У Архипастыря Храма Истинной Веры, бывшего Главного Раввина Менахема Мендла сегодня интересные собеседники. Только вот, здорово раскалывается голова.
Ну, оно и немудрено — ребе Менахем слегка выпил седьмого ноября, и сейчас медленно приходит в себя.
— А нельзя ли мне еще этого восхитительного порошка от головной боли? — обратился он к молодым людям, так любезно пригласившим его в гости.
Комната слегка покачивается, силуэты людей расплываются. Иногда вокруг фигур сидящих за столом людей возникают составленные из цветных точек ореолы. Но Менахема это нисколько не беспокоит. Головная боль, невыносимо терзавшая его чуть ли не трое суток, отступила. Унялась тошнота, успокоилось сердце, до этого периодически начинавшее обреченно барахтаться в груди.
Мир стал слегка розоватым. Мендл как будто смотрел на окружающее сквозь розовый светофильтр, однажды виденный у фотографа. Плавающие в воздухе мохнатые цветные шарики воспринимались им как явление совершенно естественное. Ну, летают, ну, мохнатые, так что из того? Господь велик и сотворил много непостижимого…
С каждым мгновением рабби все более охватывало осознание истинного величия своей мудрости. Желание донести сокровища духа до почтительно внимающих собеседников стало почти невыносимо физически. И он, борясь с периодически подступающей тошнотой, говорил для слушающих его.
Он прекрасно знал, кто его собеседники. Но это, странным образом его совершенно не смущало. За празднично сервированным столом сидело несколько хорошо известных ему корреспондентов центральных газет, недавно назначенный директор Института Мозга, военные и депутаты Верховного Совета. И все эти гои жаждали его мудрости. Они буквально ловили каждое слово. Корреспонденты быстро, страницу за страницей, заполняли блокноты стенографическими знаками. Крутились катушки громоздкого студийного магнитофона.
Менахем Мендл, как в лучах славы, купался в заинтересованном внимании собеседников и щедро делился своими знаниями.
… - Вот только не говорите, что вы нас любите. Вы знаете, я знаю, все знают — между нами лишь ненависть. Мы сами так решили — пусть народ тренируется в выживании — злее будут.
Когда? Давно, сразу после разрушения Первого Храма. Так что вы нас ненавидите, и не стоит больше об этом. Во-первых, есть за что, а во-вторых, мы платим взаимностью.
Вот сейчас вы вспоминаете своих друзей. Я знаю, у многих из вас лучшие друзья либо евреи, либо полуевреи. Вот сейчас вы смотрите на меня, и не можете поверить, что перед вами — настоящий, матерый еврейский ортодокс — настолько я на вас похож. Но исключение, которое сейчас вы делаете для меня лично, никак не может изменить моего отношения к вам.
Впрочем, об этом, наверное, говорить не стоит. Сейчас я говорю с полной откровенностью, продиктованной единственно любовью к Истине и Завету.
Так вот, истина в том, что не стоит винить никого за то, что кого-то не любят. Вы не любите агрессивных, жадных жидов, лезущих наверх. Беспринципных грубых прагматиков и материалистов, так часто напоминающих вас самих.
А куда вам деться, вы получили от нас свои буквы, своего Бога и пользуетесь деньгами, тоже придуманными нами. Чаще всего меня ваша ненависть и невежество лишь забавляют. Антисемитизм в вашем исполнении — это полное непонимание сути проблемы. Вы слепы, вы до рези в глазах всматриваетесь в пустоту, ваши обвинения настолько глупы и фантастичны, что вам же самим должно быть непереносимо стыдно.
Странно конечно, но просидев в дерьме почти 20 столетий, вы нас совершенно не знаете. Более того, вы не знаете даже себя. Вы лишь чувствуете, что нас есть за что ненавидеть, но раз за разом обвинив нас в чем-то чудовищном, вы тут же придумываете нам оправдания. И новые оправдания всегда смехотворнее старых, поскольку им противоречат.
У Менахема пересохло горло. Он отхлебнул пару глотков минеральной воды из высокого стакана, и, махнул рукой, прогоняя настырные цветные шарики. После чего, продолжил.
— Многие из вас считают, что мы природные торгаши и хапуги. В то же самое время, вы столь же уверенно говорите, что мы вытесняем всех из самых престижных профессий — медицины, науки, искусства. Многие считают, что мы закрыты, не поддаемся ассимиляции и представляем угрозу самому вашему существованию.
Мы способны жить всюду — от бараков Магадана до престижных московских высоток. Собственно, в Нью-Йорке и Лондоне наших людей не меньше.
Всем известно, что мы старательно увиливаем от военной службы, так как традиция и Вера делает нас пацифистами. Хотя, нет, скорее мы являемся основными выгодоприобретателями всех войн — от войны Алой и Белой Роз до Второй Мировой.
Это не значит, что мы не склонны к насилию — посмотрите статистику, и образ сутулого мальчика со скрипочкой тут же растает в тумане.
Мы никогда не заостряли внимание широкой публики на тех этнических чистках, которые проводили сами. Нам всегда удобнее представать в виде невинных жертв.
Но можно вспомнить недавнее, например, о боевиках иргун и Бегине, которые устроили в Палестине кровавый хаос, вырезая во имя построения Великого Израиля целые деревни. Посмотрите на арабскую женщину со вспоротым животом, и вам станет ясно — исторически, первыми фашистами были именно мы. Но никто из вас не дал себе труда внимательно прочитать Тору, называемую гоями Ветхим Заветом.
Еврейская этническая преступность — мощнейший фактор мировой экономики. Не имея возможности взять свое законно, мы все равно берем то, что считаем своим — а хоть бы и силой!
Мы — самые отъявленные строители финансовых пирамид и индустриальных империй. В то же время, нет отчаяннее революционеров и более убедительных, чем мы, проповедников коммунизма!
Вы еще не поняли, что я хочу сказать? — Менахем снова отогнал настырный мохнатый шарик, который, как муха, так и норовил устроиться прямо на кончике носа.
— Так поймите: более разносторонних людей, чем мы, Бог и Природа не создавали! По сравнению с нами — вы все — просто скот, который положено пасти, стричь, доить и резать, смотря по надобности.
— Рабби Мендл, с общими положениями мы знакомы, — сказали ему. — Но хотелось бы более подробных разъяснений. Вы даже не представляете себе, сколько у Вас сейчас внимательнейших слушателей!
— Тогда слушайте, — продолжил свою почти бесконечную речь учитель Веры и ревнитель тайных смыслов. — Правильнее всего рассматривать человека с учетом доминирующего религиозного архетипа.
Вы, жалкие и невежественные гои, обманывающие сами себя! Вы считаете, что мы настолько твердолобы, что не только не приняли христианство, но еще и распяли его основателя.
Повторюсь, вы либо не знаете сами себя, либо боитесь заглянуть в бездну окружающую вас, зная, что ее ответный взгляд выдержит не каждый. Вам кажется, что евреи распяли вашего Христа, но вы, в исконной своей тупости, способны выбирать лишь из немногих заранее предложенных вам мнений.
А мнения, что именно иудеи дали вам Христа, именно иудеи наказали вас Христом, именно иудеям всегда была выгодна ваша идиотская вера в распятого, вам не озвучивали. Соответственно, такая возможность вами и не рассматривается.
Вы понимаете, что нас стоит ненавидеть. Но понимаете не разумом, а всего лишь душой, или, скорее, инстинктом. Оттого обвинения в наш адрес противоречивы, неубедительны и беспорядочны. Вот, скажем, есть среди них и то, что именно мы устроили в России революцию.
В общем-то, это почти так. Без нас дело не обошлось. Но что из того? Действительного масштаба событий вы все равно не понимаете. Вся эта ваша революция по масштабу последствий — драка первоклашек на переменке по сравнению с тем, что сотворил один еврей из Тарсуса в Риме. Для тех, кто не совсем понял, или не понял совсем, нашего еврея звали Саулом. Или Павлом — как вам удобнее.
Ага, по реакции вон тех молодых людей я вижу, что вы таки опять ничего не поняли. Хорошо. Теперь буду разжевывать. С чего бы начать?
Взгляд Менахема задумчиво уперся в слушателей. Секунду подумав, рабби опрокинул рюмку, длинно выдохнул, и, не став закусывать, продолжил:
— Вы, гои, любите жаловаться, что евреи там, евреи сям — кругом евреи. Вы даже поете песни, что мы как раз и выпили воду, отсутствующую в ваших кранах. И даже не предполагаете, насколько близко вы к истине в этот момент. Да, это правда, при нужде мы способны заставить вас пить нашу мочу, только такой нужды пока не возникало.
Вам никогда не приходила в голову мысль, что под нашим контролем находятся и ваши церкви, и ваши законы, и ваши правительства, и даже ваши школы? Вы даже не способны понять, что сами ваши мысли и понятия принадлежат нам!
Вы существуете в пространстве понятий, навязанных вам нами. В чисто еврейском понятийном пространстве, как единственной вашей реальности. А потому вы обречены — от собственной тени избавиться еще никому не удавалось!
Нас обвиняют в том, что именно мы устроили Первую Мировую войну. А потом глупые русские нацисты публикуют свои поддельные протоколы, под которыми с радостью распишется любой сионист. Что толку в ваших обвинениях, если вы, даже зная список наших преступлений, никого не способны привлечь к ответу?
Стоит ли говорить о каких-то там еврейских кознях, если мы контролируем всю вашу цивилизацию посредством еврейского Евангелия и еврейского Корана.
Как, вы не слышали о гениальной идее Лоуренса, хрисламе? Так кто ж вам, неграмотным, судья…
Просто постарайтесь понять, что наша доля есть во всем. Мы были в начале не только Крымской или Первой Мировой — мы были в истоках абсолютно всех войн и революций. Это — наш хлеб и наше предназначение. Ваши беды — наша выгода!
Мы побеждаем вас раз за разом не потому, что ваш дух слаб, а потому, что вы снова и снова сражаетесь с миражами безводных пустынь. Купленные за осколки цветных стекол, ваши старейшины раз за разом объявляют атаку на ложные цели.
Неудивительно, что вы так ненавидите нас. Мы затормозили ваш прогресс, наложили на вас чуждую вам Книгу и чуждую вам Веру. И вера эта стала вам костью в горле — ни проглотить, ни вдохнуть.
Вы постоянно ощущаете чувство вины. Что бы вы ни делали, вы остаетесь грешны перед выдуманным для вас Богом. Навязанная вам вера настолько противоестественна, что вы находитесь в противоестественном, шизофреническом состоянии, будучи не в силах ни принять наш дух полностью, ни бороться с ним.
Мы раздвоили вашу душу, спутали ваши импульсы, парализовали ваши желания. В середине битвы вы внезапно опускаетесь на колени и молитесь тому, кто приказывает вам подставить другую щёку, не сопротивляться злу насилием, тому, кто сказал «Благословенны приносящие мир».
В своей хозяйственной деятельности, вы внезапно расстраиваетесь, вспомнив, как в церкви вас учат не думать о дне завтрашнем. В своей борьбе, там, где следует бить, не раздумывая — вам вдруг приходит в голову, что бедность благословенна, и что все люди — братья в Господе.
А в тот момент, когда вы уже хотите уступить своим внутренним чувствам, ваше еврейское воспитание кладёт решительную руку на ваше плечо и уносит наполненную чашу от ваших губ.
Вы, христиане, никогда не христианизировались до конца. В этом отношении мы справились с вами не до конца. Но мы отняли у вас радость и наслаждение вашей естественной свободой!
Мы смогли навязать вам религию для слабых, которая для приобщения к себе не требует никаких усилий. Подумайте сами, могут ли быть избранными те, кому религия нужна, чтобы не ощущать чувства собственной ничтожности?
Любые версии религии рабов, как существующие на данный момент, так и те, что мы создадим в будущем, служат одной цели — загнать всех вас в стойло.
Специально для вас мы создали методику христианско-магометанской проповеди и шлифовали ее в течении веков. Суть ее проста. Все области мыслительной деятельности, откуда может прийти сопротивление навязываемой сознанию чуши, презрительно уничтожаются и отвергаются без рассмотрения оснований.
Для истинно верующего сомнения, осторожность, разум и мудрость — вне закона. Допустимо лишь беззастенчивое восхваление и превознесение постулатов Веры при постоянном напоминании, что они дарованы богом. А потому критиковать нельзя, осмысливать не следует, допустимо лишь слепо верить и смиренно благодарить.
Нам не нужно, чтобы кто-то из вас мог опираться на себя и свое мнение.
— Так что, рабби Мендл, — спросили учителя Закона его внимательные собеседники. — Сказанное, как мы поняли, относится ко всем религиям, оспаривающим друг у друга право говорить от имени Его?
— Я же об этом вам уже битый час толкую! А вы никак не желаете понимать очевидного. Ну как дети, право слово! — расхохотался Менахем.
— Мы-то как раз все давно поняли. Теперь необходимо, чтобы это осознали все, — холодно ответили ему.