Эвелинда шагнула в открытую Фергусом дверь и ступила на узкую полосу земли, отделявшую крепостную стену от края обрыва. Бидди здесь не было, по крайней мере сейчас. Эвелинда окинула взглядом пирамидку из камней и не обнаружила там свежих цветов, которые могли бы указывать на то, что могилу Дженни недавно посещали.

Обернувшись к Фергусу, с усилием закрывавшему тяжелую дверь в стене, Эвелинда разочарованно сказала:

— Бидди здесь нет.

Фергус посмотрел по сторонам и пожал плечами:

— Наверное, она уже ушла.

— Тогда мы встретили бы ее по дороге, — заметила Эвелинда.

— Нет, сюда ведет несколько тропинок. Я просто выбрал самую короткую. Должно быть, Бидди пошла другим путем. — Он снова пожал плечами и слегка приподнял бровь: — А зачем она вам понадобилась?

Эвелинда неловко улыбнулась. Пока они шли сюда, она пыталась придумать, как рассказать ему о своих открытиях и подозрениях, но так и не решила, с чего начать. Правда, Бидди здесь не оказалось. И это даже хорошо, а то могло бы получиться, что Эвелинда без предупреждения втянула Фергуса в весьма опасную авантюру.

— Вам зачем-то нужна была Бидди, — напомнил Фергус. — Может быть, я могу помочь?

Зная, что он не сможет ответить на вопросы, заготовленные для Бидди, Эвелинда, немного помедлив, спросила:

— Фергус, что вы помните о смерти ее сестры?

— Дженни, — печально промолвил он. — Это была страшная потеря для Бидди. Она очень любила свою сестру.

— Настолько любила, что могла бы убить человека, из-за которого Дженни покончила с собой?

Эвелинда уже потеряла надежду на ответ, когда Фергус после долгого молчания шагнул к могиле и, уставившись на пирамидку из камней, произнес:

— Вы нашли письмо.

У нее внезапно пересохло во рту.

— Письмо?

— Да. Мэгги тоже нашла его несколько лет назад. Надо было еще тогда уничтожить его, но в нем предсмертные слова Дженни, и у меня не хватило духу забрать его у Бидди. — Он повернулся к Эвелинде и грустно покачал головой: — Поэтому я засунул его обратно в сундук, а Бидди так и не узнала, что оно оттуда исчезало.

— Мэгги нашла письмо? — еле слышно переспросила Эвелинда, осознавая, что допустила крупную ошибку в суждениях. Господи, как глупо! Ведь в глубине души она знала — Бидди не могла быть убийцей. Зато Фергус, питавший к Бидди нежные чувства, вполне подходил на эту роль. Он воин и всю жизнь учился убивать тех, кто угрожает его дому, его близким и ему самому. Ни за что на свете нельзя было приходить сюда вместе с ним.

— Эх, девочка, и зачем ты только сунула нос в это дело?

Он шагнул к ней, и она тут же с опаской отступила назад.

— Вам нужно было всего-навсего не ворошить прошлое… Теперь мне придется убить и вас, чтобы защитить Бидди.

— Защитить Бидди от чего? — мрачно поинтересовалась Эвелинда, продолжая отступать по мере его приближения.

— Защитить от любого, кто узнает, что она выстрелила из лука в Дарака.

Обнаружив, что находится в опасной близости от обрыва, Эвелинда изменила направление движения и, шагнув в сторону, спросила:

— Все эти годы вы знали, что она убила его, и защищали ее?

— Нет, она его не убивала, — твердо возразил он. — Это сделал я.

— Но вы же сказали, что она выстрелила из лука в Дарака, — заметила она в недоумении.

— Да, она выстрелила, — подтвердил он. — Но не убила его. Он начал выздоравливать, и на третий день после того, как он был ранен, я задушил его, когда он спал.

Эвелинда остановилась. Какое облегчение узнать, что Бидди все-таки не убийца! Увы, это дивное известие никак не влияло на печальное положение самой Эвелинды. А вот чем дольше Фергус будет говорить, тем больше у нее шансов найти какое-нибудь спасительное решение. И Эвелинда задала следующий вопрос:

— Значит, его погубила не лихорадка?

Фергус покачал головой:

— Его погубила идиотская неспособность обуздать свою поганую похоть.

Эвелинда ошарашенно вытаращила глаза, но Фергус не извинился за то, что так грязно выругался при ней. Кажется, внезапно рассвирепев, он даже не заметил этого.

— Ему повезло с женой, этому Дараку! — заявил Фергус, неожиданно повысив голос до крика. — Бидди любила его. И как любила! Она боготворила его и прощала ему все грехи, — почти пожаловался он. — О Боже! Ради такой любви можно пойти на что угодно.

Эвелинда понимающе кивнула:

— Даже на убийство…

Фергус сердито взглянул на нее, но подтвердил:

— Верно. Дарак не стоил ее. Мало того, что он лез под юбку к каждой бабе, которая проходила мимо, и Бидди уже все глаза из-за этого выплакала, так он добрался до ее родной сестры! — Он плюнул себе под ноги. — Бидди прощала ему всех остальных женщин, но я знал, что этого она не простит никогда. Она страшно любила Дженни.

— Вы рассказали ей? — неуверенно спросила Эвелинда, чувствуя всю нелепость подобного предположения. Ведь предсмертная исповедь Дженни явно указывала на то, что Бидди находилась в полном неведении относительно этой любовной связи и ее последствий и должна была узнать обо всем именно из письма.

— Нет. Я хотел, но не смог причинить ей такую боль… Но я знал. Я случайно застал эту парочку — Дарака и Дженни — здесь, у обрыва. К тому времени девочка гостила в Доннехэде почти три недели. Когда я увидел их, Дарак лез к ней под юбку. Прямо болезнь какая-то. Стоило ему оказаться рядом с женщиной, и он переставал владеть собой. А Дженни… она была целиком поглощена им, восклицала, как она его любит, и благодарила судьбу за то, что любима таким бесподобным человеком. — Фергус с отвращением покачал головой: — Дарак не любил ее. Он не любил никого на свете, кроме себя. Хоть бы соврал девочке из сострадания… Куда там! Он пыхтел на ней, пока не излил свое семя. А когда она вновь спросила, любит ли он ее, Дарак расхохотался и ответил: «Конечно, я люблю тебя. Я люблю всех женщин. Они похожи на цветы, и я срываю их. — Страшно довольный собой, он игриво потрепал ее по подбородку и небрежно добавил: — Это было забавно. Возможно, я найду время поразвлечься с тобой еще разок ближе к вечеру». И он отправился восвояси, оставив ее в полнейшем отчаянии.

Эвелинда прикусила губу. Невозможно представить себе унижение, которое должна была испытывать Дженни в тот момент.

— Да, — сказал Фергус, уловив выражение ее лица, — он был просто похотливым животным. Так вот он бросил ее здесь в ужасающем состоянии. Бедная дурочка попыталась кинуться со скалы. Возможно, так было бы лучше и мне не стоило вмешиваться. Но я остановил ее и принялся успокаивать. В конце концов она согласилась с тем, что ей еще рано умирать. Она умоляла меня ничего не рассказывать Бидди и хотела поскорее уехать. Я помог ей. Я увез Дженни из Доннехэда, не дожидаясь, пока Бидди заподозрит неладное и вынудит девочку во всем признаться. Я не желал, чтобы Бидди страдала.

— Но Дженни вернулась, — заметила Эвелинда.

— Да, — мрачно произнес Фергус. — Через два месяца. Все могло бы сложиться иначе, если бы я был здесь в тот момент, когда она приехала. — Он вздохнул и покачал головой. — Она рассказала Дараку о том, что беременна. — Фергус помолчал и, коротко взглянув на Эвелинду, добавил: — Вы читали письмо и знаете, что произошло потом.

Эвелинда сдержанно кивнула:

— Знаю. Дарак повел себя крайне жестоко, и она покончила с собой.

— Мы надеялись ее остановить. Перед тем как повеситься, она просунула письмо под дверь спальни Дарака и Бидди. Я поднимался на второй этаж, чтобы зажечь факелы — тогда в коридоре поддерживали освещение, — и увидел Дарака, выходившего из спальни. Он открыл дверь и остановился. Затем нагнулся и поднял с пола письмо. Он развернул его, прочел и, выругавшись, устремился в комнату Дженни. Но там было пусто. Он пронесся мимо меня и ринулся вниз по лестнице. Я последовал за ним. Он направился к обрыву, очевидно, полагая, что девочка собирается броситься со скалы. По дороге Дарак смял письмо и затолкал его в поясную сумку. Однако в спешке сделал это кое-как, и через пару шагов письмо выпало. Он ничего не заметил. А я поднял послание Дженни, прочел его и, спрятав к себе в сумку, пошел обратно в башню. Я тоже подумал, что девочка решила броситься вниз, и не хотел смотреть на это. Я рассчитывал дождаться новостей, сидя в главном зале, но, вернувшись, тут же услышал вопль Бидди. Она обнаружила свою сестру. Дженни повесилась в соларе.

— Если вы спрятали письмо, то как оно оказалось у Бидди?

— Через две недели после смерти Дженни я подложил его в солар. Я хотел, чтобы Бидди нашла письмо и подумала, что девочка сама оставила его там. Так и вышло.

— Зачем вы это сделали? — спросила Эвелинда в полном недоумении. Кажется, не было более верного способа сломать жизнь Бидди. И кто же нанес женщине сокрушительный удар? Мужчина, посвятивший последние несколько минут рассказам о том, что он не мог сделать того, и другого, и пятого, и десятого из-за опасения причинить ей боль.

— Мне опротивело наблюдать за тем, как негодяй Дарак изображает любящего заботливого мужа. Он был виновником всех бед, из-за него умерла Дженни — и вот теперь он предоставлял Бидди возможность поплакать у него на плече. А она так благодарила его за это! — Фергус на мгновение зажмурился и покачал головой: — Я ошибся. Мне хотелось, чтобы она узнала, каков он на самом деле, однако я не мог предвидеть ее реакцию. Оставив письмо, я уехал на охоту и радостно предвкушал, как после нашего возвращения Бидди обрушится на Дарака и во всеуслышание разоблачит его. Вместо этого она пустила в негодяя стрелу.

— Почему вы так уверены? Может быть, и правда произошел несчастный случай? — с надеждой спросила Эвелинда.

— Нет. Это была ее стрела. Там особое оперение, — пояснил он. — Когда Бидди с Дараком только поженились, у нее был ручной лебедь. Через несколько лет он умер, но она сохранила перья и делала себе стрелы, чередуя в оперении белые лебяжьи перья с темными гусиными или какими-нибудь еще. Я сразу узнал ее стрелу и понял, что Лиам тоже узнает. У меня не было времени удалить ее и заменить другой, поэтому пришлось замазать оперение кровью и грязью. Это сработало, никто ничего не заметил.

— Но стрела только ранила его, — напомнила Эвелинда. — А убили — вы. Вы же сами сказали.

— Да. Я задушил его, когда он спал, но об этом знал только я. Для всех остальных он умер от раны, — сказал Фергус и с сожалением добавил: — Бидди страшно переживала… Но я был уверен, что это только чувство вины и со временем ей полегчает.

Он умолк, глядя на камни, покрывающие могилу Дженни, и, кажется, вовсе не видя их. Он явно погрузился в мысли о прошлом, и Эвелинда, воспользовавшись возникшей паузой, осмотрелась по сторонам в поисках пути к спасению или по крайней мере какого-нибудь орудия для защиты. Однако краем глаза она все время следила за Фергусом и в тот момент, когда он, очнувшись от воспоминаний, поднял голову и шагнул вперед, быстро спросила:

— Почему вы убили отца Каллена, Лиама?

— Лиам. — Он произнес это имя почти с благоговением.

— Прошло десять лет, — уточнила она. — Зачем было убивать его через столько времени? Очевидно, тогда убийство Дарака уже благополучно сошло вам с рук.

— Да, я тоже так думал. Десять лет прошли спокойно, и я почти не вспоминал о Дараке… пока прошлое не выстрелило в меня той самой стрелой. — Он сокрушенно прищелкнул языком. — Видимо, как только ее вынули из раны на спине Дарака, Лиам отнес ее к себе в комнату. Я не знал об этом и думал, что стрелу Бидди просто выкинули. Иначе я непременно выкрал бы ее из его спальни. Но я ни о чем не подозревал и не ожидал неприятностей. Мое недомыслие стоило Лиаму жизни, — признался Фергус, и Эвелинде показалось, что в его голосе прозвучало искреннее сожаление. — Отец Каллена сильно отличался от своего брата и был очень хорошим человеком. Никто не желал ему смерти. Я тоже.

— И тем не менее вы убили его, — тихо сказала Эвелинда и снова быстро обшарила глазами пустынный клочок земли. Пожалуй, нескольким камням можно найти достойное применение, но кроме этого рассчитывать, похоже, было не на что.

— Только ради Бидди, — объяснил Фергус. — Я убил Дарака и не мог допустить, чтобы она расплачивалась за это.

Эвелинда молча ждала продолжения.

— Видимо, Лиама что-то настораживало в этой стреле, иначе он не сохранил бы ее. Кровь скрывала разноцветные перья, но его мог беспокоить размер стрелы. Бидди сама ростом с мальчика, и оружие у нее тоже поменьше, чем у мужчины. — Фергус пожал плечами. — В любом случае Лиам испытывал какие-то сомнения и положил окровавленную грязную стрелу в сундук в своей спальне.

Глаза Эвелинды расширились от волнения. Только сейчас она поняла, что той стрелой, которую она видела в сундуке у Каллена, был ранен Дарак.

— Но кровь высохла и понемногу осыпалась каждый раз, когда Лиаму требовалось достать или положить какую-нибудь вещь. Со временем он заметил, что оперение черно-белое, но не обращал на это особого внимания… пока не увидел, как я потрошу кроликов у обрыва.

— Кроликов? — озадаченно спросила Эвелинда, пытаясь как-то связать одно с другим.

Фергус кивнул.

— Со дня смерти Дарака Бидди не охотилась. Раньше ей очень нравилось это занятие, но, ранив своего мужа, она больше не бралась за лук и стрелы. Прошло почти десять лет. Случилось так, что Бидди приболела и пару недель не выходила из комнаты. Когда ей полегчало, я стал уговаривать ее проветриться и съездить со мной на охоту. В конце концов она согласилась и решила отправиться за кроликами для своего чудесного рагу. — Фергус вздохнул: — Очень скоро я пожалел о том, что уговорил ее. Вернувшись с охоты, я отпустил Бидди на кухню, а сам взял кроликов и принес их сюда, чтобы освежевать. — Его взгляд вновь остановился на пирамидке из камней. — Бидди подолгу сидела у могилы, и я тоже пристрастился к этому мирному месту. Я привык навещать Дженни и беседовать с ней, занимаясь своими делами. В первый раз я пришел только для того, чтобы сказать ей, что Дарак уже горит в аду за то, что так поступил с ней. Ну а потом я стал бывать здесь все чаще и чаще. — Он горестно пожал плечами и продолжил: — В тот день я зачем-то понадобился Лиаму, и он нашел меня у обрыва. Я занимался кроличьими тушками, а Лиам, оценив их количество, поздравил меня с удачной охотой. Я усмехнулся и сказал, что это трофеи Бидди. И тут я посмотрел в его глаза и понял, какую совершил промашку. Если бы я минутой раньше догадался, что он узнал оперение на стрелах, я объявил бы стрелы своими и понес наказание за смерть Дарака, но было уже поздно. Теперь я не смог бы убедить Лиама, что убийца его брата не Бидди, а я. Он все равно не поверил бы мне… и я вынужден был его убить. Лиам не ожидал ничего подобного, — заверил Фергус так, словно это что-то меняло. — Он спрыгнул с коня и стоял спиной к обрыву. Я бросился вперед и столкнул его со скалы безо всякой борьбы.

— А Маленькая Мэгги? — спросила Эвелинда, скользя взглядом по крепостной стене в направлении двери. Вне всякого сомнения, Фергус перейдет к делу, как только закончит рассказ о своих предыдущих «подвигах». К этому времени у нее должен быть готов план спасения, и она все больше склонялась к той мысли, что нужно ударить злодея камнем и попробовать добежать до двери в стене.

— Мне очень жалко было убивать Маленькую Мэгги.

Эвелинда с негодованием сжала губы. Похоже, от каждого из убийств Фергус приходил в ужасное расстройство, однако исправно продолжал убивать. Представив себе, как он огорчится, отправив на тот свет ее саму, Эвелинда с отвращением поморщилась… и замерла, глядя на приоткрытую дверь. Может быть, эту щелочку случайно оставил Фергус? В первый момент Эвелинда так и подумала, но потом разглядела в узком просвете лица людей. Первым она увидела Каллена, затем Милдред, Тэвиса и — Бидди, бледную и дрожащую. Эвелинда не знала, давно ли они стоят за дверью и слушают откровения Фергуса, однако на Бидди было страшно смотреть.

— Мне нравилась Маленькая Мэгги.

Эвелинда заставила себя отвести глаза от двери и посмотрела на Фергуса, опасаясь, как бы он не догадался, что они уже не одни.

— Но ей понадобилось совать нос, куда не надо. Как и вам, — зловеще добавил он. — Правда, в отличие от вас она сначала пришла ко мне и поделилась своими планами. Ей страшно хотелось во всем разобраться. Глупышка… Она воображала, как снимет с Каллена все подозрения, а он на радостях поклянется ей в вечной любви. У меня не вышло отговорить ее. Она догадалась, что все это как-то связано со смертью Дженни, и заподозрила Бидди. После этого я должен был убить Мэгги. Но она была милой девочкой, и я колебался… До того дня, пока она не обыскала комнату Бидди. — Эвелинда метнула виноватый взгляд в сторону двери, но внимание Бидди было приковано к Фергусу. Он продолжал говорить: — Обнаружив письмо, Мэгги тут же прибежала ко мне, и я поспешил отвести ее к обрыву. Она взахлеб рассуждала о своей находке и не замечала, куда мы идем. Девочка увлеклась. Ей показалось недостаточным повесить на Бидди убийство Дарака, и она добавила туда же Лиама, полагая, что он разоблачил Бидди и поэтому она прикончила его. Выйдя за дверь, мы оказались на скале, и порыв ветра едва не сбил с ног нас обоих. Мэгги в замешательстве повернулась ко мне, спрашивая, зачем мы здесь. Я ударил ее, и она потеряла сознание. Положив ее на могилу Дженни, я принялся обдумывать ситуацию. Мне нужно было защитить Бидди и убить Мэгги. Но как именно? И я решил просто сбросить ее вниз, пока она не пришла в себя. Вот и все. Она так и не очнулась. И не страдала.

— А то, что происходило со мной? — быстро спросила Эвелинда, как только он замолчал. — Это тоже вы?

— Да. Я хотел, чтобы несчастные случаи выглядели вполне достоверно, иначе все опять свалили бы на Каллена. Но вам каждый раз удавалось спастись. — Фергус хмуро сдвинул брови и признался: — Мне жаль, что вам придется умереть. Похоже, Каллен действительно любит вас. Ну ничего, со временем он успокоится.

Эвелинда поджала губы. Этот мужчина не имеет ни малейшего понятия о любви, если думает, что все так легко забывается. Однако тут он шагнул вперед, и ей пришлось лихорадочно придумывать очередной вопрос.

— А слухи? — быстро спросила Эвелинда, увидев, как за спиной Фергуса Каллен потихоньку выскользнул из приоткрытой двери. — Их тоже распускали вы?

Фергус остановился.

— И да и нет. Они возникли сами собой после смерти Лиама. Люди начали перешептываться, заговорили про убийство и вдобавок вспомнили про Дарака. Я встревожился за Бидди и, стремясь отвести от нее подозрения, несколько раз вскользь упомянул в разговорах о том, что кто-то видел какого-то неизвестного мужчину рядом с тем местом, где погиб Лиам. Уж не знаю, чем это объяснить, но вскоре пущенный мною слух вернулся ко мне в совершенно неузнаваемом виде: место «какого-то неизвестного мужчины» прочно занял Каллен. Я всегда жалел о том, что невольно доставил тебе столько неприятностей, Каллен.

При этих словах Эвелинда, напряженно следившая за тем, как ее муж медленно и бесшумно подкрадывается сзади к Фергусу, оцепенела. Очевидно, какой-то звук — или даже ее собственный взгляд — выдал присутствие Каллена. Она быстро посмотрела на Фергуса и обнаружила, что он не терял времени даром и подошел к ней совсем близко. Теперь он находился почти на расстоянии вытянутой руки. Эвелинда хотела исправить положение и отступить, но он, сделав резкий выпад, схватил ее за плечо и притянул вплотную к себе. Одновременно он повернулся лицом к Каллену и сказал:

— Ты отлично справлялся со всеми трудностями, парень. Твой отец гордился бы тобой.

Каллен застыл на месте и стиснул зубы. Это было единственное проявление чувств, которое он себе позволил. Затем, посмотрев в глаза стоявшему перед ним воину, ответил:

— Возможно. Если бы он был жив.

— Фергус, — тихо произнесла Бидди, выскальзывая из-за двери в стене и становясь рядом с Калленом, — отпусти Эвелинду.

Почувствовав на своей шее холодное прикосновение лезвия кинжала, Эвелинда поняла, что Фергус не готов выполнить просьбу Бидди, и замерла в полной неподвижности. Она даже задержала дыхание, опасаясь ненароком оказаться с перерезанным горлом до того, как подвернется возможность вырваться из рук Фергуса и положить конец происходящему кошмару.

— Бидди, я делал все это ради тебя, — проникновенно сказал Фергус.

— Но я не хотела этого, — печально ответила та.

— Ты ранила его, — глухо вымолвил он.

— Да, но… Я не помнила себя от ярости, когда узнала, что он сделал с Дженни, — сказала она, пытаясь объяснить свои чувства. — Убийство — это не выход. Я должна была…

— Это выход, если имеешь дело с таким негодяем, как Дарак. Он заслуживал смерти, — настаивал Фергус. — Он был жестоким бессердечным ублюдком. Если бы он выжил, то лишь умножал бы несчастья, снова и снова разбивая твое сердце… и ломая жизни невинным девочкам.

— Да, но по крайней мере я не мучилась бы так, как мучилась все эти годы, думая, что совершила смертный грех, убив своего мужа, — возразила Бидди, и в ее голосе впервые зазвучал гнев. — А Лиам и Маленькая Мэгги вовсе не заслуживали смерти. Они были хорошими людьми, близкими и любимыми, чей уход я искренне оплакивала. — Она посмотрела на Эвелинду и, сверкнув глазами, жестко добавила: — Теперь Эвелинда. Ты задумывал убить ее, не так ли? Кто был бы следующим? Каллен? Ведь он попытался бы найти убийцу своей жены и отомстить. Ты так и «защищал» бы меня, уничтожая каждого, кто мне дорог? Лучше бы ты сразу убил меня, оставив в живых всех остальных, включая Дарака. Фергус, все твои действия причиняли мне только страдания. Ты что, не понимаешь этого?

Эвелинда осторожно сглотнула и скосила глаза, пытаясь увидеть лицо Фергуса. Он стоял позади нее, словно каменное изваяние, но она чувствовала его частое прерывистое дыхание и напряженно ждала, как он ответит на слова Бидди.

— Отпусти Эвелинду, — мрачно сказал Каллен, глядя на его застывшее лицо. — Теперь тебе незачем убивать ее. Все кончено.

— Да, кончено, — вздохнул Фергус над ухом у Эвелинды и, не отпуская ее, отступил назад. — Прости, Бидди. Я всегда хотел защитить тебя и сделать тебя счастливой. Ты заслуживала лучшей доли, чем та, что тебе досталась. Но я все испортил.

— Отпусти Эвелинду и сразись со мной, — прорычал Каллен, наступая на Фергуса, увлекавшего Эвелинду к краю обрыва.

— У меня нет никакого желания сражаться с тобой. Хватит того, что я убил твоего отца. Я не стану добавлять к списку своих грехов еще и твою смерть.

— Ну так не добавляй к нему и смерть Эвелинды, — в отчаянии вымолвил Каллен.

— Пожалуйста, Фергус, отпусти ее, — тихо попросила Бидди. — Каллен и Эвелинда любят друг друга. Они заслуживают счастья, которого не удалось отыскать ни тебе, ни мне.

— Да, может быть, и так, — согласился Фергус, однако отступил еще на несколько шагов. Затем он остановился и сказал Эвелинде на ухо: — Сейчас я отпущу тебя, девочка. Как только я уберу руку, беги прямо к своему мужу.

— Что вы собираетесь делать? — с тревогой спросила она.

— Не волнуйся об этом, — ответил он. — Просто иди к своему мужу и люби его. Бидди права — вы заслуживаете друг друга.

Эвелинда открыла рот, чтобы повторить свой вопрос, и тут Фергус внезапно оттолкнул ее от себя. От неожиданности она споткнулась, но Каллен одной рукой подхватил ее и, помогая удержаться на ногах, одновременно ринулся вперед. Почувствовав, что он убрал руку, она резко развернулась и с ужасом увидела, как Фергус падает со скалы, а Каллен в отчаянном рывке пытается схватить его.

Все присутствующие рядом вскрикнули, но только Эвелинда находилась так близко, что смогла дотянуться до Каллена, когда он, поймав Фергуса, потерял равновесие. Она вцепилась в килт и одновременно с мужем рухнула на землю. Каллен чудом удержался на скале, но мог в любой момент упасть, так как тянул за рубаху Фергуса, повисшего над пропастью. Тяжесть явно перевешивала Каллена, и Эвелинда всем телом навалилась ему на ноги, пытаясь помешать его невольному сползанию к краю пропасти.

— Дай мне уйти, парень, — почти дружелюбно попросил Фергус.

— Нет, — прорычал Каллен. — Дай мне руку, твоя рубашка может порваться.

— Дай ему руку, — попросил Тэвис, подоспев на помощь вместе с другими мужчинами.

Эвелинда слегка расслабилась, когда Джилли и Рори, встав на колени по обе стороны от нее, схватили Каллена, помогая ей удерживать на земле его самого и его тяжкую ношу.

— Дай мне руку, упрямый осел, — рявкнул Каллен, и Эвелинда услышала тихий треск рвущейся ткани. — Я же пытаюсь спасти тебя.

— Зачем? Чтобы потом повесить меня за убийства? — сухо спросил Фергус и повторил: — Дай мне уйти. Я готов.

Каллен застыл в молчании, и Эвелинда понимала, что творится у него в душе. С одной стороны, он не желал отпускать человека, который был его наставником, а потом стал первым помощником, с другой — знал, что, сохранив ему жизнь сейчас, после будет вынужден вынести ему приговор за совершение трех убийств. А это означало только одно — повешение.

Сердце Эвелинды сжалось от сочувствия мужу, но судьба смилостивилась над Калленом, избавив его от необходимости делать столь страшный выбор. Пронизывающий ветер неожиданно стих, и в это мгновение Эвелинда услышала, как с треском лопнула рубашка Фергуса. Ветер вернулся, налетев на них с новой силой, а Фергус рухнул вниз. Он даже не вскрикнул. И только ветер проводил его своим завыванием.