#img_13.jpeg

Совхозного тракториста Егора Нефедкина обсчитали. Вместо предполагаемых двухсот рублей, он получил сто семьдесят три. Егор отошел от кассира (она выдавала деньги прямо на тракторном стане), пересчитал получку, сунул пачку в нагрудный карман пиджака, сплюнул и выругался.

— Чего? — спросил его сцепщик Дмитрий, пряча за пазуху червонец.

— Маловато вроде нащелкали, — объяснил Егор.

— Ну, спроси, — посоветовал тот.

Егор подошел к кассиру.

— Вроде маловато мне нащелкали, — сказал он.

Та как раз пересчитывала деньги, сбилась и сердито огрызнулась:

— Я, что ли? Иди в бухгалтерию да проверяй.

Егор сел на свой «козел» и покатил в совхоз.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался он, зайдя в контору.

Никто не поднял головы. Главный бухгалтер Семен Потапович, зажав голову руками, воинственно смотрел на цифры. Бухгалтер Клавдия Андреевна одной рукой перебрасывала костяшки счетов, другой перекладывала бумаги. Егор постоял, помялся с ноги на ногу и деликатно покашлял.

— Чего тебе? — недовольно спросил Семен Потапович, оторвавшись от цифр.

— Вроде маловато мне нащелкали, — сказал Егор.

— А кому их не маловато, — заметил главный бухгалтер и кивнул на Клавдию Андреевну: — Проверь вон у нее.

Клавдия Андреевна поморщилась и достала расчетную ведомость.

— Смотри сюда, — обиженно сказала она. — Двадцать семь смен отработал? Сделала я разноску. Аванс получал?

— Получал, — мрачно подтвердил Егор.

— Значит, это вот, смотри, твой дебет. Минус аванс. Минус подоходный.

В это время зазвонил телефон, главный бухгалтер взял трубку и стал кричать кому-то то ли про сальдо, то ли про бульдо. Расчетчица громко, стараясь перекричать главного бухгалтера, твердила Егору о его дебете и кредите. Семен Потапович положил трубку, а Клавдия Андреевна спросила:

— Понял?

— Ага, — кивнул Егор.

У конторы Егора уже ждали приятели, получившие зарплату. Он опять сплюнул и выругался.

— Чего, разобрался? — спросили его.

— Разберешься тут, — проворчал Егор. — Сальда-бульда. «Понял?» Понял. Морская бухгалтерия: куда ни нырнешь — ничего не поймешь.

— Ошиблись вы с Катькой, наверное, счетоводы-то еще те, — стал успокаивать его один из товарищей. — Я вот тоже всегда думаю, что получу больше, а начнешь расписываться — видишь меньше. Плюнь. Пошли в Тихую гавань.

Тихая гавань — небольшой лесок или колок, как его называли, ходьбы от деревни всего пятнадцать минут, и ни одной души. В него частенько похаживали любители выпить и поразмышлять на просторе.

— Пошли, Егор, — позвали мужики. — А то бабы набегут…

Егор раздумывал. С одной стороны — получка, суббота, как раз пахоту закончили, как не выпить? С другой стороны — выпьешь на три рубля, а шуму дома будет на все двадцать семь обсчитанных. Он с тоской посмотрел на магазин, на товарищей, пощупал в кармане деньги.

— Пошли, чего мнешься? — потянул его Дмитрий.

— Нет, — нерешительно мотнул головой Егор. — Вы идите, а я до дому…

— Чего еще?

— Пойду, кой-чего провернуть надо, — соврал он и быстро пошел, боясь передумать.

Дома все были в сборе. Жена с тещей копались в грядках, старшая дочь Люба поливала рассаду из детской лейки, сын Игорь мастерил скворечник.

— Папка, гляди, что я сделал, — похвастал он.

Жена подняла голову и окинула мужа пристальным взглядом. «Сейчас разбазарится из-за денег… счетовод», — подумал Егор. Жена его, Катя, была не то чтобы скупой, но в день получки (а Егор обыкновенно возвращался из Тихой гавани под крепким хмельком) устраивала мужу «профилактику». После этого в доме наступала зловещая тишина. Жена ходила злая, теща окидывала его свирепым взглядом, старшая дочь Люба демонстративно отворачивалась, а сын Игорь украдкой посматривал на отца жалобным взглядом. Так продолжалось целую неделю, а в следующую получку опять «профилактика»: «Тракторист! — кричала Катерина. — Всю жизнь на тебя угрохала! Дождешься у меня… закукарекаешь!»

Егор в такие минуты выходил на крыльцо посидеть, курил, тупо смотрел на бегающую взад-вперед будто бы за делом жену и с пьяной тоской думал: «А говорят — любовь. Где она? Где?»

Когда жена распалялась пуще прежнего, он твердо, сердито выкатывая глаза, говорил одну и ту же фразу: «Заткнись, Катерина!»

Катерина медленно поднялась и подошла к мужу. В ее серых чуть усталых глазах были удивление и немой вопрос.

— Чего ты? — хмыкнул Егор.

— Ничего, — Катерина еще раз оглядела мужа. — Знать, получку не дали?

— Дали, — он вытащил деньги. — На вот, бери. Сто семьдесят три рубля, как одна копеечка.

Катерина растерялась, отерла руки от земли, взяла деньги и сунула их в карман халата.

— Чего ж это… ужинать айда… голодный ведь, — засуетилась она.

Теща поинтересовалась:

— Егорша, пахоту-то закончили?

— Закончили, мамаша, — буркнул он и пошел в дом за женой.

Катерина собрала на стол, села напротив мужа, подперла голову руками.

— Деньжат чего-то маловато нащелкали, — пробурчал недовольно он, принимаясь за щи.

— Хватит, — улыбнулась Катерина, задумчиво глядя на мужа.

— Чего уставилась? — спросил Егор.

— Ты не умылся, — засмеялась она.

— Грязный, что ли?

— Черный.

— Это загар.

— Егор, — Катерина опять засмеялась, — сегодня на меня Федька Мякишин знаешь как сказал?

— Как?

— Красивая, говорит, ты, Катерина.

— Я вот ему ходули-то переломаю, — пообещал Егор.

После ужина Егор вышел из дома, сел на крыльцо покурить.

— Папка, — Игорь примостился рядом. — Назови мне часть света, — он хитро прищурился.

— Америка.

Игорь прыснул:

— Фотон! А часть материи?

Егор опять задумался, копаясь в своих небогатых в этой части запасах знаний. Вот если бы насчет механизма вопрос, он бы сообразил, а тут «фотоны»! Попробуй, угадай.

— Сдаешься? — не терпелось парнишке.

— Ну?!

— Часть материи — отрез! — Игорь даже подпрыгнул от удовольствия и смеха. — Еще задать?

— Хватит, а то шибко умный буду, — отказался Егор. — Двоек-то много нахватал?

— Еще чего, — обиделся сын.

«Башковитый парень, — думал Егор, искоса поглядывая на сына. — Вырастет — ученым будет, — ему стало смешно, он улыбнулся. — А чего? Будет. Из села за последние годы три агронома вышли, пять учителей, инженеров разных — не перечесть. Одна даже на артистку в Москве учится. А вот Игорь ученым будет, это точно».

— Ученым будешь, — вслух сказал Егор.

— Прям уж. Не хочу ученым.

— А кем хочешь?

— Космонавтом.

— Ишь, куда загнул, — присвистнул Егор.

В огороде засмеялась Катерина.

Вечером все смотрели телевизор. Катерина примостилась около мужа.

— Егорушка, — зашептала она ему в ухо. — Пойдем погуляем с тобой?

— Куда? — удивился Егор.

— Куда-нибудь… Пойдем к нашим березкам!

— Темно уже, спать охота, — отпирался Егор.

— Выспимся, завтра ж не на работу.

— Выдумаешь тоже, — проворчал он, но поднялся с дивана.

— Чего тебе приспичило? — спросил он на улице.

— Так просто… Мы с тобой, как старики, все дома да дома. Доктора говорят, гулять перед сном надо.

— Глупость это… Завтра надо на базар…

— Съездим, Егорушка, только давай сейчас про что-нибудь другое говорить?

— Про што, к примеру?

— Вечер-то какой чудесный! Весна. Сирень скоро пойдет… Помнишь, ты мне букет принес, до свадьбы еще.

— Ну, — он усмехнулся.

Катерина шла легко, в сумерках белело ее почти девичье лицо.

— Скоро незабудки высыпят, хочешь — притащу, — неожиданно предложил он.

Они вышли за околицу села. Кругом было тихо, и только, казалось, томно дышала вспаханная земля.

— А вон наши березки, — Катерина кивнула на три жавшиеся друг к другу, еще не распустившиеся деревья. Лет шестнадцать назад впервые поцеловал здесь Егор девчонку в белом ситцевом платьице…

— Слышь, Егорушка, давай я побегу, а ты меня догоняй, — предложила Катерина.

— Чего еще? — удивился Егор.

— Ну, догоняй, — настойчиво повторила Катерина и легко побежала к березам.

«Вот разошлась баба», — подумал Егор, помялся и забухал ей вслед сапогами. Катерина забежала за березы, остановилась, дышала часто, но не тяжело.

— А теперь поцелуй меня, — требовательно приказала она подбежавшему Егору.

Тот неловко ткнулся ей в лицо, чмокнул куда-то между носом и глазом. Вздохнул, почувствовал одному ему знакомый и родной запах, прижал Катерину огромными ручищами и крепко поцеловал.

…Вернулись они далеко за полночь. Егор запнулся в сенцах за ведро, чертыхнулся.

— Тс-с! — тихо смеялась Катерина.

Прокрались на цыпочках в свою комнату. Егор разделся, лег в постель. Катерина долго расчесывала длинные волосы, сидя на краешке кровати. В окно заглядывала большая оранжевая луна. Егор молча смотрел на жену, на ее волосы, руки, блестевшие при луне глаза.

— Все-таки я ходули ему переломаю, — вдруг прошептал он.

— Федьке-то? — засмеялась Катерина.

— Я ему покажу заглядываться на чужих жен, — погрозил он, улыбаясь.

На душе у него было тепло и приятно.