И вдруг позвонила Бояркина. Но разговаривать ему практически и не пришлось, так как Марина лаконично выдала необходимую информацию и коротко распрощалась. Дмитрий порадовался было этому обстоятельству, но очень скоро его сознанием освоенное сообщение испортило настроение. А на что он надеялся, в конце-то концов? Неужели он мог допустить, что Маринке не позвонят? Подарили такую сумму да и забыли о ней?

Если ты киллер, то есть убийца-профессионал, то, наверное, тебе свойственны должны быть человеконенавистнические настроения. Тем более если ты – профессионал начинающий. А может быть, и вообще не профессионал, а человек в высшей степени случайный, волею нелепейших обстоятельств запертый в клетку безысходности.

Временами накатывала на него ненависть или другие аналогичные чувства как к представителям человечества вообще, так и конкретно к Бояркиной. Были мгновения, были минуты, когда он, окажись в его руках оружие, возможно, способен был бы дохнуть смертью. Просто – резкий такой – и неожиданный – выдох. Помимо, скорее всего, воли, из нутряных глубин непознанного организма. Но хладнокровным убийцей он не был. Ни убийцей, ни даже охотником или мясником.

А самое главное – кто и почему принял это решение?

Весь вечер Подлесный мучился в поисках приемлемого выхода из положения. Он бродил по квартире, пил чай и кофе, курил, лежал на кровати, а проголодавшись, съел банку сардин в масле, без гарнира и даже без хлеба, которого не оказалось. Направление его размышлений-мучений было следующим – придумать, кого бы попросить проследить за тем типом, который явится завтра на встречу с ним. Если выяснить какой-нибудь адрес, домашний ли, иной ли какой, или, по меньшей мере, номер его автомобиля узнать, то, возможно, в последующем удалось бы добиться ответа и на основные вопросы.

Отчаявшись найти решение, Дмитрий на босу ногу надел туфли и выскочил на улицу. И обнаружил, что льёт дождь, ну, не льёт – моросит, но всё равно бежать в непогоду не хотелось. По инерции, правда, он сделал несколько шагов от двери подъезда да и вернулся под козырёк. И выкурил подряд две сигареты, тоскуя о времени, когда и дождь, и пурга, и всё что угодно не способно было сделать окружающую действительность мрачной и серой, насыщенной не запахами, а вонью.

Около подъезда и в самом деле воняло. Дмитрий возвратился в квартиру и спустя некоторое время придумал, как ему поступить. Он полежал перед телевизором минут десять, затем встал и выключил его. Снова лёг, лицом вниз, и закрыл глаза. Задремал. И, подрёмывая, увидел, как к нему, сидящему на скамейке, подходит усатый темноволосый человек. Сам! Он должен сам проследить за ним! Сам так сам, не то, что дети. Обрадованный, он скоро уснул.

К месту назначенной встречи Дмитрий прибыл загодя. На «пятёрке» Уквасовых. Было ещё только одиннадцать часов, а он уже бродил неподалёку. И он нашёл подходящего человека. Этот мужчина, его, примерно, лет и комплекции, пил пиво и никуда, по всей видимости, не спешил. Дмитрий тоже взял себе бутылку пива и устроился поблизости. Вот этого мужчину он и завербует. Это именно тот человек, который ему нужен. На лицо он, конечно, отнюдь не Дмитрий Подлесный. Страшноватенький даже какой-то. Глаза излишне круглые, нос широковат, а рот слюняво-толстогубый. Но не это главное. И Дмитрий уже совсем успокоился и был почти счастлив, когда к толстогубому неожиданно подошёл его знакомый в синей полосатой рубашке. Дмитрий насторожился, а когда оба мужчины быстрым шагом куда-то отправились, едва не взвыл. Придётся начинать сначала.

Лишь за десять минут до времени встречи Подлесный увидел прогуливающегося с собакой мужчину и показавшегося подходящим по всем основным показателям: внешность – раз, никуда не спешит – два, лицо у него если и не добродушное, то и не свирепое – три. И Дмитрий поспешил к хозяину собаки породы боксёр.

– Добрый день! У меня к вам дело, – торопливо заговорил он. – Я хотел попросить вас об одной небольшой услуге. Вы никуда не спешите?

– Это смотря как посмотреть, – пожал плечами мужчина.

– Вы не могли бы минут пятнадцать посидеть вон на той скамейке? А я бы вам заплатил. Рублей пятьдесят. Или даже больше.

– Так дёшево? – удивлённо улыбнулся мужчина. – Сидение всякое, как известно, к геморрою приводит.

– Но пятнадцать минут… – опешил Дмитрий. А этот парень, оказывается, не так прост.

– Так сидеть, без всяких, или?.. – начал мужчина с собакой, перестав улыбаться.

– Да, просто посидеть, – заспешил Дмитрий. – Вы сядете и посидите. К вам подойдёт человек и спросит: «Вы Николай Николаевич?»

– И что же я? Меня, между прочим, как раз Николаем зовут. Отчество, правда, другое.

– Но это не важно, – взмахнул рукой Дмитрий. – Вы скажете, что вас не Николаем Николаевичем зовут, и он уйдёт. А я вам заплачу.

– Когда?

– Да хоть сейчас.

– Сто рэ?

– Почему сто? – удивился Дмитрий.

– За меньшую сумму сами сидите.

– Да мне надо, чтобы не сам я.

– Ну а мне ничего не угрожает? – недоверчиво прищурился Николай.

– Совершенно, – заверил Дмитрий. – Исключительно ничто не угрожает.

– Но меньше, чем за сотню… Нет, или сотня, или…

– Договорились, – Дмитрий быстро вынул кошелёк и передал две пятидесятирублёвые купюры Николаю. – А собаку оставьте.

– Не веришь?

– Да нет. Просто… собака… Собака – это не надо, в общем. Я побуду с ней тут.

– Собака дороже сотни стоит, – заметил Николай. – Это же боксёр. Не дворняжка какая-нибудь.

– Да не украду же я её!

– Пожалуй, нет, – согласился хозяин собаки. – Он, если что, и штаны спустит.

Николай передал поводок Дмитрию и направился к указанной ему скамье. Дмитрий вспомнил о журнале «Лиза» и догнал его.

– Вот ещё журнальчик возьмите. Чтобы видно обложку было.

Николай с сомнением покачал головой:

– Прямо шпионство какое-то. На коленях, что ли, держать?

– Да, чтобы в руках был, на коленях можно, конечно.

Николай, не уверенный в том, что поступает верно, медленно удалялся, а Дмитрий в волнении хрустел пальцами, боясь, что тот передумает и вернётся. А времени в запасе уже практически не осталось. Хозяин находящегося у его ног пса – его последний шанс осуществить задуманное. Николай три раза оборачивался, и каждый раз сердце Дмитрия тревожно замирало. Но всё же Николай дошёл до скамейки и уселся, поглядывая по сторонам и вертя в руках журнал. Дмитрий облегчённо выдохнул и ласково потрепал боксёра, взглядом и всем телом своим устремившегося за своим хозяином.

Не прошло и пяти минут, как к скамейке, где сидел Николай, приблизился темноволосый мужчина. Тот самый, сразу же узнал его Дмитрий. Поджарая фигура, несколько сутуловатые плечи, скованные движения. И сел рядом с Николаем. Значит, он. Он и никто другой.

– Добрый день! Николай Николаевич? – обратился подошедший к Николаю. – Только не надо меня разглядывать!

– Здравствуйте! Но я не Николай Николаевич. Вы ошиблись, – ответил Николай, как его и просил Дмитрий.

– Но… Как же… – нахмурился усатый.

– Я повторяю – вы ошиблись, я вовсе не Николай Николаевич.

– Кто же вы? – заглядывая ему в лицо, спросил Иван Иванович.

– Я… Ну, скажем, меня Валерой зовут, – почесав в затылке, ответил Николай.

– Что за шутки? – с металлом в голосе произнёс Иван Иванович. – То вы не выполняете обещанное, а то вдруг такие вот шуточки… Меня, положим, тоже не Иваном Иванычем звать. Вы не уложились в оговорённый срок. Сколько времени вам потребуется на этот раз?

– О чём вы?

– О чём? Ах да, мне говорили, что у вас проблемы с памятью. Однако если вы через пять минут всё забываете, то зачем же вас мне присылают? Так у нас дело не пойдёт. Вы меня-то хоть помните? Вы помните ту нашу встречу?

– Нет, не помню, – внимательно посмотрев на собеседника, честно признался Николай, с Иваном Ивановичем ранее никогда не встречавшийся.

– Не надо, не надо меня разглядывать! Может быть, и то, что получили деньги, не помните?

– Не помню.

– Что вы хотите этим сказать?! – даже чуть подскочив на месте, воскликнул Иван Иванович. – Уж не думаете ли вы, что за одну и ту же работу получите двойную оплату? Так вот, даю вам пять дней на всё про всё. И ни одного грина дополнительно. С вас уже вообще полагается штраф взимать. Столько времени потеряно, подумать только!

– Но я действительно не Николай Николаевич, улыбнувшись, сообщил Николай. – Меня зовут Валерой.

– Что вы хотите сказать? Какое мне может быть дело до того, как вас в нерабочее время звать? Вы дело делать будете или нет? Меня только это интересует. С меня ведь тоже спрашивают. Я же принял на себя определённые обстоятельства. Как и вы, кстати. И будьте любезны подтвердить свои обязательства или возвратить деньги. Мне сообщили, что вы их потеряли, но при чём тут я? Итак, я жду ответа.

Николай смущённо улыбнулся:

– Вы знаете, я не готов давать какие-либо ответы вам. Вы уж извините. Я, знаете ли, человек случайный. Меня просто попросили…

– Что значит «случайный»?! – возмутился Иван Иванович. – Зачем же вы берётесь за подобные дела? Если случайный, как вы говорите! Хотя меня заверили, что вы достаточно профессиональны.

– Строитель я профессиональный. Я техникум окончил.

– Это понятно. Я сам бывший… Впрочем, это не важно. А назвался груздем – полезай в кузов.

– Давайте я позову сейчас… – заговорил Николай, намереваясь подняться со скамьи и взмахом руки подозвать Подлесного.

– Что такое?! – закричал-заверещал Иван Иванович. – Вы колхозное собрание организовать хотите? Всё! Неделя! А иначе вы пожалеете! Ещё как! Отсчёт с завтрашнего дня. И хватит здесь крутить! Вы это бросьте! А то, понимаете ли!.. Всё! Неделя!

Иван Иванович вскочил на ноги и пошёл прочь. Николай также поднялся и направился в сторону Подлесного. Но Дмитрий не стал ждать его, он привязал поводок к стойке рекламного щита и поспешил следом за Иваном Ивановичем.

И потерял его буквально через три минуты. Точнее, Иван Иванович очень ловко ушёл от наблюдения – нырнул во двор, оказавшийся проходным, да и скрылся. Вот и всё. Рухнула блестяще подготовленная комбинация. Всё псу под хвост. А Маринка убьёт его.

Немного успокоившись, Подлесный отправился в Медведково. Почти прибыв на место, он вспомнил, что кончились сигареты, и остановил машину. Посидел немного, подумал и решил дальше не ехать на автомобиле, а отправиться пешком. Дмитрий оставил салон машины и вскоре почувствовал на себе чей-то взгляд. А иначе с чего бы он вдруг обернулся? Он почувствовал на себе взгляд, остановился и обернулся. И увидел Гольцова, который стоял метрах в десяти и смотрел прямо на него. Подлесный кивнул ему, изобразив подобие улыбки, и отвернулся, готовясь перейти дорогу. Встреча с Гольцовым встревожила его. Причину тревоги он не вполне осознавал, однако желание как можно быстрее убраться отсюда у него возникло. Как назло автомобили шли непрерывным потоком, едва ли не уткнувшись капотами в задние бамперы друг друга.

– Мистер Подлесный! – услышал Дмитрий за спиною. – Не спешите. Жизнь дороже нескольких потерянных секунд.

«Приятного общения с тобою», – продолжил его фразу Дмитрий, определив по голосу Гольцова, что тот приближается, и тяжело вздохнул. Гольцов, между тем, был уже рядом. Сегодня он был в том же галстуке, что и в прошлый раз.

– Рад вас видеть, господин Подлесный. Вы прекрасно выглядите. Правда, как я вижу, вы чем-то озабочены. Не так ли?

– Я ни чем не озабочен. Да, отнюдь. – Дмитрий сделал беззаботное лицо и не без превосходства поглядел на Гольцова. – Это вам, чинушам, приходится хмурить бровки и шевелить мозгами, чтобы кабы и чего… А я простой и рядовой, я просто обыватель.

– Ну, и у простого обывателя хлопот может быть достаточно, – не согласился с ним Гольцов. – Машина, к примеру. Она ведь, как я вижу, старенькая. Кстати, можно перебежать. Она у вас какого года выпуска?

– Какого года? Да я не помню. Я её с рук брал.

– А сколько кэмэ на её колёсиках? – продолжал расспросы Гольцов, ведя Подлесного под локоток.

– Да где-то десятков восемь.

– Тысяч?

– Ну да.

– Вам куда дальше?

Дмитрий подумал, что Гольцову не обязательно знать, куда он в действительности следует, и указал на киоск.

– Сигарет купить надо.

– Зачем же дорогу было переходить? На той же стороне их целых три.

Вот пристал! Подлесный, кажется, готов был вспылить. Какое, в конце концов, этому молодому человеку дело до того, где он купит себе сигарет? А может быть, ему ещё и вон в тот магазинчик заскочить надо.

– Мне ещё вон туда заскочить надо, – сказал Дмитрий, указывая на вывеску «Хозтовары». – Я клей хочу купить.

– А-а, тогда понятно. А то я, знаете ли, не люблю, когда вопросы остаются, – доверительным тоном сообщил Гольцов.

– Теперь, надеюсь, больше вопросов не осталось? Я, кажется, на все ответил? Не так ли?

Дмитрий старался выглядеть беспечным и даже весёлым.

– Увы, гражданин Подлесный, вопросы остаются, – с лёгким вздохом ответил Гольцов и посмотрел в глаза Дмитрию, которому взгляд работника уголовного розыска показался печальным и, как будто, укоряющим.

– Однако мне ваши праздные вопросы… – начал Дмитрий. – Я думаю, что если удовлетворять праздное любопытство всех без исключения…

Гольцов остановил его прикосновением руки и возразил:

– Вопросы – не праздные. Но вы правы – встретимся в другой раз.

Подлесный насторожился.

– Если не праздные, то о чём они? – поинтересовался он, стремясь говорить как можно более равнодушно.

– О чём? – переспросил Гольцов и бросил взор мимо Дмитрия в направлении стоящей на противоположной стороне дороги «пятёрки», принадлежащей Уквасовым. – Да как вам сказать? Разные вопросы. Имеются среди них и, я бы сказал, существенные. Впрочем, об этом не сейчас. Прощайте! – И протянул Подлесному руку.

– Счастливо! – пожимая необычайно маленькую, но жёсткую кисть Гольцова, ответил Дмитрий.

Гольцов уже неторопливо и гордо переходил обратно через шоссе, а Подлесный всё ещё ощущал в своей руке вцепившуюся в неё лапку Гольцова. И поведение Гольцова, и задаваемые им вопросы отнюдь не понравились Дмитрию. Тревожно как-то стало, нехорошо на душе. Маленький, но цепкий мальчишечка. А самомнение и вообще ого-го. Про машину вопросики задавал. Уж не заподозрил ли он, что машина эта может принадлежать погибшему Уквасову? Если да, то ничего хорошего ждать не приходится. Ещё бы! Человек убит при загадочных обстоятельствах, а любовник его жены раскатывает на автомашине покойника. И даже вдова не в курсе, что установить вовсе не трудно – лишь позвони он Шуре и скажи: так, мол, и так, видел, мол, такого-то на вашей машине. «Как?! Не может того быть!» – воскликнет несчастная вдова. Пожалуй, надо поставить машину на место да и не касаться её больше.

Погружённый в грустные размышления, он не заметил, как очутился возле знакомого дома, почти у самого подъезда, где жили Шура и Анюта. Татьяна, как ему было известно, также проживала в этом доме. Дмитрий отошёл к дому напротив и присел на лавочку. Он будет сидеть час или два, но дождётся появления Анюты или Тани. Он затруднялся отдать кому-либо из них предпочтение. Как и ту, так и другую он знал недостаточно хорошо, поэтому решил положиться на удачу. То есть, кто из этих женщин появится первой, с той он и поговорит на тему, которая в данный момент его более всего занимает.

Первой объявилась Анна. Когда Дмитрий наконец увидел её, то даже выматериться от души у него сил уже не оставалось – так истомился. Анна шла медленно, плавно покачивала сумочкой и вид имела задумчиво-полусонный.

– А, Дима! Приветик! – с деланным оживлением воскликнула Анюта. Голос её, как и всегда, был радостным и фальшивым одновременно.

– Привет, Анюта! – Дмитрий с трудом удержался, чтобы не выразить своего неудовольствия по поводу столь долгого отсутствия её в поле его зрения. – Хотел узнать у тебя, как дела молодые.

– Как дела молодые? – повторила за ним женщина и сделала смущённое лицо. – А ты откуда знаешь? Тебе Шура что-то говорила?

– Кое-что она мне говорила, но что конкретно ты имеешь в виду?

– То же, что и ты. Или ты не о моих личных делах говорил? – удивилась Анюта.

– Да о них, о них самых, – решил соврать Дмитрий, сообразив, что разговор на эту тему будет приятен Анне. – Ну и как оно?

– Как бы не сглазить, но пока тьфу-тьфу. Да, у нас прекрасные отношения. Ох, если бы не разница в возрасте, я была бы счастлива на сто два процента. А так… Я ведь не Алла Пугачёва. Я простая русская баба, татарка по национальности. Не номенклатура и не новая русская.

– Но и он не Киркоров, – заметил Дмитрий.

– Да нет, конечно, он не Киркоров, и всё-таки… – Анна погрустнела. – Если он меня оставит, то я просто не переживу этого.

Подлесный счёл необходимым успокоить её.

– Я с тобой не согласен, – решительно заявил он. – Надо, милочка, надо пережить драму достойно, если таковая произойдёт, и – к новым достижениям. У тебя, Анюта, кстати, прекрасные шансы. Говорят, в сорок пять – баба ягодка опять, а тебе, наверное, ещё…

– Да есть уже, есть, – перебила Анна. – Но я с тобой полностью согласна. И если что, тьфу-тьфу, то, пожалуй, если потребуется, ещё тряхну стариной, я им ещё дам, как говорится… Ты действительно считаешь, что я ещё вполне?

– Да конечно. У любого при одном взгляде на такую женщину что-нибудь шевельнётся в душе.

– А в штанах? Это, между прочим, тоже очень важно.

– И в штанах, соответственно, – подтвердил Дмитрий.

– Врёшь ты всё. Знаю, что врёшь, а всё равно приятно слушать.

– На сколько он тебя младше?

– Ой, страшно сказать! На четырнадцать лет младше!

– Ну вот! Какие тебе ещё доказательства нужны?

– А ты знаешь, – понизив голос, сообщила Анюта, – он ведь меня ещё и ночью будил.

– Да?

– Да. Утра не мог дождаться – ночью залез. Только вот, знаешь, при свете не любит. При ярком, я имею в виду. Наверно, я всё-таки старой кажусь.

Анна стала грустной.

– Это ни о чём не говорит, – уверенно заявил Дмитрий. – Я, например, тоже предпочитаю в полном мраке. В темноте все ощущения приобретают, как бы это сказать, ну, в общем, какое-то новое звучание.

– Большую остроту?

– Да, наверное. Что-то в этом роде.

– Может, ты и прав, – пожала плечами Анна.

– Естественно, прав. Почему, по-твоему, многие женщины закрывают глаза?

– Глаза? Действительно, я тоже закрываю. Закрываешь глаза, и начинает казаться… – Анна закрыла глаза, лицо её приняло одухотворённое выражение. – Начинает казаться, что он весь куда-то проникает в тебя. И так как-то далеко, что… – Анюта очнулась и растерянно распахнула глаза. – Я сейчас чуть не впала в какой-то транс. Ну, Димка, у тебя явные способности баб убалтывать! Если меня Юрка бросит, то я возьмусь за тебя и проверю, врал ты мне тут или правду говорил.

Дмитрий хотел сказать, что ждать, пока Юрка её бросит, вовсе не обязательно, однако решил воздержаться, дабы не искушать, ибо чревато – так, по крайней мере, ему в эту минуту представлялось, – и он лишь улыбнулся поощрительно и стал думать, как бы таким образом их разговор лирической направленности повернуть в деловое русло, чтобы не разочаровать любвеобильную женщину.

– Ой да ладно, не будем об этом, – коснувшись пальцами руки Дмитрия и кокетливо улыбаясь, вздохнула Анюта, – а то подумаешь, что совсем какая-то такая, что ой-ё-ёй и ого-го.

– Да ничего такого я не подумаю. Все мы люди, все мы человеки. И ничто человеческое нам, как в таких случаях говорят, не чуждо.

– Тут ты прав.

– Всем нам хочется счастья, удовольствий, но не всегда получается. К тому же, всё имеет свою цену, на всё деньги требуются. Кстати, Анюта, тебе Шура не отстегнула деньжат за услугу по оказанию помощи в присвоении чужих денег? – спросил Дмитрий, решив, что для этого наступил вполне подходящий момент.

Вопрос его застал женщину врасплох. Она слегка растерялась:

– Какое присвоение чужих денег?

– То самое, не помнишь? Я говорю о деньгах, которые у меня Шура свистнула.

– Я ничего не знаю и знать не желаю, – заявила Анюта, сделав при этом несколько рубящих движений ребром ладони. – Сами разбирайтесь.

– Твоя помощь, дорогая Анюта, была бы очень даже, я бы сказал, кстати.

– Моё дело сторона.

Дмитрий вздохнул:

– Жаль, а ведь я бы вознаградил тебя. Да и, мне кажется, моральное удовлетворение ты испытала бы, так как, я в этом уверен, ты не можешь не догадываться, что деньги те не её, а мои на самом-то деле.

– Не знаю! Я ничего не знаю! – стояла на своём Анюта. Но стояла, как показалось ему, уже не столь твёрдо, как полминуты тому назад.

– Жаль, Анюта, очень даже прискорбно. А я, между прочим, очень даже не жадный. Особенно если дело приходится иметь с красивыми женщинами.

– Поверим на слово, – пожала плечами Анюта.

– А Шура не при тебе звонила мне в тот раз? – решил предпринять обходной манёвр Дмитрий.

– Когда?

– Когда спрашивала у меня, в какой банк лучше деньги спрятать.

– При мне.

– И что решили?

– А почему я должна тебе говорить?

– Но Шура сама ведь спрашивала меня, куда лучше положить деньги. Спрашивала, какой банк надёжней. Я ей Сбербанк советовал.

– Да, я знаю, что ты Сбербанк советовал, – кивнула Анюта, пристально глядя на Дмитрия.

– И Шура воспользовалась моим советом?

Наступила пауза, которая сама по себе уже многое сказала Дмитрию.

– Понятно, – заключил он. – Ни в какой банк деньги она не положила. В чулок спрятала. Жаль, что я не знаю, где этот чулок хранится.

Анюта некоторое время испытующе смотрела на Дмитрия, затем спросила:

– А если бы знал, то что?

– Совершил бы преступление – вернул деньги их законному владельцу, то есть себе самому, – с улыбкой ответствовал Дмитрий.

– Но тебе нужна помощь?

– Вот именно. И мне кажется, что ты могла бы мне помочь в столь благородном деле.

– Да уж… Кража у тебя – благородное дело. За которое срок дают, и немалый.

– Ты думаешь, можно без грабежа обойтись? – обрадованно сказал Дмитрий.

– А вот это меня вовсе не касается. Да, я знаю, кому на хранение переданы деньги – дома она побоялась их оставлять, – но каким образом ты будешь их… изымать… В общем, меня это не касается.

– И где же они находятся?

– Я могу узнать адрес.

– Когда?

– Сколько?

– Пятнадцать процентов, – расщедрился Дмитрий. Так, по крайней мере, ему самому казалось.

У Анюты же были иные представления на этот счёт. И гримаса недовольства исказила её лицо:

– Мало.

– Пятнадцать – мало? – сделал удивлённое лицо Дмитрий. – Ладно, пусть будет двадцать.

– Половину бы в таких-то случаях надо требовать, – вздохнула женщина.

– Половину?! – ужаснулся Дмитрий.

– Да, наверное. Не умею я только. Нет во мне этого, торгашеской жилки. Хоть и работаю киоскёршей.

***

В одиннадцатом часу позвонила Бояркина.

– Как прошла встреча? – спросила сухим деловым тоном.

– Марина, ты знаешь, ты меня извини, но так, понимаешь, получилось…

– В чём дело? – голос Бояркиной стал угрожающим. – Чего ты там мямлишь? Ты встретился или нет с человеком? Ты внятно можешь ответить? Выплюнь что там у тебя во рту и говори!

– Ну-у, как тебе сказать?.. Не получилось…

– Что значит, не получилось? Ты понимаешь, что ты говоришь?

– Я, ты знаешь, попал в аварию, – соврал Дмитрий.

– На метро?

– Я на машине. Я у одного знакомого взял.

Бояркина молчала очень долго, почти минуту. Дмитрий даже забеспокоился и уже начал дуть в трубку и «алёкать».

– Да здесь я, – зловеще отозвалась Марина. – Справку – мне. Сегодня же! – с чеканными, отрывистыми интонациями добавила она.

– Какую справку?

– Какую? А я знаю? С печатью! Из ГАИ! Мне нужен документ, что ты попал в аварию.

– Но зачем тебе справка? – произнёс Дмитрий голосом крайне удивлённого человека.

– Справку! Ты слышал?

– Но у меня нет никакой справки.

– Ты попал в аварию, но у тебя нет никакого документа? Ты хочешь сказать, что никаких протоколов теперь не составляется?

– Но мы не вызывали гаишников. Мы разобрались сами.

– Так… А из-за чего задержка?

– Мы ездили в автосервис оценку делать, – продолжал лгать Дмитрий.

– Ты рехнулся? Это позднее нельзя было сделать?

– Не получилось. Этот тип настаивал, – с грустью ответил Дмитрий.

– Ну погоди! Я разберусь с тобой! – пригрозила Бояркина.

Утром Марина снова позвонила. Она была в ярости, она шипела, как змея, а не говорила человеческим голосом.

– Что это за шутки? Ты зачем из меня дурочку делаешь?

– Марина, что случилось? Ты о чём? – испугался Дмитрий.

– Почему ты сказал, что встреча не состоялась? Что за шутки такие?

– Ну так… – пришёл в замешательство Дмитрий.

– Что ты финтишь? А, придурок? Ты зачем мне плёл про аварию?

– Мне же надо было как-то… – промямлил Дмитрий и замолчал. Что-то подсказывало ему, что говорить сейчас следует как можно меньше.

– Я тебя спрашиваю, зачем тебе это надо было? Что это за шутки такие дурацкие? Ты почему, я тебя спрашиваю, сказал, что встреча не состоялась? – продолжала шипеть в трубку Бояркина. – А с Иван Иванычем в каком тоне ты говорил, придурок? Ты что, совсем уже?

По её словам выходит, что встреча считается состоявшейся. Но почему? Если это так, то получается – Николай вполне справился с ролью наёмного убийцы. Но кто его просил? И как это произошло?

Когда Подлесный частично выкарабкался из состояния полуоцепенения, то обнаружил, что Бояркина уже положила трубку, воткнув ему в ухо мелкую цепочку противных гудков.

Подлесный надеялся, что у него состоится ещё одна встреча с Иваном Ивановичем. Теперь он знал: это не так. Всё, что он имеет на данный момент времени, он будет иметь и спустя неделю или две, если, конечно, самостоятельно не предпримет каких-либо эффективных розыскных действий.

И не надо лежать перед телевизором и пялиться бессмысленно на бледно-голубой экран. Движения мышц и пульсация крови – это для начала. Дмитрий сполз на пол, перевернулся животом вниз и принялся отжиматься. Потом поднялся на ноги и приступил к приседаниям, одновременно с этим прислушиваясь к своим мыслям, не к тем, что были на поверхности, а к другим, неразличимым, которых, возможно, ещё и не было в его голове и её окрестностях. Через пятнадцать минут, измученный не столько физически, сколько душевно, Дмитрий снова прилёг на кровать.