— Господи, как болит голова, даже глаза больно открыть. Клод, ты не мог бы принести мне таблетку аспирина? По-моему, я заболеваю.

— Она что-то сказала…

— Кажется, кого-то позвала…

От удивления Анна открыла глаза и увидела двух людей в странных одеждах, но больше всего ее поразило то, что вокруг нее были деревья, а не стены ее дома и лежала она на листьях, а не на своей кровати.

«Как я здесь очутилась? Кто эти люди? Господи, меня похитили, вот почему болит голова. Они накачали меня хлороформом. Но куда делся Клод и Майкл, что они с ними сделали? Так, Анна, не паникуй, рассуждай трезво, надо все вспомнить. Пришла из магазина, приготовила обед, надела купальник, джинсы, майку собралась пойти в бассейн пока Клод и Майкл не пришли из Зоопарка. Вот, точно, значит, они похитили только меня, а если эти люди дождались, пока они придут и Клод с Майком тоже у них?.. Не поддавайся панике! Если бы это было так, они держали бы нас вместе, а не раздельно. Будем считать, что они в безопасности. Клод поймет, что со мной что-то случилось и вызовет полицию. Надеюсь только, что копы найдут меня быстро. Зачем они меня похитили? Думай, Анна, думай! Ну конечно, им нужен выкуп. Как я сразу не догадалась? Именно поэтому они похитили только меня, и с ними все в порядке, а иначе у кого бы они просили выкуп. Надо их убедить, что чем раньше они меня отпустят, тем больше получат, и, что это в их же интересах, чтоб со мной ничего не случилось. Они еще пожалеют об этом! Я им это гарантирую! Но им я об этом говорить не буду — пусть надеются, что уйдут безнаказанно. Та-а-ак, надо понять, где я нахожусь, что это за место, куда они меня притащили. Я не помню, чтоб в округе были такие большие деревья и так много. В них есть что-то знакомое. Надо вспомнить. Ну, я точно где-то их видела!»

Один из стоящих мужчин развернулся спиной.

— Кинар, она пришла в себя.

Анна вздрогнула от неожиданности этого крика. Через минуту из кустов вышло еще 15 мужчин, которые стали ее разглядывать. Анна решила рассмотреть их тоже, пока была такая возможность, чтобы запомнить их лица для составления фото-робота.

«Как хорошо, что у меня отличная память на лица, я их обрисую в таких подробностях, что будет лучше, чем фотография. Что за странная одежда? Где они ее только взяли? На свалке что ли? И когда они в последний раз мылись? Не думай о запахе, лучше запоминай внимательней!».

На мужчинах была странная одежда непонятного цвета, напоминающего хаки, но с добавлением темно серых пятен или кусков грязи — Анна так и не поняла. На ногах тоже был материал, и он даже отдаленно не напоминал ей об обуви. За спинами у них висели какие-то странные предметы, треугольной формы, к поясам были прикреплены ножи, много ножей, а в руках у них были то ли мечи, то ли сабли. Анна не разбиралась в таком оружии. Она их, конечно, видела в музее, когда муж привел ее туда на свидание. Кажется, они встречались тогда уже около месяца, и Анна решила дать ему возможность выбрать место их свиданию самому. Он стал ей показывать, объяснять разницу между клинками. Она внимательно слушала, кивала, когда считала, что так надо, делала заинтересованное лицо, но зареклась больше никогда не давать ему такой возможности. Сейчас она была абсолютно уверена, что такого оружия муж ей не показывал, хотя Клод уверял ее, что это самая полная коллекция, какую он когда-либо видел.

Один из 15-ти вышел вперед.

— Что ты здесь делаешь, катанка?

Анна удивленно на него уставилась. «Этот придурок над ней издевается. Сами похитили, а теперь еще спрашивают, что она здесь делает».

— По-моему, она за нами следила, — сказал мужчина, стоявший в стороне от группы. Анна даже его и не заметила. Он стоял, облокотившись о дерево, и со злостью на нее смотрел.

«Их уже 18, откуда они только берутся, прямо как грибы после дождя».

— Заиг, неужели ты считаешь, что теперь катаны, посылают своих женщин, чтоб они за нами следили? Здесь полно хищников. Я уверен, что она не выживет здесь, у нее даже нет оружия, чтобы защитить себя, — сказал «придурок», даже не оборачиваясь.

«Какое оружие, нет, он точно издевается надо мной и еще какие-то хищники, о чем он только говорит, откуда им здесь взяться».

— Тогда, что она здесь делает? — сказал Заиг.

— Именно это я и пытаюсь у нее узнать, — также спокойно сказал «придурок» и обратился к двум мужчинам, которые ее охраняли, — Вы не пытались с ней разговаривать? Может, она не понимает о чем мы говорим.

— Ну, она говорила, но что-то невнятное… Из всего, что она бормотала, я только понял, что у нее болит голова.

— Она кого-то позвала, кажется, Код или Кол.

— Значит, она здесь не одна. Это все объясняет. Надо отсюда уходить, пока ее хозяин не предупредил город о том, что мы рядом. Скорее всего, он уже видел, что она у нас, даже если и нет, мы не должны рисковать.

— А что будем делать с ней?

— Возьмем с собой, ее хозяин и так уже считает, что она грязная…

— Кинар, ты в своем уме? Она же катанка!

— Заиг, если мы ее здесь оставим, то она умрет, а если возьмем с собой, может, в знак благодарности она даст нам нужную информацию.

— Хии-хии-хии…

Анна даже не сразу поняла, что этот нервный смех принадлежит ей.

Все мужчины уставились на нее.

И именно в этот момент, как говорит ее муж, у нее отключился инстинкт самосохранения.

— Вы — психи или как?

— Что ты сказала, шенка? — сказал Заиг и сделал несколько шагов в ее сторону.

«Какой все-таки плохой у меня инстинкт, или у меня его вообще нет».

— Что слышал, придурок! Сначала вы меня похитили, а теперь разыгрываете передо мной комедию со спасением и добрыми самаритянами, за что, конечно, я вас еще и должна благодарить!

— Да ты…

— Заиг, замолчи! Девушка, я понял не все твои слова. Это, наверно, оттого, что ты плохо знаешь наш язык, но мы тебя не похищали, мы тебя нашли здесь под этим деревом, и ты довольно долго не приходила в себя. Ты, конечно, сама понимаешь, что ты не можешь вернуться к своим.

— Не морочьте мне голову своими байками, я все поняла правильно, вы меня похитили и хотите требовать выкуп. Вы кто: террористы, экстремисты? Хотя мне все равно, кто вы такие. Сколько вам надо? Скажите, я позвоню мужу, и он даст вам денег столько, сколько вы попросите.

— Я не понял и половины из того, что ты сказала, и повторяю еще раз, мы тебя не похищали, слово паучини. Но откуда ты знаешь священное слово?

Анна минуту молчала, она не могла поверить в такую наглость. «Врут прямо в глаза и не краснеют, ну ладно, буду бить вашей же картой».

— Хорошо, вы меня не похищали, значит, я могу идти домой, и вы меня не будете задерживать?

— Конечно, мы тебя не можем отпустить.

— Почему?

— Шенка, слишком много разговариваешь.

— Заиг, прекрати немедленно.

«Так значит, этот Кинар у них за главного. И что такое шенка? Этот Заиг (напоминает Заику) уже несколько раз обращался ко мне так. И какое еще там священное слово я успела сказать, что-то ничего такого не припоминаю. Ах да! Деньги! Что у них может быть еще священного? Кто такие паучини? Первый раз слышу. Что за странное название для банды? Что-то индейское, хотя на индейцев вроде не похожи. И вообще, почему их копы не задержали в таком виде? Или они уже здесь переоделись, типа для моего устрашения что ли? Только что-то я никакого страха-то не ощущаю. Видать, совсем инстинкт отключился. Помню, муж говорил, что в такие моменты меня лучше не злить, потому что у меня мозги отключаются, и я думаю явно не тем местом, каким надо, а они меня уже начинают злить, и очень сильно».

— Значит, ты у них за главного… Я бы хотела с тобой договориться: я тебе даю денег, много денег, и мы расходимся полюбовно. В полицию ничего заявлять не буду. Ну что, договорились?

— Мы тебя не можем отпустить — ты слишком много видела.

— Я обещаю, что ничего не скажу.

— Да что нам твое обещание…

— Слушай, придурок, заткнись, когда старшие разговаривают.

— Ах, ты шенка.

Он ринулся на Анну, но она стояла неподвижно, когда он уже в плотную подошел к ней, она сделала выпад, и он оказался на земле лицом вниз, а Анна сверху, вывернув ему руку.

— Еще раз попытаешься так сделать, умрешь!

«Оказывается, не зря я проходила шесть лет на айкидо — все-таки пригодилось. Только откуда эти слова взялись? А, ладно, потом разберусь».

Анна краем глаза заметила, что у всех мужчин оружие треугольной формы направлено на нее. Она без спешки поднялась и отпустила руку Заига. Он тут же вскочил, отошел на несколько шагов, и, смотря на нее со злостью, остановился.

— Уберите панколы. Как ты это сделала? Хотя нет, не КАК, а ГДЕ ты этому научилась?

Мужчины стали нерешительно убирать «треугольники». Анна наблюдала за их движениями, только Кинар, был без «треугольника», но, как и все, смотрел на нее с удивлением.

— В клубе. Два раза в неделю. До 18 лет, а потом надоело.

— Я не совсем понимаю, что ты говоришь.

— Чего непонятного? Ходила учиться лет шесть, потом приелось, бросила.

— Ты ходила учиться этому, и тебе разрешал твой хозяин?

— Какой еще хозяин, у меня нет никакого хозяина.

— Кинар, разве ты не видишь: она все врет?! Я же говорил, что она за нами следила!

— Слушай, отстань а! Тебе что, мало? Хочешь еще?

— Да я тебя…

— Прекратите вы, оба! Собирайтесь, мы уходим. Обсудим это потом.

— А может, вы меня все-таки отпу-у-устите?

— Нет, ты пойдешь с НАМИ!

С этими словами он повернулся к кустам, из которых они вышли, и во что-то дунул. Анна не поняла, что это за звук, и не видела, из чего он исходит, но поняла, что он кого-то зовет. Все смотрели в ту сторону, но через несколько минут она услышало шум, исходящий из той стороны, в которую смотрели мужчины.

«Может, мне попробовать от них убежать, пока они на меня не смотрят…»

Она уже стала осматриваться: в какую сторону ей бежать, когда заметила, что Заиг с «луком» стоит у того же дерева, у которого она первый раз его заметила, и наблюдает за ней. Анна тут же приняла непринужденную позу и стала делать вид, что тоже смотрит в ту сторону, откуда слышен шум.

«Чтоб этого заику! Такую возможность из-за него упустила, а все остальные как будто и не боятся, что я сбегу».

Шум стал усиливаться, и Анна действительно обратила внимание в сторону, откуда шел шум. Вскоре шум превратился в сильный гомон, и через мгновение из кустов выскочил табун лошадей. Они были все оседланы. Лошади не остановились, а стали кружить на поляне вокруг людей. Анна обратила внимание на то, что лошади были какой-то странной масти. В бурную юность, когда она увлекалась всем подряд, из-за этих увлечений у нее не оставалось времени ни на что другое, туда входило и обучение верховой езде (3 года), но такую окраску она видела впервые. Все были одинаковые, как будто одна лошадь, окраска состояла из трех цветов: черного, коричневого и серого, как мокрый асфальт. Больше всего ее удивило красное пятно на шее, одинаковой формы у всех жеребцов, и Анне совсем не хотелось трогать его. Она не могла объяснить это, просто ей что-то подсказывало, что если она до него дотронется, то что-то случится, как будто оно было ядовитое.

— Ты не должна бояться. Это луншуки, они тебя не тронут. К тебе подойдет один, не бойся, мы на них поедем. Ты должна сначала к нему привыкнуть, иначе ты его будешь нервировать своим страхом.

— И он тебя съест.

— Прекрати, — эти слова были обращены к Заигу, — даже если ты и будешь его бояться, он все равно тебя не съест, они все сытые.

Анна почему-то я не очень удивилась, поняв, что этот голос был Заига, не поняла она только того, из-за чего он заговорил о страхе, и на счет сытости этих лошадей.

«Как будто, будь они голодные, они бы меня съели. В принципе, я даже страха никакого не испытываю, просто они какие-то странные, и в то же время как будто я их где-то видела, только где, не помню. Черт, это все так странно, дежавю прям настоящее, и как он там их назвал? Лунши… или луншу? Нет, не то. Луншук… Да, точно, луншук! Что за странное название? Нет, не верю! Специально, наверное, перекрасили и теперь еще и имя дурацкое им дали. Запугать меня хотите, чтоб духом упала и стала послушной, чтоб ни о каком побеге и не думала. Не выйдет, не на ту напали! Чтоб меня какими-то лошадьми испугать, ха, и не таким пугали, и ничего не вышло».

Тут Кинар подошел к одному из жеребцов, который стоял ближе всех, погладил его по холке и что-то сказал. Жеребец заржал и очень медленно пошел к Анне.

«Хорошо натренировали лошадку, ничего не скажешь, только я и ни такое видела… в цирке».

Когда жеребцу до Анны оставалось несколько шагов, из кустов раздалось конское ржание, жеребец остановился, оглянулся назад, тихо заржал и пошел в противоположную сторону.

Анна заметила, что все, кто стоял возле кустов, включая и Кинара, стали не торопясь отступать от них. Но она не слышала никакого шума и если бы не ржание, она бы подумала, что там никого нет. Вскоре кусты зашевелились, и из них сначала высунулась белая морда лошади, а потом вышла и сама лошадь, полностью белая, как снег. Мужчины продолжали пятиться в сторону.

Кинар повернулся в сторону Анны и тихим голосом стал говорить:

— Ты не должна показывать, что тебе страшно. Стой и не двигайся. Это ее территория. Если ты не побежишь, она обойдет это место и уйдет.

«Не удался фокус с разрисованными лошадьми, так вам и надо, голубчики. Какая красивая лошадь! Я бы хотела иметь такую».

Лошадь шла бесшумно, грациозно, и немного пританцовывая. Анна заметила, что у нее нет подков.

«Теперь понятно, почему она не издавала шума. Какая красавица, вот бы ее погладить».

— Иди сюда, хорошая.

Анна вытянула вперед руку и стала ждать, когда лошадь сама подойдет к ней.

— Что она делает? Она что потеряла разум? Это же ЛУНЧИЯ!!! — скорее писком, чем шепотом, обратился Заиг к Кинару.

— Тебе же говорят, женщина, стой спокойно, или ты хочешь отправиться к праотцам? — прошептал Кинар, делая медленные шаги к Анне.

— Вы уже переигрываете, мальчики.

Анна, боясь спугнуть лошадь, очень медленно пошла в ее сторону.

— Стой на месте, — уже со злостью сказал Кинар.

Анна подумала, что ей показалось, и посмотрев в его сторону, увидела, что у него глаза метают молнии.

— Останови меня, — сказав это, она стала поворачиваться к лошади.

И тут Анна услышала шепот:

«ШАНДИАРА?!»

Анна так и не поняла, то ли ей послышалось, то ли она действительно это услышала, но кто это сказал, она не поняла. Она решила выбросить это из головы, и пошла дальше.

— Хорошая девочка, иди сюда.

Когда Анна подошла к кобыле вплотную и замерла, чтоб не спугнуть.

Кобыла обнюхала ее, и сочтя неопасной, потерлась о плечо. Анна стала легонько гладить ее по гриве, она удивилась тому, что она был гладкая и мягкая, как шелк. Кобыла подняла голову, посмотрела Анне в глаза, развернулась к жеребцу, который отошел в сторонку, заржала и потрусила в сторону кустов, из-за которых только что вышла. Анна заметила, что когда лошадь скрылась, все мужчины практически одновременно вздохнули с облегчением и безмолвно уставились на Анну. Они стояли, не шевелясь, а некоторые стояли с отвисшей челюсть.

Анна стояла и смотрела на них, недоумевая, что она опять натворила. Она подумала, что момент затянулся, не выдержала и спросила:

— Что вы на меня так смотрите?

Мужчины как бы очнулись от оцепенения, отводили глаза, некоторые пытались закрыть рты и было слышно только одно: «Она ее не тронула».

Кинар смотрел на Анну, так как будто первый раз увидел.

— Кто ты?

Он задал вопрос тихим голосом, продолжая наблюдать за ней.

— А вы что всегда похищаете первого, кто попадется под руку, не узнав об этом человеке ничего?

— Мы тебя не похищали.

«Опять эту волынку завел».

— Раз не похищали, значит, отпустите меня.

— Мы не можем, и ты это знаешь.

— Да что я должна, по-вашему, знать?

Он посмотрел на нее с недоверием.

— Ты какая-то странная.

— Да? Это я странная?! Ррррррр.… В своем ли вы уме?

— Кинар, я же говорил что она инкала!

И тут Анна как бы увидела себя со стороны: волосы торчком, руки разведены в стороны и сжаты в кулаки, а глаза затуманены и метают молнии.

«Что со мной происходит? Ничего не пойму. Я, конечно, не совсем уравновешенная личность, и бывало, очень сильно выходила из себя, но истеричкой я себя никогда не считала, а умалишенной тем более. А сейчас я себя чувствую именно так. Это „похитители“, которые угрожают мне своим псевдо оружием, довели меня до такого состояния. Может они на мне ставят какие-нибудь опыты? Проверяют, через сколько человек сломается и сойдет с ума из-за комедий, которые они разыгрывают перед ним? А даже если это не так, пока они не возьмут в руки нормальное оружие и не перестанут надо мной издеваться, сочиняя всякие сказки, я не собираюсь их ни в грош ставить, и уж точно не буду вести себя как пленница, боящаяся своих похитителей. Ну что ж, будем играть в вашу игру, но по моим правилам».

Анна поправила прическу, стряхнула с себя листья, посмотрела Кинару в глаза и улыбнулась, но в этой улыбке не было и капли веселья, она скорей была похожа на оскал хищника, который хочет тебя съесть, и к тому же он знает, что сможет тебя съесть, и ты тоже знаешь это.

— Ну что ж, поиграем, если вы так настаиваете, — сказала Анна, продолжая улыбаться.

Анна заметила, что некоторые мужчины, стоящие за Кинаром, отшатнулись в сторону от нее.

— Ты так и не ответила на мой вопрос.

— На какой?

— Кто ты?

— Анна.

— Просто Анна?

— Да, просто Анна.

— Странное имя, я никогда раньше такого не слышал.

— Ну, зато ваши имена — само очарование.

— Как имя твоего хозяина?

— Я еще раз повторяю для особо одаренных: у меня нет хозяина!.

— Нас не надо обманывать — для нас не имеет значения то, что у тебя был хозяин. Ты в этом не виновата. Нам просто надо знать имя того, кто тебя будет искать, чтоб запутать ему следы.

— Час от часу не легче. Я вам скажу по слогам, если вы так не понимаете У МЕ-НЯ НЕТ ХО-ЗЯ-И-НА. Теперь, надеюсь, все понятно или еще раз повторить?

— Хорошо, раз ты не хочешь сейчас говорить, мы об этом поговорим потом. Нам надо уходить — мы и так слишком много времени потеряли, а ты еще должна привыкнуть и не бояться луншука.

С этими словами он повернулся к жеребцу, который все еще стоял рядом с Анной, и что-то просвистел, но конь и ухом не повел, продолжая стоять рядом с ней. Кинар нахмурился и снова просвистел, и когда не последовало той реакции, на которую он рассчитывал, он пришел в замешательство. Он повернулся к другому коню, стоявшему неподалеку от него, и просвистел ту же мелодию ему. Второй жеребец послушно пошел к нему. Он с облегчением вздохнул, погладил его по холке и снова повернулся к непослушному жеребцу. Он снова просвистел мелодию, но конь не выказал никакой реакции на нее, приведя Кинара в еще большее замешательство, чем прежде, потому что знал точно, что конь прекрасно понял команду. Анна наблюдала эту картину со стороны и ей стало даже забавно узнать, насколько его хватит.

«А оказался не такой уж и хороший тренер, как хотел показать. Он вроде бы хотел, чтобы я поехала на этом жеребце.… Ну что ж, так и быть, поеду, пока он его не прихлопнул за непослушание и срыв такого представления».

— Иди сюда, мой хороший.

Анна протянула руку, и конь подошел к ней, она даже сама удивилась. Погладила его по гриве и почувствовала, что она у него такая же шелковая, как и у кобылицы.

Анна была готова поспорить на что угодно, что у Кинара от этого глаза на лоб полезли. И когда она к нему повернулась, то увидела что он на нее смотрит с широко раскрытыми глазами. Да и не он один: в таком же виде стоял Заиг, возле того же дерева, но с той лишь разницей, что теперь оно поддерживало и мешало ему от удивления сесть на одно мягкое место. Она не смогла удержаться от злорадной улыбки.

«Так вам и надо! Не удалось меня запугать, как рассчитывали, один ноль в мою пользу».

— Ну что вы так и будете стоять с раскрытыми ртами, или мы все-таки поедем?

Они, не сказав ни слова, пошли к своим лошадям. Хоть глаза Кинара ничего и не выражали, и Анна не могла сказать, что он чувствует, но зато по глазам Заига все очень хорошо поняла. Он чувствовал гнев и что-то еще промелькнуло в том взгляде, который он бросил в ее сторону, но она не поняла, что это было. Она, продолжая улыбаться, вскочила на лошадь и стала ждать, когда все остальные сделают то же самое. И как оказалась этим еще больше удивила мужчин, потому что все снова замерли и уставились на нее.

«Они что, так и будут в ступор входить после каждого моего движения или слова? Что они вообще за похитители такие? Некоторые уже, по-моему меня боятся больше, чем я их, только из-за чего — не пойму».

— Ну что, опять?

— Откуда ты знаешь, как на него садиться? — сказал Кинар.

— Откуда? От верблюда.

— От кого?

— Оооо… начинается. Может, поедем уже, пока я окончательно не вышла из себя. Вы, по-моему, очень хотели меня в свою деревню отвезти, так везите, а то такими темпами мы очень долго будем туда добираться, если каждый раз будете делать удивленные лица и задавать мне идиотские вопросы.

Но слова, которые, по мнению Анны, должны были помочь вывести их из оцепенения, оказали действие с точностью да наоборот. У мужчин, которые до этого просто стояли в недоумении, после ее слов глаза готовы были выпрыгнуть из орбит, а по некоторым было видно, что если бы не Кинар, они бежали бы от нее, как от чумы, не говоря уже о том, чтоб брать ее вместе с собой в деревню.

«ДА КТО ЖЕ ТЫ?»

Анна была уверена, что она услышала этот вопрос но не узнала голоса, который его задал. Она осмотрела своих «похитителей», но, так и не поняв, кто этот человек, решила проигнорировать его и стала гладить жеребца, но рука остановилась на полпути.

«КТО ТЫ?»

Анна подняла голову и обвела всех взглядом, всматриваясь и пытаясь понять, кто это сказал, но это ничего не дало.

— Слушайте, может вы уже прекратите в эти игры играть, надоело, разыгрываете передо мной тут комедию! Хотели везти, так везите, а то сейчас одна уеду.

Мужчины стали медленно, но с каждым движением все быстрее делать то, на чем они остановились, и уже через несколько минут все были на лошадях, готовые к дороге, но с таким выражением на лицах, как будто они не домой, а на тот свет собрались.