Балконную дверь подремонтировали с помощью двух одеял.
– Уезжая, я оставила Демьяниху на Гавриловну, – задумчиво произнесла Татьяна. – Но Гавриловна плохо себя чувствовала, судя по всему, у неё уже была температура, её знобило.
– Знобило? И что? – спросил Бабухин.
– Гавриловна сказала, что если не сможет, то попросит Светку присмотреть за Демьянихой.
– И что ты скажешь? – Бабухин легонько баюкал пораненную руку и глядел в пол.
– Что тут ещё сказать? – пожала плечиками Татьяна и вздохнула.
– Нет-нет, требуются пояснения! – заявил Литиков.
– Твоя подруга? – уточнил Бабухин.
Татьяна покивала.
– Она, похоже.
Литиков вдруг сорвался с кресла и выбежал из комнаты. Бабухин подозрительно прищурился.
– Куда это он?
Татьяна прислушалась.
– В туалет, кажется, – сделала предположение.
– Что же, я, по-твоему, должен верить вам? – Бабухин посмотрел Татьяне прямо в глаза. – Тебе, бабе без чести и совести, и этому… стриптизёру? Меня вязали, а он стоял и глазами хлопал.
– Мы не брали, Паша, поверь! И ревность твоя напрасна!
Татьяна глаз не отводила, и взглядом, и выражением лица, и вообще всем своим видом опровергая утверждение Бабухина, что она «баба без чести и совести».
– Ну-ну, – нахмурился Бабухин. Затем он поднялся и на цыпочках прошёл к двери туалета. Прислушался. Вернувшись на прежнее место, удовлетворённо проговорил: – Звуки он издаёт соответственные.
Скоро Литиков возвратился.
– Я что-то пропустил?
– Ты что это прыгаешь, как блоха? – усмехнулся Бабухин.
– Да… в общем… – замялся Литиков. – Дела, видишь, такие…
– Что за дела?
– Ну, вот… Вроде… Ну, как бы дисфункция кишечника. Как бы диарея, видишь ли…
– Что-что? – не понял Бабухин.
– Да понос у него, – внесла ясность Татьяна.
– И давно?
– Да нет… Щас вот чего-то… – стал оправдываться Литиков.
– Ясно, – перебил его Бабухин, – переволновался. Благодари Бога, что ещё жив остался.
Воцарилось молчание. Однако размышления всех троих текли в одном направлении.
Наконец Бабухин заговорил:
– Душу вытрясу. Вместе с деньгами. Она пожалеет об этом. Она ещё проклянёт свои ручонки блудливые!
Распалившись, он вскочил на ноги и побежал в сторону двери, затем обратно.
– Но ты всё-таки старайся придерживать… своё звериное нутро, – посоветовал Литиков. – Если отдаст деньги, то и…
Бабухин остановился напротив Литикова и зловеще усмехнулся.
– Ты же будешь рядом. Вот и придержишь. Ты думал, видимо, что оставлю тебя, тебя и эту шлюху, здесь, а сам поеду в деревню к Светке? Вы оба – оба! – поедете со мной.
– Что ты там забыл? В селе в нашем? – насмешливо обратилась Татьяна к Бабухину.
– Как что? – опешил он. И вдруг метнулся к Татьяне. – Дорогая, ты хочешь сознаться? Да? Умница. Отдай мне деньги. Отдай и… там посмотрим.
– Посмотришь ты, – отвернулась Татьяна. – Правильно Мишка сказал про твоё звериное нутро.
– Я большой, во мне и не звериного много чего, – заметил Бабухин, поглаживая Татьяну по колену.
– Да ладно уж, – отстранилась Татьяна, – я и не к тому вовсе. Просто хотела сказать, что в селе делать нечего.
– Это почему же?
– Тебе каким образом удалось освободиться? – спросила Татьяна.
– Да-да, Пашка, расскажи! – подхватил Литиков.
– Сбежал, – коротко ответил Бабухин.
– А они не поверили, что с Мишкой снюхалась я и сбежала с деньгами, бросив тебя? – спросила Татьяна.
– Поверили, представь. Ищут вас.
– Они поверили, понятно. А ты-то мог бы уж и посомневаться, – с горечью сказала Татьяна. Бабухин промолчал. Татьяна продолжила: – Светка наверняка уже знает, что ты сбежал.
– Конечно, – подтвердил Бабухин. – Я сам ей об этом сказал. Я же встретил её. Как раз у дома Демьянихи.
– Она вполне может предположить, что рано или поздно ты встретишься с нами, – продолжила Татьяна. – И узнаешь, что деньги мы не брали.
– Ну-ну, дальше.
– Да не в селе её надо искать.
– Где же?
– В котором часу её видел?
– Приблизительно, в пять часов, – ответил Бабухин.
– В таком случае, думаю, надо искать её в Москве, – уверенно заявила Татьяна.
Бабухин удивлён.
– Почему именно в Москве?
– Потому что Москва – столица нашей Родины, как тебе, наверное, ещё в школе говорили.
– Ну, столица. И – что? – не понимал Бабухин и начинал злиться.
– Да ничего! Если тебе деньги нужны, езжай в Москву и там ищи Светку.
– По какому адресу?
– Откуда я знаю, – пожала плечиками Татьяна.
– По какому адресу, ты не знаешь. Но – в Москве. Интересно-интересно. Что-то не совсем я тебя понимаю, драгоценная.
– Танюша, ты сошла с ума! – вмешался Литиков. – Он же и нас потащит с собой в Москву!
– А тебе, гляжу, деньги уже не нужны? – прищурился на него Бабухин. – Или ты знаешь, где их поближе взять?
– Да Светку уже не найдёшь! – вскричал Литиков. – С такими деньжищами она уже у-у-где! Это мы с тобой… как придурки, нашли, где отрываться. В деревне! В лесу затерянной! – И, подражая голосу Бабухина, пробасил: – Красотка, за ночлег с нас сотен этак десять.
– Да я жизнью рисковал! – вскочил Бабухин и ухватился обеими руками за отвороты своего джемпера.
– Я, кстати, тоже, – заметил Литиков, невольно заёрзав.
– Да, ты рисковал, – согласился Бабухин. – И, по-моему, продолжаешь рисковать. Но я выведу вас на чистую воду. Обули меня, как последнего лоха обули! Голубки-стрипёры!
– Никто тебя не обувал, – возразила Татьяна. – Точнее, не мы с Мишкой.
– Надо ловить Светку, – добавил Литиков.
Бабухин смотрел то на Литикова, то на Татьяну. Тень недоверия была одной из важных составляющих его взгляда.
Вскоре Литиков вспомнил о недопитой водке и оживился.
– А ведь это надо отметить.
– Что денежки ушли? – решил уточнить Бабухин.
– Да нет, ты что! Я говорю: отметить счастливое избавление твоё от супостатов этих. Ну и – встречу старых друзей.
– Это всё уже в прошлом. Деньги вернуть надо.
– Ну! – обрадовался Литиков. – Так второй же тост за это как раз и будет. А как иначе!
Бабухин задумался, лицо его стало сосредоточенным. Движения лицевых мышц товарища Литиков расценил однозначно.
– Танюша, родная, сообрази закусочку. И подкинь хрустиков, а я слетаю. Наш Пашка вернулся. Счастье-то какое!
– А деньги ушли, – повторил Бабухин.
– Вернём! – заверил Литиков. – Второй тост, и третий, и четвёртый – все за это. А как иначе!
– Не пьянствовать надо, а мозгами пораскинуть, – упорствовал Бабухин.
– Вот и пораскинем. Разольём, опрокинем и пораскинем, – выхватывая у Татьяны деньги, обнадёжил Литиков.
Он сиял, лучился счастьем. Деньги-то деньгами, но ведь уже через какие-нибудь минуты разольётся влага животворящая по периферии телесной.
«Разливали и опрокидывали» долго, почти до утра. Застолье было окрашено в эмоциональные тона – отношения выясняли. Кроме того, строили планы, как вернуть деньги.