Что же касается генных исследований, которые выдаются за основное доказательство идентичности, этот метод — самый современный, требующий специальных знаний и специальной аппаратуры, и очень дорогой (100 тыс. долларов за экспертизу).
И именно поэтому к нему нужно относиться с большей осторожностью.
Раз он самый современный, это значит, что он недостаточно проверен практикой. Требование специальных людей и специальной аппаратуры, а также высокая стоимость экспертизы затрудняют подтверждение ее результатов независимыми экспертами.
Иначе говоря — утверждения тех людей, которые проводили экспертизу в Англии, были представлены как абсолютная истина, в которую остальные люди должны безоговорочно верить.
На снимке — фотография людей, проводивших экспертизу, опубликованная в «Независимой газете» за 1.09.93 года. Два молодых человека позируют перед фотоаппаратом с человеческими останками в руках. Сильно напоминает фотографии фашистов, любивших фотографироваться вместе с человеческими останками, фигурировавшие на Нюрнбергском процессе.
И этим людям нужно верить?
Одного взгляда на эту фотографию должно быть достаточно, чтобы Церковь потребовала проведение повторной экспертизы.
Доктор Павел Иванов и его британский коллега доктор Петер Джил, держащие в руках предполагаемые останки Николая II и Александры Федоровны
Николай Александрович и Александра Федоровна прожили достаточно тяжелую жизнь, пытаясь сохранить себя и свою семью. Они заслуживают хотя бы уважения после смерти. Люди, использующие человеческие останки для создания собственного престижа не могут считаться не только христианами, но и вообще людьми.
Так чему же в этой истории можно верить? Вся сущность этой экспертизы представлена в двух строчках интервью, данного следователем Соловьевым журналу «Домовой», № 2, февраль 1996 года: «Специалисты из Олдермстона брали для сравнения с образцами костной ткани Романовых кровь их ныне здравствующих родственников. Заподозрить генетический центр в предвзятом отношении к проблеме просто невозможно».
На такое безапелляционное утверждение можно ответить только не менее безапелляционным вопросом: — А почему, собственно, невозможно?
И что это за экспертиза, при проведении которой «образцы костной ткани Романовых» сравниваются с кровью ныне здравствующих Романовых и доказывается принадлежность «образцов костной ткани Романовых» именно Романовым.
Таким образом сразу же снимается основной вопрос, ответ на который должна дать экспертиза: «Чьи же это останки?» И экспертиза сразу же теряет свою объективность, особенно если повторная проверка независимыми экспертами затруднена или невозможна.
Экспертиза проводилась в Англии, в Олдермастоне, в Центре молекулярных исследований Службы судебно-медицинской экспертизы Министерства внутренних дел. Вот как рассказывает об этом следователь Соловьев в интервью журналу «Домовой» (№ 2 за 1996 год): «… мы и обратились в Англию, в один из престижных генетических центров мира. С английской стороны руководил Питер Гил, с нашей — доктор биологических наук Павел Леонидович Иванов. Фрагменты костей фрейлины Демидовой, доктора Боткина, повара Харитонова и лакея Труппа были сразу отделены по генотипу. По мотохондриальной ДНК было установлено стопроцентное родство Александры Федоровны с ее дочерьми Татьяной, Анастасией и Ольгой. Наследника и Великую княжну Марию, как я уже говорил, сожгли».
«Мы и обратились в Англию, в один из престижных генетических центров мира». На нормальном языке это означает — был заключен контракт, в котором российская сторона выступает заказчиком, а английская — исполнителем. В контракте должны быть предусмотрены финансовые обязательства, которые берут на себя обе стороны, ответственность за качество выполнения работы, а также должны быть оговорены вопросы собственности полученных результатов. Кроме того, контракт должен включать условия передачи исследуемых материалов и условия их перевозки в Англию, включая их охрану, меры, предохраняющие их от загрязнения во время перевозки, и меры, препятствующие их подмене. Судя по сообщениям в печати, ничего этого не было.
Качество работы гарантировалось не контрактными отношениями, а престижем генетического центра, перевозка образцов осуществлялась в дорожной сумке и, как промелькнуло в печати, вместе с бутербродами, а уж финансовая сторона^. Российская сторона не заплатила за английскую экспертизу (стоимостью более 100 тысяч долларов) ни цента. Все ' расходы взяла на себя английская сторона.
За что они заплатили? За научный престиж? В качестве компенсации за то, что они отказали Николаю II и его семье в убежище в 1917 году, чем способствовали их гибели? Или были какие-то свои финансовые интересы?
А если еще учесть, что в 1991 году благодаря политике Тэтчер английская служба судмедэкспертизы перешла на самоокупаемость и любые работы должны быть оплачены заказчиком, то говорить о непредвзятости английских исследований не стоит.
И кто же заплатил за эти дорогостоящие экспертизы на самом деле?
В газете «Сегодня» от 19 июня 1998 года опубликована статья Игоря Седых «Не должны больше жить прошлым», в которой рассказывается о беседе журналиста с князем Николаем Романовичем Романовым. В частности там сказано следующее: «Николай Романович приложил огромное усилие для организации экспертиз, которые проводились в специальных военных лабораториях в США и Англии. Специалисты, проведя сравнительный анализ генетического кода, пришли к заключению, что найденные останки с точностью до 98 % принадлежат последнему русскому царю, его жене Александре Федоровне и трем их дочерям».
Не прибавляет уверенности в непредвзятости зарубежных экспертиз и следующая информация. В январе 1917 года, за месяц до Февральской революции, Николай II отправил в Англию 5,5 тонн золота, принадлежащего лично ему, и поместил его в доверенный банк семьи Романовых — «Банк братьев Беринг», в котором хранились личные деньги Царской семьи. В настоящее время эта сумма превышает 100 миллиардов долларов. Деньги до сих пор лежат и ждут наследников. Если будет доказано, что вся семья расстреляна в Екатеринбурге, т. е. прямых наследников не осталось, вероятно, встанет вопрос о передаче этого наследства другим родственникам.
Может быть, этим и объясняется то, что за несколько месяцев до того, как было вынесено официальное решение о признании «екатеринбургских останков» царскими, были оформлены свидетельства о смерти всех членов императорской фамилии («Независимая газета», 31.12.97. Статья Виктора Аксючица «Власть должна принять волевое решение»).
Вот так: не научно обоснованное решение, а волевое. В конце концов, такое решение и было принято. Еще в июле 1993 года Олдермстонские исследователи заявили, что, принимая во внимание данные анализа ДНК в совокупности с историческими и антропологическими данными других исследований, они на 98,5 процента уверены, что обнаруженные останки принадлежат Романовым.
В 1998 году, 1 марта, в передаче «Итоги» показали одного из исследователей, Павла Иванова, утверждавшего: «Вероятность того, что останки обнаруженные принадлежат Николаю II, а не кому-либо другому, превышает шансы случайной ошибки как один против десяти в восьмой степени». За счет чего был так улучшен результат — другие образцы или совершенствование методики?
«По мотохондриальной ДНК было установлено стопроцентное родство Александры Федоровны с ее дочерьми Татьяной, Анастасией и Ольгой». А зачем нужно было прибегать к мотохондриальной ДНК, если этот факт известен из истории?
«Специалисты из Олдермастона брали для сравнения с образцами костной ткани Романовых кровь их ныне здравствующих родственников». То есть уже до экспертизы было известно, что образцы костной ткани принадлежат Романовым, а задача экспертизы — не определить, кому принадлежат останки (именно эта задача стояла перед российским следствием), а подтвердить принадлежность найденных останков Романовых — Романовым.
Из различных сообщений, промелькнувших в системе массовой информации, известно, что метод, использованный исследователями, требует наличия специального оборудования, специалистов, способных работать на этом оборудовании, и самое главное больших финансовых затрат. Все это затрудняло, если не делало невозможным повторение этой экспертизы независимыми экспертами, в частности российскими.
23 октября 1993 года распоряжением Совета Министров — Правительства Российской Федерации, по предложению Православной церкви, министерства культуры России, администрации Свердловской области и мэрии Санкт-Петербурга была создана Комиссия по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков российского императора Николая II и его семьи. Председателем комиссии был назначен заместитель Председателя Совета Министров — Правительства Российской Федерации — Яров Ю.Ф., заместителем председателя — мэр Санкт-Петербурга Собчак А.А. Из 22 человек, входящих в комиссию, — один историк и два специалиста по судебно-медицинской экспертизе. Остальные — представители администрации, общественности, православной церкви.
Тем временем радио, телевидение, газеты взахлеб внедряло в сознание общественности единственную мысль: найдены останки Царской семьи, и надо только решить, где и как их захоронить. Все, что выходило за рамки этой мысли, терялось в общем шуме.
В конце 1995 года уголовное дело попытались закрыть, следователя Соловьева отстранили от дела, а правительственная комиссия, попытавшаяся принять решение о захоронении в Прощеное воскресенье 1995 года, неожиданно встретилась с возражениями Православной церкви. Как это произошло, стало известно значительно позже, на пресс-конференции 11 июня 1998 года, на которой выступил участвовавший в работе комиссии митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий. Выдержки из его выступления, опубликованного в газете «Радонеж» № 10 за 1998 год: «… в 1995 году на одном из заседаний комиссии нас поставили перед фактом, что все уже завершено, Генеральная прокуратура закрыла дело и нам остается только подписать решение. Я помню очень эмоциональное заявление А.А.Собчака (он был тогда зам. председателя Комиссии). Он сказал, что нельзя даже выступать против этого решения, потому что это будет уголовно наказуемым преступлением…. Я тогда выступил и сказал, что не хочу давать оценку решениям Генпрокуратуры. Но как член Комиссии считаю, что мы не готовы подписать этот документ. Тогда очень эмоционально Собчак сказал, что Церковью руководят соображения различной конъюнктуры. Что она паству боится потерять, что она оглядывается на РПЦЗ. По существу он говорил не о моих доводах. И тогда я сказал, что если это мнение всей Комиссии в отношении позиции Церкви, то я оставляю заседание и сделаю представление Патриарху и Синоду о том, что там делать нечего».
Взять Церковь «нахрапом» не удалось, старая проверенная формула «не похоронишь завтра — положишь партбилет на стол» ушла в небытие, и Собчаку пришлось вернуться в лоно цивилизации, извиниться перед Церковью.
По каким причинам Собчак не использовал бюрократический прием, выручивший позже Немцова (выдать «волевое» решение Комиссии только за подписью ее председателя), наверное, сейчас не узнать, да и не нужно.
Попытка похоронить Николая II не получилась, уголовное дело было снова открыто для расследования, а Православная церковь поставила необходимым условием признания ею найденных под Екатеринбургом человеческих останков, как останков, принадлежащих Царской семье, ответ следствия на десять, поставленных Православной церковью вопросов.
30 января 1998 года состоялось заседание Правительственной комиссии по изучению и перезахоронению останков российского императора и членов его семьи, которое, как заявил ее председатель Б.Е.Немцов, должно было стать последним.
При этом Первый заместитель Председателя Правительства РФ председатель Комиссии РФ Б.Е.Немцов утверждал с безапелляционностью чиновника, ничего не понимающего в проблеме, но зато хорошо знающего, что нужно начальству: «Теперь никаких сомнений даже у самых больших скептиков возникнуть не может».
И пояснил для прочей научной «бестолочи», якобы пытающейся установить истину, что решение является окончательным, так как Президент недавно поручил правительству раз и навсегда решить этот вопрос.
В результате в итоговом документе комиссии (протокол № 9) появился следующий пункт: «2.3 Представленные Комиссии документы и фактические материалы в совокупности позволяют сделать вывод о принадлежности останков 9-ти человек, изъятых в 1991 году из грунтового захоронения в окрестностях Екатеринбурга, членам семьи российского императора Николая II…»
Кто из членов Комиссии рассматривал «Представленные Комиссии документы» и какие выводы делал при этом — неясно. Под протоколом нет ни одной подписи членов Комиссии. Есть только одна подпись — ее председателя Б.Е.Немцова.
О работе Комиссии известно немного, поскольку журналистов на ее последнее заседание не пустили, но, спустя несколько месяцев многое из того, что происходило на этом заседании выплыло наружу. 3 февраля 1998 года в газете «Известия» было помещено интервью Э. Максимовой со следователем, ведущим «Царское дело», В. Соловьевым, в котором утверждается, что принадлежность найденных останков была подтверждена документами, представленными Главным судмедэкспертом Минздрава РФ В. Томилиным и следователем В.Соловьевым.
Как говорится в интервью: «Сомнений у большинства не было». Почему же тогда под итоговым документом, завершающим работу Комиссии и подводящим итоги ее деятельности стоит только одна подпись — ее председателя. Значит ли это, что только у него одного не было сомнений? А остальные члены Комиссии? Настолько «не сомневались», что не решились поставить свои подписи? Да и какие еще могли быть сомнения у большинства присутствующих, которых один из них, Э.С.Радзинский, назвал «профанами», в том числе и себя.
Из 17 присутствующих членов Комиссии только один, видимо, понимал, о чем идет речь, что такое «мотохондриальная ДНК», — это директор Республиканского центра судебно-медицинской экспертизы Минздрава Российской Федерации Томилин В.В., сам же и выступивший в качестве Главного судмедэксперта Минздрава Р.Ф. Все остальные, в том числе и Б.Е.Немцов, поняли только то, что вероятность принадлежности екатеринбургских останков Царской семье, указанная в справке, представленной Комиссии, больше 99 %.
Может быть, члены Комиссии просто поосторожничали, считая себя «профанами» в рассматриваемых вопросах? Или же кто-то из них знал, что идентификация Царской семьи уже была осуществлена в 1992 году, о чем свидетельствует справка, написанная 08.12.1992 года Латвийской научно-исследовательской лабораторией судебной экспертизы. В эту лабораторию поступил на экспертизу по поводу идентификации фотопортрет человека, умершего в 1956 году в Сухуми под именем Березкин С.Д., которого местные жители считали Николаем II. Эксперты признали, что результаты исследования: «… позволяют с высокой степенью надежности утверждать, что данная совокупность признаков может встречаться не более одного раза на десять в двадцатой степени и что на фотоснимках… изображено одно и то же лицо». Сравнивались фотографии Березкина С.Д. и Николая II. Как видите, цифровое значение вероятности, приведенное в этой справке, даже значительно выше того, которое было приведено в справке Минздрава.
Но первая справка, представленная в Комиссию, утверждает, что останки Николая II были найдены в могильнике, раскопанном Г.Рябовым, а вторая, являющаяся таким же официальным документом, как и первая, утверждает — что Николай II пережил войну, умер и был похоронен в Сухуми в 1956 году.
Так какой же из этих справок верить?
Вопрос можно было бы решить или путем независимого исследования, или же бюрократическим способом, т. е. принять «волевое решение» — на вторую справку наплевать и забыть. Современное официальное следствие избрало второй путь. Что касается исторических аспектов, то тут дело обстояло несколько лучше, чем при рассмотрении генетических экспертиз.
В Комиссии было два историка, которые в силу своей служебной деятельности и в силу своей квалификации разбирались в исторических вопросах намного лучше, чем следователь Соловьев, который проводил исторические исследования. Это были — директор Уральского института истории и археологии РАН Вениамин Алексеев и старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Сергей Беляев.
Оба они выступили с особым мнением, в котором предложили не торопиться с похоронами екатеринбургских останков под именами членов Царской семьи, поскольку историческая экспертиза была выполнена из рук вон плохо.
В упомянутом выше интервью следователь Соловьев так ответил этим «сомневающимся»: «Если закрыть глаза на медико-биологические доказательства и оставить только исторические, идентификация все равно очевидна. И также наоборот, если обойтись без истории». И это говорит следователь, чьей задачей является предъявление доказательств, а не замена их словами типа «очевидно» или «вероятно».
А вот как ответил упомянутый следователь в своем письме Патриарху Алексею II на один из десяти вопросов, заданных Церковью. Вопрос был поставлен совершенно конкретно: «3. Снятие расхождений результатов отечественной экспертизы и заключения профессора Мэйплза по вопросу идентификации останков № 6 (Великие княжны Мария или Анастасия)».
Ответ следователя Соловьева: «В ходе работы экспертной комиссии, проанализировав все данные предварительного следствия и полное антропологическое описание останков, пришли к выводу о том, что скелет № 6 принадлежит Великой княжне Анастасии».
Все правильно. Вот только профессор Мэйплз утверждал обратное.
Профессор Мэйплз был приглашен администрацией Свердловской области как крупнейший специалист по судебной идентификации «для того, чтобы не было оснований для обвинения в предвзятости российских экспертов». Таким образом, сомнений в компетентности профессора Мэйплза вроде бы не было.
Рассмотрим этот вопрос подробнее.
«Наследника и Великую княжну Марию, как я уже говорил, сожгли» — это утверждение принадлежит следователю Соловьеву (журнал «Домовой», № 2 за 1996 год.)
«Хотели сжечь Алексея и Александру Федоровну, но по ошибке вместо последней с Алексеем сожгли фрейлину» — это утверждал Юровский, организатор похорон и автор той самой записки, которая легла в основу современного следствия.
«Для того чтобы даже нашли эти трупы и не догадались по количеству, что это царская семья, мы решили штуки две сжечь на костре, что мы и сделали, на наш жертвенник попал первым наследник и вторым младшая дочь Анастасия» — это утверждал в своих воспоминаниях другой участник захоронения чекист Сухорукое.
Свидетельство еще одного участника захоронения Исайи Родзинского: «Ну вот, помню, Николай сожжен был, был этот самый Боткин, я сейчас не могу вам точно сказать, вот уже память. Сколько мы сожгли, то ли четырех, то ли пять, то ли шесть человек сожгли. Кого, это уже точно я не помню. Вот Николая точно помню. Боткина и, по-моему, Алексея».
Как видите, «если закрыть глаза на медико-биологические доказательства и оставить только исторические», то далеко не все так очевидно, как утверждает следователь Соловьев.
ТАК ЧЬИ ЖЕ ВСЕ-ТАКИ СОЖГЛИ?
Теперь обратимся к самому профессору Мэйплзу.
Недавно появилась книга Роберта К. Масси «Романовы. Последняя глава», в которой автор подробно рассказывает об участии профессора Мэйплза в Екатеринбургских экспертизах, а также приводит объяснение этого опытного американского специалиста, почему он разошелся в выводах с российскими специалистами:
«Русские здорово потрудились над телом № 6, пытаясь восстановить лицевые кости, щедро замазывая клеем зияющие отверстия. Снова и снова, собирая имеющиеся фрагменты, они были вынуждены «прикидывать на глазок», причем большинство фрагментов не соприкасались друг с другом. Увидев, что они там натворили, я проникся еще большей уверенностью, что отсутствует именно Анастасия».
Таким образом, расхождения в выводах российских экспертов и американского профессора Мэйплза как были, так и остались. И вопрос — Анастасия или Мария? — повис в воздухе.
Вряд ли добавит убедительности российским экспертизам история с черепом, принадлежащим Демидовой, выданным на этапе предварительной экспертизы за череп Николая II, фотография которого в этом качестве обошла все мировые системы массовой информации. Демидовой вообще не повезло. Сначала ее труп сожгли, потом выясняется, что сожгли не ее труп. Затем ее череп выдали за череп Николая II, потом снова «переиграли». Ее скелет признавался то мужским, то женским. При таких метаниях экспертизы Церковь, да и не только она, имела полное право не доверять ей.
Еще хуже дело обстоит с ответом на четвертый вопрос Церкви. Вопрос, точнее требование было сформулировано в следующем виде: «Анализ выводов следствия правительства Колчака о полном уничтожении всей Царской семьи и сопоставление результатов следствия 1918–1924 гг. и современного следствия».
В своем ответе следователь Соловьев приводит сделанный им вывод: «На сегодня каких-либо данных, существенно не совпадающих с материалами следствия, организованного правительством Колчака не имеется».
То есть как не имеется? А вывод следствия о невозможности «полностью уничтожить останки, используя серную кислоту и горючие материалы, указанные в следственном деле Соколова Н.А.» (ответ на 8-й вопрос Церкви)?
А опровержение современным следствием ритуального характера убийства, который якобы и являлся причиной убийства всей семьи (ответ на 9-й вопрос Церкви)?
А то, что следствие правительства Колчака, пришло к выводу о сожжении всех трупов в районе «Ганиной ямы», а современное следствие пришло к выводу о том, что трупы были похоронены под мостиком?
Эти данные, полученные современным следствием и принципиально меняющие выводы следствия правительства Колчака, — не существенны?
Кроме того, в воздухе повис один из двух основных вопросов, на которые должно было бы ответить, но не ответило современное следствие: ЗАЧЕМ НУЖНО БЫЛО РАССТРЕЛИВАТЬ ЦАРЯ, ЕСЛИ ОН УЖЕ НЕ БЫЛ ЦАРЕМ И НИКОМУ НЕ УГРОЖАЛ? ТЕМ БОЛЕЕ ЗАЧЕМ НУЖНО БЫЛО РАССТРЕЛИВАТЬ ЕГО СЕМЬЮ И — ЧТО СОВСЕМ УЖЕ НЕПОНЯТНО — ЗАЧЕМ НУЖНО БЫЛО РАССТРЕЛИВАТЬ СЛУГ?
А между тем ответ на этот вопрос является ключевым ко всей трагедии.
И еще один вопрос, на который современное следствие обязано ответить, если оно хочет, чтобы окончательно был решен вопрос о так называемых «самозванцах».
Выше было упомянуто о том, что первые три белогвардейских следователя, работавшие по горячим следам (Наметкин, Сергеев, Кирста), заподозрили симуляцию большевиками расстрела Царской семьи. Кирста даже разыскал и допросил свидетелей, которые видели членов Царской семьи в сентябре 1918 года в Перми живыми. Это никак не согласуется ни с выводами следствия правительства Колчака, ни с выводами современного следствия.
Но вернемся к современным похоронам Николая II.
Газета «Известия» за 18 июля 1998 года. Заметка называется «Мы хотим искупить грехи». По поводу прощальной речи Президента: «… В прощальной речи он не оставил никаких сомнений в подлинности останков…»
Как было выше показано, церемония, которая в газетах называлась «Похороны Николая II и его семьи» на самом деле была симбиозом из двух церемоний — светская часть присутствующих прощалась с останками бывшего российского императора Николая II и его семьи, в соответствии с решением председателя Комиссии Б.Е.Немцова, не поддержанного Православной церковью, а духовенство, в соответствии с решением Священного Синода, служило панихиду по «жертвам богоборческой власти», имена которых знает только Господь.
В своей поминальной речи Президент однозначно определил свою позицию: «Давайте помянем тех, кто стал безвинными жертвами ненависти и насилия. Пусть земля будет им пухом». Какое уж тут «не оставил никаких сомнений в подлинности останков». Президент поддержал позицию Церкви, не уверенной в том, что екатеринбургские останки принадлежат Николаю II и членам его семьи. Историки сомневаются — в прессе никаких сомнений. Церковь сомневается — христианин В.В. Аксючиц, советник Б.Е. Немцова, призывает российскую государственную власть принять «волевое решение».
Приняли «волевое решение».
Президент сомневается — а в прессе опять никаких сомнений. Однако, в конце концов, и до журналистов дошло, что сомневаться следует. «Новые известия» от 7.12.2004 г. Статья «Кто похоронен в могиле Романовых?»: «Сомнения в подлинности останков императорской семьи возникают с завидной регулярностью. Сразу после идентификации останков девяти человек, обнаруженных в урочище Ганина Яма под Екатеринбургом, ряд видных генетиков заявил, что результаты анализов ДНК, проведенных специалистами Министерства внутренних дел Великобритании совместно с Российской академией наук, нельзя считать достоверными». И подтверждает этот вывод соответствующей информацией.
Еще более убедительной является статья известного российского исследователя, доктора исторических наук, председателя Международного экспертного совета по материальным и культурным ценностям России за рубежом В.Сиротки-на, помещенная в газете «Литературная газета», 6—12 апреля 2005 г. Статья называется «Не царское тело».
Помимо информации о генетической экспертизе, проведенной японским ученым Татцуо Нагаи, ставящей под сомнения выводы предыдущей экспертизы, в заметке приведено и следующее сообщение: «Поскольку еще в 1943 году в Тегеране всплыл вопрос о «царевых сокровищах», Сталин окончательно дезавуировал легенду о захоронении останков в Ганиной Яме. И в 1946 году приказал Л.П.Берии срочно соорудить новую «могилу» под Свердловском — отобрали похожих зэков обоего пола (мальчика-«царевича» не нашлось, поэтому детского скелета нет и среди останков 1998 года), несчастных расстреляли, сожгли и захоронили. Современный питерский судмедэксперт доктор медицинских наук профессор В.Л.Попов путем генетического анализа подтвердил: захоронению, откуда в 1991 году извлекли «останки», действительно не 80, а всего 50 лет. То есть кости закапывали приблизительно в 1946–1947 году».
Можно по-разному относиться к этому заявлению, не подкрепленному никакими документами, но даже его появление в прессе показывает, какого размаха достигли колебания вокруг вопроса:
ТАК КОГО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ПОХОРОНИЛИ?
И если Соколов в 1919 году отказался поехать в Пермь и проверить слухи о появившейся там «царской дочери», что могло бы предотвратить появление многочисленных самозванцев, то Немцов, выполняя приказ Ельцина о немедленном захоронении, несмотря на незаконченное расследование, способствовал рождению новой легенды о фальсификации похорон. Последствия были аналогичными.
Небрежность, допущенная современным следствием при рассмотрении исторических документов, аукнулась через несколько лет, и уже не в Германии, как это было с Анной Андерсен, а в России, больше того, в Москве.
Июнь, 2002 г. Российский гражданин открывает «Российскую газету». Большими буквами заглавие: «В Москву приезжает… Анастасия Романова, дочь Николая II. Возможно она выступит в Государственной думе». Ни больше ни меньше.
Хотя больше есть — этой статье предшествовала книга самой А.Н.Романовой: «Я, Анастасия Романова» (М.: Воскресение, 2002 г.), в предисловии к которой младшая дочь Николая II, поблагодарила Президента России Владимира Путина за внимание к ней и ее семье. Автор упомянутой статьи попытался объективно рассмотреть эту сенсацию, не становясь ни на сторону претендентки, ни на сторону ее противников. Однако из статьи однозначно следует: выводы Правительственной комиссии, занимавшейся рассмотрением вопросов «связанных с исследованием гибели семьи российского императора Николая II и лиц из его окружения, расстрелянных 17 июля 1918 года в Екатеринбурге», далеко не бесспорны. В статье приводятся 12 пунктов, подвергающих их сомнению. Автор статьи приводит заявление директора Государственного Архива Сергея Мироненко: «Ее убийство в Ипатьевском доме вместе с другими членами Царской семьи не подлежит никакому сомнению: вы не можете опровергнуть ни один документ истории!»
Действительно нельзя опровергнуть ни один документ истории. Но сама история, описанная в этих документах, может быть не такой, как она в них описана. Тем более если речь идет о смерти, и тем более убийстве, при отсутствии трупов. Тем более если в деле замешана политика. И тем более если историю делают спецслужбы. Нельзя не замечать документы, которые не устраивают общепринятое мнение.
Прошло еще несколько лет. Появляется книга П.В. Мультатулина «Свидетельство о Христе до смерти… Екатеринбургское злодеяние 1918 г., новое расследование». Книга открывается благодарностью Патриарха автору за его книгу. И посвящена книга, ни больше ни меньше, рассмотрению версии ритуального убийства Царской семьи. Уж если в создании легенды приняли участие Президент РФ и Патриарх, ей обеспечена вечная жизнь.