— Какие-нибудь трудности, милорд?

Голос глухо донесся до Мэгги сквозь ткань плаща через несколько минут после того, как ее столь внезапно похитили — минут, которые она провела в безуспешных попытках высвободиться из железных объятий и закричать, чему препятствовала огромная рука, закрывавшая всю нижнюю часть ее лица. Постепенно ее попытки освободиться стали ослабевать, ибо похититель, возможно, сам того не желая, закрыл рукой не только ее рот, но и кончик носа, — недостаток кислорода начинал сказываться, и Мэгги вполне могла лишиться чувств. В ушах у нее звенело.

Когда Мэгги услышала голос, она понадеялась, что похититель уберет руку и она сможет хоть немного подышать. Однако вместо этого хватка стала еще крепче, и вскоре Мэгги затолкали в темное помещение, которое ни с чем невозможно было спутать, а именно в закрытый экипаж. Подтверждение последовало несколько мгновений спустя: по мощеной лондонской улице зацокали конские копыта, и Мэгги почувствовала толчок, когда карета двинулась с места.

В ушах у Мэгги звенело все громче, и она молилась, чтобы страдания ее закончились прежде, чем будет слишком поздно. Рука неумолимо зажимала ей рот.

Дико вращая глазами, Мэгги понимала, что дыхание ее с каждой минутой угасает, подобно свече, и нет никакой возможности что-либо изменить; оставалось лишь надеяться, что ей все же повезет и удушье не станет причиной ее безвременного ухода из жизни. С этой мыслью она погрузилась в мягкую, прохладную темноту, лишившись чувств.

— Она слабеет, — заметил Джонстон, покосившись на женщину, лежавшую на коленях у Джеймса. — Мне кажется, она потеряла сознание. Господи, лорд Рэмзи, вы закрыли ей не только рот, но и нос — ей же нечем дышать!

Джеймс мигом убрал руку и с тревогой оглядел женщину, недвижно лежавшую у него на руках. Бледность ее лица была заметна даже во мраке. Извергая проклятия, он отвернул плащ и склонил голову в надежде услышать биение ее сердца и испытал огромное облегчение, когда расслышал-таки его слабые удары. Выпрямившись, он глубоко вздохнул. В этот момент в карету упал свет уличного фонаря, и Джеймс бросил изучающий взгляд на платье своей узницы. Тонкий красный материал был создан вовсе не с целью что-либо прикрыть; сквозь ткань ясно просвечивала грудь девушки! Фонарь остался позади, и все снова погрузилось во мрак. В темноте пленница Рэмзи походила лишь на бледный призрак, покоившийся на его коленях. Он поспешил вернуть плащ на прежнее место, затем откинулся назад.

— С ней все нормально?

Джеймсу не понравилась сухость в голосе посыльного, и он нахмурился. Решив, что причиной тому стало только что увиденное ими, он ответил, не скрывая раздражения:

— Да, она просто спит.

— Отлично, — кивнул Джонстон.

Оба замолчали, проезжая мимо очередного фонаря. На этот раз мужчины внимательно вглядывались в прикрытое маской бледное лицо. Оно показалось Джеймсу таким неземным, что в нем загорелось неизвестное ему до этих пор желание.

За те месяцы, что прошли после его возвращения с войны, он видел Маргарет несколько раз издали, и каждый раз его поражали красота, грациозность, тонкие черты девушки. Даже сейчас, застав ее прямо у мадам Дюбарри, Джеймс не мог поверить, что нежное создание, лежавшее теперь у него на руках, и есть та самая леди Икс. Это имя гремело в его клубе уже много недель. Подробности не могли быть восприняты равнодушно, равно как и преданы забвению. Прелестна настолько, что не увидеть ее значило бы прожить жизнь напрасно. Фигура идеальнее, чем статуя Венеры, губы, будто созданные для любовных игрищ, а тело… О, это тело сводило с ума и было способно на все. В постели она настоящая тигрица. Свои деньги она отрабатывает сполна — и отрабатывает с видимым наслаждением. Так говорили все, и ясно было одно — благородного происхождения или нет, но все же леди Икс вовсе не леди.

Прочистив горло, Джеймс отбросил эти мысли и посмотрел на Джонстона. Мужчина взирал на пленницу с сиденья напротив.

— Ладно, Джонстон, займитесь делом, — сказал Джеймс. — Найдите что-нибудь, чем можно было бы ее связать.

Посыльный с Боу-стрит поднял брови:

— Вы уверены, что это необходимо, милорд?

— Я намерен отвезти ее в свое поместье и оставить там до тех пор, пока не подыщу ей более достойного занятия. Неужели вы действительно думаете, что она поедет добровольно?

— Нет, полагаю, что нет, — нахмурившись, согласился посыльный. Затем спросил: — А как поступим с ее домашними?

В голосе Джеймса послышалось явное удивление:

— Какими домашними, о чем вы?

— Ее прислугой. Я знаю, семьи у нее нет, но если она исчезнет, слуги вполне могут поднять шум. Как вы намерены это предотвратить?

— Проклятие, об этом я и не подумал.

Несколько мгновений оба молчали, затем посыльный произнес:

— Вы могли бы написать им. Объясните, что пригласили леди Маргарет погостить за город и что она любезно приняла ваше приглашение.

— Думаете, они поверят в такое объяснение? — неуверенно спросил Джеймс.

— Они слуги, милорд. Им не пристало подвергать сомнениям слова благородных людей — по крайней мере вслух. Кроме того, ведь вы друг семьи. Во всяком случае, вы были другом ее покойного брата. Письмо заставит их сохранять спокойствие хотя бы пару дней. Вполне достаточный срок, чтобы убедить леди Уэнтуорт написать другое письмо, которое окончательно уверит слуг, что волноваться не о чем.

Джеймс немного подумал, затем со вздохом кивнул.

— Что ж, придется так и поступить. Пожалуй, я напишу письмо, а вы вернетесь и доставите его. Пока же нам все равно придется ее связать. — Он быстро осмотрел салон кареты, затем взгляд его вновь метнулся к посыльному. — Мы могли бы использовать ваш галстук. Как думаете, он достаточно длинный?

Джонстон удивленно посмотрел на свой галстук.

— Думаю, да, вот только… Ах, да черт с ним, — решил он и принялся снимать вышеназванный предмет своего туалета, с усмешкой глядя на Джеймса. — Я вам его продаю.

Мэгги медленно приходила в себя и, очнувшись окончательно, обнаружила, что лежит в темном углу, по-прежнему завернутая в плащ — завернутая настолько туго, что не в силах даже пошевелиться. Нет, не плащ являлся причиной ее беспомощности — ее руки были связаны. Ноги, судя по всему, тоже. Да что здесь в конце концов происходит?

Мэгги поморгала, чтобы глаза привыкли к темноте, и повертела головой, пытаясь понять, где она. Когда же ее усилия что-либо разглядеть не увенчались успехом, она осознала, что все еще находится в экипаже — о чем свидетельствовали постоянные толчки под сиденьем и мерное цоканье копыт. Однако обычного шума и лон: донской суматохи слышно не было. И она по-прежнему ничего не видела.

А потом кто-то откинул с ее лица капюшон плаща, и внезапно окутывавшая ее тьма рассеялась. Без капюшона, который сполз на ее лицо и стал причиной временной слепоты, Мэгги тут же увидела в окне серый утренний свет.

Вглядевшись в темноту, она увидела мужчину. Больше никого в экипаже не было. В тусклом свете Мэгги не могла толком рассмотреть черты его лица, но смогла все же оценить телосложение незнакомца, и этого оказалось достаточно, чтобы в сердце ее прокрался испуг. — Вы проснулись.

Она удивленно заморгала. Прекрасная дикция, идеально поставленная речь — все это говорило о том, что перед ней отнюдь не разбойник с большой дороги, а джентльмен. Джентльмен — похититель?

Ее похитили. Она, Мэгги Уэнтуорт, была похищена: скручена прямо у мадам Дюбарри, придушена до бессознательного состояния и увезена в неизвестном экипаже, в неизвестном же направлении. Но с какой целью? Ради выкупа? Ей было бы нечем платить. А если бы деньги у нее и имелись, наверняка она была не единственной, с кого их можно было потребовать. Ответ напрашивался сам собой: похитители ошиблись. Ее перепутали с кем-то еще — видимо, с одной из девушек мадам Дюбарри. «Возможно, даже с известной куртизанкой леди Икс», — подумала Мэгги и встревожилась еще больше. Маска, полученная ею от Мейси, все еще скрывала ее лицо.

— О Боже, — пробормотала она слабым голосом. Похититель внимательно смотрел на нее. Мэгги заставила себя улыбнуться — хоть и не была уверена в том, что мужчина в состоянии разглядеть ее лицо, — и постаралась сесть прямо, хоть это и оказалось довольно сложной задачей. Придав своему тону максимально доверительный оттенок, она произнесла:

— Полагаю, произошла ужасная ошибка.

— И о какой же ошибке вы говорите, леди Уэнтуорт?

Его обращение заставило ее затаить дыхание — Мэгги не в силах была скрыть своего изумления:

— Вы знаете мое имя?

— Ну разумеется.

Что ж, значит, ее первоначальные предположения оказались неверными. Господи, он ее знает! Это не ошибка. Ее действительно похитили. Но, ради всего святого, почему? Похититель опередил ее и заговорил прежде, чем она стала задавать вопросы.

— Вам ничто не угрожает, миледи. Вашу тайну я унесу с собой в могилу. Вашего разоблачения я жажду не больше, чем вы сами. Откровенно говоря, если все пойдет как задумано, надеюсь, никто и никогда не узнает, в какие игры вы играли. Поймите одно: ваше второе «я» умрет этой ночью, и вы никогда не вернетесь к прежним занятиям.

Мэгги закусила губу и едва сдержала протест — ее карьера под именем Г.В. Кларка стала довольно-таки прибыльной. Однако ей не хотелось лишний раз злить своего собеседника, ибо пока она не знала, с кем имеет дело и насколько этот человек раздражителен и опасен.

— Итак, — спокойно продолжал мужчина, которого, очевидно, удовлетворило ее молчание, — сейчас вам необходимо отдохнуть. Нам предстоит провести в пути еще несколько часов. — С этими словами он ударил тростью по потолку, что послужило сигналом кучеру к небольшой остановке. Учтиво кивнув даме, мужчина покинул кабину. Пару секунд спустя Мэгги ощутила небольшой толчок и поняла, что похититель занимает место рядом с кучером. Затем экипаж снова тронулся с места.

Вновь застучали копыта лошадей, и Мэгги издала тихий, протяжный стон. Выходит, ее похитил некий безумец, знавший о ее деятельности под именем Г.В. Кларка! Конечно, всегда существовала вероятность, что кто-нибудь пронюхает о Кларке и о том, кем он является на самом деле, однако Мэгги ни разу не приходила в голову мысль, что ее могут похитить, дабы заставить сменить занятие! Она боялась публичного разоблачения, которое нанесет урон ее репутации.

Мэгги устало откинулась на мягкую спинку сиденья. Похоже, на сей раз она попала в настоящую переделку. Нет, все это нельзя назвать чем-либо из ряда вон выходящим. В детстве жизнь Мэгги напоминала нескончаемую цепочку неприятностей. Сей факт даже являлся чем-то вроде семейной прибаутки: «Только Мэгги могла попасть в такую историю. Только Мэгги могла вляпаться в такие неприятности». И теперь она вынуждена была с этим согласиться. Стоило лишь вспомнить то, как она очутилась в платяном шкафу, в борделе, или как перебралась на выступ за окном, не желая набираться подобного рода опыта. А теперь еще и похищение!

Мэгги мысленно проклинала себя за то, что не взяла с собой Бэнкса. Дворецкий зачастую выполнял роль телохранителя, следя за безопасностью Мэгги во время ее авантюрных предприятий, всегда держась на максимально близком расстоянии от своей госпожи и при этом не раскрывая секрета всей операции. Старый, худощавый и хрупкий, Бэнкс, конечно, был бы слабым защитником в случае, если бы кто-нибудь действительно захотел причинить ей зло. Однако его присутствие всегда давало ей ощущение безопасности — ах, как она жалела теперь, что этой ночью его не было рядом с ней!

Дворецкий хотел проводить ее, но Мэгги объяснила ему, что идет всего лишь побеседовать с женщинами, а потому его помощь вряд ли понадобится. Она добавила также, что мадам Дюбарри — друг и в ее доме она будет в полной безопасности. И все равно ей потребовалось немало усилий для того, чтобы убедить слугу остаться дома, о чем она теперь вспоминала с некоторой иронией.

Идиотка, думала она. Хотя Бэнкс скорее всего остался бы в кухне и не смог бы воспрепятствовать ее похищению, но по крайней мере рядом находился бы кто-нибудь, кто рано или поздно мог обратить внимание на ее исчезновение и поднять тревогу. Мэгги была вовсе не уверена, что мадам Дюбарри станет долго раздумывать над тем, куда подевалась ее гостья. Когда они направлялись в комнату Мейси по лестнице черного хода, в бордель уже начинали прибывать мужчины в поисках вечерних развлечений, а потому хозяйка сейчас скорее всего слишком занята, чтобы заметить отсутствие Мэгги. И кто знает, как долго Бэнкс будет ждать ее возвращения, прежде чем отправится в заведение Дюбарри?

«Да, — покорно подытожила она. — Я влипла в историю. И теперь нужно хорошенько подумать, как из нее выпутаться». Попробовать развязать руки было бы неплохим началом.

Новая мысль заставила Мэгги резко приподняться и сесть. Боже всемогущий! Ее руки были связаны под плащом. Похитители откидывали плащ, связывая ее руки. А это означало, что они видели ужасный кусок красного шелка, заменявший ей платье! «И что они должны были подумать обо мне?» — ужаснулась девушка.

Мэгги оглядела мрачный интерьер экипажа. Может, они вообще ничего о ней не подумали? Может, темнота скрыла от их взоров подробности ее туалета? Однако едва она начала лелеять эту мысль, как на смену ей пришла другая — если похитители почти ничего не увидели, пока связывали ее, то смогут восполнить этот пробел, когда довезут ее до места. С ее-то везением там будет светло как днем, и, развязывая ей руки, они сумеют уже полностью насладиться этим зрелищем.

«Чертовка Мейси, — в бешенстве думала она. — Если бы девица не настояла на переодевании… И этот негодник Френсис, тоже мне, праведник. — С каждой секундой в ней росла злость. — Да и вообще, — решила она, окончательно придя в ярость, — во всем виноват Джеральд!»

Тихо застонав, она снова опустила голову на сиденье. Час от часу не легче. Конечно, ей необходимо бежать. Перестав расслабляться на мягком сиденье, она принялась усердно шевелить руками. Узел был затянут туго и весьма умело. Как ни старалась Мэгги, а развязываться он никак не хотел. Результатом ее возни было только то, что она выбилась из сил и натерла кожу на запястьях.

Сдалась Мэгги задолго до того, как первые лучи утреннего солнца коснулись серого небосклона.

Экипаж остановился около поместья. Приподнявшись, Мэгги поморщилась от боли в запястьях и, выглянув в окно, нахмурилась, разглядывая массивное строение. Оно было большим, даже огромным. Судя по всему, поместье принадлежало очень богатому человеку, хотя само здание выглядело несколько неуклюжим. Своей крышей оно отнюдь не вонзалось в небо, а скорее, наоборот, казалось каким-то осевшим.

Продолжая хмуриться, Мэгги почувствовала, что экипаж слегка качнулся: кто-то спрыгнул с козел. Мэгги не удивилась, когда ворота открылись и она увидела человека в плаще и шляпе, который находился вместе с ней в экипаже при первом ее пробуждении, однако разглядеть его получше, чем тогда, ей не удалось и сейчас. Небо лишь начинало окрашиваться в светлые тона, а экипаж стоял как раз в тени особняка. Однако по голосу она узнала своего попутчика: бормоча извинения, тот двинулся в ее сторону. Смысл его извинений стал ей вполне понятен, когда он быстрым движением поднял ее с сиденья и вытащил из кареты. В следующую секунду он уже нес ее на плече, словно мешок с картошкой. Он взвалил ее на себя так резко, что его плечо буквально врезалось ей в живот. Мэгги и не пыталась закричать, ибо нехватка воздуха в легких все равно не позволила бы ей сделать это. Да и не было поблизости никого, кто мог бы прийти ей на помощь. Повертев головой, она поняла, что, кроме нее и человека, несущего ее к парадной двери усадьбы, вокруг нет ни души. Правда, имелся еще кучер, но один взгляд на глумливое выражение его лица заставил все надежды Мэгги окончательно рухнуть.

Решив, что силы, пожалуй, стоит поберечь, она тихо смирилась со своим неприличным положением, пообещав себе, однако, задушить похитителя при первом же удобном случае, чтобы отомстить за то унижение, которому тот ее подверг. Затем внимание ее переключилось на интерьер дома, в который они вошли. Мраморный пол сверкал перед ее болтающейся головой, в поле ее зрения находились также ножки стоящего поодаль стола и лестница.

Мэгги затаила дыхание, стараясь вести себя как можно тише — она вовсе не хотела сломать себе шею, если этот человек внезапно потеряет на лестнице равновесие. Она вздохнула с облегчением, когда лестница сменилась ровным полом длинного, широкого коридора. Затем ее занесли в одну из дверей, и они очутились в комнате с задернутыми шторами. Похититель замедлил шаг и, бесцеремонно бросив Мэгги на мягкую поверхность, покинул эту мрачную, неосвещенную комнату.

Она оказалась на постели. Мэгги начала прилагать усилия, чтобы подняться, напрочь позабыв о связанных за спиной руках. Кончилось все тем, что она рухнула на пол, на колени, и в то же мгновение в комнате появился свет. Подняв голову, она вновь увидела своего похитителя, вернувшегося в комнату с тонкой свечой в руке. С ее помощью он развел огонь в камине, а затем положил огарок на тумбочку, с той стороны кровати, что была ближе к двери. Лишь потом он повернулся к пленнице, которая стояла на коленях, опершись на кровать.

Она ответила ему столь же изучающим взглядом, и внешность его откровенно ее поразила. Похититель был высоким человеком с длинными, сильными ногами и широкими, как у атлета, плечами. В его темных волнистых волосах проступала седина, придававшая внешности незнакомца еще большую солидность. Лицо его отличалось четкими, довольно суровыми чертами — было очевидно, что смеется этот человек нечасто.

Мужчина молча смотрел на нее, как будто впитывая в себя ее внутреннее волнение, затем потер ладонью затылок и беспокойно огляделся.

— Я Джеймс Хатлдон, — внезапно представился он и, увидев, что его имя оставило Мэгги совершенно безучастной, добавил: — Я был другом вашего брата. Мы с ним бок о бок прошли большую часть испытаний войны.

Вот эта новость уже удивила Мэгги. В то же время она заставила ее забыть о некоторых своих страхах и мысленно вернуться к тем письмам, что присылал ей Джеральд. Писал он ей часто. Письма его были длинными. В них он детально описывал своих товарищей, сражения, в которых они участвовали, братство, скреплявшее их дружбу. Чаще других упоминался в его письмах один человек, которому Джеральд уделял особое внимание и, как поняла Мэгги, которого он особенно уважал, даже назвав его пару раз образцовым Джеймсом. Однако по большей части он называл его просто…

— Рэмзи, — выдохнула она.

— Да. Я лорд Рэмзи. Ваш брат умер, спасая мою жизнь, и его последними словами, обращенными ко мне, была просьба позаботиться о вас.

На секунду Мэгги утратила дар речи. Она знала — Джеральд умер как герой: командование сообщило ей в письме, что ее брат заслонил от ружейной пули своего товарища. Но кем именно являлся этот человек, она не знала, имя в письме упомянуто не было. Теперь же она смотрела в лицо человека, который ее похитил — человека, которого спас ее брат, — и чувствовала лишь горькое разочарование. Так, значит, Джеральд умер вместо него?

Лицо ее оставалось напряженно-натянутым.

— Понятно, — резко произнесла она. — Что ж, простите мне мою дерзость, милорд, возможно, мои слова будут вам неприятны, однако я сомневаюсь в том, что Джеральд имел в виду мое похищение в связанном виде.

Лорд Рэмзи нахмурился, но затем очень серьезно заметил:

— Пообещав вашему брату выполнить его волю, я и не думал, что до этого дойдет. Но я сомневаюсь в том, что сам он имел хотя бы малейшее представление о том, чем вы станете заниматься.

Его тон вызвал в Мэгги крайнее возмущение.

— Что вы имеете в виду?

В ответ он лишь обратил свой взгляд на ее чисто условное красное одеяние под плащом, равно как и на все те места ее тела, которых оно не скрывало. Вспомнив о своем платье и моментально побагровев от стыда, Мэгги вновь облокотилась о кровать. Лорд Рэмзи тут же отвел глаза. Маска, плотно прижавшаяся к раскрасневшемуся лицу Мэгги, показалась ей холодной. Мэгги решила все объяснить. Прочистив горло, она сказала:

— Это просто маскировка. Без нее я не могла бы свободно передвигаться в том месте, разве не так?

— Разумеется, так! — в ужасе воскликнул мужчина. Немного придя в себя, он добавил: — Но вам вовсе не стоило там бывать. Женщина вашего положения не может иметь никаких дел в подобного рода заведениях и заниматься такими…

Пока он искал подходящее, по-видимому, наиболее мягкое слово, Мэгги перебила его:

— Что я могу ответить? Видите ли, милорд, я должна на что-то жить. Кто-то должен поддерживать порядок в том мавзолее, что оставил мне брат. Кто-то должен все оплачивать и кормить прислугу.

Все, что она говорила, казалось Мэгги вполне справедливым и логичным, однако губы мужчины все плотнее сжимались, и было ясно, что он иного мнения.

Лорд Рэмзи повернулся и направился к выходу:

— Уверен, что в моей карете вы толком не отдохнули. Что до меня, то я и вовсе не спал. Поэтому источники ваших доходов мы обсудим позже, когда отдохнем и подкрепимся.

— Одну секунду! — вскричала Мэгги. — Мои руки.

Она поднялась так, чтобы лорд Рэмзи видел тугой узел на запястьях. Он остановился, неуверенно посмотрев ей в лицо, затем пожал плечами и снова подошел к Мэгги.

— Думаю, я могу теперь развязать вас. Бежать вам все равно некуда. Мои слуги мне очень преданы.

Подойдя к кровати, лорд Рэмзи опустился на корточки и подождал, пока Мэгги повернется к нему так, чтобы он лог ослабить веревку. Увидев, что Мэгги колеблется, — кровать все-таки скрывала от глаз Рэмзи ее непристойный наряд, — Джеймс иронично улыбнулся:

— Внезапная застенчивость? Вам не кажется, что это нечто вроде попытки догнать давно убежавшее молоко?

Мэгги почувствовала, что снова краснеет, однако с места не сдвинулась. Может, этот человек и видел все, что можно, пока она была без сознания, но добровольно выставлять себя напоказ она тоже не намеревалась. Поняв это, лорд Рэмзи сам приблизился к ней и потянулся к ее связанным рукам. Закусив губу, Мэгги старалась игнорировать то, как его бедро и плечо терлись об нее, пока он развязывал узел, равно как и исходящий от него запах. То был аромат хорошего бренди и дорогих сигар — Мэгги хорошо его знала из прошлой жизни, когда ее отец и брат возвращались из клубов. В голове ее промелькнула праздная мысль, не был ли Рэмзи в одном из них незадолго до ее похищения.

— Так, с этим все, — сказал он. — Теперь лодыжки. — Он повернулся и отступил назад, давая ей возможность вытянуть ноги. Однако Мэгги, не утратив прежней стеснительности, не намеревалась демонстрировать ему все свои прелести.

— Д-думаю, с этим я как-нибудь справлюсь сама, — пробормотала она, избегая его взгляда.

Она чувствовала его колебание, однако мгновение спустя он все же встал и направился к выходу.

— Когда проснетесь, позвоните в колокольчик у кровати. Служанка принесет вам что-нибудь более удобное из одежды.

Дверь спальни захлопнулась за лордом Рэмзи, едва он успел договорить, и Мэгги внутренне расслабилась. Лишь теперь она поняла, что все это время нервы ее находились на пределе. Его столь близкое присутствие заставляло ее уйти в себя как улитку в раковину.

Покачав головой, она села поудобнее и дотянулась до веревок на ногах. Развязывала она их куда медленнее, чем ее похититель, однако объяснялось это тем, что ее руки основательно затекли и слушались ее довольно плохо.

Когда веревка наконец упала на пол, Мэгги вздохнула с облегчением, осторожно поднялась, опираясь о кровать, и впервые по-настоящему оглядела место своего заточения. Внешний облик этого мрачного здания резко контрастировал с его внутренней обстановкой. В расцветке этой спальни преобладал светло-голубой оттенок, а постельное белье было свежим, почти новым и чрезвычайно дорогим. Все это никак не вязалось с владельцем дома. Нахмурившись при мысли об этом человеке, Мэгги взглянула в сторону двери, как бы оценивая ситуацию и размышляя, стоит ли ей бежать. Но эту мысль она отвергла с той же поспешностью, с какой та ее посетила. Уже вполне отчетливо доносились до нее звуки просыпавшегося дома. Пытаясь бежать, она в мгновение ока соберет вокруг себя море прислуги. Кроме того, она не только не знала, какой дорогой надо возвращаться в Лондон, но и понятия не имела, в каком направлении следует идти. Бежать же просто на все четыре стороны по незнакомой местности и тем более в ее нынешнем платье и вовсе было бы глупо.

Кроме того, не похоже, чтобы в этих стенах ей действительно что-либо угрожало. Наоборот, по словам лорда Рэмзи, он пытался достойно выполнить последнюю просьбу ее брата и оградить Мэгги от каких-либо неприятностей. Судя по всему, ее деятельность под именем Г.В. Кларка казалась ему излишне рискованной, и следовало отметить, что он был прав. Откровенно говоря, эта работа все чаще заставляла Мэгги идти на различные сомнительные авантюры, ибо аппетиты ее читателей, избалованных щекочущими нервы историями, разгорались все с большей силой. Вот почему молодая леди Уэнтуорт и решилась на поход в бордель — в других обстоятельствах она ни за что не согласилась бы на него, даже под скрывавшей ее лицо вуалью. Кстати, а где теперь эта вуаль? Возможно, все еще лежит в кресле, в личной гостиной мадам Дюбарри. Мэгги сняла ее после разговора с последней из девушек, дабы они с мадам могли в непринужденной обстановке отдохнуть за чашкой чая. А потом, в спешке они с Мейси совершенно забыли про вуаль. Наглядный пример того, к чему может привести необдуманная спешка. Нет, лучше ей не спешить, а попытаться убедить лорда Рэмзи вернуть ее домой. Если же он не согласится, то по крайней мере у нее будет достаточно времени, чтобы обдумать более безопасный вариант бегства.

Нет сомнений в том, что лорд Рэмзи сделает ей нечто вроде делового предложения во время их следующей беседы — возможно, предложит место няньки для своих детей или еще что-нибудь в этом роде. Да, он походил на женатого человека, у которого есть дети. Как могло быть иначе — ведь он уже далеко не юнец. Естественно, она откажется. И не важно, если ей не удастся скрыть позорный факт своей вынужденной занятости на журналистском поприще — ни одна нянька не зарабатывает столько, сколько платит ей «Дейли экспресс». Нет, если лорд Рэмзи предложит ей подобного рода работу, она, конечно же, откажется и постарается убедить его, чтобы он отвез ее обратно в город.

Остановившись на этой мысли, Мэгги встала, скинула плащ и сняла маску. Платье ей также не терпелось снять; кожа ее зудела. Она не знала, было ли тут дело в материале или в том, что Мейси недостаточно следила за чистотой своего тела, но факт оставался фактом: носить это платье было просто невыносимо. К сожалению, на данный момент переодеться ей было не во что, но, каким бы неприличным ни являлось платье, спать совершенно обнаженной представлялось ей немыслимым.

Вздохнув, Мэгги забралась под одеяло и разместилась в центре кровати, протяжно при этом зевнув. Теперь, когда она понимала, что реальная опасность ей не грозит, на смену всем волнениям пришла невероятная усталость. Прошедшая ночь была полна событий, следовавших одно за другим. Сейчас ей хотелось лишь одного — отдохнуть.

Она зевнула еще раз, посмотрела на входную дверь и вдруг нахмурилась. Несомненно, то, что лорд Рэмзи стремился выполнить волю ее брата, делало ему честь. «Однако, — внезапно подумала Мэгги, — у меня ведь нет ни малейших гарантий, что дело тут только в данном моему брату слове. А если уж смотреть в лицо фактам, нет и гарантий, что этот человек действительно тот, за кого себя выдал». С ее же стороны безоговорочно верить его словам было верхом неосмотрительности. А если точнее, то просто наивно и глупо.

— О, брат! — прошептала она. И, сбросив с себя одеяло, она снова поднялась с кровати.

— Прошу вас, милорд.

Джеймс оторвал задумчивый взгляд от огня камина в библиотеке и ответил Уэбстеру, непривычно взъерошенному и неопрятному, слабой, но благодарной улыбкой. Его лакей из поместья Рэмзи подошел к хозяину с подносом, на котором стоял стакан горячего молока с добавленным в него виски — то был личный рецепт Джеймса, неизменно действовавший как хорошее снотворное. По дороге сюда Джеймс не думал, что на сей раз ему это пригодится; в пути он несколько раз чуть не заснул прямо на жесткой скамье подле кучера. Раз или два Кроуч — так звали кучера — тормошил его, дабы он, погрузившись в сон, попросту не свалился с козел.

Но все это было до того, как он взял Маргарет Уэнтуорт на руки, отнес в голубую комнату и положил на кровать. До того, как он увидел ее в свете канделябров на коленях. До того, как разглядел овал ее лица, падавшие на него золотые локоны и выразительные зеленые глаза, смотревшие на него из-за проклятой красной маски, так усугублявшей таинственность этой женщины, так ярко подчеркивавшей всю мягкость и сладость ее нежных губ. Всего этого было достаточно, чтобы свести мужчину с ума. В воображение вторгались разные мысли и картины: Маргарет стояла перед ним на коленях, плащ ее был откинут, так что виднелось красное платье. Руки ее развязаны и тянутся к его поясу, к линии брюк. На губах играет порочная улыбка, вот она медленно спускает брюки, и…

«Боже всемогущий! Да что со мной такое творится?» — Джеймс тряхнул головой, отгоняя эротические фантазии. Он и сам поверить не мог, что стоял там, позволяя себе подобного рода мысли о женщине, которой намеревался помочь. Проклятие, неужели это был он?!

Он никогда не страдал излишней игрой воображения, считал себя человеком дела и неизменно этим гордился. Нет, конечно, за последние годы он имел одну или две любовные связи, однако они являлись лишь следствием его естественных физиологических потребностей, своего рода практикой и были далеки от истинных чувств и страстей. Откровенно говоря, Джеймс зачастую сравнивал эти вещи с боксерскими матчами: те тоже благотворно влияют на сердце, помогают оставаться в форме и развивать мышцы — ведь мужчина должен быть сильным. Как и в боксе, здесь каждый шаг планировался заранее. Только в боксе речь шла об ударах и маневрах, а здесь в ход шли поцелуи, раздевания и ласки. Оба процесса идут до последнего раунда, пока, так сказать, не зазвучит гонг.

Поделившись своими рассуждениями с Джеральдом и Робертом, Джеймс моментально был заклеймен как человек холодный и бездушный. Сидя ночами у костра, они обсуждали многие темы, и разговоры о женщинах возникали регулярно. Его не понимал никто из друзей, однако Джеймс считал, что просто он не отягощен той сентиментальностью, которой страдали его друзья. По крайней мере так он думал. И вот, пожалуйста. Он фантазирует о женщине, которая находится сейчас наверху, и в голове его царит та же путаница/что у какого-нибудь увязавшегося за течной сучкой кобеля.

— Заседание отменили?

Вопрос лакея внезапно прервал поток мыслей, проносившихся в голове Джеймса.

— О чем вы?

— Я сказал, что ваш внезапный приезд стал для всех нас большой неожиданностью, милорд. Я не думал, что вы появитесь здесь до парламентского заседания. Его отменили?

Несколько секунд Джеймс непонимающе глядел на слугу, слова которого медленно откладывались в его усталом мозгу, пока наконец не осознал, о чем идет речь и каким он оказался идиотом.

— Проклятие, — выдохнул он, не в силах поверить, что мог забыть о таком важном событии.

Он уже очень давно являлся членом палаты лордов и старался не пропускать ни одного заседания. Конечно же, он отсутствовал раз или два по причинам болезни или неотложных дел, однако именно сейчас речь шла о делах крайне важных, и ему непременно следовало бы там находиться. Как он мог забыть? Господи, вот на этот раз он действительно ударил лицом в грязь!

Чертыхаясь, Джеймс со стуком поставил нетронутый стакан молока с виски на стол и поднялся с места:

— Прикажите Кроучу запрячь в карету свежих лошадей. Я должен торопиться назад. Потом зайдите ко мне. Мне необходимо переодеться и дать вам инструкции относительно леди Уэнтуорт.

— Леди Уэнтуорт? — растерянно переспросил лакей, выходя из библиотеки следом за Джеймсом.

— Она в голубой комнате. В качестве моей… гостьи. Вы должны позаботиться о том, чтобы она оставалась здесь до моего возвращения.