Туман рассеивался, как всегда, медленно. За то время, пока ребята вглядывались, как проступают сквозь него контуры ночной Москвы, можно было подготовиться к захвату в полном объёме: ордера на арест, наручники, шприцы с соответствующим препаратом на случай сопротивления… Однако встречающие вели себя более чем странно. Двое стояли шагах в семи справа и мирно покуривали. Трое других курили шагах в десяти слева и даже не обернулись в сторону пришельцев из прошлого. Наконец, ещё четверо так и маячили по ту сторону проезжей части. Трудно было разглядеть, дымятся ли у них сигареты, видно было только, что один говорит по телефону.

— Бежим быстрей! — по инерции крикнула Аня (ведь они последние несколько дней только и делали, что бегали от агентов Секретной Лаборатории) и уже, было, рванулась с места, но Ваня остановил её.

— Стой. Куда бежать? Ты что, не видишь? Бесполезно!

— Да и незачем, — устало проговорил Саша. — Такого финала мы и ждали.

— Но… Погодите! Нас же схватят, — Аня совершенно по-детски стала вертеть головой, ища хоть какую-нибудь лазейку. Но за спиной был парапет, а внизу — Москва-река.

— Успокойся, Анюта, — взял её за руку Саша. — Флэшка у нас, «Фаэтон» тоже. Отдадим им и разойдёмся по-мирному.

Ваня покосился на друга и усмехнулся про себя: «Наивное утешение. Анюта на такое не купится».

— А почему они не подходят к нам? — спросила вдруг Аня страшным свистящим шёпотом. — Всё время гнались, гнались, а теперь стоят, как истуканы, — она вцепилась мёртвой хваткой в Сашину руку и ещё тише прошептала: — Я поняла! По моей вине мы изменили историю и теперь попали в искаженный мир, не подчиняющийся нормальной логике…

На лице девушки замер настоящий мистический ужас, и Ваня решил взять инициативу в свои руки:

— Какую чушь ты несёшь! Пойду-ка я прерву этот массовый перекур.

— Что ты собираешься делать? — перепуганная Аня схватила теперь Ивана за локоть.

— Ничего особенного: подойду и спрошу, как пройти в библиотеку.

— Не дури, — сказала Аня неожиданно спокойным голосом.

Когда бывает слишком страшно, инстинкт самосохранения, независимо от разума, сам подбрасывает спасительные идеи.

— Не дури, Ваня. Вдруг это совершенно случайные прохожие?

Оба взглянули на девушку подозрительно. То ли Аня прикидывалась дурочкой, а этим время от времени грешат все девчонки, то ли просто пыталась выдать желаемое за действительное.

— Ага, — кивнул Ваня с нарочито серьёзным лицом. — Девять человек случайно зашли покурить на Крымский мост и ни один из них не обратил внимания на трех новых персонажей, материализовавшихся из белого облачка.

— Так это смотря, что курить, Вань, — поддержал его Саша. — Если, например, опиум… Не допускаешь, что все эти мужички тоже из Китая вернулись?

Анюта сердито глянула на обоих, и Ваня выдал экстравагантную гипотезу:

— А что, если из-за какой-нибудь накладки прошло не две минуты, как обычно, а двое суток, например, или две недели. Они тут на мосту регулярно меняют посты, им уже надоело это всё, и реагировать на нас просто нету сил. Видите, вон тот тип напротив позвонил, сообщил куда надо, и скоро за нами приедут.

— Нелогично, — возразил Саша. — Чем дольше люди ждут, тем больше звереют…

Ваня пожал плечами.

— И всё-таки давайте глянем на «Фаэтоне», — предложил он, — какое сегодня число.

— Прямо здесь?! — возмутилась Аня. — На глазах у этой публики?

— Она права, — покивал Саша, — не стоит.

— Тогда пойду у них спрошу, — и Ваня решительно направился к ближайшей группе.

Уже на ходу он придумал совсем другой вопрос — накатила вдруг этакая игривость и уверенность в своей безнаказанности:

— Эй, папаша, закурить не найдется?

«Папаша» смерил его ироничным взглядом, улыбнулся и молча протянул пачку. Его напарник покосился на Ивана хмуро и как-то осуждающе. Ваня вытащил одну сигаретку и стал вертеть её в пальцах, будто не знал, для чего такая штука предназначена.

— Ты же не куришь, — сказал ему улыбчивый мужчина, как старому знакомому.

— Откуда Вы знаете?

— Работа такая.

— Понятно.

А хмурый поглядел ещё мрачнее и неожиданно чихнул.

— Если честно, — признался Ваня, — я очень пить хочу. У вас попить ничего не будет?

Хмурый полез в карман, достал плоскую блестящую фляжку.

— Коньяк будешь?

Ваня выкатил глаза и даже про жажду свою забыл:

— А вы пьёте при исполнении?!

— А откуда ты знаешь, что мы при исполнении? — спросил улыбчивый и скривился совсем уж карикатурно.

— Сами сказали: работа такая, — ответил Ваня.

— Молодец, сметливый парень, — похвалил сотрудник Секретной Лаборатории.

— Только я коньяк пить не буду, спасибо, — сказал Ваня. — Я лучше к метро сбегаю — за колой.

— Нет, — помотали головами оба сразу, а хмурый пояснил сурово: — Никто из вас никуда отсюда не уходит.

— Почему? — прикинулся простачком Ваня.

— Приказ такой.

— «Работа такая! Приказ такой!» — передразнил Ваня. — Вот заладили! Мы кого-то ждем? Тогда скажите, кого.

Хмурый промолчал, а улыбчивый сказал добродушно:

— Наберись терпения, парень!

И Ваня пошёл к своим, чтобы вкратце пересказать им столь «содержательную» беседу.

— Не нравится мне всё это, — задумчиво проговорила Аня. Потом вдруг вскинулась: — Слушайте! А может, пока они тут курят, потихоньку выкинуть «Фаэтон» в реку — и всё! Приедут, а мы ничего не видели, ничего не знаем, и вообще, оставьте нас в покое, дяденьки!

— И флэшку туда же выбросить хочешь? — тихо спросил Саша. — Чего ради тогда мы устраивали все эти скачки?

— Не знаю, — Аня была в полной растерянности. — Что же мы не подумали там, в Китае, как будем вести себя здесь?

— Это ты нас спрашиваешь? — удивился Ваня, — Да ты же в этом Китае была сама не своя. Мы там много о чем не подумали.

— О чем же? — заинтересовался Саша.

— Ну, например, о дальнейшей судьбе генетика. Нашли, понимаешь, время и место для торжественного «отлёта»! И оставили несчастного Сергея на растерзание князю. Представляете, какой допрос с пристрастием ему там сейчас учиняют, после нашего исчезновения?

— Ты не прав, Оболенский, — спокойно проговорила Аня. — Я думала об этом. Князь очень умный и гибкий человек. Он предпочтёт использовать знания генетика для своей пользы.

— К тому же, — добавил от себя Саша, — Сергей Борисов тоже не прост. Он, конечно, непрактичный в быту, но умище-то у него неординарный. И знаний вагон. Придумает что-нибудь, выкрутится. Расскажет, например, что познакомился с нами случайно, и мгновенное перемещение в пространстве сам первый раз в жизни наблюдал.

Аня и Ваня помолчали, соглашаясь с Сашей. Наконец, Оболенский изрёк:

— Ну, хорошо, и долго нам здесь вот так стоять?

— У меня спрашиваешь? — решил уточнить Саша. — Ты же разобрался, кто там среди них старший? Вот и потребуй от него объяснений.

— Как же, с этих потребуешь… — проворчал Ваня.

— Ребята, у меня идея! — воскликнула Аня. — Давайте позвоним!

— Куда?

— Да куда угодно! Ну, вот, я хотя бы маме позвоню, она же беспокоится. А заодно и проверим, позволят нам это сделать или нет.

Один из троих, стоявших слева, подскочил немедленно — Аня и двух цифр набрать не успела.

— Воздержитесь, пожалуйста, от звонков, — сказал он вежливо, но жёстко.

Анюта изящным жестом захлопнула мобильник и спросила:

— А петь и плясать можно?

Секретный сотрудник не удостоил её ответом и вернулся к своей группе.

— Знаете что, — поделился с друзьями Ваня. — У меня такое ощущение, что убивать нас сегодня не будут. А интуиции своей я привык доверять.

— Больше тебе скажу, — добавил Саша, — нас и арестовывать, похоже, не собираются. И это уже не интуиция, а логика.

— А что будет-то? — спросила Аня, но страха в её голосе не было.

— Орден дадут, — окончательно развеселился Ваня, — а ждём мы все представителя администрации президента. Или кто там вручает сегодня высшие правительственные награды?

— А что, — сказал Саша. — Мне кажется, мы отлично справились со всеми заданиями.

— Особенно Аня, — не удержался от язвительной реплики Иван. — Она на двадцать лет раньше убрала из истории зловещую фигуру императрицы Цыси.

— На двадцать восемь, — поправила девушка, и Ваня понял, что она совершенно не злится на него. Наверно, этот мост был каким-то волшебным местом для их отношений.

— Какая разница: двадцать или тридцать? — продолжил Ваня, увлекаясь, — Главное, что ты сильно облегчила задачу китайскому революционеру Сунь Ятсену, чем приблизила светлое будущее цивилизации. Теперь коммунизм в Китае построят намного раньше, чем в России. Китай станет сверхдержавой номер один. И мы уже завтра утром с удивлением обнаружим, что всё вокруг даже в Москве — китайское.

— Оно уже и так всё китайское, — резонно заметил Саша. — Я думаю, будет как раз наоборот. Китай в результате слишком резвых коммунистических преобразований опять поделят на зоны влияния, и, как следствие, выиграют от этого Россия, Европа и Америка. Больше всех — Россия. Мы не будем ни с кем ссориться, избежим всех войн, катастроф и репрессий ХХ века. И прямо завтра утром увидим, что живём в совершенно прекрасном мире, шагнувшем далеко вперед по пути всеобщего прогресса…

— Мечтатели! — улыбнулась Анюта. — А я больше всего хочу добраться до библиотеки и выяснить всё про судьбу Цыси. Меня только она и волнует. А вы — абстрактные мечтатели.

Но Ваня уже слушал всё это вполуха, он смотрел на Аню, как всегда, восхищался, какая же она красивая, и всё яснее понимал, что мир, в котором они живут, совсем не так плох и без специальных изменений прошлого. Одного только не хватало ему в этом мире… И, улучив момент, он громко произнёс, удивляясь при этом сам на себя:

— Да, я мечтатель. Только я мечтаю совсем о другом…

— О чем же? — спросила Аня с любопытством.

— А можно я стихами скажу? — и он тут же начал читать:

Что ты сделала с сердцем моим? Оно больше не слышит меня. Мое сердце — разграбленный Рим, Мое сердце — обитель огня.  Что ты сделала с сердцем моим? Ты биенье его приглуши… Я глотаю отравленный дым — Дым пожарищ усталой души.  Что ты сделала с сердцем моим? Я тону в океане стихов… Я тобою, увы, нелюбим, И вопрос мой печально не нов.  Что ты сделала с сердцем моим? Аня, я же себя погублю!.. Чёрт с ним, с сердцем… Не дружим мы с ним. Но тебя я все так же люблю! [25]

— По-моему, это не Пушкин, — Аня вроде и пошутила по привычке, но на самом-то деле просто хотела сказать «спасибо», потому что ей понравились эти строки.

Таких стихов ей ещё никто не дарил, да и Ваня ни разу не решался прочесть. Она смотрела на него и улыбалась, счастливая, и свежий осенний ветер, трепал её распущенные волосы, а река внизу дышала прохладой и вечностью, и ночной город опрокидывался всеми огнями в черную маслянистую воду, и Ваня, ощутив кураж, предложил:

— Хочешь, еще почитаю?

Саша опять почувствовала себя третьим лишним, но потом вспомнил, что лишних на этом мосту существенно больше, так что уйти ему всё равно не дадут. И совсем уже, было, собрался сказать об этом друзьям, но тут возле них взвизгнул тормозами, огромный джип, сверкающий серебристым, лаковым, только что вымытым кузовом.

— Ну, вот и дождались, — констатировал Саша.

Из машины вышел среднего роста человек приятной наружности: короткая стрижка, черные усы, движения энергичные, спортивные. Взгляд решительный, властный, и вместе с тем на удивление добродушный.

— Ну, здравствуйте, путешественники! Садитесь в машину, не на мосту же нам с вами разговаривать!

— А вы кто? — агрессивно, но как-то очень по-детски спросила Аня.

Иван даже вспомнил сказку про «Теремок». Незнакомец, однако, ответил вполне по-взрослому:

— Я — начальник Секретной Лаборатории, которая и разработала для вас вот эту игрушку, — и он безошибочно показал глазами в сторону Вани. Именно в его сумке лежал «Фаэтон».

— Для нас?! — удивился Саша, выцепив самое главное из фразы такого легкомысленного на вид начальника.

— Но вы же им пользовались? Значит и для вас — тоже. А зовут меня Роман Каюмов.

— А по отчеству? — решил уточнить Ваня.

— Можно обойтись и без отчества, — разрешил Каюмов.

Стоявший рядом с ним круглолицый человек хохотнул.

— Я знаю, почему Николай смеётся, — пояснил Роман. — Кстати, знакомьтесь: генерал Круглов, начальник службы безопасности. Так вот, вся лаборатория зовёт меня исключительно по отчеству.

— А ему уже надоело быть Рафаэличем, — по-простецки вклинился генерал. — Давайте, ребятишки, зовите его просто Ромой!

— Короче, друзья, время позднее, — подвёл черту Каюмов. — Прибор давайте сюда. Мы вас развезём по домам, и… спокойно ложитесь спать. А завтра вот по этому адресу к десяти утра жду. — Он протянул каждому по визитке. — Мой сотовый телефон там тоже есть. И больше — никаких вопросов! Полезайте в машину!

Грузились как-то нервно, торопливо, будто штурмовали последний автобус где-нибудь далеко от Москвы, и неуспевшему грозило ночевать в поле. Вся остальная команда стремительно всосалась в невесть откуда взявшийся мини-вэн. И машины помчались по уже свободной в этот час Москве, проскакивая не только светофоры, переключённые на желтую мигалку, но и горевшие красным.

Довольно долго сидели молча. Обоим юношам страшно нравилась эта езда без правил, а у Ани она вызвала грустные ассоциации с бесконтрольной властью Цыси.

— Ребята, — вдруг сказала девушка, — я вспомнила!

— Что? Нечто, произошедшее между тобой и Гуансюем? — предположил Ваня.

— Да нет! Я вспомнила, что мне даже не придется идти в библиотеку. Дома есть отличный вузовский учебник «История Китая».

— Откуда? — удивился Рафаэлич.

— У меня мама давно, ещё в молодости Китаем увлекалась.

— В молодости? — переспросил Каюмов. — Сколько же ей сейчас? Неужели восемьдесят?

— Нет, тридцать восемь, — сказала Аня.

— Эх, ребятки, ребятки! — усмехнулся Рафаэлич. — По далеким эпохам шастаете, а ничегошеньки во времени не понимаете. Да тридцать восемь лет — это самая что ни на есть молодость!