— Патрон! — обратился к Паолини офицер полиции Дисюин. — Вас спрашивает шеф! Самолично.

В голосе детектива отчетливо прозвучало беспокойство. Если такое важное лицо, как директор полиции, лично вызывает к себе подчиненного, окружающие не могут не ощутить тревогу. Однако дивизионный комиссар Люсьен Наполеон Паолини воспринял слова Дисюина без каких-либо видимых эмоций. Всегда отличавшийся завидной выдержкой и спокойствием, он уже давно перестал переживать из-за своей карьеры, тем более сейчас, когда его отставка была уже не за горами. Телефонный звонок означал, что ему что-то хотят сообщить — и не так уж важно, звонит ли ему директор полиции или кто-то из его сослуживцев.

Провожаемый внимательным взглядом Дисюина, он подошел к столу и взял трубку.

— Комиссар Паолини у телефона, — сказал он.

— Дорогой комиссар, — голос шефа полиции был слаще меда, — я хотел бы незамедлительно встретиться с вами. Это очень важное и срочное дело.

— Иду, — коротко ответил Паолини.

В том, что произошло нечто серьезное, он не сомневался — не в обычае директора полиции было срочно вызывать подчиненных в свой кабинет без достаточно основательной причины. Шеф славился своим хладнокровием, гордостью и тонким политическим нюхом.

Нынешний директор полиции вел светский образ жизни. Этот красивый, седовласый и белозубый мужчина, поддерживающий отличную спортивную форму, не замыкался в кругу своих профессиональных обязанностей: он был на короткой ноге с видными представителями как мира науки, так и мира искусства, был завсегдатаем театральных премьер, принимал участие в выставках и вернисажах. Все это способствовало его успеху, который он с присущим ему благоразумием предпочитал не афишировать.

— Ну и что же там стряслось? — с любопытством спросил Дисюин.

— Если б я знал, — флегматично ответил комиссар.

Он поднялся в приемную, откуда немедленно был препровожден в кабинет начальника. Директор полиции прохаживался по ковровой дорожке, сумрачный и озабоченный. Не слишком типичная картина!

— Мой дорогой Паолини, — начал он, — у меня для вас скверные новости. Нам предстоит очень серьезное расследование. Похищен ребенок. Сын Дерми. Вот письмо, которое принес нам его отец.

Шеф протянул Паолини сложенный лист бумаги. Комиссар надел очки и развернул письмо. На листе бумаги были наклеены буквы и слова, вырезанные из газет.

«Сегодня днем в Булонском лесу похищены ваш сын и сопровождавшая его гувернантка, мисс Дороти Линч. Медальон, снятый с шеи вашего сына, и браслет с руки мисс Линч подтверждают это. Им не грозит опасность, если вы будете благоразумны и выполните все наши требования. Прежде всего вы не должны ставить в известность о случившемся полицию. В противном случае они оба умрут. Ждите нашего звонка. Мы позвоним вам завтра в полдень, чтобы узнать, получили ли вы это письмо и согласны ли иметь с нами дело. После этого вы узнаете наши условия и получите необходимые инструкции. Надеемся на ваше благоразумие».

Паолини внимательно осмотрел письмо, перечитал его еще раз, снял очки и посмотрел на своего начальника. Директор полиции, продолжая прохаживаться по комнате, нервно курил сигару.

— Это послание… Когда Дерми получил его? — спросил Паолини.

— Вчера вечером. Вы можете себе представить, каким ударом это было для него. Он промучился всю ночь, размышляя, следует ли ему обратиться к нам. К счастью, его адвокат — он к тому же и личный друг месье Дерми — настоял на том, чтобы полиция была обо всем информирована. Утром он посетил меня и все мне рассказал. Ну, а я… я немедленно связался с вами. Так что в настоящее время вы и я — единственные люди в Париже, знающие об этом похищении. Даже министр и президент ничего об этом не знают.

— Это хорошо, — кивнул Паолини. — А теперь я хотел бы узнать, при каких обстоятельствах совершено похищение.

Директор полиции опустился в кресло.

— Дело обстояло так, — начал он. — Маленький Жорж и его гувернантка находились в Булонском лесу на прогулке. Они поехали туда на машине с шофером. Его зовут… — Он бросил взгляд на листок, который держал в руке. — Гюстав Пунто. Мальчика возят в Булонский лес три раза в неделю и всегда в одно и то же место — к пруду Святого Иакова.

Этот шофер оказался единственным свидетелем похищения. По его словам, рядом с принадлежащим Дерми «бентли» остановился автомобиль марки «ДС-21»; из машины вышли двое. Шофер не слишком конкретно описал их, так как в это время читал газету. Однако утверждает, что один из них был грузным, крупным мужчиной, а другой — худощавым, молодым и черноволосым.

Преступник помоложе подошел к маленькому Дерми, схватил его и отнес в машину, а его напарник проделал то же с гувернанткой. Пунто бросился к ним на помощь, но был атакован третьим преступником, нанесшим шоферу несколько ударов, от которых тот потерял сознание.

Когда шофер очнулся, машина с похищенными исчезла. Кроме шофера, свидетелей происшествия не было. К счастью, у парня хватило ума сразу отправиться домой к хозяевам, а не в полицию. В тот же вечер пришло письмо… Вот, пожалуй, и все.

Паолини, маленький, сухощавый мужчина с жёсткой бородой, способной затупить любую бритву, сидел на стуле в своей обычной позе — выпрямившись, со сложенными на коленях руками — и внимательно слушал шефа.

— Медальон и браслет, о котором пишут похитители, прислали вместе с этим письмом? — спросил он, когда шеф умолк.

— Да. И это действительно вещи маленького Жоржа и мисс Линч.

— Итак, кроме шофера, свидетелей похищения нет?

— Увы. Все произошло за считанные секунды. Нет сомнений в том, что операция была тщательно спланирована.

— И какой же линии вы намерены сейчас придерживаться, господин директор?

Глава полиции тяжело вздохнул.

— Прежде всего всеми силами постараться избежать огласки. Мы должны позаботиться о жизни ребенка и девушки — это самое главное. Конечно, похитители потребуют денег. Разумеется, отец готов выполнить любые условия. Ваша задача состоит в том, чтобы, после того как выкуп будет передан, проследить за похитителями, найти мальчика и женщину, освободить их и отобрать у преступников деньги, разумеется, если это будет возможно. Ну, а виновные, естественно, должны быть арестованы.

Комиссар ничего не сказал, но по его губам скользнула чуть заметная усмешка.

Директор полиции заметил ее и правильно истолковал.

— Поймите, Паолини, — сказал он, — я не больше, чем вы, тешу себя надеждой, что в этом деле будут помогать добрые феи! Однако поймите, что если мы потерпим фиаско, то это может погубить нас. Тут запросто можно сломать себе шею. Ведь это сын Дерми, человека, пользующегося известностью не только в Европе, но и во всем мире! Вспомните, какую роль он играет в экономических отношениях нашей страны с Соединенными Штатами! Он имеет вес в самых высоких сферах, и вы понимаете, какие последствия может иметь его недовольство. Мы не можем позволить, чтобы хотя бы волос упал с головы его сына! Нельзя допустить, чтобы он подвергся хотя бы малейшей опасности!

— Я всегда полагал, что нельзя допускать, чтобы любой ребенок подвергался опасности, — заметил Паолини.

— Ну, разумеется… Это совершенно очевидно, — буркнул с неудовольствием директор полиции. — Любой ребенок…, а этот особенно.

Его сигара погасла, и он щелкнул золотой зажигалкой, чтобы раскурить ее. Паолини бросились в глаза его руки — холеные, чуть полноватые, похожие на руки прелата.

— Итак, я решил поручить это дело вам, Паолини. Его должен вести криминалист высшей квалификации: осторожный, хладнокровный, сумеющий не допустить ошибок в процессе расследования. Я готов предоставить вам неограниченные полномочия.

«Ну да. А если дело пойдет наперекосяк, мне придется преждевременно уйти в отставку», — не без горечи подумал Паолини. За эти годы он вполне изучил своего шефа. Директор полиции был достаточно ловок, чтобы избегать положений, в которых его могли бы в чем-либо упрекнуть. Он умел использовать своих подчиненных, хотя далеко не всегда был в состоянии по-настоящему оценить их способности. Никто не помнил случая, чтобы он пытался защитить кого-нибудь из них, если они — заслуженно или случайно — попадали в передрягу. Им многие восхищались, но его никто не любил.

Паолини кивком выразил свое согласие.

— Нет необходимости говорить вам, что расследование должно проводиться в глубокой тайне. Осторожность, осторожность и еще раз осторожность — вот что от вас требуется. Я готов предоставить в ваше распоряжение любое количество людей.

— Мне потребуется только мой помощник, детектив Дисюин, — сказал Паолини.

— О ходе расследования будете докладывать непосредственно мне, — заключил директор полиции. — А сейчас, я полагаю, вам следует отправиться к Дерми. Они живут на Фош-авеню, 103. Нужно дождаться телефонного звонка похитителей.

— Вполне согласен с вами.

— И, пожалуйста, держите меня в курсе. Докладывайте каждый час. Моя спецлиния свободна для вас двадцать четыре часа в сутки. И помните, вы наделены неограниченными полномочиями. Если возникнет необходимость, в вашей власти прочесать любой округ Парижа.

Комиссар встал.

— Я буду информировать вас даже о самых незначительных моментах по ходу расследования, — сказал он.

Его глаза встретились с серыми, холодными глазами директора полиции. Красивыми, но лишенными даже намека на доброту и сочувствие.

— Я думаю, дорогой Паолини, нет нужды предупреждать вас, что в этом деле вы должны быть предельно тактичны. Предельно!

— Как всегда, господин директор, — сказал Паолини и вышел.

* * *

Дисюин завел служебную машину — старый черный «пежо», — на которой они приехали во внутренний дворик великолепного особняка в стиле восемнадцатого века. Окинув взглядом подъезд, облицованный розовым мрамором, вытесанные из камня гирлянды, кованые решетки и массивные, соединенные толстой цепью вазы, он сказал:

— Если бы я не знал, что это Фош-авеню, я подумал бы, что мы в Лувре.

— Не давайте воли воображению, старина, — похлопал его по плечу комиссар. — В свое время этот дом был построен откупщиком, а отнюдь не королем Франции.

У мраморных ступеней, ведущих к двери, их встретил молодой человек лет двадцати с небольшим. Он был безукоризненно одет, у него были прилизанные волосы умеренной длины и очки в черепаховой оправе.

— Месье дивизионный комиссар? Я не ошибся?

— Именно так.

— Для меня большая честь знакомство с вами. Разрешите представиться. Я — Ален Декамп, личный секретарь месье Дерми. Разрешите проводить вас.

Он легко взбежал по ступеням; стройный и элегантный секретарь был похож на картинку из журнала мод.

— Слуги ничего не знают, — заметил он, когда они шли через огромный вестибюль, украшенный картушами и картинами в тяжелых рамах.

Подойдя к резной двери, Декамп постучал и тут же сделал шаг в сторону. Дверь открылась, и навстречу комиссару бросилась высокая, стройная женщина. Она была красива, очень красива, но на ее прекрасное лицо наложили отпечаток бессонная ночь, мучительная тревога, да и сорок лет прожитой жизни при отсутствии косметики…

Люсьен Паолини сразу же узнал «прекрасную мадам Дерми» — он, по крайней мере, двадцать раз видел это лицо на страницах газет и журналов в роли то известной благотворительницы, то королевы бала мультимиллионеров, то покровительницы изящных искусств.

— Месье комиссар… — Ее тонкие пальцы судорожно сжали руку Паолини. — Вы найдете его, не так ли? Вы вернете мне моего маленького Жоржа? — Ее голос звучал хрипло; казалось, быстро произносимые слова с трудом проталкиваются через ее пересохшее горло.

Стоя рядом с Паолини, она возвышалась над маленьким полицейским на целую голову. Мадам Дерми была высокой женщиной. Люсьен Паолини снизу вверх посмотрел в ее прославленные прессой фиалковые глаза и, соблюдая осторожность, сказал:

— Мы сделаем все, что в наших силах, мадам.

— Держите себя в руках, дорогая, — прозвучал за спиной комиссара властный голос. — Вы не должны терять головы!

К ним подходил Андре Дерми. Фотографии месье Дерми Паолини тоже видел на газетных страницах, однако, значительно реже. Как и большинство людей, обладающих богатством и реальным могуществом, он не стремился к популярности и всячески избегал рекламы. Сведения о нем редко просачивались в раздел светской хроники, а радио- и тележурналисты практически не могли до него добраться.

Так вот он каков, этот знаменитый финансист! Перед Паолини стоял невысокий мужчина с седыми волосами и заурядной внешностью. Только голос и взгляд выдавали его недюжинную натуру. Банкир говорил короткими, четко построенными фразами — чувствовалось, что он не любит лишних слов. В отличие от директора полиции, ему явно не доставляло удовольствия слушать самого себя.

— Вам лучше сесть и расслабиться, дорогая, — обратился он к жене.

— Как я могу расслабиться, если сейчас эти негодяи… если мой сын у них в руках, а я не знаю, что они с ним делают! — выкрикнула в отчаянии мадам Дерми.

— Ничего они ему не делают. И не сделают, — резко прервал ее муж. — Эти типы заняты сейчас тем, что прикидывают, какую сумму потребовать за него. Я прав, месье комиссар?

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Паолини. — Вашему сыну ничего не угрожает, мадам. По крайней мере, в настоящий момент.

— Я признателен вам за то, что вы так быстро связались с нами, — обратился Андре Дерми к комиссару. — Признаюсь вам откровенно, я не сразу решил обратиться в полицию. Однако месье Лендри, мой друг и адвокат, убедил меня сделать это. А вот и он сам.

Паолини поклонился знаменитому адвокату, присоединившемуся к ним в этот момент. Вот уж кому нельзя было отказать в популярности! Кто не знал в Париже, да и во всей Франции, этого невысокого, чуть сутулого мужчину в массивных очках, выигрывавшего самые запутанные дела? Многим были знакомы его ироничный голос, саркастическая улыбка, уничтожающие реплики, способные ошеломить любого свидетеля обвинения, несокрушимая логика, с которой он, как волшебник, манипулировал доказательствами, свидетелями, присяжными, строя неуязвимую защиту и добиваясь оправдания клиента.

— Я признателен вам, мэтр, за то, что вы склонили вашего друга принять нашу помощь, — сказал Паолини, уже давно знакомый с адвокатом. — К сожалению, в последнее время входит в обыкновение игнорировать полицию…

— Но не с моей стороны, дорогой комиссар, — прервал его месье Лендри. — Не говоря уж о вас лично. Кстати, в разговоре с директором полиции я настоял на том, чтобы расследованием похищения занялись именно вы. Вы и никто другой! Вы уже успели ознакомиться с материалами дела?

— Увы, пока оно уж очень тонкое, — вздохнул Паолини.

— Это не помешает ему распухнуть в ближайшее время, — заявил Лендри. — Нам нужно лишь немного подождать. Я понимаю, как это трудно, однако… — Он развел руками.

— Скажите, мадам Дерми, — обратился Паолини к женщине, — за последнее время вам не бросалось в глаза что-нибудь странное? Вы не замечали ничего особенного? Может быть, за вами и за вашим сыном кто-нибудь пытался следить? Может быть, случилось что-нибудь, испугавшее вашего сына?

— Нет… — темноволосая женщина отрицательно покачала своей прекрасной головкой. — Я ничего не замечала… И Жорж мне ничего не говорил.

— Ничего не говорил! — резко прервал ее муж. — А как, позвольте спросить, он мог бы вам что-то сказать? И когда? Разве вы не были в последние дни заняты организацией вернисажа этого вашего нового гения, черт бы его побрал? Ален, дорогой, пройдите к Гюставу и попросите его прийти сюда. Сейчас, когда с нами нет мисс Линч, он единственный, кто может ответить на вопрос комиссара.

Секретарь поклонился и вышел. Через минуту в комнату вошел шофер. На его нижней челюсти был виден большой синяк.

— Подойдите сюда, Гюстав, и ответьте на вопросы, которые вам задаст комиссар.

— Да, месье.

Шофер смотрел на Паолини с тревогой, даже со страхом, но глаз не прятал. Это был простой, приятный парень. В какой-нибудь пьесе из сельской жизни он подошел бы на роль охотника или лесника, подумал Паолини.

— Скажите, в последние дни вы не замечали, что за вами или за ребенком кто-нибудь следит? — спросил Паолини.

— Нет, месье. За мной никто не следил… Во всяком случае, я ничего не заметил.

— А эти трое мужчин… Вы когда-нибудь видели их раньше?

— Никогда, месье. И вообще я видел только двоих из них. Третий, тот что ударил меня, подошел ко мне сзади, так что я и рассмотреть его не успел.

— Ну а остальных вы могли бы узнать? Тех, которые схватили мальчика и гувернантку?

— Пожалуй, да, месье. Однако… Видите ли, все это произошло так быстро и так неожиданно… К тому же солнце светило мне в глаза.

— Вы, кажется, говорили, что один из похитителей был высоким и толстым?

— Да, месье комиссар. В этом я совершенно уверен. И еще мне показалось, что он плешив.

— А что вы можете сказать о втором?

— Он тоже высокий, но худощавый… и у него черные волосы. Это он схватил месье Жоржа и уволок его в машину.

— А во что он был одет?

Шофер заколебался, а потом сокрушенно покачал головой.

— Я не помню, месье, — сказал он растерянно. — Я ничего не могу сказать об этом.

— А машина была марки «ДС-21»?

— О да, в этом я уверен. Последняя модель серого цвета.

— Не сомневаюсь, что ее скоро найдут, — сказал Паолини. — Скорее всего, ее специально украли для этого дела. Скажите, вы часто возили месье Жоржа к пруду Святого Иакова?

— Да, месье комиссар, мы ездили туда каждую неделю. Месье Жорж очень любил там играть.

Паолини кивнул головой. Его предположения подтверждались. Похитители явно знали распорядок дня и привычки малыша и его гувернантки: они выслеживали свою добычу в течение последних недель. Хорошо продуманная и безукоризненно выполненная операция. Впрочем, только безумец попытался бы похитить сына такого могущественного человека, как Андре Дерми, не будучи уверенным в успехе. Ведь это не кража пакетика соленых орешков в супермаркете.

Но почему похищен именно сын Андре Дерми? Ведь в Париже немало других, менее опасных богатых людей. Может быть, именно в этом выборе и таится разгадка дела? Преступник, выбравший своей жертвой Дерми, вне всякого сомнения, должен быть осведомлен о жизни этого дома, о финансовом положении Дерми, о распорядке дня его близких, наконец, о привычках мальчика. Пожалуй, с этого и нужно будет начать. И прежде всего следует проверить всех, с кем соприкасался мальчик: знакомых, служащих, прислугу…

— Когда мальчик выезжал на прогулку в лес, он встречался там с другими ребятами?

— Да. Иногда.

— И с кем же?

— Его приятелем был маленький Жильбер Тибо… Они часто играли вместе, — ответил Гюстав, подумав немного. — И еще одна девочка… Ее имя Дениза.

— Дениза? А ее фамилия?

— Не знаю, месье комиссар. Это маленькая девочка, хорошенькая, с локонами. В Булонский лес ее обычно приводила мать.

— Дисюин, — обратился Паолини к своему подопечному, — вы должны найти этих людей.

Дисюин молча кивнул.

— Но что вы намерены делать сейчас, комиссар? — обратилась к Паолини мадам Дерми, нервно теребя платок.

— Ждать, мадам. Ждать телефонного звонка. Ведь они обещали позвонить в двенадцать.