— Куда вы хотите это положить?

Мерри выпрямилась — она как раз расстилала на полу шкуры и посмотрела на Уну. Служанка была не в духе с самого утра. Даже то, что они пересекли границу и теперь находились в ее родной Шотландии, не улучшило ее настроения. И Мерри уже изрядно устала от ее дурного настроения. Взгляд девушки скользнул по маленькому мешочку, который Уна держала в руке.

— Положи это, пожалуйста, на сундук, — сказала она, стараясь говорить ровным спокойным голосом. Тем не менее, она не смогла сдержать раздражения, когда Уна беспечно швырнула мешочек на указанное место. — Осторожнее! — вскрикнула она. — Ты же знаешь, там лекарства.

Служанка вспыхнула от мягкого упрека, но все же нехотя направилась купавшему мешочку, чтобы проверить содержимое.

— Да что с тобой такое? — недовольно спросила Мерри. — Ты с самого утра ворчишь и злишься.

— Я ни минуты не спала этой ночью. Брови Мерри изумленно поднялись.

— А почему? Повозка стала слишком твердой? Если надо, возьми с собой на ночь шкуры из палатки.

— Нет. Меня беспокоила вовсе не моя спина, а перед Годфри, — огрызнулась Уна. Она проверила содержимое мешочка с лекарствами и аккуратно положила его на сундук.

— В каком смысле? — Мерри решила во что бы то ни стало докопаться до истины. — Он храпел? Или кашлял?

— Нет, дело вовсе не в храпе и кашле, хотя без этого тоже не обошлось.

Мерри раздраженно всплеснула руками:

— Да говори же, в чем дело, женщина! Ты весь день бесишься, и я хочу знать, в чем дело!

— Всю первую половину ночи, я провела отбиваясь от приставаний Годфри, и мне удалось избавиться от парня, только когда я удрала с повозки. Потом я залезла под нее, чтобы хоть немного поспать, но там оказалось слишком мокро и холодно. Конечно, теперь у меня плохое настроение.

Глаза Мерри расширились от удивления.

— Ты отбивалась от приставаний Годфри?

— Ну да, — рыкнула Уна, потом сделала короткую паузу и уже тише объяснила: — Этот маленький ублюдок похотлив, как молодой козел. И не желает понимать слова «нет». Если бы он так не набрался к ночи, мне ни за что не удалось бы отбиться.

— Что? — не поверила шокированная Мерри. — Но вчера он был болен, поэтому Алекс и послал его к тебе, чтобы он не промок.

— Во всяком случае, он был не настолько болен, чтобы не суметь обнажить меч, который у него между ногами. — Уна замялась, а потом добавила: — Кстати, по этой части у него все в порядке. У парня между ногами настоящий клеймор. Хотя я настолько разозлилась, что была готова разорвать его.

Мерри прикусила губу и покачала головой:

— Я только… Годфри показался мне таким приятным парнишкой… Я не понимаю…

— Черт его знает, — пожала плечами Уна. — Я тоже не пойму, что с ним произошло. Это совершенно на него не похоже. Обычно он тихий и незаметный, как маленькая птичка. Может быть, он лишился рассудка из-за лихорадки? Хотя мне он не показался слишком горячим. — Она помолчала и предположила: — Или на него так подействовала лихорадка в сочетании с выпивкой?

— Выпивкой? — удивилась Мерри.

— Да, я отчетливо почувствовала запах.

Мерри не могла не удивиться.

— Но Алекс почти не брал с собой спиртного. Разве что несколько бутылок вина, которые хотел подарить сестре. Одну из них он открыл вчера вечером и… — Она замерла и задумчиво произнесла: — Я сама дала Годфри тонизирующий сбор накануне вечером, растворив его в вине. Просто ничего другого под рукой не оказалось. Но там было-то всего полкружки. Вино не могло подействовать на него таким образом. Его было слишком мало. Или могло?

Уна пожала плечами:

— Что-то же на него подействовало. У него заплетался язык, он был неповоротлив, как бык, но зато его штуковина была в полной боевой готовности. — Она поморщилась, припомнив подробности. — Он был совершенно не похож на себя.

Мерри задумалась, но ее отвлек один из солдат, явившийся сообщить, что ужин готов. Если они собираются ужинать вместе со всеми, надо идти. Девушка пробормотала слова благодарности и пошла вслед за Уной, не переставая думать о Годфри. Было даже трудно представить, что этот милый мальчик мог вести себя как похотливая скотина. Но вместе с тем Мерри не сомневалась в честности Уны. В общем, произошло что-то непонятное. Алекс встал и поприветствовал супругу поцелуем в щеку. Мерри рассеянно улыбнулась и поискала глазами юношу, которым были заняты ее мысли.

— Где Годфри?

— Когда мы остановились, я отправил его спать в повозку. Кажется, ему сегодня хуже, чем вчера. Пусть отдохнет.

Мерри почувствовала тревогу мужа. Очевидно, парнишке действительно было плохо.

— Может быть, я схожу проведаю его?

— После еды, — твердо заявил Алекс. — Ты должна заботиться о себе, иначе тоже заболеешь.

Мерри кивнула и устроилась рядом с мужем. Если бы Уна не рассказала ей, что произошло ночью, она бы настояла на посещении Годфри немедленно, но теперь… Откровенно говоря, она чувствовала себя неловко и не знала, что ему сказать.

Ужин прошел быстро. Покончив с едой, Мерри извинилась и отправилась взглянуть на юношу. Она отчаянно надеялась, что он будет крепко спать и ей не придется призывать его к ответу за непристойное поведение. Конечно, с ним когда-нибудь придется поговорить, но не стоит спешить. Тем более что она пока не знает, что ему сказать. Заглянув под самодельную крышу, Мерри убедилась, что Годфри не спит. Точнее, его там вообще не было, и забеспокоилась еще больше. Она оглядела сидевших у костров людей, но не нашла его среди них. В это время совсем рядом с ней раздался кашель. Но повозка оставалась пустой.

Когда кашель повторился, Мерри поняла, что он доносится не с повозки, а из-под нее. Она опустилась на колени и сразу увидела Годфри, который дрожал, завернувшись в тонкое одеяло.

— Годфри, что ты там делаешь? — воскликнула она. — Ты не должен спать на мокрой земле, а то совсем разболеешься и умрешь.

Из-под повозки раздался хриплый стон, потом край одеяла откинулся, явив ей бледную физиономию юноши. Ему явно было очень стыдно, и она сразу прониклась к нему симпатией. Он выглядел так, словно его застали за каким-то греховным деянием и теперь он не знает, куда деваться от смущения.

— Мне здесь очень хорошо, миледи, — сообщил он, и ее тревога усилилась при первых же звуках его голоса. Обычно он говорил приятным, почти нежным голоском, но теперь из его уст вырывалось только хриплое сипение. Судя по всему, у него так сильно болело горло, что очень скоро он вообще лишится способности говорить. — Повозка хорошо защищает меня от дождя, и я…

— Этого мало, Годфри, — мягко сказала она. — Ты должен спать на повозке. Необходимо позаботиться о твоей простуде, пока она тебя не прикончила.

Прошла минута, и Годфри просипел:

— Я не могу.

— Что ты не можешь? — встревожилась Мерри и, согнувшись, тоже залезла под повозку. Потрогав его лоб, она убедилась, что у парнишки сильный жар. — Ты слишком слаб, чтобы идти? Тогда я позову людей и…

— Нет, миледи, — быстро ответил парнишка. — Я не смогу сегодня спать на повозке, потому что Уна наверняка убьет меня во сне за мое поведение прошлой ночью.

Мерри заколебалась, но, поскольку разговор уже был начат, решила его продолжить:

— А что ты сделал?

— Я… — Он надолго замолчал. Даже в полумраке Мерри увидела, как его лицо исказила гримаса отвращения к самому себе. Ему потребовалось время, чтобы набраться смелости и честно сказать: — Я плохо помню, но боюсь, я хотел заставить ее… — Больше он не смог вымолвить ни слова, только опустил голову и ожесточенно ею замотал.

На Мерри произвела впечатление его честность, и подкупило его искреннее раскаяние. Она только спросила:

— О чем же ты думал, Годфри?

— Я вообще не думал, — выпалил он и хрипло вздохнул. — Иначе я никогда не позволил бы себе… Если честно, миледи, я сам не могу понять, что на меня нашло. Я просто… — Он замолчал, так и не найдя подходящих слов, и с совершенно несчастным видом отвернулся.

Мерри попыталась придумать, как сгладить ситуацию, но, откровенно говоря, сама была в растерянности. А потом Годфри неожиданно поднял голову, как-то по-щенячьи заглянул ей в лицо и жалобно спросил:

— Вы скажете Уне, что я очень жалею о случившемся? Клянусь, я никогда не допустил бы ничего подобного, если бы был в своем уме.

Мерри очень хотелось снять с плеч мальчика эту тяжелую ношу, но она понимала, что это будет неправильно.

— Думаю, ты должен сказать ей все это сам.

Его бледную физиономию моментально исказила паническая гримаса. Он затравленно оглянулся и просипел:

— Да она и разговаривать со мной не захочет.

Почувствовав, что ее сердце буквально тает от симпатии к несчастному пареньку, Мерри сказала:

— Нет, она знает, что ты болен, и примет твои извинения.

— Да, приму.

Мерри и Годфри одновременно повернули головы в сторону, откуда раздался голос. Уна сидела на корточках у повозки и заглядывала под нее. Было ясно, что она находится там уже давно и почти все слышала.

— Я видела, как вы направились сюда, — сказала она, — и решила удостовериться, что все в порядке. Мало ли, вдруг у парня опять с головой проблемы и он решит напасть на вас. Тогда лэрд уж точно сломает ему шею.

— Уна, мне так жаль, — начал Годфри, но служанка взмахом руки призвала его к молчанию.

— Я все слышала. И на первый раз прощаю. Можешь спать в повозке, но только не думай о том, чтобы использовать клеймор, который ты прячешь в брэ.

Годфри залился краской, а Мерри прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Было трудно представить, что парень мог напасть на Уну, если он даже говорить об этом не может и краснеет при упоминании определенных частей своего тела, как девственница… Точнее, девственник. Нет, все произошедшее было выше ее понимания. Мерри могла бы поклясться чем угодно, что Годфри совсем не тот человек в свите ее мужа, который мог бы напасть на женщину. Очевидно, Уна была того же мнения, иначе она так легко не простила бы его.

— Пошли, — сказала Мерри, — тебе надо встать с мокрой земли и залезть в повозку.

— Да, миледи. — Он вылез из-под одеяла и пополз на четвереньках, волоча одеяло за собой.

Только теперь Мерри обратила внимание на то, какое оно тонкое и протертое, местами почти насквозь.

Проводив взглядом эту жалкую тряпицу, Мерри подняла глаза на Уну, но та заговорила, не дав хозяйке и рта открыть:

— Там есть шкуры и несколько одеял. С ним будет все в порядке.

Мерри кивнула, но все же сочла нужным предложить:

— Ты уверена? Может быть, ляжешь спать в палатке со мной и Алексом?

— Ну конечно, Алекс будет особенно доволен, — фыркнула Уна. Она внимательно посмотрела на Годфри и улыбнулась. — С молодым человеком, похоже, все в порядке. У него ясные глаза и язык не заплетается, как накануне.

Прежде чем Мерри смогла как-то среагировать или сказать что-то о состоянии глаз юноши, подошел Алекс. Он заметно покачивался.

Уна проследила за взглядом хозяйки и сухо заметила:

— А вот у вашего мужа глаза какие-то мутные. Вы бы лучше увели его в палатку, иначе он рухнет и уснет, где стоит.

Мерри попыталась разглядеть выражение глаз мужа. В них действительно было что-то странное. Ей показалось, что его зрачки сильно расширены, и от привычной голубизны осталась только узкая полоска вокруг зрачка.

— Муж мой, — с беспокойством заговорила она, но больше не успела произнести ни слова, потому что он неожиданно поднял ее на руки. Мерри инстинктивно обняла его за плечи, опасаясь, что он ее уронит или, хуже того, они упадут вместе раньше, чем он успеет поставить ее на ноги. Алекс действительно не очень твердо стоял на ногах.

Мерри опять заглянула ему в глаза, и ее тревога усилилась. Его зрачки стали еще шире, закрыв даже голубую полоску, которая была еще недавно видна. В течение первых трех недель брака Мерри старалась не смотреть на мужа. В основном она наблюдала за ним боковым зрением, фиксируя признаки опьянения. Теперь она пожалела, что уделяла слишком много внимания вторичным проявлениям пьянства — то он споткнулся на ровном месте, то потянулся за чем-то и промахнулся, — и ни разу не посмотрела ему в глаза. Тогда бы она точно знала, бывают ли у него расширены зрачки, если он абсолютно трезв, или это связано с состоянием, напоминающим опьянение. Это было очень важно. Алкоголь не должен вызывать такой реакции, и она не знала болезни, которая проявлялась бы таким образом. Зато Мерри точно представляла, какие травы и сборы могут этому способствовать.

Алекс наклонился, чтобы внести жену в палатку, но потерял равновесие и, споткнувшись, пробежал несколько шагов вперед.

Мерри застонала и крепко зажмурилась, уверенная, что ничего хорошего ее не ждет, потому что именно она окажется на земле и будет придавлена его немалым весом. Но Алекс сумел удержаться на ногах, и она с облегчением перевела дух. Снова открыв глаза, она убедилась, что муж несет ее прямо к постели из шкур.

Алекс поставил Мерри на ноги, и она немедленно повернулась к нему. Она хотела узнать, как он себя чувствует, выяснить, что вызвало расширение зрачков и откуда симптомы алкогольного опьянения. Но едва она успела открыть рот, чтобы задать первый вопрос, как он впился в ее губы жестким поцелуем. Мерри хотела отвернуться, но он не признал отказа и присосался к ней, как пиявка, для верности работая еще и языком.

Мерри уперлась руками в грудь мужа. Ей хотелось отстранить его и задать, наконец, кое-какие вопросы. Но, с тем же успехом она могла пытаться сдвинуть гору. Алекс, казалось, просто не замечал ее усилий. Тут она почувствовала, что если его тело действительно неподвижно, как скала, то руки, наоборот, весьма активно двигаются. Сначала они стиснули ее ягодицы, слегка приподняли ее и прижали к твердой выпуклости между его ногами. Потом он, удерживая жену на месте одной рукой, другой продолжал активные действия. В следующий момент он посадил Мерри на постель и принялся стаскивать с нее платье, слегка порыкивая от нетерпения.

Девушке показалось, что это уже слишком. Такая напористость мужа ее просто пугала. Его язык заполнил ее рот и мешал дышать: да и все его поведение больше напоминало лобовую атаку, чем занятие любовью. Таким она его еще не видела.

Раздраженный тем, что никак не может справиться с ее платьем, Алекс оторвался от ее рта, чтобы посмотреть, что ему мешает. Мерри получила возможность поглубже вдохнуть. Потом, схватив его за руки, она прошептала: — Подожди!

Ее просьба не была услышана. Алекс вообще не обратил внимания на ее сопротивление. Сосредоточенно сопя, он продолжал стаскивать с нее одежду. Послышался звук рвущейся ткани, и ее платье упало на пол, оставив Мерри в одной сорочке. Тут она, наконец, разозлилась. Даже не осознав, что делает, она изо всех сил ударила мужа по лицу.

Это привлекло его внимание, и он удивленно взглянул на жену. Мерри заметила, что у него не только расширены зрачки, но и вообще глаза кажутся стеклянными.

— Алекс! — с тревогой окликнула она. — Что с тобой? Что случилось?

Он потряс головой, словно пытался отделаться от наваждения, и рывком привлек жену к себе.

— Я хочу тебя, Мерри. Немедленно.

— Хорошо, — мягко сказала она, тщетно стараясь высвободиться и избежать его железной хватки. Но он так сильно прижал ее к себе, что дышать стало вообще невозможно. Она никогда не чувствовала ничего подобного, но не сомневалась, что сейчас ее муж был не в себе. — Все в порядке. Все будет хорошо.

Она старалась успокоить разошедшегося супруга, но он принял ее слова за разрешение действовать, что-то пробормотал и повалил на постель.

Мерри на секунду замерла, но потом начала отталкивать его. Больших усилий на это не потребовалось, поскольку он поднялся сам и, стоя на коленях, начал срывать с себя одежду.

— Алекс, — начала Мерри, — ты должен остановиться и подумать. Ты ведешь себя как безумец.

— Да, — не стал спорить он, стягивая с себя тунику. — Ты превращаешь меня в безумца.

— Нет, подожди, — поспешила сказать она и села, заметив, что он возится с завязками на своих брэ. — Я думаю, тебя чем-то опоили, что-то дали. Ты сейчас не в своем уме. Ты…

Закончить она не успела, поскольку Алекс как раз справился с завязками на брэ, позволил им упасть на колени и неожиданно сильно толкнул ее на спину. Он набросился на жену, как голодающий на изысканное яство. Его губы впились в ее рот, вынудив замолчать, руки, казалось, были везде, а ногой он пытался раздвинуть ее бедра. Зная, что не готова принять его, и опасаясь боли, Мерри сопротивлялась. Она сжала ноги, сцепив щиколотки, и немного повернулась под ним на бок. Он не мог сделать то, что хотел, не прибегая к откровенному насилию.

Так далеко он еще не заходил и не хотел насиловать жену. После короткой борьбы он поднял голову и сказал:

— Мерри, пожалуйста.

— Я не готова, — отчаянно выкрикнула она, стараясь довести этот факт до его сознания раньше, чем он возобновит атаку, — ты делаешь мне больно.

Алекс моментально замер, немного отстранился и взглянул на жену. В его глазах Мерри увидела тревогу и поняла, что ей удалось пробиться сквозь пелену безумия. Несколько мгновений они хранили неподвижность, потом Алекс снова напрягся, и Мерри испугалась, что он возобновит натиск. Собственно говоря, так он и сделал, только совсем иначе. Он глубоко вздохнул, потом медленно потянулся к ее рту, но на этот раз он себя уже контролировал. Его губы были твердыми и требовательными, но не грубыми, как раньше. Несмотря на собственный настрой, Мерри почувствовала, что ее тело оживает, начинает отзываться на его натиск.

Когда она немного расслабилась, поняв, что бояться больше нечего, Алекс оторвался от ее многострадального рта, и его губы заскользили по щеке вниз, потом по шее и плечу. Когда на их пути оказалась тонкая ткань сорочки, они продолжили свой путь и вскоре сомкнулись вокруг затвердевшего соска. Алекс ласкал его до тех пор, пока ткань не стала влажной.

— О Боже, — выдохнула Мерри, когда его язык стал двигать влажную ткань по соску, заставляя ее содрогаться от наслаждения. Она обхватила руками его плечи, не вполне соображая, чего ей хочется больше — оттолкнуть его или прижать к себе. В сладкой неге она закрыла глаза, но резко открыла их, услышав звук рвущейся ткани, и только тогда поняла, что он схватил зубами край сорочки у ворота и рвет ее.

Зная, что уже поздно спасать свое нижнее белье, Мерри поморщилась, но не стала протестовать. Она спокойно лежала и ждала, пока Алекс справится с поставленной перед собой задачей. И вот он удовлетворенно вздохнул, завершив превращение ее сорочки в две тряпки, и отбросил их в сторону. Теперь Мерри лежала перед ним нагая. Его взгляд скользнул по ее бледному телу и на мгновение остановился на усталом и встревоженном лице. Алекс заметил его обеспокоенное выражение и возобновил натиск, но только теперь совсем не так, как вначале. Возможность причинить ей боль испугала его, пробив пелену безумия, и, хотя он все так же был сконцентрирован на достижении цели, его действия слегка изменились. Теперь он старался во что бы то ни стало возбудить ее.

Несмотря на пугающее начало, ему потребовалось на это совсем немного усилий. Очень скоро Мерри начала стонать и изгибаться под его умелыми руками. Потом он резко вошел в нее, и она приветствовала его криком, но только крик этот не имел ничего общего с болью или страхом. К сожалению, едва успев погрузиться в ее влажное теплое тело, он застыл и излил свое семя.

Потом он со стоном упал на нее, а Мерри оставалось только разочарованно вздохнуть. Ей казалось чудовищно несправедливым то, что он, пробудив в ней столь сильное желание, оставил ее неудовлетворенной.

Да, она не получила удовлетворения, призналась себе Мерри и зашевелилась под мужем, желая, чтобы он слез с нее и позволил свободно дышать. Алекс пробормотал что-то невнятное и прижался бедрами к ее лону. Мерри поняла, что его плоть все еще в ней и остается твердой… или вновь затвердела. Она не знала, какая из ее догадок верна, но понимала, что это неестественно. В ночь, когда они впервые вступили в брачные отношения, он увлекал ее за собой к вершинам наслаждения пять или шесть раз, но всякий раз ему требовалось некоторое время на восстановление сил.

Мерри тут же забыла о своем раздражении и начала думать о его остекленевших глазах и о том, что могло вызвать такую реакцию.

— Муж, — шепнула она, стараясь повернуть голову так, чтобы видеть его лицо. Но он уткнулся ей в шею, и заглянуть ему в глаза она не могла. — Подумай, ты сегодня вечером ел или пил что-нибудь необычное?

Алекс какое-то время оставался неподвижным, потом приподнялся на руках и шевельнул бедрами, войдя в нее поглубже. Толчок заставил Мерри застонать от удовольствия. Если судить по выражению лица Алекса, он тоже испытывал удовольствие. Мерри задержала дыхание и невидящими глазами уставилась на мужа, ощущая, как при каждом его движении по ее телу прокатываются волны наслаждения. Как только они стали стихать, Алекс ускорил движения.

Мерри захотела повторить свой вопрос, но вместо этого с ее уст сорвался громкий стон, и она вонзила ногти в плечи мужа, инстинктивно прижимаясь к нему.

— Алекс, — обратилась она к мужу, стараясь лежать спокойно, хотя ей больше всего на свете хотелось обвиться вокруг него и утонуть в волшебной неге, — нам надо поговорить.

— Да, — согласился он, не прекращая движение внутри ее.

— Господи, да что же это такое, — простонала Мерри и согнула ноги в коленях. Упираясь пятками в постель, можно было выгнуться ему навстречу и помочь проникнуть в нее еще глубже. — Нам очень нужно поговорить, о… о Боже. — Каким же восхитительным любовником был ее муж!

— Позже, — прохрипел он, немного вышел из ее лона и снова устремился вперед, сводя ее с ума.

— Позже, — согласилась Мерри и призналась себе, что проиграла это сражение.

Как раз в это время Алекс поднялся на колени, стиснул ее бедра руками и принялся вонзаться в нее сильными толчками, в результате чего она вообще лишилась способности говорить. Если он находился под воздействием какого-то вещества, то оно ему явно не доставляло страданий. Скорее, наоборот. В конце концов, все вопросы можно задать позже, решила Мерри и целиком отдалась безумству страсти.

Алекс отодвинулся от Мерри, стараясь не тревожить ее. Возможно, она еще не спит. Но если она уже крепко спит, он не собирается ее будить. Он всю ночь не давал ей уснуть, испытывая непрекращающийся сексуальный голод. Он брал ее снова и снова, падал, испытывая высшее наслаждение, и тут же опять ощущал острую потребность взять ее. Это было сродни безумию, которое он едва мог контролировать.

В действительности вначале он совершенно не контролировал себя, уныло признался себе Алекс. Он помнил, как она отбивалась, кричала, что не готова, и он делает ей больно, видел страх в ее глазах. Именно этот страх слегка привел его в чувство. Это было единственное, что помогло ему обуздать завладевшую всем его существом страсть.

Алексу еще не приходилось испытывать такой всепоглощающий, подавляющий все остальные чувства сексуальный голод. Он действительно лишился рассудка и мог думать только об одном: погрузиться в ее нежное лоно и вонзаться в него до тех пор, пока владевшее им невыносимое напряжение не ослабеет. Страх Мерри помог ему на несколько мгновений вернуть какие-то крохи самоконтроля, и ему удалось возбудить в ней страсть. Алекс держался, сколько мог, но не был уверен, что она получила максимальное наслаждение, пока он удовлетворял свое желание. И еще он помнил, что, излившись, он вновь почувствовал возбуждение, стоило ей только пошевелиться под ним.

«Во всем этом есть что-то неестественное», — подумал Алекс и сжал губы. Этот совершенно безумный сексуальный голод терзал его всю ночь, опять и опять, не давая передышки ни ему, ни ей. С чего бы это? Алекс устало сполз с постели и начал разыскивать одежду. Теперь, на исходе ночи, его тело, наконец, успокоилось, и его несчастная жена может отдохнуть.

Почувствовав облегчение, Алекс решил, что хватит ползать в темноте, разыскивая одежду. Так он ничего не найдет. Оставаясь на коленях, он начал медленно продвигаться в ту сторону, где, по его расчетам, должен был стоять сундук, в котором хранились свечи и кремень. Довольно скоро он наткнулся на него. Немного усилий, два или три негромких ругательства — и свеча была зажжена. Потом Алекс вернулся к постели и при тусклом свете всмотрелся в спящую жену. Она свернулась среди шкур, бледная и неподвижная. Только под глазами выделялись темные круги. Она выглядела совершенно измученной, и он мысленно дал себе подзатыльник. Ни одна женщина не выдержит, если ее будут иметь всю ночь напролет.

Нет, нельзя утверждать, что он не доставлял ей при этом удовольствия. Алекс не сомневался, что доставлял. Но он был слишком настойчивым и требовательным.

Огорченно вздохнув, Алекс отвел глаза от спящей жены и стал разыскивать свои брэ. Больше всего ему хотелось лечь рядом с женой и проспать неделю, чтобы восстановить энергию, истраченную этой ночью. Только его тело не желало мириться с таким вариантом развития событий. Оно предъявляло свои требования. Алекс знал, что ему необходимо облегчиться, иначе он не уснет вообще.

Обнаружив, наконец, брэ, Алекс натянул их на себя. Потом он задумался, не стоит ли надеть еще и тунику, но решил не тратить на это энергию и вышел из палатки. Осмотрев спящий лагерь, он медленно пошел за палатку. Вроде бы внешне все было спокойно. Быстро облегчившись, Алекс натянул брэ, но тут услышал за спиной треск ветки и попытался повернуться на звук. Только исполнить свое намерение он не сумел, потому что его голова внезапно взорвалась болью. Он даже не понял, что падает на землю, и погрузился в пучину беспамятства.