Возможности КГБ на Кубе вскоре после революции и в период Карибского кризиса были ограничены. Свою секретную службу кубинцам пришлось строить практически на пустом месте, однако овладевали они этим делом весьма быстро и успешно. Часть их разведчиков приезжала учиться к нам, ездили на остров и наши инструкторы. Из работников КГБ в длительной командировке побывали многие, в том числе и я. Постоянно там находился наш сотрудник по связям с кубинским министром внутренних дел.

С Раулем Кастро у нас был постоянный контакт. Он часто приезжал в Москву, и эти встречи всегда приносили радость общения с другом. Он всегда врывался ко мне — шумный, веселый, и, казалось, заполнял собой весь мой кабинет на Лубянке.

Однажды, договорившись о времени, он, всегда любивший точность, сильно опоздал. Я уже начал тревожиться, не случилось ли чего. Вдруг — является! Оказалось, задержался при «выяснении революционных отношений» с делегацией итальянцев: «Понимаешь, итальянцы думали, — бушевал Рауль, — что если они умеют громко говорить, то им удастся нас перекричать. Они не учли, что мы на Кубе тоже умеем кричать, даже побольше, чем они. Но чтобы выиграть в споре, крика мало — нужны аргументы, а их оказалось у них недостаточно!»

Накануне моей командировки с группой сотрудников КГБ в 1965 году на Кубу Рауль приехал в Москву с супругой Вильмой. Она тогда ждала третьего ребенка, и разговор вертелся вокруг того, кого же дарует им судьба. У них уже были две дочери, и Рауль мечтал о сыне. Мечта его сбылась. Мы с женой пригласили их на обед к себе домой, на Патриаршие пруды. Время провели замечательно.

Потом вместе летели на Кубу — через Мурманск и дальше без посадки: Северный полюс, вдоль берегов Канады и Америки до самой Гаваны.

Я летел полуофициально, потому имел паспорт на другую фамилию: на всякий случай, если вдруг случится вынужденная посадка где-нибудь в Америке или Канаде. Оставив имя и отчество без изменения, я придумал фамилию «Еленин» — от имени своей дочери. К счастью, долетели без приключений.

Вспоминая русское гостеприимство в Москве, Рауль и Вильма пригласили меня к себе отпробовать кубинскую кухню. Две их маленькие дочурки превратили мое пребывание у них в настоящий праздник, и я, пришедший к ним в качестве русского Деда Мороза, выступил в роли кубинского Деда Тепла, подарив им две большие куклы. Надо было видеть их восторг, когда они принимали подарки, которые по росту оказались больше их самих! Семья у Рауля великолепная, и я часто вспоминаю этих прекрасных людей.

Такие люди не бросаются дружбой, и никакие повороты судьбы не мешают им ее доказать. Когда Брежнев сослал меня на Украину, Рауль, второй по значимости на Кубе человек, всегда звонил мне, когда приезжал в Москву, а однажды, видимо, почувствовав, как мне плохо, просто приехал в Киев, несмотря на мое опальное положение. И мы (я — по личному разрешению Щербицкого!) здорово с ним посидели и проговорили всласть несколько часов.

Тогда, словно с намеком, Рауль подарил мне необычный письменный прибор, в котором ручки напоминают военные ракеты. И вот иногда за работой, в минуты передышки, я смотрел на них и думал, что еще рано списывать их со счета, пока есть на планете личности, делающие ставку на силу. Хороший подарок, чтобы не забывать, что люди, рисуя одной рукой мирные картины, другой подписывают решения о производстве нового, еще более страшного оружия…

На Кубе поселили нас в очень комфортабельном особнячке, расположенном почти на берегу океана. Однако мы приехали не купаться и греться на солнышке, а, по просьбе кубинских товарищей, передать опыт нашей работы и в заключение подготовить и подписать с министром внутренних дел и госбезопасности Рамиро Вальдесом соглашение по нашим общим делам, связанным с разведывательно-контрразведывательными операциями. Ведущие советские чекисты читали специальные лекции и проводили практические занятия с кубинцами, а также учили, как грамотно и надежно организовать деятельность аппарата госбезопасности и внутренних дел.

В качестве «наглядного пособия» я привез и показал им обстоятельный фильм по обезвреживанию предателя Пеньковского. Даже Фидель Кастро с интересом вникал во все подробности этого дела и все советовал Вальдесу и его молодой команде постараться максимально использовать наше пребывание на Кубе, чтобы овладеть нашими навыками и умением, взять их на вооружение.

Надо сказать, что первое знакомство с Фиделем Кастро произошло у меня еще в Москве, однако никаких бесед тогда не было. Настоящее знакомство, которое оставило во мне неизгладимый след и заставило навсегда влюбиться в народ Острова Свободы и его вождя, произошло именно на Кубе. Это были конфиденциальные и просто дружеские разговоры, и каждая встреча приоткрывала все новые грани этого необыкновенного человека, добавляла новые черточки к познанию его характера, вызывая громадное уважение и преклонение перед этой могучей и удивительной личностью.

Помню, первое, что меня поразило, — у Фиделя Кастро не было своего официального кабинета, как это принято у государственных деятелей всего мира. И привычки не было принимать людей в «своем» кабинете. Обычно он приезжал сам к тому, кто в этом действительно, по его мнению, нуждался. Его рабочим кабинетом становился кабинет того руководителя, к которому он являлся, чтобы лично ознакомиться с ходом дела и, если надо, тут же принять необходимые меры. Это было тем более поразительным, что у всех остальных политических руководителей Кубы рабочие кабинеты должны были быть в обязательном порядке. Я часто бывал в кабинетах у первых лиц: у Рауля, у президента Освальда Дортикоса, у своего коллеги Рамиро Вальдеса, у других, но так и не увидел, чтобы Фидель Кастро обзавелся собственной резиденцией.

Неоднократно, во время нашего пребывания на Кубе, его рабочим кабинетом становился наш особняк — Фидель приезжал часто и мог до полуночи решать с нами самые наболевшие вопросы. Ритм жизни у него был прямо-таки космический, работоспособность — феноменальная! Он везде успевал. И при этом — много читал! Было непонятно, когда он успевает спать. Я искренне восхищался этим человеком. Да разве я один?! Приходилось слышать, какой восторг испытывал от личности Кастро легендарный писатель Габриэль Гарсиа Маркес, которого никак нельзя назвать чьим-то подпевалой.

Основательно удавалось нам поговорить с Фиделем только по ночам, когда он приезжал к нам, весь наполненный впечатлениями от событий дня, встреч с людьми. И то, что и как он говорил, какие оценки давал, какой анализ делал из всего виденного и слышанного, представляло его необыкновенным политическим деятелем. Я его назвал бы Политическим Айсбергом!

Но совершенный восторг вызывали его многочасовые выступления перед многотысячными аудиториями. И мне посчастливилось слышать его выступление. Да, у него красивый тембр голоса. Да, правильная красивая речь. Но в ней всегда присутствуют еще страсть борца, логика развития мысли, аналитический образный ум, полноценное содержание, умение обратиться ко всем сразу и к каждому в отдельности. Бесподобный оратор!

Мне как-то пришлось присутствовать на каком-то деловом собрании. У Фиделя не было никакой заготовленной речи. Из нагрудного кармана своей военной формы он вынул несколько маленьких листочков с какими-то цифрами. Наблюдая специально за присутствующими, я не заметил во время выступления, чтобы кто-то чем-то отвлекся или зевнул от скуки, как это бывает у нас. Речь держала всех в напряжении, потому что Фидель говорил о том, что каждому не давало покоя. Люди вскакивали, аплодировали, негодовали, кричали, вскидывали в знак полного согласия руки. И это фантастическое для нас действо продолжалось около трех часов. Никто не покинул зал! Никто! Фидель умел так сконцентрировать мысль на самом важном, так разложить все по полочкам, что ему удавалось даже сложные вещи донести до сознания каждого человека. Этим он покорял и вдохновлял зал, как маг-волшебник.

Несмотря на бесконечные организованные на него покушения, Кастро не делал фетиша из своей охраны. Мы помогли кубинским товарищам организовать самостоятельный отряд телохранителей, отбирая в него наиболее подготовленных людей. Но Фидель иногда разъезжал по стране вообще без охраны, оставляя своих людей по дороге, там, где они могли, как он считал, понадобиться больше. Бывало, приезжает он куда-то, где создается новый кооператив или какое-то госхозяйство, и, чтобы дело пошло, оставляет там одного из своих охранников — для руководства. Или открывается доходная ферма по разведению крокодилов — он опять туда направляет надежного человека, а сам едет дальше. Организуется новый центр туризма и отдыха на побережье с плавающими, как у туземцев, шалашами — и снова на одного-двух в охране меньше. И так — беспрерывно! Иногда доходило до того, что он возвращался за рулем… один! Невероятно неприхотливый и бесстрашный человек!

Наблюдая за братьями — Фиделем и Раулем Кастро, я пришел к выводу, что они очень дополняют друг друга, а по силе преданности делу революции — это настоящие близнецы. В Гаване меня не оставляла мысль, что кубинцы отлично понимают, что значат для их судьбы эти два удивительных брата. Недаром кубинский парламент принял официальное решение, категорически запрещающее Фиделю и Раулю одновременно покидать остров: всегда кто-нибудь из них должен оставаться «на хозяйстве». Ведь фактически блокаду Кубы никто не отменял! И несмотря на то что не так уж благополучно живет народ Кубы, кубинцы — за Фиделя, за Рауля, за Революцию! И это не показные любовь и уважение, а искренние чувства, идущие от всей души.

И хотя помощь СССР давно кончилась, а с развалом Советского Союза Кубе пришлось пережить «двойную блокаду», Куба встает на ноги, крепнет и — уверен! — еще покажет себя!..

Министерство госбезопасности Кубы располагалось в высотном доме, кажется, на шестнадцатом этаже, а кабинет Р.Вальдеса — несколькими этажами ниже. Рядом с его кабинетом находилась личная комната, фактически рабочая спальня Рамиро. По договоренности я приезжал к нему всегда в 8 или 9 часов утра. Он даже шутил:

— Ну ты, как немец — пунктуальный и точный.

— У нас так положено. Мы — не на отдыхе. Мы работать приехали.

Носил я там всегда гражданскую одежду. Но однажды мне пришлось переодеться в форму кубинского солдата, когда мне предложили «отправиться в разведку» в район американской военной базы близ города Гуантанамо. США арендуют ее еще с 1903 года. Подъехали мы настолько близко, что было слышно, как американцы разводят караул. Меня провели в удобное место, с которого было хорошо видно, что там делается. Американцы не обращали на нас внимания, так как привыкли к кубинскому присутствию.

Мне пришлось много поколесить по Кубе. За рулем всегда сидел сам Рамиро Вальдес, лихой водитель. Тихо он ездить не умел. У меня было впечатление, что он никогда и на дорогу-то не смотрел, а все больше — по сторонам. Машина его представляла этакий склад оружия — автомат, гранаты… Я даже подумывал, что при такой гонке все это может взорваться в один прекрасный момент. Однажды я не выдержал и сказал ему:

— Слушай, ты когда-нибудь подорвешь и себя, и меня, и я не доведу до конца дело, ради которого приехал. А ты все на дамочек заглядываешься. Только почему они днем по городу в бигуди ходят?

А кубинки действительно очень красивые, точеные фигурки — глаз не оторвать! Он хохочет:

— Это у нас другая сторона Земли, поэтому все наоборот, не так, как у вас. Ваши женщины готовятся всю ночь, чтобы себя днем показать, а наши готовятся весь день, чтобы ночью предстать во всей красе!

Вот и поговори с ним после этого серьезно! Но это все шутки и шуточки. А работал он дни и ночи и делу предан действительно беззаветно.

Последний эпизод с ним был таким. Настал день подписания соглашения. Я решил прибыть пораньше. Приехал в соответственном случаю костюме, захожу к Рамиро — он еще не одет.

— Так ведь Фидель уже в министерстве!

— На каком этаже?

— На первом!!!

— Успеем!

А дело в том, что он знал привычку Фиделя Кастро подниматься на этажи не в лифте, а пешком. Действительно, когда Фидель входил в кабинет, Вальдес уже успел привести себя в порядок — быстро, по-военному!

Самое интересное началось потом. Войдя в кабинет, Фидель Кастро начал вынимать их карманов и раскладывать на столе то, что удалось ему взять бесхозного в кабинетах, куда он заглядывал, пока поднимался с этажа на этаж. Чего там только не было! Одна вещь удивительнее другой: записная книжка, документ с грифом «секретно», записки и наконец… пистолет.

— Какие же вы конспираторы и охранители государственных секретов? — выговаривал он, качая головой. — Ведь скоро вас самих можно будет точно так же унести отсюда!

Вальдес не теряется даже в этой обстановке:

— Ну, Фидель, это только ты мог все это сделать. Другие бы не решились.

И все-таки польза от нашего пребывания была. Выводы были сделаны, наше соглашение сыграло свою роль. Доказательством служит то, что американская разведка так и не смогла переиграть вставшие на ноги силы госбезопасности Кубы…

Нам очень повезло, что в трудное время Карибского кризиса послом на Кубе был Александр Алексеев (настоящее его имя Александр Шитов). Он был в звании полковника КГБ.

У Алексеева были очень хорошие отношения с самим Фиделем. Работал он как на нас, так и на Министерство иностранных дел. Свои рабочие задачи он делил на две части: получал распоряжение из ведомства Громыко — делал все, что следовало по дипломатической линии; сведения, полученные по заданиям КГБ, сообщал нам и уже никакие иные организации в них не посвящал.

Хорошие отношения с Фиделем у него установились еще раньше, до того как Алексеев возглавил советское посольство. В те времена, когда он работал на Кубе как журналист, он мог свободно общаться с Фиделем. Если отправлялись вместе на уборку сахарного тростника, то жили в одной палатке. Их дружбой могли с успехом воспользоваться обе страны, и, собственно, поэтому Алексеев — «товарищ Алехандро», как называл его Фидель Кастро, — и был назначен послом. Фидель знал, что Алексеев — чекист. Но не захотел его променять на дипломата, когда ему предложили это сделать. (При этом я должен подчеркнуть, что сам Фидель Кастро никогда на КГБ не работал.)

Охлаждение, вызванное кризисом конца 1962 года, временно отразилось и на их отношениях. Но к 1965 году, когда мы с группой чекистов приехали на Кубу, отношения эти снова были прекрасные, доверительные.

Начало дружескому общению с Фиделем Кастро положила памятная поездка в загородный дом нашего посла. Сидели, разговаривали, шутили, пока готовился шашлык, и мало-помалу нашли общий язык, освободились от зажатости, как всегда бывает при первом официальном знакомстве.

Именно там произошел один памятный разговор, имевший важные политические последствия. Кастро отвел меня в сторону и начал подробно говорить о положении в Аргентине. А там как раз разворачивались большие события, и возглавляли их генерал Перон и его знаменитая жена. Перон все активнее занимал прогрессивные позиции и вел дело в интересах народа. Кастро попросил меня помочь Перону, испытывавшему тогда финансовые трудности. Я честно ответил, что у моего ведомства таких возможностей нет, да и не могу я один решать эти вопросы, но обещал сделать все, чтобы убедить Брежнева в необходимости поддержать «аргентинские идеи» Кастро. И надо сказать, мне это удалось. Благо, к тому времени и советские настроения стали складываться в пользу Перона. Обращение Кастро было услышано, помощь оказана.

Короче, мы хорошо поняли друг друга и выпили за успех по рюмке русской водочки. Большего Фидель никогда себе не позволял. Сразу после шашлыка его опять ждали большие дела и люди, которым требовалась его неотложная помощь. Мы еще могли расслабиться, он — никогда! Кастро в отношении собственных удовольствий был очень сдержанным, всему знал меру.

Тот шашлык удался на славу. Хороший был день, и Фидель был доволен. Я тогда еще подарил ему офицерский кинжал со всякими секретами, отмычками, отвертками — универсальное оружие на все случаи жизни. Ему понравился мой подарок.

В ответ он меня одарил по-царски: картина — портрет кубинки, беломраморный письменный прибор с золотистым барельефом первого борца за независимость Кубы Хосе Марти и сказочный ларец с кубинскими сигарами (кстати, почти все сигары целы до сих пор!) — все это подарки Фиделя Кастро, которые мне напоминают о тех незабываемых днях…