Забыла что-то? А что она могла тут забыть? Подлесный глянул по сторонам – во всяком случае, не сумочку. А кроме сумочки и ветровки у неё ничего не было. Что ж, сейчас узнаем. Дмитрий дошёл до двери и отпер её. Даже в глазок не посмотрел.

Дальнейшее произошло столь стремительно, что он опомнился уже после того, как уткнулся лицом в пыльный палас, ещё хранивший запах чьих-то потных ног. Ворвавшихся в квартиру людей было много, наверное, трое. А может, всего двое, но – быстрых, решительных и сильных.

Потом его схватили за шиворот и поволокли. Втащив в комнату, которую он минуту тому назад покинул, швырнули в кресло. Обретя устойчивость, Дмитрий собрался осмотреться, дабы сориентироваться в обстановке, но в тот же миг перед его глазами возникло круглое лицо молодого парня, увенчанное сверху хохолком реденького чубчика.

– Привет, дядя! – злорадно произнёс круглолицый парень с чубчиком. – Вот и свиделись, родимый. Ну-ка, обозначь радость! Как ты это делаешь?

Дмитрию захотелось двинуть в гладенькую рожу, однако он удержался. Как ни врежь этому гаду, чубчик с его головёнки никуда не денется, даже не помнётся. Как торчит веерочком, так и будет торчать.

– Это кто у тебя со связанными руками? – спросил парень с чубчиком. – Что здесь происходит? Ну! Отвечай! – И парень ударил Подлесного в солнечное сплетение.

Дмитрий решил не отвечать. Потому, во-первых, что разговаривать ему было трудно, и потому, во-вторых, что общаться с ворвавшимися в квартиру и распускающими руки хамами не желал из принципа. В конце концов, пускай беседуют с Мышенковым и не машут ручонками. Сейчас им Мышенков объяснит, что он не имеет отношения к смерти их папочки – а то, что это люди Козюкова, Дмитрий догадался практически сразу, – и его оставят в покое. Ещё и извиниться обязаны будут.

Чубатый снова ударил Дмитрия и повторил свой вопрос. Подлесный зажмурился и закряхтел, но не изрёк ни слова.

– Упрямый, – констатировал парень. – Ладно, пригляди за ним, Никитка, а я со вторым поболтаю.

И его сменил высокий парень с длинным лицом, сходу отвесивший Подлесному увесистую затрещину. В ушах зазвенело. Сквозь звон доносились не вполне внятные вопросы, задаваемые чубатым Мышенкову, мол, кто, что и почему. Потом слуха Дмитрия стал достигать почти совершенно нечитаемый лепет Льва Николаевича, торопливый, взволнованный, сумбурный. Лишь когда звон в ушах прекратился, Дмитрий смог адекватно воспринимать происходивший между чубатым и Мышенковым разговор.

А разговор был суперудивительный, настолько поразивший Подлесного, что нижняя челюсть его отвисла, а глаза округлились.

– Я не знаю, как он догадался. Наверное, на лице моём отразилось. Видимо, так, – испуганным голосом говорил Мышенков.

– Сюда он каким образом тебя затащил? – следовал очередной вопрос.

– Затащил в машину и привёз. Он сильный.

– Да ну? А ведь не похоже.

– Сильный.

– Что он собирался с тобой сделать?

– Убил бы, смею предположить. Я уже с жизнью распрощался окончательно.

– Ты признался ему, что узнал его? – продолжал допрашивать Мышенкова чубатый.

– Мне ничего не оставалось.

– Как ты узнал, если они были в масках?

– По фигуре, по одежде. И по голосу ещё.

– Душил он или второй?

– Они оба. Сначала один, затем другой. Думал, и меня убьют.

– И почему же не убили? Шея толстая?

– Я не знаю.

– Что ты не знаешь? Толстая ли шея?

– Не знаю, почему пощадили.

– Почему тело оказалось в багажнике?

Воцарилось молчание. На этот последний вопрос чубатого ответа у Льва Николаевича, похоже, не было. Или ответ имелся, но такой, который, по мнению допрашиваемого, не мог понравиться суровому следователю на общественных началах.

– Не тормози! – прикрикнул «следователь», и послышался глухой звук удара. – Кто засунул тело в багажник? Это ты надругался над телом покойного?

– Нет, я не знаю! Не я! – испуганно выкрикнул Мышенков.

– Ну ничего, всё проверим. Живи пока, – разрешил чубатый и возвратился к Подлесному. – Что скажешь, рогатое животное? Какие будут дополнения? – И «рогатое животное» получило очередной удар, на этот раз кулаком по макушке.

– Мне надо, – потирая ушибленную голову, проговорил Дмитрий, – задать уточняющий вопрос.

– Кому?

– Ему, – сказал Дмитрий, кивнув в сторону Мышенкова, и поднялся на ноги.

– Ну-ну, – чубатый отступил чуть назад.

Подлесный развернулся почти на сто восемьдесят градусов и бросил взгляд на Мышенкова. Шаг правой, шаг левой и… Да, именно так и никак иначе. Он проделал два быстрых шага и нанёс удар ногою прямо в ненавистную рожу Мышенкова. Тот, не успевший никак среагировать, откинулся на спинку кресла и захрюкал. Дмитрий предпринял попытку нанести удар и второю ногой, левой, однако чубатый воспрепятствовал этому – он толкнул Дмитрия в левое плечо, и Подлесный, потеряв равновесие, упал.

– Убьёшь же, – сказал чубатый с усмешкой. – А вы, оба, нам пока живые нужны. Сядь и не трепыхайся, пострел.

Подлесный, поглядев на стонущего Мышенкова, занял прежнее место и с облегчением выдохнул. Хоть один раз, но заехал этому уроду в морду. Надо же, что придумал, ублюдок подлючий! И что теперь делать? Доказывать этим бандитам, что он не верблюд? А если поверят всё же Мышенкову? Однако каков! И главное, зачем ему это надо?

И вслух Дмитрий произнёс:

– Ребята, это ещё та сволочь. Только что он тут рассказывал совсем другое. По крайней мере, не вполне то, что вам сейчас. И труп в машину он запрятал. Напакостить Бояркиной хотел. Сунул труп в багажник и звякнул в милицию. А теперь, как видите, мне подгадить решил.

– Ничего, разберёмся, хи-хи, – хихикнул радостно парень с чубчиком. – А ты, волчара, ошибочку сделал, что свидетеля не пришил сразу, а сюда притащил. Ха-ха-ха! – рассмеялся он и потрепал Подлесного по голове. Дмитрий сделал попытку уклониться от этого его фамильярного жеста, однако бандит вдруг вцепился пальцами в волосы и прорычал: – Кто твой подельник, сука?! И от кого, падла, заказ получил? На кусочки, сука, буду резать медленно!

– Вместе будем, Женя, – внёс уточнение Никита.

Подлесный сморщился от боли и застонал, как бы вторя всё ещё подвывающему Мышенкову. Вырвет ведь волосы бандюга озверелая. Да, вырвут волосы, выбьют зубы, переломают кости, отобьют внутренности, а потом пристрелят или живым в асфальт закатают.

И потому – бежать! Необходимо что-то придумать самым срочным образом и бежать от них, пока не спеленали наручниками, не затолкали в машину и не увезли туда, откуда ему, изуродованному уже полутрупу, будет только одна дорога, дорога, которой не возвращаются. Никто ещё не вернулся.

– Кто они и где? Говори быстро! – продолжал настаивать чубатый по имени Женя, и Дмитрий ощутил возле лица холод огнестрельного оружия. Приоткрыв левый глаз, он увидел пистолет. О-па! А ведь у него тоже имеется подобная штука! Но как до неё добраться?

– Я ничего не знаю, – проговорил Подлесный, в голове которого начал складываться некий план побега. – Я почти ничего не знаю.

– Почти? Это уже интересно, – уцепился за слово мучитель.

– У меня где-то была бумажка с данными одного типа. Сейчас я поищу.

– Сидеть! – последовал приказ. – Где?

– В столе. В этом… В нижнем ящике.

Женя сунул пистолет за пазуху и подошёл к письменному столу. Присев, он выдвинул нижний ящик и стал в нём рыться.

– Какая бумажка? – спросил он раздражённо. – Тут полно всякого хлама.

– Беленькая такая. Не очень большая.

– Что там? Какие данные? Телефон? Адрес? Фамилия? – всё больше злился парень. – Да тут хлам прошлогодний, да и только.

– Там, там она. Такая мятая немного. Средних размеров. Её сразу видно.

– Иди сюда! – распорядился, наконец, нетерпеливый бандит.

– Иду-иду! – Подлесный этого как раз и ожидал.

Приблизившись к столу, он нагнулся и принялся правой рукой ворошить содержимое нижнего ящика.

– Сейчас найдём. Где-то здесь.

Враг ждёт, когда он отыщет мифическую бумажку с данными «одного типа». Он даже сучит ногами в нетерпении. И ничего иного он не ожидает. Вот и прекрасно.

Покопавшись ещё несколько секунд в нижнем ящике, Дмитрий, словно вдруг спохватившись, вскрикнул:

– Стоп! Минутку! – И, разогнувшись, взялся левой рукою за ручку верхнего ящика. – Наверное, здесь.

Теперь необходимо быстро открыть ящик левой рукой, а правую сунуть вовнутрь, вправо и вглубь, где находится макет пистолета «ТТ». Главное – никаких заминок.

И заминок не случилось. Увидев перед носом дуло пистолета, Женя мгновенно побледнел, лицо его вытянулось, а глаза полезли из орбит. Подлесный не преминул воспользоваться временным преимуществом. Он перекинул псевдопистолет в левую руку, а правую запустил за борт пиджака противника и принялся вырывать из плечевой кобуры пистолет бандита.

– Что такое? Что там у вас?! – встревожился Никита.

– Стреляй! – приказал товарищу чубатый Женя. Однако Никита его не услышал, ибо приказ этот получился беззвучным – парень всего лишь шевелил губами и таращил глаза. Но ни вытаращенных глаз коллеги-подельника, ни движений его губ Никите видно не было.

А Подлесный уже овладел оружием противника и, отскочив назад и влево, взял на мушку обоих врагов. Точнее, на мушки, так как один пистолет он направил на Никиту, а второй – на Женю.

– Не шевелиться! Одно движение – стреляю! – выкрикнул он, пытаясь быстренько сообразить, что следует сделать в дальнейшем. Взять чубатого в заложники и покинуть квартиру? Или всё-таки разоружить и Никиту? Да, надо разоружить его, это – во-первых, и забрать с собой Мышенкова, это – во-вторых. И Подлесный повелел: – Ты, который Никитка, потихоньку выгребай свою пушку и бросай на пол. А ты, который Лёва, топай сюда.

Отдавая распоряжение Мышенкову, Дмитрий резко повёл в его сторону дулом пистолета-«макета», что крайне сильно напугало Льва Николаевича, который вдруг вскочил и аж бегом бросился выполнять полученный приказ.

Подлесный, конечно же, не ожидал от Мышенкова, у которого к тому же и руки были связаны, подобной прыти. Он жестом вооружённой макетом «тэтэшника» руки остановил Мышенкова и сказал:

– Спиной ко мне развернись. И чуть в сторону.

Он не очень много времени потратил на Мышенкова, всего несколько секунд, однако этих секунд хватило Никите, чтобы извлечённый из-под левой руки пистолет привести в боевую готовность.

Дмитрий метнулся к выходу, позади загремели выстрелы и дико вскрикнул Мышенков. Но всё же ему удалось выскочить из квартиры. Из квартиры и из тапочек. Лифт приглашать было некогда. Точнее, опасно – можно превратиться в мишень на фоне коричневых створок двери кабины лифта. И бежать в тонких носочках по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, – тоже ничего хорошего.

Но Подлесный продолжал нестись вниз, на бегу приспосабливаясь к новым условиям существования. И практически приспособился. Если бы ещё руки оказались свободны, чтобы можно было периодически хвататься за перила. И тут он вспомнил, что один из пистолетов – ненастоящий, игрушка всего-навсего. И он притормозил у мусоропровода и высвободил правую руку.

Первое, что увидел Дмитрий, выскочив из подъезда, был припаркованный на тротуаре у подъезда джип тёмного цвета с водителем за рулём. Это то, что надо. И он запрыгнул в кабину и крикнул:

– Пошёл!

– Но, простите, я… – начал водитель «Форда», светловолосый парень.

– Я кому сказал! – повысил голос Подлесный и потряс у носа строптивца пистолетом, предварительно перебросив его в правую руку. – У меня проездной на все виды транспорта!

И в эту секунду сообразил, что в руке его не настоящий «проездной», а всего лишь подделка, липа, попросту говоря. А то, что должно было быть зажато сейчас в его правой руке, он выбросил в мусоропровод, придурок с прибабахом!

Однако лишь бы этого не понял водитель. И он поспешно опустил псевдопистолет на уровень рёбер блондина.

– Трогай!

Но водитель джипа оказался не промах, он засёк, что оружие ненастоящее. Развернувшись к Подлесному лицом, он нагло усмехнулся и заявил с издёвкой:

– Давай не будем суетиться. Твоя игрушка, думаю, реже стреляет, чем та палка, которая раз в году. Была у меня такая. Кстати, я тебя узнал, гангстерюга. И ты уже приехал.

Дмитрий был поражён. Это в первую секунду. А на исходе второй он уже начал понимать, что оказался в машине людей Козюкова, то есть от двоих ушёл, но напоролся на третьего, оставшегося в арьергарде. Попал, одним словом.

И счёт идёт на секунды, на мгновения, так как сейчас из подъезда выбегут Женя и Никита. И будет трое против одного, против него одного. Одного и безоружного к тому же.

Подлесный дёрнулся к двери, но парень ухватил его за плечо и рванул на себя с такой силой, что едва не случилось сотрясение мозга, в глазах, во всяком случае, помутилось.

В глазах потемнело, однако краем левого Дмитрий всё же заметил, что блондин намеревается ударить его в область уха или затылка. И быстро сполз на пол и сместился вправо, пытаясь укрыться под панелью. В результате этого его манёвра удар у противника не получился. Оказались не на уровне и последующие удары бандита, которые также не нанесли ощутимого урона обороняющейся стороне.

– А ну вылазь! – ярился водитель «Форда».

– Я вылезу – плохо будет! – отвечал Подлесный, стремясь залечь как можно глубже на дно и при этом сгруппироваться таким образом, чтобы минимальнейшее количество ударов врага достигало своей преступной цели.

И скоро боевые действия сместились, по сути, в партер, таким образом, что выбежавшие из подъезда Женя и Никита и разом глянувшие в направлении джипа не заметили ни водителя, ни тем более Подлесного.

– Куда он, козёл, слинял? Урод! – выругался Женя.

– Может, он этого преследует? – предположил Никита.

– На своих двоих со своим плоскостопием? – скривился скептически Женя. – Давай налево, а я – направо.

Они разбежались в разные стороны.

Борьба в машине в эту минуту достигла точки высшего напряжения. В том смысле, что утомились оба. Но тут из блондинистого водителя выпал пистолет, прямо к носу Подлесного. Дмитрий сначала не понял, что произошло, но затем разглядел этот глухо состукавший предмет и мгновенно сориентировался.

Он быстро выпустил из своей руки собственный недопистолет и ухватился за этот посланный фортуной настоящий. Блондин запоздало осознал, что потерял оружие, и принялся отпихивать Подлесного в сторону. Когда ему это удалось, он торопливо схватил валявшееся на полу псевдооружие и направил его на противника.

– Сидеть! Одно движение и… – Он в замешательстве уставился на зажатый в его руке предмет.

– Чего замолчал? – полюбопытствовал Дмитрий. – Какие будут указания?

– А где… мой?..

– Вот этого только не надо. Мой, твой, наш… – проговорил Дмитрий, направив на него по-настоящему огнестрельное оружие. И вдруг рявкнул: – Пшёл вон! Выпрыгнул отсюда, пока дырок не наковырял. А ключи оставь!

И он рукояткой пистолета ударил водителя по потянувшейся к замку зажигания руке. Бандит охнул и поспешно покинул салон автомобиля.

Женя заметил промчавшийся мимо него джип с Семёном, как он полагал, за рулём, и принялся свистеть и орать, размахивая руками. Но автомобиль не остановился, не затормозил. Женя побежал обратно к подъезду и обнаружил там растерянного и морально убитого Сёму.

– А кто… Кто в машине был? – поразился он, уже предчувствуя неладное. – Кто машину угнал?

– Так этот же… У меня пистолет… выпал, – последовало признание.

– Раззява! – выругался Женя. – Ну что мы без машины-то? Куда мы теперь? Ты на метро покататься решил, раздолбай?

– Да хорош базлать-то! – остановил его подошедший Никита. – С тебя всё и началось.

– Может, с меня началось, – парировал Женя, – но закончилось твоим трупом!

– А вдруг он живой ещё?

***

Необычные ощущения. Сидишь, словно в грузовике, однако едешь с гораздо большим комфортом. И пускай все боятся и уступают дорогу.

Дмитрий перехватил Ларису почти у самого её дома.

– Почему такой мрачный? – усевшись в джип, спросила Лариса. – Обзавёлся классной тачкой, а сам мрачный, как похоронная процессия.

– Да, вот именно. Будут, видно, скоро похороны самые настоящие. Сначала Мышенкова зароют, а потом и меня.

– Мышенкова зароют? Что-то случилось? – Лариса по-прежнему не готова была разделить с Подлесным его печаль. – Чья машина? Откуда?

– Козюковцы уступили. На время. На какое время – не знаю. Может, на то время, что мне осталось прожить на этом свете.

– Кончай загадками говорить. Откуда машина? Где Мышенков? Какие дела у тебя с козюковцами? – начала сердиться Лариса.

Дмитрий в краткой форме поведал Ларисе о случившемся.

– Да, попал ты в переплётик, – резюмировала Лариса. – Что ж ты открываешь-то кому попало?

– Да говорю же, условный, мне показалось, был звонок. Я даже и в глазок не глянул – думал, ты чего-то там забыла. Буквально ж после твоего ухода.

– Мышенков-то жив или мёртв?

– Понятия не имею. Когда вопил, был ещё жив, как я думаю. Но выстрелов было несколько.

– Надо хоть «скорую» вызвать.

– Да эти, поди, вызвали. Хотя к такой скотине не «скорую» надо вызывать, а чистильщика с маузером.

– Вот и ошибаешься, – возразила Лариса. – Если он на тебя поклёп возвёл, то было бы неплохо, чтобы он, выродок бессовестный, назад слова свои взял. А так – ткнул в тебя пальцем и копыта, животное, отбросил. Соображаешь? Ладно, я звоню. Может, повезёт вам, тебе и ему.

– А с ментами как быть? – опечаленно произнёс Дмитрий.

– Тут вообще без комментариев. Боюсь, на тебя они повесят эту мокруху. Выбросят орудие убийства, а сами заявят, что оно у тебя в ручонках было. И что ты несчастного Мышенкова шлёпнул в отместку за то, что он тебя как бы заложил.

– Что же делать?

– Не знаю. Если бы у нас были хоть показания этого козла. А так мы не просто на исходную вернулись, но ещё и в минус ушли.

– Вот именно. Я опять бездомный, – вздохнул Дмитрий.

Однако проблема бездомности оказалась наиболее легко разрешимой, и спустя два часа Дмитрий Подлесный уже входил в квартиру на Туристской улице.

Агентство, в которое они с Ларисой обратились, сработало достаточно оперативно, задействовав сразу нескольких агентов. И минут через десять уже последовал первый звонок с конкретным предложением, от которого, правда, пришлось отказаться ввиду того, что хозяева могли освободить сдаваемую квартиру не ранее завтрашнего дня. Но вскоре объявилась эта квартира на Туристской улице, двухкомнатная, сдаваемая как однокомнатная, полностью готовая к заселению, и Дмитрий согласился посмотреть её.

Агент по недвижимости Вероника Тимофеевна, засушенная тётенька постменструального возраста, довольно скоро покончила с бюрократическими формальностями и убралась. Дмитрий улёгся на диван и уставился взглядом в потолок. И рассматривал его гораздо дольше, чем всю квартиру в совокупности.

Да и какого чёрта, собственно, он должен очень уж интересоваться этим временным прибежищем? Необходимая мебель, кое-какая посуда, холодильник, телевизор, телефон – всё это имеется. А бритвенный станок и зубную щётку он купит. И поесть чего-нибудь притащить надо. Пойти куда-нибудь в кафешку перекусить, а потом отовариться в ближайшем универсаме.

Покинув квартиру, Подлесный бесцельно побрёл по улице. Навстречу шли люди, возвращающиеся с работы. А у него и работы-то нет. Ни дома, ни работы, ни друзей. Бездомный пёс, гонимый к тому же. Работа, впрочем, у него ещё недавно была – он почти два месяца проработал менеджером по реализации вино-водочных изделий, но потом плюнул и ушёл. Надоело. Да и что это за занятие – водку в торговые точки пристраивать. Это ещё противней, чем самому её пить.

Впрочем, сегодня как раз и не помешало бы причаститься. Он зашёл в кафе-павильончик и с удовлетворением узнал, что кухня здесь кавказская. Заказал триста граммов водки и триста же граммов шашлыка. Водка, естественно, оказалась, в отличие от шашлыка, совершенно несъедобной. Дмитрий огляделся и, высмотрев одиноко сидящего за кружкой пива парня с сигареткой «Прима» во рту, попросил его сбегать в ближайший магазин за нормальной водкой, пообещав за услугу пятьдесят рублей. Парень повертел в руках полученную от Дмитрия сотню и буркнул, словно сплюнул:

– Ладно. – И неуверенной походкой направился к выходу.

Если сбежит, подумал Дмитрий, придётся есть остывающий шашлык всухомятку. Однако парень вернулся, и довольно скоро.

– Хотел тебя нагреть на сотню, – презрительно скривившись, сообщил он, – но вспомнил, что я честный человек. Водка «Сапрошин». Говорят, что пока не подделывают.

– Отлично. Сам-то выпьешь? – предложил Дмитрий, выложив на стол пятидесятирублёвую купюру.

– Хм! Западло, считаю, отказываться, – фыркнул парень, затем встал и ушёл к стойке. Спустя минуту возвратился с одноразовой пластиковой вилкой. – Не возражаешь? – кивнул на тарелку с шашлыком.

– Бери, ещё закажем, – разрешил Дмитрий.

Выпили, покурили, ещё выпили.

– А ты кто? – спросил парень у Дмитрия.

– В каком смысле?

– Чем занимаешься? Работаешь где?

– В настоящее время я в киллерах числюсь, – ответил Подлесный и с усмешкой посмотрел на собеседника.

– А, тогда понятно, откуда у тебя деньги. Даёшь стольник и не боишься, что слиняю, – проговорил парень и вздохнул. – А я вот мог бы замочить кого-нибудь, но – бесплатно. А кто мне заплатит, если я не киллер?

– Да мне тоже не платят. Я ведь только лишь числюсь, но не являюсь им. Но если поймают, то грохнут. Это если компашке покойничка попадусь. Ну а менты загребут, то, сам понимаешь…

Парень с недоверчивой миной на лице выслушал Дмитрия и презрительно скривился.

– Если не платят, то какого чёрта… Или уже и тут бардак, как на каком-нибудь машзаводе? Я лично так понимаю: сделал работу…

Дмитрий перебил его, спросив:

– Тебя как звать?

– Костец. Костя.

– Меня Дмитрием. Так вот, Костец… Да, очень приятно, – Дмитрий пожал протянутую руку. – В общем, Костя, я работу не делал, но подозрение пало на меня. И теперь я в бегах. Не далее, как сегодня, я стоял под дулом пистолета, а потом драпал в одних носках под звуки гремевших вслед выстрелов.

– И не попали? Это что за стрелки-то? – возмутился Костя. – Я, между прочим, классно стреляю. У меня и разряд есть. Первый. Ты, кстати, меня не пристроишь, Дима? Я ведь их всех ненавижу. Правда… – Костец замялся и смущённо почесал взъерошенную голову. – Я, правда, немного стесняюсь их. Я тут на парковке работал когда, то и заметил. Но если мне винтовочку или пушку с глушителем… – Костя крепко ухватил бутылку за горлышко и сделал суровое и решительное лицо. Затем низким голосом, близким к рыку крупного хищника, сказал: – В общем, я разливаю.