Наряду с другими сложными вопросами в центре внимания органов СВАГ на всем протяжении ее деятельности были экономические проблемы. СВАГ считала их главным звеном в цепи мер, которые помешали бы восстановлению военно-промышленного потенциала Германии, создали бы возможности выполнить ее репарационные обязательства и обеспечили бы создание экономической основы ее развития в дальнейшем. Эта позиция советского руководства контрастировала со взглядами тех государственных деятелей США, которые еще в период войны требовали осуществить «аграризацию» Германии.

Большинство земель советской зоны были промышленно развитыми районами Германии. По состоянию на 1936 год промышленной продукции на одного жителя здесь производилось больше, чем в западных регионах страны. Территория будущей советской зоны, имея 24 процента населения страны, производила 31 процент продукции машиностроения и автомобилестроения, 32 процента бумаги и типографского оборудования, 33 процента продукции точной механики и оптики и 37 процентов текстиля. В годы войны производственные мощности в центральных и восточных регионах еще больше увеличились. В 1944 году они стали выше, чем в северо-западных районах, которые позже составили британскую зону оккупации.

Мощным промышленным потенциалом располагали отдельные земли. Например, в Саксонии-Анхальт было 26 тысяч предприятий, в Саксонии — 12 тысяч, в Тюрингии — около 5300, среди них всемирно известные заводы «Цейса» и «Шота», в Бранденбурге — более 3300 предприятий. Все это накануне войны составляло солидную базу для всестороннего развития военной промышленности. Кроме сугубо военных предприятий разнообразную продукцию для вермахта выпускали многие гражданские фабрики и заводы. В годы войны эта практика приобрела универсальный характер и не только сохраняла уровень военного производства в необходимых размерах, но и обеспечивала его постоянный рост.

Как известно, на конференциях в Ялте и Потсдаме руководители трех великих держав предусмотрели отчуждение фабрик и заводов у крупных предпринимателей, служивших Гитлеру, военных преступников и нацистских бонз с тем, чтобы подорвать основу германских промышленных монополий.

Немецкие коммунисты рассматривали уничтожение монополистического капитала в Восточной Германии как важный шаг к национализации промышленности, которая стала бы опорной базой для будущих социалистических преобразований в области экономики. Советские власти с этим взглядом соглашались и энергично поддерживали его. Решению подобной задачи служили, в частности, приказы Главноначальствующего СВАГ №№ 124 и 126, подписанные в октябре 1945 года, о наложении секвестра на имущество бывшего германского государства и нацистской партии, всех запрещенных обществ и организаций.

В целях наиболее эффективного использования секвестрированного имущества для нужд народного хозяйства Германии генерал армии Соколовский 21 мая 1946 года передал его кроме имущества, принадлежавшего иностранным гражданам и остававшегося под контролем управлений СВА земель и провинций, соответствующим немецким управлениям.

Тот факт, что советские оккупационные власти передали в распоряжение народа большое количество конфискованных и экспроприированных предприятий, блок антифашистских партий Саксонии расценил «как акт особого великодушия». К марту 1946 года в зоне насчитывалось 17 024 крупных и средних и 40 тысяч мелких предприятий. Из 501 военного предприятия 58, то есть около 12 процентов, были переведены на производство мирной продукции, остальные демонтированы. К тому времени уже работало 86 шахт, 261 газовый завод и 123 электростанции. В целом промышленность зоны к марту 1946 года вышла, примерно, на 50–60 процентов довоенного уровня. Это был пока-что скромный результат усилий немецких трудящихся и советских оккупационных властей.

Факты свидетельствуют, что коммунисты-руководители новых профсоюзов с первых же дней после окончания войны решительно выступали с предложениями конфисковать предприятия крупных монополистов и передать их в руки народа. Так говорил, в частности, старый деятель немецкого профсоюзного движения Р.Хвалек.

Реформа в области промышленности проходила в сложной политической и экономической обстановке, когда надо было всю экономику поднимать из руин. О трудностях восстановительного периода свидетельствует тот факт, что, по данным на 1946 год, в ходе войны 433 тысячи квартир были уничтожены полностью и 207 тысяч частично. В сравнении с наличием 4745 тысяч квартир в предвоенное время это означало потерю 13 процентов (на Западе Германии — 20,3 процента) жилья. Среди крупных и средних городов Восточной Германии на 60 процентов был разрушен Дрезден, на 50 и более процентов — четыре других города и более 20 процентов — восемь городов.

В первые послевоенные годы развитие экономики зоны сопровождалось серьезными кризисными явлениями. Не хватало сырья, энергоресурсов, негативно сказывались последствия демонтажа предприятий и другие причины. Объем производства в 1947 году не превышал уровня конца 1946 года. Принятые СВАГ меры (приказ № 23 4 от 9 октября 1947 г.), в частности, по улучшению питания рабочих на производстве, принесли незначительные результаты. Они еще раз подтвердили, как считают немецкие исследователи, что советский метод хозяйствования оказался мало эффективен.

Но к лету 1946 года встал вопрос о дальнейшей судьбе секвестрированных предприятий. По инициативе СЕПГ, поддержанной СВАГ, было решено, что сам народ должен путем референдума определить их судьбу. Референдум проводился только в одной земле — Саксонии и от его результатов зависело проведение подобных реформ в остальных землях. Он стал первым форумом в истории советской оккупационной зоны и позднее ГДР, в котором немецкий народ принял непосредственное участие в управлении страной. Саксония была традиционно «красной», здесь был многочисленный рабочий класс, активное рабочее движение, влиятельные рабочие партии. Она считалась одним из наиболее густонаселенных районов Европы, где промышленность составляла 48 процентов от экономики всей советской зоны оккупации. Кампания в пользу референдума проводилась широким фронтом силами СЕПГ и многих общественных организаций, находившихся под ее влиянием, при активном участии органов СВАГ. Кроме прямых директив со стороны руководства СВАГ, многие ее сотрудники с целью оказания помощи и контроля над референдумом были направлены во все районы Саксонии.

Чтобы гарантировать успех предстоящего референдума в Саксонии, потребовалась координация действий блока всех партий. С этой целью в Дрездене состоялось совещание руководителей организаций четырех партий Саксонии. По поручению руководства СВАГ на совещании выступил полковник С.И. Тюльпанов, изложивший точку зрения СВАГ на характер предстоящего референдума.

Приказом СВАГ № 64 от 17 апреля 1948 года было установлено, что все секвестрированные без достаточных оснований предприятия возвращаются прежним владельцам, а всякий дальнейший секвестр имущества прекращается. Созданные ранее при СВАГ немецкие комиссии по делам секвестра и конфискации распускались как выполнившие свои задачи.

Управление информации в Берлине вместе с отделом информации СВА Саксонии в мае 1946 года провело большую подготовительную работу и добилось того, что блок политических партий этой земли внес предложение о проведении референдума по вопросу о передаче самоуправлениям секвестрированных предприятий военных преступников и активных нацистов. Управление информации провело дополнительную работу с руководителями ХДС и ЛДП для преодоления их фактически отрицательного отношения к референдуму.

Референдум в земле Саксонии состоялся 30 июня 1946 года при участии 94 процентов избирателей, то есть 3,5 млн. человек, и его итоги оказались вполне удовлетворительными для его организаторов: около 78 процентов проголосовали за безвозмездное отчуждение указанных в списке А предприятий и около 17 процентов — против. Предприятия по списку Б были возвращены прежним владельцам и предприятия по списку Ц оставались под прямым контролем советских оккупационных органов. Часть из них пошла на удовлетворение репарационных поставок.

Итоги референдума, проведенного в Саксонии, впоследствии и в других землях, Представлены в следующей таблице:

Так, в экономике советской зоны появился народный сектор, ставший материальной базой для развития антифашистско-демократического строя ГДР.

Политсоветник В.С. Семенов в информационном письме от 7 июня — 1 июля 1946 года выразил удовлетворение итогами референдума в Саксонии. Вместе с тем он признавал: «Однако, было бы ошибочно утверждать, что успех референдума есть результат только возросшего сознания немецкого населения Саксонии. Наличие оккупационных войск, боязнь населения осложнить отношения с советскими властями в результате провала референдума, страх перед возможностью каких-либо репрессий за неучастие в выборах и голосование «нет» — известной мере оказали влияние на положительный исход референдума».

Далее он отмечал, что референдуму содействовали и такие меры СВА Саксонии, как обеспечение отоваривания продкарточек за июнь для всего населения, запрет командованием советских войск увольнений солдат из частей в день референдума и продажи спиртных напитков военнослужащим и некоторые другие. Политсоветник признавал далее, что в тех населенных пунктах, где отмечались дисциплинарные проступки советских солдат, процент голосования «за» был значительно ниже, чем, где таких проступков не наблюдалось. Определенное влияние на итоги референдума оказало опубликование СВАГ списка возвращенных владельцам ранее секвестрированных предприятий. Накануне дня голосования по радио к населению обратился начальник управления СВА Саксонии генерал-лейтенант Д.Г.Дубровский с изложением целей предстоящего референдума. Накануне референдума бывали случаи, когда отдельные члены СЕПГ, желая обеспечить больше голосов «за», запугивали голосовавших тем, что в противном случае в населенный пункт, голосовавший «против», русские введут батальон своих солдат и местные жители длительное время должны будут его содержать.

Такая важная политическая мера, как отчуждение предприятий у военных преступников, менявшая форму собственности, по оценке СВАГ, была настоящей революцией, ибо она, как позже писал С.И. Тюльпанов, «создавала аппарат для централизованного управления народной собственностью, условия для планирования и активного включения широких масс в этот решающий процесс консолидации антифашистско-демократических отношений. Все это являлось не только ударом по замыслам буржуазной идеологии, но и разоблачением оппортунистической платформы социал-демократии, особенно ее руководства».

Как заявил в одном из интервью генерал Дубровский, секвестрированные или конфискованные предприятия Саксонии переданы в ведение управления земли. «Дело немцев — использовать их на благо народа. Разумеется, мы надеемся, что эти предприятия, это имущество не будут вновь переданы военным преступникам и руководителям фашистской партии. На этом примере мы сможем убедиться, насколько немецкое население способно самостоятельно решать важные проблемы в демократическом духе».

Успех референдума в Саксонии создал благоприятные условия для принятия аналогичных законоположений сперва в Тюрингии (24 июня 1946 г.), а затем и во всех других землях: провинции Саксонии (30 июля 1946 г.), в провинции Бранденбург (5 августа), в Мекленбурге (16 августа 1946 г.). В Берлине закон был принят 27 марта 1947 года, но вступил в силу в его восточной части только 8 апреля 1949, после раскола Берлина.

Таким образом, народным голосованием в Саксонии, а также решениями ландтагов других земель в собственность народа было передано восемь процентов всех цензовых промышленных предприятий советской зоны оккупации, производивших около 40 процентов всей промышленной продукции зоны.

В подготовительный период и в ходе самого референдума не все шло гладко. Но борьба противников референдума особенно обострилась после референдума, когда они перешли в наступление. Развернулась кампания против руководящих сил демократического обновления. Реакция стала прибегать к преступной подпольной борьбе — поджогам и саботажу. «С поджогами фашизм пришел к власти в Германии, — говорилось по этому поводу в воззвании блока антифашистских партий Саксонии, — в пожарах и развалинах войны он похоронен. Фашизм надеется с помощью поджогов начать свое воскрешение». Органы и войска МВД СССР, дислоцированные в Саксонии, боролись с этими фашистскими проявлениями.

Правы те авторы, которые утверждают, что отчуждение предприятий монополистов в пользу народа нельзя было решить лишь административными мерами такой «внешней силы» как СВАГ, без активного участия освобожденной от фашизма решающей «внутренней силы» немецкого народа. Но некоторые из исследователей, в том числе и бывшие сотрудники СВАГ, неправы в своей недооценке роли органов СВАГ в проведении этого мероприятия, имевшего далеко идущие как экономические, так и политические последствия. Прежде всего сотрудники СВАГ решительными мерами, включая и административные, пресекали всякие попытки противников отчуждения на его подготовительном этапе задержать процесс и вернуть предприятия их бывшим владельцам. СВАГ дезавуировала стремление противников реформы обосновать правовую несостоятельность подобной меры. С этой целью была развернута пропагандистская кампания в печати, в том числе и в органе СВАГ газете «Тэглихе рундшау» в пользу отчуждения.

В прессе и на радио с участием сотрудников СВАГ и функционеров СЕПГ излагался разработанный СЕПГ план экономического развития зоны на второе полугодие 1948 года и двухлетний план на период 1949 — 1950-х годов. Пропагандировался советский опыт стахановского движения. Так, на немецкой почве было организовано «движение активистов», инициатива которого в октябре 1948 года была приписана шахтеру из г. Эльсниц А. Хеннеке. Но методы этого «движения» были скопированы со стахановского «движения» в СССР. Результаты его были те же: поскольку оно было инспирировано сверху и не стало массовым, то и не могло серьезно повлиять на повышение производительности труда и на общий рост производства.

Инициатору движения немецких передовиков — шахтеров в декабре 1948 года было организовано письмо советского новатора в угольной промышленности А.Стаханова, в котором он призвал немецких горняков следовать его примеру, поскольку они трудятся на благо народа. «Иначе обстоит дело в Рурской области, — писал Стаханов. — Там нет такого движения, и я убежден, что его и не может там быть… Горняки трудятся, следовательно, не на благо трудящихся, и они, естественно, не заинтересованы в повышении производительности труда». В ответном письме А. Хеннеке пообещал, что немецкому рабочему классу удастся добиться такого же развития хозяйства, «которое в свое время… было достигнуто в Вашей стране».

После референдума правительство земли Саксония в декабре 1946 года обещало, что частная собственность будет охраняться законом, что свободная инициатива занятых в экономике людей получит полную свободу и планирование не будет ей препятствовать. Тем не менее все же утверждалось, что «экономическая политика основывается на идее детального планирования всех экономических процессов в земле…». Сомнительно, чтобы такая политика могла содействовать инициативе работников и чтобы она охраняла частную собственность. Жесткое планирование, которое считалось краеугольным камнем в экономической политике и государственном руководстве хозяйством в советской оккупационной зоне, являлось типичным примером того, как СВАГ проводила политику в этой области, противоречившую букве и духу Потсдамских решений. Оно было также шагом по пути к насаждению в Германии социалистических принципов хозяйствования.

Прошло несколько лет, и детальное планирование стало мощным деструктивным экономическим фактором в ГДР. В 1978 году в официальной истории СЕПГ будет признано, что «образование народного сектора означало возникновение в наиболее важной сфере экономики общественной собственности на средства производства как важнейшего элемента социалистических производственных отношений».

Итоги экономических преобразований в советской зоне не могли не оказать известного влияния и на обстановку в западных зонах. В частности, американские власти в середине июля 1946 года передали секвестрированное у военных преступников имущество общей стоимостью в 7 млрд. марок немецким органам.

Меры, осуществленные на востоке Германии, могли иметь и другие серьезные политические и социально-экономические последствия, что сильно беспокоило буржуазные партии и немецких государственных деятелей в Западной Германии. В своих воспоминаниях первый канцлер ФРГ К. Аденауэр писал: «Если бы Потсдамские решения действительно были выполнены в западных зонах, то три западные оккупационные зоны, то есть вся Германия, стала бы коммунистической».

* * *

Несмотря на резко выраженный индустриальный характер экономики Германии в ней сохранялся средневековый характер распределения земельной собственности, порождавший земельный голод в деревне. Широкое распространение приобрела земельная аренда. Куцая земельная реформа, осуществленная в период Веймарской республики, не могла решить эту проблему.

Численность занятого в сельском хозяйстве населения постоянно сокращалась. Если в начале века она составляла 27,4 процента, то в 1939 году — только 18,2 процента от всего населения страны. Тем не менее собственное сельское хозяйство было основным источником продовольственного снабжения. Сельское хозяйство имело в основном интенсивный характер при сравнительно высокой урожайности (в 1938 г. около 20 ц. с га зерновых).

Что же касается распределения земельной собственности, то оно было крайне разнообразным. В 1937 году государству и провинциальным органам принадлежало 12,6 процента земли, общинам — 6,9, кооперативам — 0,2, церкви — 1,6, и частная собственность составляла 70,1 процента. Типичными группами землевладения были площади 20–50 га, составлявшие 22,3 процента всей земли, 10–20 га — 11,7 процента и 5-10 га —11,7 процента. Но существовало разительное различие по отдельным землям. Так, например, в Мекленбурге хозяйства в 200 га и более составляли 3–5 процентов всех землевладельцев, но они были основой хозяйства этой земли.

Вот несколько разительных примеров социальной несправедливости на селе, существовавшей тогда в Германии. В Бранденбурге граф фон Брюльцу Пфёртен владел около 21.940 га земли, в провинции Саксонии князю Штольберг-Вернигероде принадлежало около 22.000 га, в Тюрингии князь Ройс-младший имел 10.800 га земли и т. д. В целом 16 крупнейших помещиков — дворян в Германии владели 550.221 га земли. После разгрома фашизма на отчужденных землях были поселены тысячи новых крестьян.

На протяжении 1945–1946 гг. при активном участии КПГ — СЕПГ и при поддержке СВАГ в советской зоне оккупации была проведена коренная аграрная реформа.

Решения о демократической земельной реформе были приняты президиумами управлений земель в начале сентября 1945 года. Они предусматривали безвозмездную конфискацию земель всех крупных землевладельцев, имевших более 100 га земли, а также военных преступников и активных сторонников нацистского режима.

В ходе подготовки и проведения этой реформы обнаружилось, что политические партии советской зоны относятся к ней неоднозначно, и каждая из них выдвигала аргументы, имевшие под собой определенные веские обоснования. Как доносил Г.М. Маленкову и Н.А. Булганину начальник Главного политического управления Красной Армии генерал И.С. Шикин, по имевшейся информации из Берлина, коммунисты были инициаторами проведения аграрной реформы в нынешнем виде. Социал-демократы предлагали помещичьи владения не делить, а обрабатывать коллективно. Что же касается либералов и христианских демократов, то они опасались, что ликвидация крупных хозяйств понизит товарность сельскохозяйственной продукции. Поэтому они предлагали конфисковать земельные участки лишь активных нацистов и военных преступников. Но в целом блок политических партий поддержал реформу. СВАГ не только санкционировала ее подготовку, но сотрудники сами активно участвовали в ее осуществлении.

На первом этапе в августе-октябре 1945 года Сельскохозяйственное управление СВАГ совместно с немецкими экспертами готовило законодательные акты по реформе. В первой половине сентября 1945 года законы о реформе были приняты во всех землях зоны.

Сформулированная в них мотивация реформы, состояла в следующем: реформа вызвана неотложной национальной экономической и социальной необходимостью. Она должна обеспечить ликвидацию феодально-юнкерского и крупного помещичьего землевладений, которые всегда были одним из главных источников подготовки агрессии и завоевательных войн Германии. Земельная реформа — это важнейшая предпосылка демократических преобразований и хозяйственного возрождения страны. Землевладение должно базироваться на крепких, здоровых продуктивных крестьянских хозяйствах, являющихся частной собственностью. В документах подчеркивалось, что полученную землю нельзя ни делить, ни продавать, закладывать или сдавать в аренду.

Уже в сентябре начали создаваться общинные комиссии, в которых были представлены все партии блока: КПГ — около 24 процентов, социал-демократов — свыше 17 процентов, ХДС и ЛДП имели 2 процента членов этих комиссий. В середине октября осуществлялся раздел конфискованных земель, он продолжался и в первом квартале 1946 года. Реформа проводилась в условиях острой борьбы. Ее противники пытались сорвать или хотя бы оттянуть ее проведение. Они запугивали крестьян возможностью новой мировой войны и приходом в зону союзников, которые, мол, снова восстановят помещичье землевладение. Пробравшись кое-где в состав комиссий, они различными извращениями закона стремились дискредитировать идею реформы.

Наиболее характерными извращениями были: — выступления против раздела леса, скота и инвентаря; — оставление скота по-прежнему в помещичьих имениях; — возвращение помещиков беспрепятственно в свои имения; — невыполнение решений о конфискации некоторых имений; — в некоторых случаях помещики не только не высылались, но и получали земли от своих же имений; — сельскохозяйственные рабочие земли не получали и оставались в имениях в своей прежней роли; — кое-где завышались нормы надела; — землю получали ближайшие родственники помещиков; — крестьяне конкретно не знали своих собственных участков и, как и прежде, работали коллективно; — имелись случаи дачи взяток членам комиссий.

В ходе реформы обнаружились левацкие перегибы со стороны некоторых коммунистов и социал-демократов, требовавших впоследствии образовать коллективные хозяйства. Эта идея была поддержана и некоторыми специалистами сельского хозяйства. Однако на совещании министров-президентов и вице-президентов земель, состоявшемся в Берлине 13–14 ноября 1945 года, Г.К. Жуков, как уже упоминалось выше, осудил подобные взгляды, назвал этих специалистов «чудаками, которых нацисты используют для нанесения удара по реформе», а слухи о «колхозах» расценил как провокацию.

Руководство СВАГ возлагало на земельную реформу большие надежды, рассматривая ее как фактор, который укрепит социальную базу антифашистско-демократических преобразований на селе, а в последующем послужит делу социалистического переустройства села. На том, раннем этапе, она действительно сыграла свою позитивную роль. Но позднее немецкие коммунисты стали копировать опыт большевиков и создавать кооперативные хозяйства. Тем самым они фактически отказались от своего первоначального замысла земельной реформы, что негативно сказалось на всем экономическом и политическом развитии ГДР.

Особенность земельной реформы состояла в том, что ее надо было провести весьма срочно, из-за чего она и опередила образование таких важных политических органов как местное самоуправление на селе хотя должно было быть наоборот. Назначенные советскими офицерами еще в ходе боевых действий или вскоре после их завершения бургомистры нередко были случайными людьми, даже жителями других сел и поэтому не проявляли усердия при исполнении своих обязанностей, в том числе и при проведении земельной реформы. Часть крестьян с недоверием относилась к реформам. Они с опаской брали «чужую землю» и особенно сельскохозяйственный инвентарь. Открытые противники реформы грозили крестьянству голодом, если хозяйства богатых хозяев будут разорены. Но коммунисты выдвинули лозунг: «Нас накормят не юнкеры, а крестьяне».

Сотрудникам СВАГ было предложено активно включиться в проведение этой первой в советской оккупационной зоне важной политической и социально-экономической кампании и смелее передавать «советский опыт аграрных преобразований». Аграрная реформа должна была продемонстрировать политическую зрелость как немецких антифашистско-демократических партий, так и понимание советскими офицерами своего партийного и служебного долга и их способность осуществить этот долг на немецкой земле.

На первом этапе подготовки и осуществления земельной реформы часть местных комендантов считала ее сугубо немецким мероприятием и стремилась не вмешиваться. Однако отношение работников СВАГ к реформе резко изменилось после того, как Главноначальствующий СВАГ 25 декабря 1945 года издал приказ № 0121. В нем указывались приведенные выше извращения реформы, работникам Сельскохозяйственного управления СВАГ и местным военным комендантам предлагалось срочно провести сплошную проверку и устранить недостатки. Подобные меры с участием работников СВАГ проводились и в последующие годы.

Общие итоги земельной реформы таковы. Конфисковано и поступило в фонд земельной реформы 9.690 помещичьих имений с 2.717 тыс. га земли, то есть полпроцента к общему числу сельских хозяйств и 33 процента сельскохозяйственной площади советской зоны (по состоянию на 1 января 1946 г.). Кроме того, по решению военного совета Группы советских оккупационных войск в феврале 1946 года в распоряжение немецкого земельного фонда были переданы подсобные хозяйства воинских частей общей площадью 5 тыс. га.

Таким образом, по состоянию на 1 июля 1948 года конфисковано и передано в фонд реформы 13.505 землевладений с 3.203.461 га земли, то есть 39 процентов от всей сельскохозяйственной площади зоны.

Из конфискованных земель 83 процента принадлежали помещикам, около трех процентов — военным преступникам и активным нацистам и 14 процентов — государству. Из полученных комиссиями 391,8 тысяч заявлений от желающих получить землю было удовлетворено 325.295 хозяйств, то есть более 83 процентов от подавших заявления. В частную собственность передано 67 процентов конфискованных земель. Наиболее массовую базу крестьян, получивших землю, составили сельскохозяйственные рабочие и безземельные (более 124 тысяч хозяйств). Они получили в среднем по семь га земли. На втором месте стояли мелкие арендаторы и малоземельные крестьяне (около 139 тысяч хозяйств), получившие от 1,1 до 3,7 га каждый. Переселенцы образовали 64,5 78 новых хозяйств, каждый из них получил в среднем по 8,8 га земли, и сельским общинам выделено 2.150 хозяйств.

Советские оккупационные власти и местные немецкие органы сделали многое, чтобы воспрепятствовать возникновению пропасти между переселенцами и местными жителями, зарождению у переселенцев настроений безнадежности и пассивности, воспитанию у местного населения внутреннего убеждения в том, что переселенцы — это не своего рода чужеземные захватчики, а такие же жертвы войны, как и многие другие немцы.

Как в ходе реформы, так и после ее завершения имелись случаи, когда крестьяне по разным причинам добровольно возвращали свои участки или они отбирались по суду (в 1946-47 гг. — 14.552 хозяйства, в 1948 г. — 10.531 хозяйство и в 1949 г. — 6.207 хозяйств).

Через некоторое время, в июне 1949 года, Немецкая экономическая комиссия приняла решение все земельные участки, находившиеся вследствие земельной реформы в собственности местного самоуправления, объявить собственностью народа, и на базе этих участков образовать народные имения, которые составили Объединения народных имений.

Земельная реформа, имевшая, несомненно, большое политическое значение, и проводившаяся с участием органов СВАГ, при усердии и трудолюбии немецких крестьян содействовала некоторому экономическому развитию советской оккупационной зоны, а затем ГДР и поставила ее на первое место среди стран Восточной Европы. Сотни тысяч крестьян и переселенцев получили возможность работать на своей земле и обеспечить себе независимое существование. Собранный урожай и успешное завершение плана поставок позволили повысить нормы снабжения и отменить карточки групп VI и V. Но по развитию сельскохозяйственного производства ГДР все-таки существенно отставала от Федеративной Республики Германии, где аграрная реформа была менее радикальной и проводилась в меньших масштабах. Эта разница особенно заметно проявилась в последующие годы.