Личность Родионова интересовала не только допрашиваемых свидетелей и не только в 1919 г. Из приведенных документов следует: Родионов был человеком лет 28–30; роста ниже среднего. На Е.С. Кобылинского он производил неприятное впечатление человека не интеллигентного, жестокого и хитрого. В противоположность Е.С. Кобылинскому офицер охраны Н.А. Мундель, а также няня детей М.Г. Тутельберг считали Родионова интеллигентным человеком, но грубым. Грубостью и жестокостью допрашиваемые объясняли строгости, проявленные Родионовым при богослужении, проведенном в доме по просьбе Ольги Николаевны, на пароходе запирание в каюте на ночь Алексея Николаевича и Нагорного, требование держать двери кают княжон ночью открытыми, установка охранников возле их дверей. Правильно причину его действий объяснила только М.Г. Тутельберг: «…Я не слышала, чтобы Родионов плохо обращался с княжнами и Алексеем Николаевичем. Я слышала, что он «советовал» княжнам не запирать дверей их кают, мотивируя это требованием безопасности для них же самих: может ведь случиться пожар. Я знаю, что он запер Алексея Николаевича снаружи на замок, но по-моему, он это сделал из хороших побуждений: мало ли кто может взойти, а внутренней охраны не было».
Следует заметить, что никто из допрашиваемых, не говоря уж об арестованных, даже и не подозревали о том, какой водоворот страстей крутился вокруг Царской семьи в Тобольске: конфликт между Екатеринбургским и Омским Советами и охраной Царской семьи, назначенной еще Керенским, чуть не дошедший до вооруженного столкновения, поиски заговорщиков, пытающихся устроить побег, попытки уничтожить Царскую семью по пути в Екатеринбург, английский корабль под Тобольском. Все это не могло не отразиться на ужесточении охраны арестованных. Кроме того, протоколы допросов наталкивают на мысль о том, что Родионов служил в жандармерии, т. е. в отличие от Хохрякова, обычного матроса, был профессиональным охранником. Или, выражаясь современным языком, начальником службы безопасности.
Эпизод с узнаванием Родионовым Татищева, бывшего до 1914 г. личным представителем Николая II при дворе германского императора Вильгельма, наводит на некоторые мысли: Родионов не сказал, где он встречал Татищева в Берлине. Но сам Татищев предполагал, что встречались в русском посольстве. Если это так, то кем мог бы быть там Родионов. Если бы он состоял в дипломатическом корпусе, Татищев его наверняка бы запомнил. Возможно, Родионов занимал должность, не бросающуюся в глаза людям уровня Татищева, например, служил в охране. Кстати, в этом случае у него могла быть профессиональная память на лица.
Буксгевден говорила, что она видела Родионова несколько раз жандармом на станции Вержболово. Он проверял паспорта у пассажиров в поезде. Офицер охраны Н.А. Мундель утверждал, что Родионов носил шинель, похожую на шинели, которые носили жандармы.
При допросе Гиббса всплыл следующий эпизод: «В 1916 г. я был в Петрограде у своего знакомого Дитвейлера, кажется еврея, русского подданного, который служил на кабельном заводе. Я имел с ним разговор и спросил его, где он был. Он мне сказал, что он был у такого-то, которому фамилию я теперь забыл. Я Дитвейлера спросил, кто он такой. Он мне сказал: «Должно быть, германский шпион». При этом он мне сказал, что там был офицер Родионов».
Доказательности в этом отрывке нет никакой, поскольку фамилия Родионов одна из самых распространенных фамилий в России. Однако интересна ассоциация, возникшая у Гиббса при разговоре о Родионове. Действительно, человек, которого видели в Российском посольстве в Берлине, замеченный в таможенном контроле на границе, в конце концов, оказавшийся членом Областного совета, контролирует положение Царской семьи, которое интересует не только советскую власть, но и германскую.
Возникает вопрос — а Белобородову ли принадлежит мысль приставить Родионова к Царской семье, или кому-либо другому? Действительно, 6 мая 1918 г. Белобородое подписывает поручение Хохрякову и Матвееву, в котором говорится: «Товарищи. Вам обоим, — тов. Хохрякову на основании выданного ему мандата № 1381 А и тов. Матвееву на основании личных переговоров со мной 4 мая, поручается за личной Вашей ответственностью перевезти оставшихся в Тобольске членов семьи бывш. Царя Николая Романова в г. Екатеринбург».
Но, предположительно, в тот же день, 6 мая 1918 г., он посылает Хохрякову телеграмму:
«Тобольск
Представителю Уральского Облсовета
ХОХРЯКОВУ
Принятия команды отрядом Писаревского сегодня послан Родионов который везет мандат инструкции Матвеев выехал остальными Тобольск четвертого.
Белобородов».
Чем вызвана такая быстрая смена решения и откуда взялся Родионов — в настоящее время нет ответа. Можно лишь предполагать, что на решение Белобородова кто-то повлиял.
Неожиданная информация о личности Родионова появилась в книге А.Н. Грянника «Завещание Николая II». Ссылаясь на статью журналистки С.В. Ильичевой в «Балтийской газете» (№ 1, октябрь 1991 г.) он пишет: «Журналистка сообщает о начале деятельности Я.М. Свикке на посту комиссара с его же слов: «28 апреля 1918 года на заседании ВЧК было решено о посылке отряда особого назначения из латышских стрелков в составе 72 человек. Царя нужно было перевезти из Тобольска в Екатеринбург. ВЧК порекомендовало мне условную фамилию Родионов, которую я должен сохранять и впредь».
Далее Ильичева сообщает: «Именно Свикке-Родионов руководил перемещением и охраной Царской семьи».
Из этого отрывка следует:
1. Решение о перевозе Царя из Тобольска в Екатеринбург было, принято не ВЦИК, в лице Свердлова, и не Уральским областным Советом депутатов, в лице Белобородова, а ВЧК, что противоречит всем документам, приведенным выше.
2. Решение о перевозе Царя из Тобольска было принято 28 апреля 1918 г. Именно в этот день Белобородое разослал телеграммы по всей области с требованием ареста Яковлева, увозящего поезд с Царской семьей в сторону Омска. ВЧК в Екатеринбурге не могло не знать об этом. Или хотя бы о том, что Царскую семью уже вывезли из Тобольска.
3. Родионов — это был псевдоним чекиста по фамилии Свикке.
4. Из всего этого отрывка достоверно известно только то, что Родионов руководил перемещением и охраной Царской семьи. И то не всей семьи, а только царских детей.
Анатолий Николаевич Грянник, в поисках следов Свикке в фонде Военного музея Латвии обнаружил личную анкету Свикке. И там были пункты: «1917–1918 комиссар Рижской милиции, член президиума Курляндского временного совета (Москва — Рига)». (Фонд № 2-60566/1065-VII.) 1918–1919. Военный комиссар дивизии. Член Высшей Военной Инспекции пол. штаба III армии Уральск. Восточного округа Сибирский фронт.»
Был Свикке и в Германии (1903–1904 г.). Напомним, что Татищев был личным представителем Николая II в Берлине с 1905-го по 1914 г. Родионов появился в Тобольске после 6 мая и приступил к охране Царской семьи во главе отряда из 72 латышей (список отряда латышей сохранился в материалах официального следствия 1918 года).
Известно также, что Родионов прибыл в Тобольск из Екатеринбурга. В дневнике Николая Александровича есть такая запись от 25 апреля (7 мая): «….До обеда я долго говорил с бывшим офицером, уроженцем Забайкалья; он рассказывал о многом интересном, также и маленький кар. начальник, стоявший тут же; этот был родом из Риги». Из записи в дневнике от 27 апреля (9 мая): «… За вечерней игрой добрый маленький кар. начальник сидел с нами, следил за игрой и много разговаривал».
Из допроса охранника Проскурякова следователем Соколовым: «Утверждаю лишь, что один такой латыш был, который говорил именно с Юровским не так, как говорили между собой латыши. Из себя этот «латыш» был низенький, плотный, нос имел длинный, волосы, глаза и брови черные, уши большие, бороду брил, усы черные, средней величины, лицом смуглый. Похож был на еврея».
Таким образом видим, что около Царской семьи находился латыш низенького роста, не принадлежащий к рядовому составу охранников. Судя по тому, что его низкий рост был отмечен Николаем Александровичем, который сам был невысоким, рост этого латыша должен был резко бросаться в глаза. Расхождения в описании внешности можно объяснить тем, что описания, данные Кобылянским и Проскуряковым делались по памяти, спустя примерно полгода после описываемых событий. Возможно, это был Родионов. 7 мая он мог находиться в Екатеринбурге перед отъездом в Тобольск.
Вроде бы все указывает на то, что Родионов, перевозивший царских детей из Тобольска в Екатеринбург, и есть Свикке. Даже служба Свикке в Рижской милиции вроде бы указывает на возможную связь с жандармерией. По крайней мере, на опыт охранной работы. Однако в РГВА (фонд 176, опись 3), были найдены документы, содержавшие следующие факты: 24 мая 1918 г. из Москвы в Иркутск отправился экстренный поезд Управления Комиссариата Средней Сибири. Этим поездом в соответствии с приказом Троцкого в Сибирь выехал Рейнгольд Берзин, зарекомендовавший себя в борьбе с контрреволюцией на Украине. Вместе с Берзиным ехал его штаб.
В архиве был обнаружен список сотрудников этого штаба:
«ПРИКАЗ № 2 по Средне-Сибирскому Окружному Комиссариату по Военным делам.
15 мая 1918 года г. Москва.
§ 1.
Члены расформированного Штаба Революционного Западного фронта по борьбе с контрреволюцией принятые на службу в Окружной Комиссариат зачисляются в списки членов и сотрудников Комиссариата с 13-го мая с/г.
Тов. БЕЛИЦКИЙ — Управляющий Делами Комиссариата.
ФЕЙЕРАБЕНД — Заведующий Политически-Агитационным отделом.
МАЛИЙ — Помощником Управляющего Делами Комиссариата и вр. Казначеем Комиссариата.
ГЕОРГГЕНВЕРГЕР — Заведующим Организационным отделом.
ВИКУЛОВА — Помощником журналиста Управления.
СКОВОРОДНИКОВ — шофером-механиком Управления.
САЕНКО — то же.
АНТОШИН — переписчиком Управления.
СИНЯК — то же.
КАУЖЕН Карл — то же.
КАУЖЕН Павел — то же.
МАЙЕР — переписчиком Агитационного отдела.
§ 2
Принятые на службу в Окружной Комиссариат зачисляются в списки Членов и сотрудников Комиссариата:
Тов. СВИККЕ — Заведующим Осведомительным отделом с 13 мая с/г.
МУЗЫКАНТ — Секретарем Политически-Агитационным отделом с 13 мая с/г.
ЦИНИТ — Секретарем Осведомительного отдела с 13 мая с/г.
СТЕПАНОВ — мл. Секретарем Культурно-Просветительного отдела с 15 мая с/г.
Тов. ПОПОВ — Организатором Организационного отдела с 15 мая с/г.
СКВОРЦОВ А — Журналистом Управления с 15 мая с/г.
ВОИНОВ — Секретарем Организационного отдела с 15 мая с/г.
§ 3
Членом Окружного Комиссариата по Военным Делам приступить к организации Отделов Комиссариата, согласно утвержденных штатов.
Подлинный подписали: Военный Комиссар Берзин.
Управляющий Делами Комиссариата Белицкий.
С подлинным верно:
Помощник Управляющего Делами Комиссариата (копию подписал Малий)».
В деле имеется копия приказа № 1, на котором находится подлинная подпись Свикке, подписавшего его за секретаря. Таким образом, Свикке с 15 по 24 мая (день отъезда поезда) был в Москве. Родионов же с 10 мая по 23 мая находился при царских детях в Тобольске, на пароходе и в Екатеринбурге.
Можно было бы предположить, что было два человека с фамилией Свикке — один был в Москве, другой занимался перемещением и охраной царских детей. Однако в списке людей, работавших со Свикке, опубликованном в книге Грян-ника, имеется фамилия его секретаря — Цинита. Та же фамилия встречается и в вышеприведенном приказе № 2. Следовательно, и в том и в другом случае речь шла об одном и том же человеке по фамилии Свикке. Родионовым он не был. Это был совершенно другой человек. Но Родионов был, также как и Свикке, связан с Юровским.
Последняя информация о Родионове, найденная в архиве, содержится в следующем документе:
«ПРИКАЗ № 7 по Управлению Делами Окружного Комиссариата Уральского Военного Округа
16 июля 1918 г. г. Екатеринбург.
§ 24
/по нестроевой команде /
Исключить из описи нестроевой команды двух лошадей под кличкой «Муравей» мерин гнедой масти, грива направо и «Рак» мерин голубой масти, грива направо и два казачьих седла с полным прибором и двумя уздечками, переданных Юровским в отряд Родионова, выбывшего на фронт.
Bp. и. д. Управляющий делами Комиссариата М. Онуфриев».