Секунды бежали, а Борис, словно застывший в оцепенении, сидел на рулоне ковра, вонючем, как и всё на этом чердаке, и не мог принять решение. Официально (формально) он решение принял, то есть заключил сделку с Мариной, но, тем не менее, сам до сих пор не знал, будет ли выполнять обещанное или же нет.
Не деньги, а гроши. Слёзы, а не деньги. Ведь он же не убийца-любитель, а профессионал достаточно высокого класса. И всего за каких-то несколько жалких тысчонок – два тела?! Опять же, – риск. Чем больше тел, тем больше дел (уголовных), а значит, и возможностей где-нибудь проколоться.
Однако и эти деньги – тоже деньги. К тому же оба они, и Дима, и Лариса, заслуживают смерти. Этот Дима его уже достал дальше некуда. Из-за него, по сути, он и полетел в пропасть.
А Лариса? Крепко сбитая, сытая, с пухленькими алыми губками и бездонно-синими глазами, в которых – ненависть и страсть. Взять бы автомат с полным рожком – пусть подёргается, пока не затихнет. Или содрать бы с неё шортики и маечку и… Ну а потом и убить не жалко.
Эротичные и кровавые картинки подняли воображение его до градуса кипения, и Борис вскочил на ноги. Через несколько мгновений он был уже у окна. Почему он кинулся именно в эту сторону, Борис не знал – просто добрался до окна и бросил пылающий взор на участок, сам не представляя, что намерен был там увидеть.
А увидел он идущих по дорожке к хозблоку Пал Палыча и его подручного. Это было столь неожиданно, что Борис даже принял увиденное за мираж, за игру воображения. Он был поражён. Причём, таким образом и до той степени, как если бы обнаружил за окном фантомы Пал Палыча и звероподобного, так как в тот раз, живые и настоящие, они шли именно по этой дорожке, в этом же направлении, даже в том же порядке, звероподобный бандит впереди, а Пал Палыч – чуть сзади и левее.
Однако почему Пал Палыч идёт под зонтиком? Фантом не желает промокнуть? Борис прислушался. Спустя секунду он различил звуки шагов «фантомов» и всё понял.
Он метнулся обратно к ковру и извлёк принесённый Мариной револьвер. Да так и замер, не разогнувшись до конца. Может быть, получится пересидеть, как в прошлый раз? Возможно, они снова подойдут, глянут на замок да и уберутся вон?
Разум, тем не менее, холодно подсказывал, что сегодня дело обстоит иначе. Действительно, зачем им второй раз смотреть на замок? Тогда подошли, посмотрели и – теперь?..
Что ж, ладно, пускай только сунутся. Он их ждёт. Не совсем, правда, их, но их – тоже. Пуля – дура, ей всё равно, чьи дырявые черепа выроет экскаватор будущего.
Ломают замок. Хорошо, пускай пошумят, а он изготовится к стрельбе, займёт удобную позицию. Жаль только, нет возможности пристрелять участочек, где следует ожидать появления живой мишени – двуухой головы Пал Палыча или почти что лысой его напарника.
Или?! Борис едва не вскрикнул, осознав вдруг, что на чердак они будут подниматься по очереди. Он пристрелит одного, а второй? Если второй вооружён, то убийство одного – это даже не полдела, а гораздо меньше, так как если для первого пуля в лоб наверняка окажется полной неожиданностью, то у второго, напротив, будет время подготовиться к отражению нападения.
Следовательно, необходимо поднять или приподнять крышку люка и взять на прицел дверь. Они входят, оба или по очереди, и когда и тот, и другой оказываются на линии огня, он начинает стрелять.
Но он опоздал. Он услышал звук открываемой двери и понял, что опоздал. Высунься он сейчас, то, вполне возможно, сам окажется под дулом огнестрельного оружия прежде, чем успеет сориентироваться. Придётся ожидать дальнейшего развития событий, не двигаясь с места и, по возможности, не производя никакого шума.
И тут Бориса осенило. А почему, собственно, он должен воевать с Пал Палычем и его спутником? А не попытаться ли договориться с Пал Палычем? Суть основных претензий к нему – это продолжающий жить и здравствовать Дмитрий.
Однако долго ли этому Диме жить-то осталось? Он вот-вот подъедет сюда и примет пулю в лобешник. И необходимо объяснить это Пал Палычу, рассказать Пал Палычу, что он тут поджидает Дмитрия Подлесного, чтобы продырявить тому череп.
Борис набрал в грудь воздуху и крикнул:
– Пал Палыч, это вы?
Молчание. Борис, мучительно преодолевая охватившее его волнение, вновь подал голос:
– Пал Палыч, это я, Николай!
Борис-Николай сунул револьвер в чрево ковра, приблизился к люку и поднял крышку. Что сейчас произойдёт? Влетит невидимая пуля, и он рухнет вниз? И, ещё живой, ударится башкой о жёсткий деревянный пол?
Пули не было. И звуков никаких не доносилось снизу. Борис-Николай присел на корточки и обнаружил молча смотревший на него зрачок пистолета, находившегося в левой руке короткостриженого бандита. А Пал Палыч где? Где же Пал Палыч-то? Борису вдруг до смерти захотелось увидеть знакомое бородатистое лицо Пал Палыча.
– Что ты тут делаешь?
Пал Палыч вышел на середину комнаты и теперь сурово смотрел на Николая.
– А я тут Дмитрия Подлесного поджидаю, – стараясь говорить весело и беззаботно, ответил Николай.
– Подлесного? – криво усмехнулся Пал Палыч. – По-моему, он уже давно не должен бы шляться по загородным домикам.
– Ему чуть-чуть осталось, – попытался уверить шефа Николай.
– Я это уже слышал.
– Он вот-вот явится сюда и умрёт.
Чердачный житель спустился вниз и приблизился к Пал Палычу.
– Откуда ж, Коля, такая уверенность? – прищурился Пал Палыч. – Откуда знаешь, что явится?
– Ну так… – Николай замялся. Это что же, рассказывать шефу о своих злоключениях? Нет, лучше бы избежать этого. Нет-нет, надо как-то извернуться. И он уверенным голосом заявил: – Подлесный будет здесь очень скоро. Возможно, он уже спешит навстречу собственной смерти.
– Если он спешит именно сюда, то его мы с Женей можем и без тебя встретить, Коля, – холодно и равнодушно произнес Пал Палыч.
– Без меня? – помертвел Николай. – Но ведь поручено мне, и я…
Пал Палыч не дослушал.
– А времени сколько минуло? – всё тем же пугающим тоном спросил он. – Уже давно он имел возможность нарисовать все картинки.
– Но… были кое-какие проблемки. И теперь… теперь, в общем, всё уже практически позади. И я думаю…
– Да ты уж не в философы ли переквалифицировался? – усмехнулся Пал Палыч. – Сидишь на чердаке, о чём-то думаешь. А время идёт вперёд. Не так? А? И всё, похоже, отнюдь не позади.
Пал Палым прошёл к столу, взял стул и уселся на него верхом.
– Пал Палыч, не волнуйтесь…
И снова Пал Палыч перебил Николая.
– Я спокоен, – с каменным выражением лица проговорил он. – А вот ты, корифан, волнуешься. Ты волнуешься и мельтешишь. Чего ты мелькаешь перед глазами? Что ты крылышками хлопаешь, как мотылёк-однодневка? Я держал тебя за взрослого, а что в итоге? Куда ты пропал?
– Да я же Подлесного жду. Он подвалит, я его оформлю жмуриком навечно и…
– Как замок тебе удалось навесить? Ты здесь, а замок снаружи. А?
Вопрос Пал Палыча поверг Николая в замешательство. Что же делать? Этот пёс, кажется, вцепился в него, словно клещами, и теперь будет тащить и тащить из него слова и фразы, пока не выпотрошит до основания.
– Пал Палыч, это всё детали! – предпринял попытку уклониться от ответа Николай.
– Детали в нашем деле очень важны, – продолжал настаивать шеф.
– Но это длинная история, Пал Палыч! – взмолился подчинённый. – Что я сейчас тут буду, в самом-то деле!.. А он вот-вот объявится. А замка-то и нет на месте.
– Почему тебя замок волнует? Кто замок повесил?
Николай поморщился и, словно ища поддержки, посмотрел на бандита Женю. Но Женя глядел на него с выражением крайнего недоверия, прищурившись и скривив губы. «Пришить вас надо было обоих. Перестрелять, как куропаток», – со злобой подумал Николай.
Женя, между тем, открыл рот и изрёк:
– Крутится карасём на сковородке.
– Вижу, – кивнул Пал Палыч, буравя Николая жёстким взглядом.
– Пал Палыч, вы меня своим недоверием просто обижаете! – сделал новый ход Николай. – И я, по-моему, ещё никогда вас не подводил, Пал Палыч!
Пал Палыч не ответил. Точнее, этим своим молчанием он красноречиво дал понять собеседнику, что ему глубоко наплевать на все и всяческие чувства подчинённого.
– Пал Палыч, да что же это такое, в самом-то деле? – простонал Николай.
А мозг его лихорадочно искал выхода из создавшегося положения. Рассказать им всю правду? Поведать грустную историю о том, как его пленили и заточили здесь? А какие сказки ты нашёптывал пленившим тебя злодеям? – зададут резонный вопрос. И, плюс ко всему, всплывёт расширение круга лиц, замешанных во всём этом. Наивный идиот! До чего же он наивный идиот, что решился играть в кошки-мышки с такими людьми, как Пал Палыч! Да с него же не слезут до тех пор, пока не снимутся все вопросы, все до единого, самого незначительного даже!
– Ладно, – с протяжным вздохом сожаления выговорил Николай, – сейчас я принесу одну штучку и всё объясню. Если уж никак нельзя подождать немного, то я сейчас…
И Николай повернулся и направился к лестнице, ведущей на чердак.
На затылке у Николая глаз не было. И он не видел, как Евгений вопросительно посмотрел на Пал Палыча, который в ответ согласно кивнул головой. И Евгений последовал за Николаем. Николай, поднимаясь по лестнице, обнаружил, что и бандюга отправился за ним на чердак.
Что же делать? Заехать ему каблуком в переносицу и рвануть вперёд? Однако можно промахнуться, а в качестве ответки получить пулю в задницу. Не лучше ли сначала выбраться наверх, а потом уж броситься к револьверу? Револьвер готов к стрельбе, и потребуются секунды…
Да, потребуются секунды, которых может и не хватить, если этот Женя окажется достаточно проворным. Нужен, без сомнения, отвлекающий манёвр. План созрел стремительно.
Он пройдёт чуть дальше, чем нужно, то есть поближе к окну, однако остановится таким образом, чтобы в решительную секунду сделать лишь один шаг назад, нагнуться, протянуть руку и – всё остальное.
И Николай замер, словно на стену наткнулся, как раз в том месте, где и наметил. А потом быстро присел на корточки и, округлив глаза, обернулся к Евгению.
– Он уже здесь! – прошептал, энергично гримасничая.
– Кто? – быстро откликнулся Евгений.
– Подлесный. Собственной персоной! – шёпотом же пояснил Николай.
Евгений стремительно одолел оставшиеся несколько ступенек лестницы, затем скорым шагом, не обращая никакого внимания на производимый им шум, направился к окну.
– Осторожней! Тише же! – зашипел Николай, а про себя подумал: «Сейчас ты, сволочуга, затихнешь. Насовсем затухнешь и протухнешь, сука!»
Евгений был уже у окна, когда Николай приступил к осуществлению решающего этапа задуманного плана, проделав все необходимые действия быстро и без заминки.
– Где он? – обернулся к нему Евгений.
– Кто? – усмехнулся Николай. – И почему – он? Она! Да, она как раз и смотрит на тебя сейчас.
Николай чуть подал вперёд вооружённую револьвером руку и выстрелил, почти не целясь. Бандит рухнул на чердачный хлам, произведя при этом довольно много шума.
– Женя, что там такое? – крикнул Пал Палыч.
– Всё нормально, – отозвался Николай, стараясь говорить так же, как и Женя, – быстро, не очень разборчиво и гнусовато.
Сейчас Пал Палыч бросится сюда, наверх, и схлопочет свою порцайку свинца. Даже если он вооружён, даже если с пушкой наизготовку сунется сюда – всё одно, всё равно Николай опередит его.
Однако Пал Палыч оказался не так прост. Что-то его, вероятно, насторожило.
– Что произошло? Кто стрелял? – спрашивал он, не двигаясь, судя по всему, с места.
– Я. Всё нормально, – по-прежнему голосом конвульсирующего в данную минуту среди пыльной утвари Евгения ответил Николай.
– Спускайся! – распорядился Пал Палыч.
Спускаться? Николай левой рукой почесал в затылке. Действительно, необходимо спуститься на первый этаж и довести дело до конца, отправив вслед за одним и второго. Однако – опасно. Вот если бы сначала гранатой шороху наделать. Швырнуть её в люк и посмотреть, что получится в итоге.
– Эй! В чём дело? – недовольным голосом говорил внизу Пал Палыч. – Ты объяснишь или нет, в конце концов? Что происходит?
«А вот это тебе архангелы уже объяснят», – мысленно прорычал Николай и вдруг обратил внимание на то, что Пал Палыч сердится. Не возмущается, не негодует, а именно сердится, выражает недовольство. И обращается он, по-видимому, к Евгению. Следовательно, надо действовать. Время работает против.
Николай подкрался к люку и осторожно выглянул, держа оружие наготове. Выглянул и в ту же секунду бросился лицом в пыль и смрад. Оказалось, Пал Палыч держал люк на мушке. Результат – два хлопка «ТТ» с глушителем. Николай посмотрел назад и вверх и обнаружил свеже-голубые дырки в крыше. В эту минуту звякнул алюминиевый бидон слева от него. Ох-хо-хо! Ещё несколько попыток, и Пал Палыч его достанет. Николай принялся тихонько смещаться, почти что ползком, вправо.
– Ответишь! Не уйдёшь! – пригрозил Пал Палыч и снова дважды выстрелил.
Николай вскрикнул, потом застонал, закряхтел, хотя пули прошли не менее чем в метре от него. Пускай противник думает, что зацепил его. А через полминуты он затихнет и будет ждать появления врага. Он будет лежать лицом ко входу, изготовясь к стрельбе и прикрыв веки. Тот сунется наверх и незамедлительно получит своё. Уничтожить Пал Палыча и бежать! А другого выхода у него нет. В прямом и переносном смысле.
Можно, конечно, выскочить через окно и… умереть посреди двора, получив пулю в затылок или спину. Даже если ноги не окажутся переломанными в результате прыжка.
Пал Палыч забираться на чердак не спешил, и Николая начали обуревать тревожные чувства. А если Пал Палыч, против его ожиданий, не поднимется сюда? Зачем ему это надо? То, что Евгений мёртв, он наверняка уже догадался. Убедиться, что и Николай мёртв? Или поговорить, если ранен?
Однако враг или терпелив, или нелюбопытен. Сидит мышкой в норке и даже не шуршит. Что ж получается? Кто кого? Но у Пал Палыча, необходимо честно признать, перспектив добиться успеха больше. Например, он пускает красного петуха, то бишь поджигает хозблок.
Николай живо представил, как будет страдать от удушья, и рука его невольно потянулась к горлу. Уж лучше выскочить под пули и погибнуть на свежем воздухе. Хотя бы для того, чтобы не лежать потом в гробу обугленным и скрюченным, словно коряга причудливой формы.