Когда Бояркиной сообщили о пожаре и двух трупах, она решила, что трупы принадлежат Подлесному и его подружке. Этот жирнюк убил их и запалил хозблок. А на каком основании? С какой стати он надумал причинять ей материальный ущерб, если они так отнюдь не договаривались? Тупая тварь! А если бы и дом сгорел?

Бояркина закрыла дверь кабинета на замок и заплакала. Не по поводу сгоревшего строения. Она оплакивала Подлесного, которого вдруг стало жалко до жути. Несчастный Диман! Нашёл, называется, себе помощничка. А этот помощничек и глазом не моргнул, получив заказ на убийство. За гроши, по сути, к тому же. И не только убил, но и над трупами надругался, предав их огню, – хорони теперь головешки.

Марина вспомнила, что убийца действовал по её поручению, и заплакала ещё горше. Чья бы мычала… Этот-то тип наверняка из недавних знакомых Подлесного, а вот она сама – далеко не чужой, в прошлом, правда, человек для покойного.

Однако и Бронов не был для неё посторонним. Конечно, не было у них той степени близости, каковая некогда имелась между нею и Дмитрием, не было той страсти, бури чувств и эмоций, которые как затрудняли совместное существование, так и делали невозможными длительные разлуки. Но тут, возможно, и возраст виноват, и изменившиеся жизненные условия, и кисло-сладкая атмосфера нового морального климата.

И хватит выть по нему, по этому озверевшему Подлесному, которому, видимо, уж больно понравилось распоряжаться чужими жизнями! Патронов он не жалеет, нажимает на курок и поливает огнём, пока не уничтожит всё живое! Тварь и скотина! Как в прошлом году, когда едва не спровадил на тот свет и её, расстреляв из автомата целый магазин. Слава Богу, имевшихся в рожке тридцати патронов ему не хватило, чтобы поразить цель.

Бояркина вытерла глаза, высморкалась и принялась приводить в порядок своё лицо. Потом она отыскала в ящике стола фото Подлесного и положила перед собою, намереваясь проверить информацию о смерти бывшего сожителя. Откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза, она сидела довольно долго. Затем вытянула вперёд правую руку и провела ладонью над фотографией. Спустя несколько секунд повторила движение. Потом ещё несколько раз проделала то же самое.

– Что такое? – Бояркина открыла глаза и стала пристально вглядываться в лицо изображённого на фотографии Подлесного.

Однозначного ответа она не получила. Может, жив, а может, и нет. Бояркина снова закрыла глаза и стала подушечками пальцев прикасаться к фотографии.

И опять у неё остались сомнения относительно того, что Подлесный мёртв. Ни черта не понятно. То вроде как да, а то вдруг начинает казаться, что некое дуновение жизни от кусочка картона исходит. И взгляд его на фотке какой-то слишком уж ироничный, насмешливый и почти что издевательский.

***

Похмелье было не тяжёлым, а супертяжёлым. С трудом сдерживая стоны, Подлесный, стараясь не потревожить Ларису, выбрался из кровати и отправился искать что-нибудь вроде огуречного рассольчика. Но нашёл лишь минеральную воду, к тому же тёплую.

Накануне, после возвращения в Москву, Подлесный и Лариса оказались в одном из кафе на проспекте Мира. Хотя до этого намерены были не пьянствовать, а заняться поисками квартиры, чтобы в течение некоторого времени не приближаться к своим.

Когда они вышли из кафе и сели в машину, Лариса заявила:

– Хочу экстрима и экстрёма!

Подлесный удивлённо посмотрел на молодую женщину. Лариса ответила хмурым взглядом, губы её капризно надулись.

– Но ты, напротив, хотела, чтобы мы спрятались!

– Много ты понимаешь, чего хочет женщина!

– По-моему, экстремалки уже более чем достаточно.

– Мне нет, я сказала! – топнула ножкой Лариса.

Дмитрий покивал головой.

– Ясно. Подсела, как говорится, на адреналинчик основательно. А вот я лично не горю желанием испытывать что-либо подобное. Уеду я из Москвы. Если бы машину там не оставил, то прямо сейчас и махнул бы куда-нибудь.

– А я? – возмутилась Лариса. – Мне-то что, в «досуг» звонить? И потом, надо же довести до конца это дело?

– До конца – это пока меня не уничтожат, надо понимать? – с обидой в голосе произнёс Дмитрий.

– Тебя твоя бывшая заказала, а ты даже поговорить с ней не собираешься? – удивилась Лариса. – Странно. Странный ты тип, однако. Кстати, и меня. Но я-то ладно, я – соперница.

– Не хочу я ни о чём с нею разговаривать, – с грустью в голосе проговорил Дмитрий. – Просто хочу быть подальше и от неё, и ото всего такого.

Лариса торжествующе посмотрела на Подлесного.

– Понятно, всё ещё любишь её.

– Да ты с ума сошла! Вы обе сошли с ума! – начал сердиться Дмитрий. – Она тоже всё твердит, что я… Да больно она мне надо! Тоже мне! Я человек традиционных взглядов, я ходить в рогоносцах не намерен. У неё своя жизнь, у меня своя. Это был последний раз, когда она меня втянула в такую авантюру! Сама меня втянула, а потом решила на меня повесить убийство своего любовничка!

– Ну так давай найдём Пал Палыча и выясним, кто и что! – воскликнула Лариса. – Неужели тебе самому не интересно узнать? Осталось-то всего лишь найти его и тряхнуть. Уверена, от него цепочка ведёт прямо на заказчика.

Подлесный скептически усмехнулся.

– Только вот сколько звеньев в той цепочке? Это – вопрос. И пока по цепочке этой пробираться будешь… Да, пока что-то выяснишь, самого не раз продырявят насквозь. Тут такие структуры, судя по всему, задействованы!..

– У нас тоже структура, тандем! – Лариса хитро улыбнулась и привалилась к плечу Дмитрия. – Димочка, и у нас ведь с тобой тандемчик нормальный получился. А? Вспомни, как мы сегодня… А мужики на меня смотрят, ничего не понимают, но что-то всё же догадываются.

– Извращенка.

– А ты – старый и скучный таракан. Мизгирь запечный.

– Потому что я уже наразвлекался. И надо было не в кафе нырять, а поискать безопасную норку. Вот сейчас подъедем к твоему дому…

– Уже приехали, – перебила Лариса.

– Я и говорю: вот сейчас подъедем, – проговорил Дмитрий, присматривая место для парковки, – а там…

Подлесный неожиданно замолчал и резко нажал на педаль тормоза, увидев непонятно откуда выпавшего Гольцова, который стоял в пяти метрах от капота замершего автомобиля и…

– Эй, полегче! – прикрикнула Лариса.

Дмитрий переключился на дальний свет – да, стоит Гольцов в пяти метрах и улыбается.

– Полюбуйся, дорогая, на этого субъекта. Стоит, гад, и лыбится!

– Гольцов? – поразилась Лариса. – Он что, не в морге и не в больнице даже?

– Как видишь.

Гольцов обежал машину и забрался на заднее сиденье.

– Добрый вечер, господа, – поздоровался он. – Я уж и не чаял.

– А мы-то уж как не чаяли! – буркнул Дмитрий. – Чего надо?

– Странный вопрос. Тут такие события. И вы – в самом что ни на есть эпицентре.

– Лариса, – устало произнёс Дмитрий, – давай отдадим ему Иван Иваныча, и пусть он сам с ним разбирается. А мы с тобой возьмём отставку.

– Какого Иван Иваныча? – не поняла Лариса.

– Какого Ивана Ивановича? – тоже спросил Гольцов.

– Разве я сказал Иван Иваныч? – удивился Дмитрий. – Я о Пал Палыче говорю.

– Я, может, и выпивши, но не глухая, – заявила Лариса.

– Но почему я… – начал Дмитрий и вдруг споткнулся.

Иван Иваныч! Он не случайно назвал Пал Палыча Иваном Ивановичем!

– Что такое? – насторожился Гольцов.

– Что? А? – растерянно пробормотал Дмитрий. – Да ничего особенного. Оговорился.

Теперь уже Подлесный в полной мере уверен был, что Пал Палыч – это Иван Иваныч, с которым в прошлом году столкнула его судьба. В лице, кстати, всё той же Бояркиной. Вот так номер! Иван Иваныч отпустил бородку и изменил причёску. Потому он и не узнал старого знакомого. Да и время прошло.

– Господин Подлесный, что-то случилось? – пристал Гольцов. – Вы что-то сказать хотели? Я слушаю.

– Мы слушаем, – поправила опера Лариса.

– Отстаньте! Оговориться человек не имеет права?! – дёрнулся Дмитрий.

– Ладно, оставим это, – нехотя согласился Гольцов. – Тем более что вопросов и других предостаточно.

– К кому? – недружелюбно поинтересовалась Лариса.

– К вам обоим.

– А, понятно, бисексуал, – рассмеялась женщина. – И как я сразу не догадалась?

– Чудесно, – сказал Дмитрий, – разбирайтесь, а я пошёл.

– Куда? Куда ты пошёл? – возмущённо закричала Лариса.

– За водкой.

Подлесный ощущал острейшее желание влить в себя граммов триста водки. И даже больше, чем триста. То есть столько, сколько необходимо, чтобы события последнего времени как бы отлетели прочь и перестали терзать сознание. Прогнать неприятные мысли совсем, выпив всего лишь три сотни граммулек, естественно, не получится. Но будет, без сомнения, легче. Должно, надо полагать, стать полегче.

Все, буквально все, хотят его убить. Теперь вот оказалось, что и Бояркина того же возжелала. Очередь за Ларисой и Гольцовым. Если и они вознамерятся расправиться с ним, то картинка получится идеальная. Чёрный квадрат, прямо. Не квадрат, а дыра в другое измерение, которое то ли на расстоянии двух метров под землёй, то ли ещё дальше.

Более или менее прочной основой душевной устойчивости может быть только отрешённость. Выпить – отрешиться – успокоиться. Однако надолго ли? До утра всего лишь, ибо не в запой же отправляться, в самом-то деле.

Подлесный купил две бутылки водки и возвратился к подъезду Ларисы. Не без удивления он обнаружил, что Лариса и Гольцов по-прежнему находятся в «Опеле».

– Дима, товарищ напрашивается ко мне в гости, – не без кокетства в голосе сообщила Лариса.

– К тебе в гости? Что ты хочешь этим сказать»?

– Дима, не волнуйся, ты тоже пойдёшь с нами.

– Спасибо, – с усмешкой поблагодарил Дмитрий.

Гольцов пойдёт с ними и будет задавать вопросы, Лариса подопьет немного и начнёт трепаться. Вот и расслабься в таких условиях.

И действительно, и по первой не успели, как Гольцов приступил к допросу.

– Кто был тот человек, который в меня стрелял? – спросил он.

– Минутку, – остановила его Лариса. – Сначала – по маленькой. – И она в несколько глотков осушила стограммовый стаканчик. – Так вот, Егорка, не в тебя, должна тебе заметить, он стрелял, а вот в этого Диму. А ты рот открыл не вовремя. И всего-то. Это, во-первых. А во-вторых, этот тип уже покойничек и нас не интересует. Нам с Димкой даже и вспоминать его противно.

– А чьи трупы на месте пожара оказались, вам известно? – задал следующий вопрос Гольцов.

– Вот как раз одна головешка – это твой обидчик. А второй – подручный Пал Палыча, который является главным организатором убийства Бронова. Понял, как далеко мы с Димой продвинулись? А вот ты и твои коллеги на убитом Борей Дениске застряли.

– Каким Борей?

– 0, Господи! – закатила глаза Лариса. – Дима, он даже Борю не знает. Может, ты ему объяснишь, а то я уже не понимаю, кто и что понимает. Кстати, давайте ещё по чуть-чуть.

– Налить я налью, – сказал Дмитрий, – а в остальном участвовать не намерен. Где омоны, спецназы и бронежилеты с масками? – обернулся он к Гольцову.

– Хорошо, я сама как-нибудь, – поднимая наполненный Дмитрием стаканчик, заявила Лариса.

– Только до дна-то не пей, – предостерёг её Дмитрий.

– Нет, я только половинку… Так вот, Егорка-мент, Боря – это тот, который головешечка. Он был старшим у исполнителей убийства Бронова. А потом убил Дениса возле метро. И Дима его поймал бы в тот раз, если бы он жидко не обкакался прямо там, в метро, в тот раз и не выскользнул бы у него из рук.

– В тот раз, – со смешком добавил Дмитрий.

– У кого – «из рук» и «в тот раз»? – спросил Гольцов.

– У Димы, – ответила Лариса. – У него из штанины текло, и было скользко в метро. О, да я стихами заговорила!

– У кого текло? – Гольцов посмотрел на Подлесного.

– Да не у Димы текло, а у Бори, который и выскользнул, воспользовавшись этим. Ох и тупой же ты, Егорка. И вообще, Боря – это отработанный материал. Сейчас надо Пал Палыча искать. Который, я уверена, знает заказчика.

– Какого ещё Пал Палыча?

– Того, который чуть меня не задушил, потом ранил Борю и убежал. А потом прислал трёх бандюков, чтобы нас ликвидировать. Мы только с Димой отвалили, как тут три автоматчика на белой «четвёрке» подкатили и устроили бойню с последующим пожарчиком. Ясно?

Гольцов не ответил. Однако видно было, что ясно ему далеко не всё. И последующие его вопросы показали, что это действительно так.

– На-до-е-ло! – продекламировала Лариса. – Я сейчас поставлю музыку. И будем танцевать и пьянствовать.

Подлесному танцевать не хотелось, но выпить он был не против. Ну и навыпивался. Результат – похмелье пятой категории сложности.

Немного оклемавшись, Подлесный решил позвонить Бояркиной. Позвонить и сказать ей, какая она сволочь и мразь. А состояние сейчас у него именно такое, чтобы произносить вслух самые ругательные слова и резать правду-матку без малейшей деликатности. Времени одиннадцатый час, следовательно, Бояркина уже в офисе.

Ответила Катя, жизнерадостным, бодреньким голосом.

– Могу я поговорить с Бояркиной Мариной Григорьевной? – спросил Дмитрий.

Ответом было молчание.

– Алло! Соедините, пожалуйста, с Мариной Григорьевной, – повторил Дмитрий.

Опять молчание, довольно продолжительное. Потом Катя всё же заговорила.

– Извините, мне ваш голос показался знакомым, – произнесла она севшим голосом испуганного человека. – А Марина Григорьевна будет позднее. Что ей передать?

– Вы всегда такими паузами отвечаете на знакомые голоса? – полюбопытствовал Подлесный прежде, чем положить трубку.

– Только если звонят покойники, – ответила Катя.

– Что? – удивился Дмитрий. – В вашу фирму и покойники звонят?

Катя хихикнула, потом сказала:

– Да нет, конечно. Но у вас голос, как у бывшего мужа Марины Григорьевны, который умер, погиб очень трагически.

– Очень трагически – это как? – слегка растерялся Дмитрий.

– Убили и сожгли в огне. Пожар устроили. Подробностей я не знаю.

Проснувшаяся Лариса произвела попытку приоткрыть глаза.

– С кем ты там общался?

– Секретарша говорит, что бывший муж Бояркиной, то есть я, надо понимать, очень трагически, как она выразилась, погиб, – присаживаясь на кровать, сообщил Дмитрий. – И сожжён в огне пожара, специально для этой цели устроенном.

Лариса помолчала, потирая глаза, а потом многозначительно улыбнулась и проговорила:

– Бояркина, по-видимому, так же думает.

– И что?

– Мозги бы ей въерошить, стервозе.

– Как это?

– Подумать надо. – И Лариса приняла задумчивый вид. – Например, подходит она к постели, а там лежит человек. Кто?! Что?! Она сдёргивает одеяло, а там!.. Ты понял?

– Я, что ли?

– Естественно! – оживлённо подтвердила Лариса. – Естественно, ты. В одежде или без. Бледный или синий.

– Но у меня нет ключа от квартиры, – развёл руками Дмитрий.

– Да, этот вариант не подходит, – вздохнула Лариса. – В постель, да ещё голого… Чревато-с. Она оправится от страха да и… Да, сначала в гамаши наделает, а потом отыграется.

– Ты ревнивая, оказывается, – заметил Дмитрий.

Лариса строго сказала:

– Это не ревность. Я не люблю, когда меня дурачат. И если я рассчитываю на определённый результат, то его именно и хотела бы получить. А тут? Вас, тебя и её, это, может, и устроит. Но не меня. Понял? – После паузы, уже другим тоном, добавила: – Да и посмотреть сценку хотелось бы. Поэтому – подъезд.

– Лежать в подъезде? – ужаснулся Подлесный.

– Не обязательно лежать. Ладно, позавтракаем, опохмелимся и решим.

– Я не опохмеляюсь, – отказался Дмитрий.

– Как знаешь. А я вынуждена, ибо надо жить и работать. Кстати, осталось что-нибудь от вчерашнего?

Дмитрий кивнул.

– Грамм сто в бутылке. На столике.

Лариса налила себе водки и устроилась в кресле. Отпила в задумчивости один глоток, второй, а потом приказала:

– Давай её телефон!

– Что ты надумала?

– Давай-давай! Вместе с именем-отчеством. Если не на работе, то, наверно, дома ещё прохлаждается? Так?

– Дома или в пути. У неё и мобильный имеется.

Дома Бояркиной не оказалось.

– Не соединить могли, когда ты звонил? – спросила Лариса у Дмитрия.

– Запросто. Если она не велела.

– Да ладно, чего мы мучаемся-то?

И Лариса набрала номер мобильного телефона Бояркиной. Бояркина ответила, и Лариса едва ли не плачущим голосом заговорила:

– Марина Григорьевна, здравствуйте! У меня к вам огромнейшая просьба. Марина Григорьевна, у меня огромнейшее несчастье. У меня муж в транс впал, Марина Григорьевна!

– Транс? Какой ещё транс? – не поняла Бояркина.

– Он ходил к какому-то экстрасенсу и впал в транс.

– Ну так пускай снова к экстрасенсу этому отправляется.

– Но я не знаю, у кого он был, – простонала Лариса. – А сам он в трансе и ничего не говорит. Он на покойника похож стал. Марина Григорьевна, помогите!

– Почему вы думаете, что я смогу вам помочь? Трансы разные бывают. И вообще мне некогда, – ворчливо ответила Бояркина.

– Марина Григорьевна, помогите! Мне вас рекомендовали. Я заплачу. Сколько нужно, столько и заплачу. Только помогите, Марина Григорьевна!

– А кто вам мой телефон дал? – поинтересовалась Бояркина.

– Ой да я уж и не знаю. Я уже целый час названиваю везде. Марина Григорьевна, спасите моего мужа! Можно я заеду сейчас за вами? Где мы встретимся, Марина Григорьевна? – спешила взять быка за рога Лариса.

– Но у меня самой несчастье. Я же говорила, что не смогу, – продолжала отказываться Бояркина. – У меня любимый человек умер, и я совершенно не в состоянии.

– В таком случае вы тем более должны понять меня, Марина Григорьевна. Я умоляю вас, Марина Григорьевна!

И всё же Бояркина согласилась приехать к Ларисе, чтобы оказать помощь её «мужу», якобы впавшему в транс.

– Она будет через час-полтора! – не без ликования сообщила Лариса. – Так что готовься, Димочка.

Бояркина появилась спустя два часа, в строгом тёмном платье, со строгим и даже суровым лицом.

– Где он?

Подлесный лежал посреди комнаты, укрытый малиновым пледом.

– Откройте! – велела Бояркина.

Лариса с испуганным видом отшатнулась.

– Ой нет, я боюсь! У него такой взгляд, что я… Нет-нет!

– Ладно, я сама, – досадливо поморщилась целительница и, нагнувшись, откинула плед с головы лежащего. – Что?! Кто это?! – Бояркина в недоумении обернулась к Ларисе.

Лариса не ответила. Она стояла, закрыв лицо ладонями, и молчала. Однако пальцы её были сомкнуты не совсем – Лариса с интересом наблюдала за Бояркиной. Бояркина вновь воззрилась на супербледного от толстого слоя пудры Подлесного, который вытаращив глаза и вытянув лицо, не мигая смотрел в потолок.

– Это ваш муж? – с трудом выговорила растерянная целительница.

– Да, он в трансе, после экстрасенсов, – всхлипывая и шмыгая носом, подтвердила Лариса.

Бояркина ничего не понимала. Если бы лежащий на полу мужчина не был мужем этой дамочки и если бы тело Подлесного не сгорело вчера в пламени пожара, то она бы решила, что перед нею находится именно Дмитрий Подлесный. Мистика какая-то! Бояркина обессиленно опустилась на колени и подалась вперёд, всматриваясь в лицо недвижного полутрупа.

И вдруг этот полутруп быстро принял сидячее положение и вперил свой дикий взгляд прямо в глаза ошарашенной Марины Бояркиной.

– Ха-ха! – выкрикнул Дмитрий.

– Ой! – в испуге отшатнулась Бояркина.

Дмитрий и Лариса принялись хохотать, а Марина, бледная и растерянная, поначалу переводила взгляд с одного весельчака на другого, а потом стала багроветь.

– Из… Из… Издеваться?! Надо мной поиздеваться решил? Ах ты!.. Ах ты, скотина! – Бояркина вытянула вперёд руки, намереваясь, очевидно, сгрести Подлесного в охапку.

Однако Дмитрий оказался проворней. Стремительно вскочив на ноги, он быстрым шагом направился вон из комнаты.

– Лариса, я пойду душ приму! – бросил он на ходу.

Бояркина побежала за ним.

– А ну открой! Живо! Открывай, скотина! – заорала разгневанная женщина, предпринимая яростные попытки проникнуть в ванную. – А ну, я кому сказала! Уничтожу, тварь!

Спустя минуту Бояркина, не сумев проникнуть в ванную, дабы «уничтожить» Подлесного, вспомнила о Ларисе и метнулась обратно в комнату.

– Держись, шалава! Я тебя, шмакодявка!.. – кричала она.

«Шмакодявка» – потому, вероятно, что Лариса уступала ей в габаритах. А вот почему «шалава» – это вопрос.

И снова неудача. Лариса увернулась и один раз, и другой, и третий. И потом ещё некоторое время довольно удачно уклонялась от опасных объятий. Но, в конце концов, Бояркина вцепилась-таки в халат Ларисы и завизжала в предвкушении.

Напуганная её визгом, Лариса рванулась изо всех сил. И вырвалась, оставив халат в руках противницы. Но вскоре споткнулась о загнувшийся край ковра и, голая и беззащитная, оказалась подмятой вконец озверевшей Бояркиной.

– Убью! – прорычала Бояркина.

– У киллера не получилось – сама решила? – выкрикнула Лариса.

Занесённый над поверженным пупсом кулак завис в воздухе.

– Статью о своих делишках уже на нарах читать будешь! – нанесла новый удар Лариса.

– Что? – переспросила Бояркина.

– Сюда уже едут! За тобой, аферистка подлая! А ну слазь, корова, с меня!

Лариса выбралась из-под растерявшейся Бояркиной и набросила халат.

– Я её успокоила, – сообщила она Дмитрию, к этому времени уже покинувшему ванную.

– Каким образом?

– Уметь надо, – усмехнулась Лариса, и тут увидела, как Бояркина побежала к двери. – Куда?! Всё равно не уйдёшь!

Но Бояркина не слушала её. Едва не сбив с ног каким-то чудом сумевшего увернуться Подлесного, она вихрем вылетела из квартиры. Лариса победно улыбнулась и потрепала Дмитрия по щеке.

– Вот так надо. Она два раза едва не кончила. Точнее, не кончилась. Ты, кстати, тоже молодец. Я чуть со смеху не померла, когда ты зенки на несчастную уставил. – Помолчав, Лариса предложила: – Давай всё же сдадим её.

– Во-первых, у нас нет доказательств. Борис уже ничего не скажет, а твои утверждения бездоказательны.

– А во-вторых? – спросила Лариса.

– И «во-первых» достаточно, чтобы не дёргаться в данном направлении.

Лариса не спешила сдаваться.

– А давай догоним её и возьмём с неё письменное признание, пока она в шоке.

– Опять же, во-первых, признание от неё вряд ли получишь, хотя она и в шоке. А во-вторых, она от всего откажется, когда узнает, что Боря – труп и головешка.

– Оставить её безнаказанной?

– Считай, что ты её уже наказала, – пожал плечами Дмитрий.

Лариса предложила отметить успешно проведённую операцию. Дмитрий хотел напомнить, что с похмелья не пьёт. Однако прикинув, что, во-первых, похмелье уже прошло, во-вторых – время уже послеобеденное, согласился. И отправился в магазин.

Они отметили успех, и Подлесный, расслабленный несколькими стопками водки, вдруг заявил:

– Я ведь знаю, где этот Пал Палыч живёт. – Лицо его при этом имело вполне загадочное выражение.

– И я знаю, – невозмутимо пожала плечами Лариса. – В Глебово.

Дмитрий вытаращил в изумлении глаза.

– Как?! Откуда ты знаешь?!

– Ну-у-у, – с усмешкой протянула Лариса, – об этом не только мне известно.

– Да?!

– Гольцов тоже в курсе. А если он, то, по всей видимости, и его коллеги.

Подлесный ничего не понимал. Сидел и хлопал глазами.

– Ты в самом деле ничего не помнишь? – в свою очередь удивилась Лариса. – Вчера мы сидели тут, выпивали. Помнишь? И ты рассказывал, что встречал Пал Палыча в Глебово. И говорил, что тот якобы имеет там собственный коттеджик с бассейном.

– И что ещё я говорил? – весь покрываясь холодным потом, с трудом выговорил Дмитрий.

– А ничего конкретного больше не говорил. И я так и не поняла толком, что тебя с Пал Палычем связывает. Ты темнил и глубокомысленно улыбался.

– Я и в самом деле ничего больше не говорил? – не смел обрадоваться Подлесный.

– При мне, по крайней мере, нет.

– При тебе? Ты куда-то свалила?

– Я вырубилась, – смущённо улыбнулась Лариса. – Я, видимо, отключилась вчистую. И что ты потом напевал Гольцову, который почти и не пил, я не знаю.

Дмитрию опять стало дурно. Значит, вчера он нажрался и в присутствии Гольцова распустил язык. Вот идиот-то! Теперь сиди и гадай, что известно этому Гольцову о его взаимоотношениях с Пал Палычем-Иван Иванычем. Дмитрий провёл ладонью по лбу и тяжело вздохнул. Лариса рассмеялась.

– Между прочим, я – в аналогичной ситуации, – поведала она. – Я же тоже не всё помню. И что я могла отчебучить – одному Егорушке Гольцову известно.