Быть женщиной очень трудно уже потому, что в основном приходится иметь дело с мужчинами. (Джозеф Конрад)

Утром Ол застал меня ровно в том же злющем настроении, в котором я улеглась спать. Не знаю, что я так прицепилась к его брату, но я просто выходила из себя при одном воспоминании о нем. На мне были мои замшевые брюки, белая рубашка, которая не сходилась на груди, и я как раз рассматривала себя в зеркало, когда мой приятель повалился в кресло у туалетного столика.

— Ол, что ты сделал с моей фигурой?

— А что тебе не нравится?

— Это — не я.

Одной рукой я пыталась застегнуть отскакивающую на груди пуговицу, а второй тыкала в зеркальное отражение.

Ол осмотрел меня, наклонив голову.

— Нормальная фигура, все на месте.

— Что же тут нормального? У меня грудь больше стала. Я есть не могу. Мне тарелки не видно. И крошки на нее падают. Верни мне мою грудь, как была! Я не желаю ходить с таким перевесом спереди. Мне мешает. Она же при ходьбе подпрыгивает!

— Да?! — Ол изобразил искреннюю заинтересованность. — Кто бы мог подумать!

— Как ты это сделал? Ведь это не иллюзия, на ощупь то же, что глаза показывают. Разве можно изменить тело?

Я треснула Ола подушкой, потому что рожа у него была слишком довольная.

— Ол, верни мне мою фигуру. Я не желаю быть Лиреной. Упражняйся на ком другом.

— Ну, что злишься так, другая бы от счастья плакала.

— Я не другая. Я свое тело люблю. Я к нему привыкла. Мне в нем хорошо. Удобнее мне в моем теле!!! Отдавай мне его назад.

— Думаешь так просто?

— Как ты это сделал?

— Сделал и все. Было бы желание.

— Ты же говорил, что маг из тебя средний, а сам за пару минут сотворил чудо несусветное. Тебя в моем мире женщины разорвали бы на кусочки от восторга. А денег бы принесли вообще без счета.

— Почему?

— Потому что косметическая хирургия один из самых прибыльных видов бессмысленной деятельности человека. За красоту люди любые деньги отдадут.

— А ты что сопротивляешься тогда?

— А я не просила. Я собой довольна. Когда вернешь все на место?

— Гуг не меньше недели понадобится. Если не подпитывать, само станет как было.

Я подозрительно осмотрела свое лицо со всех сторон, потом фигуру и теперь в упор рассматривала Ола:

— Ты решил из меня Лирену сделать? Да?! Ты же не настолько глуп, чтобы думать, что все дело в ее внешности?

Богарт оценивающе меня изучал.

— Да-а, задачка почти неразрешимая. Но я бы попробовал все таки. Лирены нет, а ты под рукой. Почему бы не рискнуть? Все-таки живой человек лучше, чем фантом.

— Что такое фантом?

Ол щелкнул пальцами, раскрыл ладонь и продемонстрировал мне трехмерное изображение Лирены, парящее в вохдухе. Именно такую штуку я вчера и видела над рукой Айдена. Только там была другая особа. Я обошла Ола, рассматривая фигурку со всех сторон. Она была небольшая, сантиметров тридцать высотой, немного светилась и была чуть прозрачна. Потом ткнула в нее пальцем. Рука прошла через картинку.

— Это голограмма?

— Что такое голограмма?

— Не знаю, как проще объяснить. Свет падает на кусочек фотопленки, на которую сфотографирован объект, потом отражается специальным образом, и в воздухе возникает трехмерное изображение этого объекта. Причем каждый кусочек пленки, даже самый крохотный содержит полную картину всего объекта. И не спрашивай меня почему.

— Если не обращать внимания на то, что некоторые слова я не понял, то суть верна. Можешь называть фантом голограммой. Только объект отпечатан здесь, — Ол постучал по лбу, — для того чтобы вызвать изображение, нужно чтобы кто-то видел оригинал, он извлекается из памяти, немного магии и можно показать другим. Очень удобно.

— То есть теперь все, кому не лень, могут рассматривать меня в нижнем белье?

— Теоретически — да, — Богарт и не собирался скрывать свою довольную рожу. — Я думаю, до вечера ты станешь самой популярной личностью в нашем королевстве. Надеюсь, дед теперь от меня отстанет. Если ты готова, мы можем ехать. Нас ждут.

Дед Богарта оказался не таким, как я его себе представляла. Во-первых, вместо темной пыльной пещеры, заваленной свитками и химическими колбами, я увидела светлый и уютный особняк, скорее загородный сельский дом с самой простой и удобной мебелью, которую только себе можно вообразить. Во-вторых, дед Ола никоим образом не был похож на могучего страшного мага. Ни тебе шрамов на лице, ни выпученных глаз или скрюченных пальцев, ни колпака на голове или звездного балахона. Я уже не говорю о спутанных космах и длинной бороде.

Передо мной в кресле сидел милейший дядечка неопределенного возраста с добродушной улыбкой и смеющимися глазами. Ростом скорее ниже среднего, толстенький, но не слишком, кутающийся в парчовый халат, надетый поверх домашнего костюма. На ногах симпатичные такие туфли с загнутыми носами и без задника. Самая экзотическая деталь его туалета. Гладко выбрит, коротко острижен, без залысин, и волосы скорее седые, чем пепельные. Хохотал заразительно и совершенно беззаботно. При нашем знакомстве он увидел, что я несколько разочарованно посматриваю по сторонам, и поинтересовался, что не так?

Я не удержалась и спросила, а где же черные коты, дымящиеся реторты и летучие мыши? Или это не он вызвал меня в мир Ланет? Ведь только страшный и могучий маг мог совершить такое чудо. Дед хрюкал от восторга, Ол сидел сбоку, закрыв глаза рукой, а я посматривала недоумевающе вокруг. Колдуны тут какие-то негодящие по виду. А первое впечатление оно всегда самое важное.

Отхохотавшись Симус Богард вытер глаза шелковым платком и рассматривал меня теперь ласково и заинтересованно:

— Как тебе мой внук? Способный бездельник?

— Ничего такой. Мне нравится.

— Очень рад, что вы подружились. В наше время хорошие отношения — это очень важно. Очень. И как тебе тут у нас? Привыкла уже?

— Э-э…, не совсем. Ол сказал, вы поможете мне вернуться домой.

— Конечно, конечно… Почему бы нет. Хочешь чаю? Обедать еще рано. Но чай нам сейчас не помешает.

Дед Ола тут же позвонил и отдал распоряжения вошедшему слуге. Разговор незаметно перетек на незначительные замечания о погоде, расспросы о нашем путешествии, о Таргуте Пурсе и деревенских обычаях. И довольно скоро я обнаружила, что из меня извлекают информацию о моем мире, не задав при этом ни одного прямого вопроса. Просто как-то так получилось, что Симус Богарт, расспрашивая меня о моих впечатлениях, незаметно подвел разговор к сравнению сходства и различий между нашими мирами. Ол еще в самом начале знакомства сказал мне, что его дед хочет расспросить о моем мире. Если я правильно понимаю, это была плата за мое возвращение. Я не против. Но что можно узнать у двадцатилетней девицы, которая не смотрит новости, не читает газет, не интересуется политикой и еще меньше того разбирется в экономике или истории? Поэтому я прямо спросила моего любознательного собеседника, есть ли у него другой способ получить необходимую информацию, кроме как задавать мне вопросы, на которые я толком и ответить не могу?

Маг опять зашелся тихим смехом и прокомментировал мое предложение коротким замечанием:

— Умненькая девочка. Я так и думал. Конечно, мы можем здорово сократить время. Беседовать мне с тобой приятно. Ты смешная. Но если тебя это утомляет, я могу просто просмотреть твои воспоминания. Если ты не против.

— Что для этого требуется?

— Ничего. Просто расслабься и освободи голову от мыслей. Хотя бы постарайся. Посмотри мне в глаза и можешь даже заснуть.

Похоже, я все-таки задремала. Во всяком случае, когда я открыла глаза, в комнате кроме меня и Симуса никого не было. На меня по прежнему посматривали добродушно и заинтересованно. Я подавила зевок и смотрела теперь на моего будущего освободителя от местной экзотики с неприкрытым нетерпением:

— Вы узнали все, что хотели?

— Не совсем. Но, видимо, больше в твоей голове ничего и нет. Должен сказать, довольно пустая голова для такой образованной особы, — Симус опять расплылся в улыбке. — Ведь ты училась и совершенно без толку, как я посмотрю. Это проблема всех миров без исключения. Пока человек молод и его голова свободна, нужно наполнять ее знаниями, но молодежь думает невесть о чем, и в результате мы имеет полнейший бардак из-за тотального невежества.

— Вот еще чего, — я обиделась за мой мир. — Не так уж мы и плохи. И потом это никогда не поздно. Вся жизнь — учеба. А пока молодой — нужно жизни радоваться. Учиться всегда успеется.

— Да, только вот в твоем мире люди умирают раньше, чем доживут до совершеннолетия.

— Почему это? У нас до ста лет живут.

Симус пожал плечами:

— И вы отказались от магии, извели практически всех, кто ею владеет. Сейчас добиваете животный мир, а потом прикончите и человека. Очень впечатляет. Ваши технологии отсталы, такая однобокая вера в материальность ставит предел науке, и еще через пару десятков лет придется столкнуться с отсутствием необходимого питания для всех ваших машин. Но это не мои проблемы, посмотрим, понаблюдаем. Пока меня не это интересует. Кстати, у тебя часть воспоминаний закрыта. Тебя учили ставить блок?

— Как это?

— Ты спрятала все события последних месяцев. Завеса. Мне это не важно, просто любопытно, кто тебя научил?

— Меня никто не учил. Я просто не хочу вспоминать. Мне неприятно.

— Вот так вот просто? Запретила себе думать, и это сработало так же, как заклятие третьего уровня по стиранию памяти. Любопытненько. Ну, про вашу шутку с разрушенным замком я знаю от Олириуса. Неплохо сработали. Там до сих пор пролом. Это самая долгоживущая работа моего внука. Он сказал, ты создала матрицу. Похвально. Рад. Это намного больше, чем я мог ожидать от тебя.

— Мне приятно, что вам понравилось. Но я хотела бы все-таки услышать, когда я смогу вернуться домой.

— Тебе не нравится у нас?

— Э-э… это не совсем то, что мне хотелось бы вокруг себя видеть. Мне нужно вернуться в мир, которому я принадлежу.

— Что нужно молодой девушке, чтобы чувствовать себя как дома? Немного внимания, развлечений, удобств, симпатичного спутника жизни и безопасность. Все это есть и здесь.

— Я не понимаю. Ол сказал, что вы мне поможете.

— Ну, если он так сказал… Тебе нравится мой внук?

— Вы уже спрашивали.

— Мда.

Симус барабанил теперь пальцами по подлокотнику кресла, обдумывая что-то достаточно серьезное, больше не улыбался и рассматривал меня слегка из подлобья:

— Буду с тобой откровенен. Я вызвал тебя в этот мир не ради простого любопытства. Надеюсь, ты достаточна умна, чтобы сообразить, что провести человека между мирами так же сложно, как и поймать в море рыбу голыми руками. И если я это смог сделать, значит, очень в тебе нуждался. Ты это понимаешь?

Я кивнула головой, хотя с таким же успехом могла и отрицательно помотать ей. Я не понимала.

— Очень хорошо. Ты заслуживаешь откровенности, потому что была открыта со мной, не боялась и не хитрила. Надеюсь, ты сможешь все правильно понять. Мне нужна твоя помощь.

— Пожалуйста. Что нужно сделать?

— Придется немного отвлечься и рассказать тебе о моих проблемах. Ты, надеюсь, заметила, что в нашем мире люди не на первом месте. Мы здесь последние на ступени власти и могущества. Мир принадлежит тем, кто владеет магией и силой. Человек проигрывает даже самого отсталому в развитии орку, мир держится только на миролюбии людей и понимании своего места. Тебе это понятно?

Я покивала головой для вида, хотя моя роль в этой истории яснее не становилась.

— В твоем мире люди уничтожили магию, а вместе с ней и всех существ, кто живет магической силой. Я нашел у вас только затухшие следы и слабые тени. Эльфы, гномы, драконы ушли из мира материальности. Одни сказки и предания.

— Так это и есть сказки и предания. Их никогда не существовало.

— Почему тогда ты видишь их здесь?

— Ну-у…

— Правильно. Человек может видеть только то, что его сознание позволяет ему увидеть. Это закон общий для всех миров. Нельзя осознать своей головой то, чему в этой голове нет хотя бы смутного пояснения. Твое сознание не даст тебе такое явление понять и увидеть. Оно сделает вид, что этого неизвестного не существует. Если ты видишь гнома, значит, твое сознание допустило в голову идею гнома, а это значит — гномы существовали в твоем мире, и твой мозг с этой идеей знаком. В мире материальности человек отрицает своим сознанием все, что с его точки зрения не может в материальном мире существовать. В мире бессознательном он все это видит, например, во сне, но вернувшись опять в материальный мир ничего не помнит. Потому что нет названия тому, где он был и что видел. Значит, для сознания этого тоже не существует.

— Но мы же видим то, что мы видим, и все это реально.

— А как быть с тем, что ты не видишь или отказываешься увидеть? И что значит реально существует? Все, что ты видишь вокруг тебя, существует в первую очередь в твоей голове. Ты даешь всему название и объяснение и называешь этот мир реальным. Но все это существует только в твоем воображении. Это отражение в глазу, переданное в мозг. А твой мозг тебе объясняет, что ты видишь. И объяснение это он выискивает, сравнивая увиденное с тем, что в его тайниках хранится. Откуда ты знаешь, что это не сон?

— Не скажите. Мы с вами видим одно и тоже, мы в этом мире, и он — реален.

— Ты уверена? — Симус постучал пальцем по ручке кресла. — Думаешь это дерево?

Я открыла рот, чтобы ответить, но кресло осыпалось песчинками и разбежалось по полу, как рассыпанный мешок сухого гороха. Симус сидел теперь облокотившись на пустоту.

"Ага, это трюк типа пояса его родственника. Сделал кресло невидимым и думает меня впечатлить."

Я провела рукой там, где должно было быть кресло, но рука уткнулась в плечо мага. Кресла не было, Симус висел в воздухе. Я похлопала глазами, сощурилась, обошла вокруг.

"Ну, не знаю…"

— И что это должно значить?

— Попробуй понять. В мире нет ничего достаточно прочного, чтобы его нельзя было изменить, разрушить или создать. Ваша вера в материальность и незыблемость построена просто на вере. Это не знание. Это самое дремучее, примитивное и невежественное верование. Поэтому поверив в то, что эльфов нет, вы лишили их магии и уничтожили этим. Это как один из примеров. Поверив в то, что вы произошли от обезьян, вы отказались от изучения своих внутренних сил и занялись только примитивными инстинктами физического тела. Очень глупо. Другая часть людей возомнила себя равными богам и начала уничтожать себе подобных просто потому, что они тоже верят. Но в богов с другим именем. Забавно. Смотрятся в зеркало и не могут понять, что видят там себя. Вы живете теперь так мало, что даже не успеваете осознать, зачем живете.

"Так, он меня достал!…"

— А я вам зачем тогда? Если у нас все так плохо, не стоило тратить силы на доставку меня в ваш мир. Разве только, чтобы поиздеваться. У вас поднимается настроение на меня глядя? Зачем я вам понадобилась? Приятно гадости говорить?

Симус опять расплылся в усмешке:

— Гадостей я, положим, еще не говорил. Я только собираюсь. Думал, ты окажешься сообразительней. Все миры одинаковы. Ты должна была обратить внимание, что тебе здесь вполне уютно. Ты не чужая в этом мире.

Симус смотрел на меня явно ожидая, что меня осенит. Я честно попыталась понять, но ни один из вариантов не казался мне привлекательным.

— Я жила раньше в этом мире? — слабая попытка разобраться в происходящем.

— Не думаю.

— Я видела этот мир во сне?

— Ты помнишь свои сны?

— Нет. Но я не понимаю. Этот мир похож на мой только если не смотреть на него пристально. Без деталей. Разве что луна похожа. А так никакого сходства.

— Для начала неплохо. Если не станешь контролировать свой разум, увидишь больше. Я не могу давать тебе готовые ответы. Ты должна понять сама. Иначе в твоей голове ничего не задержится. Но я тебе помогу. Ты уже видела фантом, который ты называешь голограммой, — Симус раскрыл ладонь, и в воздухе возникла миниатюрная копия исчезнувшего кресла. Я кивнула головой. Пока все понятно. — Это всего лишь идея. Кусочек воспоминания. Но эта идея может стать матрицей и затем реальным объектом.

Маг стряхнул рукой, кресло исчезло и через минуту появилось в натуральную величину в нескольких шагах от меня.

— Настоящее?

— Можешь потрогать.

Я постучала по обивке, потом обошла вокруг Симуса еще раз:

— А на чем вы сидите?

Лицо мага покрылось смешинками-морщинками, но он старательно хранил максимально серьезный вид:

— Я сижу на идее кресла. Но если тебе это мешает…

— Нет, нет…. Пожалуйста. Просто несколько необычно. И это не утомительно?

— Что?

— Да в воздухе висеть?

— Так я же сижу. Глазам не веришь?

Пришлось признать, глазам своим верить я отказывалась.

— И что это должно мне доказать? Что мои глаза показывают мне не то, что есть на самом деле? Как и мои руки чувствуют не то, что существует?

— Нет. Думай. Ты можешь. Все намного проще. Тебя же обучали в школе. У вас были предметы, которые ты, правда, плохо учила, но в твоей голове что-то должно было задержаться. Например — физика. И ты допускаешь уже идею магии. Теперь сделай последний шаг и соедини их вместе.

Неприятно чувствовать себя тупой. Все это очень напоминало стояние у доски в школе, когда урок не выучен. Ладно, глупее чем есть я уже не буду выглядеть, рискну.

— Это как-то связано с голограммой?

— Очень близко. Попытайся еще.

— Вы хотите сказать, что все существующие в мире предметы были кем-то сначала созданы, как идея, а потом только стали предметами материального мира?

— Неплохо. Теперь последний шаг…

У меня в голове зародилась одна мысль, но уж очень фантастическая:

— В моем мире некоторые люди думают, что человек подобен богу. Сделан по его образцу. А бог сотворил мир. Это значит, человек тоже может сотворить мир. Вы это хотели от меня услышать?

— Не совсем такую мысль. Ты несколько специфически подошла в идее творения, но суть немного совпадает. Физические миры творят демиурги. Это не совсем то, что в твоем мире понимают под словом бог. Я уже говорил, что человек может понять только то, чему дает название и определение. Дать имя тому, кто сотворил все, не по силам человеку. Поэтому и не будем пытаться. Поговорим о том, что нам доступно. О реальном мире. В нем все существующее, как ты сказала, было сначала кем-то создано как идея. А потом проявлено как объект. Твоя наука говорит о том, что самые мельчайшие частицы, из которых все эти материальные объекты составлены могут быть одновременно волной и частицей. В зависимости от того смотрит ли на них наблюдатель. Наблюдатель — это мы с тобой. Люди. Что это означает?

— Вы хотите сказать, это кресло только потому кресло, что я на него смотрю?

— Да. Именно поэтому.

— А если я отвернусь, оно уже не кресло?

— Теоретически — да. Если от него отвернутся все, оно уже не кресло. А идея кресла. Оно будет столько времени креслом, сколько вложенная в него творцом энергия его в состоянии кресла удержит.

— Глупости. Тогда бы материальный мир не существовал.

— Почему же? Ты не единственный человек в мире, которые уверен, что он видит то, что видит. И есть еще тот, кто сотворил и вложил свою энергию. Человек равен творцу, потому что удерживает этот мир в своей голове более-менее стабильным. И только человек может стать демиургом и творить. Все остальные живые существа созданы и зависят от человека.

— Верится с трудом. Идею я допускаю, но не очень понимаю, как она касается меня лично и этого мира.

— Вижу, ты мне не поверила, потому что не знаешь, как применить. Но это не важно. В твоем мире человек возомнил себя демиургом и вместо творчества стал все разбирать и разрушать, думая, что если он развинтит механизм до последнее детали, то тогда сможет его собрать намного лучше, чем было раньше. Пустая попытка, но желаю успеха. Меня волнует только то, что происходит в моем мире, и то, что здесь человек разуверился в своих силах, сложил руки перед теми, кто более силен в магии и более совершенен, и вообще отказался творить. Люди не верят больше в себя и уступают нелюдям без боя свои законные позиции. А если человек исчезнет из этого мира, то исчезнет и сам мир. Никто не сможет удержать его материальность. Во что человек верит, то и происходит. Если человек верит, что он слабее эльфа — он слабее эльфа. Если думает, что мир погибнет — так и произойдет.

— Я так понимаю, это вступление к основной теме? Вы не стали бы проверять мою психику на прочность, если бы не знали, где решение.

— Решение было найдено довольно давно. Семь могущественных магов договорились между собой о том, как поддерживать равновесие в мире и не дать человеку окончательно исчезнуть из мира материальности. Человек слишком слаб физически, войны могут совсем уничтожить людей. Для начала остановили убийства. Затем начали вводить в головы людей идею о предназначении человека. Но это довольно сложный и долговременный процесс, потому что человек может поверить только в то, что ему само пришло в голову. До чего он додумался сам. Так сказать, идея витала в воздухе, и он ее поймал.

— А вы ему эту идею подбрасываете.

— Да.

Я уставилась в совершенно серьезные глаза Симуса. Похоже, он не шутит.

— Вообще-то я просто так сказала.

— Но это и есть суть.

— И..?

— Магов, которые поддерживают равновесие мира, осталось только три. И я очень стар. У меня всего два внука. Из которых один никуда не годится, а второй вообще не годится. Если я умру, останутся только двое магов, знающих как удержать равновесие мира, а где двое — там соперничество, они начнут бороться за власть и последствия могут быть самые незавидные. Поэтому я вызвал тебя.

— Я какая-то особенная? — скажу честно, у меня внутри от предвкушения моей избранности начало все вибрировать. Кто бы мог подумать, я — спасительница миров!

— Нет, — спокойный голос Симуса шмякнул меня об землю. — Твои способности незначительны, чтобы из них можно было что-то извлечь. Ты слишком цепляешься за привычный тебе материальный мир и не видишь магии даже у себя под носом, пока в нее не ткнешься так, чтобы искры из глаз не посыпались. Но и тогда упорно отрицаешь и ищешь привычные объяснения. Кресло исчезло. "Ага, все понятно, он сделал его невидимым." Что значит, сделать невидимым? В твоей голове пусто, как в дырявом кувшине. Никакого полезного содержания, один только звук.

Я бы, наверное, обиделась, но неосторожно ссориться с тем, кто тебя может от всего этого магического безобразия освободить. Пять минут позора, а потом до конца жизни буду говорить себе, что мне все приснилось. Стерплю наставления старого зануды. Поэтому я преданно вытаращилась на него и даже открыла рот, чтобы не пропустить наставлений. Симус поперхнулся и замолчал. Кажется, я перестаралась, изображая ученический восторг. Меня подозрительно разглядывали. Потом лицо Симуса разгладилось, и он начал мелко подрагивать от смеха.

— Придуриваешься. Ладно, я это заслужил. На большее умственное усилие ты, похоже, сегодня не способна, поэтому я не стану тебя утомлять. Поговорим следующий раз.

— Постойте, вы ничего не сказали о моем возвращении домой.

— Разве? Мой внук тебе не объяснил? Очень глупо с его стороны, всегда был бесполезен для серьезных поручений. Попробую изложить на языке твоего мира. Раз логика моего до тебя не доходит. Так тебе будет понятнее. Я стар. И могу уйти, не оставив достойного наследника, который меня заменит. Поэтому мне нужен этот ребенок.

— Какой ребенок, простите?

— Мой правнук. Мальчик.

Если хлопанье глазами ускоряет мыслительный процесс, то мне это не помогло. Симус терпеливо ждал, пока меня осенит. Очень так заинтересованно на меня глядя.

— И где я вам его возьму? — я сглотнула, потому что что-то во всем происходящем начинало меня беспокоить. Самую малость, но как-то стало не по себе. — Вы хотите, чтобы я разыскала вашего правнука, и тогда вы отправите меня домой?

— Трудно разыскать того, кого еще нет на этом свете.

— Тогда что я могу сделать?

— Родить мне его.

— Простите?! — мое пересохшее горло издало какой-то скрипучий треск, вместо вопля ужаса.

— Деточка, ты молодая здоровая женщина в самом подходящем для этого возрасте. Не вижу никаких причин для волнения.

Наглый, самоуверенный, престарелый иллюзионист смотрел на меня с самым искренним участием.

"Думает, я с ним без магии не справлюсь? Да зачем мне магия, если я ему сейчас со всей силы по кумполу табуреткой засвечу!"

Не знаю, что меня удержало от необдуманных поступков, наверное миролюбивое молчание гнусного интригана. И когда первый приступ паники прошел, я попыталась разобраться, насколько мое положение безнадежно.

— Как вы себе это представляете? — мой голос меня не слушался, но что я говорю, все же можно было разобрать.

— Я предлагаю тебе сделку. Самый привычный вид отношений в твоем мире, как я понял из того, что намешано в твоей голове. Ты родишь мне правнука, а я отправлю тебя туда откуда вызвал. Если захочешь, можешь оставаться и жить здесь. Я приму тебя в семью и дам имя и защиту. Это честная сделка. Ты можешь выбрать возвращение домой или жизнь здесь под защитой моей семьи.

— Третьего не дано? — пожимание плечами. — А если я откажусь?

— Твое право. Кто может тебя заставить? Мне нужно твое добровольное согласие. Если ты откажешься, можешь идти куда пожелаешь.

Я подскочила и направилась к двери самым решительным шагом, на который только была способна, его слова остановили меня практически на пороге.

— Только два других мага знают о тебе, и у них свои планы на твой счет. Хочешь рассмотреть все предложения?

Поскольку я нерешительно топталась, цепляясь за дверную ручку, Симус продолжил:

— Ты должна знать, вернуть тебя в твой мир могу только я. Потому что именно я тебя вызвал. И только я один знаю, как работает портал, место, где он находится и время, когда он открыт для твоего мира. А так же, как провести процедуру возврата. Могу использовать временной поток, и тогда ты вернешься в свой мир в тот же день, когда из него исчезла. Никто не заметит, что ты отсутствовала. Но ты слишком взволнована, уже поздно, я думаю мы сможем переговорить в другой раз. Не обязательно отвечать сейчас, у тебя есть время, чтобы принять разумное решение. Портал открывается раз в году, ты пришла в день летнего солнцестояния, а оно было вчера, так что у тебя есть год, чтобы хорошенько все обдумать. Я тебя не тороплю.

— Да почему я! — до меня наконец начало доходить, что со мной не шутят. — Почему я? Я что какая-то особенная? Почему из всех миллиардов людей на планете, вы выбрали именно меня?

— Чистое везение. Я выбрал твой мир, как самый подходящий, тебя же выбрал случай. Я не знал, кто придет. Рад, что не ошибся.

— Вы можете в следующем году еще раз попытаться, может вам больше повезет. Я не подхожу на роль суррогатной матери.

— Похоже, в твоем мире уже практикуют нечто подобное. Я вызвал тебя три года назад. Если бы мой опыт удалось повторить, я не стал бы тебя разыскивать, рискуя собственным внуком.

— Так пусть он гарем себе заведет, и выбирайте тогда кандидатов на наследника.

— Мать передает ребенку картину мира еще до того, как он родится. Это нельзя воспитать. Если мать не верит в могущество нелюдей, то у ребенка в подкорке впечатывается это знание, как истина. У тебя в голове полный набор самых возмутительных заблуждений. Лучше тебя в моем мире женщины нет.

Клянусь, впервые с начала нашей беседы я почувствовала себя польщенной. Немного странно радоваться собственной недоразвитости, но было все же приятно услышать, что лучше меня нет.

— И кто у нас будет папа?

"Нет, это не согласие, хотелось лучше разобраться в бредовых планах свихнувшегося кудесника. Все-таки если имеешь дело с психом, нужно быть в курсе его симптомов." Если Симус и решил, что договоренность достигнута, во всяком случае, вида не подал.

— Выбор небольшой. Их только двое, — Симус развел руками, дескать, угощайтесь, чем есть, больше ничего предложить… — Я надеялся, что младший тебе подойдет. Но этот олух, видимо, еще слишком молод, чтобы понравиться женщине.

— Думаете? — история становилась даже забавной. — И оба согласны?

— Тебе не о чем беспокоиться.

— МНЕ не о чем беспокоиться?! — я взвыла. Тихо так, но художественно. Внутри у меня все переворачивалось от возмущения и панического ужаса. — Сначала я получаю железом по голове, потом меня три года маринуют в лесах, потом предают самым гнусным образом и на за куску предлагают на выбор двух мужчин, даже не могу выговорить для чего, а после всего этого заявляют, что беспокоиться не о чем! Вы что действительно думаете, я могу родить ребенка, вот так вот запросто оставить его и уйти? За кого вы меня принимаете? Вы — чудовище!

— Совершенно напрасно так кипятишься. Тебя никто не заставляет бросать своего ребенка. Живи здесь сколько хочешь. Пока не надоест. Уйти — это твое желание. Мне оно ни к чему.

— Я не могу больше здесь оставаться. Я ухожу. И не рассчитывайте, что я соглашусь на ваше гнусное предложение. Еще не знаю, что я сделаю, но уж точно не то, что вы от меня ждете.

— Конечно, конечно. Я понимаю, тебе нужно хорошенько подумать. Дело то нешуточное, кого из двух выбрать. Я бы и сам призадумался.

"У меня что-то с дикцией или дед глуховат на оба уха?"

Престарелый маг тем временем, воспользовавшись моим растерянным молчанием, проводил сравнительный анализ двух возможных кандидатов, явно склоняясь в пользу Ола, как наиболее магически перспективного. Непробиваемое спокойствие и кретинский оптимизм Симуса достигли нужного эффекта, я оказалась способной слышать, что он говорит. Может быть старый интриган применил ко мне какой-то особый психологический трюк, но я не могла двинуться с места и сама ситуация не представлялась мне больше такой чудовищно абсурдной. Маг ловко отвлек меня от раздумий на тему оскорблявшего меня предложения на более приятное обсуждение, кто из двух братьев лучше. Как если бы меня все это вообще никак не касалось. Прямо любящий дедушка выспрашивает у внучки, который из двух ухажеров ей больше по душе. Посетовал на то, что Айден невозможный бабник и так честолюбив, что шкуру свою за власть продаст, дал бы кто достойную цену, и тут же спросил, заметила ли я, что он на меня заглядывается? Краска бросилась мне в лицо, но не от смущения, а от нахлынувшей злости.

— Ну-ну, я так и думал, — Симус токовал, как ни в чем не бывало, — можешь не смущаться. Он не так уж плох, хоть может для тебя и староват. Способный малый и как раз время остепениться. Не все же таскаться, где попало, не мальчик уже. Жаль только дар передать ему нельзя, он тут же использует свои знания, чтобы остальных магов прикончить. Не важно, что своей силы у него немного. Умен и властолюбив, так что любого служить себе заставит.

— Вы хотите сказать, что оба в курсе ваших планов?

— Не совсем. Я посвятил только Олириуса. Но поскольку Айден всегда все знает, не могу сказать из каких источников, думаю, он тоже в курсе.

— То есть он своего согласия не давал?

— Это имеет значение? — Симус, похоже, получал нескрываемое удовольствие от нашей беседы. Может быть блестящая мысль, что Айден не согласится, отпечаталась на моем лице крупными рунами. — Не хотелось бы тебя разочаровывать, но Айден и за меньшую власть готов чужой головой рискнуть. Думаю, он уже дал тебе понять, что именно он принимает решения.

— Нет. Я с ним виделась мельком, и мы слова друг другу не сказали. Не уверена, что захочу теперь с ним вообще разговаривать.

— Зачем тебе с ним разговаривать? Я этого никогда не делаю.

Должна сказать логика мага и раньше казалась мне непоследовательной, а после всего услышанного я прочно утвердилась в мысли, что он законченный псих. Нужно выбираться из его дома, пока не поздно. Но дедулю было не сбить с намеченной темы. Заметив, что я собираюсь встать, он как ни в чем не бывало перевел разговор на Ола. И поинтересовался, что я думаю о внешности моего приятеля. Тема была не такой опасной, поэтому я, не очень долго думая, брякнула, что будь Ол менее красив, он нравился бы мне намного больше.

— Ты находишь его слишком красивым? — Симус опять трясся от смеха. За всем этим чувствовался какой-то подвох. — Бедняга, а он так старался, чтобы нравится девушкам.

— Что вы хотите этим сказать? Да, он через чур привлекателен. Почти как эльф. Какая девушка захочет иметь рядом с собой парня, на которого заглядываются все девицы? И чувствовать себя от этого кем-то второстепенным? Но что его упрекать, он же не виноват в том, что таким уродился? Это так же бессмысленно, как мне жалеть, что я — не первая красавица.

— Ты и вправду считаешь, что Олириус перестарался со своим внешним видом?

— Что вы хотите этим сказать?

— Думаешь, он всегда был таким красавчиком? Хочешь посмотреть, как он выглядел лет десять назад?

Симус щелкнул пальцами и вытянул правую руку. В воздухе возникло изображение жалкого прыщавого сутулого подростка, олицетворяющего собой вопиющее несчастье под названием переходный возраст. Не знаю, что у этого парня могло быть общего с Олом, но довольное лицо Симуса, демонстрировавшего мне фантом тинейджера, красноречиво указывало на некую связь между ними.

— Вы хотите сказать, что это — Ол?

— А кто еще? Он самый. До того, как влюбился в вертлявую соседку, и она его осмеяла перед подружками. Тогда он засел за книги и превзошел сам себя. Жаль только, что в одном единственном направлении. Научился управлять живой материей для того, чтобы изменять внешность. Теперь он такой, каким себя создал. Думаю, матрицу он выудил из голов нескольких дурищ одновременно, а через некоторое время, наверное, и сам забыл, как раньше выглядел. Жаль только, его несомненное мастерство совершенно бесполезно для моих целей. Еще я подозреваю, что внутри он остался таким же неуверенным подростком, каким был до своего чудесного превращения.

Вынуждена признать, история меня заинтересовала. Теперь поведение Ола становилось более понятным.

— А что соседка? Ну та, в которую он влюбился?

— Понятия не имею. Можешь его расспросить.

И Симус позвонил в колокольчик, вызывая слугу. На этом мой визит был закончен.

Я отправилась с Олом обратно в город с твердым намерением никогда больше не видеть этот дом, так же, как и его хозяина.