Поздний летний вечер. Стемнело. Вышел на лестницу, выбросить мусор. Заодно глянул в окно на свою красную восьмёрку. Пока всё было в порядке. Сделал своё дело и собрался идти домой, как вдруг увидел на лестнице, выше меня, красивую женщину, одетую в странную форму. На груди, над левым карманом — две нашивки в виде двойных спиралей. Коротко стриженные светлые волосы, блестящие глаза, красивая матовая кожа. Чем-то она была мне знакома. И откуда она взялась, чёрт возьми? Самое неприятное, что я, взглянув на неё, исключительно остро почувствовал свои рваные тапочки, застиранную футболку и пузырящиеся треники. И мусорное ведро. Надо было что-то сказать.

— Простите, не будете ли вы дочкой Иры Смирновой? — услышал я свой голос и ужаснулся. Более нелепого вопроса трудно было придумать.

—  Как был комплиментщик, так и остался, — грустно улыбнулась она. — Но спасибо.

— Да нет, я собственно… — Промямлил я и запутался. Потом, наконец, понял. — Ирка, ты, что ли?

—  Наконец-то признал, богатая буду. Давненько я у вас не была. Что новенького? Не женился?

—  Да женился, конечно, не без того. Как раз после того, как ты… Слушай, а что, собственно произошло? Ты куда делась? Милиция тебя с собаками искала, меня на Петровку вызывали постоянно. Слава богу, что хоть работаю от них недалеко. Где ты вообще была? Такие слухи вообще ходили, то убили тебя, то марсиане похитили. Кто-то вроде тарелку видел в лесу, летающую.

—  Тарелку они видели. Марсиан… Да ну, какие там марсиане… Разговоры одни. Слушай, Мишк, а кто в моей квартире сейчас живёт?

—  А кто их знает, — я поставил ведро на пол, чтоб удобнее. — Семья какая-то, с ребёнком. Люди как люди. Слушай, пойдём ко мне, чайку попьём?

—  Жена заревнует, — отрезала она. — И нельзя мне уходить.

—  Да ну, брось. Ирк, правда, пошли, а?

—  Неугомонный какой. Что значит, если Ирина говорит нет?

—  Что спорить бесполезно.

—  Вот именно.

—  Ладно, нет так нет. — Уговаривать её занятие бесполезное, да и вредное. — Лучше скажи, где ты была вообще и как ты? Выглядишь очень молодо, больше тридцати никак не дашь.

—  Значит, моей дочке тридцать должно быть? Эх, ты, комплиментщик. — Она грустно улыбнулась и потрепала меня по заросшей голове. — Чего не стриженный?

—  Хвост отращиваю, — ответил я. — Ты не увиливай, прямо говори.

—  Хво-о-ост? — Она расхохоталась. — А что, может и пойдёт. Знаешь, всяких я видала, и с хвостом и без… А где была… Далеко отсюда. Дальше, чем небо.

—  Так что, всё-таки марсиане? — я попытался придать голосу максимально саркастические интонации, но Ирина, кажется, их не заметила.

—  Дались тебе эти марсиане, — буркнула она и что-то добавила неразборчиво. — Тут покруче было. Работу я сменила, так скажем. По специальности. Почти. Твоя тачка? — она ткнула рукой в окно. — Вон та, красная?

—  Ну да, моя. — Сказал я и повернулся к окну. — Вот только тип этот, который возле неё крутиться, мне не нравится. Слушай, подожди, я сейчас! Только ментам позвоню!

—  Стой! — Она ухватила меня за футболку. — Пока позвонишь, пока приедут. Я тебе что, не мент что ли?

Сказав это, она отодвинула рукав куртки. Под ним браслетом сидел на руке какой-то прибор, довольно крупный, но лёгкий по виду. Ирина прикоснулась пальцами к нему, что-то тихо сказала на каком-то странном языке. За спиной подозрительного типа возникло существо, вылитый чужой из фильма. Оно с любопытством посмотрело на мужика, и легонько постучало по спине лапой. Мужик обернулся, замахнулся, но тут же упал на задницу, и так и пополз. Его рот, казалось, издавал какие-то звуки, но слышно не было, четвертый этаж, всё таки. Чудовище сделало короткий шажок в его сторону. Парень как-то непонятно извернулся, и убежал на четвереньках. Ирина опять прикоснулась к прибору пальцами, и чудовище исчезло. Из прибора раздались какие-то звуки, напоминающие шипящую речь.

—  Что это было? — спросил я, ошарашенно. — Голограмма?

—  Нет. Это Хисс.

—  Твоё животное? Как кошка или собака?

—  Не животное, — Ирина покачала головой. — Подруга.

—  Ты хочешь сказать, что оно… разумно? — Почему-то с трудом верилось. Конечно, на этом, как там её, Хисс, были какие-то блестюльки, похожие на украшения, да и окрас был слишком правильный для природного. Но всё равно, разумные существа должны быть более симпатичными или хотя бы одетыми.

—  Хисс отлично знает пару сотен языков, включая русский и ещё десяток земных. Переводила нашу литературу, и у неё учёная степень, довольно высокая. Примерно, как доктор, но, учитывая, что у них много степеней…

—  То есть, она разумна: — спросил я, приходя в себя.

—  Да. Кстати, она сказала, что у этого вора слабый кишечник. Она спрашивает, это не опасно для него?

— Пусть скажет спасибо, что не сердце. Надеюсь, соседи в окна не пялились.

—  Ой! — Ирина схватилась за голову. — Идиотка! Не сообразила! Он же концы мог отдать! Ну что я за дура такая! Привыкла ко всякому!

—  Да ладно тебе. В конце концов, вечер, темно, во двор никто не смотрит.

—  Да что двор, никто ничего и не увидел бы. Даже кто на лестницу выйдет, то и нас с тобой не заметит. Я маскировку включила, потому и не могу к тебе в гости идти. Хисс и этот вор тоже полем прикрыты были.

—  О как! Интересненько. И где ты теперь работаешь?

Ирина задумалась.

—  Да чего уж там… В галактической полиции. Я теперь адмирал звёздного флота, если тебе это о чём-то говорит. — И она указала на свои спиральки над карманом.

—  Стало быть, галктпол в лице крутого адмирала предотвратил угон моей тачки? — Я усмехнулся. — Теперь ни за что её мыть не буду.

—  Да почему же, мой. Ей это полезно, да и тебе не повредит. А как тут у вас?

—  Порядок. Цены растут, зарплата не догоняет. Страна в заднице, идиоты в правительстве. Так что всё хорошо, разве что чеченцы возбухают.

Она усмехнулась.

—  Молодец. Завидую я твоему оптимизму. Если и видишь плохое, так и хорошее в нём разглядишь. Сам-то как? Здоров? Жена как?

—  Да в порядке я. Жив, здоров, жена тоже. Ты там в полиции своей не скучаешь? Мужика-то нашла?

—  Эх, Мишка, не везёт мне на мужиков. Как хороший, так на войне убьют. Или в Афгане, или… Дерьмо… Напиться и то не с кем.

—  Хреново тебе.

—  И не говори.

—  Зато всё звёзды твои. — Сказал я.

—  Не все. Так, полгалактики, и того нет.

Я присвистнул.

—  Ну у тебя и аппетиты!

Она только рассмеялась.

—  А ты думал! На мелочи не размениваемся!

—  Слушай, а чего ты прилетела? Решила вернуться?

—  Да нет. Сам посуди, ну куда мне возвращаться? Квартиры нет, работы нет. Числюсь мёртвой, так и могилы нет. Хотя кенотаф может на кладбище оформили для приличия?

—  Да вроде что-то такое сделали твои коллеги. Я не видел. Не ездил смотреть. Веришь, ждал, что вернёшься. Надеялся, что жива. Теперь вижу, не напрасно.

—  Да уж… В другой раз, может навещу, посмотрю. Цветочки положу, за помин выпью. Как бы ещё Хисс притащить? Ей понравится. — Сказала Ирка и усмехнулась. — А прилетела сейчас… Знаешь, как меня сюда тянуло? А нельзя было. Меня и за это-то по головке не погладят.

—  Начальство суровое?

—  Да. Но сейчас хоть отмазка есть. Понимаешь, мне сейчас сюда прилететь даже не то, что надо… Обязана.

—  Как так?

—  Смеяться будешь. В-общем, было у них там, — она ткнула пальцем вверх, — пророчество. Дурь полная, но как на меня сшито. Всё, что по нему надо сделать — я сделала. Кроме одного — домой вернуться.

—  Как так?

— В пророчестве сказано. Долг выполнит и домой вернётся. Ерунда, конечно. Но под эту марку хоть на часок на Землю смоталась. Не всё ж на орбите торчать! Да и дел неоконченных бросать не люблю.

—  А что за пророчество? — я навострил уши. Не верю в такие дела, но интересно же!

— Долго рассказывать. Миш, всё узнаешь. Да, я так решила. Узнаешь. — Она хлопнула рукой по перилам. — Ладно, пойду. Домой пора.

—  Домой?

—  Именно. Мне и здесь дом и там дом.

— Забавно у тебя получается. Сюда прилетела — домой вернулась. Обратно улетишь тоже домой вернёшься. Так и так пророчество исполнишь.

—  Вот именно. А с пророчествами всегда так. Дословно если, — она что-то такое прокаркала, перемежая звуки шипением и свистом. Попробуй я это повторить — язык бы сломался. А не язык, так голосовые связки или что там у нас внутри.

—  И что это значит? — спросил я.

—  После скитаний вернётся домой. То есть и так можно понимать, что мол, погуляет туда-сюда и вернётся. Вот и погуляла на Землю. Так что кто как хочет, пусть так и понимает. Верно?

—  Конечно. — Я усмехнулся. — Слушай, ну ты крута! Другие от наших дел в Америку бегут, либо в Израиль. А ты, вон куда рванула!

—  Миш, я тебя не оскорбляла.

—  Да, извини, Ир, глупость сморозил. Устал за день, как собака, мозги не варят.

—  Заметно.

—  Ну извини, правда. А чего так рано? Ты мне ещё ничего толком не рассказала.

—  И не расскажу. Ладно, Миш. Мне на самом деле пора. Дела всякие. Мой крейсер скоро будет проходить над Кавказом, хочу успеть к тому моменту. Надо будет снять координаты чеченский лагерей, снимки сделать и в ФСБ отправить, пока не забыла. Не по закону, но чёрт с ним. Грехом больше, грехом меньше. Я тебе свои дневники е-мейлом пришлю, честно. Кстати, у тебя есть какой-нибудь адрес?

—  Есть, — ответил я и продиктовал. Она аккуратно вписала его в какой-то блокнотик, причём пальцем. А что, удобно, ручка не нужна. — А откуда у тебя е-мейл? Галактпол имеет выход в Интернет?

—  Нелегальный. Не знаю, как, у Шурки нужно спрашивать. Он тебе файл и пришлёт.

—  Шурка? Тоже наш человек?

—  Нет, я его так зову. Шурх-аш-Шуарх, сын Хисс. Хороший парень, ты бы с ним подружился.

—  Надеюсь, — сказал я недоверчиво.

—  Всё, пошла я.

И она исчезла. Маскировка наверное. Мне стало неуютно, откуда я знаю, что она сейчас делает? Она-то меня видит, а я её нет. Впрочем, она всегда была порядочным человеком и не стала бы за мной подглядывать. Да и что такого можно подсмотреть?

Примерно через пару недель ко мне пришёл е-мейл с текстовым файлом, содержащим описание Ириных приключений. Обратный адрес был какой-то, мягко говоря странный, ай-пи указал на какой-то несуществующий домен. Я поковырялся с этим, показал письмо знакомому хакеру. Он только руками развёл. Собственно, на этом всё и кончилось. Где она сейчас, что с ней, я не знаю. Наверное, и не узнаю никогда.

Москва. 2000-2005г.