Ребенок и взрослый… Какими должны быть отношения между ними? Как содействовать последовательному и гармоничному развитию будущего гражданина общества? Эти вопросы всегда волнуют человечество. Каких бы высот ни достигала наука, есть сфера, в которой человек будет ощущать себя первооткрывателем, постоянно испытывать неосведомленность — это искусство воспитания ребенка. Я подчеркиваю это слово — искусство. А ведь нередко весь процесс формирования ребенка пускается воспитателями на самотек, осуществляется кустарным способом, не подозревая при этом, какие «мины замедленного действия» закладываются в психике воспитуемого.

Однако и при наличии определенной системы воспитания возникает вопрос, в какой мере она оправдана, а в какой — заслуживает порицания или коррекции. Возьмем в качестве примера два возможных варианта воспитательного подхода, так блестяще отображенного Марком Твеном в «Приключениях Тома Сойера». Если поставить задачу вырастить Сида Сойера, чинного, аккуратного и благовоспитанного паренька, взращивайте его в обществе чопорности и послушания, утрированной набожности и самолюбования. А если поощрять озорство, бурную фантазию, бойцовские качества, чувство товарищеской выручки и поддержки, может вырасти неугомонный и симпатичный Том Сойер. Одно несомненно — решающее значение в воспитательном процессе имеет сила примера (родителей, друзей, педагогов, сослуживцев и др.).

Поразительно, как причудливо переплетаются в судьбе растущего ребенка влияние семьи, школы, уличной компании, окружающей среды. Упомянув «улицу», не хочу пугать ею взрослых воспитателей. Дети получают в кругу сверстников, на улице очень много нужных, необходимых качеств: умение общаться, дружить, переносить физическую боль (царапины, ушибы, «синяки и шишки»), постоять за себя, не хныкать из-за пустяков, добиваться уважения со стороны себе подобных.

Ранее мы уже отмечали, как многообразны и взаимосвязаны черты характера у формирующейся личности: с одной стороны, наследственные (генетические) воздействия, с другой — средовые, микросоциальные факторы. Какие же рычаги надо пустить в ход, к каким средствам прибегнуть, чтобы содействовать планомерному процессу становления гармоничной личности?

Как видим, вопросов много. И все они заставляют вернуться к исходной точке становления личности — к семье, первичной ячейке общества.

 

Семья: источник здоровья или болезни?

Личность в своем развитии преодолевает ряд этапов — рождается, растет, утверждает себя в жизни, стареет и умирает. В ней живут и зреют как бы два начала: дремуче-мрачное, эгоистическое, восходящее своими корнями к инстинктам, и альтруистическое, чисто социальное, направленное положительным полюсом на общество, на людей, дающее образцы беспредельного самопожертвования. Чем больше разрастается первое начало, тем беднее в социальном отношении становится человек, тем прочнее пребывает он во власти низменных чувств.

Все человеческие существа на первых порах весьма эгоистичны, однако под влиянием группового окружения они учатся сдерживать и подавлять свои желания, соразмерять их с требованиями среды. Тесными нитями индивид связан с гигантским человеческим коллективом, испытывая на себе его преобразующее влияние.

Наиболее массовая микросоциальная группа — это семья. Как дом складывается из отдельных кирпичей, так и общество составляется из совокупности семей. Семейные ячейки выполняют функцию поддержания моральных и трудовых традиций, являясь проводниками общественного влияния на личность: ответственность индивида перед членами семьи поддерживается на протяжении всего его жизненного пути. Вместе с тем семьи, пораженные вирусом частнособственничества, махрового эгоизма и другими негативными явлениями, духовно калечат детей, подтачивают в самом корне формирующуюся структуру личности.

С этих позиций постановка проблемы (семья — источник здоровья или болезни?) не кажется такой уж парадоксальной, как представляется на первый взгляд. Согласен, какой из родителей захочет быть причиной болезни своего ребенка, пожелает ему зла! Однако на поверку многие из них, при внимательном рассмотрении, становятся невольными авторами душевной драмы ребенка, сложных изломов его характера. И виной тому может оказаться незнание подспудных пружин в отклоняющемся поведении ребенка. А ведь многие, если не все, подводные камни в этом мучительно трудном процессе могли бы быть обойдены, будь родители более осведомлены о них.

Опасность искаженных, напряженных взаимоотношений в семье углубляется тем, что они не только прочно фиксируются, но и могут передаваться последующим поколениям. Атмосфера взаимной неприязни и раздражения, постоянные ссоры и размолвки между родителями сказываются в первую очередь на детской психике. Развитие ребенка в такой социальной среде отражается на формировании его характера, потребностей и интересов. Именно неблагополучные семьи бывают наиболее своеобразными и неповторимыми, несущими в себе потенциальный заряд грядущих человеческих трагедий. Уместно вспомнить слова Л. Н. Толстого: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

По характеру внутрисемейных отношений люди вправе судить об устоях и принципах, которыми живет общество. Ф. Энгельс в свое время заметил, что такие обозначения, как отец, ребенок, брат, сестра — не есть какие-то почетные звания, а звания, влекущие за собой вполне серьезные обязательства, совокупность которых составляет существенную часть общественного строя. В обстановке искренней родственности воспитывается естественная отзывчивость, радостная взволнованность за других, умение сопереживать и удачи, и поражения, строго и взыскательно спрашивать за любой антиобщественный проступок, приходить на помощь в трудную минуту.

Особо важное значение приобретает в детские годы тепло родительской любви, являющейся, по Гегелю, инобытием любви супружеской. А между тем в некоторых семьях детей щедро обеспечивают уютом, беспрекословно удовлетворяют все их прихоти и желания, но не дают самого главного — духовного комфорта, ласки, не прививают любви и уважения к труду и человеческому участию. Последствия такого дурного воспитания сказываются весьма рано — черствость и непомерно развитый эгоизм как бы открывают человеку дверь в одиночество, превращают его в своеобразного робинзона, озлобленного и недовольного всем миром, живущего нередко до старости, не имея собственного пятницы.

Из сказанного ясно, что необходимой предпосылкой психического здоровья зрелой личности является правильная система воспитания. Поэтому «воспитание воспитателей» составляет очень важную роль в формировании здоровых внутрисемейных отношений. Свежо и актуально звучит призыв парижских коммунаров к родителям: «Научить ребенка любви и уважению к себе подобным, внушить ему чувство справедливости, внедрить в его сознание, что он должен учиться во имя общественных интересов, — вот те моральные принципы, на которых должно покоиться коммунистическое воспитание». Родители должны обращать внимание не только на поведение ребенка, но и на свое собственное: недопустимы ссоры в присутствии детей, нецензурные высказывания, любое проявление необузданности и бестактности.

В оздоровлении микросоциальной среды — залог формирования человека нового общества. О роли внешнего, социального влияния писал известный советский психолог С. Л. Рубинштейн: «Во взаимодействии с миром человек не только проявляется, но и формируется».

«Колыбелью неврозов» называют психологи детский период в жизни человека. Атмосфера лжи, враждебности, равнодушия в семье легко улавливается малышом: все нравоучения и наставления, не подкрепленные реальными примерами, минуют его сознание, теряют свой воспитательный «запал». Поэтому так необходимо проявлять максимум чуткости и внимания к малейшим изменениям в поведении ребенка, перестраивать взаимоотношения с ним в зависимости от ситуации, не умалять его активности в разумных пределах, с пониманием относиться к его капризам.

 

Детские капризы

Не так уж редко мы являемся свидетелями тягостных, неприятных сцен в общественных местах: заливающийся горючими слезами малыш, ревущий до посинения, не реагирующий на происходящее вокруг, и расстроенная молодая мать. Для умиротворения капризного мальчугана пускаются в ход различные приемы: приказы «немедленно замолчать», обещания купить игрушку, дергание за руку, легкие пошлепывания и даже более существенные физические воздействия. И все — безрезультатно, до тех пор, пока не удовлетворяется основное требование, послужившее причиной возникновения детского каприза.

Что лежит в основе такого, на первый взгляд, трудноуправляемого поведения? Случайный это эпизод в характере ребенка или же стиль его поведении? Да, как правило, у этого поступка имеются свои аналоги, когда детские капризы ограничивались на первых лорах кругом семьи. Представим себе картину: впервые ребенок заплакал, не получив перед обедом конфету. Мать уговаривает его, заявляя: «Получишь после обеда!» Однако малыш не хочет ждать, он переходит на крик и вдруг убеждается, что плач приносит свою пользу: требование удовлетворяется, взрослый человек делает столь желанную уступку. И вот вырабатывается условный рефлекс: стоит только заорать — и получишь игрушку, добьешься желаемого. Да если вдобавок упасть на пол, биться в судорогах, реветь не умолкая — обеспечено выполнение любого требования. Ребенок отчетливо понимает, когда и в чьем присутствии можно впадать в истерику, своими капризами он порабощает самых близких (мать, бабушку, в меньшей мере — старших братьев и сестер). Наступает момент, когда его позиции в семье становятся незыблемыми — он глава семьи, способный криком управлять хором взрослых людей, вращающихся вокруг него, ублажающих во имя «спокойствия и тишины», потакающих любой дурной выходке.

Итак, причина детских капризов установлена: виновны родители, их слабоволие и непоследовательность: ребенок не может определить, что запрещается, а чего можно достичь очередным капризом. Отсутствие твердости, системы в воспитании дезориентирует ребенка, он становится дерганым, возбудимым, нетерпимым.

Каков же «рецепт» в искоренении чрезмерных претензий и капризов ребенка? Прежде всего нужны выдержанность и твердость в соблюдении запретов, налагаемых на тот или иной вид его деятельности, последовательность, которая должна быть понятной и объяснимой для малыша. Очень многое в формировании его собственной активности зависит от осознаваемости предъявляемых требований, воспитания потребности поступать в соответствии с общепринятыми нормативами. В сложном процессе решения проблемы «хочу — нельзя» важно предотвратить возможный душевный конфликт, помочь правильному сочетанию активных потребностей («хочу») и внутреннего самоограничения, социального «притормаживания» эгоистических желаний («нельзя»). Иногда полезно помочь ребенку в выполнении предъявленного требования, вовлекая его в работу по осмыслению отдельных элементов действия, добиваясь при этом «самостоятельности» его осуществления: мы как бы помогаем ему свыкнуться с требованием, пропустить через свой разум и волю.

Очень важно добиться в семье единой стратегии в воспитании ребенка, устранить малейший разнобой в обращении с ним. Требование, выдвинутое одним из родителей, должно быть поддержано другим: только в этих условиях будет достигнуто послушание, а в конечном итоге — победа в сложном, полном подводных рифов процессе воспитания будущего гражданина страны.

Иногда в беседе с родителями возникает вопрос: оправданы ли физические наказания, избиение ребенка за совершенный им проступок? Ссылаются при этом на мнение зарубежных педагогов (в частности, английских), которые сетуют на распространенность телесных наказаний в семьях и школах страны: описываются «синдром избитого ребенка», «синдром жестокого обращения» и т. д. Ответ должен быть однозначным: любое насилие над ребенком противопоказано. Трудно передать всю боль, обиду, оскорбленное самолюбие, унижение, которые переживает избиваемый ребенок. Нет оправданий ни одному случаю применения физической силы.

В обстановке телесных истязаний формируется глубокий надлом психики ребенка: он становится ожесточенным, необщительным, нелюдимым, и что самое печальное — теряется сердечный контакт со своими воспитателями, чувство любви и уважения заменяется животным страхом, ненавистью к родителю, поднявшему на него руку. Нередко дети, боясь очередной «порки» за порванную одежду или плохую отметку, убегают из дома, а иногда совершают попытку к самоубийству. Но даже и тогда, когда «кризис доверия» вроде бы миновал, остаются острые воспоминания о пережитых расправах и детских терзаниях, которые не вытравливаются и в зрелые годы. Следует полностью отказаться от телесных наказаний и помнить замечание Б. Спока: «Преступники вырастают из детей, страдающих не от недостатка наказаний, а от недостатка любви».

И еще об одном последствии детских капризов хотелось бы поговорить. Речь идет о так называемой детской нервности, которая развивается при сочетании неправильного воспитания с физическим ослаблением (на почве перенесенных детских инфекций, воспалительных заболеваний, черепно-мозговых травм и т. п.). Дети с ослабленной, неустойчивой нервной системой легко становятся капризными, чрезмерно требовательными, плаксивыми, упрямыми. По мере прогрессирования признаков нервности усиливаются усталость, утомляемость, головная боль, головокружения, расстройства сна и памяти. Яркие впечатления дня (волнующий рассказ, просмотренная телепередача) служат основой для ночных страхов, частых вздрагиваний и вскрикиваний, ночных снохождений. Фиксируясь, они являются стержнем детских неврозов и патологических формирований характера.

 

Гипоопека, «золушки» и «трудные» подростки

Психологи и психиатры давно обратили внимание на роль дефектов воспитания в появлении разнообразных характерологических деформаций будущего взрослого человека. Содержание отношений в семье определяет духовный уклад ребенка, обогащает его нравственный мир, способствует формированию цельной личности. При нарушенных, отклоняющихся внутрисемейных отношениях в структуре личности образуются существенные изъяны, которые могут стать основой для невротических и психопатических состояний. Скандалы различной степени накала бывают во многих семьях, однако там, где отношения между отдельными ее членами основаны на принципе любви, доверия и взаимовыручки, они довольно легко переносятся, а горечь от них выветривается быстро, не оставляя следа. В семьях с отношениями враждебности, отчуждения, неприятия друг друга любой, даже пустячный конфликт становится принципиальным, ссора тлеет, не затухая, на протяжении многих лет. Если между родителями устанавливаются кризисные взаимоотношения, семья начинает распадаться, утрачивает свою внутреннюю структуру. В результате возникают «неполные семьи» (без одного или обоих родителей), ребенок остается на попечении бабушки или дедушки, ближайших родственников. А мы уже отмечали пагубное влияние «лишения любви» со стороны матери, ибо материнское воспитание является важнейшим и невосполнимым, незаменимым фактором в становлении будущей личности. Насколько это верно, видно из удачной перефразировки датским психиатром Хансеном старого изречения: «Дайте мне хороших матерей и я сделаю мир счастливым!»

Изучено много путей, по которым неблагоприятная семейная среда влияет на поведение ребенка. Прежде всего, в силу развитого рефлекса подражания он может легко усвоить стереотипы реагирования одного из родителей, отличающегося невоспитанностью, грубостью и необузданностью характера. Это так называемые реакции имитации (подражания), которые, закрепляясь, могут принять затяжной характер. В условиях частых семейных ссор, словесных перепалок или безобразных драк дети легко усваивают несдержанность эмоций, грубость и возбудимость. Нельзя воспитывать грубостью и злом. Об этом писал Л. Н. Толстой: «Дети — это увеличительные стекла зла. Стоит приложить к детям какое-либо злое дело и то, что казалось по отношению взрослых только нехорошим, представляется ужасным по отношению детей».

Другой детско-подростковой характерологической реакцией на неблагополучную внутрисемейную обстановку является протест (оппозиция). Ребенок, будучи постоянным свидетелем пьяного поведения отца, его куража над беззащитными членами семьи, становится озлобленным, взъерошенным, нелюдимым, высказывает свое отрицательное отношение к отцу даже после того, как тот прекращает выпивки. Иногда в качестве противовеса разгульному и грубому поведению родителя подросток воспитывает в себе внутреннюю сдержанность, постоянный самоконтроль, дает «клятву на всю жизнь» отказаться от приема спиртных напитков, вести трезвый образ жизни. С учетом такого оппозиционного развития подростка многим родителям следует в корне пересмотреть свое поведение в семье. Примечательно высказывание В. Чавчанидзе: «Видимо, мы не всегда представляем реальную ценность общественных потерь, связанных с неумением человека вести себя среди людей».

В работах выдающегося советского психиатра О. В. Кербикова описаны основные варианты неправильного семейного воспитания, которые отчетливо коррелируют с последующей аномальной структурой развивающейся личности. Как правило, имеют место не отдельные пробелы и ошибки в воспитательном процессе, а система отрицательного (в первую очередь, эмоционально-волевого) воздействия на ребенка. Давайте же проследим эту роковую взаимосвязь между типами дефектного воспитания детей и особенностями их характерологического склада.

В некоторых семьях с неблагополучной бытовой обстановкой, частыми выпивками и постоянными скандалами ребенок с ранних, лет растет, как сорная трава, лишенный родительской ласки и теплоты, целенаправленного воспитания. Эту ситуацию определяют как гипоопеку, а ее крайнюю степень — как безнадзорность. В подобной обстановке ребенку не достает постоянного общения, приобретенные им знания весьма хаотичны и непоследовательны, речевой запас беден, нравственные принципы нестойки. Целиком предоставленный нездоровому влиянию «улицы», он легко поддается дурному влиянию, слепо выполняя волю более старших товарищей с криминальным поведением. Недостаток знаний и навыков, скупость духовных запросов, отсутствие трудовых навыков приводят весьма рано к нарушениям поведения в школе (плохая успеваемость, побеги с уроков, дикие хулиганские выходки по отношению к более слабым сверстникам, конфликты с педагогами и т. д.). Не обучившись сдерживать свои чувства, он по малейшему поводу дает вспышки ярости, недовольства, устраивает шумные скандалы, жестоко избивая своих недругов. Ранними спутниками его жизни становится курение и прием спиртных напитков, а в подростковом возрасте — случайные сексуальные связи. В состоянии опьянения асоциальные поступки становятся особенно дерзкими и опасными, поэтому весьма часто такие подростки подвергаются дисциплинарным наказаниям. В целом подобное воспитание ведет к формированию возбудимого склада характера: аномальное поведение в последующем становится постоянным, что делает жизнь родных и близких невыносимой.

Чрезмерно суровое, директивное воспитание по типу «неприятия» ребенка напоминает сказочную ситуацию Золушки. Ребенок в семье подвергается частым и незаслуженным оскорблениям, жестоким побоям, противопоставляется остальным (чаще всего более младшим) детям. Такой отвергаемый подросток лишен столь желаемой душевной теплоты и ласки, его достоинство попирается, интересы ущемляются, навязывается единственно допускаемая линия поведения. Постоянный жесткий окрик, понукание, морализирование, неоправданные запреты снижают активность ребенка. Вся его деятельность сводится к домашним делам (уход за более младшими братьями и сестрами, заботы по кухне, стирка белья), не оставляя времени для самостоятельного чтения, выхода в кино, прогулок на свежем воздухе. В обстановке серой будничности и беспросветности девочка часто прибегает к фантазированию, рисуя в воображении картины социального успеха и всеобщего признания. В отличие от сказочной истории в реальной жизни все заканчивается более печально: в подобных условиях подростки вырастают робкими, забитыми, нерешительными (астенический тип психопатии) или, наоборот, раздражительными, недовольными всем и вся, пронося через жизнь озлобление и ненависть к своим воспитателям (истерический вариант психопатии).

По мере возрастной эволюции ребенка горизонт его мировосприятия неизбежно расширяется, выходя за рамки семейного коллектива. И здесь его могут поджидать «сюрпризы», вызванные недостатками домашнего воспитания. По этой причине чрезмерно опекаемые дети, не участвующие в групповых играх, не посещающие яслей и детского сада, часто испытывают в последующие периоды затруднения в общении, выглядят отвергнутыми, изолированными. И, наоборот, заслуженной любовью и популярностью у сверстников пользуются деятельные, предприимчивые, общительные и отзывчивые ребята.

Социологическое изучение детских коллективов позволило установить своеобразие ее структуры: в центре группы располагаются признанные лидеры, всеобщие любимцы, как бы цементирующие других ребят, притягивающие их к себе — это «звезды». Следующую зону детского коллектива составляют дети, пользующиеся симпатией товарищей, но в меньшей степени, чем «звезды». Далее по периферии широким поясом охвачены дети или подростки, менее чтимые в коллективе, но все же имеющие своих товарищей и друзей. И, наконец, совершенно изолированно на такой социологической «карте» разбросаны отвергнутые одиночки, с которыми другие дети избегают общения. Ими оказываются глубоко несимпатичные, грубые, эгоистические натуры: лишенные теплого социального контакта и умения постигать переживания окружающих, трудно приспосабливающиеся к средовым влияниям, они не находят должного контакта ни с кем из сверстников, слывут «трудными», «неподдающимися».

Изучение «трудных» подростков московским психологом М. А. Алемаскиным показало, что все они оказались в положении робинзонов. Вот некоторые особенности их биографии: почти все они трудно учатся, легко поддаются дурному влиянию, слабовольны, грубы, вспыльчивы и агрессивны, довольно рано приучаются к сквернословию, курению и спиртному. В правоте этих выводов мы убедились при обследовании учащихся Алтайской школы для несовершеннолетних правонарушителей: у истоков их отклоняющегося, противоправного поведения обнаруживалось отчетливо семейное неблагополучие, воспитание по типу гипоопеки и безнадзорности, реже — «золушки» и гиперопеки; излишняя конфликтность, несдержанность, драчливость, лживость и высокомерие делали их нетерпимыми в обычной школьной обстановке.

Вот одна краткая история жизни: Петя Б., 14 лет, происходит из семьи, где отец беспробудно пил, старший брат рано приучился к наркотикам; мать забитая, безропотная женщина с утра и допоздна работала, чтобы содержать многодетную семью. В семье всегда сохранилась атмосфера напряженности, жестоких побоев («отец порол за дело и без дела»). Пробовал несколько раз убегать из дома, но его возвращали и наказывали. Очень скоро научился выпивать, воровал в школе и у соседей, запустил учебу в школе, собирал на стадионе бутылки и на полученные деньги выпивал с более взрослыми ребятами. Неоднократно доставлялся в комнату милиции, однако воспитательные меры приносили кратковременное исправление. В спецшколу был направлен после того, как в компании с другим сверстником ограбил сельпо. Медико-педагогические воздействия, проводимые на протяжении двух лет, к моменту обследования дали желаемый эффект: появились позитивные социальные установки, с охотой участвовал в трудовых процессах, намеревается стать трактористом.

Зачастую напускная грубость и вызывающее асоциальное поведение «трудных» детей служат лишь защитным механизмом формирующейся личности. Их упрямство и вспыльчивость, лживость и кажущаяся жестокость, нелюдимость и робость имеют на поверку четко обусловленную социальную природу, которую можно раскрыть при чутком и внимательном подходе. Такую большую, благодатную работу по «реконструкции» «трудных» подростков осуществляет инспекция по делам несовершеннолетних, позволяющая усилить в изголодавшемся по ласке и пониманию подростке потенцию добра. «Строгая доброта» — вот лейтмотив направленного внимания на «трудного» подростка, обретающего заново высокий нравственный и гражданский смысл своего существования.

 

Единственный ребенок

До сих пор мы вели речь о недостатках воспитания, связанных в основном с малым вниманием к ребенку, со своего рода педагогическим «недокормом». При нем, как правило, имеет место существенное нарушение внутренней структуры семьи, ее явное неблагополучие.

А сейчас давайте поговорим о ситуациях противоположного содержания — педагогического «перекорма», избытка внимания к любимому дитяти. Да и внешне в таких семьях все обстоит гораздо благополучней, имеется материальный и духовный достаток. Однако в какой-то степени нарушается внутренняя структура семьи, ее количественная сторона. Ведь иногда слово «семья» трактуется как «семь я», как семь человек: помимо родителей в ней должно быть пять детей, пять малых, подрастающих существ. Иное положение, когда в семье единственный ребенок — самый обласканный, самый долгожданный, самый любимый, самый-самый… И в этой ситуации уже гнездится опасность отклониться от общепринятых нормативов ухода и воспитания, что само по себе чревато появлением или физической или психической слабости.

Единственный ребенок… Часто — по разным причинам — он бывает поздним, что само по себе еще не предрешает фатальных ошибок со стороны родителей, которые способны разумно и планомерно воспитывать здорового человека. Но бывают семьи, где с появлением на свет малыша коренным образом меняется ее уклад: все сосредоточено на его кормлении и охране здоровья. Создаются поистине тепличные, оранжерейные условия, преследующие цель защитить ребенка от всех бед и несчастий, от простуд и «пагубных» влияний дворовых мальчишек. А во имя этой охраны «мобилизуются» бабушки, дедушки и другие взрослые родственники, перестраивается график труда и отдыха, разрабатывается специальная «система» поблажек и поощрений, камерного воспитания и развития проявляющихся у ребенка способностей.

С появлением единственного ребенка в семье часто воцаряется атмосфера тревожного ожидания и страха: страх перед болезнью, страх переохлаждения, опасения, что в детской компании малыш обучится дурным манерам, выражениям, и масса других ведомых и неведомых волнений и предчувствий. Они порождают целую цепь ограничений и запретов, налагаемых на ребенка: избегать прогулок, избегать ветра и дождя, избегать шумных, подвижных игр и т. д. и т. п. Он интуитивно улавливает обостренную тревогу старших за его здоровье; исподволь у него самого формируются черты тревожной мнительности, сосредоточения внимания на малейших телесных ощущениях, вплоть до физиологических отправлений. Такие дети плохо переносят боль, выглядят бледными, болезненными, худыми: обстановка тепличного воспитания в малой степени содействует физической и психической закалке, выносливости и стойкости. Да и в своем духовном развитии они представляют известное своеобразие, обращая на себя внимание склонностью к рассудительности, резонерству, ранним повзрослением, получая ярлык «маленького старичка».

Среди типовых вариантов неправильного воспитания самыми частыми в таких условиях бывают ситуации гиперопеки и «кумира семьи». Для них наиболее характерна искусственная «соломенная» почва, как бы специально созданная для культивирования изнеженности, слабоволия, непомерного эгоизма, потребительской психологии.

В обстановке гиперопеки инициатива и предприимчивость подавляются взрослыми, которые внимательно контролируют каждый шаг ребенка, лишают его самостоятельности, активности, опережают любое его желание, тщательно следят за физическим здоровьем, опасаясь «простуды», «заразы», ограждают от общения с проказливыми сверстниками. Такие дети вплоть до школьного возраста не могут без помощи матери или бабушки одеться, поесть, привыкают, что всюду их водят за руку. Живя с постоянной оглядкой на старших, они растут неуверенными, пугливыми, нерешительными, болезненно робкими и застенчивыми, склонными искать совета и поддержки «на стороне». На опасность такого воспитательного подхода указывал замечательный педагог Януш Корчак: «Из страха, как бы смерть не отняла у нас ребенка, мы отнимаем ребенка у жизни. Не желая, чтобы он умер, не даем ему жить». С выходом в самостоятельную жизнь, когда требуется твердость и решительность действий, человек полностью обнаруживает свою характерологическую несостоятельность: речь идет о тормозимом варианте психопатий (в частности, тревожно-мнительном характере).

В обстановке изнеживающего воспитания, безмерной ласки, в атмосфере всеобщего восхищения и почитания родителями как бы специально «вынянчивается» эгоистический, своенравный, хвастливый характер ребенка. Такая ситуация получила определение «кумира семьи». Все непомерные требования малыша выполняются любящими родителями беспрекословно, маленькие успехи и способности возвеличиваются и превозносятся, а каждый неблаговидный проступок оправдывается. На первых порах добровольно, а в конечном итоге — вынужденно — все члены семьи порабощаются ребенком, считающим себя средоточием мира. Никаких запретов для него не существует, ни с чьими интересами он не считается.

Эгоцентрический тип воспитания неизбежно завершается трагедией: любовь в итоге обращается во зло, «кумир семьи» незаметно, но надолго превращается в «тирана семьи». Изолированный с детства от сверстников, он на более поздних этапах обнаруживает гротескные признаки инфантильного деспотизма. С момента выхода в самостоятельную жизнь его неизбежно подстерегают жестокие разочарования: не умея ценить товарищескую поддержку, дружбу, проявлять должную выдержку и уважение к окружающим, такой субъект часто входит в столкновение с микроколлективом. Основа конфликта с окружающими коренится в потребительском отношении индивида: человек, который желает только получать, не может благополучно жить в обществе равных. Он вынужден только приспосабливаться, маскировать свою эгоистическую холодность и расчетливость под маской заинтересованности, увлеченности — каким-либо видом искусства или наукой. Однако и здесь они рассчитывают на чисто внешний эффект: вращаются «около искусства» и «около науки», тратя силы, возможности и таланты на достижение саморекламы и самоутверждения. В недрах такого заласкивающего, оранжерейного воспитания вызревает претензионная, истерическая личность, нередко решающая жизненные трудности и конфликты за счет демонстративного, нарочитого поведения и подсознательного «бегства в болезнь» (истерические припадки, параличи, внезапные «приступы» слепоты или немощи и т. п.).

 

«Отцы» и «дети»

Известная проблема взаимоотношения «отцов» и «детей» всегда была острой и животрепещущей, нередко разводя по разную сторону «баррикады» людей, единых по остальным важным жизненным вопросам. И эта кажущаяся непримиримость позиций спорящих сторон, мнимая неразрешимость противоречий между молодым и старшим поколениями имеют свои психологические корни, которые приобретают отнюдь не философский, теоретический аспект, а чаще всего затрагивают конкретные человеческие судьбы, вскрывают определенные субъективно трудноразрешимые, индивидуально непереносимые конфликты. Беседуя «по душам» с человеком пожилого возраста, почти всегда слышишь жалобы на отсутствие уважения и понимания к нему со стороны более молодых членов семьи; а отсюда — недалеко и до сетования на всю современную молодежь, потерявшую связь со старшим поколением, расставшуюся с идеалами своих отцов.

Недовольство отцов своими детьми, отчуждение поколений всегда было присуще человеческому обществу: наши прадеды и прабабушки выражали свои чувства примерно теми же словами, что и современные отцы и: матери. Однако, констатируя долговечность этой проблемы, мы не должны тем самым от нее отмахнуться; она остается по-прежнему насущной и актуальной. Ведь от успешного и мудрого решения конфликтов «отцов» и «детей» во многом зависит счастливая старость наших самых близких людей. Вспоминаются слова А. С. Макаренко: «Наши дети — это наша старость. Правильное воспитание — это наша счастливая старость, плохое воспитание — это наше будущее горе, это наши слезы, это наша вина перед другими людьми, перед всей страной».

Обычно, взвешивая доводы сторон, подчеркивают опыт, мудрость пожилых и энергию, дерзание молодых. И насколько разумней, выгодней такого противопоставления сил и возможностей выглядит единение усилий, направленных на достижение общих целей и задач по развитию общественного благополучия. Одним из непременных условий успеха является преемственность нравственных правил, норм и понятий, передача из поколения в поколение богатого культурного и эстетического потенциала, который накопило человечество.

Другим важным ключом к достижению гармонии отношений между представителями старшего и младшего поколения является взаимная терпимость и уважение к мнению, взглядам, интересам, привычкам, увлечениям и т. д. В. Г. Белинский писал, что заблуждения стариков коренятся в «памяти сердца», всегда святой и почтенной, и поэтому нельзя отказывать им не только в уважении, но и в участии. Вместе с тем и молодость заслуживает такого же понимания и, если надо, снисхождения. Всегда полезно в таких случаях обратиться к своему детству и юности: тогда горести и заботы наших детей становятся объяснимыми и даже кровными. Бездумное охаивание всего, чем живет молодое поколение, так же пагубно, как безмерная хвала всем его начинаниям. Вспомним примирительную позицию, высказанную Е. А. Баратынским:

Общеизвестно, что мораль отцов становится и моралью юных. Но в каждом новом поколении появляются свои увлечения, интересы и устремления. На наших глазах меняются условия и темпы общественного развития, что, несомненно, отражается на формировании молодежи. «Телевизионные» дети получают гораздо больший запас информации, чем их одногодки предвоенного периода. Современные юноши знают намного больше (в том числе и о «теневых» сторонах жизни), чем их отцы в этом же возрасте. В игнорировании своеобразия подросткового возраста следует искать корни многих неудач воспитания. На смену авторитарному воспитанию должно прийти воспитание через взаимное уважение и взаимное понимание.

И одна из таких «больных» проблем современной молодежи, которая должна быть преодолена с помощью старших воспитателей, — это «вещизм». Она уходит корнями в микроклимат семьи, где процветают стяжательство, голый расчет, стремление к накоплению, желание «отличиться» не талантом и работоспособностью, а материальным достатком: обязательным приобретением автомобиля «самой последней марки», строительством дачи лучше, чем у соседей, «оснащение» своих еще неоперившихся детей предметами роскоши и т. п. Вспоминается один любопытный разговор в учительской комнате средней школы. Сразу же после лекции о психологических аспектах воспитания посыпались живые, конкретные примеры учителей из жизни своих воспитанников. Один из волновавших вопросов: откуда у молодых людей неистребимая жажда к дорогим нарядам и украшениям? И, естественно, в разговоре раскрылась причина этого безграничного стремления «выглядеть лучше других»: виноваты сами родители, проявляющие бездумную щедрость во имя «соперничества» между знакомыми семьями, стремящиеся «быть не хуже». Делается это из самых лучших побуждений: пережив в своей молодости трудные моменты, полные материальных и бытовых лишений, они стараются создать для своих отпрысков атмосферу изобилия; а отсюда недалеко и до вседозволенности, которая может оказаться заманчивой для незрелой, формирующейся личности.

Одна из счастливых возможностей «отцов» — воспользовавшись жизненным опытом, передать молодым все лучшие душевные качества, научить их дорожить непреходящими человеческими ценностями, удержать от непродуманных, импульсивных решений. Здесь очень важно и самому уберечься от искушения создать своего малыша по собственному образу и подобию: на этой основе может возникнуть непонимание со стороны сына или дочери. Известный советский хирург С. С. Юдин правильно заметил по этому поводу: «Нельзя цепляться за прошлое, без меры его идеализировать и создавать ему культ. Этак можно так себя настроить, что утратить, наконец, способность ясно видеть вокруг себя, здраво рассуждать и понимать свое время».

В последнее время демографы и социологи все пристальней всматриваются в проблему будущего семьи. Однако независимо от ее количественного состава можно прогнозировать усложнение и дальнейшее совершенствование межличностных отношений. Вот почему так важен сегодня разговор о природе внутренней свободы, о воспитании человека, его ответственности за свою и чужую судьбу. Доброе, заботливое, участливое влияние взрослых может оказать неоценимое воздействие на правильное развитие детей, для которых каждый миг жизни — непрерывная «езда в незнаемое».