Удивительное дело: за три майских дня в наше агентство устроились сразу две девчонки. Ну как девчонки. Одна – Наташа Фролова, лет двадцати восьми, агент, по слухам, одна из лучших в городе по земле. Другая – Наташа Правдик, дама лет сорока. Марк Антонович, управляющий, лично дважды беседовал с ней, после чего взял советником по корпоративным вопросам. Почему удивительно? Костяк фирмы сформировался несколько лет назад, и новых сотрудников брали нечасто. А уж двух сразу – такого не было никогда. И девчонки непростые.
Оформить их трудоустройство пришлось мне. Кадровичка Елена Михайловна укатила в отпуск, а другие юристы болтались по сделкам. Я оказался единственным в офисе, кто был способен сделать все нужные бумаги. И слава богу!
Фролова двенадцатого мая в десять, как и было сказано, принесла трудовую книжку и другие документы. Оставила их мне для подготовки договора и ушла обустраивать рабочее место. Заполнив стандартную форму контракта, я открыл ее трудовую книжку. Всего две записи: ИП Андрианов – ведущий технолог, ООО «Первое агентство» – агент. Семь лет стажа. Казалось бы, ничего удивительного: два рабочих места за семь лет после окончания университета. А окончила она ПГУПС, экономика и менеджмент на предприятии железнодорожного транспорта. Я повертел в руках диплом – в основном пятерки. Несколько четверок и один трояк по экономической географии. Обычный, в общем-то, набор регалий.
Удивительной для меня была ее внешность. Я, грешным делом, признаюсь, обращал внимание на внешний вид людей и нет-нет да и поглядывал на себя в зеркало, проверяя, все ли в порядке. И после работы два раза в неделю таскался в тренажерный зал. У Фроловой что-то было с ногами. То ли одна короче другой, то ли какая-то детская травма: она передвигалась, подволакивая левую ногу. И лицо. Поначалу не мог понять, что такое, потом понял: ни одного сантиметра симметрии. Правый глаз чуть скошен в сторону. Большие очки только подчеркивают это. Светлые волосы скромно зачесаны назад. Зубы прикрыты корректирующей пластиной. До сегодняшнего утра я не встречался с ней, только слышал, что Антоныч переманил к нам лучшего агента у конкурентов, и, если честно, представлял лучшего агента чуть-чуть иначе. Ну как чуть-чуть… Когда она явилась ко мне с документами, я, видимо, задержался взглядом на особенностях ее внешности дольше, чем требовал этикет. Покраснел, кровь прилила к голове, заставил себя отвести глаза. Но все изменилось, когда Наташка заговорила:
– Красотка, да? – И улыбнулась, продолжив: – Не смущайтесь. Редко кто реагирует по-другому. Господь – большой шутник, поэтому и нам желательно относиться ко всему полегче. С юмором.
– Давайте документы, – нашелся я, не понимая, где здесь искать юмор. Она протянула прозрачную голубую папку, еще раз улыбнулась и ретировалась, оставив меня наедине со смущением и недоумением.
Я поплелся к кофемашине, которая стояла через два кабинета, у главного кофемана агентства – рекламщика Володи, и по дороге заскочил в туалет помыть кружку. На выходе из санузла на меня, как торнадо, налетела вторая пришелица и, сунув мне в руки пару бумажек, умчалась по коридору, выкрикнув:
– Некогда… Я попозже…
Пока аппарат молол колумбийские зерна, я просмотрел, что же мне сунула Правдик. Два документа: вид на жительство и разрешение на работу. Правдик оказалась гражданкой Украины. Родилась в Донецке. Час от часу не легче, подумал я и вернулся в кабинет.
* * *
В начале июня на корпоративе, посвященном дню рождения агентства, ко мне подсел Вася Пронин – агент, жилищник, с бокалом Bacardi, уже немного навеселе, и спросил своим тихим басом:
– Юра, ты с новенькими общаешься?
Я не общался. Фролова нечасто появлялась в офисе, все на объектах да с клиентами, а когда появлялась, я ее избегал, только смущенно здоровался, если сталкивались в коридоре. Правдик же, которая ураганом проносилась по офису, от директора к своему кабинету и обратно, была для меня вне досягаемости. По служебным функциям мы пока не пересекались Я – юрист. Земельщик. Поэтому контактировал в основном с ребятами, если возникали межевые споры при сделках. А сам вел блок работы, связанный с взаимодействием с государством. Оформление, приватизация и тому подобные вещи. Фролова – чистой воды агент. Правдик занималась клиентурой. Ответил честно:
– Нет.
– Ром будешь?
– Давай, половинку…
Вася потянулся за бутылкой и налил мне полстакана. Он был на очень хорошем счету у руководства, долгое время лидировал по проданным квартирам. Потом уступил первенство Люсе Тимофеевой, потом вернул его, когда Люся ушла в декрет, а теперь они вновь соперничали, изредка вставляя друг другу шпильки.
– Слушай, – сказал Вася, вытирая рукав пиджака от капель, – я уже десять лет работаю в недвижимости, из них семь здесь, но такого раньше не видел…
– Ты о чем?
– О новеньких…
– А что с ними?
– У нас отдел коммерческой недвижки всю жизнь, как будто в спячке: в лучшем случае раз в месяц выходили на сделку. Понятно, объекты подороже, чем в жилье, но все же в базе объектов – около пятисот. Есть агентства, где бывает активнее…
– И чего? – я поморщился, отхлебнув из стакана.
– А сейчас сделки – каждую неделю. Прикинь? На прошлой – две, на этой – одна. Причем Фролова – понятно, она была заявлена как профи, и, видимо, так и есть. Но ведь и эти клуши зашевелились… – Вася кивнул в сторону соседнего стола. Там вместе с финансистами сидели тетя Галя, как мы ласково ее называли, и Маша Золотницкая – агенты, которая также занимались коммерческими объектами и землей.
– Причем Фролова через неделю после прихода продала пятно, которое два года болталось и в базах, и в открытых источниках, – продолжил Вася.
– На Пугачева?
– Ага…
Земельный участок в Полюстрово на улице Пугачева площадью два гектара был с виду очень неплох, но при более глубоком изучении документов от него всегда отказывались. Смотрели от нас за два года раз двадцать.
– Финнам каким-то. Причем все нюансы показала сразу. Наши обычно их в конце выкладывали, и объект гражданской обороны – федеральная собственность посередине участка, и кладбище рядом. А про ограничения в строительстве вообще старались умалчивать. Милый мой, хороший, догадайся сам… Она же по-другому как-то…
– Откуда эти финны взялись? – объект был мне интересен: я сам грешным делом пытался его продавать и даже организовал один показ для московских девелоперов.
– Ее какие-то… По старому агентству… – Вася подлил себе рому. – И вот еще что странно. Новый советник генерала, Наташа, начала подтаскивать новых клиентов. Как, откуда – непонятно. Она же с Украины, с Донецка. У нее там завод был. Производство.
– Да ладно!
– Точно! Сама говорила! Утеплитель делали. Для окон. Лучший в Европе. Бизнесвумен. Разбомбили. Она с ребенком в начале марта приехала, а к маю уже все бумаги сделала. Огонь-девка. Добавить? – Вася потянулся за бутылкой.
– Давай. Половинку.
* * *
В середине июля девчонки из коммерческого пригласили меня и моего коллегу юриста Саню Морозова к себе на сабантуй. Мы были вдвоем в кабинете, и Саня яростно рассказывал мне про очередной выход в город.
– Удивительное дело! – кричал он. – Еще полгода назад за два-три телефонных звонка я мог решить почти любые вопросы. Личная встреча требовалась для сдвига только какой-то о-очень серьезной задачи. Теперь же входящий номер на бумагу не могу получить две недели. Две недели!
Действительно, в начале года в имущественном блоке администрации города произошли изменения. Два самостоятельных органа – комитеты, отвечающие за землеустройство и за распоряжение имуществом, – объединили. И город взвыл. Точнее, взвыли те его части, которые по долгу службы или по личным нуждам сталкивались с этими вопросами.
Девчонки же отмечали завершение сделки, которую вели с начала июня.
Саня сразу пошел к ним, а я сбегал в магазин напротив за бутылочкой виски. За столом собралась добрая половина агентства. Некоторые сидели с обеда, поэтому в скором времени народ начал разбегаться. Через час после нашего прихода засобиралась домой тетя Галя. Убежала на показ Золотницкая. К шести за столом остались мы с Васей, Фролова и Правдик. Девушки пили вино, а мы завершали бутылку Grant’s.
– И все-таки, как ты это сделала? – допытывался Вася. – Нашла, показала, уговорила, свела, вышла на оформление. И всего за неделю! Но как? Ведь это Шушары! Коммуникации тащить – фиг знает сколько! Как? Открой личико!
Он улыбался. Но я разглядел в улыбке и зависть, и искреннее непонимание. Но правда, думал я, а если бы она орудовала на моей территории – смеялся бы я? Искренне? Хотя, может, это глядел не я, а Grant’s…
– Видишь – там, на горе, возвышается крест, – засмеялась Фролова.
– Ага… Под ним десяток солдат… – допел Вася. – Плавали – знаем. А ты как их нашла? – обратился он к Правдик. – Ты же здесь без году неделя…
– Слушай, я-то – да, но друзей у меня сколько здесь…
Дело было так. Правдик привела в агентство ливанского бизнесмена, какого-то торговца коврами. Он в начале двухтысячных купил землю в Шушарах, а теперь ему срочно понадобилось ее продать. Собирался жениться и переезжать в Москву. А Фролова все это провернула за полтора месяца: в недельный срок чудом нашла какого-то Петра Григорьевича из Кемерово, которому так же срочно понадобилось переносить производство. Не обошлось здесь, по правде, и без меня: документы застряли на регистрации, пришлось подключиться и вытащить их на свет божий.
У Васи брякнула смс, и он засобирался домой. Вскоре после него ретировалась и Фролова. Мы же с Натальей, выпив еще по стаканчику каждый своего нектара, решили прогуляться. Вышли из офиса на Караванную и не спеша направились к Невскому. Слева заманивал афишами Дом кино, справа искрами радовал глаз фонтан на Манежной, Невский же сверкал огнями прямо по нашему курсу. Но идти абсолютно прямо у меня не получалось: чуть покачивало. Правдик взяла меня под руку.
– Натаха – удивительный человек, – вдруг заявила она, опередив мой вопрос. – Удивительного обаяния и юмора. Ты зря от нее шарахаешься. Кто хотя бы день с ней пообщается – по работе или так, вообще перестает обращать внимание на внешность. У меня так было. У девчонок так. Я сейчас вообще только плюсы ее вижу. Ты как-нибудь посмотри, какие у нее руки. Какие длинные, красивые пальцы…
– Да я не шарахаюсь вроде, – все, что я смог ответить.
– У нее новая мазда, пятерка, так она ее у метро оставляет, на перехватывающей парковке, и до офиса на метро едет, если нет дальних показов. Тренирует взаимодействие с людьми. И ногу разрабатывает – пешком ходит. Другой вообще не вылезал бы из дома… Мы подружками стали. В театр по пятницам ходим. Сатиры. На Васильевском. Знаешь?
– Знаю.
– Пошли с нами как-нибудь?
– В пятницу? – я ухмыльнулся.
– Да.
– Давай как-нибудь. Необычно!
– Цельная очень девочка. Цели ставит удивительные и удивительно их достигает. У нее на каждый день своя цель есть. На месяц. На год.
* * *
В театр мы пошли через две недели. После работы, в пятницу. На пьесу под названием «Водевили». Вышли заранее, поэтому забежали в кофейню на Итальянской. Девчонки выпили по глясе, ну а я навернул коньячку для храбрости. Был теплый июльский вечер, немного ветреный. На Манежной площади завершался двухдневный книжный салон, и со стороны наспех собранной сцены раздавались звуки тромбона. До театра добрались на метро. Я позвал спутниц в буфет. Вдруг у Правдик зазвонил смартфон.
– Марк… – сказала она, взглянув на экран. – Идите, догоню.
Мы пошли к буфету. Правдик, озабоченная, явилась через пять минут:
– Ребят, Марк просит подъехать. Срочные переговоры. На Петроградку. Улица профессора Попова. Юра, это далеко?
Я объяснил, где это.
– Росстройинвест хочет весь пул квартир из второй очереди «Гортензии» отдать нам на исключиловку, – пояснила Правдик. – Постараюсь вернуться…
И умчалась. А мы остались в буфете, Наташа – с пирожным шу, я – с пятизвездочным «Араратом».
– Слушай, – спросил я, чуть расслабившись. – Вот у тебя новая машина, говорят. А чего ж ты на метро катаешься? Мне кажется, удовольствия мало. К тому же, наверное, и не очень удобно для тебя…
– Я тренируюсь, – ответила Наташа доброжелательно. – Тренируюсь с людьми общаться, ногу тренирую. Бывает, выбираю один день в неделю и ни на чем не езжу, только хожу пешком. Я и продажами занялась, чтобы с отчуждением справиться… А знаешь, давай так. У нас еще есть минут десять до первого звонка. Я отвечу на все неудобные вопросы сейчас, а дальше будем просто болтать.
– Да вроде нет таких вопросов…
– Ну конечно! У тебя на лбу написано: «Что это у нее с ногой?» Объясняю. Болезнь такая. С рождения. Но я всегда могла сама ходить. Второй вопрос: «Что это у нее с глазами?» Объясняю. Вижу сейчас нормально. Раньше было хуже. Упало зрение, ставили атрофию зрительного нерва, делали операции, то успешно, то не очень. Еще вопрос: «И как она с этим живет? В чем секрет?» В моем отношении. Я не считаю это каким-то злом или проклятием. Сначала долго думала: почему я, почему так, за что? А потом поняла: Господь никогда не создаст зла. Подсказали. Все это добро, только нужно увидеть его. Уловить смысл послания. Уловила. Была бы я, так сказать, нормальной – стала бы такой трудолюбивой? Нет. Такой старательной? Нет. Потянулась бы к самореализации? Нет, нет, нет. Понимаешь меня?
Наташа смотрела мне прямо в глаза, а я рассматривал ее пальцы возле тарелки с пирожным. И правда – красивые.
– Да. Понимаю.
– Ну вот. Я заимела такой стартап, о котором многие только мечтают. Внутренний стартапчик. Понимаешь? Помню, жила я с бабушкой на проспекте Стачек, папа с мамой уехали в Норильск работать, когда мне было семь, и до сих пор они там. Приезжают раз в год. Бабушка меня необычайно любила, а когда надо, в сталь превращалась. Стальная бабушка. Бывшая сотрудница ленинградской прокуратуры как-никак… Понимаешь? Девушка с характером была, бабушкой с характером стала. Никакого сюсюканья и жалости. Благодарна ей. И родителям, что рядом не было.
Ну как, еще вопросы?
– Не-а. – Я сделал глоток коньяка. – Пошли в зал. Звенело уже.
– Отличная идея.
И два часа, не меньше, Наташа вглядывалась в происходящее на сцене, изредка подхихикивая и почти все время улыбаясь, а я, не в состоянии сосредоточиться на пьесе, поглядывал на ее руки. А в антракте, когда решили прогуляться до туалета, заметил, что попка у нее тоже очень даже ничего.
* * *
В понедельник с самого утра меня ждал поход на прием в один из департаментов Комитета имущественных отношений города. Шел по документам Сани Морозова. Нужно было не только наконец добыть входящий номер, но и узнать, кто отрабатывает запрос. А в идеале – получить ответ. Положительный.
И тут мне в голову пришла идея. Идея, сравнимая, пожалуй, только с эврикой Архимеда. Все выходные что-то крутилось у меня в голове и никак не могло сложиться в связную мысль. И вот сложилось. Как там говорила Наташка? Господь не создаст зла. В чем же добро и в чем смысл этого нового государственного образования? Чем были более всего недовольны граждане, представители юридических лиц? Вот чем: контакта – никакого. Семнадцать районных агентств, и в каждом два раза в неделю проходили приемы граждан. Теперь осталось одно, на Стачек. Сидят там две кошелки, бубнят что-то неразборчивое, ни один вопрос не решить. Канцелярии нет, письма кидай в ящик при входе… Но секундочку. Нет контакта, значит – нет коррупции. Это ли не здорово?
«Ага, – прошипел кто-то в моей голове, – ага. Смотри, глупыш: нет видимости контакта, и вопросы стоят практически во всей своей массе. Значит, их решение должно быть дороже… Это ли не здорово? Есть видимость отсутствия коррупции. Но она, как рыбка, ушла на дно, чтобы набраться жирку и подрасти. А там, глядишь, и нерест. Это ли не добро?»
Я вкатился в Смольный. Показал охраннику паспорт и заявил, что записан на прием к Радченко на десять. Тот удивленно вскинул брови:
– Вас записали к Радченко?
– Ага.
– Вы волшебник!
– Ага! Иллюзионист. Кио, – ухмыльнулся я и пошел на второй этаж.
Я получил входящий. И не только. Радченко вызвал исполнителя, написал резолюцию: исполнить в срок. Дал реальный контакт исполнителя (телефоны с сайта организации оказались мертвы).
Я вышел из шестого подъезда удовлетворенным. Честно – для меня это был успех, как для ребят-агентов – начать реальный заход в сделку. Шагая в офис, я, сам того не замечая, напевал что-то себе под нос. Выпив кофе в конторе, решил написать Наташе о сегодняшнем успехе. И скинул пару строк по ICQ.
«Кто бы сомневался! – прилетел ответ. – Так держать!»
А дальше случилось странное. Я пригласил ее прогуляться после работы.
«Свидание?» – написала она через секунду.
«Можно сказать и так…» – не нашел ничего лучшего я.
«Мне нужно посоветоваться с мамой…»
«Она же в Норильске!»
«А, ну да… Тогда какие вопросы!»
* * *
Двенадцатого октября я сделал Наташе предложение. Через месяц мы зарегистрировали брак в Кировском районном загсе. Она захотела в путешествие на море, и мы улетели во Вьетнам. Раскошелились на отель Vinpearl.
После недели отдыха, сидя на берегу в шезлонге, Наташа сказала, что хочет согласовать со мной цели следующего года. Я, не очень привычный к такому диктату, начал отнекиваться, а она, улыбнувшись, сказала:
– Слушай, я уже сделала наброски, – и кивнула в сторону смартфона. – Присоединяйся, когда почувствуешь, что готов.
– Хорошо, – ответил я и ушел к бару за пивом. Наташа отправилась поплавать.
Через пару минут я вернулся. И тут в ее смартфоне брякнуло смс-сообщение. Я взглянул на экран. Писала Правдик, спрашивала, как у нас дела. Я взял смартфон Наташки, он оказался не закрыт паролем, и залез в раздел «Заметки». Прочел цели на 2016 год: создание своего (нашего) бизнес-проекта в сфере риэлтерской деятельности и консалтинговых услуг; смена жилья – покупка новой квартиры. Ухмыльнулся. Она снимала двушку на Ветеранов, я – однушку в Купчино, а после свадьбы мы переехали к ней. О собственном деле у меня не было и мысли.
Я уже хотел было вернуть смартфон на место, как взгляд упал на заголовок другой заметки: 2015. Я прочел ее. «Цели 2015 года: корректировка зубов (отбеливание, выравнивание); брак (выйти замуж по любви)».
От моей ухмылки не осталось и следа. Я аккуратно положил смартфон на шезлонг и поплелся к бару. Немцы играли в пляжный волейбол. Океан шумел лениво и сонно. Я допил свое пиво, наслаждаясь игрой, и пошел спать.
А с утра я присоединился к ней.