Декабрь 1243 года. Лангедок. Замок Юссон
В большом зале замка царило оживление. Всё было готово к обеду. Граф Бернард д'Альон отдавал последние распоряжения слугам. Те сновали повсюду, подносили всё новые и новые блюда. Распорядитель расставлял кубки и украшал стол. В зале горело множество свечей. Ярко пылал камин. Все были в весёлом настроении. Хозяин замка шутил и улыбался, слуги что-то напевали себе под нос, даже угрюмый распорядитель, и тот ходил с довольным лицом.
И вот все собрались за большим столом. Первый тост Бернард д'Альон провозгласил за освобождение гостьи.
— А что будет с теми, кого взяли в плен? — спросила Аня.
— Их ждёт публичная казнь. Преступников закуют в колодки, привяжут к лошадям и протащат по улицам города. А затем казнят на глазах у всех.
Аня передёрнулась, живо представив эту страшную картину. Вельможа, заметив это, произнёс:
— Таков закон. Это делается в назидание всем остальным.
— Жаль, что нам не удалось схватить главаря этой шайки и двух похитителей, разодевшихся в наряды сеньоров, — посетовал граф Тулузский. — Рыцари обыскали всю округу, но так и не обнаружили их следов.
— Они ушли через другой ход, который был в пещере, — сказал Иван.
— Очень жаль, — проговорил хозяин замка. — Преступники непременно должны понести наказание. Мы обязательно будем искать их.
— Думаю, что тех двоих вы вряд ли разыщете.
— Почему? — удивился граф.
Иван пожал плечами. Не объяснять же, что они улетят в будущее.
Тем временем все приступили к трапезе. Беседа плавно перешла в обсуждение недавно произошедших в Монсегюре событий. Граф Раймонд Тулузский, граф Раймонд д'Аниор и хозяин замка Бернард д'Альон уже знали всё от Эскота де Белькэра, но они желали услышать подробности.
Ещё долго за столом шла оживлённая беседа. Когда обед подошёл к концу, Иван набрался мужества и сказал самое главное:
— Сегодня на закате мы должны покинуть вас.
Наступило долгое молчание. Наконец Бернард д'Альон сказал:
— Я рад был видеть вас в своём замке. Мне очень жаль, что вам пришлось пройти столь… — Он запнулся, подбирая слово.
— Столь неприятные испытания. Но всевидящий Господь хранил вас и не допустил несправедливости. Не спрашиваю, почему вы собираетесь так поспешно покинуть Лангедок. Вероятно, на то есть причины…
— Мы бы рады остаться, но наше время истекло, — ответил Оболенский.
Бернард д'Альон покачал головой.
— Надеюсь, вы ещё посетите наши края?
— На всё воля божья, — многозначительно ответил Оболенский.
— Знайте, что ворота моего замка всегда открыты для вас.
— И моего тоже, — ответил граф Тулузский. — Хотя, по правде сказать, почти ничего у меня не осталось. Но я надеюсь, что судьба улыбнётся мне, и Тулуза, мой любимый город, вновь обретёт своего прежнего господина.
Он помолчал немного, испытующе глядя на чужеземцев, а потом осторожно добавил:
— Можно ли заглянуть в вашу Книгу Судеб и узнать о моём будущем?
По лицу Ивана пробежала тень сомнения. Он мог рассказать о судьбе графа, но вряд ли эта информация обрадовала бы достопочтенного сеньора. Оболенский отрицательно покачал головой и сказал:
— Человеку не нужно знать свою судьбу, иначе он становится уязвим. Жить мечтой и надеждой, двигаться вперёд, совершать ошибки и радоваться удачам — это и есть настоящая жизнь. Если бы Творец захотел сделать человека несчастным, Он бы прежде всего поведал ему о его судьбе, не оставив шансов на мечту.
— Наверно, вы правы, — подумав, согласился граф.
Раймонд д'Аниор и Эскот де Белькэр тоже выразили чужеземцам своё искреннее расположение и сожаления о том, что те не могут остаться.
— Вам следует отдохнуть перед дорогой, — сказал хозяин замка. — На закате солнца мы вас ждём здесь, в главном зале. И ещё. Я выделю вам пять рыцарей для сопровождения. Сами видите, что творится в Лангедоке.
— Мы благодарим вас за помощь, но сопровождающие нам не понадобятся.
Бернард д'Альон удивлённо поднял брови. Иван продолжил:
— Вы всё поймёте, когда мы встретимся здесь через несколько часов.
Оставив сеньоров в некотором замешательстве, друзья вышли из зала.
Переступив порог гостевой комнаты, Иван в изнеможении плюхнулся на кровать и уставшим голосом пробурчал:
— Саш, открывай «Фаэтон». Сколько нам осталось?
Ветров вытащил из сумки машину времени, открыл крышку и запустил программу. Аня в волнении склонилась над прибором. Ей даже не верилось, что через несколько часов они будут дома. То есть, возможно, что они будут дома, если ничего не случится и если «Фаэтон» исправно работает.
На экране монитора загорелась надпись:
«ВОЗВРАТ В СВОЁ ВРЕМЯ НАСТУПИТ ЧЕРЕЗ 2 ЧАСА 23 МИНУТЫ»
Саша с облегчением вздохнул:
— Машина работает. В нашем распоряжении почти два с половиной часа. Что будем делать?
— Можно мне ненадолго отлучиться? — робко спросила Аня.
— Нет! — гаркнул Оболенский и вскочил с кровати.
Аня испуганно прижалась к Саше. Ветров в упор посмотрел на приятеля и сделал страшные глаза.
— Ну-у… Я просто хотел сказать, что мы против, — сбавил обороты Иван. — Как-то опасно отпускать тебя. Мало ли что. Опять исчезнешь куда-нибудь.
— Нет-нет, я никуда не исчезну. Клянусь! — Аня умоляюще смотрела на Оболенского.
— Извини, Анют, но рисковать не будем. Сиди с нами. Так спокойнее для всех. Правда, Саш?
Аня с надеждой взглянула на Ветрова. Тот почесал в затылке и, опустив глаза, тихо произнёс:
— В общем, я согласен с Ванькой.
Аня отошла в угол и уселась на краешек стула. Лицо её было какое-то безжизненное.
Оболенский снова улёгся на кровать.
— Я вздремну часок. Устал как чёрт. Саш, разбудишь?
Тот кивнул.
Усевшись на стул, Саша достал дневник генетика из сумки и стал читать, чтобы как-то скоротать время.
Примерно через полчаса он вскочил и, растолкав Оболенского, возбуждённо заговорил:
— Это невероятно!
— Что такое? — Иван спросонья вытаращил глаза.
— Вы помните, что сказал высокий похититель в гроте про генетика? Ну, что он был в прошлом и практически в то же самое время, что и мы?
— И что? — не понял Ваня.
— Я теперь понимаю, почему генетик захотел уничтожить машину времени.
— Почему? — Оболенский уже окончательно проснулся и сидел на кровати.
Аня тоже проявила заинтересованность, подошла к Ветрову и уселась рядом.
— Генетик попал в 1208 год в Лангедок в местечко недалеко от Тулузы. Его предшественник по прошлой жизни был жестоко убит по приказу папского легата Петра де Кастельно. Это тот самый легат, которого в Лангедок послал Папа Иннокентий III. Ты, Вань, про него рассказывал. Хозяин дневника попал в тот момент, когда его предшественника по прошлой жизни сожгли на костре как еретика. Генетик не мог помешать этому. Однако можно себе представить, что он пережил.
— К чему ты клонишь? — Оболенский начинал нервничать.
— Что произошло с Пьером де Кастельно дальше, вы прекрасно помните.
— Да, — отозвалась Аня. — Его потом пронзил копьём неизвестный всадник, когда тот возвращался в Рим, и убийство свалили на графа Тулузского, якобы приказавшему своему подданному убить легата.
— Так вот, этим неизвестным всадником был автор нашего дневника. Понимая, что он никак не мог спасти себя самого от смерти в прошлой жизни, он в отчаянии убил легата. А дальше… Убийство Кастельно явилось фактически причиной начала Альбигойских войн. У Рима не было веского повода начать крестовый поход против своих же, а тут случилось убийство представителя папы. Иннокентий III написал грозное воззвание, в котором объявил войну еретикам. И началась война, при окончании которой мы с вами сейчас присутствуем.
— Ты хочешь сказать, что, если не было бы этого убийства, то и события развернулись бы иначе? — Аня во все глаза смотрела на Ветрова. — Что они бы все договорились мирным путём, и не было бы такой жуткой резни по всему югу Франции?
Саша развёл руками.
— Всё может быть. Так вот, когда генетик вернулся в современность, он стал копаться в исторических документах того времени, куда попал, и обнаружил, что, сам того не ведая, явился причиной последующих ужасных событий. Тогда-то он и понял, как опасна эта машина времени. Он представил вдруг, что эта машина может попасть, допустим, к фанатам Гитлера, и эти люди окажутся во времени Второй мировой войны и передадут в руки фашистов какое-нибудь очень опасное современное оружие. Что произойдёт с миром?
Он замолчал. Все тоже молчали.
— Но всё-таки я рад, что нам удалось сделать то, что мы должны были сделать, хотя в нашем распоряжении было только несколько дней, — сказал Ваня.
— Это верно, — подтвердил Саша. — И теперь со спокойной совестью мы можем покинуть Средневековье.
— Хочу домой, — вздохнул Ваня. — В чужом мире, может, и хорошо, но по-настоящему счастлив тот, кто счастлив дома.
И он многозначительно посмотрел на Аню.
Саша решил уйти от скользкой темы, которую явно хотел развить Оболенский.
— Ладно, ребята, оставим разговоры на потом. Надо готовиться к возвращению. Давайте переодеваться в нашу привычную одежду. Честно говоря, я как-то уже немного привык к средневековому наряду. Анют, а ты?
— Мне он нравится, — коротко сказала она и печально улыбнулась.
И не совсем было понятно: местоимение «он» относилось к одежде или подразумевало совсем другое.
Все собрались в большом зале. Кроме графа Тулузского, графа д'Аниора, Эскота де Белькэра и хозяина замка в зале присутствовал Анри. Вид у него был потерянный: взгляд потухший, лицо бледное и отрешённое.
Ребята открыли крышку «Фаэтона». На приборе горела надпись: «Возврат в своё время наступит через 20 минут».
Вельможи приблизились к Ване, Саше и Ане. В руках у них были красивый меч и маленькая шкатулка.
— Мы не знаем, — начал граф Тулузский, — посвящают ли в вашей стране в рыцари, но, по нашему глубокому убеждению, вы, без сомнения, достойны этого звания. Поэтому в знак уважения мы хотим преподнести вам этот меч.
Оболенский и Ветров с достоинством приняли оружие. Меч состоял из двух частей: стального клинка и рукояти с дискообразным набалдашником. На диске был изображён герб Лангедока — равносторонний крест, окружённый двенадцатью золотыми шариками. А на клинке была выгравирована надпись. Ваня внимательно присмотрелся и прочёл её:
«В сражении тот больше всего подвергается опасности, кто больше других одержим страхом».
Ребята поблагодарили вельмож за столь щедрый дар и вложили меч в ножны.
— К сожалению, мы ничего не можем вам подарить в знак признательности и уважения, — проговорил Ваня.
— Это не страшно, — произнёс граф д'Аниор. — Вы оказали нам неоценимую услугу, рискуя жизнью.
Затем хозяин замка обратился к Саше:
— А вы, Александр, оказали нам услугу вдвойне. Спасли жизнь Бертрану Мартену.
Потом хозяин замка Бернард д'Альон открыл маленькую шкатулку, вынул из неё золотое кольцо, украшенное великолепным изумрудом, и протянул его Ане.
— Мы восхищены вашим мужеством и стойкостью, очаровательная гостья, — сказал граф.
Аня искренне поблагодарила вельмож и посмотрела на Анри. Сердце её сжалось от боли. Нет! Она не может расстаться с ним! Это несправедливо! Она бросилась к нему и, уткнувшись в плечо, разрыдалась.
— Не уходи, — шепнул он ей на ухо. И слова эти прозвучали так пронзительно, будто говорило само сердце.
Голос Ивана ворвался словно из другого мира:
— Аня! Пора!
Она вздрогнула.
— Аня! — опять крикнул Оболенский.
Она сняла своё кольцо с жемчугом с пальца и протянула его Анри.
— Это в память обо мне, — тихо сказала она.
Он взял кольцо в руки и поднёс его к губам. Потом снял с пальца свой перстень с рубином и протянул его Ане.
— Ты вернёшься?
Аня взглянула ему в глаза. Его чарующие глаза цвета штормового моря светились безграничной любовью и надеждой.
— Ты вернёшься. — Он нежно сжал её руку, и голос его дрогнул: — Я буду ждать тебя.
— Аня, пора! Времени совсем не осталось! — крикнул Оболенский.
Девушка в последний раз взглянула на рыцаря, сделала неуверенный шаг в сторону друзей, но вдруг остановилась в нерешительности… Мысль, невероятная по своей жестокости, пронзила её сознание: ещё мгновение, и их будут разделять столетия. Никогда, никогда больше она не увидит его. Анри, уловив её порыв, с надеждой протянул к ней руки…
«Фаэтон» отсчитывал последние секунды.
Саша бросился к Ане и, схватив её за руку, потащил к Ивану, безумными глазами смотрящему на экран монитора: осталось три секунды, две, одна…
Ещё мгновение, и всех троих окутал белый туман. Окружающее стало расплываться. Ребята в последний раз взглянули на средневековых вельмож и увидели изумление на их лицах. А ещё через секунду всё исчезло…
В дрожащей дымке реальность приобретала знакомые очертания: куча строительного мусора у полуразрушенной стены дома, пыльный куст акации, наполовину заваленный обломками кирпичей, одинокий тополь с желтеющими осенними листьями. На всё это смотрела сверху яркая луна, делая пейзаж контрастным, да ещё далёкий фонарь светил поверх неровного края забора.
Совсем недавно картина эта показалась бы юным путешественникам во времени удручающей, но сейчас они были счастливы, что оказались здесь. Это был свой мир, привычный, родной и бесконечно любимый. На бетонном строительном блоке лежали в ряд несколько петард, а рядом — мобильный телефон. Часы его высвечивали время — 23:14. Невероятно, но прошло всего четыре минуты!
А сколько за эти четыре минуты прожито… Кто-то сказал, что Время — это великая иллюзия. Нет. Время — это реальность, из которой соткана жизнь. Твоя жизнь.
