Дмитрий Подлесный с тоской смотрел на дымящийся остов своей машины. И почему ему так не везёт? И машину потерял (не застрахованную к тому же), и в лапы (лапки) Гольцова опять попал.
И он с усмешкой проговорил:
– Меняю яркие воспоминания на свежие ощущения.
– Что? – откликнулся Гольцов. Он стоял рядом и наблюдал за процессом тушения взорванного автомобиля.
– Да я Жванецкого цитирую. Давно ли я в наручниках-то был? И вот опять…
– Что хотите этим сказать? Что снова сбежите? А вот и не получится. Уверяю вас, не выйдет. И вы всё расскажете, господин Подлесный.
– Я и не отказываюсь.
– Да? И где нам его искать?
– Опять за рыбу деньги! – состроил гримасу недоумения и досады Подлесный. – Он же у вас в руках был. Может, вы оборотень? Надо будет вашим подсказать. Уж не вы ли взорвали мою машину? А? Иначе чем объясните, что оказались сегодня тут?
– Не беспокойтесь, объяснение у меня имеется. Меня же, – Гольцов ткнул пальцем в сторону присевшей на заборчик Людмилы Александровны, – вот эта гражданочка пригласила.
– Людмила Александровна?! – поразился Подлесный. – Она вас пригласила? Зачем?
– Знает, что вас ищем. И вот… – развёл руками Гольцов и улыбнулся. – Постепенно настрой в обществе меняется. Отношение к правоохранительным органам, я имею в виду.
– Не может быть!
– Как это не может быть, если пример, свежий, налицо?
Да, пример, кажется, налицо. Подлесный непроизвольно дёрнул правой рукой, желая, по-видимому, почесать в затылке, дабы стимулировать приведение в порядок своих мыслей, однако наручники мгновенно напомнили о себе.
Подошёл пожарный и, с гаденькой улыбочкой косясь на Подлесного, сообщил Гольцову:
– В машине не только взрывчатка была. Там, между прочим, и пистолет. В багажнике. На настоящий похожий.
– Очень интересно. Спасибо. При осмотре всё зафиксируем, – удовлетворённо покивал Гольцов. – Какая, однако, неожиданность! Не так ли, господин Подлесный?
– Для вас. Но не для меня, – спокойно ответил Дмитрий.
– Ах вот даже как?! – обрадовался Гольцов. – Похоже, мы с вами начнём-таки говорить на одном языке, пан Подлесный.
– Обязательно, месье Гольцов, на одном. На англо-французско-польском, пан Гольцов. Вы сказали, вас сюда Людмила Александровна пригласила? Так? Вот сейчас у неё и спросите, как в машине оказалось оружие, из которого убили Мышенкову.
– Из которого – Мышенкову?.. Она что-то знает?
– Спросите, – пожал плечами Подлесный.
Гольцов жестом подозвал милиционера с автоматом и, кивнув на арестанта в наручниках, отправился к Людмиле Александровне. Спустя несколько минут Гольцов возвратился и поведал новость, Подлесного крайне поразившую.
– Об оружии в машине ей ничего не известно, – сообщил он.
– Что?! Как?! Людмила Александровна! – закричал Подлесный. – Вы же мне сами сказали!.. Вы же!.. Что якобы пистолет, из которого Мышенкову… Что вы – мне в багажник…
– Не впутывайте меня! Нет и ещё раз нет! И я ухожу! – вскочив на ноги, прокричала Людмила Александровна.
– И вы отпустите её?! – встревожился Подлесный.
– Людмила Александровна, задержитесь, пожалуйста, – обратился к женщине Гольцов. – Мы возьмём объяснение и отпустим.
Подлесный пришёл в страшное возбуждение.
– Она пистолет мне подсунула! Зачем-то. Я не знаю, зачем. Это, во-первых. Она что-то знает об убийстве Мышенковой! Это – два. И её – отпустить? А меня, который ни ухом ни рылом… Да это беззаконие!
– Беззаконие? – заволновался Гольцов. Он тоже сильно возбудился, настолько, что даже подпрыгивать начал, невысоко, сантиметров этак на пять – десять. – Да, закон не на должном уровне, если вам столько времени удаётся избегать наказания. И это в духе времени. Однако времена меняются. И вы будете сидеть в тюрьме! Теперь это не вызывает никакого сомнения, господин киллер!
«Киллер» помрачнел и замкнулся. Хватит биться головой о стену. Если уж суждено отправиться на нары, то не стоит истерики закатывать. А там видно будет. Бог не выдаст – свинья… Бог не выдаст – поросёночек Гольцов не съест. Может быть, вообще следует, как это принято за бугром, требовать адвоката и соблюдения всех и всяческих прав подозреваемого и обвиняемого.
И прошло довольно много времени, в течение которого Подлесный почти что с совершенным равнодушием наблюдал за происходящим на месте чрезвычайного происшествия, где количество работников всяческих органов, как в форме, так и без, значительно возросло. А его, тем временем, сначала усадили в гаишную «десятку», а потом решили пересадить в машину ППС.
И тут он увидел приближающуюся Ларису. Он хотел закричать, чтобы привлечь её внимание, однако на его голову легла жёсткая ладонь человека в камуфляже, а удар в солнечное сплетение принудил переломиться пополам.
Однако Лариса заметила-таки его и сумела приблизиться к машине, чтобы при помощи жестов попытаться успокоить задержанного. Мол, ещё не вечер, мол, будет и на нашей улице праздник.
И Подлесный принялся выворачивать глаза в направлении стоявшей в отдалении Людмилы Александровны. А также дёргать головой. Всё в том же направлении. И Лариса, что-то сообразив, просияла. Движением рук обозначив пышные женские формы, она вопросительно кивнула головой. Подлесный радостно закивал в ответ. И Лариса пообещала заняться Людмилой Александровной. Так, во всяком случае, понял её Дмитрий.
И он не ошибся. Лариса поняла его правильно. Лариса сообразила: Подлесный уверен, что эта пышных форм дама может поведать следствию нечто, что положительным образом скажется на его судьбе. Лариса подумала также, что, очевидно, полная дама по какой-то причине не желает говорить всего того, что, по мнению Подлесного, способно сыграть эту самую положительную роль.
Однако Людмила Александровна оказалось не так проста – она отметила взгляды, брошенные Ларисой в её сторону как в момент жестового общения журналистки с Подлесным, так и в последующем, и, проявив смекалку, неожиданно буквально испарилась с места происшествия.
Лариса, обнаружив исчезновение вип-респондента, заметалась в панике, но быстро успокоилась, поразмыслила и предприняла ряд мер, направленных на скорейшее обнаружение беглянки и последующее эффективное извлечение из неё нужной информации.
О том, что имеются люди, цели которых прямо противоположны её целям, Лариса не знала. Она не подозревала, что небезызвестный Сан Саныч уже приближается к дому Людмилы Александровны, намереваясь довести начатое до конца. Опасная свидетельница должна замолчать. Навеки. Не получилось с прогремевшим впустую взрывом – будет огнестрел. Чтобы оборвать все ниточки, соединяющие человека с жизнью, не обязательно рвать жертву на мелкие кусочки. Чтобы человек утратил способность говорить и свидетельствовать, достаточно одной или нескольких неприметных дырочек в теле приговорённого.
Сан Саныч проник в подъезд и выбрал удобную позицию. Удобную как для наблюдения, так и для нападения. Между вторым и третьим этажами, у окна. Местность просматривается почти идеально, потому как основной подъезд к дому – прямо напротив, он строгим перпендикуляром упирается в тротуар между первым подъездом и вторым, в котором и устроил засаду Сан Саныч.
А за правый фланг беспокоиться не стоит – здесь к дому Людмилы Александровны плотно примыкает административное здание, чтобы выстроить довольно-таки уродливую букву «Г». Приблизиться к подъезду можно слева, но это неудобно как для тех, кто пользуется общественным транспортом, так и для прибывающих на автомобилях.
Да, слева женщина вряд ли объявится. Но поглядывать иногда всё же стоит. Правда, чтобы взгляд бросить вдоль длиннющего фасада дома, из окна высовываться приходится.
Сан Саныч ждал одну женщину, а увидел другую. И тоже знакомую. К дому подъехала Лариса. Она вышла из машины и осмотрелась. Потом неуверенно направилась ко второму подъезду, но остановилась и повернула обратно, чтобы снова забраться в салон автомобиля и затаиться.
И Сан Саныч всё понял. Лариса тоже ищет Людмилу Александровну. И будет сидеть в машине и ожидать прихода её. А затем, вероятно, они вдвоём направятся в квартиру Людмилы Александровны. И что же ему делать?
Впрочем (Сан Саныч принялся наполнять себя злобой), патронов у него на них обеих хватит. А умереть они обе достойны. Более чем. Хотя оплата будет лишь за одну. Эти две бабы войдут в подъезд, приблизятся к лифту, а тут – он, ковбой без шляпы, но с пистолетом. Привет, старушки! Молились ли вы на ночь, дездемонки? И расстреляет обеих. Не спеша и со вкусом. Сначала одну, потом вторую. Кто будет первой, он ещё решит, благо время у него есть. Времени у него именно столько, сколько этим подлюкам жить осталось.
Неожиданно из-за административного здания выбежала Людмила Александровна и устремилась к своему подъезду. В каждой руке по бутылке литрового «Флагмана». Аппетит, однако! А спешит-то как, аж спотыкается. И взгляд – вдохновенный, одухотворённый и прочая. А тут – Лариса на её пути.
Сан Саныч спрыгнул с подоконника и нетерпеливо заперебирал ногами, ожидая, что оставшиеся до входа в подъезд десять метров женщины преодолеют дружным тандемчиком. Но – не случилось. Женщины почему-то принялись крутиться на одном месте, словно в бурун угодили. Кричат что-то, взвизгивая, и вертятся волчком двухосным.
Стрелять из окна? А если первые выстрелы окажутся неудачными? Вдруг он промахнётся (не удосужился научиться стрелять должным образом), а бабы не растеряются и сиганут в разные стороны, чтобы спрятаться за гаражами. И что тогда? Выбегать на улицу и носиться по двору, словно казак-разбойник времён беззаботного детства?
Сан Саныча окатило ледяной волной неприятного предчувствия. А ничего удивительного. Лариса в его судьбе – это почти то же самое, что и Подлесный. И в эту минуту он увидел, что Лариса машет кому-то рукой. Кому? Кто может приближаться к подъезду с той стороны? Сан Саныч высунулся из окна и глянул влево. Из неизвестно откуда взявшегося джипа выбираются несколько молодых мужчин. В чём дело? Кто такие? Откуда они выпали?
Из наружного нагрудного кармана Сан Саныча выскользнула «Моторола» и полетела вниз. Пытаясь изловить устремившийся к земле телефонный аппарат, Сан Саныч замахал руками, однако руки оказались коротки. Не поймал он мобильник. Телефонный аппарат он не изловил, однако себя обнаружил.
– Ой-ой-ой! – закричала Лариса, указывая рукой на Сан Саныча. – Это же киллер! Главарь киллеров! Вон! Вон же он!
– Тьфу! Вот гадина! – выругался Сан Саныч и отшатнулся прочь от окна.
И побежал по лестнице вверх, надеясь уйти через чердак. Он прыгал по ступенькам и то да потому спотыкался, ибо глаза его неожиданно наполнились слезами обиды. Вот не везёт ему! Не везёт – и всё. И что тут поделаешь? Разве что профессию поменять. Менеджером в автосалон устроиться, например, благо автомобилист он опытный и даже с каталогами обращаться умеет. Вывернуться из текущей неприятности, а затем, с новыми документами и обновлённой внешностью, дерзнуть на новом поприще. А потом, присмотревшись, и свой автосалон открыть, так как деньжата в некотором количестве у него имеются.