подняв голову, он увидел мексиканского орла, медленно кружившего над ним. Кэлюмет усмехнулся. Может быть, это предзнаменование? Он внимательно посмотрел на птицу и понял: он сам похож на орла. Как и орел, он ненавидел все вокруг и органически стремился разрушать и уничтожать. Было и различие между ними. Орел изначально питался падалью, в то время как он все время подавлял в себе великодушные порывы и вырывал из сердца благородные идеалы, которые пытались укорениться в нем.

Уже два часа он сидел, наблюдая. Он видел, как солнце медленно садилось за горы, как золотой орел кружил далеко над песками, как ночные тени спускались на долину. Мир стал мутным и таинственным. Небо окрасилось в оранжевые, золотые и фиолетовые тона; розовый туман окутал горы. Последний пурпурный луч промелькнул за дальней скалой и погас. Над пустыней краски были еще удивительней, тайны еще глубже. Но Кэлюмет скорчил гримасу — это великолепие было для него как насмешка. Он сел на пони и стал медленно продвигаться по направлению к ранчо «Лэйзи Уай».

Он был так занят размышлениями, что сначала не обратил внимания на то, что в долине совсем не видно скота. Раньше, в дни его юности, долина служила пастбищем для «Лэйзи Уай». И когда он наконец заметил, что здесь нет и следа скота, он от удивления остановился. Но, возможно, нашли другое пастбище? Мало ли что могло измениться за эти тринадцать лет...

Он уже хотел дернуть за повод, как вдруг что-то заставило его обернуться и взглянуть туда, где он только что отдыхал. Он увидел человека на лошади, который неподвижно сидел в седле и смотрел на него. Кэлюмет отметил, что всадник был сильным, рослым человеком. Даже на расстоянии было заметно какое-то неопределенное выражение его лица, несмотря на хитрый ястребиный нос.

Кэлюмет очень удивился внезапному появлению всадника. Но, подумав, решил, что это не так уж странно. Ведь он настолько был погружен в свои мысли и воспоминания, что не обращал ни на что внимания. Этот человек был, очевидно, одним из работников его отца. Возможно, тот увидел его издали. Ему захотелось поговорить с этим человеком, узнать, что нового случилось за время его отсутствия. Он пришпорил пони и поехал по направлению к всаднику. Мгновение человек молча наблюдал за ним. Затем, видя, что Кэлюмет продолжает приближаться к нему, погнал свою лошадь в противоположную сторону. Кэлюмет удивился. «Какой-то застенчивый»,— подумал он, презрительно усмехаясь. Однако он заставил пони подняться на гребень холма. Достигнув вершины, Кэлюмет увидел, что человек мчится через пустынную долину с такой скоростью, что было ясно: тут дело не только в застенчивости. Кэлюмет остановился и насмешливо помахал рукой человеку, который оглянулся и смотрел на него через плечо.

— Удирай, удирай,— крикнул Кэлюмет,— я и не собираюсь с тобой разговаривать!

Реакция всадника была очень странной. Он осадил и резко развернул лошадь, быстро вытащил винтовку из седельного мешка, приложил ее к плечу и выстрелил. Кэлюмет вовремя выпрыгнул из седла и упал ничком на землю. Над ним просвистела пуля, потом он услышал лязг винтовки и увидел, что неизвестный уже продолжает свой путь. Кэлюмет достал пистолет, но, поняв, что расстояние слишком велико для хорошего выстрела, сунул его в кобуру. Он был в страшной ярости, но сознавал, что глупо вступать в борьбу, так как преимущество будет иметь винтовка. С мрачной улыбкой он следил за всадником, который уезжал все дальше к холмам. Поклявшись, что он вернет этот выстрел, Кэлюмет развернул пони и поехал к ранчо «Лэйзи Уай».

 

Бетти встречается с наследником

 

Чувство, которое не тревожило его все эти годы, заставило Кэлюмета направить пони к дальнему углу загона для скота, где он в последний раз видел мать. Пока он ехал сюда, у него не было никаких переживаний, но, подойдя к могиле, он испытал жестокое удовлетворение и грустное пренебрежение. Здесь не было ни камня, ни даже могильного холмика, а только небольшой клочок земли, поросший сорной травой. Кэлюмет не удивился. Все было так, как он и представлял в те краткие мгновенья, когда разрешал себе вспомнить прошлое. Он почувствовал удовлетворение не потому, что побывал на могиле матери, а потому, что его суждение об отце подтвердилось. И хотя он не любил и мать, сейчас вся его ненависть сосредоточилась на отце. Жуткий гнев и презрение закипали в нем, когда он направил пони к дому. Он не торопился и, остановив Черную Ногу, небрежно сидел в седле, осматриваясь. Вокруг все полуразрушилось, почти руины. Строения не были похожи на те, которые он помнил. Они осели на одну сторону, крыши как будто с издевкой кланялись ему. Забор во многих местах сломался, за ним стояли два тощих пони, казалось, не в силах сдвинуться с места. Кэлюмет испытывал странное ликование. Его душа наполнилась мстительным и радостным удовлетворением. Судя по виду этих строений, его отца преследовали неудачи. Кэлюмет даже улыбнулся, увидев, что сарай, где ютились работники отца, которых тот ненавидел, готов вот-вот рухнуть. Привела его в восторг и бездействующая ветряная мельница. Закончив осмотр, он не направился прямо к дому, он решил поехать в объезд через лесок. Он хотел внезапно увидеть отца и удивить его.

Пони не стоило оставлять в загоне, где находились эти два жалких животных. Поэтому Кэлюмет, добравшись до края леса, совсем близко от дома, спешился и привязал пони к дереву. Через мгновение он уже стоял перед дверью а искал засов. Медленно отодвинув его, он вошел и остановился на пороге, держась правой рукой за косяк. Эту комнату отец всегда использовал как контору. В серых сумерках Кэлюмет пытался разглядеть хорошо знакомые предметы: письменный стол-конторка, несколько стульев, диван, дешевые гравюры на стенах. Его охватило чувство, которому трудно дать название. Он даже побледнел немного и сжал зубы и кулаки. Воспоминания снова нахлынули на него.

Долго он стоял так в дверях. Затем подошел к конторке и нерешительно положил руку на крышку. Отец, очевидно, ужинал в другом конце дома. Он решил не мешать ему и сел на стул перед конторкой. Так прошло довольно много времени. Отец, наверное, будет неприятно .удивлен, встретясь здесь с ним через пять минут.

Сидя на стуле, Кэлюмет почувствовал, как устал, и устроился поудобнее, вытянув ноги. Пять минут уже превратились в десять, а он все еще сидел неподвижно, глядя в окно на темнеющее небо. Становилось совсем темно, и Кэлюмет слышал протяжный заунывный вой' волков, кваканье лягушек на реке и крик совы неподалеку. Он задумался. Ничего не скажешь — хорошее возвращение домой. Сердце его наполнилось горечью. Руины, темноту, запустенье нашел он здесь. Это все, чем встретил его отец. Смертельная ярость охватила его, страстное желание все разрушить. Мускулы его были напряжены, кровь стучала в висках, голова кружилась. Если бы отец появился сейчас, ему пришлось бы плохо. Страшным напряжением воли Кэлюмет поборол в себе это настроение. Мышцы его расслабились, он снова развалился на стуле, вытянув ноги. Свертывая самокрутку, Кэлюмет заметил, что руки его действовали по-прежнему уверенно. Как-то он слышал, как один человек говорил кому-то, что у Кэлюмета Марстона нет нервов. Он это знал и сам. Сознавал он и то, что твердый самоконтроль делал его страсти еще более опасными.

Ночная темнота заволакивала комнату. Из другой части дома не доносилось ни звука. Кэлюмет наконец решил поискать отца. Он встал, прикурил и, отбрасывая спичку, ударился рукой о спинку стула, на котором сидел. Выругавшись сквозь зубы, он поддал стул ногой, и тот, отлетев в угол комнаты, с грохотом упал. Кэлюмет даже хотел еще раз пнуть его — такое жуткое было настроение, но, поняв, что бесполезно нападать на неодушевленные предметы, только выругался еще раз. Он постоял еще мгновение, надеясь, что отец, возможно, услышит шум и придет разузнать, что тут происходит. И действительно, скоро он услышал приближающиеся шаги. Отец услыхал, идет сюда! Кэлюмет стоял посреди комнаты, не зная, то ли ему оставаться здесь, то ли спрятаться, чтобы отец искал его. Он окончательно решил остаться, затянулся в темноте, и самокрутка вспыхнула, как светлячок. Шаги приближались, и Кэлюмет услышал слабый скрип двери: дверь из столовой всегда скрипела. Отец, очевидно, был без лампы, лишь вдали, наверное в кухне, которая находилась за столовой, брезжил тусклый свет. Полоска света становилась все шире, дверь распахнулась настежь, на пороге встал прямой, костлявый человек.

Кэлюмет стоял молча, сознавая необычность ситуации: ведь он пришел, как вор, ночью. Потом он снова затянулся, и огонек, очевидно, обнаружил его. Он быстро спрятал самокрутку в кулак, но была уже поздно: отец узнал о его присутствии. Кэлюмет увидел пистолет, блеснувший у него в руке, услышал немного хриплый голос, неуверенно скомандовавший: «Руки вверх!» Сейчас Кэлюмет испытывал дикую радость. Он предвкушал, каким сюрпризом окажется для отца то, что в комнате находится не кто иной, как его ненавистный сын. Пытаясь затаиться, он совсем забыл про чинарик, который спрятал в кулаке, а он уже жег ему пальцы. И Кэлюмет разозлился. Шагнув вперед, он схватил руку отца с пистолетом и отвел в сторону. В тот же миг прозвучал выстрел. Кэлюмет почувствовал, что его лицо опалило порохом. В бешенстве он схватил отца за горло, протащил на середину комнаты и, грубо бросив на пол, надавил ему коленом в живот. Может быть, он и оставил бы его в покое, но этот старик решил сопротивляться: высвободил руки и дотянулся до пистолета, который лежал на полу. Оружие снова выстрелило. Кэлюмет пришел в еще большее бешенство. Он снова вцепился в горло этого негодяя и два раза стукнул его головой об пол, приговаривая:

— Так-то ты встречаешь сына, проклятая тварь!

Кэлюмет был так поглощен усмирением своего единственного оставшегося в живых родителя, что не услышал шума позади себя. Но внезапно в комнате вспыхнул свет, и лицо лежащего на полу человека осветилось. Кэлюмет увидел, что перед ним не отец, а совершенно незнакомый человек! Он не успел даже опомниться от удивления, когда услышал позади себя чей-то голос и, обернувшись, увидел в дверях женщину, которая держала в одной руке свечу, а в другой пистолет, направленный на него. Женщина была очень бледна, огромные глаза смотрели испуганно, но в ней чувствовалась твердая решимость.

— Встань или я пристрелю тебя, как собаку,— проговорила она, тяжело дыша.

Отпустив горло незнакомца, Кэлюмет повернулся всем телом и недоброжелательно осмотрел молодую женщину. Гнев его уже прошел: он понял, что этот человек не его отец. Он встал. Конечно, не потому, что женщина приказала ему, просто не было смысла оставаться на полу. Холодная усмешка скользнула по его лицу, когда он увидел, что оружие в руках женщины опускается все ниже и вот уже дуло нацелено в пол. Сорокапятикалибровый заряженный револьвер весил около сорока унций и выглядел таким громоздким, тяжелым и совершенно безвредным в тонких руках девушки, что угроза ее казалась просто шуткой.

Кэлюмет оценил весь юмор ситуации.

— Я думаю, вам бы следовало двумя руками держать это большое оружие, мэм,— сказал он. Дуло пистолета неопределенно качнулось, молодая женщина от изумления открыла pot. Очевидно, отсутствие страха у незваного гостя возмутило ее. Но она не последовала совету Калюмета,— она просто стояла и наблюдала за ним. В это время человек, с которым он боролся, с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь от головокружения, упал на стул и с жадностью заглатывал воздух.

Демон в Кэлюмете успокоился,— эта сцена нравилась ему. Он сделал шаг назад, и девушка, увидев, что он не замышляет ничего плохого, нагнулась и поставила свечу на пол перед собой, но в то же время не переставала следить за Кэлюметом. Когда она распрямилась, лицо ее уже было спокойным, но Кэлюмет заметил, что, волнуясь, она так дергает пуговицы, что может оторвать их Даже в рассеянном свете Кэлюмет заметил, что румянец покрыл ее щеки,— возможно потому, что он так пристально смотрел на нее. Но нет, она больше не обращала внимания на Кэлюмета, она смотрела на того, другого человека. И когда она убедилась, что тот больше напуган, чем пострадал, вздох облегчения слетел с ее губ Затем она повернулась к Кэлюмету.

— Что вы здесь делаете? —- спросила она. Голос девушки все еще дрожал, и рука продолжала нервно теребить пуговицы.

— Ну это уже мое дело,— ответил Кэлюмет.

Он уже знал, что ошибся. Очевидно, его отец оставил «Лэйзи Уай». Ведь если бы он был здесь, неужели не пришел бы на шум, поднятый его сыном? Он, наверное, болен или передал дела по ранчо этому человеку и девушке. Если же отец продал ранчо, то Кэлюмету нечего здесь больше делать. Он вломился сюда, даже больше — напал на этого человека. Что же они могут подумать о нем? Однако Кэлюмет не собирался объяснять им, зачем он здесь. Он любил опасность и драку. Он был в своей стихии. Он чувствовал странное возбуждение и, опершись рукой о стол, злобно смотрел на девушку. Она вызывающе подняла подбородок и пристально рассматривала его, очевидно, стараясь угадать, кто же он такой. Мерцающий свет свечи не мог скрыть ее волнистые каштановые волосы и нежный цвет лица. Она не была красивой, но слово «хорошенькая» готово было сбиваться с губ Кэлюмета. Он неохотно сознался себе в том, что она на него произвела глубокое впечатление. Он никогда не встречал таких женщин, может, потому, что старательно избегал женщин вообще. Что-то более важное, более существенное в ней, чем просто привлекательность, поразило его. И, наблюдая за ней, он понял, что это что-то было в ее глазах, в их вызове и выражении достоинства и чистоты. Благородство сквозило в ее лице, осанке. Спокойный взгляд девушки без колебания встретился с резким, пронзительным взглядом Кэлюмета. Он почувствовал власть ее обаяния и, желая освободиться от этого наваждения, смотрел на нее так пристально, что краска медленно начала покрывать ее щеки.

Молчание тянулось долго. Человек на стуле, качавшийся взад и вперед, пришел в себя. Он встал и, держась за горло там, где поработали железные пальцы Кэлюмета, шевелил губами, пытаясь что-то сказать, но не мог. Испытующий взгляд девушки продолжал оценивать Кэлюмета. Он видел, как менялось выражение ее глаз: сначала вызов, затем усмешка и, наконец, забавное презрение. Кэлюмет хотел бы показать, что его не тревожит ее мнение- о нем, но его глаза говорили обратное, и он сознавал, что этот сильный женский характер одержал над ним верх. Он попробовал усмехнуться, но напрасно: девушка пренебрежительно засмеялась, и от этого смеха лицо его сделалось серым. И тут она презрительно проговорила:

-— Какой вы большой и сильный...— При этом она дважды окинула его взглядом с головы до ног, а он никак не мог найти слова, чтобы ответить ей.

— Наверное, вам кажется, что вы мужчина? — добавила она с издевкой.— Вы носите оружие, ездите верхом на лошади и выглядите, как мужчина, но на этом ваше сходство с сильным полом кончается. Мне бы следовало убить вас, как зверя, но, к счастью, вы не причинили вреда моему деду. Теперь убирайтесь отсюда и скажите Тому Таггарту, что он может попробовать еще раз.

Эти резкие слова разрушили очарование, которое почувствовал, глядя ей в глаза, Кэлюмет. Он выпрямился, застегнув патронташ, его голос был вызывающе резок.

— Почему, мэм, вы так уверенно говорите все это? Вас, видно, наградили острым язычком, когда рожали на белый свет. А это ваш дед? Видите ли, я принял его за своего отца.

Девушка широко раскрыла глаза, судорожно глотнула и побледнела.

— Значит вы... вы...— она запнулась и в растерянности смотрела на него.

Он насмешливо поклонился.

— Я — Кэлюмет Марстон,— сказал он, усмехаясь.

Девушка от изумления открыла рот... Большой пистолет выпал из ее рук и с глухим стуком ударился об пол. Она, держась за косяк двери, смотрела на Кэлюмета со странным выражением, которого он никак не мог понять.

 

У Кэлюмета появляется опекун

Наступило тяжелое молчание. Кэлюмет поднял упавший пистолет и положил на стол позади себя. .Девушка следила за каждым его движением, очевидно, подавленная тем, что он только что сказал. Это уже становилось странным. Кэлюмет решил положить конец этой комичной сцене. Он поставил стул ближе к девушке, уселся на него и сказал, указывая на другой стул:

— Садитесь.

Она колебалась и все еще казалась испуганной. Наконец она села. Кэлюмет поднял свечу и поставил ее на стол рядом с пистолетом. Сделав это, он начал свертывать самокрутку, поглядывая на девушку и ее деда, который уселся в кресло и с удивлением уставился на Кэлюмета. Усмехаясь, Кэлюмет, сказал:

— Думаю, я не очень помял вас. Бывает, что люди ошибаются.— Он перевел взгляд на девушку.— Что вы делаете здесь, в «Лэйзи Уай»?

— Мы здесь живем.

— Ну а где же мой застенчивый папаша?

Девушка переменилась в лице. В ее взгляде читалось превосходство над ним. Голос ее подчеркнул это.

— Ваш отец умер, — ответила она, пристально глядя на него.

Ресницы Кэлюмета дрогнули. Это было единственным свидетельством того, что известие его поразило. Он несколько раз затянулся и не оторвал взгляда от лица девушки. Она вроде бы и сочувствовала ему, но выражение превосходства не исчезло с ее лица.

Выйдя из оцепенения, он спросил:

— Когда он умер?

— Неделю назад.

Ресницы его дрогнули еще раз, Наконец он нашел объяснение тому странному чувству, которое погнало его домой: ровно неделю назад он решил немедленно ехать. Однако, отметая сантименты, он тут же одернул себя — это было простым совпадением. Что такого особенного произошло? Он здесь, потому что хотел этого. Тут он заметил, что девушка продолжает смотреть на него с удивлением. Она как бы изучала его, а когда он поймал ее взгляд, отвернулась. Он почувствовал необъяснимое ликование, но голос его был по-прежнему насмешлив.

— Наверное, этот старый дурак спрашивал обо мне?

— Да.

Кэлюмет не мог скрыть, что поражен ее ответом. Его выдал сверлящий взгляд, который он бросил на девушку, но теперь лицо ее было непроницаемым. Он наконец разозлился.

— Я думаю, что вы лжете,— сказал он с холодной неторопливостью.

Девушка вспыхнула, кулаки ее сжались, но она не взглянула на него.

— Благодарю вас,— насмешливо ответила она.

— Что он говорил? — грубовато продолжал Кэлюмет, скрывая свое смущение оттого, что она так снисходительно приняла оскорбление.

Девушка вызывающе вздернула подбородок.

— Вы ведь все равно мне не поверите,— холодно сказала она.

Его вновь поразило ее благородное спокойствие. Сам того не ожидая, он произнес:

— Я не хотел обидеть вас.

Ее лицо просветлело. Но это выражение сохранялось недолго.

— Ваш отец очень ждал вас. Он молился, чтобы вы вернулись раньше, чем он умрет. Он осознал, что подло обращался с вами, и хотел просить у вас прощения.

Кэлюмет цинично, хрипло рассмеялся.

— Как это вы узнали? — спросил он.

— Он мне все рассказал.

Кэлюмет надолго замолчал. В это время старик встал и подошел к двери в столовую. Он довольно хорошо выглядел для своих лет, но нападение Кэлюмета не прошло бесследно — дойдя до двери, он пошатнулся и прислонился к косяку. Он злобно посмотрел на Кэлюмета и слабо улыбнулся девушке.

— Бетти, я бы хотел позвать Боба. Пусть он придет сюда,— сказал он.

Девушка бросила красноречивый взгляд на Кэлюмета и улыбнулась.

— Не беспокойся и не зови Боба. Я не боюсь.

Дед ее ушел, оставив дверь открытой. Пока она прислушивалась к удаляющимся шагам, Кэлюмет рассматривал ее. Она сказала, что не боится его. Он верил ей: все ее поведение указывало на это. Когда шаги старика затихли, она повернулась к нему и он спросил:

— Так вас зовут Бетти? Бетти...

— Клэйтон.

— А ваш дед?

— Мэлколм. Клэйтон.

— А кто такой Боб?

— Мой брат.

— Здесь есть еще Клэйтоны? — улыбнулся он.

— Нет.

— Ну, хорошо,— сказал он примирительно и довольно развязно,— И во всей долине вы не нашли другого места, кроме «Лэйзи Уай»?

— Мы здесь недавно...— невозмутимо начала она.

— Вы снова хотите отчитывать меня? — перебил он.

Ее лицо снова приняло холодное выражение. Внутреннее достоинство этой девушки опять заставило его почувствовать, что она имеет какую-то странную власть над ним. Эта сила сердила его, он даже испытал новый прилив ярости. Но он был обезоружен этой девушкой, на которую не производила впечатления его наглость, и невольно чувствовал себя виноватым перед ней и даже смущенным.

— Ну...— подсказал он.

— Я хочу рассказать вам о вашем отце.

— Давайте, но покороче.

— Пять лет назад,— невозмутимо начала девушка,— умерли мои родители. Мой отец, человек образованный и даже утонченный, занимался продажей скота. Мы жили в Техасе очень хорошо. Я училась в университете на Юге. Когда я была на втором курсе, меня срочно вызвали домой. Моего отца, обладавшего крепким здоровьем, сразил удар. Он вложил деньги в несколько предприятий на Севере и потерял все состояние. Все имущество было описано и пошло с молотка. Этого едва хватило, чтобы рассчитаться с кредиторами. Отец умер, вскоре за ним последовала мать. Дедушка, Боб и я решились уехать. Боб так тяжело переживал смерть матери, что мы не могли больше оставаться в Техасе. Решение это было, конечно, не очень разумным: Боб был слишком молод, чтобы работать...

-— Я думаю, просто ленив,— усмехнулся Кэлюмет.

Девушка презрительно сверкнула глазами и холодно продолжала:

— У Боба повреждена нога,— сказала она и на минуту остановилась, заметив усмешку Кэлюмета, но затем твердо продолжала, показывая, что ее ничуть не беспокоит то, что он думает.

— Я согласилась, когда дед предложил ехать сюда. Мы добирались почти два месяца...

— Я не намерен слушать всю вашу семейную историю,— прервал ее Кэлюмет.— Вы начали говорить про моего отца.

— Мы пробирались по тропинке недалеко отсюда,— продолжала девушка, не обращая внимания на его невежливость,— когда вдруг услышали стрельбу. Я осталась в повозке, а дед пошел разузнать, в чем дело. Оказалось, что два человека — Том Таггарт и его сын Нил пытались убить вашего отца, который находился в доме. Ваш отец был ранен в плечо. Это случилось незадолго перед тем, как...

— Кто такие эти Таггарты? — спросил Кэлюмет. Его губы искривились.

— У них здесь ранчо неподалеку. Причины, по которым они стреляли в вашего отца, составляют долгую историю, и вы услышите ее, если будете терпеливы. Дедушка помог вашему отцу прогнать Таггартов,— продолжала она.— Отец ваш жил совсем один. Некоторые из его работников предали его, и он выгнал их всех. Он был очень тяжело ранен, и мы заботились о нем, пока он не поправился. Мы ему понравились, и он очень хотел, чтобы мы остались. И мы остались.

— Большая удача для бедных путешественников,—-проговорил Кэлюмет.

Тон Бетти был холоден:

— Особенно ваш отец полюбил меня. Год назад он выразил волю, чтобы я наследовала все его состояние и чтобы вам не досталось ни цента.

— Прекрасно! — саркастически воскликнул Кэлюмет.

— Но я отказалась,— продолжала девушка.

Лицо Кэлюмета выразило откровенное удивление, а потом насмешку.

— Вы сумасшедшая! — воскликнул он.— Почему вы не взяли наследство?

— Я не хотела. Оно — ваше.

Кэлюмет даже забыл усмехнуться. Его удивление поступком девушки было так велико, что он замолчал, потрясенный. Она и ее дед были здесь приживалами, и девушка отказалась от наследства, которое, без сомнения, заслужила. Такое благородство ему было непонятно. Он был убежден, что какая-то другая причина заставила ее отказаться от наследства. Он в упор смотрел на нее, пытаясь угадать эту причину, и в конце концов сказал неуверенно:

— Я думаю, вы не взяли ничего, потому что нечего было взять.

— Кроме земли и строений он оставил около двадцати тысяч долларов наличными,— спокойно сообщила она.

— Где они? — быстро спросил Кэлюмет.

Бетти улыбнулась.

— Это то, о чем я хочу вам рассказать.

В ее глазах снова можно было уловить сознание преимущества. Кэлюмет понял, что бесполезно перебивать ее вопросами. Он откинулся на спинку стула и мрачно рассматривал девушку.

— Перед смертью ваш отец болел. Однажды он подозвал меня и открыл мне все свои секреты. Он рассказал про вас, про то, как он обращался с вами. Он и ваша мать, говорил он, обладали характерами несдержанными, были снедаемы страстями, что, как он считал, передалось и вам. Действительная причина ненависти вашей матери к вам...— она запнулась.— Впрочем, это тоже относится к той истории о Таггарте, которую вы услышите, если будете терпеливы. Но ваш отец относился к вам несправедливо, и он раскаялся, хотел что-то исправить. Он был уверен, что проклятие его характера несете и вы, и хотел это изменить. Он чувствовал: когда вы окончательно вернетесь домой, на вас нужно будет влиять. Он не хотел, чтобы вы получили деньги, пока не простите его. Еще он поставил некоторые условия, касающиеся вашего поведения. Только выполнив их, вы получите наследство. Когда он мне все это объяснил, я поклялась, что заставлю вас исполнить его волю.

Она замолчала и взглянула на Кэлюмета, и он увидел, что выражение превосходства в ее глазах, почти неуловимое раньше, стало теперь откровенным и явным. Девушка внимательно следила за ним и, когда прочла на его лице ярость, поняла, что борьба между ними будет жестокой.

— Так,— сказал он.— Значит я получу деньги только после того, как поступлю в воскресную школу?

— Все будет зависеть от того, изменитесь ли вы. Вы должны доказать, что искренне простили своего отца.

— Вы собираетесь быть моей воспитательницей?

— Вашим судьей,— поправила девушка.

— Это и есть его завещание?

— Да, это его последняя воля.

— А вы не думаете, что я могу не исполнить его волю? — спросил он, усмехаясь.

— Можете. Но помните, что судить о ваших поступках буду я, а я стала другом вашему отцу и исполню то, что ему обещала.

 

Кэлюмет принимает правила игры

В комнате повисло молчание, и продолжалось это так долго, что обстановка становилась гнетущей. Ночные шумы проникали через закрытую дверь, лунный свет сквозь ветви деревьев лился в окно и падал на искаженное вечной усмешкой лицо Кэлюмета. Глаза Бетти казались неподвижными при мигающем пламени свечи, как будто она пыталась разгадать тайну сидящего перед ней человека. Она видела, что сорвала с него обычную маску, и холодная улыбка тронула ее губы.

— Вы мне надоели,— медленно сказал он.— Если вы находите хоть какой-нибудь смысл в. том, что сказал старый дурак, то катитесь к черту. Это вы собираетесь меня исправлять?! Вы будете моим судьей?! Вы, вы!.. Бедное, наивное существо, какое вам до всего этого дело? Какое вы имеете право сидеть здесь и говорить мне, что собираетесь стать моим судьей? Зачем вы суете нос в мои дела?.. Где деньги? — угрожающе закончил он.

— Деньги спрятаны,— спокойно ответила она.

— Где?

— Это мое дело,— в ее голосе прозвучал вызов.— Никто, кроме меня, не знает этого. А я не скажу, пока не наступит время. И не вздумайте пугать меня,— уверенно сказала она.— Если вы не хотите выполнять волю вашего отца,— вы свободны, можете ехать, куда вам угодно.

— А кто же получит деньги?

— У вас есть год. За это время вы должны доказать, что простили отца. Если вы не простите его или уедете с этого ранчо, не согласившись исполнять его волю, все состояние перейдет ко мне.

— Я думаю, вам понравится, если я уеду,— хмыкнул он.

— Ну, это уж мое дело. Я не хочу говорить, что так или иначе не заинтересована в этом деле. Вы можете уехать, если вам так хочется. Но если вы останетесь, вам придется' уступить желанию вашего отца, чтобы получить деньги и недвижимость.

В ее голосе звучала твердая решимость. Он почувствовал это, и лицо его потемнело. Усмешка исчезла с его губ, и он медленно двинулся к Бетти. Она уловила в этом движении такую подавленную жестокость, что похолодела. Он подошел и стоял прямо перед ней, она видела, как сжимаются его кулаки. Дважды она пыталась оторвать взгляд, но его кулаки как будто заворожили ее. Она пыталась крикнуть, увидев, что они приближаются к ней, но задохнулась и только приоткрыла рот. Тут широкая грубая ладонь ухватила ее подбородок и подняла голову так, что глаза Бетти уставились в лицо Кэлюмета.

— Почему вы...— голос его дрожал, а рука медленно раскачивала голову девушки, выдавая желание задушить ее.— Почему вы... вы...— ярость трепетала в его голосе.

Напуганная его угрожающим тоном, Бетти попыталась освободиться. Она царапалась, отбивалась, пробуя вырваться, но безуспешно. Его пальцы были как стальные. Поняв, что сопротивляться бесполезно, она затихла, и только глаза ее сверкали бессильным презрением.

— Трус! — бросила она, задыхаясь.

Еще мгновение он удерживал ее, а потом засмеялся и отпустил руку.

— Черт! — выругался он в негодовании.— Я считаю, старик знал, что делает, когда назначил вас моим опекуном! Мужчина не может драться с такой женщиной, как вы!

Он подошел к стулу, на котором раньше сидел, повернул его спинкой к Бетти, уселся верхом и, положив руки на спинку, опустил на них подбородок.

— Ну,— сказал он со своей усмешкой,— если хотите знать, я решил остаться здесь и дать вам возможность попрактиковаться на мне. С чего вы начнете?

Но она вскочила и встала перед ним, ее лицо пылало от стыда и негодования.

— Убирайтесь вон! — крикнула она.— Убирайтесь немедленно! — Она даже топнула ногой для большей выразительности.

Кэлюмет не двинулся. Он следил за ней с улыбкой в прищуренных глазах. Когда она топнула ногой, у него вырвался короткий смешок.

— Какая сердитая, а! — сказал он со смехом.— Уходите вы, если вам так хочется, смешная вы девчонка. Но мне, я думаю, не надо торопиться уходить. Разве старик не сказал вам, что я могу здесь оставаться целый год. Зачем мне уходить, когда вы только начинаете меня перевоспитывать? Зачем? — продолжал он, с интересом разглядывая ее.— Я думаю, старику будет приятно посмотреть, как вы попробуете исполнить его волю.— Он поднял голову и от души расхохотался.

Обратив к ней взгляд, он увидел перед собой дуло пистолета, который положил на стол. Ее руки направили пистолет прямо на Кэлюмета, в глазах ее сверкала решимость.

— Уходите,— сказала она резко,— уходите сию минуту или я вас застрелю.

Он беспечно засмеялся, без видимого волнения повернулся на стуле и, быстро вытянув руку, схватил пистолет и опустил дулом вниз. Подержав его так некоторое время, несмотря на бешеные попытки Бетти выдернуть руку, он встал перед ней во весь рост.

— Знаете, Бетти,— сказал он,— вы слишком взволнованы.

Другой рукой он повернул девушку, чтобы видеть ее лицо, и держал так крепко, что она ,не могла вырваться.

— Это вы предложили мне правила игры, не так ли? — продолжал он, поддразнивая ее.— Хорошо, я буду играть по вашим правилам.

Он внезапно отнял руки и отступил назад, оставив ей пистолет.

— Вы его используете? — спросил , он, кивая на оружие.

Бетти взглянула на пистолет, содрогнулась и с выражением ужаса бросила его на стол.

В следующее мгновение Кэлюмет стоял один в комнате, глядя,на дверь, за которой исчезла Бетти. Послышался звук ее удаляющихся шагов, где-то стукнула дверь. Он подошел к столу, повертел в руках пистолет, потом начал рассматривать комнату, размышляя.

— Она даже не показала, где мне ночевать,— пробормотал он насмешливо.

Он постоял еще минуту, оценивая ситуацию. Потом вышел из дома, чтобы поискать своего пони. Через десять минут он стащил седло, бросил его на пол конторы, постелил на диван одеяло, закрыл входную дверь, распахнул окно, задул свечу и, поворочавшись на диване, заснул. 

 

Первый урок Кэлюмету

На рассвете следующего утра Кэлюмет повернулся на спину, лениво потянулся и открыл глаза. На него нахлынули воспоминания о событиях минувшей ночи. Он нахмурился и сел, вслушиваясь в звуки дома. Клэйтоны уже встали: до него донесся звон тарелок. Аппетитный запах жаркого щекотал ноздри.

Он поднялся и хмуро уставился на седло. Собираясь ехать домой, он запасся сухарями и вяленым мясом, но все это кончилось еще день назад. Запах жаркого напомнил ему, что он страшно голоден. Однако ситуация, в которой он очутился, не обещала плотного завтрака. Но Кэлюмет все-таки решил остаться — не уходить же голодным, когда рядом была еда.

Взвалив седло на плечи, он пошел на конюшню, где оставил своего пони. Он накормил пони зерном, которое нашел в ящике и, хлопнув дверью конюшни, очень оживленный, пошел в дом. На скамейке у двери в кухню стоял небольшой таз. Кэлюмет наполовину наполнил его водой из ведра, которое стояло на крыльце, вымыл лицо и руки и взял с гвоздя чистое полотенце. Когда он вытирался, из дома послышались взволнованные приглушенные голоса. Он открыл дверь и встал на пороге.

Посреди кухни на столе, накрытом белой скатертью, стояли тарелки с ароматной пищей. От противоположной стены кухни на Кэлюмета смотрел Мэлколм Клэйтон. Бетти, очевидно, переживая столкновение минувшей ночи, тоже повернулась лицом к Кэлюмету. В ее позе не было и тени страха. Гордо выпрямившись, с опущенными руками, она чуть насмешливо улыбнулась, когда Кэлюмет нерешительно перешагнул порог. Подчиняясь тому сатанинскому настроению, которое овладело им с той минуты, как он решил остаться в «Лэйзи Уай», он ответил Бетти поддразнивающей улыбкой, подошел к столу, отодвинул стул и сел.

Это было обдуманное, преднамеренное нарушение приличий, и Кэлюмет предвкушал бурю протеста со стороны Бетти. Но когда он нагло обернулся к ней, то встретил устремленный на него твердый и пренебрежительный взгляд. Он понял: удивленная его действиями, возможно, шокированная его невозмутимой самоуверенностью, она не собиралась выходить из себя.

— Ну,— сказал он, наслаждаясь ситуацией и решив помучить ее еще,— садитесь. Я думаю, мы поедим.

— Благодарю вас,— ответила она с сарказмом.— Удивляюсь, почему вы нас раньше не пригласили. Дедушка,— обернулась она к Мэлколму,— ты присоединишься к нам? Мистер Марстон так добр и внимателен, что мы не можем отказаться от его приглашения.

Она выдвинула перед Мэлколмом кресло и стояла около него, пока тот, шаркая ногами и следя украдкой за Кэлюметом, усаживался к столу. Затем она спокойно и грациозно села напротив Кэлюмета.

Но ее спокойствие не обмануло Кэлюмета. Внутренне он был уверен, что его поведение бесит Бетти.

— Немного неприлично, а? — сказал он, накладывая жаркое и жареную картошку в тарелку, и передал ее Бетти.

— Неприлично?..— холодно вторила она, равнодушно принимая от него тарелку.— О, нет. Видите ли, ваш отец много рассказывал о вас. Я заранее узнала, что вы скотина.

— О, Бетти,— слабо запротестовал Мэлколм.— Тебе, не следовало бы...

— Если ты просишь, дедушка...— перебила она его, и он умолк, взволнованно глядя на Кэлюмета.

С потемневшим лицом Кэлюмет жевал кусок мяса.

— Тогда вы не разочарованы,— усмехнулся он.

— Нет, я не разочарована. Вы не обманули моих ожиданий. Я, правда, думала, что вы еще хуже, а вы, кроме нападения на дедушку, не обнаружили никаких злобных намерений. Вы слишком тщеславны, самоуверенны и неуравновешенны. Но эти недостатки можно исправить.

Кэлюмет дважды взглянул на нее, чтобы убедиться, что она не смеется.

— Я полагаю, вы как раз и собираетесь их исправлять? — спросил он.

Бетти сделала глоток кофе и мягко поставила чашку перед собой.

— Конечно, если мы пригласим вас остаться здесь.

— Что? — недоверчиво переспросил он.

— Если вы не будете слишком самодовольны и не станете задирать меня,— уточнила она, поставив локти на стол и подперев щеки.— Когда вы пришли сюда и уселись за стол без приглашения, вы вообразили, что произведете на нас ошеломляющее впечатление. Но вы не больше, чем простой грубиян.

Он отбросил нож и вилку. Ее манеры раздражали его, а спокойный открытый' взгляд — смущал. Он понимал, что попытка вывести ее из себя не удалась. Она сознавала свое превосходство над ним, как учитель осознает силу своего влияния на буйных учеников. И как сильнейший она была совершенно уверена в победе.

Эти мысли испугали Калюмета. У него появилось желание унизить ее, сломить ее волю, заставить ее снизойти до его уровня, тогда бы он мог сражаться с ней на равных. Он хотел покорить ее, властвовать над ней, хотел любым способом заставить ее признать его превосходство над ней, его силу.

— Не ваше дело, что я думаю,— сказал он, облокачиваясь на стол и устремляя на нее взгляд,— Я буду делать то, что мне хочется, а если вам, вашему деду и вашему брату не нравятся мои манеры, вы можете немедленно собрать свои вещички. Я собираюсь стать хозяином ранчо. Вы понимаете меня?

У нее был такой вид, будто он забавлял ее.

— «Лэйзи Уай»,— сказала она, и глаза ее блестели,— нужно многое, помимо хозяина. Вы, я думаю, понимаете, что недостаточно только презирать все. Ваш отец нарочно запустил хозяйство. Нужны большие деньги и огромный труд, чтобы привести все это в состояние, когда можно будет хозяйничать. Я не сомневаюсь, что вы можете выполнить необходимую работу. А как насчет денег? Они у вас есть?

— Вы подразумеваете деньги, которые оставил старик?

— Вы, конечно, отдаете себе отчет, что не получите ни цента, пока я не сочту, что вы заслужили их.

Он дико сверкнул глазами.

— Конечно,— холодно продолжала она, хотя в ее голосе звучало торжество,— вы можете заставить нас уехать отсюда. Но я думаю, вы не станете этого делать, потому что в этом случае никогда не получите своих денег. Я пойду прямо к судье и подам просьбу считать ваши требования недействительными. И в конце года деньги будут моими.

Его охватила бессильная ярость. Он взял столовые приборы и снова принялся за еду. С тяжелым чувством он осознавал, что преимущество на ее стороне. Конечно, он не собирался ни выгонять ее с ранчо, ни уезжать, пока не получит деньги. Он решил, что они оба должны остаться здесь. Мало ли что могло случиться — вдруг он обнаружит, где спрятаны деньги? Или можно следить за ней. Не исключено, что однажды ее женское любопытство приведет ее к тому месту, где спрятаны сбережения отца. Так или иначе, он должен выждать.

Хотя он и принял такое решение, негодование его не .уменьшилось. Он не смог подавить в сердце гнев на то, что она вмешивается в его дела. Он взглянул на нее с ненавистью.

— Я сделаю так, что вы мне покажете место, где спрятаны монеты, своей рукой. Если бы вы были мужчиной, я вас заставил бы говорить. Но мне приходится ждать, чтобы жалкая, трусливая дамочка...

Ее презрительный смех прервал его.

— Мне кажется, я догадываюсь, что вы хотите сказать. Вы возомнили, что я втерлась в доверие к вашему отцу и упросила оказать мне эту милость. Вам хочется оскорбить, задеть меня.

Со сверкающим взором Бетти чуть наклонилась к Кэлюмету.

— Поймите,— сказала она,— ваши угрозы не пугают меня. Я не боюсь вас. Можете ругаться, проклинать меня сколько угодно. Вы собираетесь стать хозяином, но чего? Нескольких разрушенных строений? Пожалуйста, можете хозяйничать сколько хотите,— они не станут протестовать. Но вы не можете командовать ни мной, ни моим дедом, ни Бобом, потому что мы не принадлежим вам.

Она вышла из-за стола и, открывая дверь, обернулась к Кэлюмету, который все еще сидел за столом, онемевший от удивления.

— Идите и начинайте хозяйничать,— засмеялась она.— Наверное, развалины затанцуют от ваших приказов. С вашим искусством убеждать вы сможет уговорить их восстановиться. Попробуйте же. Но если они откажутся ремонтироваться по вашему приказу и вы надумаете сделать что-нибудь более реальное, приходите ко мне, может быть, я смогу вам помочь.

Она насмешливо поклонилась и вышла из комнаты.

Мучительное молчание нарушил Мэлколм.

— Иногда Бетти бывает немного резка,— сказал он извиняющимся тоном.— Ей не следовало бы...

Он взглянул на Кэлюмета и едва успел увернуться от тарелки, которую тот швырнул. Старик пригнулся в ожидании другой, но Кэлюмет вышел из комнаты, хлопнув дверью.

 

Боб теряет друга

Через пять минут Кэлюмет стоял около прогнивших перекладин загона для скота, сознавая, что потерпел полное поражение в схватке, которая только что произошла. Его душило неприятное чувство бессилия, он был угнетен своей нерешительностью. Он понимал, что был уже не тем человеком, который подъехал к «Лэйзи Уай» па закате прошлого дня. Двенадцать часов изменили его. И сделала это Бетти. Он знал это.

Если бы ему пришлось иметь дело только с Мэлколмом или с другим мужчиной, победа была бы за ним. Он оттеснил бы в сторону Мэлколма и всякого другого и сделал бы то, что ему нужно.

Но с Бетти он ничего не мог поделать. Он не поднимет на женщину руку, не сможет заставить ее уехать и не уедет сам, иначе ему никогда не получить денег. Конечно, он мог бы поискать их сам, однако он понимал, что клад находишь очень редко, и не хотел даже пробовать. Но и жить целый год под строгим надзором девушки, которая будет единственным судьей его поведения... Он будет как на испытании, и Бетти станет следить за каждым его движением.

У него перекосилось лицо при мысли, что она, наверное, заведет тетрадку, куда будет вписывать его достоинства и недостатки, ставить ему отметки.

Он долго стоял, оценивая ситуацию, и твердо решил остаться и попытаться завладеть деньгами. Нет, он не уедет сам и не выгонит Бетти. Но он не станет мягкой глиной в ее руках, из которой она будет лепить, что хочет. Он останется здесь, но будет самим собой. Клэйтоны еще проклянут тот день, когда влезли в его -дела.

Облокотившись о забор, он осматривал долину, скучную и унылую ранним неярким утром. Внезапно его внимание привлекло какое-то темное пятно у холма, примерно на расстоянии полумили. Кэлюмет подумал, что это, наверное, крадется волк, и отвернулся — его мысли вновь обратились к Бетти. Она не нравилась ему, раздражала — слишком уж резка и воинственна. Но в то же время он не мог не признать, что когда она игнорировала, дразнила и упрекала его, он чувствовал невольное волнение. Более получаса Кэлюмет стоял у забора. Он сделал и выкурил три самокрутки, мысли его возвращались в прошлое и обращались к будущему. Бетти у двери кухни целую минуту наблюдала за ним, и два раза мимо проходил старый Мэлколм, с любопытством поглядывая на него. Кэлюмет никого не замечал.

Не заметил он и зверя, на которого обратил внимание, когда тот был в полумиле. Сейчас зверь уже подкрался к забору и уставил в Кэлюмета блестевшие, налитые кровью глаза. Его серая шерсть ощетинилась, зубы оскалились. Он долго подкрадывался и теперь выжидал только удобного момента для прыжка.

Зверь притаился в углу загона, когда Мэлколм проходил мимо. Дождавшись, когда старик скрылся в доме, зверь бросился на Кэлюмета. Нападение было мгновенным и неожиданным. Кэлюмет делал затяжку, когда заметил в воздухе взметнувшееся серое тело. Он попытался достать пистолет, но зверь предугадал его намерение и вгрызся зубами в руку, прокусив ее до кости. Калюмету все же удалось достать шестизарядный револьвер и выстрелить. Зверь, зарычав, свалился к его ногам. Кэлюмет отступил назад, его лицо перекосилось от гнева и ненависти, глаза сверкали. Он слышал чей-то крик, но не обратил на него внимания. Пряча револьвер в кобуру, Кэлюмет обернулся и увидел Мэлколма, который стоял у сарая, и Бетти, выбежавшую из дома. Ее рукава были закатаны, и Кэлюмет подумал, что она, очевидно, мыла посуду, когда услышала выстрел. Но это не она кричала, он бы узнал ее голос. Чуть позже он заметил у конюшни фигурку мальчика лет двенадцати-тринадцати. У ребенка была усохшая правая нога, и он держал самодельный костыль. Мальчик смотрел на Кэлюмета с выражением негодования и ужаса на бледном, тонком лице. Кэлюмет видел, как Бетти кинулась к ребенку и обняла его.

Кэлюмет выругался и не обращал внимания на Мэлколма, который приближался к нему, дрожа от волнения.

— Это Лансон,— прошептал Мэлколм, глядя на животное.

— Что вам еще надо? — вскричал Кэлюмет.

— Это Лансон, Лансон Боба,— повторил Мэлколм. Он не выказывал нисколько страха перед Кэлюметом, его руки сжимались в кулаки. Видя, что Кэлюмет ничего не понял, он повторил: — Это собака Боба — Лансон! Боб так любил его! А вы убили его, вы — дьявол!

Железной рукой Кэлюмет зажал старику рот. Мгновение он держал так Мэлколма, а потом отбросил его, и тот упал на забор. Кэлюмет повернулся к Бетти. Она нежно гладила по голове мальчика, который стоял, глядя на собаку, и тихо всхлипывал. Бетти старалась держаться спокойно, но голос ее дрожал.

— Вы убили Лансона,— сказала она.

Кэлюмет прижал к груди руку, чтобы скрыть кровавые следы. Он не хотел показать Бетти, что ранен.

— Лансон,-— объяснила холодно Бетти,— собака Боба. Он очень любил ее. Я надеюсь, вы пе знали этого. Боб нашел щенка на дороге, очевидно, его бросили путешественники. Боб принес и выходил его. Мы никогда не замечали в нем никакой враждебности. Вы родились на Западе, вам бы надо уметь отличать собаку от волка. Вы приняли Лансона за волка?

— Я думаю,:— усмехнулся Кэлюмет, не желая выслушивать очередную нотацию,— что не стану вам объяснять своих поступков. Даже если я убил эту проклятую собаку...

— Значит, вы убили ее просто так? — спросила она с холодным спокойствием.

Кэлюмету было очень неприятно, что она так переживает смерть собаки. Он мог бы доказать свою невиновность, показав рану, и, возможно, она бы раскаялась. Но он не собирался этого делать, он хотел показать, что сам отвечает за свои поступки. Он даже почувствовал какую-то радость от ее бессильного гнева и оттого, что показал ей свою жестокость. Кэлюмет усмехнулся.

— Он мертв, не правда ли? И я не могу оправдаться перед вами.

Бетти сверкнула на него глазами и кинулась к Мэлколму, который поднялся и тянул руку к своему пистолету, пытаясь достать его из кобуры.

— Не надо, дедушка,— сказала она спокойно.— Это не вернет нам Лансона. Кроме того,— она повернулась к Кэлюмету и увидела, как и он потянулся правой рукой к бедру в ответ на угрожающее движение Мэлколма,— разве вы не видите, что он застрелит вас, как и Лансона.

Бетти отвернулась от Кэлюмета и продолжала что-то тихо говорить деду; поглаживая его по волосам, гладя по плечу, нежно успокаивая его, как это умеют делать женщины. Кэлюмет наблюдал за ней, удивляясь ее самообладанию и невольно чувствуя странное, волнующее восхищение.

Он забыл про Боба. Бетти оставила мальчика одного, когда бросилась к Мэлколму, и Боб подковылял ближе и теперь стоял как раз позади него. Кэлюмет. заметил присутствие мальчика, когда тот схватил его за левую руку. Кэлюмет наполовину вытащил пистолет и с рычанием обернулся к мальчику, но тот продолжал крепко держать его. Кэлюмет сильно толкнул мальчика, и он упал в пыль, но поднялся раньше, чем Бетти и Мэлколм помогли ему. Его лицо исказилось волнением.

— Он не нарочно' убил Лансона, Бетти! — сказал он.— Я знаю, посмотри на его руку, Бетти! Она вся в крови! Лансон укусил его!

Несмотря на сопротивление Кэлюмета, мальчик снова схватил его за руку и повернул так, что Бетти и Мэлколм увидели разорванный рукав и широкую полосу крови, стекавшей по руке.

Мэлколм перестал надвигаться на Кэлюмета и спрятал оружие в кобуру. Бетти тоже остановилась и внезапно покраснела. Она была смущена и взволнована.

— Почему вы не сказали нам? — спросила она укоризненно,— Это могло бы избавить вас...

— Избавить -меня от ваших Глупостей? — прервал ее Кэлюмет.— Вы мне ясно доказали, что я ужасно подлый человек. Я не хотел вам говорить потому, что это не ваше дело. Это только царапина, но я не мог позволить проклятому псу загрызть меня.— Он спрятал руку за спину, чтобы Бетти не могла ее видеть.

Бетти решительно подошла к нему.

— Я хочу посмотреть, как сильно он вас укусил,— сказала она.

— Идите и домывайте свои тарелки,— посоветовал он с усмешкой.

Бетти твердо взглянула на него, но в ее голосе слышалось раскаяние:

— Я сожалею, что так говорила с вами о Лансоне. Я думала, вы убили его просто из злости, чтобы досадить мне. Я попробую исправить это. Если вы войдете в дом, я перевяжу вам руку, она, может быть, сильно повреждена.

Губы Кэлюмета скривились, он враждебно посмотрел на нее.

— Я не хочу иметь с вами никаких дел,— сказал он и, резко повернувшись, пошел на конюшню. Через пять минут он появился с оседланным пони и увидел, что Боб тихо плачет над телом мертвого Лансона.

Некоторое время Кэлюмет, стоя около пони, наблюдал за мальчиком. Странная бледность покрыла лицо ребенка. Что-то в облике мальчика и в проявлении горя над телом собаки, которую, как сказал Мэлколм, он любил, поразило Кэлюмета в самое сердце. Губы этого жестокого человека странно дергались и глаза зажигались светом, которого никто еще в них не видел. Дважды он порывался подойти к мальчику и дважды отворачивался. Боб не замечал его.

Наконец Кэлюмет подошел к нему, и большая жесткая ладонь нежно легла на голову ребенка.

— Мне очень жаль, парень,— сказал он хрипло, когда мальчик взглянул на него.— Если бы я знал, что это твоя собака, я позволил бы ей сожрать мою руку, но не выстрелил в нее.

Глаза мальчика блеснули благодарностью. Он посмотрел на Лансона, и когда снова обернулся к Кэлюмету, тот уже сидел на пони, медленно выезжая со двора. Мальчик глядел ему вслед, пока он не скрылся из глаз.

 

Страница из прошлого Джеймса Марстона

Было уже темно, когда Кэлюмет вернулся в «Лэйзи Уай». Он весь день объезжал забытые места своей юности и нашел, что. воспоминания скучны.

Он оставил Черную Ногу на пастбище, не желая пользоваться загоном для скота или конюшней.

В кухне горел свет. Подавив в себе желание войти через кухню, он обогнул дом и открыл дверь в контору. Бросив седло и узду в угол, он зажег свечу и поставил ее на стол. Он долго стоял, рассматривая глубокую рваную рану на руке. В течение дня он два раза промывал ее в реке и перевязывал носовым платком, но рука все равно распухла и рана воспалилась. Он снова замотал ее, туго затянув концы повязки, и в нерешительности постоял у стола, прислушиваясь.

Не было слышно ни звука. Клэйтоны, очевидно, заснули. Он подошел к дивану и сел на него нахмурившись. Кэлюмет был страшно голоден, он не ел с самого утра и теперь думал, не поискать ли чего-нибудь поесть в кухне. Он подошел к двери, через которую прошлой ночью появилась Бетти. Утром он заметил, что дверь запирается на засов. Кэлюмет осторожно отодвинул засов и собирался войти в кухню, но остановился на пороге, увидев в столовой Бетти, которая сидела за столом и читала книгу. Она взглянула на него, ничуть не удивившись, мягко улыбнулась и сказала, как будто обращалась к другу:

— Входите же.— Бетти закрыла книгу, заметив страницу, и встала.— Я жду вас. Я слышала, как вы. вошли. Я ждала вас к ужину, а когда вы не пришли, оставила вам еду. Пойдемте на кухню, я вас покормлю.

Кэлюмет не двигался. Если бы Бетти смутилась при виде его, он не колеблясь ни секунды прошел бы на кухню. Но ее радушие, ее уверенность пробудили в нем упрямство. Он не собирался разрешать ей командовать собой.

— Я не голоден,— сказал он.

— Вы обедали в Лазетте? — спросила она.

-— Послушайте,— сказал он свирепо,— вам не все равно, что я делал?

— Это действительно не так важно,— ответила она холодно,— но мне интересно. Я не хочу, чтобы вы умерли с голоду.

Его лицо выразило отвращение.

— О, Боже,— сказал он,— Я достаточно взрослый, чтобы обо мне не заботились.

— Я вот что думаю. Вы имеете право здесь жить, А я здесь потому, что об этом просил ваш отец. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома, и не собираюсь с вами постоянно ссориться. Если вам нравится быть злым и упрямым,— пожалуйста. Но неужели вам не хочется стать лучше? Даже если я вам неприятна, даже если вы негодуете на мое присутствие, вы можете попробовать стать человеком, а не зверем. Вы говорите, что вы взрослый,— продолжала она с сухим смешком,— а сегодня утром вели себя как мальчишка — повредили руку и отказались, чтобы я вам ее перевязала. Может быть, вы думали, что я хочу вас отравить?

— Что я думал утром, вас не касается,— грубо ответил Кэлюмет.

Голос Бетти был совершенно спокойным, но Кэлюмету почудилась насмешка. Он снова почувствовал себя, как прошлой ночью,— непослушным учеником, получающим выговор от учительницы. Прошлой ночью ситуация была, конечно, иная, но мысль о том, что Бетти и теперь смеется над ним, уязвила его, наполнила гневом.

— Может быть, вам интересно узнать, что я думаю сейчас? — спросил он.— Так вот вы во все суете нос, вы шибко умны, и вы из тех женщин, что хотят знать все про всех.

Ее смех прервал его.

— Пожалуйста, не будем снова ссориться. Если помните, вы уже кое-что говорили прошлой ночью по этому поводу. У меня нет никакого желания слушать, что вы думаете оба мне. Садитесь,— предложила она, указывая на кресло у стола против себя.— Отказываетесь есть — ваше дело, хотя даже если вы обедали в Лазетте, то должны были проголодаться: двадцать миль верхом — гарантия хорошего аппетита. Но садитесь. Я хочу показать то, что оставил вам ваш отец. Он сказал, чтобы вы прочли это, когда приедете.

Она стояла неподвижно, пока Кэлюмет подошел и сел к столу, потом вышла из комнаты, и он услышал ее тяги на лестнице. Ока быстро вернулась и положила на стол объемистый конверт.

— Вот,— сказала она.

Кэлюмет начал вскрывать конверт, а она села и взяла свою книгу. Кэлюмет секунду следил за ней, а затем обратился к содержимому конверта. Несколько листочков бумаги были исписаны почерком отца.

«Мой сын, я чувствую, что скоро умру, и хочу тебе кое-что рассказать. Бетти Клейтон поведает тебе, что я раскаялся в своем отношении к тебе, но она не может знать, к чему привело мое бесчеловечное обращение с тобой. Я боюсь, что испортил твой характер, и сейчас, может быть, слишком поздно, но хочу предостеречь тебя от страстей, которые, если их не обуздывать, могут погубить твою жизнь.

Я знаю, что дети всегда наследуют от родителей их дурные качества. И я уверен, что ты наследовал все мои, потому что, когда ты был дома, я часто видел, их проявления. В последнее время твоего пребывания дома я ненавидел тебя. Но это все было из-за той женщины. И если когда-нибудь все ужасы проявлялись в облике человеческом — это была она. О ней ты узнаешь позже.

В этот последний свой день я хочу. искупить тот вред, который причинил тебе. И я решил, что лучший путь сделать это — заставить тебя оказать мне после смерти то уважение, почтение, в которых ты мне отказывал при жизни. Мне кажется, что если ты сможешь проявить уважение к тому, кто прямо повинен в твоих проклятых страстях, ты сможешь управлять ими во всех других обстоятельствах. Это — мое убеждение, и если ты не согласишься со мной, никакой надежды для тебя нет.

Бетти Клэйтон объяснит тебе все условия, и она будет твоим судьей. Если ты не поймешь, что она замечательная девушка,— значит ты глупее, чем я думал».

В этом месте Кэлюмет искоса взглянул на Бетти, но она была поглощена книгой и он продолжил чтение.

«Это все, что я хотел тебе сказать по этому поводу. Вдобавок ты должен заботиться о Бетти. Если она не захочет выполнять мою волю, она скажет тебе, что тебя ждет. Я рассказал ей историю, которую собираюсь рассказать тебе, и уверен — когда ты кончишь читать, ты увидишь, что я не во всем виноват. Ты поймешь также, что Том Таггарт разрушил мою жизнь, и узнаешь, почему он. Много раз пытался меня убить.

Кэлюмет, остерегайся Таггартов! Последние пять лет они постоянно угрожали мне. Они травили меня собаками и подкупали моих людей. Пять лет я не спал спокойно из-за них. Но я расстроил их планы. Теперь я умираю, и они будут искать спрятанное до тех пор, пока ты не выполнишь условия, о которых я тебе говорю. Я знаю, что ты вернешься домой, я это чувствую, и я знаю, что, когда ты узнаешь все, ты отомстишь Тому Таггарту. Прежде чем идти дальше и писать историю моей жизни, я хочу, чтобы ты знал, что проклятая женщина, похороненная в дальнем углу загона для скота, не была твоей матерью. Твоя родная мать умерла при твоем рождении, и ее тело лежит в спокойном месте у реки Пэкос в десяти милях к северу от границы Техаса».

Кэлюмет снова взглянул на Бетти. Она читала, не обращая на него внимания. Кэлюмет взял следующую страницу.

 

Толкетский идол не приносит счастья

«Мне было двадцать пять лет, когда умерла твоя мать,— так начиналась страница.— Я владел небольшим ранчо в долине Пэкос, и у меня только начали налаживаться дела. После смерти твоей матери все стало рушиться. Я долго не мог понять, что моими успехами во многом обязан ей, без нее у меня ничего не получалось. Да я и не очень старался. Я на все махнул рукой и постепенно все запустил. Меня как магнитом притянуло к той компании, в которой я был до встречи с твоей матерью. Это были неплохие парни, но легкомысленные, беспечные, плывущие по течению. Я пришел на Запад без всяких определенных мыслей и желаний, и с этими ребятами мне было легко, потому что они были вроде меня.

У Меня было три близких друга — высокий парень с голубыми глазами по имени Квинт Тэйлор, неразлучный с ним парень, который называл себя Небраск, и Том Таггарт. Том и я были особенно близки. Он мне нравился, и он совершал разные поступки, которые доказывали, что он заботится обо мне.

Тому не особенно нравилось, что я женился на твоей матери. Ее звали Мэри Лэйнон. Я познакомился с ней, когда ездил на несколько месяцев к ее отцу, у которого было ранчо у Рио-Гранде. Она была очень благородна и чиста, ты можешь ею гордиться. И если бы она была жива, ты мог бы гордиться и мной — она делала меня человеком.

Таггарт был против этого союза, ему было жаль разрывать старую дружбу. Он и другие парни так и ждали, что я вернусь к ним. И вскоре после того, как твоя мать умерла, я уже был с ними. Я оставил тебя на попечении Джен Коннор,— у ее мужа Дэва было ранчо- по соседству с моим. За время, когда меня не было с ними, парни познакомились с одним индейцем с Юкатана из племени Толкетов. Этого индейца, который называл себя Квеза, выгнали из племени, потому что он был слишком ленивым. Парни напоили его однажды, и он выболтал им все, что знал о своем племени,— как оно богато, и о том, что у них есть спрятанные бриллианты, и о том, как много у них золотых украшений. Его рассказ взволновал парней, и- они узнали, где живет это племя и как туда добраться.

Квеза сказал им, что бриллианты достать нетрудно. В большой пещере спрятан их идол, украшенный бриллиантами и золотом. Эта пещера не охраняется, так как люди племени боятся жрецов, которые отвечают за идола и драгоценности, и они нисколько не заботятся о золоте и бриллиантах, потому что это у них общее.

Парни узнали обо всем этом от Квезы примерно за месяц до того, как я все распродал и присоединился к ним. Они сумели кое-где достать денег и приготовили все для того, чтобы отправиться на Юкатан за золотом и бриллиантами. Они хотели, чтобы я шел с ними. Мне было настолько безразлично, что меня не пришлось долго уговаривать. Мы двинулись вдоль Рио-Гранде и в местечке у Бронсвилла купили небольшую лодку у рыбака. Мы запаслись провизией, и Небраск направил лодку в сторону Юкатана.

Я не очень задумывался нам тем, что мы собираемся делать, но их разговоры и злость в глазах сказали мне многое. Только тогда я начал понимать, что все это значит. Мне стало стыдно, но я уже не мог вернуться и решил идти до конца.

Примерно через две недели мы подплыли к Кампэч-Бей, к северо-западу от Юкатана. Мы протащили лодку примерно полмили южнее Кампэч и потратили полдня на то, чтобы спрятать ее. Затем, захватив поклажу, мы отправились в глубь джунглей. Может быть, мне не стоило рассказывать подробно об этом путешествии, но тебе все равно не представить его, хочу лишь, чтобы ты понял, какое это было жалкое, долгое дело. В Нью-Мехико очень жарко, но юкатанские джунгли — просто ад. Эта местность не для белых людей.

Мы были нетерпеливы и шли даже по ночам, ориентируясь по звездам, о которых я немного знал. За неделю мы прошли сотню миль и уже стали подозревать, что заблудились. Однажды в сумерках нам показалось, что наконец мы пришли на то место, которое искали.

Впереди нас шел Небраск, он взобрался по склону горы, и мы увидели, как он вдруг остановился и быстро нырнул в заросли. Тогда мы поднялись к нему и увидели поселение. Оно лежало на равнине, окруженной отвесными скалами. Прямо под нами была широкая в пятьдесят шагов расщелина, глубокая настолько, что мы не видели дна. С нашей стороны был небольшой выступ в два-три шага шириной и мост, протянутый через ров. Мы решили, что это был тот самый мост, о котором Квеза говорил парням. Мост вел в пещеру, где были спрятаны сокровища  Мы пролежали с час, наблюдая. Строения близко теснились друг к другу — множество коричневых глиняных хижин. Мы наблюдали за передвижениями туземцев и не замечали ничего особенного, пока Таггарт не привлек наше внимание.

— Вы заметили? — сказал он.

— Что? — спросили мы.

— Там только женщины. Я не вижу ни одного мужчины.

Действительно, мы так и не увидели мужчин. Мы посоветовались и решили, что это очень выгодно для нас. Мы додумали, что мужчины, вероятно, ушли на охоту, и, понаблюдав еще немного, решили идти за сокровищами в полночь, когда все будут спать.

Стемнело. Туземцы развели костер и сели вокруг него. Мы наблюдали примерно до одиннадцати часов, пока они все не ушли от костра. Тогда мы потихоньку начали пробираться по склону горы. Ночь была очень темная, мы не видели на шаг вперед, и звуки, которые мы слышали в лесу, не делали наш путь приятным. Мы Знали, что эти звуки издают птицы и летучие мыши, и когда человек делает дело, подобное нашему, каждый звук кажется необычным и значительным. Мне не особенно нравилась тишина в селении — казалось, все было слишком спокойно.

Прошло больше часа, прежде чем мы достигли низины, где лежало Селение, и было далеко за полночь, когда мы дошли до моста, который вел в пещеру с сокровищами. Мы были уже у самого моста Таггарт и я впереди, Небраск и Тэйлор немного сзади,— когда я вдруг услышал шум драки и оглянулся. Здесь было не так темно, как в лесу, и я увидел группу фигур вокруг Небраска и Тэйлора. Из хижин выбегали еще люди, крича, как дьяволы. Это все были мужчины, они днем прятались в хижинах и ждали, когда мы придем. Это я понял позже.

Это была минута смятения. Я видел, как Небраск и Тэйлор вытащили ножи, и бросился им на помощь. Но Таггарт удержал меня.

— Бежим через мост, дурак! — сказал он.— Теперь каждый за себя.

Пока я сопротивлялся, от кустов отделилась еще одна фигура и приблизилась к нам. Это была женщина, я это сразу увидел. Таггарт ее тоже заметил и должен был понять, что это женщина. Но он вытащил нож и бросился на нее. Он промахнулся, потому что я толкнул его. Он упал, а женщина — ей было лет восемнадцать-девятнадцать — схватила меня за руку и обратилась ко мне на испанском языке, который я немного знаю.

— Они убьют всех вас,— сказала она,— они следят за вами два дня. Вчера они заставили меня за вами, наблюдать. Я не хочу, чтобы они убили тебя, ты мне нравишься! Идем!

Она потащила меня через мост. Я не возражал, чтобы я ей нравился, позднее я увидел, что она очень красива. Но хотя тогда я- не различал ее лица, мне понравился ее голос. Но я не мог оставить товарищей и сказал ей об этом.

— Они все будут убиты, как воры. Если ты вернешься, тебя тоже убьют,— сказала она, все еще взволнованная. В это время я увидел, что Небраск и Тэйлор отстреливаются и пытаются прорваться к нам. Я сказал девушке, чтобы она показывала дорогу, надеясь, что они подбегут. Трое из нас — девушка, Таггарт и я — вступили на мостик. Он был легкий и непрочный, сделанный из двух тонких стволов, связанных вместе. Мы уже стояли у самого входа в пещеру и следили за Небраском и Тэйлором. Они бежали, отстреливаясь от толкетов, которые пытались достать их, стрелами. Небраск и Тэйлор подбежали к мосту и уже были у его середины, когда толкеты ухватили конец моста со стороны селенья и бросили его в нашу сторону. Я крикнул парням и вскочил, чтобы помочь им, но было слишком поздно. Мгновение мост качался, а потом рухнул. Небраск пытался схватиться за его край, но не достал и со страшным криком полетел в темноту расщелины. Тэйлор попробовал выкарабкаться со стороны деревни, но толкеты помешали ему. Они бросали в него копьями и ножами. Я стал в них стрелять через расщелину, даже попал в троих или четверых, но остальные успели столкнуть Тэйлора. И он полетел в черную яму. Когда я увидел, как он падает, внутри у меня все сжалось; это чувство никогда не покидало меня. Я просыпался ночами, представляя, как Тэйлор падает в пропасть.

В этот момент из пещеры вышел толкетский жрец. В руке у него было копье, направленное на Таггарта, чуть не падавшего от страха. Увидев в глазах жреца дикую ярость, я прицелился в него. Может быть, я бы и опоздал, но девушка сильно толкнула жреца и он упал в расщелину головой вперед.

Толкеты на той стороне видели, как падал'жрец. До этого времени они не стреляли в нас, очевидно, опасаясь за девушку. Но когда она толкнула жреца, они забросали нас стрелами. Мы были легко ранены и кинулись в пещеру, где их стрелы не могли нас достать.

Три или четыре раза толкеты пробовали навести мост, но это было невозможно без помощи с нашей стороны. Мы с Таггартом начали стрелять в них, и они отступили и стояли в нерешительности.

Мы прошли в глубь пещеры, где хранились сокровища, в тревоге, что толкеты вот-вот исправят мост. Но девушка — ее звали Эзела — успокоила нас. Она сказала, что толкеты не переберутся через расщелину без помощи с этой стороны, что, кроме жреца, которого она столкнула в яму, в пещере никого не было и что из пещеры есть тайный выход, о котором знали только она и жрец.

Мы подошли к возвышению вроде алтаря, на котором лежали драгоценности. Таггарт взял себе столько, сколько мог унести, и отошел в сторону. Эзела сказала мне, чтобы я тоже выбрал себе что хочу. Я взял золото и тут увидел изображение страшного толкетского идола примерно в двенадцать сантиметров высоты. На нем была сотня бриллиантов величиной от семи до восьми каратов, ценность их была очевидна. Я положил его в карман так, что Эзела не заметила этого, взял еще украшений — сколько мог унести.

Эзела повела нас по длинному узкому проходу, и довольно скоро мы вышли на свежий воздух. Мы стали пробираться по узкой тропинке, вьющейся по самому краю расщелины. Эзела предупредила нас, чтобы мы были очень осторожны — кругом была кромешная темнота. Я все время вспоминал Тэйлора и Небраска, и иногда мне казалось, что я сам сейчас полечу в черную дыру. Таггарт оказался еще более трусливым, чем я. Он все время поскальзывался и хватался за меня.

Прошло более часа, прежде чем мы почувствовали под ногами твердую почву. Эзела сказала, что здесь можно передохнуть. На то, что Небраск и Тэйлор остались живы, не было никакой надежды, так как глубина расщелины была более трехсот метров, а по дну ее протекала бурная река.

Таггарт возражал против того, чтобы Эзела шла с нами, но я не мог оставить ее там. Она сказала, что толкеты сожгут ее на костре за то, что она предала их. Кроме того, она нравилась мне все больше и больше. Она была очень красива, и еще я чувствовал большую благодарность за то, что она спасла мне жизнь. И я решил взять ее с собой.

Через неделю мы достигли места, где была спрятана лодка, и поплыли по Рио-Гранде к родным местам. Однажды ночью, когда мы сделали привал и я заснул, Таггарт попробовал убить меня: незадолго перед этим я показал ему идола с бриллиантами. Когда Эзела увидела, что Таггарт подкрадывается ко мне с ножом, она пронзительно закричала. Я проснулся, вскочил и схватил его за руку. Он вырвался и убежал, бросив все свои сокровища, которые принес из пещеры, за исключением тех, что остались у него в карманах. После этого я не видел его четыре года.

Мы с Эзелой достигли долины Пэкос, где я забрал тебя. .Там я купил лошадь, повозку, некоторые вещи, и мы направились в Нью-Мехико. Я не хотел оставаться в тех местах, откуда начались мои приключения. Кроме того, там нельзя было жить с индейской девушкой — белые не любят этого. Так я пришел сюда и устроился на этой земле, думая, что теперь ничто не будет беспокоить меня. Прошло четыре года, и появился Таггарт. К тому времени я продал кое-что из клада, но, повинуясь какому-то чувству, я сохранил толкетского идола. Может быть, я боялся продавать его потому, что на нем были слишком большие бриллианты.

Когда появился Таггарт, я отдал ему долю клада, которую он оставил той ночью, когда хотел убить меня. Но ему показалось мало этого:, он хотел, чтобы я продал идола и поделился с ним. Я не согласился, и он поклялся, что отнимет его у, меня.

Он поселился в пятнадцати милях отсюда, у реки. Однажды, когда я куда-то уехал, он пришел и рассказал Эзеле об идоле. С этого времени моя жизнь превратилась в ад. Считая, что я осквернил алтарь ее племени, Эзела возненавидела меня. Еще тогда, когда мы пришли сюда, я очень скоро понял, что у меня нет к ней любви, а только благодарность. Но я не мог сохранить к ней и чувства благодарности, когда она стала ежедневно травить меня. В конце концов я понял, что она и Таггарт замышляют против меня заговор. Таггарт встречался с ней и делал вид, что симпатизирует ей и жалеет. Я пробовал убить его, когда увидел их вместе, но ему удалось удрать. С тех пор он никуда не ездил один, и у меня больше не было возможности убить его. Я хотел прогнать Эзелу, но она сказала, что не уйдет, пока не получит идола. Много раз я подумывал о том, чтобы выгнать ее, но каждый раз вспоминал, что она спасла мне жизнь, и у меня не поднималась рука сделать это.

Ты знаешь, как мы жили. Моя жизнь была все время в опасности, и я становился все более подозрительным и жестоким. Таггарт и Эзела подкупили моих работников, чтобы они следили за мной,— мне пришлось их уволить. Я думал, что после смерти Эзелы Таггарт оставит меня в покое, но нет,— он все еще хотел отнять идола. Однажды он и его сын Нил устроили мне засаду. Они ранили меня в плечо. Я был в доме и защищался как мог, когда мне на помощь подоспел Мэлколм Клэйтон.' Об остальном тебе расскажет Бетти, и ты поймешь, чего можешь ждать от Таггартов.

Вот и вся история толкетского идола. Я, конечно, не горжусь участием в этом деле, но Том Таггарт не должен никогда получить идола. Запомни это! Я не хочу, чтобы он достался Таггарту! И я не хочу, чтобы и ты получил толкетского идола и деньги, пока не простишь меня. Ты должен будешь это доказать.

Я знаю, что ты вернешься домой, и я бы очень хотел повидать тебя. Но я знаю и то, что не дождусь этого. Не будь слишком строг ко мне.

Твой отец Джеймс Марстон».

 

Кэлюмет получает первое поручение

Закончив читать, Кэлюмет долго сидел молча и смотрел прямо перед собой. Сообщения в этом письме были утешительными: сварливая мегера, испортившая ему детство, не была его настоящей матерью и еще отец просил свести за него счеты. Кэлюмет уже ненавидел Таггарта — не столько из-за того, что,он был врагом отца, сколько потому, что тот был предателем. Он чувствовал презрение к этому негодяю. Он сам был злым и жестоким — и знал это,— но никогда не предавал друзей. Лучше совсем не иметь друга, чем иметь и предать.

Кэлюмет оглянулся и увидел, что Бетти продолжает читать.

— Вы знаете, что в этом письме? — спросил он.

Она отложила книгу и кивнула утвердительно.

— Вы его вскрывали? — усмехнулся он.

— Нет,—- хладнокровно ответила она.— Ваш отец прочел его мне.

— Какой добрый!.. Ну и что вы думаете об этом?

— Это не важно, что я думаю. Что думаете об этом вы?

— А вы любопытная! Но позвольте мне, если для вас это не очень затруднительно, оставить при себе то, что я думаю. Теперь мне понятно, что вы имели в виду, когда сказали, что я могу попробовать еще раз. Вы думали, Таггарт послал меня за идолом?

— Да.

— Значит Таггарт уже пытался это сделать при вас?

— Много раз.

— Но вы ведь оставили дверь открытой в ту ночь,— продолжал Кэлюмет и живо прищурился.— Как будто приглашали войти и взять этого идола.

— Мы никогда не беспокоимся о дверях. Кроме того, я не помню, чтобы я говорила вам, что идол находится в доме.

— Ловко, не правда ли? — усмехнулся он.'

Он сложил письмо и сунул его в конверт. Она молча следила за ним. Ее взгляд упал на его поврежденную руку, и она увидела страшный красный отек вокруг повязки. Бетти встала и решительно подошла к нему.

— Пойдемте в кухню. Я позабочусь о вашей руке,-— сказала она. Он взглянул на нее с холодной насмешкой.

— Когда это я разрешал вам заботиться обо мне? Мне не нужно ничьей заботы. Я сам о себе позабочусь.

Она пристально посмотрела на него, и что-то в ее взгляде заставило его почувствовать себя неловко.

— Не будьте таким глупым,— тихо сказала она.

Затем Бетти повернулась и пошла на кухню. Он видел, как она взяла чайник, налила в него воды и поставила на печь. Он был полон решимости не разрешить ей перевязать руку, но когда она через десять минут появилась в дверях и сказала, что она готова, встал и неохотно пошел на кухню.

Бетти промыла ему рану, смазала ее какой-то мазью и перевязала чистым белым бинтом. Никто из них не сказал ни слова, пока она не кончила работу и с удовлетворением осмотрела ее.

— Так,— сказала она.— Теперь вам лучше?

— Немного,— недовольно отозвался он.

Он стоял и смотрел, как она стелила на стол чистую скатерть и ставила тарелки с едой. Он был очень голоден и хотел было опять отказаться, но при виде пищи не смог. Она наверняка опять обозвала бы его глупцом, а он не хотел этого. Закончив хозяйничать, она направилась к двери.

— Вот ваш ужин. Комнату я вам приготовила,— она показала,— а в столовой я оставляю свет, может, вы захотите еще раз прочесть письмо. Только не забудьте его потушить, когда пойдете спать. Спокойной ночи.

Он проворчал что-то, повернувшись к ней спиной. То, что она так равнодушно и спокойно относится к его неучтивости, наполнило его обидой.

— Что вы сказали? — отозвалась Бетти, стоя на пороге.

Он сердито обернулся. Насмешка в ее голосе уколола его.

— Спокойной ночи,— резко сказал он.

— Спокойной ночи,— повторила Бетти, улыбаясь, и исчезла.

Мгновенье Кэлюмет стоял нахмурившись. Затем подошел к столу, глядя на еду и тарелки. Он вынужден быть учтивым. Кэлюмет схватил конец скатерти и, казалось, хотел сбросить все, что стояло на столе, на пол, но, мрачно усмехнувшись, уселся .за стол и принялся есть.

Ранним утром следующего дня, когда он вышел, чтобы накормить пони, на крыльце его встретила Бетти. Она улыбнулась и поздоровалась с ним. Кэлюмет спокойно ответил ей.

Кэлюмет не хотел идти в кухню, пока Бетти не позовет его. Он сделал вид, что очень занят на конюшне, хотя знал, что этим только прикрывает свою зависимость от нее.

Он был совершенно спокоен за завтраком, удивляясь изменению, которое произошло в нем, своему странному смирению. Он убеждал себя, что просто благодарен ей за заботу о его руке. Наблюдая за ней, он понял, что она сознает это и довольна. Но Бетти уделяла больше внимания Бобу, а Боб разговаривал с Кэлюметом. В этом мальчике было что-то такое, что привлекало Кэлюмета, и они беседовали очень дружески. Внезапно, когда Кэ-люмет отвечал Бобу и широко улыбнулся, он -заметил, что Бетти смотрит на него со смешанным чувством волнения и радости. Кэлюмет нахмурился и резко прервал беседу. Он не хотел делать ничего такого, что было бы приятно Бетти.

После завтрака он седлал пони, собираясь проехать к реке, когда к нему подошла Бетти. Не говоря ни слова, она протянула ему конверт, на котором было написано его имя. Он вскрыл конверт, и оттуда выскользнули листок бумаги и несколько банкнот. Бетти казалась невозмутимой. Кэлюмет подсчитал банкноты — тысяча долларов!

— Что это такое? — спросил он.

— Прочитайте в письме.

Он развернул бумагу.

«Мой сын, деньги, которые ты- найдешь в конверте, используй на покупку материала для ремонта дома. Я составил список всего необходимого, который тебе передаст Бетти. Если ты выполнишь мое поручение, это будет первым доказательством, что ты намерен исполнить мое желание. Также это будет означать, что ты серьезно думаешь измениться. Само то, что ты получишь эти деньги, покажет тебе, что ты уже делаешь успехи, иначе Бетти не передала бы тебе их. Я поздравляю тебя.

Твой отец».

Кэлюмет усмехнулся.

— Так вы считаете, что я уже прогрессирую? И вы думаете, что я так и буду делать то, что вы захотите?

— Нет, вы имеете только склонность к прогрессу,— ответила она сухо.— Вот список, о котором пишет ваш отец.

Она подала другую бумагу, которую Кэлюмет принял немедленно и осторожно. Он скользнул взглядом по листу.

— Здесь говорится о девятистах шестидесяти долларах,— сказал он, взглянув на нее испытующе.— Посмотрите, как старый дурак беспечен с деньгами. Неужели он не мог написать еще один пункт на сорок долларов?

— Я думаю, что этот запас был оставлен нарочно на случай, если повысятся цены,— ответила она.

— А что если я их истрачу?

— Это покажет, что вам нельзя доверять. Ваш отец оставил распоряжение на этот случай.

Какое?

— Я не скажу.

— Умно, не правда ли? — спросил он.

— Я счастлива, что вы это поняли.

— Я думаю, что это была ваша мысль.

— Да, это я предложила вашему отцу так поступить. Он рассказал мне, как с вами будет трудно, он боялся, что вы можете размотать эти деньги, но я не согласилась с ним. Я была убеждена, что вы сделаете все как нужно.

— Вы крепко верите в меня, не правда ли? — недоверчиво сказал он.— Вы, очевидно, плохо знаете мужчин.

— Я уверена, что вам удастся исправиться..

— Вы уверены?..— спросил он саркастически.— Вы так настроены и теперь?

— Я не изменила своего мнения.— Она смотрела вызывающе.— Конечно,— продолжила она,— я была немного удивлена, когда увидела взрослого мужчину, а не мальчика, который убежал из дома и о котором мне рассказывал ваш отец. Я совсем не подумала об этих тринадцати годах. Но несмотря на ваши грубые манеры, на ваше презрительное отношение к людям, вы еще во многом ребенок. Я думаю, что у вас хорошее сердце. Вы можете стать гораздо лучше, если кто-нибудь будет заинтересован в вас.

— Значит, вы заинтересованы во мне?..— сказал Кэлюмет, улыбаясь.

— Да,— искренне ответила она,-— и уверена, что вы оправдаете мое участие.

— Значит, вы думаете, что я не растранжирю эти деньги? — спросил он, складывая банкноты.

— Я думаю, что вы истратите их по списку, который я вам дала.

Он взглянул на нее, и она отметила нерешительность в его взгляде.

— Ну, не знаю,— резко сказал он.— Захочу — истрачу, не захочу — не истрачу. Так или иначе, я сделаю то, что нужно мне,-— я совсем не хочу делать вам приятное.

Он тронул пони и поехал. Потом обернулся в седле, чтобы посмотреть, не наблюдает ли за ним Бетти, ему даже хотелось этого. Но она шла по направлению к дому, спиной к нему. Скорчив гримасу разочарования, он поехал дальше.

 

Кэлюмет заводит новое знакомство

Кэлюмет ехал по направлению к Лазетте и размышлял С ним что-то случилось. Это было необычно и удивительно, что Бетти верила в него. В его жизни еще не было никого, кто бы верил ему, поэтому ощущение оказанного доверия было ему приятно. Он постоянно слышал голос Бетти, которая говорила: «Я знаю, что вы все сделаете хорошо» или что-то похожее на это. Но что он сделает на самом деле, он еще не знал. В прежние дни, в Дюранго, которые казались ему сейчас очень далекими, тысяча долларов в кармане означала короткий праздник — загул, пьянство, азартные игры. Но теперь что-то внутри него приказывало: «Стоп!» Он объяснял себе, что ему просто любопытно проследить странный, капризный план Бетти до конца.

Он провел в «Лэйзи Уай» всего два дня, но ему казалось, что значительно больше. То, что произошло за это время, казалось смешным и нелепым. Он так злобно и невежливо обращался с Бетти, а она верила ему. Как будто вовсе не женщина! Кэлюмет рассмеялся.

На скамейке перед трактиром «Красная собака» Кэлюмет увидел молодого бородатого ковбоя, улыбающегося ему во весь рот. Кэлюмет на мгновение смутился, глаза его свирепо сузились, но затем он засмеялся, и ковбой рассмеялся вместе с ним. Он был очень молод, этот парень, не более двадцати двух лет. Кэлюмет почувствовал внезапный интерес к нему.

— Я думаю, что у тебя нет никаких причин смеяться,— сказал он холодно.

— Может быть,— ответил ковбой.— Я здесь сижу уже давно, у меня масса свободного времени, и мне ужасно скучно, и вдруг подъезжаете вы и начинаете смеяться. Почему бы и мне не посмеяться с вами?

Кэлюмет хмыкнул — этот молодой ковбой был очень наблюдателен.

— Меня зовут Дейд Хэлоуэл,— продолжал парень.— И мне очень понравился человек, который смеялся сам с собой. Я подумал, что этот человек, наверное, ни о чем не беспокоится.

Эта фраза заставила Кэлюмета снова вспомнить Бетти.

— Вы ошибаетесь, у меня масса забот. В кармане у меня тысяча долларов, о которых я очень беспокоюсь.

Ковбой аж подскочил и широко раскрыл глаза.

— У вас тысяча долларов? О, Боже! И вы еще о них беспокоитесь?! —. воскликнул он,

— Это, само собой, не ваше дело,— ответил Калюмет.— Может быть, я сказал это для того, чтобы вы почувствовали, что у вас их нет. А может, я имею в виду еще кое-что. Когда я вас увидел, я подумал, что вы можете разрешить мои сомнения. Если бы у вас была тысяча долларов, что бы вы с ними сделали?

— Это зависит от того, как они попали в руки,— осторожно сказал ковбой.— Если бы я ограбил человека, почтовую карету или банк, я бы первым делом удрал из этой страны. Но если бы я заработал их честно, я. бы их истратил как мне нравится, а потом вот так бы сидел, как сейчас сижу, проиграв вчера в карты все деньги.

— Ни первое, ни второе. Эту тысячу мне дала женщина. Я должен на них купить лошадей, повозки, строевой лес, гвозди, топоры и прочие вещи.

— Черт! — разочарованно произнес ковбой. Его лицо омрачилось.— Значит, вы не имеете права тратить деньги? Уж лучше быть вором и растранжиривать их.

Кэлюмет пристально взглянул на собеседника.

— Вы подали мне мысль. Если вы подождете, пока я буду все закупать, я постараюсь, чтобы кое-что осталось.— Он тронул коня и исчез, провожаемый подозрительным взглядом ковбоя.

Через два часа Кэлюмет вернулся, ведя двух лошадей, впряженных в повозки, груженные лесом, бочками, свертками.

Ковбой был все еще здесь. Казалось, он не шевельнулся за все это время, но когда увидел Кэлюмета, остановившего лошадей прямо перед ним, вскочил.

— По вашей повозке видно, что предстоит много работы. Может быть, вам нужен еще один работник? — сказал ковбой.

— Я не имею полномочий нанимать людей,— ответил Кэлюмет.

— Так вы не хозяин? — разочарованно спросил Дейд.

— Хозяйка — женщина. Впрочем, если вы хотите поработать, пойдемте. Возможно, вы подойдете.

— Я пойду с вами,— решил ковбой, забрасывая свое седло в повозку.— Но вы сказали, что у вас останутся деньги и тогда... Может быть, зайдем?- — он кивнул на трактир.

Кэлюмет согласился и, соскочив с пони, последовал за Дейдом. Они вошли в «Красную собаку». Там было тихо.

Трое мужчин сидели за столом в центре большого зала и беседовали. Они с интересом осмотрели Дейда и Калюмета и продолжили свой разговор. Из-за стойки хозяин лениво наблюдал за новыми посетителями. Он наполнил стаканы и подал их Дейду и Кэлюмету.

— А как называется ваше ранчо? — спросил Дейд.

— «Лэйзи У ай».

Владелец трактира посмотрел на них и подошел к Кэлюмету.

— Это ранчо старого Марстона, не правда ли? Сейчас там хозяйничает Бетти Клэйтон. Говорят, что старый Клэйтон был такой скупердяй, что даже...

Взгляд Кэлюмета был так пронзителен, что владелец отпрянул. Кэлюмет пододвинулся к нему.

— Вы говорите сейчас с сыном этого старого скупердяя,— сказал он.— Я советую вам сейчас же добавить, что вы это сболтнули не подумав.

Хозяин побледнел, потом покраснел.

— Я прошу прощения,— пролепетал он,— я думал... Вы что-то говорили...

— Да ладно,— сказал Кэлюмет и отвернулся.

— Выпейте еще,— предложил им хозяин и быстро принес еще две порции. В это время Дейд допивал свой стакан. Он казался взволнованным.

— Бетти Клэйтон...— сказал он.— У нее дед по имени Мэлколм Клэйтон и брат Боб. Да?

— Да.— Удивленный Кэлюмет повернулся к Дейду.— Вы их знаете?

— Конечно,— сказал Дейд.— Они были моими соседями в Техасе.

Кэлюмет прищурился. По его лицу скользнула тень.

— Это приятная новость для вас. Она, наверное, будет очень рада вас видеть.

В это время один из мужчин, сидящих за столом, громко воскликнул:

— Эй, Таггарт, ты хоть немного продвинулся? — Мужчина засмеялся.— Говорят, что Бетти Клэйтон...— Остальное не было слышно из-за поднявшегося шума..

— Послушайте, что я вам расскажу,— сказал другой голос, и Кэлюмет, обернувшись к ним, увидел лицо говорящего. Оно показалось ему знакомым, и он вспомнил — это был тот всадник, который стрелял в него в день возвращения. Глаза Кэлюмета сузились, в них загорелся интерес. Перед ним был враг его отца — его враг. Но сразу же лицо его стало непроницаемым. Повернувшись к Дейду, он увидел, что тот побледнел и готов броситься на Таггарта. Кэлюмет положил ему руку на плечо.

— Тише,— шепнул он,— это мое дело.

— Но он что-то сказал про Бетти...— воскликнул ковбой.

— Подожди,— сказал Кэлюмет,— я. сам с ним поговорю. А ты стой здесь и жди меня.

Кэлюмет подошел к столу и, дружески кивнув Таггарту, сказал мягким, даже нежным голосом:

— Я слышал, что кто-то назвал вас Таггартом. Вы из Арроу?

Таггарт лениво повернулся на стуле и осмотрел его. Его лицо немного побледнело.

— Я Таггарт. Я Нил Таггарт,— сказал он резко.— Что вам нужно от меня?

Кэлюмет улыбнулся.

— Ничего особенпого. Я думал, что вам будет приятно познакомиться со мной. Мы соседи, как мне известно. Я Марстон, Кэлюмет Марстон с ранчо «Лэйзи Уай».

Последние краски схлынули с лица Таггарта. Он вскочил, отбросив стул. Рука его потянулась к пистолету. Но прежде чем он успел достать оружие, дуло пистолета Кэлюмета уперлось ему в грудь.

— Черт возьми! — голос Кэлюмета звучал спокойно и так же мягко.— Если бы я знал, что это вас так взволнует, я преподнес бы вам эту новость по-другому. Я не понимаю, что вы собираетесь делать с вашим оружием. Я надеялся, что мы будем друзьями. Ведь мы соседи, не правда ли?

— Друзьями?! — Таггарт отступил на шаг и подозрительно посмотрел на Кэлюмета, пытаясь его понять. Но чувства Кэлюмета были в ту минуту за семью замками. Таггарт был очень удивлен: сначала он был уверен, что Кэлюмет узнал в нем того человека, который стрелял в него, но улыбка Кэлюмета была сердечна и добродушна, и Таггарт решил, что тот его не запомнил'. Похоже, Кэлюмет не знает о вражде между их отцами. Правда, об этом знает Бетти, но. она, наверно, ничего не сказала Марстону. Эти мысли наполнили Таггарта ликованием. Он и его отец не добились успеха в набегах на «Лэйзи Уай», но если Кэлюмет и Бетти не поладили друг с другом (наверное, из-за жадности Бетти), теперь легко будет добиться того, чего они ждали так долго.

— Я думаю, вы правы,— сказал Таггарт.— Нет никаких причин, чтобы мы не были друзьями. Я рад с вами познакомиться.

Он протянул для пожатия руку, но так получилось, что Кэлюмет не заметил этого, так как прятал в это время в кобуру пистолет.

— Если вы будете проезжать мимо «Лэйзи Уай»,— сказал Кэлюмет,— заглядывайте к нам.

Таггарт кивнул.

— Обязательно.

— Я буду рад- вас видеть. Например завтра, завтра после обеда... или в любое время.

Кэлюмет повернулся и пошел к Дейду, который следил за ним с гневом и волнением. .

— Может быть, выпьем по стаканчику, старина? — дружелюбно крикнул ему Таггарт.

Кэлюмет улыбнулся ему.

— Я и мой друг уже на пределе. Он работает у меня, и я не хотел бы подавать ему плохой пример. В следующий раз с удовольствием выпью.

Он прощально махнул рукой и вышел вместе с Дейдом. Таггарт повернулся к собутыльникам, которые во все время разговора не сказали ни слова, и захохотал.

— «Друзьями»! — воскликнул он и захохотал еще громче.

В это время хозяин трактира, наблюдавший за Кэлю-метом, сказал одному посетителю:

— На месте Таггарта я бы вел себя осторожнее с этим человеком. Друзьями, а? Ну, хорошо, возможно. Но вы заметили, что он не пожал ему руку и отказался с ним пить, как будто он уже пьян, а принял-то всего два стакана. А вы видели его глаза? Я думал, что он испепелит меня, когда я что-то не так сказал о его отце.

Как только Дейд с Кэлюметом вышли на улицу, ковбой остановился, пылая гневом.

— Я не поеду с вами, вы трусливый....

Дуло пистолета Кэлюмета мгновенно уставилось ему в рот. Дейд поперхнулся. В голосе Кэлюмета, когда он заговорил, зазвучали металлические нотки.

— Наивный дурак! Это мое дело, ты слышишь? И если ты еще раз скажешь слово об этом, я разорву тебя в клочья.

Но Дейд продолжал свистящим шепотом:

— Он оскорбил Бетти, а ты стал его другом. Если ты его боишься, то я пойду сам и скажу...

Кэлюмет подошел к нему вплотную. .

— Я думаю, я заставлю тебя понять, что это мое дело. Не советую тебе туда ходить. Я не хочу стрелять тебе в спину.

Дейд остановился и, угрюмо посмотрев на Кэлюмета, сказал:

— Между нами все кончено!

Кэлюмет положил руку ему на плечо.

— Не будь ребенком,— сказал он.— Я очень рад, что ты такой,— добавил он, пряча пистолет.— Ну что ж, нам пора ехать. А то Бетти подумает, что я потерялся.

Дейд пожал плечами и покорно залез в повозку, так как получил ясное доказательство, что Таггарт был «делом» Кэлюмета. Вскоре повозка выехала из Лазетты и направилась к «Лэйзи Уай».

 

Кэлюмет делает первые успехи

Итак, Кэлюмет капитулировал перед Бетти и собирался ремонтировать дом и хозяйственные постройки.

На следующее утро он сидел на балке, которую они подняли с Дейдом. Дейд сидел на другом ее конце. Кэлюмет чувствовал какую-то неясную тревогу, которая овладела им еще вчера, когда он услышал, как сердечно приветствовала Дейда Бетти. Между ними была старая дружба, и это почему-то угнетало Кэлюмета. Он сам не знал — почему. Ему совсем не нравилась Бетти, но в то же время каждая улыбка, которой она одаривала Дейда, вызывала у Кэлюмета странное чувство. Дейд ему был. очень симпатичен. Кэлюмет никогда не дружил ни с одним человеком, а Дейд его привлекал, вызывая дружеский интерес. Дейд был непосредствен, и в нем было много мальчишества. Но когда Кэлюмет вспоминал о Бетти, ему казалось, что, симпатизируя Дейду, он распространяет это отношение и на нее. И это не нравилось ему.

— Что ты там примеряешь? — спросил Кэлюмет.

Дейд усмехнулся.

— Я хочу сделать эти подоконники вот так;— показал он,— но не представляю, как это можно сделать.

— Ты же хвастал, что был плотником.

— Я не хвастал,— сказал Дейд, немного покраснев.

— Нет, хвастал. Если бы ты сказал, что был парикмахером, тогда было бы понятно, почему ты не можешь сделать подоконник:

Дейд вспыхнул.

— Не смей мне указывать.

— Я говорю то, что считаю нужным,— ответил Кэ-люмет.

— Ты лжец и клеветник,— грубо бросил Дейд,— ты...

Он не успел закончить фразу, как Кэлюмет выхватил пистолет. Но Дейд не двигался. Глаза Кэлюмета сверкали, зубы оскалились, но он не стрелял, как будто ждал чего-то. Так прошло некоторое время. Оба молчали. Первым заговорил Дейд.

— Ну, что же ты?

Кэлюмет усмехнулся и спрятал пистолет.

— Ты слишком хорош, чтобы тебя терять,— сказал он.— Я оставлю тебя до другого раза.

— Благодарю,— сухо ответил Дейд.— Я думаю, мы теперь поймем друг друга. Я вовсе не хочу, чтобы ты каждый раз хватался за свой пистолет. Я совсем не боюсь тебя. А теперь послушай, что я тебе скажу. Я вчера разговаривал с- Бетти и совершенно согласен с ее мнением о тебе. Ты во всей вселенной видишь только себя. Больше никого не признаешь. Ты думаешь только о себе и совсем не думаешь о других. А на свете много хороших людей. Таких же, как ты, и даже лучше. Бетти — одна из них. Она очень хорошая девушка, и ты тоже станешь гораздо лучше, если будешь прислушиваться к ней, а не задирать ее.

Кэлюмет усмехнулся. Он попробовал разозлиться, но у него ничего не вышло. Спокойный голос Дейда, его невозмутимость и твердость произвели на Кэлюмета впечатление. Кроме того, он знал, что, если нападет на Дейда, очень обидит Бетти, а он вдруг почувствовал странное желание не быть больше ей врагом.

— Вы, техасцы, удивительно хорошо умеете заводить скучные разговоры,— проворчал Кэлюмет.— Когда я захочу слушать советы женщины и мальчишки, я позову Бетти и тебя. Но пока я этого не желаю. Почему я не могу идти своим собственным путем?

На этом их разговор закончился, и больше они за все утро не сказали друг другу ни слова. За это время они подняли фасад дома и заменили старые рамы на новые. Примерно в час дня к ним подошла Бетти.

— Это уже заметное улучшение,— сказала она.

— Да,— раздраженно отозвался Кэлюмет.

Наступило молчание. Она стояла и чуть улыбалась.

— Я хочу вас похвалить за лошадей, они очень хороши,— сказала она, надеясь завязать разговор. Но Кэлюмет не ответил.

— Я посмотрела ваши остальные покупки,— продолжала она,— вы точно следовали списку.

Кэлюмет повернулся, взглянул на нее.

— Послушайте,— сказал он,— я купил то, что вы хотели. Не правда ли? Но я мог и растранжирить деньги, если бы этого захотел.

— Но ведь вы не сделали этого.

— Наверное, потому, что вам так больше нравится,— усмехнулся он.

— Нет, потому что вы хотели быть лучше.

Он не ожидал такого ответа и смутился. Ему почему-то стало приятно от сознания, что она верит ему. Но тут же он разозлился на себя за это. Когда она отвернулась от него и заговорила о чем-то с Дейдом, Кэлюмет не мог понять, что в нем сильнее: злость или разочарование оттого, что она так резко прекратила разговор. Она раздражала его, но ему было приятно это раздражение. Он украдкой следил за их беседой и обнаружил, что ему не нравится, как молодой человек смотрит на нее: Дейд был слишком фамильярен с ней. Он отметил также, что Бетти преобразилась, разговаривая с Дейдом. Она была очень сдержанна и невозмутима с Кэлюметом и грациозна, улыбчива, сердечна в присутствии Дейда.

То, как Бетти вела себя за обедом, привело Кэлюмета в еще большее замешательство. Несколько раз он замечал, что она смотрит на него с одобрением. Но к этому одобрению примешивалось что-то еще. Он не знал, что Дейд рассказал ей о случившемся в «Красной собаке» и что она одобрила его поведение. Ей понравилось, как он прикинулся другом Таггарта и пригласил его прийти сегодня в «Лэйзи Уай».

После обеда Кэлюмет продолжил работу. Дейд наблюдал за ним с любопытством. Он помнил, что Кэлюмет пригласил в «Лэйзи У ай» гостя, и с нетерпением ждал его. Но вскоре Дейд совсем забыл о Таггарте и увлекся работой. Так прошло несколько часов, но вдруг Дейд заметил, что Кэлюмет перестал махать молотком и смотрит на долину. Дейд посмотрел туда же и увидел приближающегося всадника.

— Так,— сказал Кэлюмет,— а я думал, он не приедет. Но он все-таки пожаловал.

Они молчали, пока Таггарт приближался к ним. В это время Бетти вышла на крыльцо, а Мэлколм и Боб появились из сарая. Когда Таггарт подъехал, Кэлюмет махнул ему рукой.

— Заходите,— пригласил он.

Гость широко улыбнулся и спешился. Он не особенно вглядывался в остальных, но сразу поймал пылающий взгляд Бетти, в котором заметил вызов. Таггарт насмешливо ей поклонился, сняв шляпу. В это время Кэлюмет слез с крыши и, обернувшись к Бетти, сказал:

— Бетти, подойдите сюда.

Таггарт пристально глядел на Бетти. На его грубом лице мелькнула усмешка.

— Таггарт, познакомьтесь с моей хозяйкой, Бетти Клэйтон.

— Я уже имела честь встречаться с мистером Таггартом.

Таггарту, казалось, было очень весело.

— Это правда, мы уже знаем друг друга,— сказал он.

— Это очень странно,— сухо проговорил Кэлюмет.

— Почему? — спросил Таггарт, быстро заметив перемену тона.

— Вы вчера что-то говорили о Бетти вашим друзьям в «Красной собаке». Вам следует это вспомнить, чтобы сейчас повторить всем нам.

— Но...— начал Таггарт. Он колебался, в нерешительности поглядывая на окружающих. Он встретил суровые взгляды, увидел гневное лицо Кэлюмета.

— Ну,— сказал тот,— мы ждем.

Таггарт отступил и попытался схватиться за пистолет, но, как и в «Красной собаке», другой пистолет был уже нацелен на него.

— Я даю вам две минуты,— сказал Кэлюмет.

— Я сказал, что у нас роман.

Кэлюмет усмехнулся.

— Вы сказали правду?

— Нет,— ответил Таггарт. Он не смотрел на Бетти. Лицо его пылало.

— Значит вы лгали? Порочили женщину! Для людей такого сорта есть только один способ исправить положение — на коленях просить у нее прощения.

Но Таггарт проявил спокойствие.

— Но это была шутка,— усмехнулся он.

Кэлюмет выхватил его пистолет и отбросил в сторону. Правой рукой он ударил его по лицу, левой схватил за шиворот и опустил на колени. Таггарт оставался в таком положении мгновенье, но тут же бросился вперед за своим пистолетом. Кэлюмет наступил ему ногой на запястье. Таггарт схватил его за ногу и дернул. Кэлюмет упал, но через минуту Таггарт опять стоял в прежнем положении, на коленях. Его голова болталась из стороны в сторону. Потом со стоном он упал лицом на землю.

Кэлюмет стоял, наблюдая за ним. Он почувствовал на плече руку Бетти. Девушка пыталась удержать его, но он сбросил ее руку и резко сказал:

— Оставьте, это мое дело!

Мэлколм подошел ближе и встал около Бетти. Дейд не двигался, но в глазах его читалось дикое удовлетворение. Боб стоял напротив, в дверях конюшни, дрожа от волнения. Кроме Бетти, никто не пытался вмешаться. Все молчали, пока .Таггарт вставал на ноги. Кэлюмет молча указал ему на Бетти. Губы Таггарта зашевелились.

— Я извиняюсь,— сказал он и пошел к своей лошади. Уже взобравшись в седло, он скривил распухшие губы.

— Помните, что я у вас в долгу,— пригрозил он.

— Я ваш друг,— усмехнулся Кэлюмет.— Я ваш друг с того дня, когда вы пробовали пристрелить меня в долине из винтовки. Я знаю, что вы ищете толкетского идола и, наверное, надеялись сегодня кое-что узнать о нем. Вы зря потеряли время и зря рисковали. То, что вы получили сегодня, образец того, что вы будете получать всегда, если вздумаете появиться у моего ранчо. Теперь отправляйтесь к трусливому вору, который зовется вашим отцом, и к вашей мерзопакостной компании.

Таггарт пришпорил лошадь и пустился вскачь.

Кэлюмет провожал его взглядом, пока тот ехал по долине. Затем, не говоря ни слова, подошел к дому и начал доделывать раму. Вбивая гвозди, он вдруг услышал позади себя голос Бетти:

— Я не знала, что Таггарт пытался убить вас. За это он заслужил наказание. Но я уверена, что частично вы наказывали его за слова обо мне. Если это так, то я хочу поблагодарить вас.

— Вы должны сами заботиться о себе. Я это сделал не для вас,— сказал он грубовато.

Она улыбалась.

— Тогда почему вы не выбрали другого места, чтобы свести с ним счеты?

Он молчал, вбивая гвозди в раму. Некоторое время она следила за его движениями, а потом повернулась и улыбаясь пошла к дому.

 

Калюмет делает попытку к примирению

В характере Бетти была одна черта, которая особенно волновала Кэлюмета,— ее искренность. В отношении к нему она не проявляла ни коварства, ни хитрости. Ее взгляды были такие же прямые и твердые, как ее слова. И становилось ясно, что с ней надо, вести себя тоже без всяких недомолвок. Отношение Бетти к нему не изменилось — она по-прежнему Держалась с ним, как школьный учитель с непослушным учеником, и становилась отчужденной, если - он упорствовал и не признавал ее авторитета. Сознание этого приводило Кэлюмета в замешательство, раздражало его. Он хотел бы как-то изменить все это.

Он считал, что, заманивая Таггарта в «Лэйзи Уай», он хотел попытаться отомстить за своего отца. И если в его действиях и было желание защитить Бетти, он ни за что не признался бы в этом. Его бесило, что она позволила себе додуматься до такого самостоятельно. Когда она благодарила его, он ощутил злобное, дикое удовлетворение, но потом ему стало смешно. Если она думает, что он колотил Таггарта из-за нее, это ее дело, но он позаботится о том, чтобы ей больше не представилось случая благодарить его.

...Бетти не вмешивалась в работу, которая постепенно продвигалась вперед. Примерно через неделю были заменены- все рамы и прогнившие перегородки, отремонтированы наружные стены. Еще через неделю было построено новое крыльцо на месте старого. К концу третьей недели была приведена в полный порядок конюшня. А еще через неделю все было кончено, и Дейд с Кэлюметом убирали мусор. Дейд всегда принимал сторону Кэлюмета, если Бетти пыталась критиковать работу. Однако сейчас Бетти осмотрела все с одобрением и, повернувшись к Кэлюмету, сказала:

— Завтра можно ехать в Лазетту за краской.

— Вы хотите, чтобы все это было выкрашено?

— Конечно, почему бы и нет? — ответила она.

— Да,— проворчал он,— почему бы нет? Вы же не будете работать!

Она засмеялась.

— Мне не хочется думать, что вы ленивы.

Кэлюмет слегка покраснел.

— Мне не кажется, что я ленив.

Больше он ничего не мог придумать ей в пику; В ее голосе чувствовалась насмешка, а нападение было открытым и безжалостным. Она взглянула на Дейда, который с волнением прислушивался к их разговору.

— Вам, не следует очень жаловаться на перегрузку,— сказала Бетти.— Вы бы работали один, если бы я не дала вам в помощь Дейда под свою ответственность.

— Это что же, вы меня пожалели? — усмехнулся он.

— Да,— ее взгляд был очень твердым.

— А с чего вы взяли, что я нуждаюсь в вашей жалости? — свирепо воскликнул он.

— О! — сказала она, сделав вид, что удивлена.— Вы опять в плохом настроении. Но я не хочу с вами ссориться.

Она резко повернулась и пошла в дом, а Кэлюмет в бешенстве ударил ногой по крыльцу. При каждом столкновении с ней он чувствовал себя, как провинившийся школьник. И самое плохое, что он не мог объяснить себе злость на нее.

Кэлюмет взглянул на Дейда, и тот попытался успокоить его.

— Она всегда говорит так резко,— сказал он.

Кэлюмет сверкнул на него глазами.

— Черт возьми! Кто интересуется твоим мнением?

Однако краска была привезена. Кэлюмет в тот же день поехал за ней в Лазетту. Он вернулся, когда уже совсем стемнело, и Боб, сидевший у кухни (где Бетти мыла тарелки), заковылял ему навстречу. Бетти услыхала радостный голос брата и подошла к окну, но на дворе было уже так темно, что она ничего не увидела. Через несколько минут Боб появился в дверях, весь сияющий от радости. В руках он держал трехмесячного щенка. В ответ на немой вопрос Бетти он воскликнул:

— Это Кэлюмет привез мне его. Он сказал, что это вместо Лансона. Я думаю, он не такой уж плохой. Правда, Бетти?

Бетти нагнулась к щенку, гладя его по голове, и Боб не мог видеть странный свет в ее глазах.

— Он очень милый,— сказала она.

— Кто?,— спросил Боб быстро.— Кэлюмет?

Бетти вспыхнула и выпрямилась.

— Нет,— сказала она резко,— щенок.

Боб посмотрел на нее и разочарованно протянул:

— А-а-а-а...

Когда через полчаса Кэлюмет вошел в кухню, он нашел на столе ужин, но Бетти не было.

— А где Бетти? — спросил он Боба, который возился со своим новым щенком.

— Я думаю, она пошла спать,— ответил мальчик.

Кэлюмет постоял, наблюдая за Бобом и щенком.

Несколько раз он взглядывал на дверь, в глазах его было разочарование. Неужели она нарочно убежала от него? Он видел ее лицо в окне, когда подъезжал. И теперь ему казалось, что она намеренно ушла из комнаты, чтобы избежать встречи с ним. Он нахмурился, подошел к столу, мрачно глядя на еду, и принялся за ужин.

Через некоторое время он спросил Боба:

— Бетти видела щенка?

~ Да.

— Он ей понравился?

— Да.

Боб смотрел на Кэлюмета, ожидая еще вопросов. Кэлюмет ему очень понравился с самого начала, несмотря на то, что убил Лансона. Боб не забыл грубоватых слов утешения, которые сказал ему тогда Кэлюмет,— они были искренними, и мальчик почувствовал это сердцем. А теперь, когда Кэлюмет подарил ему щенка, Боб стал обожать этого грубого с виду мужлана.

— Она погладила его по голове,— сказал Боб.

— И что-нибудь сказала? — спросил Кэлюмет.

— Она сказала, что он очень милый.

Наступило молчание. Кэлюмет продолжал ужинать, а Боб играл со щенком.

— Да,— наконец сказал Кэлюмет,— это показывает, как много женщины понимают в. собаках. Это же обыкновенный дворовый желтый пес.

— Но мне он нравится больше всех собак на свете.

— Почему? — удивился Кэлюмет.

— Потому что мне его подарил ты,— смутился Боб.

В это время Кэлюмет услышал легкие шаги по лестнице. Кэлюмет улыбнулся и продолжал есть. 

 

Подозрение падает на Бетти

«Если ремонт дома не закончится к назначенному времени, ты не прочтешь., это письмо»,— так начиналось письмо, которое передала Бетти Кэлюмету после того, как они с Дейдом закончили покраску. Это случилось после ужина, когда Боб уже Отправился спать, а Мэлколм и Дейд вышли. Бетти, отдав ему письмо, сказала, что ей нужно с ним переговорить о чем-то важном. Она села напротив него и ждала, пока он кончит читать.

«А раз ты получил его,— продолжалось в письме,— я думаю, что твое сердце немного смягчилось по отношению ко мне. Я уверен в этом и знаю, что, несмотря на твои другие слабости, в тебе нет жадности и алчности. Я знаю, что ты неглуп и что с того времени, как ты прочел мое первое письмо, ты уже не винишь меня так сильно, как раньше.

Когда я говорил об этом с Бетти, она мне сказала, что если она будет пытаться сдерживать тебя и исправлять, ты, возможно, возненавидишь ее и она вынуждена будет уехать. Но я упросил Бетти остаться до тех пор, пока не будут выполнены все мои условия.

Я надеюсь, что со временем ты станешь ей другом. Бетти действительно благородная и достойная девушка. Может быть, ты сможешь понравиться ей. Как-то я показывал ей твой портрет, и она сказала, что у тебя хорошие глаза. Я думаю, что для женщины нет таких вещей, которые она бы не сделала для человека, понравившегося ей. Но ты должен быть ее достоин. Подумай об этом. Но что бы ни случилось, я думаю, она то, что тебе нужно.

Бетти даст тебе еще, тысячу долларов. Истрать их на остальное хозяйство. Может быть, тебе неясно, почему я не так верю в тебя, как в Бетти. Однажды у меня остановился человек из Дюранго. Он знал тебя и сказал, что у тебя холодная кровь и каменное сердце. И я тогда подумал, что ,ты ничуть не изменился после того, как ушел из дома. И поэтому ты должен продолжать слушаться Бетти и исполнять мою волю. Ты ведь не сомневаешься, что это только для твоей пользы?

Твой отец».

Когда Кэлюмет сложил письмо и взглянул на Бетти, она все так же неподвижно сидела перед ним.

— Вы знаете, что в этом письме? — спросил он, пряча его в карман.

— Нет,— ответила Бетти.

— А то, что вытекает из этого письма?

— Это я знаю. Тысяча долларов.— Она протянула ему деньги.

В его глазах- сверкнула насмешка.

— Если вы не читали письма, то как вы узнали, что я должен получить деньги?

Она молча протянула ему другой конверт и с улыбкой следила, пока он пробегал глазами письмо.

«Бетти, дай Кэлюмету тысячу долларов, когда передашь ему третье письмо. .

Джеймс Марстон».

Кэлюмет взглянул на конверт. Там было написано имя Бетти. Кэлюмет смутился и пробормотал:

— Большинство женщин прочло бы это письмо.

После этого он. встал и вышел.

Он присоединился к Мэлколму и Дейду, которые стояли у конюшни. Светила яркая луна. Они прошлись по двору к сараю, и вскоре Мэлколм вернулся в дом. Дейд последовал за ним, но на крыльце остановился и позвал Кэлюмета.

— Я выкурю сигарету,— сказал Кэлюмет.— Может быть, две,— добавил он.

Он видел, как Мэлколм поставил лампу на кухонный стол, потом мелькнула тень Дейда, но вскоре исчезла: Дейд поднялся наверх. Лампа осталась на столе.

Кэлюмет свернул свою самокрутку и, затянувшись, пошел вдоль сарая, намечая работу на завтра. Затем он обошел загон для скота и двинулся по тропинке. Через несколько шагов он остановился в задумчивости, продолжая курить. Уже в день своего возвращения он, к своему удивлению, испытал чувство раскаяния за свое поведение перед тем, как убежал из дома. И это чувство все больше овладевало им. Он понял причины жестокого отношения к нему отца. Письма отца были очень печальны. Искреннее раскаяние старика причинило ему боль. Отец был унижен и предан Таггартом, и Кэлюмет напрасно искал в своем сердце остатки прежнего чувства к отцу — острой, враждебной ненависти. Это чувство исчезло, уступило место новому — жалости.

Прошло часа два, прежде чем он вернулся в дом. Он остановился у стола, на котором стояла лампа, и вспомнил разговор с Бетти и то, что было написано о ней в письме.

«...возможно, ты возненавидишь ее»,— говорилось в письме. И в то мгновение, когда он вспомнил эти слова, он понял, что не может ненавидеть ее. Он действительно был глуп, постоянно задирая ее: Бетти правильно оценивала его, она знала, что все зло, все дикое в нем — только внешнее, а не наследственное, как думал он сам. И он был обрадован этим открытием.

Кэлюмет вошел в столовую, но на пороге остановился в изумлении. Из-под двери, ведущей в контору, пробивался слабый луч света. В комнате кто-то был. Дверь туда была закрыта, но он услышал шаги, шум отодвигаемого стула. Он стоял в темной столовой и прислушивался. Некоторое время слышались приглушенные голоса, и он не мог даже понять, сколько там человек. И только когда подошел совсем близко к двери, услышал смех, негромкий, но очень чистый.

Там была Бетти. Кэлюмет часто слышал этот смех, когда она разговаривала с Дейдом, и никогда — в разговоре с ним.

Кэлюмет стоял у двери, напряженно прислушиваясь. Сначала ему было просто любопытно, но потом он почувствовал огромное . желание узнать, с кем разговаривает Бетти. Конечно, она имела право беседовать с кем ей нравится, но этот разговор за закрытыми дверями казался ему очень интимным. Пока для Кэ-люмета не было секретов в этом доме,- и .поэтому сегодняшний случай его заинтриговал. Он усмехнулся в темноту, осторожно сел на пол и снял сапоги. Потом бесшумно поднялся и подошел к двери, прислушиваясь с огромным вниманием. Он не узнал мужского голоса, но слова были отчетливо слышны.

— Вы его здорово водите за нос,— произнес незнакомый голос.— Вы умница.

— Я только следую инструкциям,— ответила Бетти.

Мужчина хмыкнул.

— Да, он твердый орешек. Я все жду, что он вас выгонит.

Бетти засмеялась.

— Он уже стал лучше. Он принес Бобу щенка вместо Лансона. Мне его сегодня стало жалко.

— Я очень рад, что это так. Он, наверное, с нетерпением ждет, когда получит толкетского идола?

— Да, наверное,— сказала Бетти.— И он хочет получить деньги.

Мужчина засмеялся.

— Ну что же,— сказал он,— водите его за нос до тех пор, пока мы не будем готовы взять идола. Я думаю, что самое лучшее отвезти его в Лас-Вегас и продать там. Деньги можно положить в банк и брать оттуда, когда нужно.

— Нет,— сказала Бетти,— мы оставим идола там, где он есть. Никто, кроме меня, не знает этого места, и А, конечно, не скажу. .

— Ну что ж, вы — хозяйка,— сказал человек. Он засмеялся, когда снова заговорил, но слов его не было слышно.

Холодная, дикая ярость поднималась в Кэлюмете. Бетти обманывала его, забавлялась им. План, который она придумала в отношении него, был так хорош и успешен, что сообщник остался доволен. Бетти, говоря словами этого человека, «водила его за нос», то есть сделала из него дурака. Кэлюмет представил себе, как глупо выглядит все, что он делал.

Кто был этот человек? Мелколм? Дейд? Нет, голос совершенно незнакомый и даже не похож на голос Нила Таггарта. Подозрения раздирали его. Он отступил назад, собираясь выломать дверь, но передумал и тихо вышел. Сначала он отправился к себе в комнату удостовериться, на месте ли Дейд. Тот был на месте и, удобно вытянувшись, крепко спал. Потом Кэлюмет пошел к Мэлколму. Боб и Мэлколм тоже спали. Он поколебался мгновение и спустился вниз. Приблизившись к двери, Кэлюмет удостоверился, что Бетти и мужчина все еще разговаривают. Он нашел свои сапоги и решил не надевать их, пока не дойдет до кухни. Ему надо спрятаться и дождаться соучастника Бетти. Кэлюмет бесшумно двигался в темноте, но вдруг нога его на что-то наткнулась и раздался резкий собачий визг. Кэлюмет выругался: это щенок Боба, увидев при лунном свете Кэлюмета, подбежал к нему, помахивая коротким хвостом. Ситуация была смешная... В этот момент из столовой раздался возглас удивления, и когда Кэлюмет .обернулся, то увидел, что дверь из конторы приоткрылась и снова захлопнулась. Он быстро надел сапоги, выскочил из дома и, перебежав двор, приблизился к окну конторы. Он тихонько подобрался к нему и заглянул внутрь — комната была пуста. Кэлюмет представил себе, как это было: Бетти и незнакомец услышали визг собаки и поняли, что их кто-то подслушивает; человек исчез, Бетти была уже в своей комнате. Кэлюмет отошел от окна и побежал вокруг дома.

Добежав до угла, он резко остановился и прислонился к стене: в лунном свете хорошо была видна фигура человека на лошади. Тот, очевидно, только уселся в седло и поворачивал. До него было шагов семьдесят, и когда, тот на мгновение обернулся к нему лицом, Кэлюмет увидел его. Этого мгновения было достаточно, чтобы узнать Нила Таггарта. Кэлюмет прицелился и выстрелил, но всадник быстро бросился на шею лошади, и это спасло ему жизнь. Пока Кэлюмет перезаряжал пистолет, всадник уже отъехал на большое расстояние. Кэлюмет понял свою неудачу и молча стоял, глядя на удаляющегося Таггарта.

Он обошел дом и, когда был уже у крыльца, услышал внутри голоса. Из окна высунулся Дейд, за ним стояли Мэлколм и Боб. В другом окне появилась Бетти. Из всех четверых она казалась взволнованной меньше всех. Кэлюмету показалось, что он видел лукавство в ее глазах.

— О, Боже! .— воскликнул Дейд.— Как ты напугал меня! В кого ты стрелял?

— В змею,— громко и спокойно ответил Кэлюмет.

— В змею? — возмутился Дейд.— Из-за какой-то паршивой змеи будить людей!

— Значит, вы все спали? — с холодной усмешкой спросил Кэлюмет.

Даже на расстоянии он увидел, как покраснела Бетти.

— Хитрая змея,— продолжал Кэлюмет,— Одна из тех, что все время бродят здесь по ночам.— Он в последний раз взглянул на Бетти, резко повернулся и продолжил свой путь вокруг дома.

 

Кэлюмет начинает ревновать

Дейд уже спал, когда вернулся Кэлюмет, он продолжал спать и утром, когда Кэлюмет уже встал. Кэлюмет спустился в кухню. Он открыл дверь, и к пему кинулся щенок Боба. Кэлюмет злобно ударил его ногой, и тот, жалобно визжа, вылетел на крыльцо. С минуты пробуждения Кэлюмета не покидало горькое сознание того, что Бетти его обманывала. Значит, действительно были причины для слов Таггарта в «Красной собаке»: Таггарт и Бетти были заодно — против него. Он вспомнил холодное, пренебрежительное отношение Бетти к Таггарту месяц назад, когда тот приехал сюда, и горько улыбнулся. Он защитил ее, а сам остался беззащитным и осмеянным. Теперь он до конца понял поведение Бетти. Ни Бетти, ни Таггарт не ожидали, что он вернется в «Лэйзи Уай». Вчерашняя ночь доказала это. Без сомнения, они с Таггартом ждали, когда пройдет год, оговоренный в завещании, чтобы взять деньги и идола и уехать отсюда. Но с тех пор, как он вернулся, они изменили свой план. Они сделают все, чтобы он не смог исполнить волю отца. Они сделают его жизнь на ранчо невыносимой. Теперь он понял, почему Бетти так холодно, строго и презрительно относилась к нему. Она рассчитывала, что ее издевки и хозяйничанье надоедят ему и он в гневе уедет. Тогда она и Таггарт с полным нравом вступят во владение наследством. Ни она, ни Таггарт не осмелятся взять деньги и идола, пока он на ранчо. Бетти, очевидно, собирается водить его за нос до тех пор, пока он не закончит ремонт строений. Он будет служить им рабочей силой, а в конце года

Бетти скажет ему, что он недостаточно изменился, и они с Таггартом получат наследство. Но если их план таков, они ошибаются. Сначала он действительно хотел уйти: уловки Бетти внушали ему отвращение. Но теперь, когда он уверен, что раскрыл их карты, он твердо решил остаться.

Конечно, Таггарт попробует обмануть Бетти. Это было очевидно. Человек с серьезными и честными намерениями в отношении девушки не будет так говорить о ней с друзьями в трактире. Таггарт не очень думал о ней, он больше заботился о том, как получить наследство, деньги и идола. Подтверждением этому служит то, что они вчера виделись тайно и что она не согласилась отдать ему идола. Возможно, она сомневается в своем сообщнике или уже была обманута им. Ну что ж, Таггарт никогда й не получит сокровища.

За завтраком Кэлюмет исподтишка следил за Бетти. Она казалась равнодушной и беспечной. И было очевидно, что это равнодушие глубоко искренне. Это наполнило Кэлюмета злобным сарказмом.

— Надеюсь, вас ничто не побеспокоило сегодня ночью? -- спросил он, поймав ее взгляд.

— Что же может меня беспокоить? — ответила она, прямо глядя ему в глаза.

— Я думал, может быть, шум, который поднял, когда пытался убить змею.

К своему удивлению Кэлюмет увидел, как она сжала губы, чтобы не рассмеяться, и в ее глазах запрыгали веселые огоньки.

— Вы говорите загадками,— сказала она спокойно.

Она еще смеет отрицать! В нем клокотал гнев.

— Ах, загадками! — вскипел он.— Хороши загадки!

— А что, эта змея действительно могла напасть на ' нас? — вмешался Дейд. И Кэлюмет, метнув на него взгляд, подумал, что Дейд тоже может принимать участие в заговоре, «водить его за нос». Ему даже показалось, что он заметил благодарность в глазах Бетти, когда она улыбнулась Дейду, но не был в этом уверен. Больше он по этому поводу не говорил, но сразу после завтрака, когда Бетти развешивала на веревке посудные полотенца, подошел к ней.

Он ощущал, что испытывает сейчас нечто большее, чем гнев на ее двуличность. Это было чувство щемящего разочарования и сожаления. Как будто он потерял то, что было ему по-настоящему дорого.

— Хитрая бестия! — сказал он, подходя к ней вплотную.— Хитрее, чем я думал. Но не надейтесь, что вам удастся водить меня за нос.

Ее лицо вспыхнуло.

— Значит, вы подслушивали? — сказала она с холодным презрением.

— Я не стыжусь этого,— ответил он.— Когда люди имеют дело с такими обманщиками, как вы и Таггарт, они могут не щепетильничать. Да, я слышал все. Я слышал, как Таггарт хвалил вас за то, что вы успешно водите меня за нос. Если бы не щенок, которого я подарил Бобу, я сделал бы то, что считал необходимым.

Взглянув на нее, он с удивлением увидел в ее глазах то же превосходство, которое замечал много раз раньше. Казалось, она сделала большое усилие, чтобы подавить какие-то чувства. Когда она заговорила, голос ее был спокоен и тих.

— Так вы слышали, что Таггарт говорил мне? — насмешливо спросила она с веселыми искорками в глазах.— И вы стреляли в него? Так? Ну и что же? Я не обязана вам давать отчет в своих действиях и поступках.

Он засмеялся.

— Конечно. Но почему вы не впустили его открыто и зачем вам понадобилось, чтобы я поколотил его в тот день за то, что он говорил о вас? — Кэлюмет был готов сейчас ударить ее, в его сердце росло желание вывести ее из себя.

Лицо Бетти немного побледнело, губы сжались. Внезапно она насмешливо расхохоталась.

— Если бы я не знала, что вы меня ненавидите, я могла бы подумать, что вы ревнуете. Не правда ли?

Кэлюмет от удивления отступил на шаг. Она вела себя так уверенно и спокойно, что не походила на женщину, которая делает что-то бесчестное. Но в то же время в душе его поселилось нечто такое таинственное, что было ему непонятно.

— Ревную? — воскликнул он.— Ревную вас? Я думал, вы лучшего мнения обо мне. Я хочу вас вывести из заблуждения: вы мне смертельно надоели. И больше не пытайтесь выжить меня из дома и совершать прочие милые, невинные гадости. Вы тонкая штучка, но я вас раскусил. Вы были обезьянкой старика и сумели внушить ему, что пожертвуете собой для меня. Вы заставили его написать мне кучу писем. Похоже даже, что вы сами их и писали. Вы одурачили его, чтобы он завещал мне деньги и толкетского идола со всякими условиями. А сами с Таггартом собирались присвоить все-это, выгнав меня! Собирались перевоспитывать меня?! Я думаю, что должен быть ангелом и иметь рекомендацию от самого Господа Бога, чтобы вы сочли, что я изменился.

Он отвернулся от нее, но ему показалось, что его резкие слова не произвели на нее никакого впечатления.

Кэлюмет пошел на конюшню и, седлая Черною Ногу, размышлял в нерешительности. Он не собирался больше выполнять приказы Бетти и заканчивать ремонт. Но он был уже не прежним Кэлюметом, который делал черт знает что вопреки мнению других людей. Влияние Бетти сказывалось. Эта загадка сводила его с ума — он чувствовал, что страшится ее неодобрения, ее сарказма, ее колкостей.

В конце концов он решил, что будет ребячеством и нелепостью бросить начатую работу. Нет, он собирается долго жить в «Лэйзи Уай» и поэтому будет продолжать ремонт. Кэлюмет снял седло с Черной Ноги и запряг двух лошадей в повозку. Уже выезжая со двора, он увидел в окне кухни Бетти, наблюдающую за ним. Он усмехнулся. «Она сведет меня с ума,— подумал он.— Нет, от любой женщины надо спасаться бегством. Я не первый парень, который начинает во всем сомневаться после того, как покрутился около юбки».

 

Встреча в «Красной собаке»

Ничто не могло изменить решения Кэлюмета той ночью, когда он, прислонясь к изгороди загона, при свете луны перечитывал последнее письмо отца. Черные мысли одолевали его и тогда, когда он ехал по направлению к Лазетте. До города оставалась одна миля, и Кэлюмет остановил лошадей, свернул самокрутку и закурил, мрачно разглядывая открывающийся перед ним пейзаж.

Вряд ли можно было назвать Лазетту привлекательным местом. Расположенное у подножья горы местечко выглядело заброшенным и мрачным. Здесь было всего сорок домишек — грязноватых, бесцветных, безобразных, скучных, в беспорядке разбросанных вдоль единственной улицы, как будто бы ожидавших, что раскинувшееся вокруг безлюдье поглотит их. Две извивающиеся полосы рельсов, блестя на солнце, тянулись откуда-то издалека, пересекали безжизненную зону солончаков, слегка затрагивали. край города там, где приютились маленькая деревянная станция, окрашенная в красный цвет, и красная же водокачка, а затем уходили прочь и исчезали вдали, среди безлюдных холмов.

Кэлюмет спустился с холма и остановил повозку у склада лесоматериалов. На другой стороне улицы стоял дом с вывеской «Красная удача». Оставив повозку, Кэлюмет пошел к «Удаче». Вдруг чей-то голос прошептал у него за спиной: «Нил Таггарт подстерегает тебя!»

Шестизарядный пистолет мгновенно очутился в руке Кэлюмета. Стоящий позади него человек был невысок, хорошо сложен. Его суровое лицо с мощными челюстями выдавало человека сильного, волевого. Однако глядел он на Кэлюмета настороженно. Мужчине было лет пятьдесят. Заметив реакцию Кэлюмета, он усмехнулся.

— Ты понял меня? — спросил он холодно.

Кэлюмет прищурился.

— Заботитесь обо мне? Что ж, спасибо.— Он с любопытством взглянул на незнакомца.— А вы кто такой?

— Я Дэв Тобан, шериф.— Человек отвернул лацкан пиджака и показал серебряную звезду.

— Все в порядке,— сказал Кэлюмет.— А как вы узнали меня?

— Я знал Твоего отца, а ты здорово похож на него. Кроме того, никто в городе сейчас не занимается строительством, кроме тебя.

— Я очень вам признателен, шериф,—; сказал Кэлюмет.— И давно Таггарт поджидает меня?

— Он здесь уже неделю,— ответил шериф.— Он всюду хвастает, что хочет посчитаться с тобой. Говорят, что ты заманил его на «Лэйзи Уай» и избил. С ним еще Деннер Эд.

Глаза Кэлюмета сузились.

— Я слышал о нем,— сказал он.

— Он хороший стрелок,— предупредил шериф.

— Угу,— Кэлюмет нахмурился, потом рассмеялся,— Может быть, зайдем выпить по стаканчику?

— Не могу,— улыбнулся шериф.— На людях я должен быть нейтральным. Но лично я чувствую разницу между тобой и Таггартом, и я знал твоего отца. А Таггарт плохо влияет на наш город. Между вами большая разница.

— Какая?

— Ты — прямой и откровенный. Каждый, кто ищет расположения Бетти Клэйтон, должен, быть таким.

Кэлюмет посмотрел на него с кривой усмешкой.

— Похоже,— сказал он,— вы знаете о женщинах так же мало, как и я. Пока! — прибавил он и вошел в «Удачу». Шериф дружелюбно посмотрел ему вслед.

Когда десятью минутами позже Кэлюмет вышел из бара, шерифа уже не было.

Кэлюмет направился к складу. Там, спрятавшись за своей повозкой, он вытащил из-за пазухи револьвер и заботливо сунул его за брючный ремень. Затем разрядил револьвер, который находился в кобуре, висевшей на бедре, лукаво ухмыльнулся и вышел на улицу.

С кажущейся беззаботностью (только в глазах таилась настороженность) он обходил все трактиры подряд. Он еще не обошел и половину из них, а весть о его приезде и о том, что намечается большая драка, распространилась по всему местечку. Там, куда он заходил, ему уступали дорогу; люди смотрели на него с любопытством; когда, остановившись в дверях очередного трактира, он внимательно вглядывался в лица, смолкали все разговоры, а после его ухода люди говорили шепотом. Он знал, в чем тут дело,— в Лазетте уже слышали, что собирался сделать Таггарт, и молча очищали поле боя, стараясь держаться в стороне.

Так он добрался до «Красной собаки».

Здесь было около дюжины посетителей, пивших и игравших в карты. Разговор замер, как только он вошел в зал. Все сидели молча, делая вид, что смотрят в карты, но украдкой наблюдали за ним. Некоторые вставали и отходили подальше от центра зала. Так что когда Кэлюмет беззаботно бросил монету на стойку и заказал вина, только трое остались с ним у стойки.

Он кинул на них быстрый взгляд. Это были Нил Таггарт и Деннер Эд, которого Кэлюмет встречал раза два в Дюрайго,— высокий, тощий человек со свирепыми глазами без ресниц и обвислыми усами, почти скрывающими жестокий изгиб губ; третьим был человек среднего роста, темнокожий, с крючковатым носом и толстыми губами. Кэлюмет знал, что его зовут Гарвей.

Кэлюмет намеренно не замечал их. Он взял наполненный стакан и поднес к губам. Но прежде чем коснулся губами края стекла, он почувствовал Движение среди этой троицы. Гарвей отделился от приятелей и встал рядом с ним.

— Налей-ка и мне,— сказал Гарвей вкрадчиво.

Кэлюмет посмотрел на него безучастно и сделал хозяину знак принести другой стакан. Свой стакан он поставил на стойку.

— Мне кажется, среди нас чужой,— сказал Гарвей, выпив виски.— Где твоё ранчо?

— «Лэйзи Уай»,— ответил Кэлюмет.

Гарвей поднял стакан.

— Ах, вон оно что,— протянул он, поднося выпивку к губам.

Кэлюмет сделал то же самое. И хотя почувствовал руку собеседника на рукоятке своего револьвера на бедре, не подал виду. Не выказал он ни удивления, ни беспокойства и тогда, когда, допив вино и поставив стакан, обнаружил, что Гарвей достал его оружие и с интересом рассматривает его.

Действия Гарвея были недвусмысленными и угрожающими. Кое-кто из присутствующих смотрел на Кэлю-мета с усмешкой, слышался шепот — «молокосос», «новичок». Другие же, которым хозяин уже рассказывал о Кэлюмете, смотрели на него с удивлением. А некоторые просто уставились на Гарвея и Кэлюмета, считая, что беспечность Кэлюмета просто непозволительна. И только хозяин, помня, что означает блеск в глазах Кэлюмета, забился в дальний угол стойки и спрятался за бочонком с виски.

Кэлюмет казался совершенно спокойным.

— Мало патронов,— заметил Гарвей. Это было странно, так как он смотрел не на оружие, а на Кэлюмета и не мог видеть пустых гнезд. Чувствовалось, что интерес его к оружию несерьезен.

— Маловато,— согласился Кэлюмет. Он посмотрел прямо в глаза собеседнику, продолжая беспечно держать левую руку на стойке.

В это время к ним присоединился Деннер Эд. Он посмотрел на Кэлюмета, затем перевел взгляд на Гарвея.

— Что, друга встретил? — спросил он Г арвея.

В манерах Гарвея появилось почтение. Он предупредительно уступил свое место и отступил назад. Теперь Деннер Эд стоял лицом к лицу с Кэлюметом на расстоянии нескольких футов.

Взгляды Кэлюмета и Деннера скрестились, и Кэлюмет ответил вместо Гарвея, явно отстраненного от разговора.

— Я — его друг? — усмехнулся он,— Думаю, это не так. Я сам выбираю себе друзей.

Деннер не ответил. Он слегка продвинулся вперед, выставив правое бедро так, чтобы рукоятка револьвера была под рукой, затем спокойно скрестил руки на груди и начал:

— Ты выбираешь... Ты — паршивый...

Зрители замерли, когда было произнесено гнусное слово. Правая рука Кэлюмета быстро рванулась вперед, пальцы сомкнулись на рукоятке револьвера, висящего на бедре Деинера Эда. В одно мгновение револьвер оказался у Кэлюмета. Кэлюмет нажал спусковой крючок, но единственным результатом стало сухое щелканье курка: патронов не было.

Деннер Эд злобно улыбнулся, и правая рука его нырнула под кушак. Сверкнул металл — это был утаенный револьвер. Но прежде чем Деннер Эд усиел направить его на Кэлюмета, тот мгновенно ударил по нему пустым револьвером, зажав дуло. Тем временем другой рукой Кэлюмет извлек из-под пиджака револьвер. Раздался грохот, пламя сверкнуло в футе от груди Деннера Эда.

Многие в трактире видели выражение удивления на. лице Эда, когда он рухнул к ногам Кэлюмета. Потом все видели, как Гарвей поднял револьвер, вытащенный из кобуры Кэлюмета, и услышали беспомощный лязг курка под пустым гнездом. Но тут выстрелил Кэлюмет, и Гарвей упал. Наступила мертвая тишина. Таггарт не двигался. Взгляд Кэлюмета скользнул по двум распростертым телам и остановился на ненавистном лице.

— Ждешь? — спросил он.— Они упустили момент, не так ли? С тобой будет то же, если ты до захода солнца не уберешься отсюда. .Подстерегал меня неделю, а? Ты ошибся, думая, что я только вчера родился.— Он отвернулся от Таггарта и смотрел мимо неподвижно застывших людей. В дверях стоял шериф. Оглядев зал, он обратился к Кэлюмету:

— Дело было так. Из Дюран{ю прибывают Деннер и этот маленький парень. Деннер подставляет вам свой револьвер. Вы хватаете его, но он пустой. Вы этого не знаете и пытаетесь просверлить Деннера. Он вытаскивает другой револьвер и пытается укокошить вас. Самооборона.

Кэлюмет с холодной улыбкой оглядел свидетелей происшествия.

— Попались на мой пустой револьвер. И Малыш и Деннер. Мне кажется, это все. Я нужен вам по этому делу? — осведомился он у шерифа.— Вы найдете меня на «Лэйзи Уай». А что касается Таггарта...— Он оглянулся. Таггарта не было.— Смылся,— заключил он.

— Я считаю, что вы не понадобитесь мне,— сказал Тобан.— Я уже сказал: явный случай самообороны. Я думаю, все присутствующие это подтвердят.

Присутствующие зашевелились. Один из них подошел к Деннеру и Гарвею. Посмотрев на них, он обратился к шерифу:

— Никто их уже больше Не потревожит.

Кэлюмет нагнулся над трупом Гарвея и, подняв свой револьвер, сунул его в кобуру. Толпа собралась около трупов и переговаривалась, бодро, с юмором комментируя происшедшее.

В недурную игру он сыграл,— сказал один, указывая на труп Деннера.

— Вряд ли это его порадовало,— откликнулся другой.— Похоже, что пуля доставила ему огорчение и разочарование, если вы видели его лицо.

— Ловко! — заметил третий, указывая на шедшего к двери Кэлюмета.— Холоден, как лед.

Смерть, внезапно ворвавшаяся сюда, не ужаснула этих людей. И ни один из них даже не подумал осуждать Кэлюмета. Они с восхищением смотрели, как он медленно шел к двери.

— Таггарт все-таки прикончит его,— сказал один.

— Только не ночью. А закат уже близок,— ответил другой. 

 

Кэлюмет попадает в засаду

Кэлюмет задержался в городе до сумерек. Он был уверен, что враг продолжает подстерегать его. Когда начало смеркаться, он запряг лошадей и поехал в сторону «Лэйзи Уай».

Темнота сгущалась. На склоне, с которого Кэлюмет сегодня утром разглядывал Лазетту, лошади пот пи медленнее^ Было часов девять, когда взошла луна. Бледный желтый диск освещал долину. Кэлюмет улыбнулся луне, закурил и поудобнее устроился на сиденье.

Тут он вспомнил об оружии, вытащил его и перезарядил. Вспомнился ему и инцидент в «Красной собаке». Ему было интересно, что скажет Бетти, когда узнает обо всем этом. Окажет ли это влияние на ее отношения с Таггартом? Он все еще думал о Бетти, когда лошади начали спускаться по склону. Дорога была опасной. Тяжело дыша, лошади шли очень медленно. Только к полуночи повозка спустилась в овраг примерно в полутора милях от дома. Кэлюмет остановил лошадей, дал им напиться, а сам начал прикуривать, держа спичку в ладонях. И вдруг его охватило предчувствие опасности. Он быстро обернулся. В тот же миг над ним просвистела пуля. Кэлюмет плашмя бросился на землю, спрятался за повозкой. Так он лежал некоторое время. Он был разъярен, но мысль его продолжала четко работать.

Стреляли с левой стороны повозки. Стрелявшие подошли очень близко, и Кэлюмет не мог двинуться, чтобы в него не попали. Но и в этом положении он долго оставаться не мог. Справа от повозки тянулся овражек — небольшой, но достаточно глубокий, чтобы в нем можно было укрыться. Кэлюмет не колеблясь сделал большой прыжок и скатился в овраг. Выстрелы участились, но пули уже не могли достать его. Кэлюмет встал на колени и осторожно выглянул из оврага. Прямо перед ним оказались задние колеса повозки. Лошади стояли спокойно, чуть вздрагивая при каждом выстреле. Кэлюмет нашел несколько камней и укрепил ими колеса так, чтобы повозка не могла сдвинуться. В это время из-за тучи выглянула луна, и Кэлюмет с удовлетворением заметил, что скала позади него бросает глубокую тень на овраг. Кэлюмет бесшумно прошел по оврагу и вскоре достиг склона, который спускался прямо в лесок перед домом. Ему был виден даже огонек, который, очевидно, оставила Бетти, ожидая его. До дома отсюда было не больше мили, и Кэлюмет удивлялся наглости Таггарта, устроившего засаду так близко от его ранчо. А в том, что там был и Таггарт, он не сомневался.

Кэлюмет вытащил пистолет и затаился. Так он лежал с полчаса. За это время небо совсем очистилось, и стало светлее. Внезапно он уловил какое-то движение и тут же заметил, что из-за ближайших камней на него нацелено дуло винтовки. Кэлюмет подождал немного и выстрелил. В ответ он услышал дразнящий смех и потом голос Таггарта.

— Ты нервничаешь? — спросил тот.

— Так же, как и ты сегодня в городе,— ответил с усмешкой Кэлюмет, и в это время над ним просвистела пуля.

Таггарт и его друзья стали стрелять по краю оврага. Кэлюмет решил еще немного отползти. Когда минут через пятнадцать он снова выглянул, Таггарт стоял над оврагом и смотрел в его сторону. Хотя расстояние было слишком большое, Кэлюмет прицелился и выстрелил. Таггарт пошатнулся, выронил винтовку и спрятался за скалу. По быстроте его движений Кэлюмет понял, что не попал. Через некоторое время он увидел, как за винтовкой, которая лежала на земле, потянулась рука. Кэлюмет выстрелил, целясь в руку, но только поднял облачко пыли.

— Не спеши, Таггарт,— крикнул он.— Я надеюсь, что не повредил твою руку?

— Нет,— отвечал Таггарт,— ты попал в приклад.

Кэлюмет имел большое преимущество: Таггарт был вынужден скрываться за скалой, а Кэлюмет мог свободно передвигаться по оврагу. Он не думал, что Таггарт может отступить, а Таггарт, казалось, был удовлетворен своими наблюдениями за Кэлюметом. Дважды в течение следующего часа винтовка Таггарта стреляла, когда Кэлюмет пытался выглянуть. Однажды Кэлюмет заметил движение Таггарта и выстрелил. Пуля обожгла руку Таггарта, и тот громко выругался. Кэлюмет крикнул ему:

— Я надеюсь, ничего серьезного?

Эта странная дуэль продолжалась долго. Уже начинало светать. Кэлюмет осматривался с большей осторожностью. Он решил уже продвигаться к дому, когда услышал шум повозки. Выглянув, он увидел, что лошади пытаются тронуться, очевидно, стремясь на конюшню, где были еда и вода. Когда повозка столкнула камни, которые Кэлюмет подложил под колеса, он готов был крикнуть лошадям, чтобы они остановились, но передумал и молча смотрел, как повозка покатилась по склону, миновала лес й остановилась во дворе, почти у самого дома. Уже совсем рассвело. Кэлюмет решил пройти в другой конец оврага, чтобы посмотреть, что поделывает Таггарт. Но Таггарта не было ни видно, ни слышно.

Кэлюмет посмотрел в сторону ранчо и увидел, как Бетти вышла на крыльцо, заметила повозку и огляделась кругом. Кэлюмет видел, что она пошла на конюшню, обошла дом, заглянула в сарай и загон для скота. Потом она вернулась к повозке и встала около нее, очевидно, размышляя.

Кэлюмет усмехнулся, и в это время раздался' выстрел Таггарта. Пуля пробила в рукаве дырку, и Кэлюмет с гримасой посмотрел в сторону дома. Бетти сделала несколько шагов по направлению к ним и глядела из-под руки в их сторону.

В это время Кэлюмет заметил, что Таггарт высовывает дуло винтовки из-за камня. Его выстрел слился с выстрелом Кэлюмета. Таггарт вскрикнул от боли и упал на землю, а Кэлюмет потрогал свое плечо и обнаружил, что оно сильно обожжено. Он сел на землю и разорвал рукав. Рана была легкая, и он усмехнулся. Потом он осторожно выглянул, думая, что Таггарт попытается отступить, но Таггарта нигде не было видно, и Кэлюмет пошел по направлению к дому.

Навстречу ему бежала Бетти с винтовкой в руках. Это вмешательство в его дела возмутило Кэлюмета. Он махнул рукой, чтобы Бетти возвращалась, а когда увидел Дейда, тоже бегущего с винтовкой, махнул и ему. Они нерешительно остановились у большого камня, а потом снова двинулись к нему. Кэлюмет, ругаясь, подошел к ним.

— Убирайтесь отсюда, несмышленыши. Вы что, хотите, чтобы вас убили? — крикнул он. Они не обратили внимания на его предостережения, но, достигнув небольшого склона, который шел от гре,бня горы, остановились. Гора высилась прямо над ними, и теперь они были в безопасности. Бетти, постояв минуту, снова пошла по направлению к Кэлюмету, и теперь она была совсем не защищена от пуль Таггарта. Но, конечно, Таггарт не стал бы стрелять в нее.

— Что случилось? — воскликнула Бетти.— В кого вы стреляли?

— В вашего приятеля,— резко ответил Кэлюмет.— В Нила Таггарта. У нас тут был пикник всю ночь.

Ее лицо вспыхнуло, а потом побледнело. Кэлюмет подумал, что во взгляде, который она бросила на него, таился упрек, но не был в этом уверен.

Бетти осмотрелась вокруг и села на землю за большим камнем. Она взглянула на Кэлюмета и увидела, что лицо его пылает гневом, а его тяжелый пистолет направлен в ее сторону. Казалось, .еще секунда — и он выстрелит в нее. Кэлюмет был так разъярен, что Бетти в ужасе закрыла руками лицо и упала. Но в следующую минуту она почувствовала, что он схватил ее и снова посадил. Она открыла глаза, дрожа от волнения, но Кэлюмет смотрел не на нее, а туда, откуда доносился шум какого-то движения. Пистолет Кэлюмета выстрелил с оглушительным грохотом, и Бетти потеряла сознание. Когда она очнулась, то увидела, что Кэлюмет стоит, глядя на нее с мрачным неодобрением.

— Я говорил, чтобы вы не подходили сюда,-сказал он.

В тот момент Кэлюмет заметил, что Таггарт ползком пробирается через лес и целится в них. Кэлюмет крикнул: «Бетти!», но она не обратила внимания. Пуля Таггарта пролетела над головой Кэлюмета, и одновременно в руках Бетти выстрелила винтовка. Таггарт вынрямился, оружие выпало из его рук, и, пошатываясь, он кинулся к лошади, забрался в седло. Таггарт быстро удалялся. Кэлюмет и Дейд стреляли вдогонку, но расстояние было слишком велико и выстрелы не достигали цели. Все трое следили за Таггартом, пока он не исчез из вида.

Кэлюмет обернулся к Бетти с недоумевающей улыбкой.

— Вы его, кажется, ранили,— сказал он, кивая в сторону, куда исчез Таггарт.— Если бы мой девушка ранила меня таким образом, я бы, конечно...

Его мысль была ясна, хотя он и не кончил фразы. Она прямо взглянула ему в глаза. Губы ее немного дрожали.

— Вы скотина,— бросила Бетти.

Она быстро повернулась и пошла по направлению к дому.

Кэлюмет стоял, глядя ей вслед. На его лице отражалась борьба разных чувств. Потом, не замечая Дейда, стоящего возле него, он выбрался из оврага, направился к лесу, где лежала винтовка Таггарта, поднял ее и пошел к дому.

 

Чувства Кэлюмета меняются

Странная вещь случилась с Кэлюметом. Его характер был в процессе преобразования. Медленно, но верно хорошее влияние Бетти сказывалось на нем. Кэлюмет по-прежнему оставался человеком с сильным характером и злобными порывами; но был теперь неравнодушен к Бетти и обеспокоен этим чувством. Несмотря на то, что он знал о ее тайной встрече с Таггартом и злился на нее за это, она ему все больше нравилась. И в то же время он презирал ее. Она' не была честна с ним. А он не мог уважать женщину, которая его предала. Он считал Бетти двуличной. Она пыталась обмануть его с наследством, она окрутила его отца и хотела «окрутить» его. Она не достойна его восхищения. Но когда он смотрел на нее, когда она была близко, он испытывал страстное желание, которое не мог в себе подавить.

И с Дейдом были проблемы. Дейд часто наблюдал за ним, когда они вместе работали. Дейд смотрел на него и улыбался, а Кэлюмета охватывало непонятное беспокойство. У Кэлюмета никогда не было друзей — ни в юности, ни потом. Но чувство, которое он испытывал, глядя на Дейда, было похоже на то, которое он питал к своему любимому пони Черная Нога. Возможно, это было даже глубже и трогало его больше. Дейд понравился ему еще в тот день, когда они встретились в Лазетте.

Теплое чувство испытывал Кэлюмет и к Бобу. Он очень жалел мальчика, разрешил ему ездить на Черной Ноге, учил вязать арканы. Часто носил он его на спине и был его защитником. Мальчик тоже обожал его.

Бетти не подозревала всего этого. Она старалась держаться подальше от Кэлюмета. Несколько раз, когда он заговаривал с ней о Ниле Таггарте, она просто не отвечала ему. И он знал, что ее обижают те предположения, которые он высказал наутро после ее беседы с Таггартом.

После столкновения с Таггартом жизнь на ранчо пошла своим чередом. Но недели через три бродячий пастух принес Кэлюмету весть, что Таггарт готовит новое нападение. Перед Кэлюметом снова стал вопрос, о котором он старался не думать последнее время: хотела ли Бетти попасть в Таггарта, когда стреляла в него. Он думал, что — нет. Наверное, она хотела показать, что выступает против Таггарта, чтобы сбить Кэлюмета с толку. Но этот план ей не удастся. Кэлюмет непрерывно следил за ней и ночами, когда Бетти думала, что он спит, сторожил в лесу около дома. Он особенно усилил бдительность, когда услышал, что Таггарт ранен легко.

Кэлюмет твердо решил не позволять Бетти ограбить себя. Однако проходили дни, а Таггарт не появлялся. Бдительность Кэлюмета понемногу ослабевала, и он уже начинал думать, что снова спугнул Таггарта. Бетти вела себя холодно с ним, и ему казалось, что она раскаивается и, может быть, в то утро она действительно хотела убить Таггарта. Однажды сформулировав эту мысль, он не мог расстаться с ней. Таггарт, казалось ему, обманул Бетти, а она разгадала его намерения и порвала с ним. Или, может быть, она поняла несправедливость своего поведения по отношению к нему, Кэлюмету. Ему захотелось вести'себя с ней с меньшей грубостью, мягче и вежливей. Он пытался угадывать ее желания и делать то, что ей было приятно.

Бетти наблюдала за ним с удивлением и любопытством и, очевидно, не совсем понимала изменения, которые происходили в нем. Но Дейд понял все. И когда однажды Бетти спросила его о Кэлюмете, он ей ответил:

— Кэлюмет начал шевелить мозгами. Попервоначалу он не знал, чего ожидать от своих новых друзей, но в душе он хороший малый. А теперь он видит цель и хочет ее добиться.

— Цель? — переспросила Бетти в замешательстве.

— Да, да,— усмехнулся Дейд.— В конечном счете его цель — вы. И я держу пари, что он добьется своего.

Ее лицо вспыхнуло, она посмотрела на Дейда с откровенным возмущением.

— Он грубое животное,— сказала она.

—- Беда Кэлюмета в том, что у него никогда не было возможности, быть нежным,— возразил Дейд.— Он очень прямой, непосредственный и оригинальный человек.

— Примитивный, я думаю,— сказала Бетти.

— Да, примитивный. Но, точнее, он — грубый материал, который никто еще не пытался облечь в приличную форму. Но если вы...

— Когда вы думаете закончить ремонт загона для скота? — прервала его Бетти.

Дейд усмехнулся;.

— Я думаю, завтра.

 

Еще один шаг к примирению

Обещание Дейда закончить ремонт загона для скота было выполнено: ограда вокруг участка в несколько акров сияла новизной. Мэлколм и Дейд заканчивали работу на конюшне и в сараях. Боб трудился над конурой для Лансона, который стал уже большим и нескладным, но неизменно вызывал восхищение своего хозяина. Кэлюмет много ездил по окрестностям на Черной Ноге.

— Убиваю время,— говорил он Дейду. Но Дейду было ясно, что бездеятельность Кэлюмета объяснялась совсем другими причинами.

Наконец все работы, связанные с ремонтом, были закончены. Все ждали, что Бетти должна распорядиться о закупке скота, но целую неделю она ничего не говорила, а Кэлюмет не задавал ей вопросов. Как-то в понедельник утром Кэлюмет заметил за завтраком, что Бетти ведет себя необычно. Когда он встал из-за стола, она сказала ему, что хочет переговорить, с ним после того, как закончит с домашними делами.

Примерно через час Бетти вышла на крыльцо. Кэлю-мет от удивления раскрыл рот — это была не та Бетти, которую он привык видеть. Еще ни разу за время пребывания на «Лэйзи Уай» он не видел ее одетой иначе, чем в домашнее платье. Сегодня на ней был коричневый костюм для верховой езды — элегантные бриджи и шерстяная блуза, длинный красивый шарф. В руках она держала пару кожаных перчаток в тон. На ногах — сапожки. Перчатки и сапожки были отделаны мексиканским орнаментом из серебра. Бетти несла седло, тоже украшенное серебром. Все это, казалось, она взяла из какой-то прежней жизни. Сначала Кэлюмету хотелось высмеять ее, но потом ему почему-то стало жаль ее, и он промолчал. Но даже если бы он принялся высмеивать ее, это было бы' лишь ширмой, скрывающей его удивление и восхищение. Бетти, оживленная и естественная, остановилась перед Калюметом и улыбнулась.

— Вы не откажетесь сопровождать меня? — спросила она.

— Куда и зачем? — сказал он грубовато, чтобы скрыть свое восхищение ею.

— Закупать скот,— ответила Бетти.— Я слышала, что у Келтона сейчас много скота на продажу. Мы могли бы купить по вполне сходным ценам.

Кэлюмет нахмурился.

— Почему вы не возьмете Дейда или Мэлколма?

Она посмотрела ему в глаза.

— Не будьте таким упрямым,— сказала она.— Дейд и Мэлколм ничего не понимают в этом. Я хочу, чтобы вы поехали со мной и помогли мне заключить сделку.

Кэлюмет улыбнулся.

— Может быть, и вам совсем не обязательно ехать. Я разбираюсь в скоте и не позволю Келтону себя одурачить.

Бетти выпрямилась и вздернула подбородок.

— Ну что ж,— сказала она.— Если вы так ведете себя, то я поеду одна. Не ожидала, что вы из-за своих капризов станете пренебрегать хозяйственными интересами Кроме того, я не привыкла к тому, чтобы мужчина поступал не по-джентльменски и отказался сопровождать женщину, если она его просит об этом.

Кэлюмет вспыхнул.

Я думаю, что я не меньше джентльмен, чем техасские парни,— сказал он.— Я поеду с вами.

Он пошел в загон для скота и вывел оттуда одну из лошадей, купленных им в Лазетте. Потом поймал Черную Ногу и оседлал его. Перед тем как взнуздать лошадь, он обратился к Бетти:

— А у вас нет уздечки, которая подходила бы к вашему симпатичному седлу? — спросил он.

Бетти смутилась.

— О, совсем забыла. Она у меня в комнате.

— Странно, как это вы собирались ехать на лошади без уздечки?

— Ну, что ж,— улыбнулась она,— я уже давно не ездила на лошади.

Кэлюмет увидел в ее глазах печаль, когда она вспомнила о своей юности, и ему стало жаль ее.

Бетти повернулась и пошла в дом. Вскоре она возвратилась, немного запыхавшись,— как будто бежала, Кэлюмет взнуздал ее лошадь и подержал стремя, когда Бетти садилась. Затем он вскочил на Черную Ногу и направил пони вслед за Бетти.

Они ехали почти молча, так как Кэлюмет нарочно держался на расстоянии, как бы показывая, что только учтивость заставляет его .сопровождать Бетти, но это вовсе не значит, что он должен с ней разговаривать. Был полдень, когда они подъехали к ранчо Келтона, которое называлось «Диамант». Ранчо располагалось около реки, но трава на пастбище была вся сожжена солнцем. Кэлюмет заметил это и спросил у Бетти, есть ли у Келтона еще пастбища.

— Нет,— ответила Бетти,— поэтому он и продает часть своего скота по низким ценам.

— А вы не предлагали Келтону пастбища «Лэйзи У ай»? — спросил Кэлюмет.

— Предлагала,— ответила Бетти,— но он отказался, нотому что вы ему очень не нравитесь. Он знал вас мальчиком, и вы были несимпатичны ему.

Кэлюмет только усмехнулся. Но когда они доехали до места, Кэлюмет остановился и обратился к Бетти:

— Я думаю, вам лучше пойти одной к вашему Келтону. Боюсь, что если он начнет болтать про меня, я ему смажу по физиономии.

Он подъехал к загону для скота и стал рассматривать лошадей. Его внимание сразу привлекла одна кобыла. Высокая, мускулистая, стройная, черная, блестящая, только на правой задней ноге у нее было белое пятно. Пока Кэлюмет наблюдал за ней, она непрерывно бегала по загону. И вдруг она подбежала к воротам и сильно ударила в них передними ногами. Кэлюмет с восхищением смотрел на нее. Так он провел примерно с полчаса, когда увидел Бетти, вышедшую из дома с Келтоном. Кэлюмет развернул Черную Ногу и подъехал к ним.

— Мистер Келтон предлагает мне четыреста голов скота по сходной цене,— сказала Бетти,— но последнее слово за вами.

— Мне кажется, что вы — хозяйка,— ответил Кэлюмет. Он посмотрел на Келтона, и страх смазать тому по физиономии исчез, возможно, из-за желания приобрести черную лошадь, которая так понравилась ему.

— Вы не .продадите вон ту черную лошадь? — спросил он.

— Продам, и дешево,— быстро ответил Келтон.

— Как дешево?

— Пятьдесят долларов.

— Тогда она моя,— сказал Кэлюмет.— Когда хозяйка «Лэйзи Уай» будет вам платить за скот, она отдаст вам деньги и за нее.

Он пристально посмотрел на Келтона, которого, похоже, и сам заинтересовал.

— А почему вы на ней не ездите? — спросил Кэлюмет.

— Она не объезжена,— сказал Келтон.— Если хотите, можете отказаться, но я вам говорю истинную правду: в округе нет никого, кто бы мог ездить на ней. Мискел, который у меня всегда объезжает диких лошадей, говорит, что на ней невозможно ездить. Нужно обладать большой силой и умением, чтобы обуздать ее,— закончил Келтон, и в его голосе Кэлюмет уловил мстительные нотки.

— Я думаю, что поеду на ней домой.

Келтон недоверчиво усмехнулся, а Бетти быстро взглянула на Кэлюмета. Все это показалось ей бессмысленной бравадой, и она уже готова была разочароваться в Кэлюмете. Но когда она взглянула ему в лицо, поняла, что ей пора уже получше знать его. Ведь она никогда раньше не слышала, чтобы он хвастал. И он, действительно, не хвастал ни перед ней, ни перед Келтоном. Его заявление было совершенно обдуманным. Он был сейчас таким же непосредственным, как. всегда. На лице Келтона оставалось выражение недоверчивости, и когда он заговорил, голос его был таким же злобным и мстительным.

— Если вы настолько неразумны, то я не вмешиваюсь. Но я вас предупредил, что это может быть вашим последним выездом.

Кэлюмет усмехнулся и ничего не ответил. Он соскочил с Черной Ноги, снял с него седло и уздечку и повернулся к Бетти.

— Если хотите, поезжайте домой на Черной Ноге — она теперь ваша. Келтон вам даст аркан, и свою лошадь вы поведете за собой. Я сейчас переложу ваше седло на Черную Ногу.

Бетти покраснела от удовольствия: она восхищалась Черной Ногой и была очень рада, что он теперь принадлежит ей. Правда, ее обескуражила внезапность этого подарка. Бетти хотела поблагодарить Кэлюмета, но почувствовала, что это не ко времени. Кроме того, он и не ждал ее благодарности.

Кэлюмет накинул аркан на лошадь Бетти и мрачно смотрел, как Келтон помогает девушке взобраться на Черную Ногу. Потом он взял свое седло и уздечку и подошел к загону для скота. Он размотал лассо, которое висело у него на луке, и вошел в загон.

Бетти, довольная тем, что он приобрел такое прекрасное животное, с любопытством подъехала на Черной Ноге ближе к забору и, побледнев, следила за Кэлюметом. Когда Кэлюмет вошел, черная лошадь насторожилась. Кэлюмет стал приближаться к ней, но, когда между ними оставалось пять шагов, лошадь внезапно развернулась и отскочила.

— Следите за воротами,:— крикнул Кэлюмет Келтону, продолжая приближаться к животному.

Лошадь отступала вдоль забора и как будто следила за Кэлюметом. Очевидно, она догадалась о намерении Кэлюмета загнать ее в угол. И, подпустив его поближе, сначала попыталась обойти Кэлюмета слева, но быстро повернулась и бросилась вправо. Однако этот финт ей не удался: Кэлюмет подложил на землю веревку, и в мгновение петля захлестнула заднюю ногу лошади, веревка натянулась. Уже в следующую секунду лошадь опрокинулась на землю. Она лежала всего какой-то миг, но в этот миг Кэлюмет вскочил на нее. В то время, когда он еще. приближался к лошади, он снял свой шарф и сейчас ловко обвязал им голову-лошади, закрыв ей глаза. Потом он вывел ее из ворот загона. Он остановился у забора и победоносно взглянул на Бетти, которая следила с напряжением за всей этой сценой и сейчас чуть улыбнулась ему.

— Я думаю, вам лучше отъехать и освободить нам место. Если это такая дикая лошадь, как говорил Келтон, то ей понадобится много места.— Он подождал, пока Бетти отъехала на большое расстояние.

Келтон держал лошадь, а Кэлюмет оседлал ее и надел уздечку; затем он смотал свою веревку и прикрепил на луку седла. Сделав это, он повернулся с холодной усмешкой к Келтону и кивнул ему.

Келтон сдернул, шарф с глаз лошади и отскочил. Он еще не достиг забора, как Кэлюмет взлетел' в седло, и раньше чем черная лошадь смогла понять, что случилось, его ноги были уже в стременах.

Мгновенье лошадь стояла, ее ноги дрожали, мускулы Напряглись, ноздри раздувались, уши поднялись торчком, глаза налились кровью. И тут, почувствовав шпоры Кэлюмета в своих боках, лошадь взвилась на дыбы, взбешенная и оскорбленная. Она с силой опустилась, и снова поднялась на дыбы, и начала делать дикие прыжки, стремясь сбросить всадника. Но все было тщетно: она чувствовала на своих боках стальные шпоры, которые ее ужасно мучали. Лошадь на миг остановилась, набираясь сил, и снова начала прыгать, как мяч, Она даже пыталась упасть навзничь. Но все бесполезно: Кэлюмет был непоколебим и. цепок. Лошадь продолжала свои выходки и минут пять крутилась, не останавливаясь.

Бетти, пристально следившей за ними, казалось, что лошадь вот-вот сбросит Кэлюмета. Никогда она еще не следила за лошадью с таким интересом и так отчаянно не желала, чтобы победил всадник. Случайно взглянув на Келтона, она увидела презрительную, насмешливую улыбку на его лице. Он явно надеялся, что лошадь сбросит Кэлюмета. А та не прекращала своих попыток, она, казалось, наоборот, все начинает сначала. Хрипя от гнева, она делала огромные прыжки или неслась, со скоростью пули метров сто, потом внезапно останавливалась и злобно била копытами. Но Кэлюмет оставался невозмутимым. Усмешка на его лице, с которой он садился в седло, превратилась в злобную гримасу, которую Бетти могла разглядеть и на расстоянии.

Бетти видела много ковбоев, которые объезжали диких лошадей, многие из них были очень самоуверенными и сильными. Быстрота, с которой они укрощали животных, и ловкие движения их были неповторимы. И она видела, что Кэлюмет — опытный наездник. Главное, он был спокоен. Он сдерживал свою злобу, он совершенно не боялся. В то же время он был неумолим и безжалостен по отношению к укрощаемому животному. И вот в какой-то момент борьбы между лошадью и человеком Бетти заметила, как изменилось выражение лица Кэлюмета. Тот, кто лучше понимал в лошадях, возможно, уже заметил бы происшедшую перемену, но Бетти знала Кэлюмега — его врожденную дикость, его упрямство, его душу. И она поняла, что лошадь ведет безнадежную борьбу и никогда не победит, если ей не поможет случайность. Когда всадник и лошадь были близко около Бетти, ей показалось, что эта случайность произошла.

Лошадь высунула язык, и пена, смешанная с кровью, появилась у нее на губах. Она была вся в мыле и, казалось, утратила ловкость, покорилась силе наездника, уступила его гневу. Она захромала, когда Кэлюмет в последний раз вонзил в нее шпоры. Глаза ее покраснели. Бетти показалось, что лошадь предчувствует свое поражение и в порыве отчаяния, рискуя всем, решилась на последнее безрассудное движение.

Бетти взглянула на Кэлюмета. Его лицо побледнело, на губах запеклась кровь, но в глазах было неизменное выражение — холодное, жестокое спокойствие и непреклонная решимость. Да, он победит. Теперь Бетти это твердо знала. Ничто, кроме смерти, не может сломить его. Такова была его натура, таков характер.. Он не умел колебаться и не признавал компромиссов. Когда они пронеслись мимо Бетти, он успел усмехнуться ей. Эта усмешка напомнила ей о его старой насмешливости по отношению к ней и презрении за то, что она взялась судить его,

.. В это время лошадь исполняла свой последний трюк. Она пронеслась примерно сто метров, резко остановилась, поднялась на дыбы и вдруг, опрокинувшись, бросилась спиной на землю. В то мгновение, когда она падала, Кэлюмет выскользнул из седла и прыгнул в сторону так, чтобы не быть раздавленным. Это ему удалось. Но при падении лошадь придавила его правую ногу своим бедром, и Кэлюмет оказался распростертым рядом с лошадью.

Бетти вскрикнула, но, казалось, никто этого не слышал — ни Келтон, пристально следивший за Кэлюметом широко раскрытыми глазами, ни Кэлюмет, который сидел на земле, пытаясь высвободить ногу. Пока он это проделывал, Бетти видела, как лошадь дважды ударила его копытом и чуть не попала по голове. Но наконец

Кэлюмет высвободил ногу и встал. Он натянул повод, который оставался у него в руках, выдернул кнут, висевший на поясе, и начал хлестать им лошадь. Лошадь стала подниматься, фыркая от злости, все еще не укрощенная. Ее задние ноги не успели выпрямиться, когда Кэлюмет уже был снова в седле. Лошадь пронзительно заржала, и в ее голосе послышалось что-то человеческое. Она отчаянно прыгнула вперед, мотая головой из стороны в сторону, в то время как Кэлюмет вонзил ей шпоры в бока. Она пробежала еще сотню метров, уже менее решительно делая скачки, затем повернулась и пошла назад, упрямо брыкаясь. Наконец она остановилась примерно в пятидесяти шагах от Бетти, постояла немного, а потом опустилась на бок на землю и лежала, вытянув шею и тяжело дыша. Кэлюмет, однако, не был расположен к отдыху и положил ей руку на голову, выжидая.

Бетти улыбнулась. Хотя лошадь и лежала так, что могла придавить Кэлюмета, Бетти знала, что он вне опасности, так как тяжелое стремя давило на ногу лошади. Бетти много раз видела, как ковбои намеренно заставляли лошадей ложиться именно так, чтобы легче было слезать и садиться в седло. Они это делали и для того, чтобы передохнуть и выругать лошадь. Но Кэлюмет молчал. Бетти подъехала поближе, чтобы взглянуть на него, но увидела в его глазах приказ не вмешиваться: он еще не закончил укрощения черной лошади.

— Мы поедем через минуту,— сказал он чуть хриплым голосом.

В это время лошадь попыталась подняться. Кэлюмет помог ей, держа свободно повод и приподнимаясь. А когда лошадь уже была на ногах, Кэлюмет по-прежнему твердо сидел в седле и вонзил ей в бока шпоры. Лошадь встала на дыбы, опустилась, зафыркала и безнадежно стала бегать по площадке, очевидно, признав превосходство наездника. Потом она повернула, и они поскакали по равнине.

Бетти молча следила за ними, пока они не скрылись, и повернулась к Келтону. Он был удручен и мрачен.

— Черт возьми! — сказал он.— Если бы я знал, что он сломит этого черного дьявола, я бы запросил не пятьдесят долларов.

Бетти загадочно улыбнулась и поехала на Черной Ноге по направлению к «Лэйзи Уай».

Уже темнело, когда она добралась до дома. Ее встретили Дейд и Боб. В загоне для скота она увидела дерную лошадь и поняла, что Кэлюмет одержал полную победу: лошадь стояла с поникшей головой. Бетти никогда не видела, чтобы у животного был такой удрученный вид.

За ужином Кэлюмет выглядел утомленным и молчал. Бетти так и не узнала, почему он ей подарил Черную Ногу — хотел ли он этим выказать дружеское отношение к ней или ему просто надоел его пони? Ответ она получила позже.

Когда Кэлюмет ушел, Бетти с Дейдом остались на кухне, а Мэлколм и Боб были в столовой. Бетти рассказывала Дейду о том, что случилось сегодня днем.

— Хорошо еще, что он не сломал себе шею,— сказал Дейд.— Во всяком случае, он был в довольно плохой форме, когда вернулся с этой Черной. Но не хныкал, а улыбнулся мне, когда вводил лошадь в загон, и спросил, как она мне нравится. Я очень удивился ее появлению и спросил о Черной Ноге. «Я отдал Черную Ногу Бетти,— сказал он.— Он уже мне надоел».

У Бетти в глазах появилось разочарование, она ожидала, что у Кэлюмета были другие причины, чтобы сделать ей подарок. Она надеялась...

Дейд невозмутимо продолжал:

— Я думаю, однако, не это настоящая причина.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Бетти, стараясь не краснеть.

— Перед ужином я пошел на конюшню и увидел в открытую дверь Кэлюмета. Он меня не заметил и с кем-то говорил. Но на конюшне не было никого, кроме Черной Ноги. Я подошел поближе и услышал, как он, прислонив голову к шее пони, говорил ему очень нежным и ласковым голосом: «Я тебя отдал. Я ни за что бы не сделал этого, но я не мог видеть, как Бетти сидит на этой уродине, на которой она сегодня ездила. С тобой ей будет легче. Проклятый черный дьявол! Больше ни из-за одной женщины в мире я не стал бы его объезжать». Я тихонько отошел,— продолжал Дейд.— Мне не хотелось, чтобы он знал, что кто-то его подслушал.

Бетти быстро поднялась и вышла на крыльцо. Она стояла там, вглядываясь в темноту, так Долго, что Дейду надоело ее ждать и он пошел в свою комнату.

 

Кэлюмет выигрывает еще одну схватку

Черная лошадь несомненно была укрощена. Конечно, она не стала совсем послушной, но была уже более покладистой, смышленой. Больше всех она почитала того, кто ее победил. Если к ней подходили близко Дейд и Мэлколм, она была настроена очень враждебно. Она бросалась в сторону даже от Бетти, которая очень любила ее и с первого же дня с удовольствием ухаживала за ней. Но только Кэлюмет имел над лошадью неограниченную власть: она сносила это с терпением и покорностью — полной и окончательной.

Когда в середине недели работники Келтона пригнали скот на ранчо «Дэйзи Уай», Кэлюмет уже начал тренировать черную лошадь, обучая ее различным правилам ковбоев. Вскоре она научилась не пугаться, когда петля лассо свистела мимо ушей и захлестывала ей шею или ногу. Если же петля не попадала (впрочем, это случалось крайне редко), Кэлюмет приучил ее не бросаться в сторону, а ждать, пока веревка попадет на нее. Он работал не один. Дейд, Мэлколм и даже Боб помогали ему. Помогали они ему и в обиходе пригнанного скота. Мэлколм и Боб разжигали костер и грели на нем железные клейма, Кэлюмет связывал бычков - и тащил к огню, а Дейд ставил на них тавро. Когда все эти дела были закончены, скот пустили на пастбища.

Ночью, когда с клейменьем было покончено, Кэлюмет, Мэлколм и Дейд рано ушли спать. Бетти и Боб оставались на кухне, но потом и они ушли. За секунду перед полночью Кэлюмет спал так крепко, как может спать человек после долгого трудового дня. А ровно в полночь он проснулся и лежал, глядя немигающими глазами в потолок. Все его чувства были обострены, нервы и мускулы напряжены. Он не знал, что его разбудило, но .был убежден: это было что-то странное и необычное. Такое случалось с ним и раньше. Однажды, когда он клеймил. скот, ночью на привале мексиканец хотел всадить нож в пастуха, с которым поссорился днем. И если бы не Кэлюмет, мексиканец несомненно осуществил бы свой план. В другой раз Кэлюмет проснулся, когда в лагерь проникли воры. Одним словом, он никогда так не просыпался, если не случалось чего-нибудь необычного. И сейчас он был уверен: что-то произошло. Но случилось ли это в его комнате или где-нибудь в другом месте?

Кэлюмет повернул голову и посмотрел' на Дейда — тот дышал глубоко и ровно. Тогда он взглянул на дверь — дверь была закрыта. Лунный свет проникал через окно, и предметы в. комнате были ясно видны. Ничего необычного не было. Кэлюмет осторожно встал и выглянул в окно, прислушиваясь и внимательно вглядываясь в темноту. Ни одного звука не донеслось до него, ничто не бросилось ему в глаза. Но он не успокоился. Одевшись и застегнув патронташ вокруг пояса, он достал пистолет из-под подушки и вложил его в кобуру. Тихо открыл дверь и вышел.

Он думал, что что-то случилось с лошадьми, и решил обойти конюшню и загон для скота. Как ни странно, он не думал о возможности встречи Бетти с Таггартом, пока не дошел до конца лестницы. И даже пройдя пол-столовой, ступая осторожно и бесшумно, чтобы не разбудить кого-нибудь, он не мог предположить подобного. Случайно его взгляд упал на дверь в контору. Как и в тот раз, сквозь щель между полом и дверью пробивался свет. Он остановился, мускулы его напряглись, губы сжались и в сердце вспыхнула черная, ревнивая злоба. Таггарт был снова здесь.

Но на этот раз он не ускользнет. Кэлюмет старался не производить шума, чтобы не спугнуть их, как в прошлый раз. Он подошел к двери и прислушался, но не услышал голосов, хотя парочка была там. Он уловил какое-то тихое движение. Кэлюмет тихонько отошел от двери и прокрался по лестнице в свою Комнату. Там он снял сапоги и, держа их в руке, спустился снова. Как и в тот раз, он оставил их в кухне. Собака Боба теперь не выдаст его, так как он убедил мальчика держать пса в конуре на улице. Бесшумно ступая, он прошел в столовую.

К его удивлению, когда он дошел до двери, света уже не было и не раздавалось ни звука, показывающего, что там кто-то есть. Он попробовал дверь — она была заперта. Кэлюмет подошел к окну. Если бы там был свет, который они прикрывали, он увидел бы его в окно. Но было совершенно темно. Очевидно, они услышали шаги, несмотря на всю его осторожность, и потушили свет. Он выругался и решил сторожить снаружи, на небольшом расстоянии от дома.

Кэлюмет вышел и, пересекая двор, обогнул груду досок, лежащих посредине. Вдруг боковым зрением он увидел лошадь и всадника, которые были уже на довольно большом расстоянии и медленно удалялись.

Они снова провели его!

Бетти, наверное, сейчас уже в своей комнате и смеется над ним. Таггарт, без сомнения, тоже смеется. Эта мысль сводила Кэлюмета с ума. Он проклинал все на свете, пока бежал к конюшне. Он догонит Таггарта в Арроу, в аду, где угодно, но он его поймает. Черная Нога сможет его догнать, даже если это в конце концов убьет его.

Через три минуты Черная Нога выбежал из конюшни в ночь. Кэлюмет заставлял его нестись во весь опор. Они мчались к тому месту, где Кэлюмет видел всадника. Он был уверен, что тот не сможет далеко уйти за это время. Но когда они достигли этого места, нигде не было ни лошади, ни всадника. Только на мгновение Кэлюмет остановил Черную Ногу, и они вновь помчались по тропинке вдоль реки. Одну, две, три мили они неслись с головокружительной скоростью и наконец выскочили на прямую широкую дорогу, ведущую в Арроу. Но и здесь не было и следа всадника. Значит, Таггарт поехал не по этой дороге. Кэлюмет повернул Черную Ногу, и они медленно поехали обратно. Теперь они часто останавливались, и Кэлюмет вглядывался в тени. Они снова добрались до того места, где он в первый раз видел всадника. Теперь Кэлюмет был убежден, что Таггарт спрятался, пока он проезжал мимо него, а потом поехал в Арроу окольным путем.

Кэлюмет решил пуститься наперерез и перехватить Таггарта до Арроу. Он вонзил шпоры в бока Черной / Ноги и направил его в лес. Путь их лежал по тому склону, где на него уже была устроена засада. Он пробирался сквозь кустарники примерно в четверти мили от дома. Внезапно Черная Нога остановился, заржал и поднялся на дыбы. Когда пони опустился, Кэлюмет увидел, чего он испугался: на земле лежал человек. С пистолетом в руке Кэлюмет подошел к нему. Тот лежал распростертый в пыли, лицом вниз. Кэлюмет наклонился, пытаясь рассмотреть его. Он думал, что это может быть Таггарт.

Кэлюмет перевернул человека на спину. Тот застонал, открыл глаза и закрыл их снова. Это был не Таггарт.

— Меня ранили,— сказал человек и опять застонал.

— Кто? — спросил Кэлюмет и наклонился, ожидая ответа. Но ответа не последовало: человек потерял сознание.

Кэлюмет осмотрелся. Он не увидел того, кого искал. Но он не мог оставить раненого человека и продолжить поиски Таггарта. С раненым нужно что-то делать. Внезапно ему показалось, что на краю леса мелькнула какая-то тень. Он отошел от человека и вгляделся в даль, но не увидел ничего, и ничего не было слышно. Раненый снова застонал. Кэлюмет подошел к нему. Глаза незнакомца были широко открыты.

— Меня ранили,— сказал он, когда увидел Кэлюмета.

— Кто? — повторил Кэлюмет.

— Телза.

— Телза? — это имя было незнакомо Кэлюмету.— А кто такой Телза?

— Толкетский индеец,— сказал человек.— Он уже с месяц здесь крутится. Его никто не может поймать. Он как тень: сейчас он здесь, а в следующее мгновение его нет. Таггарты заставили меня следить за ним.

Кэлюмет заинтересовался. Толкетский индеец! Этот Телза из того племени, откуда отец и Таггарт украли идола. Кэлюмет придвинулся ближе к незнакомцу.

— Телза и Таггарт — друзья? — спросил он.

Человек слабо рассмеялся.

— Друзья? Таггарты водили его за нос. Телза разыскивает толкетского идола, золото, бриллианты. Таггарт навел Телзу на Бетти Клэйтон.

Человек задыхался, губы его посинели.

— Черт возьми,— сказал он,— что это я тебе болтаю? Вытащи эту проклятую колючку из меня, я не могу ее достать.

Кэлюмет стал ощупывать человека, и его рука наткнулась на рукоятку ножа. Это был большой длинный нож, очевидно, стилет. Его вонзили человеку под лопатку. Нож, похоже, проткнул легкие и достал сердце. Было ясно, что раненому осталось жить несколько минут. Кэлюмет осторожно вытащил оружие, и человек выпрямился с видом облегчения.

— А ты Марстон? А? — медленно проговорил он, хрипло дыша.— Я слышал о тебе от Таггартов. Старый Том Таггарт передал сыну грязную, трусливую душу. Я никогда не был их другом. Они мне сделали много плохого. Меня зовут Ол Шарл. Ты знаешь, что Том Таггарт был замешан в этой истории с идолом? Так же, как и твой отец. Он говорил мне... Но старый Марстон перехитрил Таггарта и зарыл идола где-то здесь. Он оставил план, который хранится у Бетти Клэйтон. Телза решил его выкрасть сегодня, и я должен был подстеречь его, чтобы отнять этот план и убить индейца. Таггарты сейчас где-то здесь. Я должен был встретиться с ними у реки. Но Телза опередил меня: когда я пытался отобрать у него план (а план уже был у него), он всадил в меня нож... Проклятый дьявол... Он...

Раненый захрипел, задыхаясь, и, судорожно дернувшись, обмяк.

Кэлюмет накрыл его лицо платком. Оглядевшись, примерно в десяти шагах он заметил на земле что-то белое. Это был небольшой клочок бумаги. Кэлюмет поднял его и увидел при лунном свете, что это был какой-то чертеж. Над одной из точек он различил надпись: «Идол здесь». Кэлюмет сложил бумагу и сунул в карман.

Теперь он был уверен, что Таггарт обманывал Бетти. Его визиты просто составляли часть плана, разработанного, чтобы захватить наследство. Пока Таггарт сегодня в конторе разговаривал с Бетти, Телза выкрал чертеж.

Когда Кэлюмет разворачивал пони; его душа полнилась радостью и диким ликованием. Теперь идол у него и деньги тоже. После этого он может выгнать Бетти и всех остальных... Но тут лицо его стало серьезным, и он почувствовал, что сейчас не может решить этот вопрос. Сначала он должен насладиться ее растерянностью и смущением, когда она обнаружит, что потеряла план. Тут его мысли обратились к Таггарту. Шарл сказал, что Таггарт где-то здесь, но, возможно, за это время он уже ушел далеко.

Кэлюмет собирался соскочить с пони и высвободить ногу из стремени, когда около него мелькнула какая-то тень. Кэлюмет мгновенно повернулся: примерно в двадцати шагах от него на лошади возвышался Нил Таггарт, направив дуло пистолета ему в грудь. На некотором расстоянии от Таггарта находился другой всадник, и у него в руках была винтовка, тоже направленная на Кэлюмета. Мгновенно взвесив все «за» и «против», Кэлюмет решил, что риск сопротивления был слишком велик. Он медленно поднял руки.

— Удивительная встреча! А? — сказал он.

Нил Таггарт спешился и отошел немного в сторону, так что человек с ружьем мог следить за Кэлюметом.

— Так это ты? — спросил Таггарт.— Мы видели, как ты скакал вдоль реки взад и вперед. Что ты здесь делаешь?

— Я совершаю ночную прогулку,— ответил Кэлюмет.

Он пристально поглядел на человека с винтовкой. Тот был неподвижен. Длинные седые волосы спускались на плечи, седая спутанная борода скрывала все лицо, кроме коротковатого носа. Маленькие злобные глазки выглядывали из этой маски.

— Твой новый приятель? — небрежно спросил Кэлюмет Нила.

— Это мой отец.

— Извините меня,— сказал Кэлюмет с коротким смешком. В его глазах появилось что-то тяжелое.— А я думал, что...

— Ты, Кэлюмет Марстон,— дерзкий щенок, похожий на своего отца,— прервал его старик,— Возьми у него оружие,— скомандовал он Нилу.

Нил сделал шаг по направлению к Кэлюмету, но тот наклонился, глаза его сузились, в его облике было столько скрытой угрозы, что Нил остановился в нерешительности. Кэлюмет усмехнулся.

— Взять мое оружие? Попробуй. Но сначала прочтите свой молитвы, ты и этот несчастный монолит с порослью, которая закрывает всю его мерзкую морду. Подойди и возьми! — Он смеялся, в то время как Нил Таггарт побледнел.

— Черт побери! — добавил он, когда увидел, что старший Таггарт машет рукой сыну.— Вам неясно, о чем я только что говорил?

— Мы не хотим столкновения,— проговорил старик.— Нам просто кое-что интересно, и мы могли бы решить это миром. Мы хотим с тобой переговорить. Но ты должен дать слово не браться за оружие, пока не кончатся наши переговоры.

— Ну что ж, это правильно — не стрелять сейчас. Но после переговоров...— согласился Кэлюмет.

— Нам нужно выяснить отношения,— сказал Том Таггарт. Он вложил винтовку в чехол, а Кэлюмет опустил руки,— Между нами не должна литься кровь: с твоим отцом мы были большими друзьями, пока не появилась эта дьяволица, с которой он жил,—- Эзела.

На его лице появилась неискренняя усмешка.

Кэлюмету стало ясно, какими мотивами руководствовался Таггарт, предлагая мирные переговоры. Он заметил, что Таггарты все время оглядываются. Очевидно, они ждали Шарла или Телзу. Может быть, они подозревали, что Кэлюмет видел Телзу и Шарла. Во всяком случае они тянули время.

— Я думаю, что мы обойдемся без этих подробностей,— предложил Кэлюмет.— Какие отношения вы собираетесь выяснять?

Старый Таггарт слез с лошади и стал' около нее.

— Давай поделим идола,— сказал он.— Эго будет честно. Не так ли?

Он взглянул на Кэлюмета, собираясь улыбнуться, но лицо его исказила гримаса страха: прямо в его лоб было направлено дуло пистолета Кэлюмета.

— Вы что думаете, я настолько глуп, чтобы болтать с вами и верить, что вы не собираетесь меня пристрелить?

Разочарование на физиономиях Таггартов ясно указывало, что их расчет был именно таков.

— Мы же договорились не стрелять, пока не кончатся наши переговоры,— сказал старик.

— Правильно,— ответил Кэлюмет.— Но мирная встреча уже закончилась. Поднимите ваши загребущие лапы к облакам,— скомандовал он.

Когда они подняли руки, он ловко вытащил из кобуры револьвер Нила, потом взял за ремень винтовку Тома и отбросил в сторону.

— А теперь я хочу вам кое-что показать,— сказал он.

Они прошли вперед. Когда они остановились у тела Шарла, никто из Таггартов не узнал покойного. Тогда Кэлюмет снял платок, и оба Таггарта отступили.

— Узнаете его, а? — спросил Кэлюмет, пристально следя за ними.— Он выполнил ваше поручение — все, что вы хотели от него. Но ваш приятель Телза убил его.

Кэлюмет перевернул тело Шарла и показал им рану. Они снова отступили, а Кэлюмет рассмеялся.

— Вы, наверное, и нож узнаете? — усмехнулся Кэлюмет.— И после того, что вы сделали, вы имеете наглость предлагать мне войти с вами в долю!

К старшему Таггарту вернулось самообладание.

— Телза? —- сказал он.— Я думаю, ты ошибаешься. Здесь нет таких...

Кэлюмет подошел совсем близко к нему, глаза его горели. .

— Сомкни свои грязные челюсти или я сверну их набок. Ты., прекрасно знаешь, что лжешь. Шарл сказал мне, что это ты подослал толкета к Бетти. Я знаю и остальное. Я знаю, что ты пробовал прикончить моего отца, ты, проклятое старое окостенелое пугало! Если ты еще раз откроешь свою вонючую пасть, я тебя сотру в порошок. Вот все, что я хотел тебе сказать.

Кэлюмет подошел к Нилу, и тот сжался, не в силах, вынести злости, которая лилась из глаз Кэлюмета.

— Может быть, ты спросишь, почему я не сделал в тебе пару отверстий? — спросил Кэлюмет, приставляя дуло пистолета к животу Нила.— Потому что я не подлец и не убийца. Я никому не устраиваю засад. Я убивал кое-кого в своей жизни, но я никогда не наносил удара человеку, который не имеет тех же шансов. Я даю тебе шанс.

Он вытащил пистолет, который отобрал у Нила, и отдал ему. Ужасный, едва сдерживаемый гнев в его глазах заставлял Нила дрожать. Тот не сделал никакого движения,- чтобы схватить оружие.

— Я не буду драться,— проговорил он дрожащим голосом.

Кэлюмет отступил и резко, невесело засмеялся.

— Да, конечно, ты не будешь драться,— сказал он.— Ты понимаешь, что я не могу тебя сейчас убить. Убить тебя сейчас или твоего окостенелого папашу — все равно, что пристрелить трусливого щенка. Но вот- что я тебе скажу. Последнее время ты шныряешь вокруг «Лэйзи Уай». Так вот предупреждаю тебя: если я замечу тебя там еще раз, пристрелю, как собаку. Это все. Теперь мотайте отсюда, пока я не изменил своего решения!

Скорчившись от страха и бессильного гнева, они задом отступили к лошадям. Но прежде чем они дошли до цели, голос Кэлюмета остановил их. Его губы кривились в усмешке, а в глазах горел сатанинский сарказм.

— Вы собираетесь ехать верхом? — спросил он.— О, нет! Ваши лошади смертельно устали. Оставьте их здесь. Им нужно отдохнуть. Кроме того, я думаю, что двум волкам есть о чем подумать, пока они доберутся до Арроу.

— Что это значит? — воскликнул старый Таггарт.— До Арроу пятьдесят миль.

— Черт возьми! — сказал Кэлюмет.— Сейчас уже за полночь. Но если вы вместо того чтобы спать, мотаетесь по лесам в столь позднее время, ваши лошади в этом не виноваты. Поэтому они больше не принадлежат Таггартам. Вы можете прислать работника за ними, и если они захотят домой, я их отпущу..

Его голос немного изменился. Он стал жестоким и требовательным.

— Прогулка вам не повредит,— сказал он.— Идите! Я даю вам три минуты. На это время я отвернусь. Но если я увижу вас после того, как пройдет это время, я заставлю эту винтовку поработать.

Наступило молчание, которое длилось всего секунду. Но и этого малого времени было достаточно Таггартам, чтобы понять, что Кэлюмет не шутит. Они пустились бежать по тропинке.

Когда Кэлюмет обернулся, они уже добежали до склона и вскоре исчезли из вида. Кэлюмет поднял винтовку, которую отнял у старика Таггарта, вскочил на Черную Ногу и повел лошадей Таггартов в свой загон для скота. Он решил задержать животных на час, пока Таггарты удирают пехом.

Кэлюмет завел лошадей в загон, взял лопату и кирку и пошел по направлению к лесистой балке, которая проходила недалеко от дома. Через час он вернулся и вывел лошадей Таггартов на тропинку, ведущую к дороге на Арроу. Он думал, что Таггарты могут пожаловаться на него шерифу. И если лошадей найдут на ранчо «Лэйзи У ай», это будет неприятно. Кэлюмет вошел в дом и направился в свою комнату. Никто, казалось, не слышал его. Он с усмешкой сказал себе, что нужно соснуть часок, прежде чем наступит день.

 

Бетти говорит открыто

Бетти, однако, не спала. Среди ночи она услышала Шум тяжелых шагов. Выглянув в окно, она увидела Кэ-люмета в поисках Таггарта. И она все еще стояла у окна, когда он вернулся.

Бетти видела, как по тропинке к холму изо всех сил бежали Таггарты. Она следила за Кэлюметом, когда он проехал мимо окна и ввел двух лошадей в загон; она смотрела на него очарованными глазами, задерживая от ужаса дыхание. Когда он прошел с киркой и лопатой в балку, ее вдруг охватил страх. Она видела, как он вернулся и вывел лошадей Таггартов. Хотя он двигался очень тихо, она слышала, как он вошел в дом и поднялся по, лестнице. Больше она его не слышала.

Страх в ее душе разрастался. Что означало это хождение в балку с лопатой и киркой? Что он там делал целый час?

Она знала, что толкетский идол был спрятан в этой балке. Она не знала, правда, точно, где именно, потому что видела план один только раз, когда отец Кэлюмета показывал его ей. У нее был какой-то суеверный страх перед идолом, и она ни при каких обстоятельствах не хотела смотреть на этот план. Но она не связывала посещение Кэлюметом балки с планом: он был надежно спрятан в тайнике прд досками в чулане около ее комнаты. Она проверяла тайник один только раз, когда вернулся Кэлюмет, и была уверена, что этого никто не видел и что Кэлюмет ничего не знает о нем.

А вдруг Кэлюмет нашел план? В .испуге она прижала руки к груди. Нет, она не хотела думать так! Но ведь у него такой характер!..

Бетти содрогнулась. Но должно же быть объяснение его действиям. Правда, она не слышала выстрелов, и в ней еще теплилась надежда, что план на месте.

С опаской Бетти прошла в чулан и приподняла доски. Когда она достала небольшую коробочку, пальцы ее дрожали. Она подняла крышку,— коробка была пуста.

Бетти долго сидела, глядя на нее. Страх и негодование боролись в ней. Конечно, идол теперь принадлежит Кэлюмету. И хорошо, что он получил его вовремя. Правда, это не уменьшало ее возмущения им. Подумав еще немного, она решила относиться ко всему этому спокойнее. Она только не знала, как Кэлюмет обнаружил план.

На следующий день Бетти вышла совершенно спокойная и полная решимости. За завтраком она украдкой всматривалась в лицо Кэлюмета, надеясь узнать, достал ли он сокровище. И, встретив его торжествующий взгляд, поняла, как он сейчас злорадствует над ней.

Не обнаруживая ни малейшего волнения, с видом полной безмятежности Бетти подошла к Кэлюмету после завтрака. Она была полна решимости открыть правду.

;— У меня для вас печальная новость,— сказала она.

— Черт возьми! — ответил он с усмешкой.— Тогда лучше не говорите!

Она продолжила:

— Ваш отец оставил вместе со всеми бумагами план места, где спрятан толкетский идол. Вчера ночью этот план пропал.

— Да что вы говорите? — удивился он. В его голосе было столько насмешки, что она больше не сомневалась: это он повинен в пропаже. Бетти посмотрела ему в глаза.

— Вы взяли его,— холодно и твердо сказала Бетти.

— Я не брал его,— возразил Кэлюмет — Но он у меня. А что вы собирались с ним сделать?

— Ничего,— ответила она.— Но вы думаете, что это поступок джентльмена? Войти в мою комнату и обыскивать ее? Даже если вы ищете то, что принадлежит вам!

— Его взял не джентльмен,— ответил он.— Я уже сказал вам, что он у меня, но я не брал его.

— А кто же тогда взял?

—: Вы знаете Телзу?

— Телзу? Кто это?

— Толкет,— ответил Кэлюмет.— Толкетский индеец с Юкатана. Он взял план вчера, той же ночью, в то же время, что вы беседовали с вашим приятелем Нилом Таггартом.

Бетти вздрогнула и прищурилась, как бы вспоминая.

— Толкет! — произнесла она голосом, в котором звучал страх.— Я слышала, что они фанатики во всем, что касается их религии. Ваш отец говорил мне, что это ему объяснила та женщина — Эзела. Она сказала, что племя никогда не перестанет искать своего идола. Он смеялся над ней и смеялся, когда рассказывал об этом мне.— Бетти перевела дыхание.— А теперь один из них пришел,— продолжала она.— Мне показалось, что я слышала шум наверху вчера ночью. Мне нужно было туда зайти.

Кэлюмет усмехнулся.

— Но вы были так заняты в этот момент, что не могли пойти разузнать. Хорошо же вы сторожили план и выполняли свое обещание!

Бетти гневно взглянула на него.

— Вы собираетесь и дальше оскорблять меня? — холодно бросила она.

Кэлюмет слегка покраснел.

— Я думаю, что вы этого заслуживаете,— сказал он хмуро.—Таггарты обманули вас. Я слышал, как Нил разговаривал с вами прошлой ночью. Я следил за ним, но потерял из вида. Потом я попал в лес, который тянется за балкой. Там я нашел человека по имени Ол Шарл, который был ранен толкетом. Таггарты поручили ему и толкету выкрасть план. Шарл сказал, что Таггарт знал, где мой отец спрятал его. Телза выкрал план прошлой ночью в то время, когда вы разговаривали с Таггартом. Так они сговорились. Шарл пытался отнять план у Телзы, но Телза ударил его ножом. Шарл умер, а Телза, очевидно, обронил план, а я его нашел. Потом я встретил Нила Таггарта и его отца, но они сказали, что им не очень нравится моя компания. Даже не захотели ждать своих лошадей.

Бетти облегченно вздохнула.

— Ну что ж,— сказала она,— это счастливая случайность, что вы получили идола.

— Да,— ответил он с усмешкой.— И я думаю, вы меня поздравите.

— Я поздравляю вас,— сказала Бетти,— Конечно, вы еще не стоите того, чтобы обладать идолом, но все же лучше, что он сейчас у вас, а не Таггарты захватили его.

— А вы знали, где был спрятан идол? — спросил Кэлюмет.

Бетти ответила, что нет, не знала, так как не смотрела план.

— Мне кажется, что вы говорите правду, иначе вам грозила бы большая опасность. Я собираюсь его взять только тогда, когда получу деньги.

Бетти вздернула подбородок.

— Но это будет не так скоро,— сказала она.— Но почему же,— добавила она заинтересованно,— если вы знаете, где спрятан идол, почему вы не превратите его в деньги?

Кэлюмет покраснел и взглянул на нее с ужасно удрученным видом.

— Я не могу позволить себе продавать предметы религиозного культа,— признался он.

В душе Кэлюмета снова возникли сомнения по поводу отношений Бетти с Нилом Таггартом. Тот факт, что она не рассказала Нилу, где спрятан идол, доказывал, что если даже Нил вскружил ей голову, она не открыла ему этой тайны. Мысль эта обрадовала Кэлюмета.

— В последнее время,— сказал он,— вы, кажется, начинаете кое-что соображать. Вы даже становитесь благоразумной. Я думаю, вы стали бы просто прекрасной девушкой, дай вам время.

Ее губы чуть дрогнули, во взгляде промелькнуло что-то, в чем он не мог разобраться. Но Кэлюмет был уверен, что это не был гнев или неодобрение. Возможно, это была насмешка. Во всяком случае, когда она ответила ему, в ее голосе звучала явная насмешка.

— Действительно? — спросила она.— Осмеливаюсь думать, что это был комплимент?

Кэлюмет продолжал, не обращая внимания на ее вопрос.

—- Но вы поступили глупо; связавшись с Нилом Таггартом.

Бетти ослепительно улыбнулась ему. Эту улыбку он замечал у нее и раньше, когда упрекал ее в тайных встречах с Таггартом. Но сейчас эта улыбка была особенно веселой.

— Я чувствую себя польщенной тем, что вы так интересуетесь мною,— сказала она.— Но мне не нужно никого, кто бы заботился обо мне и руководил мной. И если уж вы так сильно беспокоитесь обо мне, хочу вам сказать, что я не «связывалась» с Нилом Таггартом.

— А зачем же вы с ним встречались? — спросил Кэлюмет подозрительно.

— Я не встречалась с ним с того дня, когда вы заставили его Просить у меня прощения,— медленно сказала она.

— А с кем же вы тогда встречались? — воскликнул он.

Бетти прямо взглянула на него.

-— Этого я вам сказать не могу.

Его губы недоверчиво скривились, и Бетти немного покраснела.

— Вы никому не доверяете,— упрекнула его Бетти.

Кэлюмет хранил молчание.

— А вы не думаете,— продолжала она,— что если бы я собиралась, как вы сказали, обмануть вас и забрать то, что принадлежит вам, то могла это сделать раньше? По-вашему, у меня был план: взять идола, деньги, ранчо. И что бы вы сделали, если бы я его осуществила? А вы не думаете, что вам же хуже от таких черных, мрачных мыслей? Никто не пытается вас обманывать — никто, за исключением, возможно, Таггартов. Здесь все хотят быть вашими друзьями и помочь вам измениться в лучшую сторону, как того хотел ваш отец. Дейд привязан к вам, Боб любит вас, и даже мой дед сказал на следующий же день, что вы неплохой парень. Вы сделали успехи, даже большие, чем я ожидала от вас, но вы можете быть еще лучше.

Бетти уже не шутила. Она была совершенно серьезна. Кэлюмет в удивлении молчал. Он никогда прежде не видел ее такой. Ее сдержанность исчезла, в голосе и во всем поведении прорывалось большое чувство. Он смотрел на нее очарованно, а она продолжала тем временем:

— Я думаю, вы поняли теперь, что если бы я захотела вас обмануть, то вы не смогли бы мне помешать. Разве моя честность не доказана уже тем, что я осталась здесь, чтобы терпеть ваши оскорбления и мириться с вашей грубостью? Вы можете верить или не верить — как хотите, но я была многим обязана вашему отцу и дала ему обещание. Он хотел, чтобы я помогла вам сделаться человеком. Когда вы сюда приехали и я увидела, какую ношу я на себя взвалила, я испугалась. Но вскоре я поняла, что вы не собираетесь взять превосходство надо мной. Вы не похожи на большинство мужчин — грубых животных, которые терзают беззащитных женщин. Ваш характер был только разболтан, и вместо того, чтобы бояться, я стала вас жалеть. В вас много хороших и мужественных побуждений, но вы не знали счастья.

Я поверила в вас. В какой-то степени вы заслуживаете этой веры. У вас хорошее сердце, вы великодушны, даже добродушны со всеми, кроме меня, но мне нет дела до того, как вы ко мне относитесь. (Когда она это заявила, ее губы плотно сжались и в глазах появилась подозрительная влажность.) Я собираюсь выполнить обещание, которое дала вашему отцу, что бы вы ни делали. Но я не хочу, чтобы вы принимали меня за женщину, которую вы вообразили себе... Я не нуждаюсь в дураках, подобных Нилу Таггарту, или в ком-нибудь еще.

Кэлюмет онемел. Ее страстная речь поразила его так глубоко, что никакие слова не шли ему на ум. Она говорила правду — это он знал. Как будто свет зажегся перед ним, освещая все темное, грязное, контрастирующее с тем немногим хорошим, что было в нем.

Потом свет так же внезапно потух, оставив ему тоску и страстное желание быть таким, каким она хочет его видеть. Непроизвольно Кэлюмет снял шляпу и с почтением поклонился Бетти. Затем он достал из кармана бумагу и, развернув, протянул ей. Она взяла и с удивлением взглянула на нее. Это был план балки с указанием, где зарыт идол. Ее лицо побледнело, и она поняла, что, возвращая ей план, Кэлюмет признавал ее честность. Он поверил в нее!

Итак, он капитулировал.

Бетти взглянула на Кэлюмета, собираясь поблагодарить, но он быстро повернулся и ушел.

 

Кэлюмет приходит прощаться

Бетти больше не видела Кэлюмета в этот день и встретила его только после обеда следующего дня. Он ничего не говорил, но по его лицу, в которое она тайком всмотрелась, было ясно, что он много думает сейчас, и Бетти сочла это хорошим знаком. Утром третьего дня Кэлюмет оседлал черную лошадь и сказал Бобу,дсоторый очутился рядом, что едет в Лазетту.

Прошло уже часа два после ужина, когда он вернулся. Мэлколм, Дейд и Боб спали. В кухне за столом, покрытым чистой скатертью, сидела Бетти. Она держала ужин Кэлюмету в печке и сейчас, штопая Бобу чулки, думала о своей жизни в последние месяцы и о Кэлюмете.

Услышав, что черная лошадь приближается к дому (Бетти уже научилась узнавать ее поступь), она заволновалась, отложила работу и подошла к окну. При лунном свете ей было видно, как Кэлюмет спрыгнул из седла. Он не повел лошадь на конюшню, а привязал ее к перилам, даже не сняв седло, и Бетти поняла, что случилось что-то необычное.

Она услышала тяжелые, быстрые шаги Кэлюмета, и если у нее еще оставалась слабая надежда, что ничего не произошло, она исчезла, как только он вошел в кухню. Он выглядел утомленным. Его одежду покрывал толстый слой пыли — очевидно, он много ездил. Он тяжело дышал, глаза его выражали чувство глубокого волнения.

Кэлюмет плотно прикрыл дверь и прислонился к ней спиной. С ним произошло что-то настолько серьезное, что он совершенно изменился. Это был не тот Кэлюмет, которого она знала,— жестокий, злобный, властный, насмешливый. Какое-то большое волнение и напряженность заставили его раскрыться. Бетти показалось, что он обрел самого себя... То возрождение, на которое она надеялась, произошло в нем за это время.

Бетти не знала, что три дня в Кэлюмете происходила мощная внутренняя борьба; перемены в характере давались ему медленно и мучительно. Она только почувствовала, что в нем произошла великая перемена. Он стал мягче, добрее, внимательнее к окружающим. И это отразилось на его лице, несмотря на его видимую суровость. Сердце Бетти наполнилось невыразимым счастьем.

— О! — воскликнула она.— Что с вами случилось?

— Ничего,— ответил он с серьезной улыбкой!— Пока ничего, исключая то, что я понял, каким был дураком. Но понял я это слишком поздно.

— Нет,— сказала она, думая, что он говорит о переменах в его характере.— Это никогда не поздно.

— Я понимаю, что вы имеете в виду,— ответил он.— Но тут есть еще кое-что. Я должен бежать отсюда, бежать из страны. Шериф преследует меня.

— За что? — спросила она, задохнувшись.

— За, убийство Ола Шарла.

— Ола Шарла? — воскликнула Бетти, взглянув на него с изумлением.— Но вы сказали, что его убил индеец по имени Телза.

— Так мне сказал Шарл. А Таггарты заявили, что это сделал я. Они присягнули в этом. Я должен бежать. Нельзя бороться с законом в случае, подобном этому.

— Но вы ведь не убивали его!— воскликнула Бетти.— Вы мне так сказали, и я знаю, что вы не лжете. Они не могут доказать, что это сделали вы.

Кэлюмет рассмеялся.

— Только вы одна можете поверить мне. А как я могу доказать, что это сделал не я? Против меня одного двое. Таггарты нашли меня в лесу около Шарла. У меня был нож. Вокруг больше не было никого. Я похоронил Шарла. Таггарты присягнули против меня. Каковы же мои шансы?

Бетти молчала, и он снова рассмеялся.

— Они ловко выставляют меня отсюда. Я даже не предполагал, что у них хватит ума додуматься до такой пакости.

Он отошел от двери и сел за стол, поглядывая то на тарелки, которые она ставила, то на нее.

— Черт возьми! — сказал он больше самому себе, чем ей.— Если бы это случилось три месяца назад, я бы просто посмеялся над этим. Мне бы это показалось только забавным. Это ваша вина,— продолжал он, взглядывая на нее,— я имею в виду, вина не в том, что произошла вся эта чехарда, а в том, что теперь мне это не кажется забавным. Вы заставили меня смотреть на все по-другому.

— Я очень сожалею,— сказала Бетти, сильно побледнев.

— Сожалеете, что я смотрю на все по-другому? — сказал он.

— Нет, нет!

— Тогда сожалеете о том, что случилось? Да, я тоже сожалею. Вы знаете,— продолжал Кэлюмет, и краска залила его лицо,— я понял, когда ехал сюда, что мне совсем не хочется отсюда уезжать. Для меня это теперь единственный дом. И еще я понял, что не могу разрешить себе всего того, что разрешал три дня назад, до разговора с вами. Или, вернее,— поправился он с улыбкой,— до того, как вы поговорили со мной. Есть разница, не правда ли? Дейд правильно сказал, что я был как ложная тревога. Что я слишком много думал о себе и забывал о других. Он был прав. Я действительно никогда не думал о других людях. Но если бы он сказал, что таково и ваше мнение обо мне, я бы высмеял его. Но вскоре я стал замечать, что задумываюсь над некоторыми вещами, на которые раньше не обращал внимания.

Прежде всего я почувствовал, что совсем не горжусь тем, что поколотил вашего деда. Я совсем не собирался позволять вам руководить мною и был намерен вести себя с вами как с обыкновенной женщиной. Когда же я увидел, что вы не похожи па всех остальных, я решил сбить с вас спесь, но не мог этого сделать, хотя вы меня и раздражали. Вы мне показали, что несмотря ни на что вы верите мне. И, задирая вас, я страдал, как будто лягал самого себя. Вот что я хотел вам сказать, прежде чем уеду. Может быть, если бы я здесь остался, я никогда не понял бы всего этого до конца.

Бетти смотрела в пол. Ее лицо покраснело, очевидно, в ней боролись чувство удовлетворения и чувство раскаяния. Она знала, что этот момент придет, но не таким представляла его себе. Что-то омрачало его. Наверное то, что Кэлюмет уезжал. Она стояла, нервно постукивая ногой об пол. Когда он закончил говорить, она взглянула на него. Он улыбнулся ей и сказал:

— Я думаю, мы пожмем друг другу руки, если вы ничего не имеете против меня. Ну что ж,:— сказал он, — когда увидел, что она колеблется,— наверное, я не заслужил этого.

И в этот момент Бетти подала ему руку. Кэлюмет взял ее и пожал обеими руками. Его взгляд смягчился. Он тихо проговорил:

— Вы славная девочка.— Потом он резко повернулся и пошел к двери.

— Подождите,— сказала Бетти. Она улыбнулась, хотя губы ее дрожали.

— Вы не ужинали. У вас есть время?

— Нет,— сказал Кэлюмет,— Тобан должен быть здесь с минуты на минуту. А я не позволю ему схватить себя. От нас двадцать миль до границы. Я хочу перейти ее. Здесь нет ничего, что бы меня удерживало. Я думаю, что больше не вернусь сюда. Черт возьми,— воскликнул он.— Чуть было не забыл об идоле, деньгах и ранчо. Я не хочу их, они ваши. Вы. их заработали и заслуживаете их. Поезжайте в Лас-Вегас и скажите судье, что я не выдержал испытания.

— Я не приму вашего наследства,— сказала Бетти странным голосом.

— Нет, вы возьмете его,— твердым голосом сказал Кэлюмет.

Он достал из кармана куртки листок бумаги и карандаш. Подойдя к столу, быстро написал: «Я совершенно „ не претендую на наследство отца. Я отказываюсь выполнить условия завещания». Он расписался и отдал Бетти бумагу. Но она разорвала ее на мелкие кусочки и бросила на пол.

— Я думаю,— сказала Бетти, пристально глядя на него,— вы не по-рыцарски поступаете, уезжая таким образом. Вы больше заботитесь о своей безопасности, чем о моей. Как вы думаете, что будет со мной, когда Таггарты обнаружат, что вы исчезли и я осталась без защиты?

— Таггарты? — засмеялся он.— Вы думаете, что я просто так их оставлю? Я обвиняюсь в убийстве, не так ли? Ну что ж, послезавтра не будет ни одного Таггарта, который мог бы обеспокоить кого-либо.

— Вы имеете в виду...— ее глаза наполнились ужасом.

— Да,— сказал он.— Вы думаете, что я уеду, не сведя с ними счеты?

Пока Бетти стояла в оцепенении, он бросил:

— Прощайте! — и вышел за дверь.

Но Бетти окликнула его:

— Подождите!

Он вернулся, Бетти, очень взволнованная, продолжила:

— Подождите минутку, я хочу вам кое-что дать.

Она выбежала из комнаты. Он слышал, как она бежит по лестнице. Ее не было довольно долго. Кэлюмет нетерпеливо ходил из угла в угол. Он был уверен, что прошло не меньше пяти минут, пока она снова появилась.

— Вы как будто специально хотите задержать меня? — спросил он, взглянув на нее с подозрением.

— Нет, нет!— воскликнула Бетти в отчаянии. Ее щеки вспыхнули.— Как вы можете так думать? Я принесла вам денег, они вам понадобятся.

У нее в руках была кожаная сумка. Она достала оттуда десятка два двадцатидолларовых золотых монет.

— Возьмите,— сказала она, видя, что он колеблется, и начала совать их ему в карманы. Но она очень нервничала, руки ее дрожали, и монеты падали.

Тогда он собрал монеты с пола и положил в карман. Потом он еще раз попрощался с ней.

Но Бетти внезапно преградила ему дорогу.

— Скажите, куда вы едете?

—- Зачем вам это знать? — воскликнул он.

— Потому что я хочу это знать,— сказала она.

В его глазах зажегся огонек, когда он взглянул на нее.

— Сказать? — тихо спросил он, как будто обращаясь к себе. Он схватил ее за плечи, заглянул ей в глаза, как бы еще сомневаясь, и нежно улыбнулся.

— Я скажу вам. Сначала я еду в Арроу, чтобы разделаться с Таггартами. Потом хочу перебраться в Дюранго, и если вы когда-нибудь захотите видеть меня, пошлите за мной, и я вернусь к вам, невзирая на всяких шерифов.

Бетти протянула руки, чтобы задержать его. Кэлюмет обнял ее и поцеловал. Потом быстро отпустил и оказался у двери.

— Прощайте,— сказал он, выходя на крыльцо. Лицо его было бледно, а глаза такие, каких она никогда еще не видела у него.

— Мне очень жаль, что все так кончилось. Я думал, все будет по-другому. Вы почти сделали из меня человека.

Дверь закрылась, и Кэлюмет ушел. Бетти стояла неподвижно, опираясь о стол.

— О! — сказала она.— Если бы я могла задержать его только на несколько минут!

Она подошла к двери и открыла ее, вглядываясь в темноту. В лунном свете она видела его фигуру на черной лошади: он еще не успел отъехать далеко. Она следила за ним, пока он не скрылся за холмом. И затем, всхлипнув, уронила голову на руки.

 

Последний визит Нила Таггарта

Через некоторое время Бетти услышала, что во двор въехал всадник, и быстро вышла на крыльцо. Она знала, кто это был. Она видела его из окна своей комнаты, когда доставала деньги для Кэлюмета. Это был шериф. Он ехал мимо того оврага, в котором Таггарт устраивал засаду Кэлюмету, но прежде чем въехать во двор, останавливался в леске.

Тобан привязывал лошадь к забору, когда увидел Беттц, Поздоровавшись, он удивленно взглянул на нее.

— Чем вы так взволнованы? А где Марстон?

— Уехал,— сказала она.

Он выпрямился.

— Куда уехал?

— Он уехал насовсем,— сказала она слабым голосом,— Он слышал, что вы хотите задержать его за убийство Шарла, и решил уехать.

Тобан выругался.

— Очень умно, не так ли? Это Таггарты все напридумывали. Марстон рассказал вам, наверное. Почему вы его не удержали? Он же не убивал Шарла!

— Я знаю это,— сказала Бетти.— Он говорил мне, что не убивал, и я ему верю. Но он говорил, что вам приказано его арестовать и что вы приедете за ним. И я боялась, что вы найдете его здесь и случится неприятность.

Тобан пристально вглядывался в Бетти.

— У меня есть доказательства, что он не убивал Шарла. Но я думаю, все же хороню, что он уехал. У него ведь здесь было много неприятностей. Не правда ли?

:— Нет,— быстро ответила Бетти,— он...— Она запнулась и взглянула на шерифа широко открытыми глазами.— О! Вы ведь ничего не имеете против него, и меня вы хорошо знаете. Расскажите все, что вам известно.

— Да, он мне нравится,— сказал Тобан,— но лучше скажите, по какой дороге он поехал.

В глазах Бетти появилась надежда.

— Вы поедете за ним?.. Сначала он собирался поехать в Арроу. Он хотел убить Таггартов. О, Тобан, догоните его, пожалуйста! Я...

Тобан улыбнулся.

— Я не слепой, девочка,— сказал он.— Мне давно уже ясно, что происходит между вами. Я догоню его, не беспокойтесь об этом.

Тобан вскочил в седло и через мгновение исчез в темноте.

Бетти следила за ним, прижав руки к груди, и еще долго стояла неподвижно на крыльце, всматриваясь в темноту и надеясь, что снова увидит Тобана. И когда, наконец, заметила в лунном свете движущуюся точку, прошептала молитву и пошла в дом.

Она стояла посреди кухни, растерянно оглядывая ее. Она была подавлена чувством невозвратной потери и поняла, как много стал значить для нее Кэлюмет. Он был, возможно, жестоким, злобным человеком, но осознал свои ошибки. Его никто не воспитывал, и он вырос диким и необузданным, но, прежде чем это стало необратимо, осознал пустоту, глупость и ненужность своей жизни и решил стать другим. А Бетти чувствовала, что должна заменить ему мать, должна помочь ему перестроить себя, должна поднять его. Она села к столу, опустив голову на руки, молилась, чтобы Тобан догнал Кэлюмета, прежде чем тот достигнет Арроу, потому что она не хотела, чтобы он запятнал руки кровью.

Бетти долго так сидела за столом, но вдруг услышала какой-то звук в комнате рядом. Это Боб, слышавший, как приезжал Тобан, спустился разузнать, в чем дело. Бетти отослала его спать и поцеловала так нежно, что он удивленно посмотрел на нее. Бетти вернулась в кухню и снова села за стол. Прошло полчаса с тех пор, как уехал Тобан, когда она услышала топот копыт вдали. У нее забилось сердце, и она выбежала на крыльцо. Сначала она не могла определить, откуда приближается всадник, но тут увидела фигуру на лошади и испугалась, что Тобан возвращается один. Когда всадник подъехал ближе, она с облегчением поняла, что это был не Тобан, а совсем незнакомый человек лет тридцати. Подъехав к крыльцу, он снял шляпу.

— Меня зовут Миллер, Харви Миллер. Мы с товарищем ехали из Лазетты и были так глупы, что направили лошадей по той дороге, где сыпучие пески. Он там увяз у развилки, а я приехал за помощью. У вас есть в доме мужчины?

— О! — сказала Бетти.— Как вы неосторожны! Вы не знали, что там сыпучие пески?

— Я не очень часто здесь ездил,— сказал смущенно ковбой.— И мне, конечно, следовало быть внимательнее. Но когда мой приятель увяз, вокруг не было никого, и я решил ехать к ближайшему ранчо..

— Да, конечно,— сказала Бетти.— Подождите.

Она вбежала в дом и, поднявшись наверх, разбудила Дейда и Мэлкома. Они, конечно, согласились помочь в беде ковбою, быстро оседлали лошадей, которых купил Кэлюмет, и вскочили в седла, готовые отправиться в путь. Ковбой не ждал их: как только они вышли из дома, он сказал, что поедет вперед, так как боится за . своего товарища.

— Вы же знаете, где это место, у самой развилки,— сказал он.— Догоняйте,— добавил он, усмехнувшись.

До развилки было примерно с милю, и ехать нужно было через лес. Бетти смотрела, как Мэлколм и Дейд исчезли в лесу, потом вернулась в дом. Она была слишком взволнована, чтобы сидеть на месте, и ходила по комнате, взглядывая на часы. Прошел уже час, как уехал Тобан. Бетти была очень удивлена, что он не возвращается. Она снова стала молиться, .чтобы Тобан перехватил Калюмета, прежде чем тот исполнит свое жестокое обещание относительно Таггартов. В это мгновение она уловила позади себя какой-то звук и, быстро обернувшись, увидела Нила Таггарта, стоящего у порога с усмешкой на губах. У Бетти потемнело в глазах, и она покачнулась. Ее сердце сжалось от страха, но она овладела собой и посмотрела на Таггарта с достоинством.

— Зачем вы сюда пришли? Что вам нужно?

На лице Таггарта появилась злобная улыбка. Прежде чем ответить, он закрыл двери — входную и в столовую — и с той же отвратительной улыбочкой взглянул на нее.

— Так вы не знаете, зачем я пришел? — спросил он.

— Нет,— ответила Бетти.

Он грубо схватил ее за руки и притянул к себе. Она слабо вскрикнула и стояла перед ним очень бледная и беспомощная.

— Тогда я вам скажу,— хрипло проговорил Нил.— Мы с отцом покидаем эту страну сегодня ночью. Мы уже продали Арроу и завтра будем за границей. Но у нас осталось здесь одно дельце. Вы думаете, что перехитрили нас и получите идола? Вы с вашим упрямым новичком! Нет, мы все-таки оставили вас в дураках. Мы послали толкета Телзу и Шарла, чтобы они взяли план места, где зарыт идол. Телза убил Шарла, а Кэлюмет украл у него план, и теперь он у вас, я знаю. Вы мне сейчас его отдадите... или я вас убью. У вас нет никаких шансов на спасение,— усмехнулся он, в то время как Бетти беспомощно оглядывала комнату,— Мы знаем, что Кэлюмет поехал в Арроу и что за ним мчится шериф.— Таггарт снова засмеялся.— А Дэйд и Мэлколм поехали спасать приятеля Харви Миллера, который здорово наплел им про сыпучие пески. Никто из них не вернется раньше, чем через час, а за это время я сделаю все, что мне нужно.

Бетти даже задохнулась, поняв, что попала в ловушку. А он сжал ей руки еще сильнее.

— Если я сейчас не получу плана, я вас разорву на куски, даже собственный дед вас не узнает.

Он еще сильнее сжал ей руки, так что она вскрикнула от боли. В эту минуту она подумала о Кэлюмете и вспомнила, как однажды, когда она спросила, почему он не продаст идола, он ответил: «Я не могу продавать предметы религиозного культа». И Бетти была уверена: знай Кэлюмет, в какой она опасности, он бы не колеблясь позволил ей отдать Таггарту план. Идол ничего не принес ему, кроме зла, и Бетти подумала, что Кэлюмет не очень горевал бы, даже если бы Таггарт получил идола. Тем более, что Бетти могла погибнуть, охраняя это сокровище.

— Подождите,— прошептала Бетти,— вы получите его.

Таггарт отпустил ее с удовлетворенной улыбкой, и Бетти, отвернувшись, достала из-за корсета план и подала Таггарту. Он рассмотрел его.

— Так,— сказал он,— теперь все ясно!

Лицо Бетти пылало гневом от оскорбления, которое нанес ей Таггарт.

— Если это все, за чем вы пришли, немедленно уходите,— сказала она.

Он спрятал бумагу в карман и усмехнулся.

— Нет, не все,— сказал он.— Я еще должен посчитаться за то, как вы обращались со мной. Вы были слишком леди, чтобы говорить со мной, но теперь...— Он протянул руки, чтобы снова схватить ее, но она увернулась и отбежала за стол. Он стоял напротив нее, жестоко усмехаясь, упиваясь ее растерянностью и испугом.

— Я получу тебя, проклятая! У меня еще есть время, и ты не вырвешься отсюда! ^

Он схватил лампу, которая стояла на столе, и поставил ее на полку около печки. Потом, злобно хихикнув, ухватился за край стола, разделявшего их, и отбросил его. Она угадала его намерение загнать ее в угол и пыталась снова спрятаться за стол. Но у нее ничего не вышло: Таггарт был сильнее и опять отодвинул стол.

— О! — воскликнула она в ужасе.

Таггарт молча продвигался к ней, глаза его горели, он тяжело дышал. Бетти все отступала и наконец прижалась к печке. В печи еще был огонь. Бетти нащупала стоявший на печке утюг. Ручка жгла ей пальцы, но она подняла его и бросила в Таггарта. Он увернулся, презрительно засмеявшись. Она схватила другой и еще раз бросила. Таггарт опять увернулся. Тогда она скользнула мимо печки к двери в столовую, пытаясь открыть ее. Она услышала, как пронзительно кричит Боб: «Бетти! Бетти!»

И когда Таггарт схватил ее за плечи, она крикнула Бобу, чтобы он взял винтовку Мэлколма и застрелил Таггарта через окно. Как долго она боролась с Таггартом, она не знала,— может быть, час, может быть, минуту. Но она мужественно сопротивлялась — царапала и била этого негодяя. И она помнила его дыхание у себя на лице и что он тащил ее к лампе (очевидно, намереваясь погасить ее) и почти дотянулся, когда в окне сверкнул огонь, раздался треск разбитого стекла и грохот выстрела. Она успела подумать, что Боб сделал отчаянную попытку застрелить Таггарта, и помнила, как Таггарт внезапно отпустил ее и опрокинулся навзничь, не произнеся ни звука. Она увидела у него во лбу отверстие и выражение ужаса и изумления на лице. Потом в глазах у нее потемнело, она упала и больше ничего не помнила.

 

На алтарь племени толкетов

Первое, что услышала Бетти, когда пришла в сознание, был громкий стук в дверь кухни. Она приподнялась на локте, оглядываясь вокруг, и поначалу не могла вспомнить, что случилось, но когда увидела Таггарта, лежащего около нее с ужасной дырой во лбу, содрогнулась и с отвращением вспомнила все. Боб не подвел ее. Дрожа всем телом, она поднялась и прошептала молитву благодарности Богу, спасшему ее от зверя, который сейчас лежал поверженный на полу.

Стук в дверь становился все сильнее, кто-то звал ее, но это не был голос Боба, а чей-то странно знакомый, волнующий. Бетти открыла дверь,— на пороге стоял Кэлюмет, держа один из своих пистолетов. Он взглянул на Таггарта, затем удовлетворенно повернулся к Бетти и положил ей руки на плечи так, что тяжелый пистолет коснулся ее руки. Она почувствовала тепло ствола через тонкий материал платья и поняла, что это Кэлюмет стрелял в Таггарта и спас ее. Лицо Кэлюмета было бледно, губы сжаты, а глаза горели тем страшным огнем, который она видела в них много раз. Но теперь они излучали и какое-то новое чувство.

— Боже мой,—- сказал Кэлюмет в то время, как она смотрела на него сияющими глазами.

Она больше не думала о Таггарте, борьба с ним осталась в памяти, как страшный кошмар. Таггарт был уничтожен человеком, который стоял сейчас перед ней, человеком, возбуждавшим в ней чувство, какого она не испытывала раньше, человеком, который вернулся к ней. И самым главным для нее было то, что он вернулся.

Кэлюмет подошел к телу Таггарта.

— Похоже, он больше никого не сможет побеспокоить,— сказал он и повернулся к Бетти.— Я хочу вас поблагодарить за то, что вы послали Тобана мне вслед. Я слышал, как шериф догонял меня, понял, что это он, и решил остановиться. Он сказал, что не намерен меня арестовывать и что вы просили меня вернуться. На обратном пути мы встретили Дейда и Мэлкома и узнали, что на развилке никто и не думал увязать. Мы поняли, что кто-то это подстроил специально, и я помчался сюда впереди всех.

Бетти рассказала ему о том, что отдала план, и Кэлюмет поискал его в карманах Таггарта. Найдя план, он пошел к двери. В лице его произошла перемена: он стал таким, каким был в тот день, когда унижал Нила Таггарта в ее присутствии. Нежность, которой он светился несколько минут назад, исчезла, губы его сжались и побледнели, глаза сузились, руки сжали пистолет.

— Что вы собираетесь делать? — спросила Бетти.

— Я думаю, что старый Таггарт все еще ждет своего сынка,— сказал Кэлюмет с короткой усмешкой.— Я хочу сделать. с ним то же, что сделал с этим мерзавцем,— указал он на распростертое тело.

Бетти подошла к нему и положила руки ему на плечи.

— Не нужно. Пожалуйста, не нужно,— попросила она.— На сегодня достаточно бед. Останьтесь! — сказала она, пытаясь оттащить его от двери, но безуспешно.

Кэлюмет взял в руки ее лицо, как в ту ночь в конторе, когда он вернулся на «Лэйзи Уай». Она почувствовала дуло пистолета на своей руке и содрогнулась. В его глазах она заметила подозрение, которое так много раз видела раньше.

— Значит, вы хотите, чтобы старый Таггарт убежал с идолом? — спросил он.

— Но он не сможет этого сделать,-— сказала Бетти,— у него нет плана. Ведь вы его только что положили к себе в карман.

Кэлюмет чуть смутился.

— Да, вы правы,— признался он.— Но я все равно должен его уничтожить.

— Но, может быть, он уехал. Он, наверное, слышал выстрелы и понял, что его могут поймать.

— Я думаю, он не сможет далеко убежать от моей черной лошади. Я все равно поймаю его.

— Нет, вы не пойдете,— уже настойчиво сказала Бетти.— Неужели вы не понимаете, что я беспокоюсь не о Таггарте, а о вас? Я не хочу, чтобы вас ранили или убили. Если Таггарт через некоторое время не придет сюда, значит, он где-то спрятался и подстерегает вас.

— Ну что ж,— сказал Кэлюмет, глядя на нее с улыбкой.— Я все же пойду взгляну.

Несмотря на ее попытки удержать его, он переступил через порог. Она уже готова была пойти за ним, когда увидела, что он остановился в нерешительности, наблюдая за чем-то снаружи. На лице его появилась улыбка.

— Это Боб,— сказал он.— С винтовкой.— И Кэлюмет помог мальчику, бледному и дрожащему, войти в кухню.

— Боб будет следить,— продолжал Кэлюмет,— чтобы с вами ничего не случилось. Кроме того,— он прислушался,— возвращаются Тобан и все остальные. Я думаю, мне удастся сделать то, что я хочу, если старый Таггарт еще где-то здесь.

Кэлюмет спустился с крыльца и исчез за углом дома. Уже садясь на лошадь, он увидел подъезжающего к дому Тобана.

Бетти встретила шерифа на крыльце. Он взглянул на нее, заметил ее бледность, потом перевел взгляд на Боба, сжимавшего винтовку, и увидел Таггарта на полу.

— О, Боже! — воскликнул он,— Что случилось?

Бетти быстро рассказала ему, в чем дело. Ее глаза были полны страха. Она схватила его за руку и, задыхаясь, проговорила:

— Кэлюмет ушел искать Тома Таггарта. А Таггарт, наверное, подстерегает и убьет его! Я не хочу, чтобы его убили! Идите за ним, Тобан, и верните его.

— Черт возьми! — сказал Тобан, усмехаясь.— Я думаю, нет никакого повода беспокоиться... но если вы так хотите, я пойду за ним.

Он вскочил в седло и пустил лошадь вслед за Калюметом. Бетти стояла на крыльце, прислушиваясь и со страхом ожидая выстрела, который означал бы, что Кэлюмет и Таггарт встретились.

Но вместо этого звука она услышала стук копыт. Это возвращались Дейд и Мэлколм. Когда они подъехали к дому, Бетти была бледнее прежнего. Ей пришлось снова рассказать о том, что здесь произошло в их отсутствие. Когда она закончила говорить, а Дейд и Мэлколм вытащили во двор тело Нила Таггарта, Бетти подошла к Бобу, взяла его за плечи и подвела к одному из окон кухни. Прижавшись к стеклу, она всматривалась в темноту беспокойными глазами. Она хотела идти на помощь Кэлю-мету, хотя сознавала, что ничего не сможет сделать. Она знала, что если он не вернется, она покинет «Лэйзи У ай», она знала, что без него...

Бетти больше не разбирала критически хорошие и плохие его качества, она просто хотела, чтобы он был с ней. И когда наконец она увидела, что он подходит к дому, когда услышала его голос, она склонилась к голове Боба и всхлипнула.

Покинув дом, Кэлюмет уже через пять минут был в овраге. Там он нашел бездыханного человека, лежащего около ямы вверх лицом, со свежей раной. Кэлюмет все еще стоял около него, когда подъехал Тобан. Шериф спешился и встал рядом. Кэлюмет кивнул головой Тоба-ну на тело и коротко сказал:

— Таггарт.

— Боже мой,— сказал Тобан,— Как же это вы его? Я не слышал выстрела. Он мертв?

Оба опустились на колени перед распростертой фигурой, и Кэлюмет указал на рукоятку ножа, вонзенного глубоко в тело около сердца.

— Это Телза,— сказал Кэлюмет.— Его нож. Я бросил его здесь в ту ночь, когда был убит Шарл.

— Правильно,— сказал Тобан,— я видел, как вы его бросили.— Он улыбнулся на быстрый вопросительный взгляд Калюмета.— Я проходил здесь, закончив кое-какие дела поблизости, и видел, как Телза убил Шарла. Я бросился на Телзу, он отчаянно сопротивлялся, но я все же повалил его. В это время я услышал, как кто-то подъезжает сюда. Думая, что это один из Таггартов, я потащил Телзу за кусты. Я видел, как вы подошли, но не смог тогда объяснить вам, почему оказался здесь в это время. И кроме того, я знал, что Таггарты сговорились против вас, и встал коленом Телзе на горло, направив винтовку на Таггартов. Я собирался выстрелить, если бы они попробовали убить вас. Но вышло так, что этого не понадобилось. Я оценил вашу сердечную мягкость в отношении к двум бедным бессловесным животным Таггартов. После того как вы пустили Таггартов пешком домой, я отвез Телзу в Лазетту и арестовал его за убийство Шарла.

Кэлюмет озабоченно нахмурил брови.

— Значит, кому-то еще нужно было убить Таггарта. Наверное, кто-то еще хотел узнать, где спрятан идол.

— Да нет,— сказал Тобан.— План видели только вы, Бетти, Шарл и Телза. Я наблюдал, как вы подняли его там, где обронил его Телза, когда я напал на него. Я знаю, что вы еще не достали идола, и знаю, что и Бетти не доставала, а Шарл мертв, а Телза в тюрьме...

В эту минуту они услышали стук копыт, оба обернулись на этот звук и увидели всадника, который быстро приближался к ним. Тобан вгляделся в него и вскрикнул от удивления:

— Эд Берпс! Что ты здесь делаешь?

— Выслеживаю сбежавшего. Этот индеец ускользнул от нас. Он украл лошадь и поскакал в этом направлении примерно с час назад.

Кэлюмет усмехнулся и повернулся к яме, внимательно ее осматривая. На дне ее остался след от небольшого ящичка или сундучка. Кэлюмет выпрямился и посмотрел на Тобана.

— Идол исчез,— сказал он.— Телза взял его. Когда вы вернетесь в Лазетту,— обратился он к Бернсу,— скажите человеку, у которого он украл лошадь, что Кэлюмет Марстон заплатит ему за все. Я так рад, что избавился от этого идола.

Втроем они возвратились на ранчо. Приближаясь к дому, они увидели Мэлколма и Дейда, закапывавших тело Нила Таггарта. Кэлюмет рассказал им о том, что произошло в балке, и пошел в дом, а Тобан и Бернс остались во дворе, о чем-то разговаривая.

Кэлюмет подошел к Бетти, которая стояла на пороге, и коротко рассказал, что они обнаружили в овраге.

— А идол исчез,— закончил он.— Телза взял его.

— Слава Богу! — искренне обрадовалась Бетти.

К ним подошел Тобан.

— Я думаю,— сказал он,— хорошо, что все так кончилось.— Он улыбнулся Бетти.— Мне кажется, что сейчас самое время показать Кэлюмету последнее письмо отца. Потом я спокойно уеду домой.

Бетти вышла и через несколько минут возвратилась с конвертом в руке. Она протянула его Кэлюмету и следила за ним, пока тот читал.

«Мой сын! Если ты получишь это письмо, это будет означать, что Бетти выполнила все обещанное ею мне и что ты получишь наследство. Я благодарю тебя и очень хотел бы пожать твою руку, заглянуть в глаза и сказать, что счастлив за тебя. После того как ты приведешь свои дела в порядок, я хотел бы, чтобы ты женился на Бетти —- если она захочет, хотя и влюбилась еще в твой портрет.

Еще я хочу тебе сообщить, что не оставляю Бетти одну бороться с Таггартами. Если Дэв Тобан сдержит свое слово — а я уверен в этом,— он будет посещать «Лэйзи У ай» довольно часто. Но я не хотел, чтобы ты знал об этом, и потому просил его приезжать тайком.

Он скажет тебе, сколько денег осталось в банке в Лас-Вегасе. Мы думали, что хранить их там будет безопаснее.

Я хочу еще раз поблагодарить тебя. Господь да благословит тебя!

Твой отец Джеймс Марстон».

Кэлюмет медленно сложил письмо, опустил в карман и взглянул на Тобана с упреком.

— Так это были вы в конторе ночью? — спросил он.

— Вот именно,— усмехнулся Тобан.

Кэлюмет посмотрел на Бетти.

— Я был глупее, чем думал,— сказал он.

— Я не очень виню вас в этом,— улыбнулась Бетти.— Так случилось, что в то время, когда мы говорили, Таггарт тоже был поблизости.

— Ну что ж,— прервал ее Тобан с усмешкой.— Я думаю, что вы теперь разберетесь во всем без посторонней помощи.

Кэлюмет и Бетти молча следили, как он пошел к двери. Уже на пороге он остановился, взглянул на них, улыбнулся и скрылся в ночи.

Бетти стояла около двери в столовую, а Кэлюмет на другом конце кухни. Боб тоже был здесь, но ему казалось, что они его не видят. Глядя на сестру, Боб вспомнил, что такой же свет был у нее в глазах в ту ночь, когда Кэлюмет принес ему щенка. И Боб начал потихоньку продвигаться на выход, все еще сжимая винтовку. Наконец он добрался до двери и, оглянувшись, понял, что они его так и не заметили. Он вышел и осторожно затворил дверь.

Бетти и Кэлюмет все еще молчали. Но и в этой тишине они не услышали, как к окну кухни подошли Мэлколм и Дейд и как они шепотом переговаривались.

— Черт возьми! — сказал Дейд.— Начинает казаться, что Кэлюмет и Бетти поссорились.

— Я думаю, что нам сейчас туда все равно не надо входить,— решил Мелколм, и они отошли.

Они наслаждались тем, что были одни. Бетти улыбалась ему, и он улыбнулся ей в ответ. Это была улыбка человека, который выиграл битву, который победил самого себя, человека, который знает слабость взятой им крепости и ее силу. Это была улыбка хозяина, который признает могущество своего союзника. И еще это была улыбка просто мужчины, раскаивающегося, покорного, умоляющего женщину, которая выбирала себе супруга.

— Они все думают, что мы хотим остаться одни,— сказал Калюмет и подошел к Бетти.— Они все очень умные — Дейд, Мэлколм, Боб. Умнее, чем я. Но я уже набираюсь разума. Еще немного, и я смогу стать человеком, дайте мне немного времени. Но мне нужен союзник. И если ты...

Примерно через час Дейд произнес, потягиваясь:

— Мне кажется, мы могли бы уже вернуться...

Мэлколм согласился, и они вышли из сарая, где коротали время.

Луна ярко освещала двор и крыльцо, на котором сидели очень близко друг к другу две фигуры. Дейд их увидел и указал на них Мэлколму. Шутливо ворча, они отправились обратно в сарай.

— Я думаю, нам лучше переночевать здесь,— предложил Дейд из темноты.— У них сейчас такой серьезный разговор, что их нельзя беспокоить.

На крыльце «союзник» мягко протестовал:

— Не нужно, Кэл, неужели ты не видишь, что Дейд и Мэлколм наблюдают за нами.

— И ревнуют, наверное,— засмеялся Кэлюмет.— Ну что ж, пусть наблюдают. И если они побудут здесь еще некоторое время, то увидят, как я целую тебя сотни раз.