Ли Ляньин вышел из покоев Цыси и распорядился:

— Поднести яства Великой Императрице в зал Радости и Долголетия!

Евнухи тут же засуетились. Приказ главного евнуха по цепочке передали в императорскую кухню.

А Цыси в это время вызвала своих фрейлин и служанок, чтобы те подготовили её к выходу из покоев.

В смежной комнате находилась туалетная императрицы, где на полочках стояло несколько десятков флаконов с различными ароматическими жидкостями: моющими, увлажняющими и прочими. Умывшись тёплой водой, Цыси взяла у служанки мягкое полотенце, предварительно увлажненное особой жидкостью из мёда и цветочных лепестков и, промокнув лицо, велела принести ярко-розовую пудру с сильным цветочным запахом. Затем одна из фрейлин подвела ей глаза и накрасила губы.

Из гардеробной служанки принесли несколько больших лакированных коробок, обвязанных жёлтым шёлком. В них хранились платья-халаты императрицы. Одна из фрейлин достала бледно-зелёный халат из атласа, расшитый иероглифами «долголетие». Другая — накидку в виде сетки из жемчужных нитей, отделанную нефритовыми кисточками. На правом плече с верхней пуговицы свисал шнурок с восемнадцатью большими жемчужинами, которые чередовались с плоскими кусочками прозрачного нефрита. А возле самой пуговицы был прикреплён огромный рубин, от которого спускалась жёлтая шёлковая кисточка, увенчанная ещё двумя крупными жемчугами.

Служанка тут же принесла к этому наряду украшение для волос, хранившееся в маленькой чёрной лаковой шкатулке. Это был пион необычайной красоты из коралла и нефрита. Он выглядел, как живой, и его лепестки даже подрагивали от прикосновения.

Цыси посмотрела на наряд и отвергла его. Тут же фрейлина раскрыла следующую коробку и достала голубой халат, на котором было вышито сто драгоценных бабочек. Рядом уже стояла другая фрейлина, держа в руках раскрытую маленькую шкатулку с драгоценностями — именно для этого платья-халата. Там были браслеты из жемчуга и нефрита, украшенные бабочками, и нефритовые кольца — тоже с бабочками. А ещё в одной маленькой коробке лежала великолепная заколка-бабочка из нефрита и коралла.

Императрица отвергла и этот наряд. Фрейлины предложили ещё несколько других, и в результате, через некоторое время Цыси в сопровождении свиты величественно выплыла из своих покоев в синем, расшитом аистами, шёлковом халате. Поверх него красовалась фиолетовая накидка с жемчужной бахромой, а на ногах сверкали расшитые жемчугом маньчжурские туфли на толстой подошве. Волосы, собранные в двойной пучок, украшали ажурные золотые шпильки с жемчугом и роскошная заколка в виде аиста — тоже из жемчуга, обрамлённого серебром. А ещё — жемчужные серьги, причём по две в каждом ухе. Цыси никогда не снимала их, это был подарок императора Сяньфэна. Особого внимания заслуживали нефритовые кольца на пальцах и браслеты — по нескольку на каждом запястье. Для сохранности длинных ногтей на средних пальцах и на мизинцах имелись ажурные золотые наконечники-футляры длиною сантиметров по восемь. Все знатные женщины отращивали длинные ногти, причём длина их была прямо пропорциональная знатности. Очень длинные ногти означали, что дама по-настоящему богата и вовсе не утруждает себя работой.

В зале Радости и Долголетия уже толпились придворные. Как только императрица вошла, они тут же согнулись в низком поклоне со словами:

— Желаем благополучия Великой императрице!

Цыси молча проследовала мимо и села в своё любимое кресло из сандалового дерева. Придворные внимательно наблюдали за выражением её лица, пытаясь разгадать, в каком она расположении духа. Лицо было спокойно и непроницаемо, только глаза, пронзительно жёсткие, подозрительные, выдавали настроение повелительницы Поднебесной. По спинам придворных пробежал холодок, каждый мечтал побыстрее покинуть зал, чтобы не попасть под горячую руку.

Несколько десятков евнухов, двигаясь вереницей, внесли семь столов различного размера и множество жёлтых лакированных коробочек, расписанных синими драконами. В этих коробочках находились кушанья для императрицы.

Евнухи расставили столы около большой невысокой лежанки, обогреваемой изнутри, она называлась каном. Самый низенький стол водрузили непосредственно на кан, так чтобы он стоял вровень с остальными. Принесённые с императорской кухни лаковые шкатулки с кушаньями передали младшим евнухам в белых нарукавниках. Те раскрывали шкатулки и доставали изящные миски, плошки, вазочки, супницы… Один из евнухов, прежде чем поставить еду на стол, приподнимал серебряные крышки и пробовал всё без исключения.

На каждый стол поставили по шестнадцать блюд. Здесь были жареные голуби и утки в соусе, говядина на пару со специями, варёные потроха, баранина со шпинатом и соевым сыром на пару, мясное филе с капустой, тушёная утка с трепангами в соусе, тушёное мясо с ростками бамбука, жареные овощи в кисло-сладком соусе, солёные соевые бобы, ломтики капусты, поджаренные в соусе с перцем, мясные бульоны, тонко нарезанные копчёности, всевозможные каши, варёный рис со специями и соусом, сдобные булочки и многое-многое другое. На низенький стол, водружённый прямо на кан, евнухи поставили всего несколько блюд, особенно любимых Цыси. Вся посуда на столах была из жёлтого фарфора с драконами и надписями: «Десять тысяч лет жизни». На каждом блюде и в каждой чашке лежала серебряная пластинка, с помощью которой также проверялось, не отравлена ли пища.

И вот все блюда расставлены. Один из евнухов громко объявил:

— Снять крышки!

Четыре младших евнуха тут же сняли серебряные крышки, положили их в коробки и унесли. А старший подошёл к императрице и, преклонив колено, произнёс:

— Приглашаю Великую императрицу к трапезе!

Цыси подошла к кану и села на свой низенький трон. Фрейлины, служанки и придворные, низко поклонившись, удалились, остались только те, кто прислуживает за столом.

У Цыси совсем не было аппетита. Она попробовала лишь несколько блюд, стоявших ближе всего, и приказала подать маисовую похлёбку, которой всегда завершала трапезу. Похлёбку заранее разлили в семь чашек. Евнух выбрал среднюю — не самую горячую, но и не самую холодную, двумя руками поднял её на уровень своей правой брови, медленно подошёл, встал на колени и подал чашку императрице.

По завершении трапезы Цыси в сопровождении фрейлин и евнухов отправилась в своём паланкине в павильон Небесной Чистоты. Там она вместе с императрицей Цыань каждое утро просматривала государственные бумаги.

Павильон Небесной Чистоты находился в Центральной части дворцового комплекса в Запретном городе. Апартаменты Цыси — в западной части, поэтому Цыси иногда называли императрицей Западного дворца. В восточной части находились апартаменты Цыань и, соответственно, её называли императрицей Восточного дворца.

Апартаменты обеих императриц занимали огромное пространство, имели множество павильонов, залов, садов и парков — все со своими названиями согласно предназначению.

В павильоне Небесной Чистоты Цыси уже ждал главноуправляющий с несколькими жёлтыми коробками, в которых лежали доклады губернаторов, генерал-губернаторов и членов Государственного совета. Увидев приближающуюся императрицу, главноуправляющий встал на колени и преклонил голову. Цыси прошла мимо него и остановилась возле двух тронов, стоящих рядом. По статусу Цыси была ниже Цыань и не имела права первой садиться на трон, хоть и носила такой же титул Великой императрицы. Надо было ждать. Один из евнухов тут же принёс кресло, чтобы императрица не стояла.

Однако ожидание затягивалось, и Цыси уже стала нервничать. «Я не пожелала ей сегодня доброго утра, — думала она. — Может, Цыань гневается и нарочно заставляет меня ждать? Но как она смеет так унижать меня? Сколько ещё терпеть?!»

Эти унизительные ритуалы страшно досаждали Цыси, однако она ничего не могла с этим поделать.

Наконец, в зал вошёл главный евнух Цыань и, опустившись на колени, произнёс:

— Великая императрица Цыань не сможет присутствовать в связи с плохим самочувствием.

Затем он встал и, пятясь, вышел из зала.

«Она не хочет встречаться со мной, — мелькнуло в голове у Цыси. — Она думает, что указ Сяньфэна у меня. Наверняка она уже знает, что её евнух, который нёс указ князю Гуну, убит. Пусть будет так. Мне это сейчас на руку».

Цыси села на трон и приготовилась читать доклады сановников. Главноуправляющий вместе с одной из фрейлин опустились перед ней на колени. Согласно установленным правилам он не мог лично вручить документ императрице, поэтому, достав его из коробки, протянул фрейлине, а та уже передала Цыси. Прочитав доклад, Цыси через фрейлину вернула его обратно. И так происходило, пока императрица не прочла все документы. Затем она отправилась на аудиенцию в павильон Соприкосновения Неба и Земли.

Там её уже ждали князья и сановники. Трон находился в центре зала, и по обеим сторонам стояла императорская охрана из одних аристократов. Цыси расположилась на троне, а сановники стали по очереди приближаться к ней и докладывать о государственных делах. Выслушав всех, императрица отдала необходимые распоряжения и удалилась в свой дворец. Сановники и князья были несколько удивлены столь короткой аудиенцией. Обычно после доклада Цыси дотошнейшим образом расспрашивала каждого чиновника. Сегодня же почти не вникала в суть проблем. Она хотела вообще отменить аудиенцию, так как сейчас её беспокоил только пропавший указ Сяньфэна, но, подумав чуть-чуть, Цыси решила, что это вызовет слишком много ненужных вопросов.

У себя во дворце она сразу направилась в павильон Изысканного Изящества. Там, в одном из залов её ждали Ли Ляньин и Цынь Чжун — тот, который следил за подозрительными «тенями».

Цыси отпустила всех фрейлин и евнухов, оставшись наедине с этими двумя. Ли Ляньин и Цынь Чжун встали на колени перед креслом императрицы.

— Старая Будда должна быть довольна своим рабом Цынь Чжуном, — сказал Ли Ляньин. — Он принёс хорошие вести.

— Пусть говорит, — распорядилась она.

Цынь Чжун низко поклонился и дрожащим от волнения голосом произнёс:

— Ваш раб проследил, куда направились подозрительные люди.

— Так это были люди?! — усмехнулась Цыси.

Цынь Чжун растерялся. Он не понял, гневается императрица или шутит, поэтому для надёжности ударился лбом об пол и тихо пропищал:

— Да простит меня Великая Императрица, если жалкий раб чем-то не угодил ей.

— Продолжай, — спокойно произнесла Цыси. — Что за люди? К какому роду принадлежат и сколько их было?

Цынь Чжун понял, что императрица не гневается, и поднял голову.

— Эти люди… — заикаясь, проговорил он, — их было четверо. Трое мужчин и одна молодая девушка. Они не нашего рода… — евнух запнулся. — То есть Ваш покорный раб хотел сказать, что они чужеземцы. Язык, на котором они говорили, рабу непонятен… Ваш раб, крадучись, следил за ними и видел, куда они пошли.

— Куда?! — с нетерпением воскликнула Цыси.

— Они отправились на Северное подворье к русской православной миссии.

Цыси прищурила глаза. Она услышала очень неприятную вещь. «Неприятную» — ещё мягко сказано. Она и предположить не могла, что в это дело вмешаются иноземцы. Китайцев можно просто схватить, бросить в тюрьму и пытать. Однако подозрительные люди оказались русскими, и дело осложнялось … Вообще, она не понимала, как представители другого государства могли узнать о её планах и планах Цыань. Всё, что касалось указа Сяньфэна, хранилось в строжайшем секрете.

Императрица решила посоветоваться с Ли Ляньином.

— Ты можешь идти, — сказала Цыси Цынь Чжуну, — но пока стой за дверью. Ты можешь понадобиться мне. И смотри, чтобы никто не входил сюда.

Цынь Чжун, кланяясь, попятился из зала.

Оставшись наедине со своим главным евнухом, Цыси подозвала его поближе и почти шёпотом спросила:

— Что ты об этом думаешь?

— Всё это очень странно, — задумчиво произнёс Ли Ляньин. — Может, иноземцы случайно оказались там?

— Случайно?! — выкрикнула Цыси с гневом и встала с кресла. — Иноземцы(!) ночью(!) случайно гуляли по городу? Они же знают наши законы. Нет, это не простое совпадение — оказаться у дома князя Гуна именно в это время! И не забывай, что у мертвого евнуха Цыань не было указа. Куда он мог деться? Я уверена, чужаки унесли его с собой. Я всегда говорила, что коварным иноземцам нельзя доверять. Они так и норовят влезть в наши внутренние дела. Дай им волю, они сами начнут управлять Поднебесной!.. Но как они узнали? Как пронюхали про указ?!

— Почтенная Будда, как всегда права, — сказал Ли Ляньин и низко склонил голову. — Надо разузнать всё про этих иностранцев и… — он понизил голос до шёпота, — может, выкрасть указ или тайно захватить их самих. А лучше всего выкрасть указ и… убить их. Чтобы пресечь слухи, самое разумное — избавиться от свидетелей.

— Убить свидетелей? — императрица задумалась. — Это не так-то просто. Может возникнуть международный скандал, что грозит большими неприятностями.

— Есть масса способов избавиться от них, не прибегая к открытой расправе, — вкрадчиво произнёс Ли Ляньин. — Нападение разбойников, например. Или можно обвинить их в каком-нибудь преступлении, к примеру, в воровстве. Или подсыпать им яду. Да мало ли средств для устранения ненужных людей!

Цыси надолго задумалась. В словах евнуха был определённый резон. «Допустим, указ взяли иностранцы, — размышляла она. — Тогда они становятся опасными свидетелями. И если даже выкрасть у них документ, но оставить в живых, они смогут всем разболтать о нём, а это очень подорвёт мой авторитет. Все узнают, что моё положение непрочно, и позиции Цыань усилятся. Этого нельзя допустить, я должна крепко держать власть в своих руках!»

— Меня беспокоит вот что, — произнесла Цыси, выходя из задумчивости. — Что, если кто-нибудь из русских ждал этих неизвестных в Северном подворье, и указ уже передали нужному человеку?

— Нет, Цынь Чжун рассказывал, что они долго стучались в ворота, прежде чем войти, а привратник всё не открывал, вероятно, допытываясь, кто они такие. Значит, — заключил он, — их никто там не ждал. Значит, это их временное пристанище.

Цыси посмотрела на него с интересом.

— А ты не глуп, — одобрительно произнесла она. — Что ты предлагаешь?

— Надо послать туда Цынь Чжуна, пусть всё узнает и доложит.

— Нет, — грозно произнесла императрица. — Пока он будет всё узнавать, чужеземцы могут передать указ или вообще уйти оттуда. Надо действовать сразу и быстро.

Ли Ляньин задумался. Прошло достаточно много времени, прежде чем он вновь нарушил молчание.

— У вашего раба есть план, — сказал он и подошёл совсем близко к Цыси.

— Говори быстрей, — с нетерпением произнесла императрица.

Ли Ляньин наклонился почти к самому её уху и еле слышным шёпотом изложил все свои соображения. Цыси, внимательно выслушала его и, одобрительно кивнув, приказала:

— Позови Цынь Чжуна.