Высокий и широкий Степанищев мощным столбом стоял посреди дороги. Покосился на автомобиль подъезжающего Подлесного и опять замер, словно прислушиваясь к чему-то.
– А чего ты тут стоишь? – приблизился к нему Дмитрий.
– Стреляли – стою, – ответил Степанищев загадочно и пожал протянутую Подлесным руку.
– Что?! – всполошился Дмитрий. – Когда стреляли? Ты уверен? Где?
– У вас стреляли.
– У нас?! – Дмитрий едва, кажется, не лишился дара речи. – Кто?! Что?!
– Не знаю ничего. Надо бы милицию вызвать.
Задёргалась, загромыхала дверь калитки, словно кто-то пытался изнутри открыть её, но не мог.
– Прячемся! Давай в машину! – крикнул Дмитрий и подтолкнул Степанищева.
В момент, когда Подлесный захлопывал дверцу, калитка отворилась, и на улицу выбежал темноволосый бородатый мужчина с пистолетом в правой руке. Левой рукой мужчина держался за теменную часть головы. Обернувшись на шум, производимый в этот миг усаживающимся в «восьмёрку» Степанищевым, брюнет что-то крикнул, а затем выстрелил в сторону машины.
– Ой-ой-ой! – заойкал Степанищев.
– Что?! Попал?! – удивился Подлесный, которому показалось, что пуля должна была пройти выше.
– Чуть не попал! Бежим! Заводи быстрей!
Дмитрий и сам знал, что делать. Спустя три секунды его машина, двигаясь задним ходом, отскочила уже на достаточно приличное расстояние от вооружённого маньяка, который, впрочем, и не пытался их преследовать – он бежал в противоположную сторону.
– Наверняка к той иномарке бежит, – предположил Степанищев.
– К какой иномарке?
– За углом серая иномарка. Не из местных. «Дэу», по-моему.
– Вова, глянь осторожненько, что там, на даче, а я – за ним. А тут, может, «скорая» нужна.
Степанищев не ответил. Сидел с каменным лицом и молчал.
– Договорились, Вова?
Степанищев снова не отозвался.
– Понятно, – заключил Подлесный и направил автомобиль к воротам дачи Бояркиной.
Кто этот брюнет и в кого он стрелял? В Бориса? Или, может, в Ларису, которая, вероятно, уже здесь? И почему этот с пистолетом показался ему знакомым? Словно когда-то они уже встречались.
Хлопнула правая дверца – Степанищев ушёл молча, не попрощавшись. Жить хочет. А кто не хочет? Подлесному и самому было страшно. А что если не ломиться в открытую дверь, а принять некоторые меры предосторожности?
Дмитрий, стараясь ступать неслышно, обошёл участок и перелез через забор. На участке никого не было видно. У ворот стояла машина Ларисы. Дмитрий прокрался к хозблоку. И сразу услышал голоса. Кто-то разговаривал. Мужчина и женщина. Вскоре он узнал голос Ларисы. А разговаривает она, по-видимому, с Борисом.
Подлесный разогнулся, оставив позу крадущегося человека, и отправился вокруг строения к единственному входу в него. Однако в двух шагах от двери он остановился. Ему показалось странным, что голос Ларисы доносится откуда-то сверху, словно она находится на чердаке, в то время как Борис явно не наверху, а тут, за стенкой, на первом этаже. С чего вдруг такая метаморфоза? Вопрос, конечно, интересный. Дмитрию вновь стало тревожно.
И он крикнул:
– Лариса! Ты где, Лариса?
Лариса что-то заверещала, громко, но неразборчиво. Дмитрий опознал лишь слово «убьёт». Кто убьёт? Кого убьёт? Лариса продолжала кричать, и он разобрал «в машине» и «в тайнике». Видимо, она предлагает ему вооружиться пистолетом, который находится в воздухоочистителе его машины. Но что ж она так верещит-то, что большинство слов различить невозможно? Дмитрий побежал к забору, и в эту минуту раздался звук разбиваемого стекла.
– Дима, Борис держит меня на чердаке вместе с покойником, а сам с пистолетом ползает на первом этаже! – достаточно отчётливо зазвучал голос Ларисы. – Он ранен в ногу и держит под прицелом участок и дверь! К двери и окну не подходи! А лестницу я подняла наверх! Я сейчас одной ногой стою на покойнике, которого Борис убил! Возьми пистолет и пристрели его! Только осторожно! А если боишься, то вызови милицию!
Теперь кое-что более или менее ясно. Дмитрий принялся перебираться через забор, но тут опять зазвучал голос Ларисы.
– Милицию он просит не вызывать! Он хочет сдаться! Подожди минутку!
Хорошо, подождём. Через некоторое время Лариса прокричала, что Подлесный должен взять под наблюдение дверь, чтобы видеть, как Борис выбросит оружие. Дмитрий, не слезая с забора, переместился на пять метров вправо и сообщил, что он готов принять капитуляцию.
После небольшой паузы, достаточно, впрочем, продолжительной, чтобы Дмитрий уже смог вообразить, как Борис, изменив свои планы, пулей ссаживает его с забора, дверь открылась, и наружу вылетел некий предмет чёрного цвета, который вполне мог быть пистолетом.
Подлесный спрыгнул с забора и приблизился к углу хозблока. Он попытался отыскать взглядом выброшенное Борисом оружие, однако не сумел этого сделать, так как пистолет упал, очевидно, на грядку с морковью.
А, была не была! И Дмитрий вошёл в открытую дверь хозблока. Борис сидел на полу и страдальчески морщился. Правая его нога выше колена была обмотана вафельным полотенцем, основательно пропитавшимся кровью.
– В чём дело? – поинтересовался Дмитрий. – Ты откуда такой израненный выпал?
– Дима, я могу спускаться? – спросила Лариса.
– Да, спускайся. Вы с Борисом местами решили поменяться, что ли? Когда я отсюда уходил… Кстати, Лариса, вместе с тобой…
– Ладно, не издевайся, – оборвала его Лариса. – Прими-ка лучше лестницу. Я ведь тут с покойником сижу. Я даже ногой наступала на него, когда тебе орала. Кошмарики! Если бы ты знал, чего я тут натерпелась!
Под аккомпанемент нытья, плодотворно производимого Борисом, Лариса рассказывала о своих злоключениях. Борис же ныл самозабвенно, что, однако, не мешало ему в случаях, когда Лариса, по его мнению, не совсем точно излагала события, встревать в разговор и вносить собственные поправки.
Дмитрий, напротив, слушал почти что молча, обходясь в основном междометиями, и только качал головой и сочувственно кивал, а потом поднялся и заявил:
– Тебе, дорогая, необходима инъекция. Кубиков эдак двести.
Дмитрий открыл тумбочку и извлёк из неё бутылку водки. Он налил Ларисе полный стакан, затем в другой стакан налил минеральной воды.
– Ты что, я такими дозами и не пила сроду! – сказала Лариса, испуганно сжимаясь.
– Но и неприятностей, подобных нынешним, смею предположить, у тебя никогда не было. – Дмитрий настойчиво протягивал ей стакан с огненной водой.
– А вот я бы выпил, – простонал Борис.
Дмитрий налил и ему. Дрожащими руками приняв наполненный до краёв стакан, Борис переместился поближе к сидящей на кровати Ларисе, намереваясь, очевидно, чокнуться с нею.
– С ним пить?! С этим душегубом?! – завопила Лариса.
– Да пей одна. Сама по себе и в лечебных целях, – сказал Дмитрий и слегка пнул киллера. – А ты – на середину комнаты. Застолье, вишь, решил устроить, гад!
– Но это не по-русски как-то, – обиделся, вроде как, Борис.
– Да там же труп лежит! Человек, тобой, злодеем, погубленный! – вскричала Лариса.
– Я свою жизнь защищал. Они убить меня собирались. В пределах необходимой обороны действовал. Или-или, да, вот так вопрос стоял, – оправдывался убийца, однако довольно вяло, весь в предвкушении предстоящего акта принятия горячительного.
Спустя несколько минут Лариса выглядела уже несравненно более жизнеутверждающе. Она даже на убийцу Бориса теперь смотрела иначе.
– Что с этой тварью будем делать? – благодушно спрашивала она. – Пристрелим при попытке к бегству или организуем ему явку с повинной? С убийцей, который, к тому же, меня хотел убить, пью водку! Кошмарики, да и всё.
– Но меня же обещали отпустить! – возопил Борис. – Ведь договаривались же!
– Ты сам первый нарушил условия контракта! – не согласилась Лариса. – Чтобы меня убивать – нет, такого не было в контракте. И даже быть не могло.
– Но я же вывел вас на Пал Палыча!
– Это, по-твоему, называется вывел? Ничего себе заявочки! И где он теперь, тот, на которого ты вывел?
Лариса и Дмитрий всё же обещали Борису если не врача, то хотя бы фельдшера или ветеринара. После этого Дмитрий загнал свою машину во двор, а «Опель» Ларисы вывел на улицу.
При выезде из дачного посёлка Дмитрий вспомнил о Степанищеве. Вполне возможно, Степанищев позвонил в милицию. Если это так, то о Борисе позаботятся и без них с Ларисой.
Лариса неожиданно рассмеялась.
– Слушай, я такая пьяная, что вот вспомнила, что нас заказали, а мне не страшно, понимаешь?
– Нас? Что ты имеешь в виду? – спросил Дмитрий.
– Нас – это тебя и меня. Обоих, значит. Представляешь? Да, нас решили ликвидировать. Фьють – и всё. Точнее – бах, бах! Я тебе не говорила разве?
– Давай почленораздельней.
– Да ты не переживай. Он там остался, а мы вот они, – продолжала беззаботно Лариса. – Давай знаешь, чем займёмся? Ну! Ты догадался? Ты по тому, как я это сказала, догадался, чем мы займёмся? А, Дима?
– Надо поискать, где съехать.
– Что? Съехать? Наоборот, я тебе говорю! Надо добавлять обороты, миляга. Ну ничего, сейчас добавишь. Так, ремень уже отстёгнут. Ты почему не пристёгиваешься? Хорошо, сейчас всё остальное рассупоним, конь с яйцами. А ты держи ногу на педали. Понял? И моё окно открой, чтоб ветер свистел и выл. Меньше ста – вырываю всё и выбрасываю в окно. Чтоб никакой халтуры!
Лариса действовала решительно и жёстко, так, что Дмитрию периодически приходилось её одёргивать. Ларисе это не понравилось.
– Ах так? – сказала она. – Пищать будешь? Ладненько, по-другому сделаем.
Не успел Дмитрий опомниться, как обнаружил себя перемещённым в горизонтальное положение – Лариса опустила спинку водительского кресла назад.
– Я же не вижу дорогу! – закричал Подлесный.
– Я сама. Я всё – сама, – безапелляционно заявила Лариса. – И не дёргайся! – И она покинула своё место, чтобы взобраться верхом на отстранённого от своих обязанностей водителя.
Автомобиль, поскрипывая резиной, вилял из стороны в сторону, и Дмитрий боялся, что они либо врежутся куда-нибудь, либо от волнения пропадёт эрекция. Лариса, между тем, покончила со всеми действиями, связанными с передислокацией, – и машина пошла более прямолинейно, однако со всё увеличивающейся скоростью. Таким образом, вероятность аварии существенно уменьшилась, но последствия, случись что, оказались бы несравнимо более плачевными.
– На дорогу смотри! – вынужден был периодически напоминать Ларисе Дмитрий, видевший, что Лариса то по сторонам поглядывает, то назад голову запрокидывает. А порой она наверняка ещё и глаза прикрывает.
– А мимо мужики, мужики едут! – приговаривала она. – Они смотрят на меня, смотрят и ничего не понимают. Они все на меня смотрят. Я сниму это, долой верх! Хорошо? Они – на мои сиськи, а ты протянешь руки, и они их увидят, твои руки! Да?
– Сиськи – это стопроцентная авария! – предостерёг Дмитрий.
– Да, это оргазм стопроцентный! – согласилась Лариса.
И футболка полетела прочь.
До кольцевой оставалось совсем немного, когда Подлесный, уже минут пять как возвративший себе статус водителя, вспомнил о незаконченном разговоре.
– Слышь, а что ты там говорила про то, что нас убить хотят?
– Да нас же заказали, – беспечно ответила Лариса.
– Кто?
– Понятия не имею.
– Но с чего ты взяла?
– Да этот же мне и сказал. Он мне сам признался, убийца этот. Да Боря же!
– Ты можешь внятно всё объяснить? – начал сердиться Дмитрий.
– Пожалуйста. Боре тебя и меня, то есть нас обоих, заказали. Очень, как он сказал, задёшево. А кто – он не сообщил.
– Ну так надо же было спросить его! Почему раньше не сказала?
– Да я забыла.
Дмитрий некоторое время размышлял, потом сказал:
– По-моему, он хотел убить нас и без всякого заказа. Меня, по крайней мере.
– Это – да. А ещё – заказали. За деньги, но задёшево, – не думала сдаваться Лариса. – Обоих и оптом к тому же. Он мне сам сказал. За что купила, за то и продаю. И то, что у него револьвер появился, тоже о чём-то говорит.
– Какой револьвер? – не понял Дмитрий.
– Тот, который потом заклинило.
– Так у него оружие было?! – воскликнул удивлённо Дмитрий.
– Ты чем меня слушал? Я же тебе рассказывала, как его заклинило. Кстати, он где-то там, на чердаке, сейчас и валяется.
– Едем обратно, – принял неожиданное решение Подлесный.
– Ой, а может, не надо? – капризно протянула Лариса. – Поехали, Димка, ко мне. Или куда-нибудь в кабачок. И оттопыримся нехило. А, Димка?
Дмитрий, не слушая её и не обращая внимания на двойную сплошную линию разметки, направил автомобиль на разворот и вклинился в плотный поток встречных машин.
У Бориса откуда-то взялся револьвер. Откуда? Кто-то привёз его ему. А кто это мог сделать? Теоретически – кто угодно. А практически? А практически это могла сделать Бояркина. Взять хотя бы её сегодняшние угрозы и нелепейшие обвинения в убийстве Бронова. К тому же она нашла Бориса.
Вот и выходит, что если заказ и был, то заказчицей, без сомнения, является ни кто иной, как Бояркина. Ухватить сейчас Бориса за задницу и сдать ментам. А Боря сдаст Бояркину. И пускай-ка посидит в тюряге, заказчица вшивая. Надо же, уже и до заказчицы доросла, жизнями распоряжается, бизнес-бледи!
Мерзко на душе стало у Дмитрия. Так мерзко, как давно уже не было. А ведь чудесно с ней было когда-то! Не столь экстремально, как с Ларисой, но страсть – была, чувство – было, душевность – была. Это уже потом…
– Чего загрустил, милый? – участливо заглянула ему в лицо Лариса. – Обложили со всех сторон – из-за этого? Но, может, прорвёмся? Я вот сильно и не переживаю. Напереживалась сегодня, а теперь не переживаю ничуть. Димка, скажи честно, ты поехал обратно, чтобы повторить наш аллюрчик?
***
Борис лежал на кровати, когда до него донеслись какие-то неясные звуки. Дмитрий и Лариса зачем-то вернулись? Забыли чего, что ли? И всё-таки надо выглянуть. Постанывая, он добрался до окна и бросил взгляд на участок.
И увидел парня в удлинённой кожаной куртке, который в эту минуту что-то говорил кому-то, находящемуся справа от него и невидимому из-за теплицы. В такую-то жару – в куртке? В следующее мгновение Борису всё стало понятно: он заметил дуло автомата.
Превозмогая боль, Борис заспешил к лестнице, ведущей на чердак. Забраться наверх, отыскать револьвер и попытаться защитить себя! Его заклинило в руках Ларисы, однако… Заклинило или не заклинило, но что-то делать необходимо. Жизненно необходимо!
Постанывая и скрипя зубами, Борис лез на чердак. И он совершил-таки труднейшее, пожалуй, в своей жизни восхождение. И револьвер нашёлся довольно скоро. Теперь попробовать что-то сделать!
Спустя минуту он уже знал, что оружие способно производить выстрелы, а следовательно, убивать врагов. Появилась надежда. По крайней мере, живым он не дастся. А если и умрёт, то кого-то прихватит с собою на тот свет. Убийц не меньше двух. Хорошо, если только двое их, а не больше.
Однако где же они? Борис в отчаянии глянул в сторону окна. Оттуда можно было бы и наблюдение вести, и стрелять. Но весь чердак настолько завален хламом, что, даже будучи двуногим, подобраться к окну непросто. А в его-то состоянии и подавно. Однако – надо. И снова – боль, приглушённые стоны и тихие ругательства.
Парень в куртке и с автоматом по-прежнему стоял возле крыльца. Только теперь оружие он уже не прятал, держал под прицелом хозблок. И смотрел, казалось, прямо в глаза Борису. Борис невольно отпрянул назад, в сумрак чердака, но скоро овладел собой и, укрываясь за остатками разбитого Ларисой стекла, принялся высматривать остальных.
Дверь в дом отворена настежь, и можно предположить, что тот (или те), кто пришёл с автоматчиком, находятся в доме. Ушибленный Пал Палыч не помнит, где оставил Бориса, или, правильнее сказать, Николая? Лично руководит операцией Пал Палыч или послал людей, а сам зализывает раны? Кого он прислал разделаться с неугодным подчинённым? Все ли они незнакомы ему, Николаю? Эти и масса других вопросов бились в голове Николая-Бориса, в которую готовился стрелять бандит с автоматом.
Из дома вышли двое вооружённых пистолетами с глушителями людей, высокий с усами скобкой и плотный блондин с розовыми щеками. Если их трое, то настоящий момент – самый подходящий.
Однако теплилась в душе надежда, что они уйдут. Направятся не к хозблоку, а к калитке. И исчезнут, как сон. Борис-Николай промедлил, и вскоре ему пришлось пожалеть об этом, ибо бандиты, конечно же, не сочли возможным удалиться, не обследовав все имеющиеся на участке строения.
Причём действовать стали быстро и слаженно. Автоматчик вдруг произвёл несколько шагов влево и укрылся за поленницей дров, а розовощёкий с неожиданной для его комплекции резвостью бросился бежать к хозблоку. И только усатый остался стоять на крыльце.
В него и выстрелил Николай-Борис. Усатый упал. В эту же секунду загромыхал автомат Калашникова, насквозь прошивая изготовленные из досок стенки чердака. Одна пуля задела правую руку Николая, а ещё одна больно вцепилась в раненную Пал Палычем ногу. Револьвер из руки выпал. Николай опустился на пол и левой рукой отыскал выпавшее оружие. Двое против трёх. Двое врагов и три раны на его теле – такая вот арифметика.
Он пополз к люку, надеясь опередить розовощёкого блондина. Взять под прицел дверь и дождаться, пока тот сунется вовнутрь. Выпустить ему кровушку-то, и пропадёт, глядишь, румянец. Навсегда, к тому же. А автоматчик? Ладно, сначала – этот, а потом… Дожить ещё надо до «потом».
Николай добрался до люка и, подняв руку с револьвером, выглянул. Похоже, крепыша внутри помещения ещё нет. Хотя дверь нараспашку. Значит, надо ждать. И он дождётся, если кровью не истечёт и не потеряет сознание.
Он ждал врага, однако тот появился всё-таки неожиданно. Его силуэт возник вдруг в дверном проёме, и тотчас последовали хлопки выстрелов. Николай открыл ответный огонь. Сердце одного и лоб другого были пробиты одновременно.
Огонь и дым пожара Дмитрий и Лариса заметили в одну и ту же секунду. И недоумённо переглянулись.
– И почему ты думаешь, что это она горит? – фыркнула Лариса.
– Кто – «она»? Я, кажется, ничего не сказал.
– Но ты подумал, что горит дача Бояркиной. Не так разве?
– Что ещё может там гореть? Конечно, она и горит, – недовольно проворчал Дмитрий.
– Ну и не спорь тогда. Я, между прочим, это же самое подумала.
– Сейчас узнаем. А ты звони по ноль – один.
– Да уж позвонили, поди.
– Всё равно звони.
Увидев, что горит пока только лишь хозблок, Дмитрий вздохнул с облегчением. Лариса заметила его вздох облегчения и усмехнулась.
– Радуешься, что дом не горит? Она тебя заказала, а ты за её дачку переживаешь, дурень!
Дмитрий не ответил. Действительно, пусть оно всё горит синим пламенем. Другой бы на его месте сам ей красного петуха подпустил. Ибо заслужила. А хозблок ему должно быть в большей степени жаль, чем сам дом, потому как в нём оставались его личные вещи.
Потом они сидели в машине и ждали сначала пожарников, а затем окончания тушения пожара. Бориса нигде видно не было.
– И где он, как не в костёрчике дозревает? – произнёс Дмитрий.
– Борис? Не уверена.
Среди зевак Подлесный заметил Степанищева.
– Пойду со Степанищевым покалякаю. С бывшим моим соседом.
Дмитрий выбрался из автомобиля и направился к Степанищеву. Бывший сосед хотел сделать вид, что не видит Подлесного, однако Дмитрий взял того за рукав и поинтересовался:
– Какие новости? Что слышно о причинах пожара?
– Я в это дело не ввязываюсь, – заявил Степанищев и сделал попытку освободить руку. – Я ничего не знаю и знать не желаю. Если тут уже из автоматов поливают…
– Не из автоматов, а из пистолета, – поправил Дмитрий. – И не надо преувеличивать.
– А я говорю: из автоматов! – сердито дёрнулся Степанищев. – И я знаю, что говорю! Перед пожаром тут из автоматов палили. А потом они уехали.
– Кто?!
– Ты у меня спрашиваешь? – выпучил глаза Степанищев. – Это я у тебя!.. Хотя нет, это менты у тебя должны спросить. У тебя и всех, кто к этой дачке имеет отношение. Не дача, я смотрю, а кровавые разборки, да и только.
– А кто стрелял, ты видел? – задал прямой вопрос Дмитрий.
– Не знаю. Но этого, с автоматом, я видел. Когда он трупы в машину загружал. Хотя один из трупов, по-моему, шевелился ещё.
– Ты видел человека с автоматом и ещё целых двоих? – удивлённо проговорил Дмитрий.
– Не целых! – раздражённо сказал Степанищев. – Один был натуральным окровавленным трупом, а второй, скорее, ранен и жив пока.
Дмитрий озадаченно почесал в затылке. Кто тут и с кем воевал? Надо поподробнее расспросить Степанищева. И он снова вцепился в Степанищева, который долго сопротивлялся, однако потом, получив пятьсот рублей, всё же согласился рассказать о случившемся, поставив непременное условие:
– Говорю первый и последний раз. Менты спросят – я ничего не видел. И чтоб Маринка твоя не знала, что я тут был.
Возвратившись в машину, Дмитрий передал рассказ Степанищева Ларисе.
– И ты думаешь, что это Пал Палыч возвращался, чтобы добить Борю? – спросила Лариса.
– Пал Палыча среди них не было, судя по описаниям нашего свидетеля. Но могли, понятно, быть его люди. Да, скорее всего, это его люди и были. Добили Бориса, который оказал довольно серьёзное сопротивление, и подожгли сарай с трупом. Точнее, двумя трупами.
– А почему труп того, с чердака, не забрали? – задумчиво произнесла Лариса. – Труп одного своего забрали, а второго оставили? Почему?
– Почему? Разные причины могут быть. В конце концов, не на труповозке же они сюда наезжали. А всего лишь на «четвёрке» белого цвета. А головешка она и есть головешка, из неё много информации не отожмёшь.
– Вывод: надо драпать отсюда и здесь больше не появляться, – заключила Лариса и довольно-таки трезвым взглядом посмотрела на Дмитрия. – Давай, Дима, снимем квартирку с сексодромом на всю комнату и спрячемся на время. Ну, на то время, пока ты ещё будешь хоть на что-то способен.
– Пожалуй, ты права, – вздохнул Дмитрий, – нам обоим надо уходить в подполье. Не только мне, но и тебе.