— Ай да ты, ай да я, ай да мы с тобой!.. — Куцый суетливо подает Леньке руку, помогает ему влезть в дощаник. Ленька тяжело дышит, возбужденно осматривается. Три раза опускался он на дно Пырши. Два — безуспешно. В третий раз, вот сейчас, удалось ухватиться за край железного люка.

Теперь Ленька уже натренировался: вынырнет метрах в десяти ниже течением от привязанного дощаника, подплывет к берегу, вскарабкается наверх, пробежится, потом спустится и сплывает к дощанику. Вся операция занимает каких-нибудь десять минут.

— Я теперь знаю, как нырять, — отдуваясь, говорит Ленька, садясь на скамью.

— Скажи, как, Ленок? — радостно смотрит на него Куцый.

— С носу лодки. Понимаете, пока я иду вниз, меня бросает течением метра на полтора-два обязательно!.. Как раз до кормы, где шест с гирей. Тут и хвататься надо…

— Молодец, молодец, — умиленно крутит головой Куцый. — Я знал, что ты не подкачаешь, ишо дашь прикурить!..

Но он понимает, конечно, что не каждый раз Ленька может удачно ухватиться за шест. Может удариться головой об этот шест и потерять сознание. Или — удариться спиной и сломать позвоночник.

Ленька отдыхает, глядя на мрачные громады камней, стеснившие реку. Коричневые с сероватыми крапинками гранитные стены все сплошь в трещинах и выбоинах. Ленька никак не может понять, каким образом люди спустили сюда железную машину. Он спросил вчера об этом Куцего, но тот лишь подмигнул хитро и нехотя ответил:

— Все узнаешь, Ленок. Все сам поймешь, дай срок. А покамест доверяй мне. Понял?

Теперь Ленька думает о том, когда же придет этот «срок». Пока что он едва лишь тронул рукой борт таинственной железной машины, а ведь надо, держась за край дверцы, другой рукой достать снаряд и положить его в сачок, пристроенный на шесте чуть повыше гири… Ленька думает, посматривая то на гранитные берега, то на голубое, без единого облачка, небо над головой и яркое горячее солнце.

Куцый навалился грудью на борт дощаника, все смотрит в воду, ворчит — тень лодки ему мешает что-то разглядеть…

Ленька вспоминает о письме товарищей, которое отнял у него Леонтий Михайлович. Разве так поступают? Ведь письмо написано ему, Леньке. Почему же Куцый разорвал его, даже не дав прочитать?.. «Что они там писали? — это все больше тревожит его. — Наверное, ругают, что не хожу поливать капусту».

Эх, если бы знали ребята, каким важным делом занят он сейчас — заговорили бы по-другому. Недаром Леонтий Михайлович обещает: «Вынем из воды, тогда все о нас заговорят. А покамест, терпи, милок…»

Мысли его прерывает Куцый. Он садится рядом, ласково хлопает Леньку по загорелому острому плечу, тихонько спрашивает:

— Ну, как — отдохнул?

— Отдохнул…

— Смотри, Ленок, как возьмешь снаряд, не упусти… Ради бога не упусти! Я тебе скажу по секрету: в иных снарядах порох и свинец… Много пороха и свинца. На пятьдесят зарядов из ружья хватит.

— На пятьдесят ружейных зарядов?! — У Леньки захватило дух.

— Факт. Я тебе без разговора отдам. И ружье бери, стреляй сколь хочешь, ежели достанешь снаряды… А в иных — кое-что другое. В тыщу раз подороже тех, которые с порохом! Вот какое дело-то! Сто ружей себе можешь купить и… десять тысяч патронов! И мотоцикл, и лодку с мотором и, если хочешь, дом себе новый можете с бабкой выстроить!

— Мы с бабушкой? — удивляется Ленька.

— Чудак-человек! — смеется Куцый. — Не ты будешь строить и не бабушка. Ты как хозяин будешь ходить и указывать плотникам, что где делать. А они без слова выполнять твои указания станут. Потому как известен ты будешь, ежели мы вынем из машины кое-что… Эх, и позавидуют нам люди! Вот попомни мои слова!

Внезапно большой камень с шумом катится вниз с обрыва и бултыхается в воду. Куцый вскидывает голову. На берегу — никого.

— Видал? Сама природа швыряет каменья в воду!..

Он закуривает, хмурится и уже невесело продолжает:

— Ну, а как упустишь хоть один снаряд, он-то и может оказаться самым ценным… Судьба играет человеком… Эх, милок-Ленок! Не подкачай, а? Так нырни-мырни, чтобы рыбы засмеялись!

Он услужливо подает Леньке резиновую шапочку, пристально смотрит в глаза.

Настроение у Леньки хорошее. Конечно, он нырнет изо всех сил, со всей ловкостью. Ведь опускался же на три метра под Ерохиным яром в самый глубинный отруб. И не только опускался — успевал найти норку, всунуть в нее руку и схватить рака. Правда, там нет такого сильного течения…

Ленька уверенно натягивает шапочку, переходит на нос лодки и смотрит в воду так, словно целится в тайную ее глубину…

Куцый замер. Он боится малейшим движением помешать сосредоточившемуся Леньке. Сейчас нырун щукой пойдет вниз. Лишь бы не расшибся о тяжелую броню танка…

Вскинув голову, Ленька делает глубокий вздох и тут же оцепенело смотрит вверх. На лице его выражение испуга и растерянности. Он увидел на берегу человека. Причем этот человек отлично ему знаком…

— Ну, что ты, что ты?.. — удивленно спрашивает его Куцый. — Чего остановился? Хорошо так приметился и остановился. Аль испугался?

«Каким образом оказался здесь Юрка Крючок?» — Озадаченный Ленька стоит на носу дощаника, но вверх уже не смотрит. Крючок тотчас исчез, едва встретился с ним взглядом. «Сказать об этом Леонтию Михайловичу или не говорить? Еще подумает, что я рассказал ребятам тайну…»

— Чего стоишь? Чего ждешь-то?.. — недоумевает Куцый.

Ленька набирает воздух снова и резко перевертывается головой вниз. Мелькнули пятки, и волны все скрыли вмиг.

Куцый смотрит на секундную стрелку часов.

«Тик-тик-тик», — скачет крохотная стрелка.

«Долго, шельмец, держится». — Куцый косит глазом по бурлящей поверхности Пырши. Но вот, словно мяч, выскакивает из воды Ленькина голова. Он как-то неловко, на боку, молча плывет к берегу.

— Ну, как — не повезло?

Ленька не отвечает. Только выйдя из воды, он удивленно и испуганно смотрит на какой-то предмет, зажатый в руке… Затем вдруг дико вскрикивает и бросает что-то, трясет рукой, словно его укусил ядовитый водяной паук.

— Что там, что нашел? — спрашивает Куцый. Он видит, как испуган Ленька. Онемев от страха, стоит он на песчаной кромке под обрывом и все еще смотрит на то, что бросил. Однако даже на небольшом расстоянии Куцый никак не может распознать лежащий на мокром песке предмет.

— Ну, беги сюда, пробирайся, плыви скорей! — зовет он Леньку, но скоро понимает, что надо ехать самому — парень чем-то страшно напуган, оцепенел.

Куцый быстро вынимает шест, отвязывает сдерживающие дощаник веревки и быстро мчит, держа наготове весло, чтоб не удариться о Каменный Зуб. Миновав опасность, зло набрасывается на Леньку:

— Ишо чудить вздумал!.. Воды, что ли, в рот набрал, а?.. Чего стоишь, кикимора?..

Но Ленька не обращает внимания на его слова.

— Какая холера тебя испугала, а?..

Куцый неуклюже выходит из дощаника на кромку песка, смотрит на клочок материи, невольно вздрагивает. Но он быстро овладевает собой и каким-то надтреснутым голосом смеется вдруг, широко открыв рот, выставив мелкие и редкие, желтые от табака зубы.

— Эх, кикимора ты, кикимора! Чего испугался? На дне всякой дряни полно… Ну и набилось в люк…

— Нет! — бледный Ленька вздрагивает всем телом. — Там… там…

— Дурак! — орет на него Куцый. Потом ногой поддевает клок материи и швыряет в воду.

— Устал ты, вот и почудилось… Ей богу, полезешь в другой раз, ничего такого там не найдешь. Спорим на что хошь? Хоть на ружье и двадцать пять к нему патронов… Чудило ты гороховое. Трава сверху набилась, и все. Может, какая тряпка в ней запуталась, а ты напридумывал целый короб. Эх, ты. Ну, ладно, не обижайся, устал… Бывает. Водолазы, знаешь, тоже, когда устанут, им всякое начинает чудиться. Небось, читал про это?

— Нет… — испуганно смотрит на Куцего Ленька.

— Ты не читал!.. А я сколь таких книг перечел! Айда до хибары. Параня теперь заждалась, обед ныне такой сделает, аж губы оближешь!..

— Домой хочу… — робко заявляет Ленька.

— Э, нет! — в упор глядя на него, крутит бородой Куцый. — Дома ишо будешь. А уговор дороже денег. Я же тебе секрет раскрыл, а ты домой! Вот нырнешь разок-другой…

Они медленно поднимаются на крутой берег. Впереди Ленька. За ним — Куцый.

Куцый думает о «документе»: авось он подмок и ничего в нем уже никому не разобрать. Однако время от времени страх все-таки внезапно охватывает Куцего. Вдруг бумага не подмокла? Немец тогда завинчивал головку снаряда…

«Без Леньки надобно пошурудить там крюком. А то ведь, стервец, и ружье выиграет и ни за что потом не полезет за «кладом». Проклятый Улих! Покойник, а не хочет отдать золотишко…»

Куцый неистово сплевывает, глянув с обрыва на кипящие волны в горловине Пырши.

А Ленька в эти минуты думает, что не надо ему никакого клада, лишь бы уйти домой и больше никогда сюда не возвращаться. Он поглядывает по сторонам. Где же Юрка Крючок? Или он ему померещился?

— Леонтьюшка, — нараспев тянет Параня, плавно двигаясь с большой сковородкой к столу, — и что за притча: каждый день рыбу ловить ходите, а ничего-то не поймаете? Иль не везет вам?..

— Э-э, дура баба, — в замешательстве бормочет Куцый, — не твоего ума наше рыбачье дело… Подай-ка нам по махонькой, клюнем с устатка. Так, Ленок?

Ленька уныло смотрит в окно.

— Да ты не горюй, мать честная! Все уладится, и рыбка будет наша! — при последних словах Куцый озорно подмигивает Леньке.

На столе снова появляется бутылка. Куцый достает штопор…

Вдруг Ленька заметил скрюченную за плетнем фигурку. «Юрка», — тотчас догадывается он.

— Ой, — морщится Ленька, хватаясь за живот.

— Что? Живот схватило?..

— Да… — И так, скорчась от мнимой боли, Ленька выбегает на улицу.

«Понял ли Крючок? Ведь окно открыто, он должен все слышать».

Ленька бежит на задворок. Крючка за плетнем уже нет. «Куда же он спрятался?..» Но за ветхим сарайчиком, видно, пристроенным к «хибаре» на скорую руку, они сталкиваются лицом к лицу.

— Юрка! — радостно шепчет Ленька. — Ох, Юрка… — и голос его дрожит.

— Я все слышал. Ты как бы вроде в плену у Куцего. Айда домой! У меня в кустах велосипед спрятан!.. Я ведь в разведку сюда из-за тебя и приехал…

— Велосипед? — глаза Леньки загораются. — Вот хорошо-то… — но вдруг он сникает. — Нет, не сможем удрать… Тропа одна, везде болота, Куцый враз настигнет нас на мотоцикле…

— Тогда ты держись, а я быстро махну к ребятам! Клад под водой, да?.. — Крючок смотрит Леньке в глаза.

— Как будто, я и сам хорошо не знаю… В общем, скажи Филе, что…

— Ладно, знаю, — останавливает его Крючок. — Я ведь все слышал, о чем вы говорили там, и видел, как ты нырял и как тряпку достал. Правда ведь?..

— Правда… — снова побледнев, шепчет Ленька.

— Ну, держись, Хват. Не робей — я быстро. А в воду не ныряй… Я народ позову! Притворись больным, что ли…

С этими словами Крючок хватает его за руку, жмет ее крепко и, согнувшись, во весь дух бежит к берегу, скрывается под обрывом.

Ленька возвращается в сторожку бодрый, глаза веселые. Но он еще пытается кривиться, хотя это ему мало удается.

— Вижу, вижу — полегчало! — встречает его Куцый.

Параня стоит у стола, спрятав под фартук руки, задумчиво смотрит на Куцего.

…От внезапного окрика: «А-ну, стой!» Юрка влетел в застаревшую, до краев залитую водой, воронку от тяжелой бомбы, что у самой тропы. Из кустов лозняка выскочили Филя и Вовка Тюбетейкин.

— Так, так. Крючок… — свирепо надвигаясь, глядя исподлобья, говорит Филя. — И ты такой же, как Хват. Решил обмануть товарищей, пойти всем наперекор, да?..

Крючок не сразу сообразил, что перед ним товарищи. Он уже думал, что его каким-то путем обогнал Куцый и теперь ждал самого плохого. Но, увидев своих, обрадовался.

— Ребята, Ленька-то наш в плену у Куцего! — собравшись с духом, выпалил Крючок. — Вот честное слово! Он клад из-под воды заставляет его доставать. Ленька увидел меня и велел скорей за вами ехать, народ звать…

— Постой, постой, что ты мелешь? Какой клад?..

— Вот клянусь всем, чем хотите! Они были на речке, когда я подкрался к берегу и спрятался за камнями… Ленька как нырнет, да так и вытащил клок материи… на утопленника наткнулся!.. Вот мое слово!..

— Э-э, Крючок, не морочь голову. Отвертеться хочешь, так и давай врать, что взбредет! А ну-ка, Вовка, бери у него велосипед, чтоб не смылся. Сейчас мы серьезно поговорим!

Вовка подходит и берет велосипед. Филя смотрит на Юрку не то насмешливо, не то угрожающе.

— Да что вы, не верите? — чуть не плачет тот.

— А кто тебя посылал, скажи? Ну, кто?.. — наступает Филя.

— Это другое дело, — вешает Юрка голову. — А что Ленька в беде, правду говорю. Он и сам не рад, что связался с Куцым… Я слышал, как он просился у него домой, а Куцый не отпускает…

Крючок оживляется, возбужденно размахивает руками:

— Я спрятался за камни, а у них шел разговор о каких-то снарядах, которые надо достать из какой-то затопленной железной машины. В одних снарядах порох и свинец, а в других… в других, Куцый сказал, в тысячу раз дороже, чем порох. Он только не сказал, что в них, а очень просил Леньку не упустить ни одного снаряда. Потому что тот снаряд как раз и может оказаться самым дорогим…

— Вот как? — удивленно крутит головой Филя. — И ты не врешь?

Крючок кладет руку на сердце:

— Вот тебе велосипед, больше он не мой, если я соврал!.. Самое верное слово даю! Айда скорей в деревню! Всем надо рассказать! Может, председатель колхоза катер нам даст, чтоб поскорей Леньке на выручку поехать?..

Филя не сводит с Крючка глаз, словно все еще сомневаясь в его искренности.

— Если так, ох и будет же шуму!.. А что Ленька сказал?

— Ленька?.. Да что ж он мог сказать! Едва пять слов успел мне бросить. Мол, чтоб я поскорей всем рассказал да приезжали бы… А он пока нырять не будет. А Куцый говорит, что врет Ленька, нет там никакого утопленника.

— Кому говорит, тебе?

— Фу, какой ты! — разводит Крючок руками. — Он меня, если бы увидел, поймал бы и запер… Он ведь боится, что кто-нибудь об этом узнает, сам клад хочет взять…

— Ну, если так, Крючок, давай жать скорей в деревню… Только как же нам быть — ты на велосипеде, а мы за тобой не поспеем.

Молчавший все время Вова робко советует:

— Вы садитесь вдвоем и поезжайте… А я побегу.

— Правильно, — поддерживает его Крючок. — Ты, Филя, садись на багажник. Часа через полтора, смотришь, будем дома!..

…Ленька уснул, а Куцый тотчас принимается за работу: выбирает ровную жердину и к ее толстому концу прикрепляет острые крючья из толстой проволоки. Мысли беспорядочно теснятся в его голове. Уже в который раз возникает перед ним картина будущей жизни, после того как меченый снаряд окажется в его руках. Бросит он тогда эту убогую хибару, а вместе с ней и доверчивую глупую Параню, и умчится куда-нибудь подальше…

Куцый работает, пристраивая стальные когти к толстому концу жердины. Голова полна радостных надежд.