- О, Сюзетта, твое красивое платье! - воскликнула Лиза, бросившись к сестре.

- Прошу прощения, - пробормотал Ричард и наклонился, чтобы поднять бокал. - Я не хотел испортить ваш наряд, мне так неловко.

- Нет, вы просто не пожелали, чтобы я пила ваше драгоценное виски, - огрызнулась Сюзетта. - Кристиана говорила, что вы никому не позволяете делать это. Но вы не находите, что было бы лучше, если бы я попробовала виски, чем оно полетело на пол?

- Уверяю вас, к вашим услугам все, что есть в моем доме, - сказан Ричард, с достоинством расправив плечи, и затем добавил малую толику лжи: - Я просто не хотел, чтобы вы пили виски со злости. Я абсолютно уверен, что при обычных обстоятельствах вы никогда его употреблять бы не стали, ведь этот напиток весьма крепок. Он бы сразу ударил вам в голову.

Ему определенно не удалось ее умилостивить, ибо она тут же ответила:

- Да, но зато теперь он попал на мою грудь.

- Сюзетта! - в ужасе воскликнула Лиза.

- Я что-то сказала не так? - с вызовом спросила сестра, указывая на залитый виски лиф платья. Раздраженно прищелкнув языком, она развернулась лицом к двери. - Простите, но у меня пропало желание разговаривать с нами. Я иду спать.

- Возможно, будет лучше, если мы поговорим завтра, - виновато сказала Лиза, следом за сестрой направившись к двери. Перед тем как уйти, она обернулась к Ричарду и, вымучив улыбку, сказала: - Но я очень рада, что вы поняли, какие серьезные ошибки совершили из-за комплекса вины, и я сделаю все, что могу, чтобы помочь вам наладить отношения с Кристианой. Обещаю.

- Спасибо, - пробормотал Ричард, подумав, что если Сюзетта очень сердилась, то Лиза… Лиза выглядела, пожалуй, чересчур сентиментальной. Если Кристиане суждено стать его женой, придется всерьез заняться воспитанием Лизы. Необходимо избавить ее от романтических иллюзий ради ее же блага. Господи, она поверила в то, что Джордж - невинная жертва обстоятельств, и придумала целую историю в его оправдание, стоило ему лишь заикнуться о том, что случилось с его братом. Покачав головой, дивясь легковерию Лизы, Ричард вспомнил о бокале, что продолжал держать в руках и после ухода девушек. Он поднес его к носу, но запаха миндаля не почувствовал. Нахмурившись, открыл графин и понюхал содержимое. Тоже никакого миндального аромата. Он не настолько хорошо разбирался в ядах, чтобы знать, можно ли почувствовать запах цианида в растворе или он проявляется лишь после того, как попадет в организм. Как бы там ни было, никакого постороннего запаха Ричарду уловить не удалось. Возможно, виски и не был отравлен.

Решив, что лучше не рисковать, он взял графин и, выйдя через застекленную дверь на террасу, открыл его и вылил содержимое на траву.

Как раз в тот момент, когда Ричард собрался возвращаться в кабинет, по левую руку от него раздался грохот, словно что-то очень тяжелое плюхнулось на землю. Посмотрев влево, Ричард обнаружил на траве какой-то предмет. Он не сразу распознал в нем своего наполовину завернутого в одеяло брата Джорджа, но, как только все понял, тут же поднял голову и посмотрел на окно этажом выше. И как раз в этот момент из окна показалась мужская нога. Дэниел. Ричард даже успел о нем позабыть. Очевидно, его другу так и не удалось вынести Джорджа из дома за то время, пока Ричард общался с дамами в кабинете. А теперь, когда они поднялись наверх, Дэниел пытался спастись бегством через окно. Ричард ждал, готовый помочь, если это будет в его силах, но вторая нога так и не показалась, а вместо этого в комнате наверху загорелся свет, очертив в окне темный силуэт Вудроу.

Выругавшись сквозь зубы, Ричард поспешил назад в кабинет. Пустой графин он оставил на столе и выскочил за дверь, но в коридоре буквально налетел на Хавершема.

- Милорд! - воскликнул Хавершем, застыв на месте. - Вы…

- Да-да, я чувствую себя лучше, - натянуто улыбаясь, сказал Ричард, знавший о том, что прислуге сообщили, что он болен. Он мог бы порадоваться встрече со старым дворецким, много лет проработавшим в его семье, но сейчас ему, по правде говоря, было некогда разводить сантименты. Боком проходя мимо него, он добавил: - Извините, мне надо… кое-что уладить наверху.

Ричард не стал дожидаться отклика от остолбеневшего дворецкого. Он понимал, что должен спешить, и в один миг взлетел на второй этаж, торопясь вызволить друга из лап мегеры по имени Сюзетта. Он был уверен, что, распахнув дверь, увидит, как девушка колотит Дэниела по голове канделябром и при этом визжит от гнева.

Ричард распахнул дверь и… замер. Похоже, ему не стоило переживать ни за своего друга, ни за сестру Кристианы. Эти двое слились в объятии. Без сомнения, страстном. Настолько, что ни он, ни она даже не заметили его появления. По крайней мере Сюзетта не обратила на него ни малейшего внимания.

Ричард не знал, как поступить, но тут Дэниел отвел в сторону руку, которой гладил девушку по спине, и махнул ею, давая Ричарду знак, чтобы тот уходил. Тот на мгновение застыл в нерешительности, но все же подумал, что стоит выполнить волю друга. Дэниел был истинный джентльмен, и он бы не стал делать ничего такого, что могло бы навредить Сюзетте или ее репутации. Кроме того, теперь, когда повода паниковать не было, Ричард внезапно вспомнил о лежащем на лужайке мертвом теле.

Он осторожно прикрыл дверь и понял, что поступил правильно, услышав доносящийся из-за закрытой двери приглушенный голос Дэниела.

- Сюзетта, мы должны остановиться. Сейчас, пока не поздно. Я должен уйти. Мне нельзя оставаться с вами наедине…

- О, но мы должны обсудить…

Ричард не стал дослушивать, что именно, по мнению Сюзетты, им надо было обсудить. Услышав слова Дэниела, он понял, что тот вскоре спустится вниз и они вместе займутся телом.

Хавершема нигде не было видно, когда Ричард вновь спустился на первый этаж. Впрочем, что тут особенного? Удивительно другое - то, что дворецкий встретился ему в это позднее время, когда Ричард вышел из кабинета, спеша на помощь другу. Хавершем служил в их семье уже более сорока лет, он начал работать задолго до рождения Ричарда и Джорджа. Старый слуга был немногословен, тих и почтителен, он вел себя со сдержанным достоинством, отличающим всех хороших дворецких, но, видит Бог, ему уже столько лет… Людям его возраста в это время полагается спать, а не бродить по дому в ожидании, пока улягутся хозяева. Однако Ричард знал, что Джорджу чуткость и милосердие не были свойственны. Он скорее всего вменил бедному старикану в обязанность оставаться на посту, пока все в доме не лягут спать. То, что дворецкий вставал раньше других слуг, его брата, конечно, волновало меньше всего.

Покачав головой при мысли о том, что прислуге пришлось нелегко в его отсутствие, Ричард через кабинет вернулся на лужайку. Джордж лежал там, где он его оставил. Из одеяла торчала голова, и ноги высунулись до половины. Ричард не торопясь завернул его в одеяло, потом не без труда поднял на руки. И задумался.

Окно спальни Кристианы выходило как раз на лужайку, туда, где чуть раньше приземлилось тело Джорджа. Ричард предпочел бы перенести Джорджа к карете, не заходя в дом, но тогда пришлось бы идти через конюшни. Лошади бы почуяли его, и их тревожное ржание наверняка разбудило бы конюха, и он наверняка вышел бы посмотреть, что происходит. Придется, пожалуй, рискнуть и пройти через дом, выйдя к карете через парадную дверь.

Ричард вернулся в кабинет со своей поклажей, но, едва он успел закрыть за собой дверь на террасу, как раздался стук в дверь со стороны коридора. Ему ничего не оставалось, как опустить Джорджа на пол возле письменного стола. Только после этого он крикнул:

- Кто там?

Дверь открылась, и в кабинет заглянул Хавершем. Судя по его выражению лица, он не предполагал, что именно обнаружит в кабинете хозяина. Хотелось бы знать, подумал Ричард, за какими занятиями заставал дворецкий его брата? Не мог же Джордж настолько пренебрегать приличиями, чтобы приводить женщин в дом, где спала его жена?

- В чем дело, Хавершем? - тихо спросил он.

Старик негромко кашлянул и распрямился, стоя в дверях.

- Я хотел спросить, не нужно ли вам что-нибудь до того, как вы отойдете ко сну.

- Спасибо, нет. Ты можешь идти, - тихо сказал Ричард и, когда Хавершем уже начал пятиться, спросил: - Кто еще из слуг не спит?

Хавершем ненадолго задумался и сказал:

- Насколько мне известно, все уже легли. За исключением Грейс, горничной леди Кристианы. Она, вероятно, все еще бодрствует.

- Хорошо, - пробормотал Ричард. - Иди спать. И в будущем, Хавершем, можешь не ждать, пока мы заснем. Но об этом мы поговорим завтра.

- Как пожелаете, - пробормотал дворецкий и вышел, прикрыв за собой дверь.

Ричард подождал немного, давая ему время отойти подальше от двери, затем вновь поднял завернутого в одеяло Джорджа. Тяжко вздохнув, он дошел до двери, которую только что закрыл Хавершем, прислушался и, не услышав ничего подозрительного, слегка приоткрыл ее. Убедившись, что в коридоре пусто, Ричард как можно быстрее бросился к выходу.

Карета Вудроу стояла там, где они ее оставили. Кучер, поникнув головой, дремал на своем месте. Ричард быстро подошел к двери, приоткрыл ее ногой и сунул Джорджа, словно бревно, на сиденье. Не зря Ричарду пришло на ум такое сравнение. Усадить окоченевшего Джорджа не удалось. Ноги его торчали из двери.

Оставить брата в таком виде Ричард не мог.

Бормоча проклятия, он нервно огляделся, после чего принялся разминать сначала окостенелую шею брата, а потом его ноги. В конце концов он сумел согнуть труп, придав ему сидячую позу. В таком положении он пристроил Джорджа на сиденье, прислонив к двери кареты. Торопливо укутав его одеялом, Ричард бросил взгляд в сторону дома.

Дэниела по-прежнему не было видно. И где он пропадал? Они так и не успели решить, что станут делать с Джорджем. У Ричарда никаких мыслей о том, где они будут держать тело несколько дней, не было, поскольку все это была целиком идея его друга, и он надеялся, что у него есть кое-какие соображения по этому поводу.

Подождав еще немного, но так и не дождавшись Дэниела, Ричард закрыл дверь кареты и пошел назад в дом.

- Вот черт, - бормотала Кристиана, глядя на балдахин. - Когда же он перестанет качаться? И где наконец этот гнусный Дикки?

Она состроила гримасу и горько вздохнула. Она все ждала, когда же Дикки вернется домой, чтобы она могла посмотреть на его задницу, и старалась убедить себя, что это просто необходимо. Ей не пришлось бы делать этого, если бы он не был тупым мерзким типом. К этому выводу Кристиана пришла в результате долгих размышлений. Она думала об этом с того самого момента, как Грейс наконец оставила ее в покое. Ведь, по правде говоря, она, Кристиана, была прекрасной женщиной. Не ослепительной красавицей, конечно, но и не уродиной. К тому же вполне сообразительной и милой. Видит Бог, она никогда в жизни не пилила мужа, ничего от него не требовала. Все, чего она хотела, так это любить его. Но он оказался тупым упрямцем, который, похоже, не понимал, как ему повезло с женой. Или по крайней мере перестал понимать это после свадьбы. До этого он был очень даже галантным, да и сегодня на балу тоже показал себя с лучшей стороны.

Она закрыла глаза и стала вспоминать, как они танцевали. Мужчина, который держал ее в объятиях, был так заботлив, что совсем не походил на того типа, кто, едва сказав «да» у алтаря, вдруг решил, что она растеряла весь свой ум и прочие достоинства, а ведь он неустанно ими восхищался, добиваясь ее руки. Дикки заявлял, что доброта - ее слабость, от проявления которой он должен ее ограждать, и утверждал, что если кто и пожелает с ней дружить, то лишь те, кому от нее что-нибудь нужно.

И все же сегодня вечером он казался совсем другим. Он даже извинился перед ней за то, что незаслуженно ее обижал.

Закрыв глаза, Кристиана представляла, как он ее обнимал, и ей казалось, что она чувствует тепло его рук. Она помнила, как он прикусил мочку ее уха, согревая ее своим дыханием, как прижал ее к себе, положив ладонь чуть пониже поясницы.

Кристиане так хотелось, чтобы он вывел ее на террасу. Ей важно было узнать, каковы на вкус его поцелуи, поскольку, если не считать того единственного в церкви, который и поцелуем-то нельзя назвать, он больше ни разу не пытался даже в щеку ее чмокнуть. Нельзя сказать, что Кристиане так уж сильно не хватало его поцелуев… до того момента, как, закружив ее в танце, он не пробудил в ней настоящий вулкан эмоций.

Возможно, их брак не так уж безнадежен, подумала она. Если, конечно, он все же Ричард, а не Джордж, убивший своего брата и вознамерившийся и ее тоже убить, поморщившись, напомнила себе Кристиана. Ей и вправду необходимо срочно выяснить, за кем она на самом деле замужем, потому что это был вопрос жизни и смерти.

Кристиана с досадой взглянула на дверь между комнатами. Где он бродит? Она по опыту знала, что услышала бы, как он двигается, готовясь ко сну, но до сих пор из соседней комнаты не донеслось ни звука, а ведь муж уехал из гостей раньше ее.

Но тут дверь в ее спальню со стороны коридора открылась, и Кристиана обернулась на звук. Лиза просунула голову в ее спальню.

- Как хорошо, что ты не спишь, - радостно сказала младшая сестра и скользнула в комнату. - Послушай меня, дорогая. Я так счастлива!

- С чего бы это? - с любопытством спросила Кристиана и, приложив немалые усилия, заставила себя перейти в сидячее положение. Насколько все было бы проще, если бы комната прекратила наконец ходить ходуном.

- Я теперь спокойна за тебя и Дикки, - объявила Лиза, присев на край кровати.

Кристиана не сразу поняла, что сестра отвечает на вопрос о причинах ее радостного настроения. Когда до нее дошло, о чем говорит сестра, Кристиана брезгливо наморщила нос.

- Не произноси этого гнусного имени!

- О, Крисси, - со вздохом сказала Лиза и взяла сестру за руки. - Я знаю, что до сих пор ты жила в браке не так, как хотела бы. Я знаю, что муж тебя расстраивал, но теперь все будет хорошо. Я уверена.

- Как такое может быть? - недоверчиво спросила Кристиана. Язык у нее стал заплетаться еще сильнее.

- Да, я знаю, что вначале ты почувствовала разочарование, увидев, что он жив, но теперь все изменится. Ты увидишь, Крисси, я тебе обещаю. - Лиза взволнованно сжимала ее руки. - Он любит тебя, дорогая. Просто все это время он терзался комплексом виды из-за смерти брата. Вот почему он так плохо себя вел весь год.

- Что? - недоверчиво переспросила Кристиана.

- Разве ты не понимаешь? - убежденно продолжала Лиза. - Бедный Джордж погиб при пожаре в доме Дикки. Но сам Дикки выжил. Должно быть, после этого он чувствовал себя ужасно виноватым. А потом он встретил тебя, и от этого комплекс вины усугубился, потому что он полюбил тебя, женился на тебе и наслаждался счастьем, которого уже никогда не будет у его бедного брата. Как это его, должно быть, мучило, беднягу!

Кристиана прищурилась. Она старалась говорить медленно, чтобы язык не так заплетался.

- Ты это серьезно говоришь?

- Да, - кивнув, подтвердила Лиза, счастливая тем, что Кристиана все правильно поняла.

- И поэтому он мучил меня?

Лиза заморгала.

- Да, я думаю, так и было.

- Это не любовь. Нельзя вымещать свои обиды на том, кого любишь. - Кристиана покачала головой. - Нет, ты ошибаешься.

Теперь уже нахмурилась Лиза.

- Но несчастные, измученные комплексом вины люди всегда мучают тех, кого любят. Это постоянно происходит в книгах, которые я читаю. Герой, истерзанный своими переживаниями, поступает с женщиной ужасно, но она неизменно добра с ним и терпелива. Она любит его чистой и бескорыстной любовью, и награда находит ее, когда он понимает свои ошибки и берется их исправлять.

- Господи, - с отвращением пробормотала Кристиана. Это она виновата. Надо было направлять интересы Лизы в нужное русло и приучать ее к более реалистической литературе, чем та, которой сестра, похоже, так увлеклась. Только не эти дурацкие романы! Вздохнув, Кристиана сказала: - Все это чушь, Лиза.

- Но…

- Ты стала бы жестоко обращаться со мной или Сьюзи потому, что тебе самой плохо?

- Ну, я, наверное, могла бы сказать вам что-то резкое и несправедливое, - призналась она.

- Но стала бы ты нас постоянно оскорблять и унижать? Пытаться внушить нам, что мы тупые и никчемные создания? Говорить нам, что у нас нет вкуса, что с нами водят дружбу только из-за нашего титула?

- Ну конечно, нет.

- Почему?

- Потому что я люблю вас, - сказала Лиза и, заморгав, выдохнула: - О, я, кажется, поняла.

Кристиана молча смотрела на Лизу, поймав себя на том, что чувствует странное разочарование из-за того, что ей удалось так легко победить в споре. Она бы предпочла, чтобы сестра сумела убедить ее в том, что Дикки способен измениться. Это бы означало, что у ее брака есть шанс на счастливое продолжение, что она еще может поверить мужу. Ведь на нее так сильно подействовало всего лишь его близкое прикосновение! Впрочем, все это имело смысл лишь в том случае, если он действительно был Ричардом, а не Джорджем, напомнила себе Кристиана. Она постоянно забывала о том, что существует и такая возможность. Это и еще то, что брак ее может быть аннулирован на том основании, что он так и не был реальным на деле. Она ведь не хочет дальше жить в браке, который на самом деле является фиктивным?

- Но, Кристиана, разве ты не можешь предоставить ему шанс измениться? Идеальных людей нет, и я искренне верю в то, что он сожалеет о содеянном. Кроме того, развестись куда сложнее, чем выйти замуж.

- Это зависит от того, что там у него на заду, - пробормотала Кристиана, подумав о том, что если она все же замужем за Ричардом, а не за Джорджем и если он действительно сожалеет, то, возможно… Но в самом деле, изменится ли от этого ее жизнь? Одно мгновение нежности в танцевальном зале едва ли означало, что их совместная жизнь может измениться к лучшему. Или означало? Она так запуталась. Зачем она только пила эту гадость на балу?

- Ты говоришь глупости, - со вздохом сказала Лиза.

- О чем ты? - неуверенно спросила Кристиана.

- Весь вечер ты твердишь о голом заде мужа, - с отвращением ответила Лиза.

- Ты не представляешь, как это важно, ведь все может стать на свои места, - настаивала на своем Кристиана.

При этой мысли настроение у нее заметно поднялось. Если родинки там нет, она будет знать, что он Джордж, негодяй и убийца, и тогда у их брака нет никаких шансов. Разумеется, если родинка окажется на месте, все заметно усложнится. Она по-прежнему может требовать аннулирования брака. Но может дать ему еще один шанс. Зачем спешить с аннулированием брака? Кристиана попыталась понять: почему ей так необходимо увидеть его зад? А, вот вспомнила наконец.

- Если клубнички не будет, то я замужем за Джорджем.

- Он умер, - терпеливо разъяснила ей Лиза. - Ты не можешь быть замужем за мертвецом. О, Крисси, обещай мне, пожалуйста…

Та уставилась на сестру, не понимая, отчего она вдруг так встревожилась… И почему вместо одной Лизы она видела перед собой сразу двух? Тряхнув головой в надежде, что от этого сестра перестанет двоиться, а комната вращаться, Кристиана спросила:

- Что?

- Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься сводить счеты с жизнью, - озабоченно сказала Лиза.

- Еще чего! - тут же ответила Кристиана. Заметив, что ей удалось успокоить сестру, она сочла нужным добавить: - Я собираюсь свести счеты с Дикки. Или с Джорджем. Это зависит от того, есть ли на заду родинка или ее нет.

Лиза несколько минут молча смотрела на сестру, озадаченно поджав губы. Затем она встала и, нахмурив брови, сказала:

- Я думаю, нам лучше поговорить об этом завтра, когда ты сможешь мыслить более ясно.

- Идет, - жизнерадостно согласилась с ней Кристиана и опрокинулась на кровать, размышляя о том, как сделать так, чтобы увидеть обнаженные ягодицы Дикки. Она вдруг почувствовала, что для нее нет ничего важнее, чем осуществить задуманное как можно скорее.