Ему предстояло перебраться на противоположный берег неширокой речушки. По ободранному сучковатому бревну, на вид скользкому и способному на коварную подлость. Если бы не рваный ритм его предшествующего движения, в результате которого вслед за ощущением тёплой волны по телу и лёгкого потоотделения пришла пора напряжённого волнения – и лоб, и спина взмокли дальше некуда, – то он, вероятно, сходу преодолел бы водную преграду. И не заметил бы, возможно, что десяток шагов его легли на жёлтое тело бревна, предательски покачивающегося, а не на по-зимнему скрипучую, но надёжную лесную тропинку.

Литиков допустил заминку. И, смахнув со лба пот, принялся ощупывать взглядом не соответствующий строительным стандартам мостик. Речка, по-видимому, быстрая и игривая, была накрыта дырявым одеялом изо льда и негромко курлыкала. Придётся всё-таки ступить на бревно. Но Литикову казалось, что даже ботинки его вспотели накануне опасного шага, а это неизбежно повлечёт проскальзывание ноги и, как итог, падение с высоты трёх метров. Тихий ужас и мгновенная смерть, как говорится. Во всяком случае, будет больно.

Литиков расстегнул куртку и шагнул на мостик, и один раз, и другой. И замахал руками, стремясь вернуть тело в состояние недавней устойчивости. Казалось, невидимые руки ощущения равновесия уже готовы были подхватить его под мышки, как вдруг что-то грохнуло, уронив сначала Литикова на четвереньки, а потом и вообще сковырнув его с округлого бревнова хребта. Однако Литиков не упал. Он успел обхватить руками бревно, нога же его, правая, независимо как от сознания, так и от подсознания падающего человека, штаниной зацепилась за один из сучков.

И вновь громыхнуло. И несильно дёрнуло за рукав. Это был выстрел из огнестрельного оружия. Литиков скосил глаза влево. Будь он постарше и подряхлее, он бы умер от инфаркта. На рукаве – дыра. Такая же могла образоваться в его голове, пройди пуля немного выше (правильнее сказать, ниже). Конвульсивно дёрнувшись, Литиков выбрался на бревно, и, стоя на четвереньках, увидел Виктора.

Тот стоял на берегу и смотрел Литикову прямо в глаза. В правой его руке, опущенной вниз, был пистолет. Надо было что-то говорить. Срочно. Возможно, это будут последние в его жизни слова. Впрочем, какой смысл что-либо говорить? Ведь его же никто не услышит, кроме всего лишь одного человека, который…

И Литиков заплакал, громко, с подвываниями, прикрывая глаза и задирая голову кверху.

Утром его разбудили в семь часов. Будили, судя по всему, долго, потому как среди первых его впечатлений – сердитые голоса и мрачные лица.

– Мишка, вставай! – почти кричали ему в ухо.

– Мишка, он принимает душ. Быстрее! – трясли его за плечи.

– Кто? – не понимал Литиков.

– Да Виктор же! – раздражённо ответила Света. – Давай быстрей!

– Что – быстрей? Спинку потереть, что ли?

– Ты дурак или прикидываешься? – Света постучала ему по голове костяшками пальцев. – Вчера о чём с тобой говорили? Танька, подпихни его с той стороны.

Литиков приподнялся на локтях и повернул голову влево.

– Танюша! Сколько лет!.. – Литикову стало трудно говорить. Он торопливо переместился в сидячее положение. – Я слышу твой голос, а думаю, что сплю.

– Вспомнил, о чём говорили? – повторила вопрос Света.

– О чём мы говорили? – Литиков попытался вспомнить, какие разговоры велись им со Светланой.

Однако Света не стала дожидаться, заявив:

– Хорошо, я напомню. Ты сказал, что собираешься ограбить Виктора.

– Ограбить? – удивился Литиков. – Ну!.. Просто его система распределения доходов… В общем, не понравилась она нам с Пашкой. Мы же сотрудничали, у нас были совместные проекты…

– Слышали! – перебила его Света. – А теперь слушай сюда! Танька знает вход в тайник. – И она махнула рукой. – Говори, Танька!

– Вход снаружи. С той стороны дома. Замаскировано под ящик с электричеством, – сообщила Татьяна.

– И что же? – Литиков не совсем понимал, что хотят от него женщины.

– Миша, ты сейчас быстро оденешься, выйдешь на улицу, обойдёшь дом, вскроешь дверь… – стала объяснять Татьяна.

– Дверь вскрыть?! – поразился Литиков.

– Инструмент мы приготовили, – успокаивающе похлопала его по руке Светлана.

– Инструмент – это что?

– Два ломика маленьких и нож. Если что ещё потребуется, прибежишь к главному входу. Я или Танька будем у дверей.

– Вскрою я дверь, предположим… – почесал затылок Литиков.

– Осмотришь тайник на предмет денег. Если найдёшь, то заберёшь их и смотаешься, – пояснила Света.

– А в какую сторону идти?

– Всё предусмотрено. Смотри! – Светлана протянула ему лист бумаги. – Вот тебе схемка. Выйдешь к автобусу и – в Москву. Про тебя он не знает, поэтому на тебя подозрение не падёт.

Потом всё было ярко и сумбурно, словно во сне. Та дверь с черепом и скрещёнными костями, шахта-колодец за нею, винтовая лестница, комнатка без окон, в которой – кровать, тумбочка, два табурета, умывальник и унитаз, необыкновенно маленький, словно детский. Деньги находились в верхнем ящике тумбочки. Солидная упаковка стопок стянутых резинкой стодолларовых купюр. Внизу его встретила Светлана, и количество стопок уменьшилась в три или четыре раза.

Затуманенным слезами взглядом Литиков коснулся стоящего на прежнем месте Виктора и понял, что тот подзывает его к себе. Не вполне отчётливый жест – подойди, мол. Литиков на четвереньках добрался до конца бревна, затем поднялся и приблизился к Виктору, который жестом же потребовал деньги. Литиков поспешно вынул доллары и протянул их Виктору. Виктор качнул рукой, будто взвешивая пачку переданных ему денег, и тёмным взглядом (тут ещё эта тень синяка под глазом) посмотрел на вора. Требует остальные деньги, догадался Литиков.

– А остальные… – начал Литиков и замолчал.

Остальные деньги у Светланы. У Светланы и Татьяны. У них у обеих.

– А остальные деньги… я зашил вот сюда, в куртку. Видишь? – Литиков сорвал с себя куртку и принялся отрывать подкладку. Он отдаст свои. Его доллары такие же, как и те, что забрала Светлана. – Я, Витя, не люблю, когда все деньги в одной куче. Подальше положишь – поближе возьмёшь, – лепетал он, мучаясь с плотной тканью. О том, что у него имеется нож, он не помнил. Справившись с подкладкой и вытащив деньги, он спросил: – А сколько не хватает?

Виктор не ответил.

– А то возьми, Витя, все.

Литиков протянул деньги и внутренне замер. Если Виктор возьмёт все, то, следовательно, он его убьёт. Если же нет, то пощадит. Хотя, конечно, остальные доллары Виктор может забрать и после того, как прикончит его.

«Убью!» – мысленно вскричал Виктор менее пятнадцати минут тому назад, сбегая с крыльца дома. Он сел в «Волгу» и, почти даже и не прогрев двигатель, рванул с места так, что автомобиль занесло и едва не ударило о бетонное ограждение клумбы.

О том, что Литиков находился в доме, Виктор знал ещё с вечера, ибо после того, как была обнаружена поднятая крышка багажника, Виктор не мог не провести расследования. Тот факт, что присутствие в доме Литикова тщательно от него скрывается, ещё более настораживал.

Пересчитав деньги, Виктор возвратил Литикову двести долларов и ушёл. Литиков постоял с минуту, затем поплёлся следом. Издали он видел, как Виктор сел в машину и уехал.

И тогда Литиков побежал. Чтобы покончить самоубийством или, по меньшей мере, напиться.