* * *
Она перевернулась на другой бок и засопела. Так же негромко и интеллигентно, как и все, что она делала. А у Антона третий день была бессонница. По непонятным причинам.
Они съехались недавно, и на четвертый день совместного проживания его сон исчез. Поминай как звали. А ее звали Света. Света Михайлова. Они познакомились пару месяцев назад в ирландском пабе на Невском, где он организовал вечеринку для своих сотрудников. Повод – успешное завершение непростого судебного процесса. Фирма была молодая, четыре месяца от роду; сотрудников, включая Антона, пятеро. Светка же с подругой зашла в паб после работы выпить по кружке темного пива и потрещать, благо был вечер пятницы. Потом случайно столкнулись в холле бизнес-центра, где, как оказалось, Света занималась продажей зарубежной недвижимости – в офисе на третьем этаже. Антон же развивал свое правовое бюро, сидя на пятом, в другом крыле здания, поэтому встречались они достаточно редко. Теперь же, после пары свиданий, они встречались каждый день, с утра на кухне и по вечерам в спальне. А ночью, мучаясь от бессонницы, Антон слушал, как она сопит, негромко и интеллигентно, как, собственно, и все, что она делала.
* * *
Около девяти лет Антон работал по найму в крупной юридической фирме. Ее создательница и бессменная руководительница Олеся Васильева частенько делилась с ним идеями, как успешно руководить предприятием, и секретами личного достатка. Тогда Крушинский чаще пропускал их мимо ушей, слушая лишь для того, чтобы остаться в фаворе у склонной к самодержавию, ироничной женщины. Сейчас же, став предпринимателем, ковырялся в памяти, стараясь припомнить все, что Олеся рассказывала ему на вечеринках, в самолетах, когда они летали в командировки, и просто когда устраивала очередную выволочку. Однажды, на закате корпоратива, хитро взглянув на Крушинского из-под очков, она выдала:
– Тоха, если ты хочешь изобилия – кучу денег, например, – ты сам должен его создавать. Ни у нас, ни у наших родителей не было привычки жить в изобилии. А привычка жить в нужде – была. Мы должны сами формировать новую идею. Идешь за хлебом – купи два. Окружи себя изобилием хлеба.
– А что я потом с ним делать буду, с черствым?
– Антон, ну елы-палы… Сухари насушишь… Идея не в этом. А в том, что ты создаешь привычку позволять себе больше, чем нужно просто для выживания. Идешь за ботинками – купи две пары. Схватил?
– Да, – отвечал тогда Крушинский чуть раздраженно, думая, какого черта эта своенравная баба учит его, что и как покупать. Но на следующий день в гипермаркете взял себе две упаковки хлеба, хотя вполне было достаточно одной.
* * *
Заснув лишь под утро, Крушинский вскочил в семь от неприятного звука будильника, который запищал на смартфоне у Светы. Вскочил и побежал на кухню варить кофе. Хозяйка же будильника и не думала просыпаться, а лишь перевернулась на другой бок. Так обычно и происходило, поэтому минут через десять, глотнув кофе, Антон сам приступал к побудке.
– Милая, ты лучше бы вставала, – начинал он, – тебе-то нельзя опаздывать… Это я – сам себе расписание.
Никакой реакции.
– На последний рубль, Света, – попробовал он словами Шнурова, – и люби меня за это!
Никакой реакции.
– Светлана Валерьевна! Я через сорок минут выезжаю. Если не встанете, придется вам ехать общественным транспортом. Метро… Троллейбус номер семь… Уж не взыщите…
Одеяло зашевелилось. Сначала из-под него, сонно потягиваясь, вылезла стопа и, сверкнув красивым педикюром, скрылась, на смену же ей явилась вторая, что логично – не менее красивая.
Затем на свет божий появилась голова. Голова сказала:
– Вот только попробуйте, мистер, так со мной поступить!
– И что же вы сделаете? В суд подадите? Милая, у меня целый правовой холдинг…
– Видела я ваш холдинг! – заявила Света и, встав, направилась в ванную. – Без суда разберусь. Оставлю вас, мистер, без секса и без кухни. На недельку…
Хлопнула дверь.
– Э-э, – только и успел промямлить в ответ Антон и пошел на кухню допивать кофе.
А через десять минут Счета по пояс залезла в холодильник и оттуда проворчала:
– Крушинский, что за аншлаг? Еле масло откопала…
– Изобилие, детка, – ответил он, – привыкай к изобилию.
* * *
На работу успели оба. Приехали к бизнес-центру, припарковались, и каждый направился в свой офис. Света – продавать апартаменты в Пальма-де-Мальорка, а Антон – вытаскивать из глубин администрации города невод с подписанным распоряжением об утверждении схемы расположения земельного участка. Парадокс в том, что сейчас второе было значительно прибыльнее, чем первое.
В офисе Антона встретила Ольга Раппопорт, молодая и очень красивая девчонка, с которой он познакомился при странных обстоятельствах решения непростой задачи. Задачу решили успешно, и Антон предложил ей и студенту Максу Федорову, который также участвовал в том «проекте», поработать с ним. Так сформировался фундамент его фирмы, в которую затем влились два квалифицированных юриста: земельщик Катя Филимонова и адвокат Андрей Маслов, с которым Крушинский учился на юрфаке.
Раппопорт была чем-то очень расстроена, и Антон, проходя мимо, ущипнул ее за бок и сказал, улыбаясь:
– Никогда еще не видел таким грустным такое красивое лицо…
– Антон Андреевич, вы новости питерские читали?
– Какое там. Все утро свой свет в оконце с постели стаскивал… А что случилось?
– Морозов скончался…
Крушинский на секунду замер от неожиданности, а потом начал размышлять.
– От сердечного приступа, – продолжала Ольга. – В своем загородном доме, в Юкках. Не успели даже до больницы довезти…
Ситуация была очень простой и чрезвычайно острой. Аркадий Витальевич Морозов руководил одним профильным департаментом и за вознаграждение должен был подписать документ, который без этого, скорее всего, не был бы подписан или просто утонул бы в глубинах бюрократических заморочек, так и не найдя пути наверх. Заказчик внес всю необходимую, чтобы этого не случилось, сумму, а Крушинский, в свою очередь, отвез Аркадию лишь половину, чтобы запустить процесс; вторая половина (двадцать тысяч евро) ожидала своей участи и подписанного документа в сейфе, вместе с процентами, причитающимися Антону.
– А где Макс?
– Как где, Антон Андреевич? В департаменте, естественно. Дежурит у канцелярии. Будут новости – сразу отзвонится.
Простота ситуации заключалась в следующем: если бумага была подписана вчера, как Морозов и обещал, то работа, получается, выполнена. И возникает интересный вопрос с деньгами, лежащими в сейфе. Кому их отдавать? Не везти же в морг? Крушинский представил себе Раппопорт в черном брючном костюме с толстым белым конвертом в руках во главе траурной церемонии… И потряс головой, освобождаясь от этих мыслей. Если же не успел, то все наоборот: теперь он уже вряд ли подпишет хоть что-нибудь, а риски за финансирование проекта лежали на Антоне. А Макс, умничка, сориентировался и уже с утра умчался в департамент трепать канцелярию.
Офис Антона представлял собой три небольших кабинета, один из которых он использовал сам, а в двух других размещались ребята. Понимая, что в данной ситуации его вмешательство бессмысленно, он пошел в свой кабинет, включил компьютер и, откинувшись в кресле, закрыл глаза. Мысли, скрученные не очень хорошим сном, болтались вокруг разных не имевших отношения к работе вещей.
Вспомнил, как в детстве ловил рыбу с отцом и, забрасывая удочку, всадил крючок себе в указательный палец. Бегали потом, искали ветеринара по вологодской деревеньке.
Потом мысли Крушинского плавно перетекли на отвальную, во время которой Васильева пила с ним виски Connemara на брудершафт и смеялась до слез, вспоминая его проделки.
Вспомнил одну из первых своих командировок, когда они втроем с Олесей и Марком Забирохиным летели в Сочи. Васильева купила билеты в бизнес-класс для всех, что очень удивило Антона. Это был первый опыт такого комфортабельного путешествия, и он, раскрыв рот, наблюдал за происходящим. Наблюдал он также за парой, летящей с ними на соседних креслах. Девушка – высокая блондинка с идеальной, с его точки зрения, внешностью – ворчала на накаченного, небольшого росточка парня, коротко стриженного, с двух-трехдневной щетиной. Ворчала на него, а тот отмалчивался, лишь иногда бросая что-то вроде: «Ну и чего теперь». А потом, когда возникла пауза в обслуживании пассажиров, они вдвоем скрылись в туалете бизнес-салона, и красный свет на табличке горел минут, наверное, двадцать. Этого никто, кроме Антона, не заметил: Олеся с головой ушла в чтение на ноутбуке, а Марк спал как сурок. Парочка аккуратно выбралась из санузла и как ни в чем не бывало проследовала на свое место. С тех пор этот факт не давал покоя Крушинскому, и он не раз отправлялся туда же в фантазиях с какой-нибудь из своих подружек. Сейчас, например, ему кокетливо подмигнула Светка и, слегка покачивая бедрами, обтянутыми тесными джинсами, направилась в туалет авиалайнера, летящего над неизвестным океаном. Он последовал за ней…
В дверь постучали, и через секунду в кабинет проникла голова Раппопорт. Антон открыл глаза.
– Антон Андреевич, Максим отзвонился – документа в канцелярии нет…
– Ждем. Может, он еще в кабинете у Аркадия. – Антон не стал вставать с кресла: на нем сегодня были тесноватые брюки. – До канцелярии распоряга могла не добраться. Пока. Пусть сидит там.
– Хорошо.
Голова исчезла.
Светка как-то, находясь в хорошем расположении духа, спрашивала у него, не хотел бы он попробовать что-нибудь особенное, и он, немного стесняясь, сказал, что неплохо было бы сделать это в самолете. Выслушав его, она на полном серьезе заявила, что никаких проблем в этом не видит. Полетели, говорит, на Мальдивы. В бизнес-классе, Эмирейтс. И будет тебе все, что ты хочешь.
А потом мысли Крушинского полностью заняла мама. Строгая, очень дисциплинированная, она скончалась пару лет назад, но это абсолютно не мешало ей приходить к Антону хотя бы в мыслях, в основном для высказывания своей позиции (противоположной позиции сына) по какому-либо важному вопросу. В этот раз она попыталась отчитать Антона за черствость в ситуации с Морозовым. Мол, человек ушел, а ты не только не расстроен, но и думаешь, как это использовать для заработка. В голове только деньги и бабы. Антон не был готов к такому повороту, да и как тут будешь готов, когда мама судит не просто по твоим действиям, как это было всегда, но и по твоим мыслям, как это стало теперь.
– Мамуля, – ответил он, высунув голову из санузла 737-го Боинга, – ну ты же всегда хотела внуков. А как ты думаешь, они появятся? Без этого? И согласись, лучше, когда они финансово обеспечены, так?
«Все так, мол, но Аркадий-то… Ты же знал его. Зачем такие пляски на костях? Не стыдно?»
– Какие пляски, мам? Хороший человек оставил свое не очень здоровое тело. Мамуль, но мы же – не тело! Ты мне это сама второй год доказываешь…
Раздался стук, и голова Раппопорт через секунду вновь торчала между дверью и дверным косяком:
– Максим позвонил. В канцелярии говорят, у него на столе двенадцать документов на подписи в пятницу было. Шесть подписано, а еще шесть он, видимо оставил на понедельник.
– Да, любил оставлять на потом… Бумага должна вылежаться, говорил. Оль, не томи…
– Наше распоряжение – последнее среди подписанных. Шестое. После обеда уйдет в канцелярию. Завтра с утра будет на выдаче.
– Аллилуйя, – пробормотал Антон. – Оля, будь другом, свари, пожалуйста, кофейку, а? Пора просыпаться уже.
– Конечно, Антон Андреевич.
Голова исчезла так же стремительно, как и появилась.
* * *
Через три недели они со Светой летели на Маврикий, который она выбрала для отпуска. Летели по маршруту Санкт-Петербург – Дубай, затем их ожидала вторая часть перелета – до Порт-Луи. Крушинский взял билеты не в бизнес, а в первый класс, и там впервые увидел, как очень широкое по обычным меркам пассажирское кресло трансформируется в кровать. Перелет должен был длиться шесть часов, и спустя два из них Крушинского, имевшего внутри себя стаканчик виски, начало клонить ко сну. Но Света, заметив это, прижалась губами к его уху и прошептала:
– Мистер, а не прогуляться ли нам до туалета?
Встала и, покачивая бедрами, обтянутыми тесными джинсовыми шортами, направилась в сторону кабины пилотов. С Антона мгновенно слетела сонливость; он, оглядевшись по сторонам, последовал за ней. Почти все пассажиры дремали. Лишь молодой, лет двадцати парень, летящий на отдых с родителями, читал книжку, временами поглядывая по сторонам. Стюардессы находились в задней части салона.
Выбрались через двадцать минут. Никто не заметил их отсутствия. Только парень с книжкой смотрел на Крушинского круглыми глазами. Антон подмигнул ему с улыбкой и улегся в свое кресло.
Через пять минут он безмятежно спал.