Я хорошо помню январский день прорыва блокады. Мы жили на Турбинной улице, и у нас за домом стояли «катюши» (ракетные установки). Военные, прощаясь с нами, говорили, что ночью нам не придётся спать. И правда, всё небо полыхало, и гремели залпы.

Мой красивый, умный, любимый папа погиб в марте 1944 года под Кингисеппом уже после освобождения города от блокады. Он был ранен в живот. Пришел командир и попросил раненых, кто может держать оружие, помочь им. Папа мог держать оружие и стрелял, помогая товарищам, пока не кончились силы.

Я хорошо помню, как шли войска по проспекту Стачек в мае 1945 года. На площади у памятника Кирову генерал на белом коне принимал парад. Самолёт разбрасывал листовки. А я бегала среди солдат, надеясь найти папу.

1 сентября 1944 года я пошла в школу № 384. В школу меня собирали все знакомые. Кто-то дал военную полевую сумку на длинном ремешке. В ней я носила тетради, и было очень удобно на ней съезжать с баррикады, которая еще осталась около школы. Баррикады были построены поперёк улиц, чтобы не смогли пройти вражеские танки. Зимой их заносило снегом, и получалась хорошая горка, а пешеходам мы, дети, помогали через неё перебираться.

Мама из детского байкового (тонкого) одеяла сшила мне шаровары. Это длинные штаны внизу на резинках. Они были с белыми полосочками: широкой и узкой, но меня это не волновало. Одна соседка дала шапку с длинными «ушами» из овчины. В довоенной корзинке другой соседки была найдена муфта.

Муфту носили на тесёмке на шее, и в неё прятали руки, чтобы они не мёрзли.

А пальто мне сшили из немецкой офицерской шинели, что очень смущало мою маму, но не меня. Я порвала его уже через неделю, повиснув на заборе.

Наша первая учительница Елена Степановна была немолодая, требовательная. Она научила нас учиться и любить читать книги. Когда я получала двойки или тройки, мама доставала папин табель с оценками, там были только пятёрки и четвёрки, и я старалась заниматься лучше.

Уроки природоведения Елена Степановна проводила в кабинете биологии. Там при входе стояли на задних лапах два медвежонка. Я же не видела раньше медведей, испугалась и отказалась идти на урок. Никакие уговоры не помогали. Тогда Елена Степановна накрыла меня своей шалью, чтобы медвежата меня не заметили, и я прошла между ними. А потом я уже не боялась.

Может, поэтому я тоже стала учительницей, а не врачом?

Я храню все мамины медали, в том числе «За оборону Ленинграда», «За победу в Великой Отечественной войне», и папины письма-треугольнички с Ленинградского фронта. Были ли у него награды, не знаю.

Ребята, спасибо, что прочитали мои воспоминания. Пусть ваше детство будет мирным и счастливым.