Первое, что почувствовал Блейк, — это ужасная головная боль. Настолько сильная, что он готов был застонать, но, подозревая, что это лишь усилит боль, умудрился сдержаться. Затем он ощутил неприятный вязкий привкус во рту и удивился: что же, черт побери, с ним произошло? Он не чувствовал себя так плохо с тех самых пор, как получил свои шпоры. Блейк отмечал это событие с вином, женщинами и песнями в течение трех дней. Агония, наступившая позже, доказала ему, что алкоголь — это такое вещество, которым нужно наслаждаться в очень небольших количествах.

Неужели он забыл этот давний урок и решил снова пере насладиться этой гадостью? Он не знал. Последнее, что он помнил…

Он поехал в Данбар по приказу короля, чтобы жениться на Шинейд Данбар, устроил за ней погоню по всей Шотландии, вернул ее в замок, женился на ней и взял в свою постель… Тут он решил прерваться, чтобы насладиться воспоминаниями. Его жена заставила его думать, что брак — это вовсе не скучное бремя, чего он всегда боялся. Она была не похожа на других женщин, рассудительных и чопорных. Она… веселая.

Шинейд играла с ним, боролась и смеялась, не беспокоясь нарушить прическу, или испачкать платье, или сломать ноготь. И когда они поехали в Шеруэлл, она не возражала против неудобств и не спряталась, когда он отражал нападение…

Вообще-то он бы очень хотел, чтобы она спряталась. Блейк был ранен в сражении, потому что беспокоился за нее, за то, как идет ее битва за его спиной… Частично по этой причине он не смог удержаться на ногах, когда она натолкнулась на него, и налетел на…

Мысли Блейка оборвались, когда он вспомнил, как меч разрезал его тело. Последующая скачка помнилась смутно, но он помнил, что они направлялись в Эберхарт. Он полагал, что большую часть пути провел без сознания.

Ну вот. Теперь ясно, почему ему так плохо. Блейк открыл глаза, поморгал и посмотрел туда, откуда донеслось легкое проклятие. Он узнал комнату, в которой останавливался, когда приезжал в Эберхарт. А вот девушку, сидящую в кресле, он не узнал. Может, это служанка? Темные волосы выглядывали из-под замысловатого головного убора, который скрывал лицо. Головка наклонена к шитью, разложенному на коленях.

Хотя платье, в которое она была одета, не походило на форму служанки. Покрой был простой, но материал слишком богатый. Он гадал, кто же это может быть, а в следующий момент подумал: где же, черт возьми, его жена? Он ужасно ранен. Неужели она не может позаботиться о нем сама, вместо того чтобы оставлять его на попечение незнакомки, леди та или нет? Неужели он не вправе ожидать такой малости?

Должно быть, он пошевелился или произвел какой-либо шум, потому что женщина вдруг подняла свою голову и посмотрела на него. Ее глаза расширились, и, отбросив шитье в сторону, она подскочила к постели.

— Ты проснулся!

Блейк смотрел на нее в изумлении. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, чье лицо скрывалось под диадемой и вуалью, но голос он узнал мгновенно. Боже всемогущий! Темноволосой незнакомкой у его постели оказалась его же супруга. В платье. И она шила! Блейк открыл было рот, затем закрыл, затем опять открыл, но ни одно слово не приходило ему на ум. Он просто не знал, что сказать.

— Ты не можешь говорить? — предположила Шинейд. — И не пытайся, вероятно, горло пересохло. Ты ничего не ел и не пил несколько дней. Я принесу тебе бульон. Они держат его на огне, на случай если ты проснешься. Только ты не засыпай. Я быстро.

Блейк смотрел, как она вскочила и выбежала из комнаты. Темно-синее платье покачивалось в такт движениям. Единственной мыслью в его голове билось удивление. Что же случилось с его женой? Именно этот вопрос он задавал себе снова и снова в течение последующих дней.

Шинейд захлопнула дверь и помчалась вниз по лестнице. Блейк проснулся! Она с трудом в это верила.

Ее муж наконец-то проснулся, и никаких фанфар. Она, как обычно, подняла на него взгляд, а у него открыты глаза.

— Леди Шинейд, что?.. — Леди Эммелин замерла на вершине лестницы, наблюдая, как Шинейд несется в общий зал. — Неужели он проснулся?

— Да.

— Слава Господу нашему! — Ее облегчение было вполне очевидно, но тут же появилась выжидательная улыбка: — Как он себя чувствует? Что он сказал? Ему понравилось твое новое платье?

Шинейд заморгала. Она совершенно забыла о переменах, над которыми так трудилась последние дни. Леди Эммелин загорелась таким энтузиазмом, когда узнала, о чем идет речь. Она сразу же посадила слуг работать над платьем, предложив простой и элегантный покрой. Женщины закончили его всего несколько часов назад, и Шинейд смогла надеть это темно-синее творение. А еще она терпеливо позволила Эммелин соорудить себе эту замысловатую прическу с темно-синей, в тон платью, диадемой и вуалью.

Чувствуя себя в этом наряде неуютно, она решила привыкнуть к нему заблаговременно. А еще Шинейд скучала по своему мечу, но Эммелин настояла, что ей не стоит его носить.

И это было не все. Эммелин стала ее кое-чему обучать: как управлять слугами, поместьем и многому другому. Шинейд как раз пыталась справиться с последним, когда проснулся Блейк.

— Шинейд, неужели ему не понравилось?

— Я не знаю, — призналась она. — Он не говорит. Что-то с горлом, наверное. Пересохло за это время.

— Ох, ну конечно. — Эммелин повернулась на лестнице и побежала вниз. — Оставайся с ним. Я принесу немного бульона.

— Спасибо тебе. — Шинейд помчалась обратно, замедлив шаг лишь перед самой дверью спальни. «Не торопись и не шагай размашисто. Иди, как леди», — напомнила она себе один из уроков Эммелин.

Открыв дверь, молодая женщина вплыла внутрь, заставляя себя передвигаться маленькими, размеренными шажочками. Это было жутко неудобно, но Блейк заслуживал хорошую жену, а хорошие жены не мчатся к намеченной цели, словно мужчины.

Нужно всегда стараться спокойно улыбаться. У мужчин бывает много переживаний и огорчений в течение дня, и они ценят жену, у которой успокаивающая улыбка.

Попытавшись успокаивающе улыбнуться, Шинейд подошла к кровати. Она обрадовалась, что он не погрузился обратно в свой сон, так напоминавший смерть.

— Леди Эммелин сейчас принесет тебе немного бульона, — произнесла она, пытаясь говорить нежно, как учила ее хозяйка. Точнее, как учила ее хозяйка в свободное от крика время.

Блейк смотрел на свою жену, замечая все: как она говорит, как мягко звучит ее голос, как она необычайно красива, как идет ей цвет платья. Но он скучал по ее штанам, обтягивавшим каждый изгиб бедер. Его взгляд скользнул по ее лицу. Ей очень подходила эта прическа с диадемой и вуалью, когда волосы зачесаны назад, но больше всего он любил, когда они просто рассыпаны по ее плечам, как бывало каждую ночь, которую они проводили вместе.

Она выглядела великолепно. Не часто встретишь такую прекрасную леди. Но она мало походила на его Шинейд. И где, собственно говоря, ее меч? Этот вопрос занимал его с того самого момента, как он очнулся. Он мучился целых два дня. Когда Блейк наконец заговорил, то обнаружил, что в горле у него пересохло и жутко саднит. Чтобы прийти в норму, ему понадобились все те же два дня. Но не говорил он сначала вовсе не из-за этого. Хотя видимая причина оказалась весьма кстати.

На самом же деле он молчал, так как не знал, что сказать. С другой стороны, большую часть времени говорил кто-нибудь другой. Шинейд описывала ему их поездку в Эберхарт и их прибытие, как Амори отнес его наверх, а Эммелин зашила его рану. Сам Амори рассказывал ему о своих поисках атаковавших их людей и своих ежедневных делах в поместье. А Эммелин сообщала ему обо всем, что произошло в замке с момента его отъезда и по сегодняшний день.

Но никто из них не объяснил, что же произошло с его женой. И эти перемены не ограничивались одним платьем. Изменилось само ее поведение. Она больше не занималась с мечом на тренировочной площадке, как делала это в Данбаре, а сидела с ним большую часть дня, настаивая на том, чтобы он отдыхал, и что-то шила. Обычно выражение лица ее в это время было ужасным. Сменяла это самое выражение неестественная улыбка, появлявшаяся на ее губах каждый раз, когда она смотрела на него. Двигалась теперь она маленькими, отрывистыми шажками и говорила тихим, шипящим голосом, который ему было странно слышать… если говорила вообще.

Блейк всегда нежно обнимал ее по ночам и рассказывал о своей юности, а затем слушал, что случалось в ее жизни. Всеми своими историями он лишь вызывал свою жену на откровенность. Ему хотелось знать о ней как можно больше. А теперь она молчала и страшно улыбалась самой неестественной улыбкой, которую он когда-либо видел. Поэтому Блейк лишь смотрел на нее и недоумевал: в чем же дело?

На третье утро он не выдержал и задал так занимавший его вопрос. Амори зашел, чтобы поговорить с ним, и Шинейд, извинившись, спустилась вниз. Друг начал рассказывать ему, что он так и не смог найти напавших на них воинов. Блейк кивнул и, будучи не в силах более оставаться в неведении, выдавил:

— Что случилось с моей женой?

Вопрос прозвучал довольно грубо, но главное, что он прозвучал. К огромному неудовольствию Блейка, последние два дня его кормили маленькими порциями бульона. И лишь сегодня утром позволили немного нормальной пищи.

— Что случилось… — Амори смотрел на него в полном недоумении. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

Блейк нетерпеливо пошевелился. Амори не знал Шинейд до их приезда, поэтому мог и не подозревать, что она всегда вела себя иначе. К сожалению, у Элдры и Малыша Джорджа, которые ее знали, он спросить не мог. Ему уже доложили, что эта пара уехала навестить семью Георга.

— Моя жена не ударилась головой во время нападения? — спросил он.

— Нет.

— Может быть, она ударилась головой, пока была здесь? В то время когда я лежал без сознания.

— Нет, — повторил Амори, озадаченный темой его вопросов.

— Понятно. Тогда что вы сотворили с моей женой? Амори беспомощно посмотрел на своего друга.

— Я — ничего. А что?..

— Она носит платье, — начал Блейк. — И вышивает. Или по крайней мере пытается. Великий Боже! Что произошло, пока я был без сознания?

— Я… Разве она не носила платья до приезда сюда?

— Разве она была одета в платье, когда мы приехали?

— Нет, но я решил, что это ради удобства в поездке и…

— Разве мы тащили с собой перегруженные повозки с сундуками, набитыми платьями?

— Нет, — удивленно согласился Амори.

— Вот тебе и ответ. С того момента, как я встретил ее в часовне аббатства, она надела платье лишь на брачную церемонию. А где ее чертов меч?

— Я не знаю. — Амори оглядел комнату в поисках упомянутого предмета. — А как он выглядит?

— Как меч, Амори, — сухо вымолвил Блейк, — специально для нее изготовленный. Чуть меньше и легче, чем обычный, но во всех других отношениях он такой же, как твой или мой.

Амори оставалось лишь беспомощно пожимать плечами.

— Я не заметил его в ночь вашего приезда. Все были так взволнованы и напряжены. И я практически не видел ее с тех пор. Твоя жена почти все время оставалась здесь и ухаживала за тобой, как ей и положено.

— Ну, уверен, что уж Элдра-то не проводила здесь все свое время, прежде чем уехать вместе с Малышом…

— А, конечно! — воскликнул Амори. — Я видел меч Элдры. — Он замолчал, и в его глазах появился интерес. — Ты хочешь сказать, что у Шинейд есть подобный клинок?

— У нее не только есть подобный клинок, но и носит она обычно штаны, как Элдра, и… Эти двое — просто копии друг друга. Только Элдра — маленькая блондинка, а моя Шинейд — высокая, стройная брюнетка, с этими своими прекрасными иссиня-черными волосами.

— О! — Амори медленно кивнул, а затем потряс головой. — Я никогда не видел ее в таком виде. Как я уже сказал, я не обратил на нее большого внимания в первую ночь, так как слишком волновался за тебя. А затем она проводила здесь все свое время. Твое же описание просто пленяет.

— Но она действительно пленительна! Была, пока мы не прибыли сюда. Пока я не проснулся в этой постели, она была… — Блейк беспомощно вздохнул. — Она же превратилась в девушку, как Эммелин. Эммелин!

— Что? — спросил Амори с тревогой в голосе, когда его раненый друг сел в кровати.

— Эммелин, — жестко повторил Блейк. — Должно быть, твоя маленькая жена на нее так повлияла.

Амори приподнял бровь.

— Она не была девушкой, когда вы поженились?

— Была, но… О, ты знаешь, о чем я говорю. Она была женщиной, но сильной и веселой.

— Эммелин сильная и веселая, — выпалил Амори.

— Конечно, но Шинейд не суетится из-за пустяков… Где она взяла платье? — перебил себя Блейк.

Амори нахмурился.

— Наверное, Эммелин приказала слугам его сшить. Мне кажется, что она проводила очень много времени с Шинейд последние пару дней, пока ты спал.

— Ага! — Блейк сел на край кровати.

— Что это ты делаешь?

— Собираюсь одеться. Где мои вещи?

— Вот. — Амори поднял белую сорочку с кресла и передал своему другу. — Твой дуплет и штаны тоже должны быть где-то рядом, но я думаю, что тебе еще рано вставать.

— Я должен. — Блейк начал натягивать сорочку. — Я должен увезти мою жену от Эммелин, пока она совершенно ее не испортила.

— Испортила? — Глаза Амори потемнели, а в голосе появились стальные нотки. — Моя жена не может испортить твою Шинейд, ей необходима поддержка Эммелин.

— Шинейд не нужна ничья поддержка. Я любил ее такой, какая она была. — Блейк наконец натянул сорочку и замер, так как один рукав был короче другого. Он заканчивался между локтем и запястьем, тогда как другой доходил до кончиков пальцев. Затем он заметил иголку с ниткой, болтавшиеся на незаконченном шве.

— Ага! — указал ему Амори. — Это ее работа, разве не так? Погляди только. Ей явно нужна тренировка. Ты должен благодарить мою Эммелин, что она соблаговолила потратить свое время на Шинейд.

Блейк взглянул на своего старого друга, а затем посмотрел на свои ноги, которые были так слабы, что уже начинали дрожать. Пытаясь не обращать на это внимания, он уперся пальцем в грудь Амори и прорычал:

— У меня есть слуги, чтобы шить одежду. Моя жена прекрасна такая, какая она есть!

— Блейк…

Посмотрев в сторону двери, он увидел Шинейд и Эммелин, стоявших на пороге комнаты. Он почувствовал мгновенную панику, беспокоясь о том, как много она успела услышать. Но, судя по колеблющейся улыбке на ее губах, они с Эммелин только что пришли.

— Что это ты делаешь?

Она направилась к кровати, но замерла, когда увидела его сорочку. Даже, кажется, пробормотала что-то насчет большого количества работы. Но затем встала между ним и Амори и уложила мужа в постель. Он ей позволил. Лучше уж лечь обратно, чем свалиться к ее ногам.

— Ты должен набираться сил. Ты поправляешься после серьезного ранения.

— Да уж! — Голос Амори звучал холодно. — Чем быстрее ты поправишься, тем быстрее отправишься домой.

— И произойдет это очень скоро, — нахмурился Блейк. Мужчины посмотрели друг на друга, а затем Амори вышел из комнаты.

Шинейд и Эммелин обменялись смущенными взглядами и переключили свое внимание на Блейка.

— Ты не выяснила, почему они так рассердились друг на друга? — поинтересовалась Шинейд. Они с Эммелин стояли на верхней ступеньке лестницы и наблюдали, как внизу их мужья делали вид, что совершенно не знают друг друга.

Блейк сел на лошадь с мрачным выражением лица и совершенно прямой спиной, принципиально не глядя в сторону Амори. Муж Эммелин стоял на нижней ступени со скрещенными на груди руками, стойко отказываясь смотреть в сторону своего друга. Эти двое не разговаривали с тех самых пор, как Эммелин и Шинейд вошли в комнату и увидели палец Блейка, уставленный в грудь Амори со словами: «Моя жена прекрасна такая, какая она есть».

Шинейд была слишком обрадована комплиментом, чтобы заметить, какими взглядами смотрят друг на друга мужчины, пока не услышала холодный тон Амори. Ответ ее мужа был не более радостным, и Шинейд поняла, что друзья из-за чего-то поругались.

Последние четыре дня Блейк провел в комнате, настаивая, чтобы она оставалась с ним. А когда Шинейд пыталась выяснить, что именно они обсуждали, он отказывался отвечать.

В те короткие моменты, когда удавалось переговорить с Эммелин, она выяснила, что Амори так же зол, как и Блейк, и тоже не говорит, в чем дело. Женщины поклялись узнать, что же произошло, но пока у них ничего не получалось.

— Нет. Он совершенно неблагоразумно отказывается даже обсуждать Блейка.

Шинейд лишь тяжело вздохнула. Сегодня они отправляются в Шеруэлл. Блейк считал, что шести дней достаточно, чтобы поправиться, и настаивал на отъезде. Эммелин и Шинейд пытались убедить его остаться еще хотя бы на пару дней, аргументируя это его слабостью и отсутствием Элдры и Малыша Джорджа. Но он был непреклонен. Амори же вовсе не помогал им, говоря, что большинство воинов, которым Блейк давал время навестить их семьи, уже вернулись и вполне смогут сопровождать своего хозяина и обеспечить его безопасность. Он также предложил, чтобы одного человека отправили к Малышу Джорджу и сообщили тому об отъезде Блейка. Тогда они смогут встретиться в Шеруэлле, что будет быстрее, чем ждать их возвращения в Эберхарте.

— Шинейд! — Блейк хмуро разглядывал ее. — Хватит прощаться с леди Эммелин. Ты нас задерживаешь. Нам еще полдня добираться.

Шинейд повернулась к Эммелин. Она подумывала обнять ее, но так и не решилась, а просто улыбнулась.

— Спасибо тебе за все.

— Я всегда тебе рада, Шинейд. — Эммелин стала спускаться вместе с ней по лестнице. — Если ты узнаешь, что их так разозлило…

— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала девушка.

Улыбнувшись, Эммелин кивнула и быстро обняла ее. Затем отошла в сторону, чтобы Шинейд могла сесть на лошадь. Используя всю свою жизнь обычное седло, она пыталась приспособиться к боковому дамскому, но получалось плохо. Блейк хмуро посмотрел на происходящее, затем бросил на Амори обвиняющий взгляд и развернулся к воротам.

Это была самая долгая поездка в ее жизни. Не только из-за неудобной посадки. Блейк был мрачен и молчалив всю дорогу. Шинейд тоже притихла. Ее пугала предстоявшая встреча с отцом Блейка. А что, если она ему не понравится? А что, если она забудет приподнять юбку и упадет? Что, если он возненавидит ее так же, как и ее отца? Шинейд мучила себя подобными заботами всю дорогу.

Блейк отправил людей в конюшню и повел Шинейд к входной двери.

Она настороженно смотрела, как раскрывается огромная дверь и на пороге появляется пожилой худощавый человек. Судя по его бледности, это и был граф Шеруэлл. Она только успела собрать всю свою смелость, чтобы подойти к нему, как появился ее отец и подал ему руку, чтобы помочь спуститься с лестницы. За ними шли леди Уайлдвуд, точнее леди Данбар, Малыш Джордж, Элдра и епископ.

Шинейд почти успокоилась. Она больше не была одинока. Кроме того, ее отвлекли от переживаний Шеруэлл и отец. Между ними не было и намека на враждебность, а это означало, что они устранили все свои разногласия, в чем бы те ни заключались. А еще ей хотелось узнать, как прошла поездка ко двору. И как воспринял король свадьбу леди Уайлдвуд и ее отца.

Также Шинейд интересовало, как прошел визит Элдры к родным ее мужа. Она надеялась, что кузина им понравилась и они были добры к ней.

Блейк спешился и подошел к жене, чтобы помочь ей, но Шинейд уже соскользнула с коня и бросилась приветствовать кузину и свою новую мачеху, которые спешили ей навстречу, обгоняя более медлительных мужчин. Понаблюдав за объятиями женщин, он взял Шинейд за руку и повел ее представить своему отцу. Она вежливо поздоровалась со своим свекром, кивнула Ангусу, а затем позволила женщинам увести ее, чтобы выяснить, что же с ней произошло за то время, пока их не было рядом.

Блейк вздохнул, когда дверь за ними закрылась. Они выглядели как три совершенно нормальные женщины. Даже Элдра вырядилась в платье. Он так надеялся, что, удалив ее от Эммелин в последние четыре дня своего выздоровления, сможет вернуть ей прежний вид. К сожалению, этого не произошло. Наоборот, она даже удвоила свои попытки быть похожей на леди в его присутствии. Она даже перестала чертыхаться!

Еще раз вздохнув, Блейк посмотрел на четверых мужчин, стоявших у подножия лестницы и наблюдавших за женщинами. Его отец выглядел заинтересованным, Малыш Джордж был в полном замешательстве, епископ мягко улыбался и кивал головой, а Ангус Данбар явно был в ужасе.

— Отец. — Блейк осторожно взял отца за руки и нежно прижал к груди. Он нахмурился, когда понял, что тот довольно сильно потерял в весе. Значит, болезнь, о которой он упоминал, была не просто отговоркой от присутствия на свадьбе. Он определенно до сих пор не оправился окончательно.

— Она прелестна, — произнес граф Шеруэлл.

— Да. — Блейк пожал плечами, сопротивляясь желанию рассказать ему, что во время первой встречи она была в брюках. — Она…

— Что, дьявол тебя побери, ты сделал с моей дочерью?

Блейк обернулся к разгневанному Ангусу. Поморщившись от несправедливого проклятия в свой адрес, Блейк хмуро уставился на тестя.

— Я — ничего. Я нашел ее в таком виде, когда очнулся после ранения. — На его лице появилась неприязненная гримаса. — Думаю, это дело рук Эммелин.

— Эммелин? Леди Эберхарт? — удивился епископ.

— Да.

— Нет. — Ангус смотрел на Блейка с очевидным неудовольствием, а затем покачал головой. — Нет, она довольно часто бывала в обществе разных леди, и ни разу это не заканчивалось подобным перевоплощением. Должно быть что-то еще.

— Амори подтвердил, что Эммелин усадила слуг за шитье платья, точнее платьев, — поправился он, так как Шинейд покинула Эберхарт с еще тремя подобными одеяниями, ей обещали, что остальные пришлют, как только они будут готовы. — А еще он добавил, что Эммелин проводила с ней почти все свое время, пока я спал. Это может быть только Эммелин. — Лицо его стало непреклонным, когда он заметил: — Правда, Амори не понравилось мое мнение на этот счет. Он принял как личное оскорбление то, что я был расстроен превращением Шинейд в высокую темноволосую версию его жены.

— Правда? — заинтересовался Ангус.

— Да, мы поссорились и к моменту нашего с Шинейд отъезда вовсе не разговаривали.

— Гм-м, звучит так знакомо. Кажется, что-то подобное уже происходило лет так двадцать назад, — заметил Ангус, поворачивалась к графу.

— Да, — кивнул лорд Шеруэлл. — И мы ждали слишком долго, чтобы все исправить. Не повторяй наших ошибок, сынок. Выясните все с Амори побыстрее, не дай злости загноиться и отравить вашу жизнь. Он любит свою жену, так же как и ты, очевидно, любишь свою. И вы оба броситесь их защищать, когда кто-нибудь посмеет отозваться о них неуважительно.

— Но ведь я не… — начал было отрицать Блейк свои чувства, а затем замер, уставившись на отца. Она ему нравилась, он ее уважал, и так было с самого начала. А еще он наслаждался ее обществом все время, прошедшее с момента бракосочетания. Не только тем, что происходило в постели, но и разговорами, и играми, как она с ним боролась, как она его щекотала, как она над ним подшучивала и…

Господи Боже! На нем кривобокая сорочка. Шинейд исправила свою работу, как могла, но сорочка осталась кривой. И он, который носил вещи лишь высшего качества и следил, чтобы они сидели на нем идеально, надел этот шедевр портняжного искусства и главное — с радостью. Да он же влюблен в свою жену!

— Боюсь, что кто-нибудь должен мне объяснить, как выглядела Шинейд до поездки сюда, — произнес граф. — Она восхитительная девушка.

— Это, конечно, так, — проворчал Ангус, — но ведь ты не видел ее раньше, не так ли? Она была совсем как твоя Элизабет. Носила штаны, никаких платьев. А на лошади ездила в нормальном седле, а не в этом уродстве. Я думал, меня удар хватит, когда увидел, как едет моя девочка.

— Как Элизабет? — переспросил Блейк, услышав имя своей матери.

— Уверен, ты не сильно-то ее помнишь, — сказал Ангус. — Но твоя мама была совсем как наши Шинейд и Элдра. Она была воином, прекрасным и сильным.

Граф Шеруэлл закивал:

— Да, была прекрасной и сильной. И женщиной — в каждом своем проявлении.

— Очень похоже на мою Шинейд, — заметил Блейк и посмотрел на Ангуса. — И я хочу ее назад.

Епископ прокашлялся, а затем спросил:

— Ты спрашивал ее, почему она внезапно изменилась?

— Нет, я не хотел ранить ее чувства.

— Когда именно это произошло? — уточнил граф.

— Она была одета в платье, когда я проснулся после ранения.

— Значит, в то самое время, когда ты был без сознания, — произнес Ангус.

— Она все еще была сама собой, когда я повез Элдру знакомиться с моей семьей, — беспомощно заметил Малыш Джордж.

— Значит, это произошло в течение двух дней, — кивнул ему Блейк. — Как раз тогда, по словам Амори, Эммелин проводила с ней дочти все свое время.

Ангус Данбар снова кивнул головой.

— Я уже говорил тебе, сынок, что это мало похоже на правду. Многие леди посещали Данбар за эти годы, включая и Иллиану. И ни одной из них не удалось сделать из Шинейд леди, даже по моей просьбе. Должно быть что-то еще.

Наступившее молчание нарушил Малыш Джордж:

— Может быть, это как-то связано с леди Ардет?

— Леди Ардет? — Блейк удивленно вскинул голову.

— Да. Элдра рассказывала мне, что леди Ардет пыталась оскорбить Шинейд, но твоя жена поставила ее на место, — объяснил он. — Возможно, что-то в словах этой леди все же задело Шинейд.

— Что она сказала? — спросил Блейк.

— Что видела их, практикующимися с мечами на площадке, а затем спросила что-то о том, как ты относишься к женитьбе на такой неженственной амазонке и не заменяешь ли ты супружеские отношения фехтованием, чтобы удовлетворить ее?

— Сука! — вырвалось у Ангуса.

— Да уж, — согласился граф Шеруэлл, а затем задумчиво проговорил: — Ардет… Это не с ней ты кокетничал перед ее же свадьбой? Ты тогда приехал домой на Рождество, через год после того, как получил шпоры. А она как раз останавливалась здесь со своей семьей, направляясь на собственную свадьбу. Я был уверен, что между вами что-то происходит.

— Да, — ответил Блейк и тут же громко застонал. Леди Ардет обладала ужасным язычком. — Да она просто змея.

— Множество различных леди пытались запустить в Шинейд свои коготки в течение этих лет. Она всегда умела ставить их на место и уходила по своим делам, не обращая на них никакого внимания. Почему в этот раз все изменилось? — спросил Ангус.

— Возможно, потому, что она любит Блейка, — предположил Малыш Джордж. Блейк круто к нему развернулся, а тот продолжал: — То, как она отреагировала на твое ранение, говорит об этом яснее любых слов. Она не оставляла тебя ни на мгновение. Сидела рядом день и ночь и не сводила с тебя глаз, словно возвращала к жизни лишь силой своей воли.

— И ты думаешь, что ее любовь к Блейку могла заставить ее измениться?

Великан пожал плечами.

— Амори старался походить на Блейка, чтобы понравиться Эммелин, когда они только поженились. Наверное, Шинейд теперь старается походить на Эммелин, чтобы понравиться Блейку.

— Да, — согласился Ангус. — Это больше похоже на правду.

— Ну, значит, все в порядке. — Граф Шеруэлл взял сына за руки и подтолкнул его к лестнице. — Все, что тебе нужно, — это поговорить с ней. Скажи, что любишь ее такой, какая она была, что ей не нужно меняться. И все будет хорошо.

Блейк помог отцу подняться по лестнице, обдумывая, что именно ему сказать своей супруге. К тому моменту, как они вошли в зал, все было решено. Осталось только поговорить.

Однако сделать это оказалось нелегко. В Шеруэлле собрались все их родственники, услышавшие про болезнь графа. Куча тетушек и дядюшек, а также епископ и лорд Данбар со своей новой женой. И это был еще не полный список прибывших. Блейку с Шинейд даже пришлось спать в общем зале вместе с гостями и слугами.

* * *

— Еще немного, и ты станешь замечательной портнихой, моя дорогая. Но почему ты не хочешь пойти позаниматься во дворе вместе с Элдрой? — мягко спросила Маргарет.

Шинейд с трудом улыбнулась.

— Нет, мне нравится сидеть здесь со всеми леди и шить. — По правде говоря, Шинейд боялась, что скоро просто заболеет от этого вечного сидения. Больше всего ей хотелось завизжать. К сожалению, тренироваться с мечом в юбке было довольно трудно.

— Шинейд, — тихо произнесла леди Маргарет, — твой отец очень беспокоится о тебе. Ему кажется, что ты несчастна.

Девушка уставилась на тряпку, которую держала в руках. Ее отец был совершенно прав, она просто раздавлена. Но каждый раз, когда хотелось сдаться, она вспоминала слова Блейка: «Моя жена прекрасна такая, какая она есть», — и находились новые силы. Она вела себя подобным образом всего два дня, когда он сделал это замечание, говорившее о том, что он доволен всеми переменами. Это давало ей надежду, что когда-нибудь он сможет ее полюбить.

— Дорогая…

Шинейд подняла глаза, когда Блейк неожиданно взял ее под локоть, и заставила себя улыбнуться.

— Да, супруг мой?

— Идем. — Взяв ее за руку, он поднял девушку на ноги и потянул за собой.

— Что-то не так? — обеспокоенно поинтересовалась Шинейд.

— Нет, я просто хочу с тобой поговорить, — ответил Блейк. — Я хочу поговорить с того самого момента, как мы прибыли в Шеруэлл. Но так как у нас не было такой возможности и она не предвидится в ближайшем будущем, поскольку гости не собираются скоро уехать… — он пожал плечами, — я решил, что нам просто нужно найти подходящее место.

Шинейд заметила во дворе, куда он ее привел, оседланных лошадей и нахмурилась.

— Куда мы направляемся?

— В одно укромное место, где сможем побыть наедине.

— За пределами замка? — Шинейд спросила о том, что было и так очевидно. Вряд ли им могли понадобиться лошади, если бы это самое место находилась внутри стен. — Думаешь, это мудро? А что, если люди Гринвелда нападут снова?

— Вряд ли. К тому же они уже должны были услышать о смерти своего лорда и убраться куда-нибудь подальше.

Укромное место оказалось маленькой долиной, заросшей лютиками. Шинейд улыбнулась, увидев прекрасные дикие цветы, покрывавшие землю ровным желтым ковром. Соскользнув с лошади, она оказалась прямо в объятиях Блейка.

Девушка едва не закричала, что ему нельзя сильно напрягаться, когда он поймал ее и опустил на землю. Но за время пребывания в Шеруэлле он достаточно окреп. И Шинейд знала, что он тренируется с воинами во дворе, восстанавливая силу и ловкость.

— Разве здесь не прекрасно? — спросил Блейк, снимая со своего седла одеяло и мешок.

— Да, — согласилась Шинейд, когда он взял ее за руку и отвел в центр маленькой поляны. Расстелив одеяло, Блейк усадил на него свою жену, сел сам и принялся доставать из мешка сыр, хлеб, фрукты и мех с вином. Очевидно, он решил отложить разговор, пока они не поедят и не расслабятся, но Шинейд начинала нервничать все больше. Она услышала жесткие нотки в его голосе, когда он подошел к ней в общем зале.

— Я думала, что ты хотел поговорить, — напомнила она.

Взглянув на супругу, Блейк заметил напряжение и беспокойство на ее лице. Она выглядела почти так же, как в их брачную ночь, словно ожидала чего-то очень неприятного и желала, чтобы все поскорее закончилось. Он колебался недолго, а затем отложил еду и вино в сторону. Сначала он разберется с самым сложным.

— Шинейд, почему ты больше не носишь штаны? Она удивленно взглянула на него.

— Разве ты не предпочитаешь видеть свою жену в платье?

— Сказать правду?

Она кивнула.

— Нет, — жестко произнес он. — Я предпочитаю видеть тебя обнаженной.

Глаза Шинейд удивленно распахнулись, затем девушка усмехнулась, и он продолжил:

— А если нет такой возможности, я предпочитаю видеть тебя в тех старых, потрепанных штанах, которые облегают каждый выступ твоего тела, каждую линию твоих бедер.

Она тихо рассмеялась его откровенному признанию.

— А еще я предпочитаю видеть тебя счастливой, — продолжал он. — А эта твоя неестественная улыбка, которая больше напоминает оскал, ничего не меняет. Я же вижу, что ты несчастна. А мне так хочется сделать тебя счастливой!

— Но я счастлива, — начала было лгать она. Блейк взял ее за руку.

— Шинейд…

— И ты тоже счастлив. Я ведь слышала, что ты сказал Амори, что, по-твоему, я прекрасна такая, как сейчас. Значит, мы оба счастливы.

Блейк совершенно растерялся. Он просто не мог понять, о чем она говорит. Когда это он… «Моя жена прекрасна такая, какая она есть». Слова эхом прозвучали в его голове, и он закрыл глаза. Это был последний аргумент, который он привел Амори и который услышала Шинейд. Но она не слышала начала их дискуссии и решила, что он имеет в виду произошедшие в ней перемены. Ведь в тот момент она была в платье и старалась подражать другим леди.

— Шинейд, я имел в виду, что ты прекрасна такая, какая была всегда, до того как я проснулся. Какая ты была, когда я только увидел тебя. Какая ты и сейчас есть под всеми этими тряпками, которые на тебе надеты.

— Ты так думаешь?

— Да.

— Но, Блейк, я заставила тебя гоняться за мной по всей Шотландии. Я пнула тебя в пах. Я…

— Ну, это не совсем та часть, которую я имею в виду. Хотя это можно назвать самым необычным ухаживанием, — допустил он. — Шинейд, я хочу сказать, что мне нравилось, как все шло между нашей свадьбой и нападением по пути в Шеруэлл. Я восторгался и уважал твои силу и навыки и ум. И я считал, что ты прекрасна. Но когда свадьба состоялась и ты перестала убегать, оказалось, что ты еще лучше. Нам было так хорошо в постели, даже когда мы просто лежали, обнимая друг друга, и всю ночь разговаривали или играли, или боролись, или просто друг друга поддразнивали, или щекотали… — Он пожал плечами. — Я скучаю по этому. Я скучаю по твоему смеху и веселью. Ты могла расслабиться со мной, и я скучаю по этому тоже.

Он протянул руку к ее головному убору, сорвал его и отбросил в сторону. Затем приник к ее губам, словно путник, изголодавшийся по влаге.

— Я скучаю по тебе, Шинейд.

— Я… Будь все проклято! — закричала она.

Блейк увернулся, когда Шинейд толкнула его в сторону и выхватила свой sgian dubh из-за пояса. В следующее мгновение он понял, что происходит. Оказывается, люди Гринвелда не сдались, они снова появились в долине.

— Будь все проклято! — отозвался он, вскакивая на ноги.