Борис обречённо опустил руку. Этот Дима снова ушёл. Умеют же бегать некоторые. И этот – не пацан уже, а нёсся подобно молодому зайцу. И петлял, как подлый заяц. Борис шёл и высматривал «подлого зайца» – не спрятался ли тот под кустиком или за деревом. Нет, умчался, видно, на другой конец первопрестольной.

А идти было трудно – болело ушибленное колено и ныло в груди, которой ударился о руль при столкновении с деревом. А кто стрелял в него? Кажется, кто-то из тех, кто был вместе с ним, баба или мужик.

Кто они и чего делили с таким азартом и буйством, со стрельбой? Выстрелили в него явно случайно, а он (надо же было такому случиться!), когда пуля пробила лобовое стекло, исключительно непроизвольно вильнул вправо и врезался в дерево. И всё пошло наперекосяк. Диму он упустил, а завалил какого-то мужичка, пацана какого-то, что-то вякнувшего под горячую руку.

– Что же делать? Что делать-то? Где его теперь искать? Всё, он не явится сюда, нет, он не явится. Ищи теперь и свищи. – Борис слабо посвистел и нервно рассмеялся. – А свистеть бесполезно. Ха-ха-ха!

Проходившая ему навстречу старуха неодобрительно на него скосилась и что-то пробормотала.

– Виноват, мать, виноват, – согласно кивнул Борис.

Он остановился и поднял вооружённую и оттого, по-видимому, непослушную руку таким образом, чтобы удлинённый глушителем ствол нацелен был в висок. А глаза? Закрыть или?.. Борис устремил взор на небо. Но солнце ослепило его, и глаза непроизвольно зажмурились. Киллер-неудачник нажал на спусковой крючок.

Спустя несколько секунд Борис осознал, что и с самоубийством ничего не вышло, и заплакал.

Подлесный уже понял, что спасся, а ноги ещё несли его вперёд. Стоп! Дмитрий огляделся и перешёл на шаг. Однако спустя секунду или две заметил, что опять бежит. И снова пришлось сказать себе «стоп!», теперь уже более решительно, чем в первый раз.

Сразу два человека, независимо, по сути, друг от друга, хотели его убить. И оба не попали. Хотя, возможно, Гольцов и не стрелял, потому как Лариса ему усиленно мешала. Кстати, что с ней? А её Борис не убьёт? Не сумел пристрелить его, так вернётся назад и расправится с Ларисой. Но с Ларисой там вооружённый Гольцов.

Подлесный добежал до угла дома, за который минуту назад завернул и осторожно выглянул. И тотчас увидел Бориса. Киллер тряс головой и что-то выкрикивал буквально в тридцати метрах от него. Дмитрий отпрянул назад, а потом, уже с большей осторожностью, снова выглянул. Борис стоял неподвижно, запрокинув лицо кверху и приставив пистолет к виску. Застрелиться решил, догадался Дмитрий. Ишь, как расстроился, гад.

А всё потому, что стрелять не научился, как подобает настоящему киллеру. О дерево стукнуло слегка – и всё, и уже не получается прицельно пальнуть. Где-нибудь в подъезде с двух шагов – это одно, а вот по движущейся мишени попробуй, скотина косоглазая!

О! Да у него и патроны кончились! Урод! Ну и урод же! Нажимает на курок, а сам и не помнит даже, сколько выстрелов уже произведено. Вот подойти сейчас к нему да и начистить рожу до блеска. Да его вообще убить бы следовало за то, что он несколько минут тому назад осуществить пытался!

А вдруг у него ещё обойма имеется? Но если приблизиться к нему незаметно и напасть внезапно, то, пожалуй, можно было бы и справиться с ним. Однако очень уж он здоров.

Прошло уже достаточно времени, но Борис до сих пор не перезарядил оружие. Выходит, у киллера нет запасной обоймы. Стоит, опустив голову. Да он же плачет, несчастный! Вот те на! Да-а-а!

Подлесный оставил убежище и рванулся вперёд.

– Не подходи! – прорыдал Борис. – Убью! – Он тряс пистолетом, и сам весь трясся. – Всё одно убью тебя, гнида!

– Не в этой жизни! – ответил Дмитрий, в полной мере ощущая своё превосходство.

– Только подойди попробуй! – стонал незадачливый убийца. – Вот этими вот руками… Да, вот этими вот руками придушу!

– Да ты крайне непоследователен, приятель, как я посмотрю, – заметил Дмитрий насмешливо. – То ты себя… Точнее, то ты меня замочить пытаешься, то себя, а то – опять меня. Пора выбор уже сделать, приятель. Сейчас ты со мной пойдёшь, куда я прикажу. Или – в тюрягу, на жёсткие нары. Или-или. Два варианта всего.

– Не подходи! – снова простонал Борис и оглянулся по сторонам. И обнаружил, что они с Подлесным становятся центром внимания прохожих и жильцов дома, у которого они сейчас топчутся.

– Кто-нибудь уже, думаю, звякнул куда следует, – улыбнулся Дмитрий.

Борис бросился бежать. Хотя «бежать» – это, конечно, громко сказано. Он бросился семенить, прихрамывая. Подлесный шёл рядом с ним и приговаривал:

– Дыши глубже, Боря! Спину прямей. И перестань озираться! Между прочим, твоя машина сейчас вряд ли заведётся. Да и приметная она очень, без лобового-то стекла и с помятым радиатором.

Борис остановился, а затем повернул обратно.

– Если ты со мной, – не отставал Дмитрий, – то спрячь оружие. А то все глазеют на тебя, хромого ковбоя без шляпы.

Борис повиновался, спрятав пистолет куда-то под пиджак, однако, добежав до угла дома, вновь обнажил ствол, на этот раз, чтобы наскоро протереть его платочком и отшвырнуть к кустам боярышника.

– О! – воскликнул Дмитрий. – Да у тебя, гляжу, снова профессиональные привычки появляться стали!

Борис не отвечал, только косил круглым глазом страдальца и ковылял к мостовой.

– Ты собираешься такси для нас взять? – продемонстрировал сообразительность Дмитрий.

– Отстань от меня! Уйди! – взмолился Борис. – Репей!

– Ты уж и передумал меня убивать?

На лице Бориса явственно проступила работа мысли. Действительно, он обязан ликвидировать этого человека. И что же? Может быть, не следует сейчас с ним расставаться? Они поедут вместе, а потом…

А там видно будет. Он сам напрашивается. Бог, кажется, миловал его, но он сам лезет на рожон. Ну что ж, отлично, пускай едет, а там, глядишь, он расправится с этим придурком и спасёт собственную шкуру. Решив больше не гнать от себя Подлесного, Борис выбросил перед собою руку, чтобы остановить машину.

Но в эту секунду за спинами Подлесного и Бориса посигналили. Обернувшись на этот звуковой сигнал, Борис увидел выехавший следом за ними из двора «Опель» с женщиной за рулём, а Дмитрий увидел автомобиль Ларисы и её саму, высунувшую голову в открытое окно.

– Подбросьте! Я прошу! – выкрикнул Борис, бросаясь к «Опелю» Ларисы.

Подлесный подумал, что надо бы опередить киллера да и занять место на заднем сиденье, но воздержался, дабы не спугнуть эмоционального Борю. Чёрт с ним, он разместится на переднем, но будет сидеть вполоборота к наёмному убийце. Всё-таки их теперь двое: он сам и Лариса.

– Пожалуйста, в центр! – попросил Борис.

Лариса не ответила. Она выехала на бульвар, перестроилась, заняв левый ряд, а потом вынула из сумочки пистолет и протянула его Подлесному.

– Или вы договорились? – спросила.

– Почти что, – ответил Дмитрий, принимая оружие и оборачиваясь к Борису. – Ой, да ты, гляжу, побледневши.

– Дима, будь осторожней с ним, – посоветовала Лариса. – В случае чего сразу стреляй козлу в глаз. Он ведь, прикинь, Гольцова едва не убил. Ты знаешь?

– Да нет, я не знаю. Он и в него стрелял?

– Конечно. Ты этого не видел, естественно, но козёл Гольцова едва на тот свет не спровадил! – Лариса говорила непривычно низким голосом. – Но повезло нашему общему другу. Пуля всего лишь руку ему пробила и наткнулась на пистолет, который ты ему засунул. И как козёл меня не зацепил, не понимаю? Я теперь как подумаю… Однако хватит об этом, – перебила себя Лариса. – Дальше – по плану? Или коррективы какие-то требуются?

– Да, я думаю, – покивал Дмитрий, затем нагнулся к уху Ларисы и прошептал: – Самоубийством хотел покончить.

– Да что ты! – удивилась Лариса и дёрнула головой в сторону Бориса. – Козёл? Но ничего. Это, надеюсь, пройдёт. И ему ещё захочется жить, будь уверен. – Лариса обернулась к киллеру и проговорила почти что басом: – Козёл, ты жить хочешь?

Дмитрий тоже посмотрел на Бориса, который теперь был уже не бледным, а красным, как варёный рак, и торопливо сказал:

– Лариса, не пугай его. Он или от инфаркта дуба даст или обделается. И тебе придётся выбросить машину на свалку, так как её уже не отстираешь никакими «досями». Это ж такая вонища будет, ты бы знала! У меня до сих пор ноздри расширенные.

– Эй, ты почему такой красный? – обратилась Лариса к «козлу». – Ты, может, там тужишься сидишь? А, козлина? Жизнь хороша, когда какаешь не спеша. Вот приедем, и оттянешься со вкусом, меринда-козлинда паршивая!

Подлесный, вновь понизив голос, сказал:

– Лариса, прекрати пугать его и не говори басом. Я тебе говорю: машину выбрасывать придётся!

– Извини, первый раз с киллером, который не в наручниках, общаюсь, – глаза женщины радостно сверкнули, – вот и волнуюсь. Кстати, я у Гольцова наручники свистнула, пока он в жмурика играл.

– Надеть на этого?

– Не помешает, полагаю, – весело откликнулась Лариса.

Менее чем через полчаса они уже были в районе Медвежьих Озёр.

– Вон слева, считаю, вполне, – сказал Подлесный.

– Да уже вижу, – ответила Лариса. – Сейчас поищем съезд. Но учти, если застряну, вдвоём будете толкать.

В лесу и в самом деле было довольно-таки сыро. Ночью шёл дождь. В городе о нём давно уже забыли, а здесь многое ещё напоминало о ночном ливне.

Автомобиль остановился на краю ложбины глубиною не менее трёх метров. Лариса вышла из машины, глянула вниз и распорядилась:

– Выводи козла!

– Вылазь, скотина! – ткнул Бориса в затылок Дмитрий, а затем ухватил пленника за шиворот и помог тому выбраться наружу – только коленки сбрякали, ударившись о порожек. – Ну-у-у, какой же ты неловкий, хрюша.

«Туда!» – отдала Лариса приказ Подлесному, но не вслух, а лишь движением губ и указующим движением пальца, таким образом, чтобы Борис ничего не заметил. Дмитрий согласно кивнул, а затем что было силы толкнул Бориса в яму. Кувыркаясь, Борис, руки которого были соединены наручниками за спиною, полетел на дно ложбины. Когда он поднялся, то стало ясно, что внизу жутко сыро и грязно. Дмитрий поморщился и посмотрел на Ларису.

– Спокойно, – тихо сказала ему Лариса. – Мы туда не полезем.

– Что вы собираетесь сделать? – с тревогой спросил Борис.

– Для начала хотели бы твои предложения выслушать, – мрачно сообщила Лариса.

– Отпустите меня, пожалуйста! – попросил убийца, снизу вверх глядя то на Дмитрия, то на Ларису.

Лариса отрицательно помотала головой.

– Нет, не так. Придётся сначала. Только до «пожалуйста» не забудь сказать, за какие такие заслуги ты, козлик, можешь, по твоему мнению, быть помилован. Каким, скажи, образом ты можешь заслужить снисхождение? Какая от тебя, козла, может быть польза? А, трупик черномазый? Мало того, что ты угробил кучу людей…

Дмитрий возмутился:

– О каком помиловании ты говоришь? Он же убить меня пытался!

– Дима, мы с тобой деловые люди, – с досадой в голосе ответила Лариса.

– Ну и отпусти его! – обиженно проговорил Дмитрий. – И пускай он в следующий раз пристрелит меня, как собаку бесхозную!

– Подожди. Не надо спешить. – Лариса вопросительно уставилась на Бориса.

– Дима, больше никогда… Дима, поверьте! Отпустите меня! – взмолился Борис. – Я ещё раньше хотел уйти, но не получилось! Я ведь жить хотел!

– А теперь не хочешь? – удивился Дмитрий.

– Хочу! Очень хочу! Но я бы ушёл, я бы спрятался, чтобы только никогда больше… Я же решил уже!

– Сколько минут назад? Ты сам-то хоть понимаешь, что нет никаких оснований тебе верить? Допустим, я отстрелю тебе передние конечности, чтобы ты уже никогда оружием побаловаться не смог, – что с того? А твои кореша?

– А он расскажет нам всё о своих приятелях-коллегах, – заявила Лариса уверенным голосом и опять выжидательным взглядом упёрлась в киллера.

– Но меня же у… убьют! – жалобно поведал Борис.

– А, вон что! – воскликнула Лариса и зловеще улыбнулась. – Понятно. Тебе приятнее сейчас подохнуть. В этой яме. А говорил, убежать хочешь, спрятаться куда-то. Да, ты, пожалуй, мужичок ненадёжный.

– А вы? А вы надёжны? Я расскажу, а где гарантии? – простонал Борис.

– Я надёжна, как прокладка. И Дима – тоже. Если согласие даст. Он ведь, сам понимаешь, лицо заинтересованное. Дима, как ты? – повернулась Лариса к Подлесному.

Дмитрий бросил недовольный взгляд на убийцу и, отворачиваясь, пробурчал:

– Делай как знаешь.

– Слышал? Дима даёт мне карт-блаш. Делай что-нибудь, спасайся. И в зависимости от твоих теперешних действий ты, козёл вонючий, или сдохнешь, или пойдёшь в камеру.

– В камеру? – выдохнул Борис и зашатался.

– Или вообще отпустим, – пожала плечами Лариса. – Но это, как ты догадываешься, надо заслужить.

– Н-на с-самом деле… – заикаясь выговорил Борис. – На самом деле отпустите? Но что я могу?

– Трудно догадаться? Могу намекнуть, если ты такой тупой, – заявила Лариса. – Ты должен говорить, говорить и говорить. Торопясь и сам себя перебивая. И сыпать именами, адресами, датами. Понимаешь? Через час я должна знать не меньше тебя. В общем, это не тот случай, когда меньше знаешь – крепче спишь. Говори, говори и надейся на лучшее, как гласит реклама. Кстати, не для протокола интервью. Понимаешь? То, что сейчас расскажешь, в суде подтверждать не придётся.

– А вы кто?

– Журналистка. Можно так сделать, что никто и не узнает, что мы встречались. Видишь? – Лариса вынула из сумочки диктофон. – Но плёночка у меня останется.

– А без диктофона? – робко высказался Борис.

– Нет. У меня ведь и начальство есть. Не могу же я прийти и сказать, что вот, мол, я где-то слыхала… Ты понял?

– Но если вы журналистка, то вы всё равно не убьёте меня, – решился сделать предположение Борис.

Лариса улыбнулась.

– Ты так думаешь? И Дима – тоже?

Профессиональный убийца перевёл взгляд на Подлесного и заметно сник. Было видно, что в мягкосердечие Дмитрия ему не особенно верится.

До того молчавший Дмитрий встрепенулся и сердитым голосом сказал, обращаясь к Ларисе:

– Я, по-твоему, должен отпустить его и продолжать дрожать за свою жизнь?

– Не бойся, Дима, исповедь будет такого качества, что ты окажешься полностью вне опасности, – успокоила его Лариса. – А если нет, то на нет, как говорится… – И она сурово посмотрела на пленённого душегуба.

В подобной тональности разговор продолжался ещё некоторое время, а потом Дмитрий искусно разыграл истерический припадок.

– Ты же видишь, что с ним невозможно договориться! – крикнул он. – Я не собираюсь жить под страхом смерти! И не буду!

И Дмитрий выхватил пистолет и выстрелил в направлении убийцы, таким образом, чтобы выпущенная из орудия смерти пуля зарылась в дёрн рядом с ногами убийцы Бориса. Лариса бросилась к Подлесному и принялась удерживать его от расправы над пленником.

– Подожди, Дима! Не надо спешить! Успеем ещё прикончить его.

Дмитрий, подёргавшись ещё, как бы, сдался, заявив:

– Что ж, я подожду чуть-чуть. Но учти, что я в положении дичи, подлежащей отстрелу, не намерен быть. И если у меня останутся сомнения в моей безопасности… Между прочим, он опять сбежать пытался. – И Дмитрий ткнул пальцем в сторону Бориса, который только что пытался выбраться из ямы, однако, поскользнувшись, скатился обратно на дно ложбины, окончательно перепачкавшись.

– Ты действительно драпануть хотел? – грозным голосом спросила Лариса, шагнув к краю ямы.

– Я испугался! – предпринял попытку оправдаться Борис. Он стоял на коленях и округлившимися глазами взирал на мучителей. – Я – инстинктивно… Я вовсе не хотел…

– Хотел, ещё как хотел! – сурово заявил Дмитрий. – И если бы не наручники…

– Ну что ж, сейчас проверим, – сказала Лариса. – Включаю диктофон.

И Борис заговорил.