Туман рассеивался, как всегда, медленно. За то время, пока ребята вглядывались, как проступают сквозь него контуры ночной Москвы, можно было подготовиться к захвату в полном объёме: ордера на арест, наручники, шприцы с соответствующим препаратом на случай сопротивления… Однако встречающие вели себя более чем странно. Двое стояли шагах в семи справа и мирно покуривали. Трое других курили шагах в десяти слева и даже не обернулись в сторону пришельцев из прошлого. Наконец, ещё четверо так и маячили по ту сторону проезжей части. Трудно было разглядеть, дымятся ли у них сигареты, видно было только, что один говорит по телефону.
— Бежим быстрей! — по инерции крикнула Аня (ведь они последние несколько дней только и делали, что бегали от агентов Секретной Лаборатории) и уже, было, рванулась с места, но Ваня остановил её.
— Стой. Куда бежать? Ты что, не видишь? Бесполезно!
— Да и незачем, — устало проговорил Саша. — Такого финала мы и ждали.
— Но… Погодите! Нас же схватят, — Аня совершенно по-детски стала вертеть головой, ища хоть какую-нибудь лазейку. Но за спиной был парапет, а внизу — Москва-река.
— Успокойся, Анюта, — взял её за руку Саша. — Флэшка у нас, «Фаэтон» тоже. Отдадим им и разойдёмся по-мирному.
Ваня покосился на друга и усмехнулся про себя: «Наивное утешение. Анюта на такое не купится».
— А почему они не подходят к нам? — спросила вдруг Аня страшным свистящим шёпотом. — Всё время гнались, гнались, а теперь стоят, как истуканы, — она вцепилась мёртвой хваткой в Сашину руку и ещё тише прошептала: — Я поняла! По моей вине мы изменили историю и теперь попали в искаженный мир, не подчиняющийся нормальной логике…
На лице девушки замер настоящий мистический ужас, и Ваня решил взять инициативу в свои руки:
— Какую чушь ты несёшь! Пойду-ка я прерву этот массовый перекур.
— Что ты собираешься делать? — перепуганная Аня схватила теперь Ивана за локоть.
— Ничего особенного: подойду и спрошу, как пройти в библиотеку.
— Не дури, — сказала Аня неожиданно спокойным голосом.
Когда бывает слишком страшно, инстинкт самосохранения, независимо от разума, сам подбрасывает спасительные идеи.
— Не дури, Ваня. Вдруг это совершенно случайные прохожие?
Оба взглянули на девушку подозрительно. То ли Аня прикидывалась дурочкой, а этим время от времени грешат все девчонки, то ли просто пыталась выдать желаемое за действительное.
— Ага, — кивнул Ваня с нарочито серьёзным лицом. — Девять человек случайно зашли покурить на Крымский мост и ни один из них не обратил внимания на трех новых персонажей, материализовавшихся из белого облачка.
— Так это смотря, что курить, Вань, — поддержал его Саша. — Если, например, опиум… Не допускаешь, что все эти мужички тоже из Китая вернулись?
Анюта сердито глянула на обоих, и Ваня выдал экстравагантную гипотезу:
— А что, если из-за какой-нибудь накладки прошло не две минуты, как обычно, а двое суток, например, или две недели. Они тут на мосту регулярно меняют посты, им уже надоело это всё, и реагировать на нас просто нету сил. Видите, вон тот тип напротив позвонил, сообщил куда надо, и скоро за нами приедут.
— Нелогично, — возразил Саша. — Чем дольше люди ждут, тем больше звереют…
Ваня пожал плечами.
— И всё-таки давайте глянем на «Фаэтоне», — предложил он, — какое сегодня число.
— Прямо здесь?! — возмутилась Аня. — На глазах у этой публики?
— Она права, — покивал Саша, — не стоит.
— Тогда пойду у них спрошу, — и Ваня решительно направился к ближайшей группе.
Уже на ходу он придумал совсем другой вопрос — накатила вдруг этакая игривость и уверенность в своей безнаказанности:
— Эй, папаша, закурить не найдется?
«Папаша» смерил его ироничным взглядом, улыбнулся и молча протянул пачку. Его напарник покосился на Ивана хмуро и как-то осуждающе. Ваня вытащил одну сигаретку и стал вертеть её в пальцах, будто не знал, для чего такая штука предназначена.
— Ты же не куришь, — сказал ему улыбчивый мужчина, как старому знакомому.
— Откуда Вы знаете?
— Работа такая.
— Понятно.
А хмурый поглядел ещё мрачнее и неожиданно чихнул.
— Если честно, — признался Ваня, — я очень пить хочу. У вас попить ничего не будет?
Хмурый полез в карман, достал плоскую блестящую фляжку.
— Коньяк будешь?
Ваня выкатил глаза и даже про жажду свою забыл:
— А вы пьёте при исполнении?!
— А откуда ты знаешь, что мы при исполнении? — спросил улыбчивый и скривился совсем уж карикатурно.
— Сами сказали: работа такая, — ответил Ваня.
— Молодец, сметливый парень, — похвалил сотрудник Секретной Лаборатории.
— Только я коньяк пить не буду, спасибо, — сказал Ваня. — Я лучше к метро сбегаю — за колой.
— Нет, — помотали головами оба сразу, а хмурый пояснил сурово: — Никто из вас никуда отсюда не уходит.
— Почему? — прикинулся простачком Ваня.
— Приказ такой.
— «Работа такая! Приказ такой!» — передразнил Ваня. — Вот заладили! Мы кого-то ждем? Тогда скажите, кого.
Хмурый промолчал, а улыбчивый сказал добродушно:
— Наберись терпения, парень!
И Ваня пошёл к своим, чтобы вкратце пересказать им столь «содержательную» беседу.
— Не нравится мне всё это, — задумчиво проговорила Аня. Потом вдруг вскинулась: — Слушайте! А может, пока они тут курят, потихоньку выкинуть «Фаэтон» в реку — и всё! Приедут, а мы ничего не видели, ничего не знаем, и вообще, оставьте нас в покое, дяденьки!
— И флэшку туда же выбросить хочешь? — тихо спросил Саша. — Чего ради тогда мы устраивали все эти скачки?
— Не знаю, — Аня была в полной растерянности. — Что же мы не подумали там, в Китае, как будем вести себя здесь?
— Это ты нас спрашиваешь? — удивился Ваня, — Да ты же в этом Китае была сама не своя. Мы там много о чем не подумали.
— О чем же? — заинтересовался Саша.
— Ну, например, о дальнейшей судьбе генетика. Нашли, понимаешь, время и место для торжественного «отлёта»! И оставили несчастного Сергея на растерзание князю. Представляете, какой допрос с пристрастием ему там сейчас учиняют, после нашего исчезновения?
— Ты не прав, Оболенский, — спокойно проговорила Аня. — Я думала об этом. Князь очень умный и гибкий человек. Он предпочтёт использовать знания генетика для своей пользы.
— К тому же, — добавил от себя Саша, — Сергей Борисов тоже не прост. Он, конечно, непрактичный в быту, но умище-то у него неординарный. И знаний вагон. Придумает что-нибудь, выкрутится. Расскажет, например, что познакомился с нами случайно, и мгновенное перемещение в пространстве сам первый раз в жизни наблюдал.
Аня и Ваня помолчали, соглашаясь с Сашей. Наконец, Оболенский изрёк:
— Ну, хорошо, и долго нам здесь вот так стоять?
— У меня спрашиваешь? — решил уточнить Саша. — Ты же разобрался, кто там среди них старший? Вот и потребуй от него объяснений.
— Как же, с этих потребуешь… — проворчал Ваня.
— Ребята, у меня идея! — воскликнула Аня. — Давайте позвоним!
— Куда?
— Да куда угодно! Ну, вот, я хотя бы маме позвоню, она же беспокоится. А заодно и проверим, позволят нам это сделать или нет.
Один из троих, стоявших слева, подскочил немедленно — Аня и двух цифр набрать не успела.
— Воздержитесь, пожалуйста, от звонков, — сказал он вежливо, но жёстко.
Анюта изящным жестом захлопнула мобильник и спросила:
— А петь и плясать можно?
Секретный сотрудник не удостоил её ответом и вернулся к своей группе.
— Знаете что, — поделился с друзьями Ваня. — У меня такое ощущение, что убивать нас сегодня не будут. А интуиции своей я привык доверять.
— Больше тебе скажу, — добавил Саша, — нас и арестовывать, похоже, не собираются. И это уже не интуиция, а логика.
— А что будет-то? — спросила Аня, но страха в её голосе не было.
— Орден дадут, — окончательно развеселился Ваня, — а ждём мы все представителя администрации президента. Или кто там вручает сегодня высшие правительственные награды?
— А что, — сказал Саша. — Мне кажется, мы отлично справились со всеми заданиями.
— Особенно Аня, — не удержался от язвительной реплики Иван. — Она на двадцать лет раньше убрала из истории зловещую фигуру императрицы Цыси.
— На двадцать восемь, — поправила девушка, и Ваня понял, что она совершенно не злится на него. Наверно, этот мост был каким-то волшебным местом для их отношений.
— Какая разница: двадцать или тридцать? — продолжил Ваня, увлекаясь, — Главное, что ты сильно облегчила задачу китайскому революционеру Сунь Ятсену, чем приблизила светлое будущее цивилизации. Теперь коммунизм в Китае построят намного раньше, чем в России. Китай станет сверхдержавой номер один. И мы уже завтра утром с удивлением обнаружим, что всё вокруг даже в Москве — китайское.
— Оно уже и так всё китайское, — резонно заметил Саша. — Я думаю, будет как раз наоборот. Китай в результате слишком резвых коммунистических преобразований опять поделят на зоны влияния, и, как следствие, выиграют от этого Россия, Европа и Америка. Больше всех — Россия. Мы не будем ни с кем ссориться, избежим всех войн, катастроф и репрессий ХХ века. И прямо завтра утром увидим, что живём в совершенно прекрасном мире, шагнувшем далеко вперед по пути всеобщего прогресса…
— Мечтатели! — улыбнулась Анюта. — А я больше всего хочу добраться до библиотеки и выяснить всё про судьбу Цыси. Меня только она и волнует. А вы — абстрактные мечтатели.
Но Ваня уже слушал всё это вполуха, он смотрел на Аню, как всегда, восхищался, какая же она красивая, и всё яснее понимал, что мир, в котором они живут, совсем не так плох и без специальных изменений прошлого. Одного только не хватало ему в этом мире… И, улучив момент, он громко произнёс, удивляясь при этом сам на себя:
— Да, я мечтатель. Только я мечтаю совсем о другом…
— О чем же? — спросила Аня с любопытством.
— А можно я стихами скажу? — и он тут же начал читать:
— По-моему, это не Пушкин, — Аня вроде и пошутила по привычке, но на самом-то деле просто хотела сказать «спасибо», потому что ей понравились эти строки.
Таких стихов ей ещё никто не дарил, да и Ваня ни разу не решался прочесть. Она смотрела на него и улыбалась, счастливая, и свежий осенний ветер, трепал её распущенные волосы, а река внизу дышала прохладой и вечностью, и ночной город опрокидывался всеми огнями в черную маслянистую воду, и Ваня, ощутив кураж, предложил:
— Хочешь, еще почитаю?
Саша опять почувствовала себя третьим лишним, но потом вспомнил, что лишних на этом мосту существенно больше, так что уйти ему всё равно не дадут. И совсем уже, было, собрался сказать об этом друзьям, но тут возле них взвизгнул тормозами, огромный джип, сверкающий серебристым, лаковым, только что вымытым кузовом.
— Ну, вот и дождались, — констатировал Саша.
Из машины вышел среднего роста человек приятной наружности: короткая стрижка, черные усы, движения энергичные, спортивные. Взгляд решительный, властный, и вместе с тем на удивление добродушный.
— Ну, здравствуйте, путешественники! Садитесь в машину, не на мосту же нам с вами разговаривать!
— А вы кто? — агрессивно, но как-то очень по-детски спросила Аня.
Иван даже вспомнил сказку про «Теремок». Незнакомец, однако, ответил вполне по-взрослому:
— Я — начальник Секретной Лаборатории, которая и разработала для вас вот эту игрушку, — и он безошибочно показал глазами в сторону Вани. Именно в его сумке лежал «Фаэтон».
— Для нас?! — удивился Саша, выцепив самое главное из фразы такого легкомысленного на вид начальника.
— Но вы же им пользовались? Значит и для вас — тоже. А зовут меня Роман Каюмов.
— А по отчеству? — решил уточнить Ваня.
— Можно обойтись и без отчества, — разрешил Каюмов.
Стоявший рядом с ним круглолицый человек хохотнул.
— Я знаю, почему Николай смеётся, — пояснил Роман. — Кстати, знакомьтесь: генерал Круглов, начальник службы безопасности. Так вот, вся лаборатория зовёт меня исключительно по отчеству.
— А ему уже надоело быть Рафаэличем, — по-простецки вклинился генерал. — Давайте, ребятишки, зовите его просто Ромой!
— Короче, друзья, время позднее, — подвёл черту Каюмов. — Прибор давайте сюда. Мы вас развезём по домам, и… спокойно ложитесь спать. А завтра вот по этому адресу к десяти утра жду. — Он протянул каждому по визитке. — Мой сотовый телефон там тоже есть. И больше — никаких вопросов! Полезайте в машину!
Грузились как-то нервно, торопливо, будто штурмовали последний автобус где-нибудь далеко от Москвы, и неуспевшему грозило ночевать в поле. Вся остальная команда стремительно всосалась в невесть откуда взявшийся мини-вэн. И машины помчались по уже свободной в этот час Москве, проскакивая не только светофоры, переключённые на желтую мигалку, но и горевшие красным.
Довольно долго сидели молча. Обоим юношам страшно нравилась эта езда без правил, а у Ани она вызвала грустные ассоциации с бесконтрольной властью Цыси.
— Ребята, — вдруг сказала девушка, — я вспомнила!
— Что? Нечто, произошедшее между тобой и Гуансюем? — предположил Ваня.
— Да нет! Я вспомнила, что мне даже не придется идти в библиотеку. Дома есть отличный вузовский учебник «История Китая».
— Откуда? — удивился Рафаэлич.
— У меня мама давно, ещё в молодости Китаем увлекалась.
— В молодости? — переспросил Каюмов. — Сколько же ей сейчас? Неужели восемьдесят?
— Нет, тридцать восемь, — сказала Аня.
— Эх, ребятки, ребятки! — усмехнулся Рафаэлич. — По далеким эпохам шастаете, а ничегошеньки во времени не понимаете. Да тридцать восемь лет — это самая что ни на есть молодость!