1

– Да я уже в конце ноября хотела тебе звонить! – сказала Ксения. – Надо было только придумать, о чём говорить, потому что у меня всё было по-старому, скучно, ничего интересного…

Они сидели на диване в Олином кабинете, не сводя друг с дружки глаз. Ксения позвонила сегодня – наконец-то, больше трёх месяцев прошло после разговора Оли с бабушкой. «Всё в порядке, живы и здоровы», – сразу же успокоила Ксения, и по её тону было ясно, что она прежняя. Такая же, как была на танцевальном конкурсе, когда отважилась заговорить с незнакомцами, и на дне рождения, и на первых англо-итальянских уроках… «Зайдёшь?» – спросила Оля. «Не вопрос!» – и минут через двадцать Ксения звонила в домофон.

– Скучала по вам! А я ещё на полсантиметра выросла, – сказала она первым делом, – и, кажется, остановилась. Всё, хватит уже, хватит!..

– Похудела точно, – заметила Оля, погладив её бок, – одни рёбрышки. Идём-ка, мы тебя накормим.

– Спасибо. Не откажусь…

После обеда Оля, сев за компьютер и усадив гостью к себе на колено, стала показывать фотографии.

– Супер, ты ещё лучше стала! – сказала Ксения. – Я тоже так хочу, вот только дождусь восемнадцати. Эх, ещё долго…

– Да не спеши. В одежде мы раньше устроим, хоть в этом месяце, – обещала Оля.

А когда снимки закончились, Андрей взял гитару, заиграл что-то необычайное. Ксения, закрыв глаза, не могла понять, сколько звучит инструментов: вроде помнила, что один, но слышалось два, три, иногда больше. При всей красоте эта музыка была так энергична, что порой бросалась Ксенией, заставляя взмывать от басов наверх и кубарем скатываться обратно, даже до чувства некоторой опасности, – но опасности не страшной, а как во сне, когда можешь легко шагнуть с крыши или подняться на гребень волны, зная, что неуязвим. Музыка стихла, но Ксения поняла это лишь через несколько секунд и тогда же смогла вздохнуть.

– Обалдеть! – сказала она. – Потрясающе. А как называется?

– Правда хорошо? Оля назвала «Шторм на Ладоге». А я человек простой, для меня – опус номер девять ля мажор.

– Так это ты сочинил?!

Андрей кивнул и рассказал чуть смущённо, с отголоском удивления:

– Что-то меня пробило. Уже на полтора часа насочинял и продолжаю. Первые сами пришли, только записывал, очень редко исправлял на свой вкус. Теперь напрягаюсь, выдумываю, но раньше и так не получалось. Кое-что послал одному большому голландскому другу, он хвалит, в мае будет играть на концерте. Зовёт на премьеру.

– Молодцы, поздравляю!

– Говорит, всегда видел, что во мне живёт кто-то больший, чем просто исполнитель.

– Так прямо и живёт, как в домике?

– Наверное. Только он долго спал. Я решил записать его на диск в хорошей студии. Как раз сегодня первый заход.

– Удачи! – пожелала Ксения и подняла кулак испанским жестом, костяшками к себе.

 

2

Андрей ушёл, взяв с собой гитару в толстом кофре. Оля с Ксенией, оставшись вдвоём, расположились на диване.

– Вытяни ножки, – сказала Оля. – Поместишься, не бойся. Положи вот сюда, – она похлопала себя по коленям. – Видишь, порядок.

– Ты же меня разбалуешь.

– Сегодня можно. Праздник, возвращение…

– Блудного попугая, – торжественно закончила Ксения. – Нет. Блудной вороны!

– Давай продолжай, на чём остановились? Всё было по-старому, скучно, ничего интересного…

И Ксения продолжала:

– Да, так и есть. Вообще ничего. Я думала, прочитаю какую-нибудь книгу для взрослых, позвоню, и мы её обсудим. В субботу зашла в «Буквоед», купила себе «Лолиту». Читала?

– Читала по-русски и по-английски. Лет десять назад нашла у родителей на книжной полке в таком месте, что сразу было ясно: прячут от нас с сестрой. Вот мы обрадовались!..

– Весело вам было, – сказала Ксения. – Так вот я купила, выхожу на улицу – и вдруг встречаю Дашку. Совершенно случайно. А я уже так давно никого из наших не видела! Очень обрадовалась, и она тоже. И у неё было свободное время, и мы пошли в «Чайную ложку».

– В ложную чашку.

– Ой, ну я так никогда не расскажу! – смеясь, воскликнула Ксения. – Сейчас, минуту… – и, успокоившись, она продолжала: – Взяли по кофе, я спрашиваю, как дела на танцах. И Даша говорит: «Всё хорошо, но я хочу уйти от Толи. Пока не могу решиться ему сказать. Очень благодарна за всё, но я свободная, не его девушка. Танцую и сплю иногда, но так, чисто по дружбе». Ей предложил встать в пару очень сильный партнёр, от таких не отказываются. А Толя не хочет идти наверх, ему интереснее быть серым кардиналом, опять же по Дашиным словам. Но она всё равно боится его огорчить…

– Зря боялась, – сказала Оля, – он легко пережил.

– А ты знаешь? Он тебе говорил?

– Не только говорил. Предлагал стать его партнёршей.

Всему научит, всё покажет…

– Надо же, какой деловой. И что ты ответила? Не захотела?

– Я ему рекомендовала твою ученицу. Вроде, оба довольны.

– Ну, ты даёшь… Оля, ты гений! Я бы ни за что не догадалась.

– Да и меня стукнуло внезапно, – призналась Оля, – когда я уже думала, что всё, поговорили.

– Ясно. Она мне звонила, сказала большое спасибо за уроки, всё получается. Но я не спрашивала, кто партнёр. Думала, новичок, всё равно не знаю… А это Толя. Рада за них. Но я о Дашке говорила, да? Стоит такая вся в сомнениях, и я чувствую, она по-настоящему рада, что меня встретила, не из вежливости. Моё слово для неё важно. Говорю: конечно, хватай сильного партнёра! Тем более она сказала, что заниматься будут в нашем клубе, в «Фонтане». У партнёра был два года перерыв, и в свой бывший клуб он не вернётся. Там новые тренеры, а его прежние уехали в Германию. И я спросила: «А кто он такой? Если я в одно время с ним занималась, может, видела и знаю?» Она говорит: «Зовут Миша». И меня вдруг бах! как мешком по голове. Спрашиваю: «А фамилия? Случайно не Федченко?» Даша говорит: «Случайно Федченко». Обалдеть! Вот так бывает… Она спрашивает: «Ты его знаешь?» А я не только знаю, я три года назад была в него дико влюблена!.. Вот, за что я тебя люблю, Оля! – сказала Ксения, отсмеявшись, – ты не спрашиваешь с умным видом: «И не рано тебе было?»

– Я просто знаю, что не рано, – ответила Оля. – И что дальше?

– А Дашка спросила… Но не в этом дело. Я и правда думала только о нём, и больше всего на свете хотела с ним танцевать, и партнёра изводила страшно. Как он всё перенёс?… И это длилось почти весь сезон. Но, выходит, не судьба. Долго о нём ничего не слышала и даже не знала, что он на два года бросал. Мы с Дашкой посмеялись, выпили ещё по чайной ложке… А потом я загрустила. Подумала, что вся эта история неспроста. Что-то в ней есть такое… как бы сказать…

– Символическое? – предположила Оля.

– Да, точно. Если так произошло, значит, я уже точно закончила с танцами. А Даша – это как бы моё новое воплощение. Я её заметила в группе начинающих два года назад, кое-что подсказала и отдала свою танцевальную душу. Теперь запускаю в небо, а сама остаюсь внизу, в скучном сером мире. И для этого нужен какой-нибудь символический жест. Я вспомнила, что у меня есть платья. Совсем новые, я их ни разу не носила, только мерила у портной. И я была с Дашей почти одного роста, когда их шили. Говорю: «Поехали посмотрим!» Дашка: «Не знаю, не знаю…» – но я вижу, что ей интересно. Хватаю под руку – и в метро. Вовремя, потому что уже начали клеиться всякие… Затащила к себе, вынула из шкафа платья: «Меряй, я выйду. Позовёшь, когда можно будет смотреть». Она говорит: «Ещё не хватало, я тебя выгоню из твоей же комнаты? Все свои, не парься», – и спокойно переодевается. Померила стандарт, латину… Знаешь, на мне так не сидело. Мне чашки делали с запасом, на вырост… правда, мало что выросло, – а у Даши тут побольше, ей в самый раз. Она ещё подвигалась, босиком, потому что в моих туфлях утонет, но всё равно здорово. Вдвоём потанцевали, Даша говорит: «Жаль, что ты не партнёр, я бы тебя схватила и никому не отдала». Я вспомнила, зачем её пригласила: «Забирай платья, дарю». Дашка: «Нет, слушай, я взять не могу. Я бы, может, купила, но сейчас денег нет». И продолжает: «Если хочешь, давай я помогу тебе их продать, поспрашиваю знакомых?» Я так и завяла. Всё, вообще никто меня не понимает! Никому не нужны мои красивые жесты… Но постаралась виду не подать, говорю: «Спасибо, не надо, пусть остаются у меня на память. А передумаешь, так бери». Но уже ясно, что не передумает. И, чтобы она не напрасно заходила, я поставила чайник, открыла свои альбомы с фотографиями. Сели мы смотреть, а это надолго. Не заметишь, как весь день пройдёт.

– Но она от тебя благополучно уехала? – спросила Оля.

– Не всё так просто. Не успели досмотреть альбомы, ко мне вломились одноклассницы. Знали, что я дома одна. Бабушка ещё в больнице, я у неё была вчера, буду завтра, а в субботу свободна. И они жутко рады, что есть где оторваться. Там Наташа, Лиза, ещё несколько, и Мужева… Помнишь её, Оль? Ха, её без смеха не вспомнишь!.. Вообще-то, её зовут Надя, но когда такая фамилия, кому интересно имя? Мужева – и точка. Да она не обижается, привыкла. На самом деле, я её очень люблю. Когда я только пришла в эту школу, ходила вся убитая, ничего не видела вокруг, она первая со мной так хорошо, душевно поговорила. И теперь, когда загуливает и отстаёт, я ей помогаю с уроками, даже с физикой. Хотя тут бы мне кто помог… Она смутно помнит, как ты её умывала у меня в ванной, представляешь! «Я такая: не надо, не надо, сама дойду!.. Она: спокойно! – и поднимает, как тряпочку. А потом открываю глаза: сижу в кресле, утро…» Так она рассказывает. Вот она была, и её сестра, тоже кадр. На два года младше, ростом ещё меньше, а по характеру – Мужева в квадрате. Вообще электровеник! Они вместе колобродят, ищут приключений на одно место, и давно уже не девушки. Ну, старшая-то понятно, в наши годы… Но чтобы в тринадцать, как младшая, если не врёт, – по-моему, чересчур. Хотя я прочитала «Лолиту»…

– Я тоже думаю, рано, – сказала Оля. – Да и тебе некуда спешить. Так рано начинают те, кому нечего делать. А у тебя и твоих друзей есть мощный жизнеобразующий интерес. Это важнее, точно говорю.

– А ты когда в первый раз? Если не секрет.

– В восемнадцать лет. Можно не поверить, но это правда.

– А до этого что-то было?

– Обнимались, целовались, всякие зажимания по углам… Этого хватало, особенно в спортивном лагере. Не с каждым подряд, ты обо мне плохо не думай. Были взаимные симпатии, две-три за все годы.

– А если кто-то хотел большего?

– После носа, разбитого о собственное колено, уже вряд ли хотел, знал границу. Я конкретно озверела, когда раз говорю спокойно, два – и как в стену. Потом даже жалко стало, и я пустила к самой-самой границе. Но перейти не позволила. Какая-то часть сознания оставалась при мне и всё контролировала.

– А мне бы не стало жалко, – уверенно сказала Ксения, – я бы ещё добавила.

– Гораздо позже сообразила, какой была жуткой эгоисткой. Могла получить всё нужное удовольствие без крайних мер, а мог ли другой человек или нет, меня абсолютно не волновало.

– Так, мы отошли от темы, – сказала Ксения. – Я слишком всё представляю, лучше не надо… На чём мы остановились?

– Пришли одноклассницы… – напомнила Оля.

– Да, пришли ко мне, мы смотрим фотографии, пьём чай с ватрушкой, такие приличные обе… Даша говорит: «Спасибо за компанию, Ксюш, я пойду». Но куда там! Эти её тут же облепили со всех сторон: волосы! Какие волосы! Можно потрогать?… Точно как наши дети в лагере. Ну, знаешь: кто впервые Дашу видит, у того шок от её гривы. Теребят её, тут же закидали вопросами: а что ты делаешь? как за ними ухаживаешь? Она говорит: «Никак, иногда ровняю концы, и всё». «Ай, да врёшь ты, давай колись!» И смотрю, Дашка расслабилась, уже не хочет идти. Сначала, конечно, боялась: такая толпа дурных малолеток, что у них на уме… Сели мы разговаривать. Они пришли не пустые, что-то булькает. Но быстро закончилось, хотим добавки, а мы же мелкие. И тут Мужева так запросто говорит: «Даша, сгоняешь за пивом?» Я уже готовлю кулак ей показать: не наглей. А Даша: «Да легко. Сколько надо?» Мы скинулись у кого сколько было, она взяла одну девочку и пошла в магазин. Притащили две сумки, и мы сели продолжать.

– И ты тоже?

– Выпила две бутылки. Место ещё есть, – Ксения щёлкнула себя по впалому животу, – но уже невкусно, одна горечь. Но чуть окосела, много не надо. Мужевы ещё дунули на кухне, стали ржать как чокнутые. Мы тоже, на них глядя. Только под утро заснули. Ближе к обеду ожили, все разбежались, я кое-как собралась в кучу, залезла под холодный душ. Потом пошла к бабушке вместе с Дашей. А то бабушка переживает, что ко мне мало ходят друзья. Так вот покажу, что ходят, такие взрослые, положительные. И на волосы полюбуется. Она себя чувствует лучше, выглядит хорошо, я очень рада. Вернулись домой, пообедали, ещё потанцевали, и Даша уехала. А я снова встретилась с девчонками, но уже никто не хотел сидеть дома. Всех тянуло на подвиги. И мы поехали на Казакова, там у Мужевых знакомые. Встретили эту компанию, там были парни… – и, дойдя до парней, Ксения остановилась перевести дух.

– Ты влюбилась, что ли? – спросила Оля.

– Может быть, всё к этому шло, – серьёзно ответила Ксения.

Тут позвонил Андрей: уже добрался до студии, скоро начнёт запись. Оля, пожелав удачи, предложила гостье перейти на кухню:

– Рассказывай, а я закончу дела. Хозяйка, ёлы-палы.

 

3

На кухне Оля запустила стиральную машину, потом стала разделывать курицу.

– Скоро будет готово, – сказала она, – у меня быстро получается. Всегда удивлялась, как сестра умудряется из простой яичницы сделать драму в семи частях с прологом…

Она хлопотала, а Ксения, угощаясь чаем с мороженым, рассказывала, что их девичья компания подружилась с новыми знакомыми и скоро они сами стали приезжать в гости. С парнями ей было легко, но они словно побаивались её, держались на расстоянии. Это заметили и одноклассницы. «Не переживай, – успокоила Мужева, – ты слишком красивая, вот и думают заранее, что нечего ловить». Так было до середины декабря, пока не появился Глеб. Он был старше на год, не меньше ростом, симпатичен, умён, по-хорошему прост, всегда с карманными деньгами, и он не испугался. Они вдвоём стали отделяться от компании, вместе гулять, разговаривать, перезваниваться. Когда он впервые подарил цветы – честное слово, смущался и не знал, чего ждать. Конечно, ей понравилось. Потом они поцеловались.

– Ты в первый раз? – спросила Оля.

– Да как сказать… Я столько раз в мыслях это делала с Мишей, что, наверное, потянет на один настоящий. И теорией интересовалась. И ещё однажды мне проспорили… Нет, слушай. Не знаю, что обо мне подумаешь.

– И не говори, – сказала Оля. – Не надо, у всех могут быть секреты.

– И у тебя?

– И у меня.

– Даже от Андрея?

– Секрет, – с улыбкой ответила Оля.

– Тогда не скажу, ладно. Может, потом. А Глеб, мы же о нём… Он не спросил, в первый раз или нет. Значит, всё в порядке. А потом, тридцатого декабря, видишь, я даже запомнила, позвал меня к себе домой. Мы были вдвоём… – тут она чуть замялась.

– И что-то вышло не так? – спросила Оля.

– Сначала всё было так. Сидели, слушали музыку. Поговорили. Потом как-то резко стало не о чем говорить. Подвёл меня к кровати, расстегнул пуговицу на рубашке, другую… С таким видом: я, мол, показал, что делать, дальше сама. Но я была совершенно не готова. Попробовал сам раздеть, сперва как бы в шутку, потом увлёкся, завалил на кровать. Я отбивалась как могла. И он остановился.

– Вот так заманить домой и напасть? Рёбра за это поломать, – сказала Оля.

– Ой, я боюсь, когда ты так смотришь. Нет, я много об этом думала. Мне кажется, он не заманивал. Он был всерьёз уверен, что сделал всё, что надо, и я, так сказать, по схеме должна ответить.

– Как е-два – е-четыре?

– Наверное, да. Дурень, короче, как и я. Тоже учился на книгах и на фильмах. На чужих примерах, и те выдуманные… – Ксения вздохнула. – Знаешь, – продолжала она, – если бы он заранее сказал, чего хочет и что мы будем одни… Сейчас кажется, я бы могла согласиться. А он не сказал. Думал, я сама понимаю. А для меня это была огромная неожиданность. И я его обломала. Он ужасно обиделся, наговорил кучу гадостей. Что я с ним играла, сука такая, увлекла, теперь смеюсь. Со мной обязательно кто-нибудь так же поступит, вот тогда я вспомню… и так далее. Я собралась уходить, он опомнился, стал извиняться. Но после таких слов уже всё, финиш. Меня просто колотило, не знаю, как дошла до остановки. Он бежал за мной, потом звонил, писал. Месяц, наверное, каждый день. Но я с ним больше не общалась. Мне это всё испортило настроение до конца зимы. И Новый Год просидела дома, и потом редко выглядывала. В школу – назад. Вот потому так долго и не звонила.

– Бедняга, – сказала Оля. – Да и я бы могла позвонить. В двух шагах была всё это время.

– Спасибо, Оль. Но, честно… я не думаю, что кто-то помог бы. Сочувствовать, жалеть?… Нет, я должна была сама выбраться. И не из такого вылезали. И потихоньку начала. Но ещё неизвестно, как было бы сейчас. Случилось кое-что другое, и я стала как новенькая!

– Что случилось? – спросила Оля, укладывая нарезанные куски на противень.

– Догадайся с трёх раз. Ладно, не буду мучить. – Вопреки этим словам, Ксения затянула паузу до предела. – Я возвращаюсь на танцы! – наконец, объявила она. – Ес, ес, ес, ес, ес!!! Могла бы с этого начать, верно?

– Молодец! – Оля поцеловала её, убрав назад мокрые руки. – А когда возвращаешься?

– Послезавтра иду. Эх… Снова платья шить, учить вариации… Супер! В этом сезоне вряд ли успеем на конкурсы. В следующем. Придёшь за нас болеть?

– Спрашиваешь! Буду громче всех. А кто партнёр?

– Это ещё одна новость. Вика хочет сделать перерыв, а мне отдаёт своего Серёгу. В наследство, – добавила Ксения с улыбкой. – Они ездили в Москву, – продолжала она, – и там их так задвинули, вообще. Не пустили в полуфинал, а те, кого они всегда разрывали, оказались впереди. Нас, бывало, засуживали, но чтобы так нагло – никогда. Она расстроилась, говорит: нафиг это нужно, лучше бы я бегала или в какой-нибудь теннис играла, там от судей ничего не зависит. Да я думаю, она бы и так ушла. Когда занимаешься с детства, может надоесть. Вот Миша тот же. Взял паузу, поступил в институт… А потом посмотрел, скучаешь по танцам или нет. Если да, нужно возвращаться. Или уже не серьёзно заниматься, для себя. А если не тянет, то и не надо. Я ужасно скучала! Пусть даже засудят, чёрт с ним. Буду таким монстром, что никто не посмеет. А Вика, думаю, вернётся. Но им всё равно было в паре неудобно, Серёжка уже метр восемьдесят семь. И он по секрету сказал, что всегда мечтал танцевать со мной. Лет с восьми.

– Чужое бывает заманчивей, – сказала Оля. – Вот теперь посмотрит, что такое сбывшаяся мечта. Так, сейчас я вымою руки, поставлю будильник, чтобы напомнил, когда проверить. И пойдём в комнату. У тебя ведь ещё не всё, да?

– Не всё, – подтвердила Ксения в комнате. – Ещё один сюрпрайз. Мне Ромка звонит.

– А он что, переставал?

– Ты не знаешь, точно… Он после того вечера – помнишь, когда грибы на моське? – пропал и вообще не появлялся. А я сначала закрутилась, потом эта история. Не до него было. К Марине приходила на день рождения, но Ромку не застала. Думала, вдруг тебя увижу…

– Меня приглашали, но я не смогла. Предновогоднее безумие, уроки до позднего вечера.

– Ясно. В общем, обоих не видела. И тут – здрасте. Три дня назад позвонил: извини, что молчал, так и так, пытался тебя забыть, раз не нужен, но не могу. Он с этой девочкой стал встречаться из «Лесного», пловчихой. Говорит, она хорошая и к нему замечательно относится, но всё равно не то. Как далеко они зашли, не знаю.

– А надо знать?

– Думаю, скажет, если спрошу. Но почему-то не хочется.

– И правильно, по-моему, – сказала Оля. – Но если дошли до чего-то серьёзного, тебе же лучше. Не чайнику в руки попадёшь.

– А с чего ты взяла, что попаду?! – вскинула взгляд Ксения.

Оля пожала плечами:

– Может, и нет. Сами решите. А он сказал этой девочке, что она – не то?

– Тоже не спрашивала. Но думаю, нет. Ждёт, что я отвечу. Бедная, жалко мне её… Да и его, если честно.

– Ладно, сколько вам лет, – сказала Оля, встряхнув её за плечи жестом, позаимствованным у Андрея. – Не переживай, Ксюха. Может, ещё и не одна такая история будет, пока не найдёте своё.

– А сейчас-то жалко. Не знаю, что делать. Ромка хороший друг. И вообще хороший. Ну, допустим, дам ему надежду… Но я ведь не знаю, что будет дальше. Когда мне кто-то нравится, я на него не так смотрю, уже поняла. И на Глеба не так смотрела, и вообще. В лагере был один парень… Если ещё такого встречу, куда мне Ромку девать? Ладно, будем видеться на тренировках, разберёмся. Он ещё не знает, что я возвращаюсь.

Олин телефон запел, но не мелодию будильника. Звонил Андрей: записал семь произведений, сейчас поеду домой.

– А как у вас дела? – спросила Ксения, – а то мы всё обо мне да обо мне. Как вам нравятся мои новые… нет, я не то хотела спросить. Поедете в Голландию на концерт?

– В какую Голландию?

– Он говорил, послал музыку голландскому другу.

– А, это. Друг голландский, концерт будет в Гамбурге. Я-то не поеду, куда мне. Самое горячее время, экзамены. Андрей без меня тоже не хочет, но я говорю: поезжай, поезжай, вместе мы и летом куда-нибудь рванём. В Венецию, например. Или в Рим…

– Договоритесь, – сказала Ксения.

– Это верно. – Оля, подмигнув ей, встала и выключила заигравший будильник. – Непременно договоримся. Обо всём, что будет, и даже о том, что пока не можем предположить.

……………………………………………………

…на этой фразе я отпускаю героев в свободное плавание, но до сих пор, краем глаза, продолжаю следить за их судьбой.