Глава 1

После перерыва в полгода Роб и Рэйчел Блисс для своей первой встречи выбрали большой людный ресторан. Так им было спокойнее.

Роб, как всегда пунктуальный, уже был в ресторане, когда из темноты дождливого миннеаполисского вечера, по своей вечной привычке опаздывая, в дверь стремительно вошла Рэйчел. Роб увлеченно рассматривал золотых рыбок в подсвеченном аквариуме.

Рэйчел обрадовалась, что он не сразу заметил ее: у нее было время справиться с нахлынувшими эмоциями. Она уже забыла, как он высок, как великолепно сидит на его широкоплечей фигуре костюм-тройка. Глубоко вздохнув, она пересекла холл и остановилась рядом с Робом.

— Привет, Роб, — спокойно произнесла она. — Давно ждешь?

— Рэйчел… — Роб вздрогнул и обернулся. — Да нет.

— Вот и хорошо. — Ее взгляд скользнул мимо него в глубину зала. — Давай не будем тянуть. Дома меня ждет работа.

— Я тебя не задержу.

— Я бы ни за что не согласилась встретиться с тобой, но твой голос по телефону звучал так загадочно. Что-нибудь случилось?

— Тебе самой судить. — Он нахмурился. — Но сначала давай займем столик.

Роб отодвинул в сторону бамбуковую штору, пропуская Рэйчел.

— Мы сделали заказ на семь часов, — сказал он суровой владелице ресторана. — Мое имя Роберт… Джонс.

«Джонс, — подумала Рэйчел. — Оригинально».

— Почему Джонс? — не удержалась она от ехидного вопроса.

— Ты же сама велела мне не называть настоящее имя. Не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что мы здесь.

— Да. Но почему бы тебе не назваться, к примеру, Долларбаумом? — шепотом поинтересовалась она, пока они шли по неярко освещенному залу. — Или Маккарони? С твоей-то фантазией?

— Что? — спросил Роб и тут же охнул, ударившись коленом об стол. — Черт, как здесь темно!

— По-видимому, это считается романтичным, — заметила Рэйчел. — Иди сюда, за мной. — Она взяла его за руку повыше локтя и потянула за собой, пробираясь между столиками. Твердые мускулы, которые она ощущала под ладонью, волновали ее, но она взяла себя в руки, крепко сжав губы. Не имеет значения, какая мужественная у него рука, как он привлекателен, — для нее он все тот же «раздражитель», который чуть не свел ее с ума за время их мучительного брака.

— Вы просили угловой столик, — напомнила Робу владелица ресторана. — Этот подойдет?

Она показала на столик, наполовину скрытый большой пальмой в кадке.

— Да, вполне.

— Прекрасно, — поддержала его Рэйчел, усаживаясь на стул, подвинутый для нее Робом.

Они сидели в напряженной тишине, пока Роб не заговорил:

— Вчера мне звонила Фредди.

— Фредди? — Рэйчел рассеянно поглаживала скатерть кораллового цвета. Фредерика Харрис была их общим литературным агентом, а также старинным другом семьи. — А в чем дело?

— Наша книга раскупается в Британии бешеными темпами.

— Но ведь это очень хорошо, не так ли?

Он покачал головой.

— Разве не так?

Рэйчел заставила себя успокоиться, зная, что скоро он снова заговорит. Роб всегда тщательно подбирал слова, и ему на это требовалось больше времени, чем кому-либо другому.

— Ради Бога, Роб, в чем дело? — не выдержала Рэйчел.

— Фредди хочет, чтобы мы приехали в Англию.

— Что ей нужно? — Рэйчел вцепилась в край стола и наклонилась вперед. — Но мы же не поедем?

Он вздохнул.

— Поясняю: Фредди уже все организовала.

Рэйчел замерла с открытым от удивления ртом.

— Как она могла! Мы непременно должны отказаться от поездки.

— Уже не сможем. Фредди не только забронировала для нас билеты, но и заранее пообещала издателю, что мы примем участие в обсуждениях.

— Но…

— Хуже всего то, — продолжал он, — что наш визит продлится шесть недель. По ее мнению, это будет наш второй медовый месяц.

— Что?!

Посетители ресторана начали оглядываться на Рэйчел, и она проглотила просившиеся на язык восклицания.

— Она думает, что оказывает нам большую любезность, — понизив голос, говорил Роб. — Помнишь наши слова о том, что Британия как раз то место, где было бы прекрасно провести второй медовый месяц?

— Когда это было!

В эту минуту подошла официантка и поставила на столик салаты и чай со льдом. Едва она ушла, Роб взял вилку и попытался подцепить маленький помидор.

— Ты же знаешь, что Фредди не в курсе. Ведь мы приложили массу усилий, чтобы никто не проведал об истинном положении вещей.

— Да, я помню.

Он искоса взглянул на нее.

— Рано или поздно нам придется признаться, что самая идеальная пара в мире терпеть не может друг друга.

Листик кресс-салата застрял у Рэйчел в горле.

— Лучше бы мы не были так знамениты.

— Совершенно с тобой согласен.

— Я не могу понять, почему Фредди все это устроила, не согласовав с нами.

Нахмурив брови, Рэйчел взяла в руку высокий стакан с охлажденным чаем.

— Ей хотелось сделать нам что-то приятное.

— И ей это удалось.

— Как я понял, наша книга сохранила издателю семью и эта поездка — знак его благодарности.

— Неужели Фредди не могла сказать, что ей не удалось с нами связаться?

— Очевидно, Джасперу Мэйфилду не принято говорить «нет». Кажется, она думает, что мы скорее перережем себе глотки, чем откажемся от его монаршего повеления.

— В любом случае выхода нет, — сказала Рэйчел и отодвинула тарелку с салатом.

— Послушай, а почему бы не устроить пресс-конференцию и не сказать публике правду?

— Представь себе: весь мир узнает, что, написав сенсационную книгу о том, как сохранить семью, мы не сумели последовать собственным советам.

— Наши советы были полной ахинеей, ты же знаешь.

— Если бы это было так, неужели ты думаешь, я поставила бы свое имя на книге? — едва ли не закричала она. — В книге много полезного. А ты слишком упрям, чтобы признать это.

— Мы уже не раз говорили на эту тему. — Лицо Роба приняло горестное выражение. — Ведь мы же не договаривались, что работа над книгой будет на первом месте в нашей жизни. Но так случилось, и теперь мы пожинаем плоды.

Она знала, что он прав. Он был постоянно прав — это и создало трещину в их браке. После пяти лет замужества Рэйчел устала почти всегда быть неправой. Она предпочитала идти в жизни собственным путем, и если допускала ошибки… это ее дело. Роб в отличие от нее жил, взвешивая каждый свой шаг и поступок, избегая любого намека на ошибку.

Но не всегда же они были такими разными?

Рэйчел встретила Роба, профессора психологии, в небольшом колледже в Миннеаполисе. Она была выпускницей и немедля попала под горделивое обаяние этого человека. Она уже достигла того возраста и положения, когда всерьез задумываются о замужестве и семье. И вот познакомилась с Робом Блиссом, и он показался ей именно тем идеалом, о котором она мечтала.

Роб был хорошо сложен, привлекателен, умен и удачлив. Они оба увлекались книгами, кинематографом, музыкой и путешествиями. К сожалению, как теперь поняла Рэйчел, общие интересы — далеко не все.

Пикантный аромат блюда с зеленым перцем и ананасами отвлек Рэйчел от воспоминаний. Официантка обслуживала их с почтительной приветливой улыбкой.

— Ты не согласна? — уже второй раз спрашивал Роб, требовательно глядя на нее.

— А?

— Я спросил: разве ты не согласна, что надо положить этому конец раз и навсегда?

— Да, конечно, — медленно произнесла она, — но если мы заявим во всеуслышание о нашем разводе, то огорчим очень многих.

— Рэч, люди то и дело разводятся.

— Но не авторы совместно написанной книги под названием «Идеальный брак»! Не те, кто, появляясь на всех крупных ток-шоу, столько раз выставлял напоказ свое непоколебимое… счастье.

— У нас и тогда уже были проблемы.

— Да, но об этом знаем только ты и я, больше никто в мире. Фредди не знает, мои родители тоже.

— Правильно. Я не смог сказать об этом даже соседям. — Роб улыбнулся, но его улыбка больше походила на гримасу. — Когда они спрашивали меня о тебе, я говорил, что ты работаешь над новой книгой в загородном доме.

— И тогда они спрашивали, скоро ли мы напишем продолжение нашего руководства для семейной жизни?

Он кивнул.

— Как ты догадалась?

— Каждый день на работе я слышу те же самые вопросы. Ведь никому из наших знакомых и в голову не приходит, что у нас могут быть проблемы.

— Твой уход для меня был как гром с ясного неба, если ты помнишь.

Знакомое чувство вины охватило Рэйчел, когда она встретила серьезный взгляд его карих глаз. Она знала, что он не мог понять ее решения уйти от него. Но хватит об одном и том же. Как он сам сказал, это пройденный этап, а сейчас и подавно не время и не место говорить об этом.

— Но разве нас так уж беспокоит объем продажи книги? — резким тоном спросила она. — Чего ради срываться и мчаться куда-то сломя голову?

— Да, у нас уже вполне достаточно денег, чтобы безбедно прожить до конца дней, — ответил Роб. — Ты и сама это знаешь.

— Верно. — Она заставила себя улыбнуться. — Но несмотря на это, честно говоря, мне трудно признаться людям, что мы в разводе. Даже своим родителям.

— Для твоих родителей брак свят и незыблем, — заметил он. — И они гордятся появлением книги гораздо больше, чем всем, что ты сделала до этого. Ведь ты сама так говорила.

— Они всю жизнь поучают, поэтому наше «пособие» им так дорого.

— Дело в том, что ты всегда ждешь от них одобрения и боишься их разочаровать.

— Ты прав. А твой отец? Как он реагировал на мой уход?

— Когда я сказал ему об этом, он был готов немедля отдать меня под трибунал. И скорее всего на рассвете расстрелять.

Зная своего свекра, военного в отставке, Рэйчел сразу поверила словам Роба. Некоторые вещи для него вообще были неприемлемы, и в черном списке генерала Натана Блисса развод, видимо, стоял под номером один. Его брак с матерью Роба был нерушим до самой ее смерти десять лет назад.

— Раз в две или три недели он звонил мне, чтобы напомнить, что ты лучше всех, — продолжал Роб. — Если я не могу больше жить вместе с тобой, значит, это со мной что-то не в порядке. — Он пожал плечами. — По крайней мере он очень желал воспринять эту информацию как обыденную и в то же время ожидал моего сообщения о нашем примирении.

— Когда только люди перестанут беспокоиться о том, что скажут их родители? — задала Рэйчел явно риторический вопрос.

— Скорее всего никогда.

— Наверное, так. — Рэйчел машинально ворошила вилкой горку риса на тарелке. — Порой мне кажется, что, когда я стану старухой, мама все равно будет мне звонить и напоминать, чтобы я выпила перед сном сливовый сок.

— Или чтобы ты надела свитер, когда пойдешь на улицу, — засмеялся Роб.

Она тоже засмеялась, но вдруг оба резко оборвали смех, глядя друг на друга в смущении. Они так давно не смеялись вместе и теперь испытывали неловкость и одновременно удовольствие. Подсознательно Рэйчел почувствовала, что ситуация становится опасной.

— И все-таки мне придется сказать родителям правду, — сказала она. — Рано или поздно они узнают об этом.

— Да. И еще придется все объяснять Фредди, — заметил Роб.

— Ах да, еще Фредди, — вздохнула Рэйчел.

С непроницаемым видом Роб уставился в тарелку.

— Она не поймет нас.

— Ей придется. А как же иначе?

— Послушай, она будет нас умолять, засыпать лестью, обхаживать. Потом начнет спорить и требовать… Мне продолжать?

— Как нашему агенту ей не захочется терять такое выгодное сотрудничество. А являясь старинным другом семьи, она сочтет своим долгом попытаться спасти наш брак.

— Ей надо сказать, что с этим покончено, и никаких вариантов.

— Нет, — сказала Рэйчел, — так говорить не следует. Подумай, что может повлечь за собой наше признание во время поездки.

— Я понимаю. Нам придется изображать любящую, счастливую пару.

— Мы постоянно будем попадать в ситуации, когда люди станут спрашивать нашего совета по поводу их семейных коллизий.

— Хуже того, — перебил он, — нам придется день и ночь быть вместе. Подумай об этом… неудобстве. Мы не можем попросить Фредди обеспечить нас отдельными комнатами.

— Да, без объяснения не сможем, — возбужденно согласилась Рэйчел. — Мы уже довольно долго не живем вместе.

Их взгляды встретились, и Рэйчел, проглотив ком в горле, вспомнила время, когда они охотно делили общую спальню. Знакомые старые чувства нахлынули на нее. Сильное непреодолимое желание — роскошь, в которой она так долго себе отказывала, — возникло совсем не к месту.

— Делать нечего, — сказал он. — Завтра же я позвоню Фредди и все объясню.

— Она будет в шоке.

— Фредди взрослый человек и справится с этим.

— Помнишь нашу свадьбу? — спросила Рэйчел с усталой улыбкой. — Фредди была так рада, что я наконец решилась, и тут же захотела помогать маме готовить свадьбу.

— И она пригласила певца… — начал Роб.

— У которого улетели ноты, — закончила Рэйчел.

— И упали прямо на цветы, обрамляющие сцену.

Они снова рассмеялись.

— Как давно это было, — тихо сказала Рэйчел.

— Давно? — Роб наклонился к ней. — Так ли уж давно?

Рэйчел принялась нервно теребить застежку на браслете от часов. Она не осмеливалась поднять на него глаза. Злость, которую она вынашивала так много месяцев, улетучилась, оставив какое-то недоумение: почему же они так долго не были вместе?

— Рэйчел, — настаивал он, — неужели в самом деле будет так плохо, если мы поедем в Англию?

Она пристально взглянула на него. Как все знакомо: квадратный подбородок, правильные черты лица, ухоженная копна темно-каштановых волос. Она всегда считала его красивым, но его лицо, вернее, весь его внешний облик казался чересчур безгрешным.

— Что ты говоришь? — пробормотала она.

— Я говорю: может быть, пора уже принять решение. Мы всегда хотели увидеть Англию. И я слышал, что июнь — прекрасный месяц для поездки туда.

Рэйчел на минуту задумалась.

— Наша книга и вправду полезна. Все критики придерживаются такого мнения.

— Да, это так.

— Даже если мы с тобой совершенно разные люди, — медленно проговорила она.

— Поездка предоставит нам еще шесть недель для размышлений, как лучше сообщить нашим близким о разводе.

В течение следующей минуты Рэйчел то мяла, то разглаживала салфетку.

— Вот что я скажу тебе, Роб. Если ты обещаешь, что Фредди будет продолжать заниматься только нашими издательскими делами, то я согласна.

— Ты считаешь, что для нас это вполне приемлемый вариант — поддерживать с ней только деловые отношения?

— Мы взрослые люди. А читателей, может быть, совсем не обеспокоит наш развод, если мы продолжим сотрудничество как авторы. Подумай над этим.

— Я прозондирую почву с Фредди и позвоню тебе.

— Хорошо.

— Ты хочешь десерт?

— Нет, спасибо.

Возникла неловкая пауза.

— Как скажешь. — Хотя в тоне Роба чувствовалось огорчение, он не настаивал и подозвал официантку. — Как только рассчитаюсь, провожу тебя до машины.

— Я приехала в такси.

— Тогда я отвезу тебя домой.

— О нет, не стоит. — Рэйчел молчала, пока Роб оплачивал счет. — Везти меня к озеру тебе совершенно не по пути.

— Это не важно. Вообще-то я был бы не против снова взглянуть на наш старый домик. — Он посмотрел на Рэйчел. — Ведь я туда не наведывался давным-давно.

Рэйчел представила себе его всеобъемлющее присутствие в уединенном бревенчатом домике на озере Ожибвей, где она жила после развода. Это было бы вторжением, которого она, пожалуй, не хотела.

— Может быть, в другой раз?

— Ну ладно. По крайней мере позволь проводить тебя до дома.

— Спасибо, не надо.

Двое посетителей ресторана за соседним столиком подняли головы от тарелок и посмотрели на нее. Рэйчел поняла, что ее узнали, и поспешила уйти.

— Взгляни, дорогой, — сказала женщина за столиком, — это Блиссы, те самые, что написали книгу о браке. Мы видели их фотографию в журнале «Пипл», помнишь?

— О да, самая счастливая пара в Америке. Спорим, я знаю, куда они так торопятся.

— Куда?

— После такого романтичного обеда? Напряги свое воображение. Клянусь, у них потрясающая сексуальная жизнь.

Рэйчел споткнулась, и Роб мягко поддержал ее сзади. Она ускользнула из его рук и с пылающим лицом бросилась к выходу. Роб, помрачнев, последовал за ней.

Рэйчел вышла под дождь, довольная тем, что любопытные взгляды остались позади. Прошло то время, когда они с Робом могли пойти куда угодно, не опасаясь быть узнанными.

Шум затормозившего у края тротуара такси донесся до нее как сквозь вату. Роб открыл дверцу.

— Рэйчел, я сожалею, что все так случилось, — донесся до нее приглушенный голос Роба.

— Пора бы уже привыкнуть к этому.

— Мы слишком давно не были на публике, — он мягко улыбнулся, — и просто разучились игнорировать внимание такого рода.

— Ты прав.

Казалось, ему вовсе не хотелось отпускать ее.

— Расскажи мне о себе, Рэч. Как ты жила все это время? Только честно.

— У меня все в порядке.

Он внимательно посмотрел на ее отрешенное лицо и спросил:

— Это на самом деле так?

— Да, это так.

Он поколебался и, глубоко вздохнув, быстро сказал:

— Ты знаешь, эта поездка может помочь нам разрешить наши проблемы.

— Не думаю, — сказала Рэйчел с невеселой улыбкой. — Мысль хорошая, но вряд ли подходящая в нашем случае.

Она скользнула на сиденье такси и захлопнула дверцу.

— Спокойной ночи, Роб, — попрощалась она сквозь забрызганное дождем стекло.

— Спокойной ночи, Рэйчел.

Роб Блисс стоял на тротуаре и смотрел вслед удаляющемуся такси. Оно пересекло оживленную улицу и скрылось вдали. Но Роб не видел машину, перед его взором стоял милый облик Рэйчел с растрепанными темными волосами, с огромными серыми глазами, полными тоски, с мягкими, плотно сжатыми губами.

Он чуть не заговорил вслух. Но, взяв себя в руки, поднял воротник пальто и твердым шагом направился к своей машине.

 

Глава 2

Рэйчел завороженно наблюдала в иллюминатор, как расходятся облака и далеко внизу появляется широко раскинувшийся Лондон. С высоты он казался именно таким, каким она его не раз себе представляла.

Самолет кружил над городом, дожидаясь, пока небо окончательно очистится от облаков, и у Рэйчел от вида прекрасной панорамы перехватило дыхание. Зеленые луга сменились красными крышами домов, расположенных в четком геометрическом порядке. Появилось озеро со множеством крошечных яхт, протянулась узкая лента шоссе, заполненного миниатюрными автомобилями. А вот и центр города с плавно извивающейся Темзой, зданием парламента, украшенным высокими шпилями и башнями, городские улицы с красными двухэтажными автобусами. Рэйчел с трудом верилось, что она приближается к городу, о котором только читала всю свою жизнь.

Она виновато взглянула на затылок Роба. Она ускользнет из гостиницы и одна пойдет осматривать город. А если он предложит ей отправиться вместе? Ведь это была их давнишняя общая мечта. Несколько часов назад, когда они встретились в аэропорту в Миннеаполисе, Рэйчел почувствовала едва заметную перемену в его отношении к ней. Он был любезен, даже, можно сказать, заботлив: зарегистрировал ее багаж и получил посадочные талоны.

Рэйчел вздохнула. Она и раньше боялась полетов, всегда чувствовала себя напряженно и беспокойно. И каждый раз, чтобы отвлечь ее, Роб наклонялся к ней и спрашивал о чем-то или что-то рассказывал. Но это не снимало страх, напротив, вызывало растущее раздражение против него, даже против запаха его туалетной воды. Рэйчел крепко закрыла глаза и попыталась представить себе, каким будет их нынешний приезд в Англию. Ей не хотелось видеть Роба, но, когда самолет набрал высоту и выровнялся, она открыла глаза. Роб нежно глядел на нее в упор.

— Все так же боишься летать? — тихо спросил он.

Она смущенно кивнула в ответ.

— Ненавижу, но это самый быстрый вид транспорта, — холодно отозвалась она.

Она взяла из специального кармашка на спинке переднего сиденья журнал и слегка отодвинулась от Роба. Не замечая, что его близость создает неудобство для Рэйчел, Роб тоже углубился в свой журнал.

Рэйчел смотрела на страницу, но не видела ни строчки. Она вся кипела от негодования. Эта поездка вдвоем, видимо, была его уловкой. С той минуты, как они вошли в самолет, он был само внимание, и это вызвало у Рэйчел массу тревожных мыслей. Очевидно, у него далеко идущие планы, и самым ужасным могло стать его прощение. Роб решил не обвинять ее в разрыве. А это могло означать лишь одно: он надеется, что они вновь будут вместе, как только она одумается.

Рэйчел рассеянно листала журнал. Она никак не могла привести в порядок мысли. Вдруг ей пришло в голову, что самое главное — ее независимость, терять которую она не хочет. И уступать не собирается.

Позади заплакал ребенок, и Рэйчел отвлеклась. Младенец плакал и в начале полета; измученная мама уже несколько раз ходила с ним в туалетную комнату, расположенную в хвосте самолета. Сидящий рядом с женщиной мужчина был ужасно этим недоволен. Внезапно Рэйчел осенило: она встала и предложила молодой маме поменяться местами.

— Если вы пересядете на мое место у прохода, вы никого не побеспокоите, когда вам нужно будет выйти, — сказала она.

А рядом со мной не будет Роба Блисса.

Женщина с ребенком обрадовалась предложению Рэйчел, не менее доволен был и ее сосед. Только Роб выглядел ошарашенным. Рэйчел уселась на месте у окна, прямо за ним. По крайней мере до конца полета он не будет смущать ее своими взглядами.

И вот теперь, спустя несколько часов, пока самолет кружил над Лондоном, чувство беспокойства усилилось. К тому времени когда самолет приземлился в аэропорту Хитроу и пассажиры потянулись к выходу, у Рэйчел созрело решение, что лучше она так и останется сидеть на своем месте и улетит в любом направлении. Но у нее с Робом заключено соглашение по поводу этой поездки, и отступать некуда. Она твердо напомнила себе о причинах, заставивших ее согласиться на эту поездку, — не важно, были они разумными или нет.

Расправив плечи, Рэйчел шагнула в проход и двинулась по нему мимо Роба. Она остолбенела, увидев его: Роб неумело держал на руках ребенка, в то время как мать собирала вещи. Малыш с пальчиком во рту, позабыв о своих капризах, крепко спал у него на плече. Не замечая пристального взгляда Рэйчел, Роб неловко поглаживал малыша по щечке.

Рэйчел закусила губу, изо всех сил сдерживая подступившие слезы. Она любила детей и всегда мечтала иметь двоих или троих. В один ужасный день она случайно услышала, как Роб говорил своему коллеге, что у них нет детей, так как они всецело заняты своей карьерой. И тут до нее дошло, что они ни разу не подумали о том, чтобы создать настоящую семью. В чем же ее вина, что вынудило Роба судить таким образом? Грустно признать, но ведь они никогда не говорили на подобные серьезные темы. И когда наступил разлад, уверенность Рэйчел в том, что Роб не хочет детей, усугубила положение.

Заботливое отношение к ней Роба во время полета говорило о том, что он не отрицает возможности примирения, но Рэйчел была уверена больше, чем когда-либо, что это совершенно невозможно.

В отношениях с Робом она должна все время соблюдать дистанцию. Когда закончится весь этот публичный шабаш, на который надо затратить минимум эмоций, они снова разойдутся и каждый пойдет своим путем.

С этой ободряющей мыслью она дошла до конца прохода.

— Кажется, я не ошибаюсь, вы Рэйчел Блисс? — сказал молодой человек в костюме в светлую полоску, внимательно изучавший лица пассажиров. — Я сразу узнал вас. Добро пожаловать в Англию!

— Благодарю вас, — ответила Рэйчел. — Счастлива посетить вашу страну.

— Меня послали встретить вас. А где же ваш муж?

— Вот он, — сказал Роб, догоняя Рэйчел. — А вы?..

— Эш Мэйфилд, к вашим услугам. Мой отец… хм… мой босс мистер Мэйфилд отрядил меня в ваше полное распоряжение до конца визита. — Он взял руку Рэйчел в свою и поцеловал. — Уверен, что для меня это будет истинным удовольствием.

— Как мило!

Рэйчел бросила быстрый взгляд на Роба — она знала, что он считал англичан надменными. Встретив ее взгляд, он слегка покраснел.

— Мне приказано сопровождать вас до гостиницы, — продолжал Мэйфилд. — Когда вы отдохнете, прошу к мистеру Мэйфилду, он ждет вас. Ведь он ваш поклонник.

— Да, мы слышали об этом, — сухо ответил Роб.

Он выразительно посмотрел на руку Рэйчел, которая до сих пор находилась в ладонях у Мэйфилда. Молодой человек напоследок дружески пожал руку молодой женщины и с виноватой улыбкой отпустил ее.

— Давайте заберем ваш багаж.

— Прекрасная мысль, — сказал Роб и крепко сжал локоть Рэйчел.

Пока они шли к багажному отделению, Рэйчел безрезультатно пыталась высвободить руку.

— Отпусти меня! — прошипела она.

— Мы должны выглядеть счастливой парой, — негромко напомнил он. — Если ты будешь обращаться со мной как с прокаженным, Мэйфилд это заметит. Ты же не хочешь, чтобы он рассказал о своих наблюдениях отцу?

— Я вовсе не обращаюсь с тобой как с прокаженным.

— Да? А как же назвать то, что ты сотворила в самолете? — прорычал он.

Он снова удивил Рэйчел. Робу было несвойственно выказывать свой гнев.

Что же с ним происходит?

В серебристом «роллс-ройсе» Роб откинул голову на спинку сиденья, покрытого чехлом, и закрыл глаза. Что случилось? Ему хотелось думать, что началась акклиматизация, но он знал — дело не в ней. Роб был охвачен всепоглощающим чувством ревности, возможно, впервые за всю их супружескую жизнь.

— Послушайте, Рэйчел, — сказал Эш Мэйфилд. — Можно мне называть вас так? У меня просто нет слов, чтобы выразить свою радость от встречи с вами… обоими.

— Нам приятно это слышать, — ответила Рэйчел.

— Расскажите мне о вашей следующей книге, — попросил Эш. — Вероятно, вы работаете над очередным пособием.

Роб открыл глаза и посмотрел на сидящих впереди и беседующих, как старые друзья, Рэйчел и англичанина. Он понимал, что испытывает не просто зависть к привлекательности Эша Мэйфилда, к его потрясающей способности искусно вести машину в плотном потоке автомобилей и одновременно беззаботно болтать. На самом деле объектом был не сам Мэйфилд. Нет, подобная стадия ревности давно миновала. Он озлоблялся против любого мужчины, посмотревшего в сторону Рэйчел.

Именно в тот дождливый вечер в полинезийском ресторане в его бесстрашном благородном сердце зародилось это чувство. Образ Рэйчел с растрепанными волосами и грустными серыми глазами с тех пор преследовал и мучил его.

После полугодовой разлуки достаточно было доли секунды, чтобы понять, как ему не хватало Рэйчел все это время.

Даже дом, где он остался один, изменился с того вечера. Роб осознал это, как только переступил порог. Никогда не был он таким пустым, безмолвным и безжизненным.

Но хуже всего было ночами. Он погружался в дремоту только для того, чтобы во сне увидеть Рэйчел, и сны были такими волнующими, манящими. Его кровать была слишком большой для него, а спальня — слишком тихой. Чаще всего он вовсе не спал и бродил до рассвета из комнаты в комнату, вспоминая прошлое.

Он скучал по Рэйчел. Скучал так, как никогда не скучал до этого. Эта поездка была единственным шансом попробовать вернуть ее.

Роб открыл глаза и взглянул на переднее сиденье. Рэйчел, ничуть не похожая на женщину, которая провела несколько часов в полете, выглядела оживленной, ахая от удовольствия при виде красот города. Он с удовольствием смотрел на ее одухотворенное лицо.

Сейчас ее глаза были темно-серые, цвета озера в дождливый осенний день; высокие скулы и эти широко расставленные глаза вполне могли быть унаследованы от предков-викингов. Роб вдруг вспомнил все, что так привлекало его в Рэйчел, и поразился, как же он мог забыть, до чего она красива.

Эш Мэйфилд остановил машину у бровки тротуара. Перед ними была маленькая нарядная гостиница под скромным названием «Королева Анна».

— Вот мы и приехали, — сказал Эш. — Здесь тихо и спокойно, рядом набережная королевы Виктории, что очень удобно, если вы решите прогуляться вдоль Темзы.

— Все просто замечательно, — заверила его Рэйчел.

— Нам хотелось найти место, где бы вы находились в уединении. Ведь в связи с вашими выступлениями ожидается настоящий бум в средствах массовой информации. А ваши поклонники, боюсь, могут просто смести вас. — Мэйфилд открыл дверцу и вышел из машины. — Разрешите, я достану ваши чемоданы из багажника, и пойдемте в гостиницу.

Все еще уверенная в том, что ее приезд в Англию — большая ошибка, Рэйчел бросила на Роба быстрый и настороженный взгляд, и он словно прочитал ее мысли.

— Поезд ушел, дорогая, раньше надо было думать, — криво усмехнулся он и добавил: — Не волнуйся, Рэч, все будет хорошо. А эта гостиница — вполне приличное убежище.

— И ты считаешь, я могу успокоиться, зная, что буду находиться здесь взаперти вместе с тобой? — спросила она.

Роб тайком улыбнулся, наблюдая, как грациозно Рэйчел выходит из машины.

— Для меня все складывается не так плохо, — пробормотал он, когда она ушла.

Их апартаменты были на верхнем этаже. Глядя на элегантно обставленный номер, Рэйчел не могла удержаться от воспоминаний об их общей мечте жить в недорогой гостинице и питаться без излишеств.

— Очень мило, — сказала Рэйчел, бросив сумочку на диван. Она прошла через всю комнату к французским окнам, выходившим на небольшой балкон с металлической оградой. — Отсюда открывается симпатичный вид на реку.

— Это ваш дом на ближайшую неделю, — сказал Мэйфилд. — Уверяю вас, здесь вам будет удобно.

— Будет замечательно, — сказал Роб, глядя на кровать под балдахином в спальне. — Просто замечательно.

— Вот и отлично.

Мэйфилд поцеловал руку Рэйчел.

— Я заеду за вами без четверти семь. Мои родители приглашают вас на обед. Отец хочет познакомить вас с литераторами. — Мэйфилд направился к двери. — Да, как насчет черного галстука, старина? У вас есть такой?

Роб поджал губы.

— Без проблем. Можете быть уверены, что я не приду в детском слюнявчике.

— В детском слюнявчике? — Мэйфилд выглядел смущенным.

— Не обращайте на него внимания, — сказала Рэйчел, взяв Эша за локоть и направляя его к выходу.

Она закрыла за ним дверь.

— Что на тебя нашло? — спросила она.

— Ничего.

— Тебе не нравится Эш. Это очевидно.

— Да, этот папенькин сынок действует мне на нервы.

Рэйчел прошла мимо него и принялась разглядывать букет цветов. Достала из него конверт.

— Нравится тебе Эш или нет, но он опекает нас, так что постарайся сдерживать свою злость.

— Злость? — Роб почти выпрыгнул из костюма и принялся нервно развязывать галстук. — Господи, да он же просто безмозглый кривляка! И это правда, а моя злость тут ни при чем. — Роб снял галстук и сложил его. — От кого эти цветы?

— От Мэйфилдов. Поздравляют нас с приездом в Англию. — Она положила конверт на стол. — Только ты можешь приравнивать воспитанность и любезность к кривлянью. А вообще-то, Роб, ты мог бы взять у Эша Мэйфилда несколько уроков хороших манер.

— Что это значит?

Рэйчел остановилась в дверях спальни.

— Хорошие манеры — это гораздо больше, чем преувеличенно сердечное рукопожатие и несколько фраз о погоде.

Она бесшумно закрыла дверь в спальню у него перед носом.

Роб услышал щелчок замка, но тем не менее подергал дверь.

— Рэйчел!

— Хочу немного вздремнуть, — спокойно ответила она. — Ты не против?

— Разумеется, нет.

Побежденный, Роб побрел прочь от двери. В последние месяцы их брака гнев Рэйчел кипел, как суп под крышкой, и Роб надеялся, что он утих за время их разлуки. Оказалось, что нет.

И все из-за этой чертовой книги.

Роб плюхнулся на диван и посмотрел на бутылки с перье и вазу с фруктами на столике. Рассеянно потянулся к бутылке.

У них с Рэйчел все было хорошо вплоть до того времени, когда в их жизнь вторглась эта книга. На взгляд Роба, у них был прекрасный брак.

Само собой, время от времени вспыхивали мелкие ссоры. Но ничего серьезного. Он открыл бутылку. Самая крупная ссора случилась из-за этой проклятой книги. Лучше бы он никогда не подписывал договор.

Он тогда дал согласие «Стэйт юниверсити пресс» написать книгу о браке, которую предполагалось использовать во время семинара по вопросам семьи и брака. Семинар не состоялся, и Роб остался с никому не нужной рукописью. Подчиняясь внезапному порыву, он отослал рукопись Фредерике Харрис.

«Это была моя первая ошибка», — подумал он, наливая вино в хрустальный бокал.

Фредерика позвонила очень скоро.

— Роб, книга мне понравилась, — сказала она без всякого вступления, — но…

— Что «но»? — осторожно спросил он.

— Дорабатывай ее или сожги.

— Фредерика, — запротестовал Роб, — о чем ты говоришь?

— Содержание должно быть пикантным.

— Пикантным?

— Необходимо сделать книгу яркой, чтобы она легко читалась. А сейчас это обычный скучный учебник.

— Могу тебе напомнить, что она была задумана как пособие.

— Если ты хочешь, чтобы книгу покупали, в нее нужно внести изменения.

— Я не пишу коммерческих книг, — твердо заявил Роб.

— Давай-ка разберемся, — сказала Фредди, игнорируя его последнюю реплику. — Люди вступают в брак и бывают несчастны; издатели рыдают по поводу нехватки подобной литературы. Твоя книга очень нужна и полезна, но требует небольшой доработки. И я жду этого от тебя.

Он услышал в телефонной трубке ее глубокий прерывистый вздох. Фредди Харрис нервничает? Это что-то новенькое.

— Хорошо бы увеличить объем книги, — сказала Фредди. — И пока ты будешь дорабатывать материал, Рэйчел могла бы написать что-нибудь дополнительное.

— Рэйчел? — Его удивлению не было границ. — А что она-то может знать о браке?

— Она замужем за тобой уже несколько лет, — возразила Фредди. — Если она еще недостаточно компетентна в этом вопросе, то, безусловно, находится в процессе его изучения.

— Спасибо, Фредди, — сказал он. — Не в моих привычках отказываться от помощи.

— Серьезно, Роб. Я читала рубрики Рэйчел в журнале, и они мне понравились. Если бы она добавила женский взгляд на материалы твоей рукописи, книга от этого только бы выиграла. Поверь мне, это так.

Роб обсудил предложение Фредди с Рэйчел, уверенный, что та откажется. В конце концов, колонка в местном женском журнале, которую она вела, приобрела всеобщее признание. Для начала этого было более чем достаточно. Но выяснилось, что нет.

С минуту Рэйчел сидела с улыбкой на лице и слушала его. Потом быстро встала, вытащила рукопись из-под кипы бумаг на его письменном столе и сказала, что готова приступить к работе хоть сию минуту.

Спустя два месяца две главы, написанные Рэйчел, и его собственный материал были отосланы Фредди. В течение месяца агент продал рукопись за кругленькую сумму одному из крупнейших издательств. Фредди сама вставила новые главы в текст, который подготовил Роб. Его вариант названия книги был практичен и реалистичен. В названии, предложенном Рэйчел, романтические нотки сочетались с милой традиционностью старины. В результате книга получила название «Идеальный брак: реальность и иллюзии».

Сенсационная книга уверенно поднималась в списке бестселлеров, а издатель тем временем планировал их первое турне, во время которого им нужно было только ставить автографы на продаваемых экземплярах. С того времени события начали развиваться со всевозрастающей быстротой, словно катящийся с горы снежный ком, и так продолжалось до сих пор.

Роб встал и прошел по персидскому ковру к окну. Он стоял и смотрел на Темзу, сверкающую в лучах летнего солнца.

Насчет книги он свалял дурака. Его «я» было растоптано. В бестселлеры книга попала благодаря остроумной манере изложения Рэйчел. В прошлом он был абсолютно удовлетворен своей работой, пользовался уважением учащихся и коллег. А теперь ему приходилось мириться с фактом, что его книгу читают в салонах красоты, ожидая очереди на завивку, в учреждениях, поездах, самолетах, автобусах и, прости Господи, в спальнях по всей стране.

Он предполагал, что на обсуждениях он и Рэйчел будут придерживаться противоположных позиций. Готовясь к выступлениям, они часто горячо спорили. Он хотел подчеркнуть серьезные стороны книги, Рэйчел предлагала уделять главное внимание более легким, ненаучным аспектам. К его великому огорчению, аудиторию куда больше интересовало обсуждение глав, написанных Рэйчел. Ему самому задавали вопросы, которые вгоняли его в краску: например, в чем он ложится спать или как он относится к цветным презервативам. Черт побери, он, в конце концов, ученый, а не какой-то там секс-символ, с удовольствием вмешивающийся в частную жизнь других людей. Пусть даже его умоляют об этом! Как ни странно, на таких обсуждениях или раздавая автографы Рэйчел чувствовала себя как рыба в воде.

Он вспомнил их последний спор по этому поводу. Ханжа — так назвала она его и добавила, что ханжа весьма недалекий. А также злой, жестокий, бесчувственный.

Она устала быть женой напыщенного ничтожества. Она хочет уйти.

«Ну и уходи, — сказал он ей тогда. — Я не собираюсь быть помехой в твоей новой карьере».

Беда в том, что она действительно ушла. Но он убедил себя, что это к лучшему, оценил случившееся здраво и взвешенно, воспринял все спокойно и мужественно.

Все так и оставалось до того вечера в ресторане. Как только он увидел входящую Рэйчел, в его броне появилась трещина. Он еще не знал, что предпримет по поводу развода, но твердо решил, что приложит все силы, чтобы развода не было. Он знал, что сделать это будет нелегко. Очень нелегко.

Осторожный стук в дверь вернул его к действительности. Роб открыл дверь и увидел улыбающуюся горничную в сером платье с белым передником.

— Вы что-то хотели? — спросил он.

Горничная быстро оглядела переднюю, явно смутившись.

— Сэр, не могли бы вы надписать это? — пробормотала она и протянула ему экземпляр их книги. — Я была просто потрясена, узнав, что самая совершенная пара в мире остановилась в «Королеве Анне».

Роб с отвращением взглянул на книгу.

— Миссис Блисс спит, — сказал он, подавив вздох. Парадокс заключался в том, что до сих пор Роб еще не держал в руках ни одного экземпляра этой чертовой книги. — Но я буду счастлив надписать ее для вас.

— Отлично! Я хочу, чтобы вы знали: ваша книга сохранила мою семью.

— О, как приятно это слышать! Мы с Рэйчел всегда рады узнать, что кому-то помогли.

— Моя любимая глава — седьмая, где ваша жена предлагает мужчине одеться как римский гладиатор.

— Да-да, — с готовностью согласился Роб. — Мода на тогу.

Горничная кивнула и улыбнулась.

— Простите мою дерзость, но мне бы хотелось знать ваше мнение по поводу…

«Вот и началось», — подумал Роб, ставя свой автограф на титульном листе.

 

Глава 3

Мэйфилды встретили Рэйчел и Роба буквально с распростертыми объятиями. Для представителей нации, которая считается холодной и надменной, они вели себя даже слишком эмоционально.

Дверь открыл настоящий английский дворецкий, а Мэйфилды ждали в холле.

— О мои дорогие! — воскликнула миссис Мэйфилд. — Вы в точности такие, как на фотографиях!

Маленькая полная женщина заключила их в свои материнские объятия. Роб, прижатый к пышной груди, не мог прийти в себя и найти нужные слова. Зато Рэйчел нашлась сразу.

— Нам так приятно познакомиться с вами и вашим супругом, — сказала она, отстраняясь и протягивая руку маленькому, но весьма величественно державшемуся джентльмену, что стоял позади миссис Мэйфилд. — У меня нет слов выразить нашу признательность и благодарность за этот визит и за все, что вы для нас сделали.

— О, Джаспер, она прелестна! — продолжила излияния миссис Мэйфилд. — Ведь я говорила тебе, что это должна быть самая добрая и обворожительная женщина в мире!

— Да, Мириам, говорила. — Убеленный сединами джентльмен взял Рэйчел за руку. — Я безмерно счастлив познакомиться с вами обоими. Я давно ждал такого случая.

— Добрый вечер, — сказал Роб, высвобождаясь из крепких объятий миссис Мэйфилд и пожимая руку хозяину дома.

— Надеюсь, наш сын ничем не огорчил вас? — спросил он, знаком подзывая Эша.

— Эш был на высоте, — заявила Рэйчел.

— Да, все превосходно, — согласился с ней Роб.

Эш Мэйфилд подошел к родителям сзади и обнял их за плечи. Он значительно возвышался над ними, и его мужественная красота была полным контрастом «домашнему» облику четы Мэйфилдов.

— Я обещал Блиссам показать завтра достопримечательности города, — сказал он. — Я заверил Рэйчел, что лучше меня никто не знает закоулки Лондона.

— Не говоря уж о пивных? — пророкотал его отец, сияя гордой улыбкой.

— Точно.

— Жду не дождусь этой прогулки, — сказала Рэйчел.

Роб впервые услышал об этом увеселительном мероприятии и сразу решил, что если Рэйчел рассчитывает пойти вдвоем с Эшем, то она очень ошибается.

— Я тоже, — добавил Роб.

— Не переутоми их, Эш, дорогой, — сказала миссис Мэйфилд. — Помни, что послезавтра у них первая лекция.

— Я даже не могу вам передать, сколько пользы мы извлекли из ваших теоретических и практических советов.

Джаспер Мэйфилд и его жена обменялись нежными взглядами.

— Вы не поверите, но и у нас с Джаспером были кое-какие проблемы, — прощебетала миссис Мэйфилд.

— Охотно верю, — сказал Эш с коварной усмешкой. — В конце концов больше всех пострадал я.

— Ну что ты! Не преувеличивай.

— Ничего себе преувеличение! Дело почти дошло до дележа фамильного серебра, — не уступал Эш.

Джаспер Уитби Мэйфилд энергично откашлялся.

— Да, Эш, у нас с мамой был тяжелый период в жизни, но как раз в это время нам попалась в руки книга «Идеальный брак».

— И наша благодарность вам безгранична, — поддержала мужа Мириам Мэйфилд.

— О, ну что вы… — смущенно начал было Роб.

— Нет-нет, — настаивала миссис Мэйфилд. — Вы вернули нас к жизни, дорогой мой мальчик. Общение — вот ключ к разрешению всех проблем.

Роб почувствовал непреодолимое желание расстегнуть ворот своей белой сорочки. Вот они с Рэйчел стоят и слушают дифирамбы по случаю сохранения чужого брака. А сами не смогли уберечь это общение, этот ключ к счастливой семейной жизни.

— Мне бы хотелось кое-что сказать вам. — В глазах у Рэйчел появилась настороженность, и Роб тут же замолчал. — Вообще-то у нас с Рэйчел до сих пор есть трудности в общении. — У Рэйчел отлегло от сердца, и она одарила его благодарной улыбкой. — Мне кажется, что именно над этим нам нужно еще работать и работать.

— Безусловно, — поддержала его миссис Мэйфилд. — А сейчас мы с мужем кропотливо изучаем раздел о любви, не так ли, Джаспер?

— Совершенно верно. Но мы держим Блиссов в передней слишком долго. Пора представить их гостям. — Он подмигнул Робу и Рэйчел. — Просто хотелось поболтать с вами без свидетелей.

Гостей оказалось очень много, и все они были заинтересованы в знакомстве со знаменитой американской парой так же, как и Мэйфилды. Среди гостей были два известных издателя с женами, полдюжины редакторов, несколько близких друзей Мэйфилдов и заместитель Джаспера Мэйфилда. В этой массе взволнованных приездом Блиссов гостей Роб сразу потерял Рэйчел. Он собирался быть таким предупредительным и внимательным, что ей пришлось бы отбросить маску безучастности. Но пока он не имел возможности воплотить в жизнь свой план: когда дворецкий пригласил гостей к столу, Роб не успел взять Рэйчел под руку — ее перехватил Джаспер Мэйфилд.

— Ну нет, мистер Блисс, — проворчала Мириам Мэйфилд, — вы будете сопровождать меня. Ваша жена всегда у вас под рукой, а на сегодняшний вечер мы ее у вас отбираем.

Улыбка у Роба получилась натянутой, но он покорно взял под руку хозяйку. Миссис Мэйфилд весело рассмеялась:

— Разве это не трогательно? Блиссы так любят друг друга, что не могут расстаться даже на время трапезы!

У всей компании вырвался глубокий вздох. Да, так и есть, это очень романтичная пара.

Со своего конца стола Роб наблюдал, как Эш Мэйфилд напропалую флиртует с Рэйчел. Как ни странно, Рэйчел это нравилось. У Роба просто руки зачесались, так ему захотелось схватить этого молодого нахала за шею, вытащить в сад и бросить в пруд с рыбками.

Он снова посмотрел на Рэйчел. Она была неотразима. Короткое черное платье и черный жакет, расшитый бисером, гармонировали с волосами цвета воронова крыла и оттеняли нежную, жемчужно-матовую кожу. Глаза блестели, подчеркивая бархатистость кожи и придавая лицу оживленное выражение. Нежные губы напоминали спелые вишни.

Робу очень хотелось, чтобы время от времени Рэйчел улыбалась и ему. Тайком он взглянул на часы. У него появилось непреодолимое желание скорее вернуться в их номер в гостинице. Он погрузился в мысли о том, что он скажет Рэйчел, когда они останутся наедине. Во-первых, он попросит у нее прощения за безразличную реакцию на ее уход, затем спросит, что же он делал не так, почему она не могла больше с ним оставаться. Он пообещает ей никогда в жизни не повторять старых ошибок.

Рэйчел завязала пояс своего темно-зеленого халата и подумала, что поговорить с Робом следовало бы до того, как она переоденется. В ночной рубашке и в халате у нее появилось чувство незащищенности.

Нет, это глупо. Более порядочного мужчины, чем Роб, она еще не встречала. Да и выглядит она ничуть не соблазнительно. И тем не менее манера его поведения в этот вечер вызвала в ней беспокойство. Возможно, от их вынужденного совместного пребывания в Англии он ждал чего-то большего, чем просто пребывание в одном номере. Она потянулась за платьем и снова засомневалась.

Раздался осторожный стук в дверь спальни.

— Рэч?

— Да, — неуверенно ответила она. — Что тебе?

— Можно поговорить с тобой? — спросил Роб, входя в комнату.

— Конечно. Входи, пожалуйста, — сказала Рэйчел.

Она посмотрела на него и пожалела, что разрешила ему войти. На нем были только синие пижамные брюки, еле державшиеся на бедрах, и больше ничего. Так как на протяжении последних дней он всегда был одет с иголочки (впрочем, как и всегда раньше), ей удавалось отогнать мысли о его физическом совершенстве, которое она помнила слишком хорошо. Рэйчел поспешно отвернулась и начала снимать покрывало с кровати и взбивать подушки.

— Мне интересно, где я буду спать? — спросил он тихо и ласково.

Рэйчел уронила подушку и резко повернулась к нему.

Она хотела ответить, но слова застряли у нее в горле. Ее глаза были на уровне его груди, и взгляд невольно остановился на темных завитках волос, которыми грудь заросла до самого пояса, где едва держались чертовы пижамные брюки. Она быстро подняла глаза на Роба. И тут же отвернулась, потому что в его ответном взгляде уловила скрытую радость.

— Почему бы тебе не спать на кровати? — сухо произнесла она.

— Хорошо, — заулыбался Роб.

— А я займу кушетку.

Его улыбка тут же исчезла.

— Я думаю, что это тебе лучше спать на кровати.

— Я не буду спать с тобой, — тихо сказала она, заставив себя посмотреть ему в глаза. — И не проси.

— Я не прошу, — ответил он. — Кушетку займу я.

— Ладно.

Рэйчел густо покраснела. Роб взял ее за подбородок.

— Пойми меня правильно. Мне бы хотелось спать с тобой.

Рэйчел прикрыла глаза густыми ресницами. Ночник освещал ее золотистым приглушенным светом, в котором ее мягкие губы без помады были розовыми и манящими. Роб наклонился к ней.

Широко раскрыв глаза, Рэйчел в страхе отпрянула.

— Нет… пожалуйста, — выдохнула она, отстраняя его рукой. — Я не хочу, чтобы ты меня целовал.

Но она хотела. Да, это было так, и она была уверена, что Роб тоже об этом догадывался.

Он посмотрел на нее долгим взглядом и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Казалось, что в Лондоне живут одни только влюбленные. Парочки были везде: они бродили вдоль реки, гуляли по зеленым лужайкам парков, выходили из пабов, сидели в кафе на открытом воздухе. Рэйчел боролась с завистью, которую испытывала к ним. Она приехала в Лондон по делу, а не ради любви.

Когда за Рэйчел заехал Эш в своем «роллс-ройсе», Роб решительно заявил, что поедет вместе с ними. Он считал, что его присутствие будет защитой для Рэйчел, хотя она не сделала и намека, что акции Роба поднимутся.

Как бы ей хотелось совершить подобное путешествие в этот завораживающий город в том году, когда они только поженились и были счастливы! Но в то время у них едва хватало денег, чтобы каждый год навещать родителей. Как грустно осознавать, что теперь эта долгожданная поездка не радость, а почти наказание! На протяжении всей экскурсии по Лондону с Эшем Мэйфилдом Роб и Рэйчел общались друг с другом так, будто были посторонними людьми.

Когда они проезжали по центру города мимо Букингемского дворца, Сент-Джеймсского парка, Уайтхолла, Вестминстерского аббатства, Трафальгарской площади, Эш давал скупые пояснения. А когда добрались до Тауэра, он и вовсе замолчал, озадаченно наблюдая за Робом и Рэйчел.

— Как ты думаешь, долго еще Эш собирается ломать комедию? — прошептал Роб, когда они пробирались сквозь толпу у Лайон-Гейтс.

Рэйчел остановилась и оглянулась.

— Не знаю.

— Все-таки тебе придется разговаривать со мной.

— Я разговариваю.

— Да, — согласился Роб, — но каждый раз делаешь это с таким видом, будто только что раскусила лимон.

— Я не могу удержаться, — продолжала она спорить шепотом.

— Может, лучше сказать правду?

— Вот он идет. Постарайся улыбнуться.

Роб положил руку Рэйчел на плечо.

— Но я…

— Ну, Блиссы, — бодро сказал Эш, — может, присоединимся к экскурсантам?

— Как скажете, — отозвался Роб, обнимая Рэйчел за плечи. Она не отстранилась. На лице у Эша мелькнуло удивление.

Она шла рядом с Робом, так что их тела волей-неволей соприкасались. Плотная упругость его бедра и крепкие пальцы, сжимавшие плечо, чтобы уберечь от толчков других экскурсантов, возвращали ее во времена, когда подобная близость была для них естественной.

Увлеченная рассказом одетого в красную униформу бифитера, потчевавшего своих гостей мрачными легендами Тауэра, Рэйчел ненадолго забыла о прошлом. Она целиком погрузилась в густую атмосферу любви и смерти, которую излучали древние стены. Она ступала по истертым камням, которые в течение девяти веков попирали ноги бесчисленных исторических персонажей. На фоне великих событий, которые здесь происходили, ее собственные проблемы выглядели мелкими и несущественными.

В Кровавой башне Рэйчел оказалась под таким впечатлением от рассказа об Уолтере Рэли, который в темнице писал свою «Мировую историю», что машинально повернулась к Робу и взяла его за руку.

— Только подумай! — начала она и замолчала, пораженная той легкостью, с которой вернулась к их прежним отношениям, хотя только что была уверена, что подобное невозможно. Она посмотрела на него долгим, очень долгим взглядом. — Прости, я, кажется, слишком увлеклась.

— Ничего страшного, — тихо ответил Роб, и Рэйчел почувствовала подозрительную слабость в ногах.

Он еще крепче обнял ее за плечи и прижал к себе, давая пройти остальным туристам.

Они гурьбой шли мимо них из зала в узкий коридор, и Рэйчел оказалась притиснутой к Робу. На мгновение их лица почти соприкоснулись. Чтобы сохранить равновесие, ей пришлось ухватиться за него. Но вот последний турист прошел, и они оказались одни.

Карие глаза Роба смотрели тепло и испытующе, словно хотели найти в лице Рэйчел признаки того, что она переменила свое мнение и не будет возражать, если он попытается поцеловать ее. Потом его рука обвилась вокруг ее талии, он прижал Рэйчел к себе и наклонил голову, чтобы накрыть ее рот своими губами.

Рэйчел решила было сопротивляться, но внешность и аромат Роба, такие знакомые и дорогие, смягчили ее. Ей было приятно ощущать под ладонями мягкую ткань свитера и чувствовать себя в безопасности под защитой его сильного тела. И она расслабилась.

Поцелуй Роба, сначала осторожный, сделался крепче. Его жадные губы наступали, возвращая к жизни эмоции, которые они оба скрывали вот уже много месяцев. Казалось, времени на церемонии не было; он не стал просить разрешения поцеловать ее, он действовал решительно и напористо.

Его губы приникли к ее губам, наполняя Рэйчел сладкой истомой. Ее глаза сами собой закрылись.

Ей нравилось, как Роб целуется, хотя она уже забыла, насколько нравится. На нее ураганом налетели сладкие, с примесью горечи, воспоминания, а откуда-то из самой глубины ее существа поднималась волна грусти, захлестнувшая разум. Она уперлась ладонями ему в грудь, заставляя себя положить конец этому безумию.

— Послушайте, я уж и не знал, где вас искать.

Роб и Рэйчел отпрянули друг от друга, и перед ними возникло улыбающееся лицо Эша Мэйфилда.

— Как же я не сообразил! — весело покаялся англичанин. — Но вам лучше не отставать от нас, если хотите побольше узнать о Тауэре.

— Разумеется, — хором ответили оба и быстро зашагали по каменному проходу.

До самого конца экскурсии Рэйчел держалась от Роба на расстоянии. Когда он вместе с Эшем встал в очередь за билетами на выставку сокровищ Британской короны, она сказала, что хочет найти скамейку, присесть и подождать их там. Она надеялась, что отдых даст ей возможность привести чувства и мысли в порядок.

Но когда они вернулись, Рэйчел была взбудоражена еще больше. Она избегала взглядов Роба, его прикосновений и все время весело болтала с Эшем. Слишком весело, насколько она могла судить по расстроенному виду Роба.

На обратном пути в отель она прониклась признательностью к Робу за то, что он, увидев собор Святого Павла, попросил Эша дать ему время осмотреть памятник изнутри. Это был просто повод, чтобы оттянуть возвращение в гостиничный номер. Рэйчел пока не могла придумать, как вести себя с этим новым, неожиданно милым Робом.

Она смотрела на изумительно красивый купол, резные хоры, плафоны — и не видела их. Она должна прекратить то, что происходило сейчас между ней и Робом, пусть даже для этого придется прервать путешествие.

В одном месте она вдруг со всех сторон услышала льющиеся на нее звуки. Сначала она не поняла, в чем дело, но табличка на стене подсказала Рэйчел, что она оказалась в «шепчущей галерее». Внезапно она услышала четкий, словно он говорил у нее над ухом, голос Роба:

— Я знаю, я снова расстроил тебя, Рэйчел, но не жалею, что поцеловал тебя. И думаю, ты тоже не жалеешь об этом.

Рэйчел в испуге остановилась и стала оглядываться, ища глазами Роба.

Она увидела его в другом конце галереи. Он вышел из-за спин двух других посетителей и решительно направился к ней.

Рэйчел повернулась и бросилась к выходу.

Она услышала в коридоре шаги Роба и быстро уселась в кресло у камина, стараясь выглядеть собранной и невозмутимой. Ворвавшийся в комнату Роб отнюдь не производил такого впечатления.

— Черт возьми, куда ты убежала? — крикнул он.

Галстук у него был сдвинут набок, волосы взъерошены — вид для него совершенно нехарактерный.

— Я взяла такси, — попыталась защищаться она. — Мне хотелось вернуться в отель. Что тут такого?

— Рэйчел, мне кажется…

— Сядь, Роб. Нам надо поговорить.

— Что происходит? — спросил он, опускаясь на диван.

Рэйчел сложила руки на коленях и некоторое время внимательно смотрела на Роба. Потом, глядя в сторону, начала:

— Я боюсь, что, сама того не желая, дала тебе повод, когда…

Она подняла на него глаза.

— Когда что?

— Когда ты поцеловал меня, — закончила она чуть дрогнувшим голосом.

— Ты вела себя так, словно тебе это понравилось.

Роб откинулся на спинку кресла и вдруг успокоился.

— Да. На какое-то мгновение. Однако мы не должны допускать, чтобы это произошло вновь, Роб. Мы не должны нарушать наше соглашение.

— Как ты его формулируешь?

— Ты не хочешь понять меня! — Рэйчел вскочила на ноги и подошла к окну. — Послушай, я вовсе не собираюсь восстанавливать прежние отношения.

— Рэйчел, мы бы могли справиться с нашими проблемами.

— Я знаю, ты хотел бы, но это невозможно. — Она повернулась и посмотрела на него. — Ты полагаешь, я сама тысячу раз не размышляла об этом?

— Я не знаю, что и подумать. — Теперь он тоже был на ногах. — Что такого ужасного я совершил?

— Как тебе сказать… Ничего особенного. Дело просто в тебе самом. В том, каков ты есть. Исправить или изменить положение вещей ты не можешь.

— Каких вещей?

— Это не имеет значения. — Рэйчел пожала плечами. — Сразу после нашего путешествия я собираюсь возбудить дело о разводе. И мне наплевать, насколько это может шокировать людей.

— Все же скажи, что во мне вызывает твою неприязнь? — холодно спросил Роб.

— Ладно, — ответила она. — Раз уж ты просишь. — Она не спускала с него своих серых, как дождевое облако, глаз. — Ты такой серьезный, такой правильный, так озабочен тем, что подумают люди! Ты не поцеловал меня, пока последний турист не вышел из зала и никто уже не мог нас увидеть.

— Я ценю уединение.

— Ты слишком его ценишь. Я бы так хотела, чтобы ты во весь голос закричал о своих чувствах ко мне, а не прошептал о них украдкой в «шепчущей галерее».

— Рэйчел, я создан именно для этого.

— Знаю. Но я безумно устала все время думать о приличиях, о том, чтобы все время поступать правильно.

— Но ведь ты согласилась на эту поездку только потому, что побоялась неудобств, которые последовали бы за объявлением о нашем разрыве.

— Я хочу правды! — закричала она. — Здесь и сейчас. И еще я хочу развлечений. Жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от ее радостей.

— В жизни есть еще кое-что, кроме радостей, Рэйчел. У взрослых людей есть еще и обязанности.

— Когда я была маленькой, мои родители больше думали о своих обязанностях, чем обо мне, — мгновенно успокоившись, заявила Рэйчел. И вдруг неожиданно положила руку ему на плечо. — Я влюбилась в тебя и вышла замуж, и лишь потом до меня дошло, как сильно ты похож на них.

Роб хотел было возразить, но Рэйчел остановила его резким движением головы.

— Ты можешь жить так, как привык и как тебе хочется, Роб. Я только жалею, что не заметила, какие мы разные, до того, как мы сделали такой важный шаг.

— Я не верю, что мы так уж несхожи по характеру. Ты просто не дала мне шанса! — воскликнул он. — Я могу сделать для тебя все, что ты попросишь.

— Роб, ты хороший, дорогой мне человек. Но ты не тот, кто мне нужен. Или лучше сказать — я не подхожу тебе. Главное в том, что мы слишком разные, и именно поэтому наш брак распался.

— Он не распался.

— Посмотри в лицо фактам, — мягко сказала она. — Все, что между нами было, ушло, и я не хочу ничего восстанавливать. — Рэйчел замолчала, повернулась и пошла в спальню. — Я хочу немного почитать перед обедом, — не оглядываясь, сказала она.

— Рэйчел, — позвал Роб. — Послушай! Я могу измениться… — Однако дверь спальни уже закрылась, тихо, но твердо.

 

Глава 4

Роб стоял на балконе гостиничного номера и, облокотившись на кованые железные перила, смотрел на ночную реку. Огни уличных фонарей вдоль набережной смягчались опустившимся на землю туманом. Из комнаты за его спиной доносились негромкие звуки классической музыки.

Как это ужасно, что приходится жить в одном номере с ней! Она либо сидела в спальне и работала над конспектом лекций, либо ходила по магазинам, музеям или, как сегодня вечером, просто прогуливалась вдоль реки. Роба страшно раздражало ее беспечное отношение к собственной безопасности. Но даже его вскользь сделанное замечание об опасных неожиданностях, поджидающих женщину, в одиночку гуляющую по незнакомому городу, лишь добавило ей упрямства.

Он вздохнул и засунул в карманы сжатые в кулаки руки. Сегодня вечером она буквально сбежала из номера, словно боялась, что он предложит сопровождать ее. Он бы, конечно, предложил, но был уверен, что она откажется под каким-нибудь надуманным предлогом.

Ну ладно, возможно, Рэйчел хочет ему что-то доказать, размышлял он. Хочет утвердить свою независимость, демонстрирует, что может прекрасно обходиться без него. И он мог ее понять, почему бы нет?

Нет, черт возьми! Сейчас, раздумывая обо всем этом, Роб не мог ее понять. Он слегка постукивал по ограждению балкона носком до блеска начищенного ботинка. Почему ей так не нравится, когда он пытается заботиться о ней? Неужели он просит слишком Многого?

Он снова стал вглядываться в темноту, надеясь увидеть, как она идет по каменной мостовой к «Королеве Анне». Роб ощутил импульсивное желание броситься искать ее, удостовериться, что с ней все в порядке. Но если он сделает это, Рэйчел еще сильнее будет злиться и их отношения еще больше испортятся.

Роб развернулся и вошел в комнату. Ему надо было чем-то занять себя, чтобы не думать о Рэйчел. Пожалуй, стоит принять душ, лечь и почитать. Что за увлекательное занятие!

Роб подошел к гардеробу и отворил его. Там висели его костюмы и стоял чемодан. С хмурым видом он достал пижамные штаны и перебросил их через плечо.

Затем пересек комнату и заглянул в спальню Рэйчел. У него сжались зубы, когда он увидел разобранную постель и ее халат, висевший на спинке старинной кровати. Его взбесило, и уже не впервые, что каждый раз по пути в ванную ему приходится миновать эту комнату. Разве Фредди не могла снять номер с двумя ванными комнатами?..

Он с силой повернул ручку и распахнул дверь.

— У-у-у-ф!

В ту же секунду он столкнулся с Рэйчел и от неожиданности заключил ее в объятия. В ушах стоял ее сдавленный крик, а перед глазами была она, в одной тонкой шелковой рубашке.

— Что ты здесь делаешь? — с трудом восстановив дыхание, спросила она и сделала движение рукой, словно хотела прикрыть грудь от его горящего взгляда.

— Я думал, ты ушла на прогулку, — хрипло ответил он.

— Я и была на прогулке, но пошел дождь, и я вернулась принять душ и согреться. Правда, я уже закончила и сейчас освобожу ванную, если… ты дашь мне пройти.

Роб не мог отвести взгляда от ее бледно-зеленой рубашки. Отороченная кружевами сверху, она облегала бедра и свободными складками падала к ногам. Он вспомнил, как эта рубашка, скомканная, лежала на полу в их спальне, и его сердце бешено забилось. Сам не ожидая от себя такого поступка, он дотронулся до нее.

— Роб! — в изумлении воскликнула Рэйчел, быстро отступив назад. — Дай мне, пожалуйста, пройти.

Она молча постояла, словно давая ему возможность отойти от двери. Он этого не сделал, тогда она, высоко подняв голову и все еще закрывая грудь руками, сделала шаг вперед.

Роб понимал, что должен отступить, — так поступил бы любой воспитанный человек. Но к своему удивлению, он сейчас вовсе не чувствовал себя воспитанным человеком. Глаза не подчинялись приказам разума. Они хотели ласкать взглядом ее лицо, обдавать своим жаром изящную линию подбородка. Они задержались на мягком изгибе шеи, который, казалось, приглашал коснуться его.

— Если ты позволишь мне, — сказала она тихим голосом, в котором все же явственно звучало напряжение, — я бы хотела пойти и лечь.

В смятении она широко раскрыла глаза, и у Роба пересохло в горле. Каждое произнесенное слово вызывало в пустом пространстве между ними эротические образы.

— И я тоже, — спокойно ответил он. — Вместе с тобой.

— Нет, — мягко возразила она.

Но ответ ее тела не соответствовал словесному отказу. Под кружевами рубашки ее соски затвердели, им стало тесно в нежном заточении. Пальцы Роба буквально жгло от желания коснуться ее. Воображаемое ощущение кружев словно раскаленным клеймом было отпечатано на его ладони.

— Ты же обещал, — в отчаянии молила она. — Мы ведь здесь только по делу. Больше ничего.

Его посетила внезапная мысль о том, каким именно делом могут заниматься полуодетые мужчина и женщина в уединении спальни. Он решил было усилить натиск и воспользоваться уже достигнутым преимуществом, но через мгновение передумал. Даже если бы ему сейчас удалось уговорить Рэйчел заняться с ним любовью, впоследствии она бы не простила ему этого.

Рэйчел проскользнула в спальню и забралась под одеяло.

— Спокойной ночи, Роб.

Он закрыл дверь ванной и прислонился к ней спиной. Он дышал тяжело, как подросток на первом свидании. Можно было подумать, он только что открыл в себе сексуальное влечение — так сильно оно донимало его последние два дня.

Но он открыл для себя и нечто другое. Ему не удавалось избавиться от унизительного ощущения, что в попытках изменить свою жизнь Рэйчел преуспела в изменении его жизни.

* * *

Свернувшись клубочком, Рэйчел лежала без сна, натянув простыню на плечи. Она слышала, как Роб двигался по ванной, и наконец оттуда донеслись звуки льющейся воды.

Как она ни пыталась отвлечься, ее воображение старательно рисовало соблазнительные картины: Роб под душем, намыливает обнаженную грудь, подставляет лицо под бьющие струи.

Она беспокойно повернулась на другой бок и поправила простыню. Она мучилась от того, что он никак не закончит мыться и не выйдет из ванной, чтобы она могла наконец погасить свет в комнате. Хотя ему, пожалуй, было бы даже полезно удариться в темноте раз-другой о стену.

Во всяком случае, в последние несколько дней они доказали, что стали достаточно зрелыми для того, чтобы работать вместе, не вызывая ничьих подозрений. Это придавало спокойствия. Их первая лекция прошла без сучка без задоринки. Так же как и телевизионное интервью с репортером из «Лондон таймс», которое состоялось после чая.

Сегодняшняя лекция собрала огромное количество народа. И хотя все прошло гладко, Рэйчел предпочла бы, чтобы аудитория была поменьше. А Роб, напротив, чувствовал себя вольготно. Его манера поведения вполне подходила для общения с большой безликой массой.

Она услышала, как открылась дверь ванной, и напряглась, плотно зажмурив глаза. Очевидно, Роб все же решил остаток дня провести как джентльмен, потому что на цыпочках миновал ее комнату и так же тихо прошел в гостиную. Через несколько минут под его телом скрипнул диван и послышался щелчок выключателя. В номере наступила тишина.

Рэйчел глубоко вздохнула и приподнялась, чтобы погасить свою лампу. Он оставил ее в покое, как она и просила. Почему же она испытывает такое разочарование?

Утром солнечный свет проник через окно балконной двери и ударил Робу в глаза. Застонав, он неловко повернулся на диване и закрыл лицо рукой. Через минуту, хотя голова его была прикрыта подушкой, он услышал, как Рэйчел ходит по кухне, и почувствовал призывный аромат свежесваренного кофе.

Выпутав ноги из простыней, он сел и опустил голову на руки. Впереди предстоял еще один день испытаний, и он чувствовал настоятельную потребность поддержать организм кофеином.

— Эй, Роб! — послышался неуверенный голос Рэйчел. — Не хочешь ли чашечку кофе?

Она стояла в дверях маленькой кухоньки с растрепанными волосами и кругами под глазами. На ней был просторный зеленый халат, туго перепоясанный на тонкой талии. Но высокий воротник и длинные рукава не делали ее менее привлекательной.

— Неплохо бы.

В это время в дверь громко постучали.

— Кто там? — спросила Рэйчел, раздосадованная его дурным расположением духа.

— Это я, Эш Мэйфилд. Можно войти?

Роб метнул на Рэйчел свирепый взгляд, но та в ответ только пожала плечами и прошептала:

— Сама не знаю, что ему нужно.

— Сейчас, Эш! Подождите минутку, — крикнул Роб, поднялся с дивана и направился к входной двери.

— Роб, постой!

Он повернулся и увидел, как Рэйчел показывает на скомканные простыни на его импровизированной постели. Совершенно ясно, какие выводы сделает из этого Эш.

— Задержи его, — велела Рэйчел, собирая в охапку ворох простыней и одеял. Роб схватил подушку и бросил ее через плечо.

— Секундочку, Эш! Тут такой беспорядок.

Миллион других, более подходящих предлогов для задержки промелькнул у него в голове, когда он бросился в спальню, чтобы положить подушку на ее законное место, но было уже поздно. Пусть его объяснение звучит коряво, все же придется его придерживаться.

Рэйчел судорожно запихивала белье в шкаф, и он кинулся помочь ей. Их глаза встретились над кучей полотна, и на мгновение обоим стало смешно. Она бы не смогла вспомнить ни одного такого сумасшедшего эпизода в их совместной жизни. И ей это нравилось.

— Черт бы побрал этого Эша! — бормотал Роб. — Лучше впустить его. — Он захлопнул дверь шкафа и поспешил в гостиную.

— С добрым утром, — радостно произнес Эш, входя в номер. В его глазах замелькали озорные огоньки, когда он увидел Роба в одной пижаме. — Надеюсь, я не помешал вам?

— А вы ранняя пташка. Не ожидал, — с довольно кислой миной сказал Роб.

— Получил ответственное задание, — рассмеялся Эш. — А, Рэйчел, здравствуйте!

— С добрым утром, Эш. — Рэйчел, придерживая у горла воротник халата, вышла из спальни красная от смущения, притвориться равнодушной ей не удалось. — Что привело вас сюда?

— У меня есть кое-что для вас.

И он протянул ей небольшую, обтянутую бархатом коробочку.

— Это мне? — Рэйчел, искренне удивленная, неуверенно улыбнулась. — За что?

— Подарок от отца и его сотрудников. Я выступаю в качестве посыльного. Надеюсь, вам понравится.

— А по какому случаю подарок? — спросила Рэйчел, беря коробочку.

— Обычный знак признательности. Вы прекрасно проявили себя в нашей рекламной кампании. Ваша поездка имеет феноменальный успех.

— Но послушайте, — пробормотала Рэйчел, бросив на Роба взволнованный взгляд, — я не сделала ни на йоту больше Роба.

— О, не беспокойтесь, — с готовностью ответил Эш. — У нас есть подарок и для него. Это запонки, старина. Но они еще в магазине. Гравер вырезает на них ваши инициалы. Понимаете?

— Да, разумеется, — сказал Роб. — Вполне понимаю.

Рэйчел посмотрела на одного, потом на другого и открыла бархатный футляр. От удовольствия у нее захватило дух.

— Какая красота! — выдохнула она. — Смотри, Роб, это часы-брошь викторианской эпохи. Я всегда мечтала о таких. — Она приложила золотые, украшенные эмалью часы к зеленому отвороту халата. Когда она взглянула в лицо Эшу, ее глаза сияли. — Они очень хороши, но я не могу принять их. Это слишком дорогой подарок.

— Чепуха! — заявил англичанин. — В сравнении с деньгами, которые наполнят сундук Мэйфилдов благодаря вашей книге, это практически ничего.

— Но…

— Никаких «но», — продолжал убеждать Эш. Он взял часы и раскрыл замочек, показывая, как их можно прикрепить к ее платью. — Как только я увидел их в антикварном магазине на Кингс-стрит, я подумал, что они должны быть вашими.

Роб сжал зубы. Если Эш еще раз своей липкой лапой потянется к Рэйчел, он самолично вышвырнет его вон.

Эш вручил часы и отступил назад, сияя от удовольствия.

— Ну, я вас покидаю. Буду здесь в половине второго, чтобы отвезти вас на лекцию.

— Спасибо, Эш, — сказала Рэйчел, провожая его до двери. — Скажите отцу, что часы мне очень понравились. Я всегда хотела иметь такие.

— Отлично! До встречи.

Он упорхнул. Рэйчел закрыла за ним дверь и повернулась к Робу. Она оказалась права, решив, что вся эта сцена не доставила ему удовольствия.

— Мне надо было отказаться? — озабоченно спросила она.

— Уверен, Мэйфилду ничего не стоит делать дорогие до идиотизма подарки вроде этого, — ответил Роб с каменным выражением лица.

— Может быть, этот не был дорогим до идиотизма?

— Славный старина Эш считает, что это все, чего ты достойна.

— Возможно, так оно и есть, — с упреком взглянула на него Рэйчел.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Забудь об этом, Роб. Подобный разговор ничего не даст.

— Но мы с тобой давно уже ведем только такие разговоры.

— Ты прав. Тогда не будем больше заводить их.

Она открыла дверь в спальню и громко захлопнула ее за собой.

Когда они шли вслед за Эшем в зал Общества литераторов Хэмпстеда, где должна была состояться лекция, Рэйчел увидела их отражение в большом зеркале. Казалось, рядом идут два посторонних человека. На редкость гармоничная пара совершенно чужих людей. Случайно получилось так, что и оделись они, так сказать, в унисон.

На ней был бордовый костюм-двойка и красный с синим шарф, На Робе — синий костюм в красную полоску. Он был из тех мужчин, которым костюм необыкновенно идет. Он производил впечатление интеллектуала, но отнюдь не книжного червя; он выглядел атлетом, но без малейшего налета брутальности. Фредди Харрис однажды сказала ей, что, если когда-нибудь Роб бросит литературу, он с успехом сможет демонстрировать мужскую одежду. Рэйчел в этом ни секунды не сомневалась, хотя не могла без смеха подумать, как шокирует Роба сама мысль о подобном эксгибиционизме.

Рэйчел обернулась и еще раз посмотрела на себя с Робом. Не знай она всей подноготной, она бы решила, что они действительно идеальная пара. Роб держал ее под руку, поэтому им приходилось идти вплотную друг к другу и ее голова находилась на уровне его плеча. Благодаря высокому росту казалось, что он склоняется над ней, как бы защищая от любой угрозы.

Она вздохнула. Это был оптический обман, от которого ей сделалось почти больно.

Рэйчел посмотрела на свои драгоценные часы, прикрепленные к отвороту жакета. Прошло всего тридцать пять минут с того момента, как они вошли в лекционный зал. К счастью, аудитория сегодня состояла из людей экзальтированных, они были чрезвычайно воодушевлены лекцией и не заметили натянутых отношений между Робом и Рэйчел.

Она окинула взглядом помещение, в котором сидело больше всего женщин средних лет и несколько старше. У них сияли глаза, их распирало от желания задать свои вопросы. Скоро наступит минута, когда придется удовлетворить их любопытство. Рэйчел чувствовала себя гораздо менее скованной, отвечая присутствующим в зале, пусть даже они спрашивали о самом интимном. Обычно в такие моменты возникал смех, который разряжал атмосферу, делал людей свободными и непринужденными. Гораздо хуже Рэйчел чувствовала себя на лекциях в больших залах или перед огромной толпой, когда нельзя было превратить формальное выступление в задушевную беседу.

Наполовину скрытая большой дубовой кафедрой, она стояла на одной ноге, скинув с другой туфлю, чтобы дать отдохнуть пальцам. У нее уже в печенках сидели каблуки-шпильки, колготки и костюмы. Эш предупредил их, что завтра они отправятся в деревню, в местечко под названием «Тенистый берег», где расписание мероприятий не будет таким напряженным. Он пообещал, что их ожидает одно-два выступления, а остальное время они смогут сидеть в саду и греться на солнышке.

В последние дни они надписывали книги, пока не начинало сводить пальцы от усталости, а лица не застывали, как маски, от натянутой улыбки. Многие покупатели желали сфотографировать их, и это было самым тяжелым испытанием. Невыносимо трудно стоять в обнимку, о чем просили практически все, и делать вид, что они безумно счастливы в браке и с огромной радостью смотрят в будущее.

Рэйчел украдкой бросила быстрый взгляд на Роба. Он завершал свою часть выступления, и публика казалась окончательно завороженной его глубоким голосом.

Они уже давно разработали схему, как передавать слово друг другу, как слегка подначить партнера, не обидев его, придумывали вопросы, ответы на которые, иногда с толикой юмора, выглядят естественно и выгодно оттеняют их образ идеальной пары. И только в последнее время этот спектакль стал производить впечатление нагромождения лжи.

— Итак, милые леди, — говорил Роб, — я не устану повторять, что основа счастливого брака — это способность супругов договариваться друг с другом. Без тесной связи… — смех в зале заставил его сделать паузу, — разумеется, в общепринятом смысле этого слова.

Рэйчел прекрасно понимала, что публика восприняла это слово совсем не в общепринятом смысле. До нее вдруг дошло, что все собравшиеся женщины представили себе связь с ее мужем — бывшим мужем или собиравшимся стать бывшим в недалеком будущем, — и почему-то эта мысль рассмешила ее. Забавно, но она никогда прежде не думала о таких вещах. И конечно, у нее нет никаких оснований думать так сейчас.

Рэйчел непринужденно коснулась руки Роба и, когда тот обернулся к ней, тронула часы на лацкане жакета, показывая, что пришло время переходить к ответам на вопросы слушателей.

— Без настоящего общения, — продолжал он, не обращая внимания на ее жест, — даже самое маленькое недоразумение может вырасти до размеров катастрофы. Например, жена получает подарок от постороннего мужчины. Возможно, это совершенно невинное событие. Возможно, что и нет.

Рэйчел неловко задвигалась и сунула уставшую ногу в туфлю. Она поняла, что Роб обращается к ней, а вовсе не к аудитории.

— Ты полагаешь, мне следовало вернуть подарок? — отреагировала она не задумываясь.

— Ты должна была носить часы, которые тебе подарил я, — холодно произнес он.

— Значит, мне надо носить двое часов, чтобы потворствовать твоим прихотям? — Рэйчел возмущенно всплеснула руками.

— Мои прихоти тут ни при чем.

— Именно они тут при чем.

— Ну хорошо, — раздраженно бросил он. — Моя гордость была уязвлена. Но что я должен был думать? Когда Эш пришел и дал тебе это… — он указал на часики на лацкане ее жакета, — ты вела себя так, словно тебе преподнесли все сокровища Британской короны.

— Это неправда! — Рэйчел стукнула кулаком по кафедре, и звук разнесся по всему залу. — Я просто проявила вежливость. И это действительно очень красивые часы.

— Но они старинные, — продолжал спорить Роб. — На них трудно что-либо разобрать. Они походят месяц-другой, а потом встанут. Тебе, как никому, нужна надежная вещь.

— Ты хочешь сказать, что я сама ненадежна?

— Рэйчел, ты сейчас ведешь себя как ребенок.

— Если судить по тому, что ты говоришь, это мое обычное состояние.

— Я никогда этого не говорил.

— Правда? Тогда что же ты говорил? — вспыхнула Рэйчел.

— Я говорил, что ты предпочла этот поношенный памятник викторианской эпохи нормальным практичным часам.

— Ага! — воскликнула Рэйчел. — Ты попал в яблочко! Практичные! Как я ненавижу это слово!

— Какое это имеет отношение к нашему спору?

— Роб Блисс, ты знаешь, что никогда, ни разу за все время нашей семейной жизни, ты не сделал мне ни одного подарка просто так, ради самого удовольствия дарить? Всегда это было что-то необходимое, что-то полезное, что-то практичное.

— Ну и что в этом плохого?

— Я бы хоть раз в жизни посмотрела, как ты покупаешь вещь, просто чтобы доставить радость другому человеку. Некоторые люди, и я в их числе, любят получать в подарок бесполезные, непрактичные, трогательные вещицы.

— Трогательные?

— Понимаю, — вздохнула она. — Это слово для тебя сродни иностранному, оно отсутствует в твоем лексиконе.

— У меня достаточно богатый лексикон.

— Ради Бога, неужели всегда надо все воспринимать буквально? Почему ты не можешь хоть немного расслабиться, подурачиться?

— Подурачиться! — Он почти кричал. — Если бы мы все дурачились, как… — Вдруг он замолчал, и наступила тишина. И тут только до Рэйчел дошло, что это не просто тишина, а мертвая тишина.

Она взглянула на публику, и ее, клеточка за клеточкой, стал охватывать ужас. На нее смотрело целое море лиц. На некоторых был написан шок, на других — изумление, но большинство аудитории буквально сгорало от любопытства.

«О Боже, — подумала она, — ведь мы, как два невоспитанных ребенка, спорили во весь голос перед всеми этими женщинами! Боже мой!»

Лицо Роба сделалось багровым, и он провел пальцем под воротником, словно тот мешал ему дышать. Рэйчел догадалась, что он сейчас мысленно прокручивает все, что они успели наговорить друг другу, и пытается найти выход из положения, если таковой вообще существует.

Молчание затягивалось. Еще минута — и будет поздно что-либо исправить. Она кашлянула, прочищая горло, и растянула непослушные губы в жизнерадостную улыбку.

Она заговорила, изо всех сил пытаясь придать побольше шарма выражению лица и голосу:

— Сцена, которую вы сейчас наблюдали, придумана мной и Робом с целью проиллюстрировать изложенный им тезис. Мы считали, что устроить громкую ссору у вас на глазах — наилучший способ показать, как важно достойное общение между супругами.

— Правильный стиль общения, — вмешался Роб, быстро оценив ситуацию. — Взаимные упреки вообще нельзя назвать общением. Шумная ссора, которую мы разыграли, только раздражает каждого из ее участников и уводит в сторону от решения вопроса.

Рэйчел почувствовала, что атмосфера в зале быстро разрядилась. Среди публики засияли улыбки, многие женщины согласно закивали. Дамы ожили, довольные, что идеальная семья так же крепка, как и прежде. Рэйчел заговорила снова:

— Вспомните, мы начали с обсуждения недовольства Роба и быстро перешли на резкий обмен репликами по поводу моего вкуса и умственного развития. Когда спор переходит на личности, его необходимо прекратить.

— Ну вот, мы почти исчерпали наше время, — вовремя подхватил Роб. — Похоже, у нас осталось всего несколько минут, чтобы ответить на ваши вопросы.

Он улыбнулся Рэйчел, она улыбнулась ему в ответ, и оба подумали, что, разыграв этот спектакль на сцене, они могли бы претендовать на высшую театральную премию.

— Очень хорошо, — сказал Роб, окончательно успокоившись. — Начнем, пожалуй, с этой милой леди в первом ряду. Вот вы, в розовой шляпке…

Спустя несколько часов, когда после чопорного обеда с Эшем они вернулись в гостиницу, Рэйчел все еще чувствовала сильное возбуждение.

Она направилась в спальню. Роб последовал за ней.

— Ну и денек! — со смешком сказал он. — До сих пор не могу понять, как нам удалось выкрутиться. Думаю, ты достойна самой высокой похвалы, дорогая.

— Не называй меня «дорогая», — буркнула она, останавливаясь в дверях.

Роб с довольным видом улыбнулся. Упершись руками в дверной косяк, он наклонился к ней.

— Что такое ты говоришь, Рэч? Давай поцелуемся и помиримся.

— Давай не будем делать этого, — ответила она и захлопнула дверь у него перед самым носом — второй раз за этот день.

 

Глава 5

Роб в раздражении выключил телевизор. В программе он не нашел ничего, кроме парламентских дебатов. Перипетии британской политики его не интересовали, гораздо больше он был озабочен перипетиями его быстро распадающегося брака.

Напряжение последних двух дней принесло богатые плоды. После того бессмысленного спора во время лекции в Обществе литераторов Рэйчел с ним практически не разговаривала. Почему-то ей не хотелось видеть во всем происшедшем положительные стороны; она все еще дулась на него за гнев по поводу часов. Сам он считал свою реакцию вполне нормальной, но как только он пытался объяснить это Рэйчел, та сразу задавала вопрос, почему она должна верить, что именно его поведение следует признать нормальным. Он обижался, но убеждал себя, что она говорит так в раздражении и со временем все пойдет так, как надо.

Однако похоже, до этого еще далеко.

Их общение на эту тему окончательно разладилось. Вчера вечером они обедали с редакторами «Мэйфилд пабликейшнс лимитед», и это был самый длинный вечер в его жизни. Он сидел, слушал разговоры вокруг себя, наблюдал за Рэйчел, за ее оживленным лицом и представлял, как это оживление мгновенно угаснет, когда за ними закроется дверь гостиничного номера.

Все его попытки наладить отношения терпели фиаско. Интересно было бы найти другого мужчину, способного вызвать такую реакцию Рэйчел.

Он не мог упрекнуть ее во флирте с другими мужчинами — она ко всем относилась по-дружески заинтересованно. Но то, как она ловила каждое слово, как расспрашивала их, больно ранило его.

Сейчас он расхаживал взад и вперед перед дверью на балкон и был близок к тому, чтобы погрузиться в пучину жалости к самому себе. Осознав подобную опасность, он развернул плечи и молча поклялся себе, что не допустит этого. Нет, надо действовать по-другому. Вести себя так, словно эта поездка — самое замечательное событие в его жизни, и не обращать внимания на то, что она говорит и делает. Так ведет себя она, и он станет ее бить ее же картами.

Он уже сделал первый шаг. Зная, что Рэйчел в своей комнате приводит себя в порядок перед тем, как отправиться на обед с Эшем, он заказал еду в номер. Рэйчел считает, что у него на вечер свои планы, он и не подумает ее разуверять. На самом деле он хотел остаться в гостинице, немного почитать, принять ванну и пораньше лечь. Завтра предстоит трудный день, и надо быть в форме.

Когда раздался стук в дверь, он взглянул на часы на каминной полке. Ему хотелось, чтобы Рэйчел ушла до того, как ему принесут обед.

— Это ко мне, — сказала она, выходя из спальни.

— Эш? — спросил он с некоторым удивлением.

Рэйчел была одета небрежно, как вообще одевалась в этой поездке: не первой свежести светлый тренировочный костюм, на лице никакого макияжа. По-видимому, она собиралась провести вечер в домашней обстановке.

— Нет, это не Эш, — ответила она после некоторого колебания. — Я решила вечером не выходить. — Она прошла через комнату, стараясь не встречаться с ним взглядом. — Наверное, это принесли обед, который я заказала.

— Я тоже заказал обед в номер, — не очень весело засмеялся Роб.

— Правда? А я думала, у тебя есть планы на вечер.

— Да, я планировал побыть в номере и здесь же пообедать. — Он заметил, как ее рука потянулась к дверной ручке, но замерла на полпути. — Но ты не беспокойся, я не буду навязывать тебе своего общества и поем на балконе.

— А я как раз тоже хотела расположиться на балконе.

— Господи! Ну, тогда я здесь останусь. В конце концов, посмотрю телевизор. Возможно, покажут что-нибудь занятное.

Когда они наконец открыли дверь, на пороге появился, широко улыбаясь, человек в униформе с подносом в руках.

— Пожалуйста, ваш обед.

— Проходите, — пригласила его Рэйчел. — Минутку, я только возьму кошелек.

— Подожди, — остановил ее Роб. — Откуда ты знаешь, что это твой заказ?

И они уставились друг на друга, не зная, что решить.

— Глупость какая! — бросила Рэйчел и, обращаясь к официанту, спросила: — Что вы принесли?

— Что?

— Какие блюда вы принесли?

— Боже мой, я не знаю. — Лицо официанта просияло. — Но я сейчас посмотрю. — Он снял блестящую крышку с блюда, стоявшего на подносе. — Это окорок по-йоркски и салат, а на десерт черничный пирог.

— Ну, это мне, — сообщила Рэйчел, открывая кошелек, чтобы достать чаевые. — Поставьте, пожалуйста, поднос на стол.

Когда это было сделано, она поблагодарила официанта, сунула ему в руку несколько фунтовых бумажек и проводила до двери.

— Я отнесу это на балкон, — сказала она, когда они с Робом остались одни. — Тогда ты сможешь спокойно смотреть свой телевизор.

— Но я…

С подносом в руках она проследовала на балкон, оставив дверь чуть приоткрытой. Роб запустил пальцы в густую шевелюру. Раньше этот жест не был ему свойственен, но в последние дни сделался привычным. Рэйчел легким пожатием плеч, очень красноречивым движением, в очередной раз дала ему от ворот поворот, и это раздражало.

Через стекло он посмотрел на балкон. В густых сумерках смутно белело пятно костюма Рэйчел.

Что ему предпринять? Безропотно принять ее правила игры или сейчас же выйти на балкон и открыто высказать все, что накопилось? Он не понимал, отчего она так сердита, и считал, что сам должен начать разговор.

В дверь снова постучали. Бросив еще раз взгляд на одиноко сидящую на балконе Рэйчел, Роб пошел открывать.

— Это я вернулся, — весело сообщил официант. — Не знаю, что за чепуха у них там на кухне. Чего ради посылать вам обед порознь?

Не успел Роб решить, стоит ли объяснять причины, как человек уже оказался в номере.

— Я принес прекрасный бифштекс с грибами. Ошибки нет?

— Да, это мой заказ. Поставьте сюда, пожалуйста.

— Что вы! — воскликнул официант. — Ведь ваша жена обедает на балконе. Я отнесу туда и ваш обед.

— В этом нет нужды.

— Но это моя работа, сэр.

Он вышел на балкон и под удивленным взглядом Рэйчел поставил поднос на маленький столик, за которым она расположилась.

— Ай-ай, — запричитал официант, — здесь слишком темно! Сейчас я все исправлю.

Он вышел в номер, а когда вернулся, в руках у него была свечка, защищенная от ветра стеклянным колпаком. Поставив ее в центре стола, официант щелкнул зажигалкой и лихим жестом поджег фитилек.

— Вот! Так гораздо лучше. — Он улыбнулся Рэйчел, потом Робу, даже не замечая, что в течение всей сцены оба стояли неподвижно, как манекены в витрине универмага. — Ну, я исчезаю и желаю приятно провести вечер.

Через мгновение его уже не было на балконе, и Роб, вытаскивая из кармана брюк бумажник, поспешил следом. Вернувшись на балкон, он увидел, что Рэйчел вновь принялась за еду. Роб молча взял свой поднос и направился в комнату.

— Роб!

Он остановился, но не повернулся.

— Пожалуйста, оставайся на балконе, если тебе хочется.

Эти слова заставили его обернуться и вопросительно посмотреть на нее. Рэйчел пожала плечами и поднесла ко рту кусочек на вилке.

— Я вела себя как эгоистка, сказав, что хочу пообедать на балконе. Ведь здесь хватит места нам обоим.

Получив приглашение, которого не ждал, Роб уселся за белый плетеный столик и снял металлическое кольцо с салфетки.

— Спасибо.

Она слегка кивнула, принимая благодарность, и вернулась к еде.

Лондон в сумерках выглядел тихим и умиротворенным. Бешеный ритм делового дня на время затих, а ночное оживление еще ждало своего часа. До стоявшего на набережной отеля «Королева Анна» шум уличного движения почти не доносился. Медленно текли воды реки, а в небе догорали розовые и золотые отблески заката. Только-только зажглись уличные фонари.

Внизу Рэйчел заметила семью на вечерней прогулке. Степенно выступали родители, а двое детей и большая собака носились впереди. Рэйчел долго не сводила с них глаз, грудь теснило от зависти. Несколько лет назад она живо рисовала себе похожую картину, главными персонажами которой были она и Роб. Разумом она понимала, что могла бы выбрать кого-нибудь другого, с кем осуществила бы эту мечту, но в своем воображении она видела только Роба.

— Роб, — тихо окликнула Рэйчел. — Я хочу попросить прощения за то, что дела у нас идут не совсем ладно.

— В этом нет твоей вины, Рэйчел. Полагаю, все произошло из-за моей глупой ревности. — Роб покачал головой и виновато улыбнулся. — Мне не следовало изменять своей тактике.

Рэйчел так и подмывало дотронуться рукой до ямочки у него на щеке. Она слегка повернулась на стуле, и ее колено коснулось его ноги.

— Тактике? — спросила она, почему-то испытывая сильное смущение.

— Да. Я зарекался ввязываться в спор на горячую голову. И прежде мне всегда это удавалось. — Он наклонился к ней. — Но в этот раз, Рэч, что-то сломалось во мне, когда я увидел, как ты обрадовалась этим часам, что подарил тебе Эш. Я буквально ослеп от ревности и гнева. — Он остановил ее жестом. — Сам себе не могу поверить, что наговорил такого во время выступления. Слава Богу, ты сумела представить, будто все так и было задумано.

Рэйчел отстранилась от него и глубже уселась на стул.

— Я говорю не об этом, — спокойно произнесла она. — Я имею в виду… ну, наши дела в целом.

— Какие дела? — В его голосе возникла настороженность.

— Наши. Наши отношения.

— Давай не будем…

— Роб, пожалуйста! Последние два дня показали, во что может превратиться эта поездка. Мы будем ссориться, по два дня не разговаривать, а потом снова и снова извиняться друг перед другом. Так не может продолжаться.

— Я же сказал, что сам виноват, — напомнил он. — И обещаю, что подобное больше не повторится. Все дело в моей ревности. Но теперь я справлюсь с ней.

— Послушай, спустя шесть месяцев дело обстоит так, словно мы впервые встретились. Мы чувствуем влечение друг к другу, в нас снова проснулись эмоции. Но подо всем этим остались проблемы, которые еще ждут своего решения. А я не вижу способа, как мы могли бы их решить.

Роб хотел было ей возразить, но боялся, что она не так уж не права. Может быть, разумнее просто согласиться с ней? Он рассматривал ее в колеблющемся свете и понимал, что не хочет признавать ее правоту, разумно это или нет. Рэйчел выглядела сейчас удивительно красивой, и мысль о том, что надо отказаться от всего, что было между ними, казалась ему невыносимой.

— Я хочу рассказать тебе о своем решении, — сказала она, словно прочитав его мысли.

— Я слушаю.

— В конце этой недели я собираюсь уехать домой. Не перебивай. Выслушай меня. — Она глубоко вздохнула и продолжала твердым голосом: — Я встречусь с Мэйфилдами и расскажу правду. Я надеюсь растолковать им, как нам трудно продолжать этот визит. И если они захотят, я готова заявить об этом публично. А когда я вернусь в Миннеаполис, то подам документы на развод.

— А как же общественное мнение?

— Надо принимать вещи такими, какие они есть на самом деле. Нам следовало это сделать с самого начала.

— Рэйчел, нельзя же с нами так поступать.

— «С нами»! — хрипло отозвалась она. — Такого понятия, как «мы», больше нет.

— Как ты можешь быть такой бессердечной?

— Я знаю, ты считаешь меня классической ведьмой. Извини. Я позвоню Фредди, как только вернусь домой, и приму удар на себя. — Рэйчел встала и бросила на стол салфетку. — Я совершила ошибку, когда согласилась на эту поездку. Я поняла это, едва ступив на трап самолета. Единственное, что я могу теперь сделать, — это исправить свою глупость с наименьшим беспокойством для всех.

— Нам все-таки стоит обсудить это.

— Нет, уже ничто не поможет. Прости, Роб, но это мое окончательное решение.

С этими словами Рэйчел покинула балкон и растворилась в темноте гостиной.

Роб молча смотрел на подрагивающее пламя свечи, и ему казалось, что даже ее горящая душа холодна и безжизненна. Ему было неприятно, что Рэйчел вела себя так рассудочно. Если бы она разозлилась, он бы совладал с ней, а с ее спокойной уверенностью ему не справиться. Он даже представить не мог, как подступиться к этому куску льда.

* * *

Деревянная телефонная будка недалеко от входа в отель была одной из последних в Лондоне. Эти традиционные красные сооружения почти всюду заменили на современные металлические, и Роб пожалел об этом, войдя внутрь и затворив за собой дверь. Ему нужно было переговорить с Фредерикой Харрис, и он не хотел, чтобы его подслушали, если он станет звонить из номера.

В Нью-Йорке было четыре пополудни, и секретарша Фредди проговорилась, что начальница, разувшись, чтобы дать отдохнуть натруженным ногам, пьет чай.

— Как всегда, вся в работе, Фредди? — заметил Роб, когда та взяла трубку.

— Совсем запарилась, пока вы с Рэйчел прохлаждаетесь в Англии. Боже, еще не помню такого жаркого и скучного июня в Нью-Йорке!

— Зато в Лондоне жизнь бьет ключом и чертовски холодно.

— Ну-ну. Какие-нибудь неприятности?

— Да. Мой долг предупредить тебя, что Рэйчел собирается прервать турне в конце недели.

— Что?! Этого нельзя допустить!

— А как ее остановишь? Когда ей что-то втемяшится в голову, с ней становится невозможно иметь дело.

— Смешно, но то же самое она говорит о тебе. — Фредди тяжело, словно в изнеможении, вздохнула. — Что, черт возьми, у вас там происходит?

— Я думаю, Рэйчел права. Мы должны все это прекратить и сказать правду.

— Я полагала, что это путешествие станет прекрасной возможностью уладить ваши разногласия, и не изменила своего мнения. Роб, помогая мне, ты помогаешь себе. Если она сбежит, ты рискуешь остаться самым одиноким мужчиной в Америке.

— Фредди, я очень хочу сохранить наш брак. Но Рэйчел этого не хочет. Может быть, у нее есть кто-то другой.

— Конечно, у нее есть другой, дурачок. Мужчина, которым она хотела бы видеть тебя. И если ты хотя бы наполовину так умен, как я думаю, ты сообразишь, как стать таким мужчиной. — В трубке слышалось ее шумное дыхание, и Роб без труда представлял нахмуренное лицо Фредди. — Твой соперник — это ты сам.

— Ну и что же мне делать? — Их разговор не принес Робу того облегчения, на которое он рассчитывал. — Привязать ее к кровати?

— А что, это идея, — хихикнула Фредди. — Жаль, что она не пришла тебе в голову давно.

— Хватит шуток, ладно? — еле сдерживаясь, чтобы не застонать от отчаяния, выпалил Роб.

— Хорошо, поговорим серьезно. Послушай, Роб, может быть, мне удастся урезонить ее.

— Вряд ли.

— Я не собираюсь уговаривать ее по телефону. Что, если я вдруг появлюсь там у вас? Ведь Рэйчел не знает, что ты рассказывал мне о вашем разрыве. Представь, что я неожиданно появляюсь на сцене, в полном восторге от того, как замечательно складывается ваша поездка, и в полном неведении относительно ваших проблем. Неужели после этого у нее хватит решимости удрать?

— Не знаю, — ответил он. — Возможно, она передумает. Возможно, нет.

— Я могла бы поговорить с ней по душам, — предложила Фредди. — Расскажу ей, как все рады, что дела у вас идут блестяще. Или что-то в этом роде.

— А на самом деле у нас получается заговор против нее. Нет, это неудачная идея.

— Зато тебе, наверное, нравится жить соломенным вдовцом! — прервала его Фредерика. — Ты же сам просил придумать причину…

— Да, но мне претит эта чертова ложь, только и всего.

— Ай-ай-ай, Роб! Раньше ты никогда не ругался.

— Научился у тебя, Фредди. Катавасия с Рэйчел дала мне возможность вдоволь попрактиковаться.

— Бедняжка, тебе действительно требуется помощь. Не бойся, Фредерика не бросит тебя в беде.

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня утром вышел из строя кондиционер. Это прекрасный повод отправиться в Англию. — В трубке послышалось хихиканье. — Я вылечу первым рейсом.

— В этом нет необходимости, Фредди. Рэйчел тебя не послушает. Тебе нужно только как-нибудь успокоить Джаспера Мэйфилда, чтобы он не потребовал неустойку.

— Очень хорошо, раз ты так решил. — В голосе Фредди послышалась досада. — Оставь все на мое усмотрение, дорогой мальчик.

Рэйчел помахала пальцами, уставшими держать авторучку. Украдкой она бросила взгляд на очередь покупателей, вытянувшуюся вдоль прилавков книжного отдела в «Динуидсе», одном из самых больших универмагов города. Им придется попотеть еще не меньше часа, пока очередь рассосется.

— Надпишите эту для Хилари, пожалуйста. — Низенькая толстушка широко улыбнулась Рэйчел. — Хилари — это я.

— Рады с вами познакомиться, Хилари, — ответила Рэйчел, и ее перо заскользило по форзацу книги. — Вы живете в Лондоне?

— Ох, слава Богу, нет! — воскликнула женщина. — Я приехала на поезде из Бамбл-Грин.

— Далеко отсюда? — сочувственно поинтересовался Роб.

— Очень далеко, — призналась Хилари. — Но как было не приехать ради того, чтобы познакомиться с такой парой, как вы. Мы с мужем — ваши преданные поклонники.

— Счастлив слышать, — пробормотал Роб, взяв экземпляр «Идеального брака» из рук Рэйчел и добавляя к дарственной надписи свой автограф.

— Должна сказать, что больше всего в книге нам нравится девятая глава. — Хилари приблизилась вплотную к столу и понизила голос: — На нас она действует чарующе.

Она вспыхнула и тряхнула светлыми завитыми волосами.

Роб поддался искушению задать вопрос, хотя чувствовал, что не стоит этого делать:

— О каком месте из девятой главы вы говорите?

Хилари бросила быстрый взгляд на человека, стоявшего в очереди за ней, и наклонилась к самому уху Роба.

— Вы знаете, — прошептала она, — я имею в виду то место, об арабах.

— Об арабах? — Роб почувствовал, что краснеет. — Но надеюсь, не о шейхе?

— Как раз о нем. — Хилари тронула Рэйчел за плечо. — Я и представить себе не могла, что моего Генри так захватит ваша идея. Вы знаете, когда он прочел это место, он не мешкая бросился в наш местный «Вулворт» и купил все тюлевые занавески, которые там были. И когда я вернулась домой после похода по магазинам, оказалось, что он переделал наш дом в шатер шейха. Никогда в жизни я не была так удивлена.

— Держу пари, — промямлила Рэйчел.

— А Генри был просто великолепен в тюрбане! — При этих словах румянец еще сильнее загорелся на щеках у Хилари, и она не удержалась от смеха. — Разумеется, он не смог достать в Бамбл-Грин шаровары, поэтому встретил меня в дверях с тюрбаном на голове и без всего остального. Можете представить картину?

— Еще бы, — сказал Роб. — Это событие, должно быть, превратило день в настоящий праздник для вас.

— Мне пришлось признаться Генри, что это было невероятно!

Ее смех становился все громче и непринужденнее. На них стали оборачиваться, и Роб в душе молился, чтобы никто больше не услышал их разговор.

— То же самое я говорила Робу, — вмешалась Рэйчел.

Ее словно черт за язык дергал. Она давно уже не видела Роба таким обескураженным, и это зрелище ее очень забавляло.

Они надписали еще десяток книг, когда в конце очереди началось какое-то волнение.

— Прошу прощения, но я пришла сюда не за книгой, — ворчала Фредерика, пробираясь сквозь толпу. — Я здесь по делу.

— Фредди! — вскрикнула Рэйчел, вскакивая, чтобы заключить ее в объятия. — Что ты здесь делаешь?

— Чего это тебя принесло в Лондон, Фредди? — Роб тоже поднялся, разыгрывая удивление, и обнял Фредерику.

— Сломанный кондиционер и рекордная жара в Нью-Йорке, — ответила Фредди. — И отличные новости о ваших успехах, которые достигли моих ушей.

— Фредди, я не поверю, что ты предприняла такое долгое путешествие из одного лишь любопытства, — засмеялась Рэйчел, снова садясь на стул и беря очередную книгу, чтобы надписать ее. — И сколько ты планируешь пробыть здесь?

— Это зависит от многих факторов.

— От чего, например?

— И от того, и от этого. — Фредди тряхнула копной рыжих волос. — Хочу встретиться с Мэйфилдами, побыть с вами, кое-что посмотреть из достопримечательностей. Но самое главное — я хочу поесть. Умираю от голода.

— В нашем отеле готовят замечательный чай, — сказала Рэйчел.

— С булочками?

— Гм… да. И птифурами.

— Боже, это звучит как музыка! Торопитесь. Надпишите еще сотню книжек и давайте смываться.

Роб рассчитывал, что и его пригласят на чай, но ни та ни другая, похоже, не жаждали его общества.

— Я думаю, тебе стоит пройтись по магазинам, купить рубашки и галстуки, — предложила Рэйчел.

— Я могу сделать это завтра.

— Ерунда! — воскликнула Фредди. — Не нарушай своих планов. Мы с Рэйчел немного поболтаем о нашем, о женском. Я знаю, как вы, мужчины, ненавидите пирожные и сандвичи, которые подают к чаю.

Роб был недоволен, что ему дали отставку, но ему пришлось предоставить инициативу Фредди. Он вынужден положиться на нее, чтобы Рэйчел не догадалась, как много та знает об их личной жизни. Может быть, ей удастся убедить Рэйчел продолжить их совместное пребывание в Англии. Фредди обладала исключительным даром убеждения, и он полагал, что должен дать ей больше простора для маневра.

Фредерика оглядела зал ресторана отеля «Королева Анна» и с вожделением вздохнула:

— Какое славное местечко! Я просто счастлива, что для меня нашлась здесь комната. Я завидую, Рэйчел, что у тебя есть возможность укрыться в таком роскошном отеле с таким мужчиной, как Роб Блисс.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну как же? Добрым, умным. Сходящим с ума по тебе. Ах, лето в Лондоне! Боже, как романтично!

— У нас слишком много работы, чтобы обращать внимание на романтику, — недовольно буркнула Рэйчел, беря чайник и разливая чай в две фарфоровые чашки. — Мы здесь проводим рекламную акцию, Фредди, а не отдыхаем на пляже.

— Отдохнуть на пляже! — Фредди прикрыла свои густо накрашенные глаза и мечтательно улыбнулась. — Ты знаешь, мне по душе твоя идея.

— Фредди, можешь прекратить свои восторги, — чуть улыбнувшись, сказала Рэйчел. — Не заговаривай мне зубы — я знаю, были веские причины, чтобы ты притащилась сюда. Говори откровенно.

— Я уже сказала. — Фредди посмотрела на Рэйчел круглыми глазами и сделала глоток чаю.

— Я знаю, что ты сказала. А теперь я хочу узнать правду.

— Ну-у, правду… Правда в том, что я почему-то стала волноваться за вас с Робом.

— Что ты имеешь в виду?

— Передай мне, пожалуйста, это печеньице. Спасибо. — Фредди потянулась за маслом. — Сказать откровенно, Рэйчел, в последнее время у меня сложилось впечатление, что между вами кошка пробежала.

— С чего ты взяла?

— Интуиция, — покачала головой Фредди.

— Значит, вот почему ты приехала.

Рэйчел уставилась в чашку.

— Отчасти. — Фредди приблизила к ней лицо. — А теперь ты скажи мне правду. Между вами действительно все в порядке?

В разговоре возникла долгая пауза.

— На самом деле, Фредди… В том, что касается цели нашей поездки, между нами нет никаких недоразумений.

— Потрясающе! — воскликнула Фредерика. — Я знала, что глупо было думать иначе. Боже, насколько мне стало легче! Брак Блиссов крепок, как и раньше. Говорить иначе так же глупо, как утверждать, что Земля скоро перестанет вертеться. Ну-ка, этот клубничный джем выглядит очень аппетитно. Передай мне его, пожалуйста.

 

Глава 6

На следующее утро у Роба не было возможности побыть с Фредди наедине. Они встретились в ресторане гостиницы и заняли столик.

— Ну, как видишь, — сухо сказал Роб, — Рэйчел не задушила меня ночью подушкой, и я понял, что ты ей не проболталась.

— Ты же знаешь, что в подобных случаях я нема как рыба, — обиженно сказала Фредди, откусив кусочек тоста. — Твое имя вообще почти не упоминалось.

— Получается, она до сих пор не знает, что тебе известно о нашем предстоящем разводе?

— Она не знает даже, что ты позвонил мне и попросил приехать в Англию.

— Я не просил тебя приезжать в Англию, — горячо возразил он, несколько человек повернулись и посмотрели на них. — Наоборот, говорил, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, — добавил Роб, понизив голос.

— Но ты был не прав, Роб. Мне кажется, что Рэйчел оправдает мои ожидания. И если ты не наделаешь ошибок, она снова будет твоей.

— Каких ошибок?

— Думай, парень. Прислушивайся к тому, что она говорит, — ответила Фредди, взмахнув рукой, в которой был зажат нож с кусочком масла.

— Она думает, что я черствый и бесчувственный. Она говорит, что во мне нет романтизма.

— Ну вот и сделай что-нибудь романтичное.

— Нет, — покачал головой Роб, — может быть, и легко совершить что-то подобное, но только не мне.

— Роб, дорогой мой, тебе надо многому научиться, и ты нуждаешься в помощи. Но ведь я рядом.

Роб нахмурился. У него появилось желание отказаться от предложенной помощи. Он боялся, что Фредерика Харрис все испортит.

— Когда мы начнем действовать? — спросила Фредди, как бы подводя черту под всем сказанным. — Почему бы нам не устроить сегодня пикник в парке? — заявила она затем и поднесла к губам чашечку с кофе.

— Пикник! — простонал Роб. — Я ненавижу пикники.

— Тем лучше, — обрадовалась Фредди. — Разве ты не понимаешь? Если Рэйчел поверит, что это твоя идея, она будет тронута тем, что ты хочешь доставить ей удовольствие.

— Ты так думаешь?

— Уверена. И пока мы с Рэйчел будем ходить по магазинам, ты отправишься в «Харродз» и купишь все, что необходимо для пикника. Встретимся в парке.

— А после, — сухо сказал Роб, — мне ждать очередного фиаско?

— Сейчас я напишу для тебя список всего необходимого. О, Роб, ты должен благодарить свою счастливую звезду, что я оказалась здесь вовремя!

Неужели он и вправду рожден под счастливой звездой?

* * *

Рэйчел устала. Первая изнурительная неделя в Лондоне подходила к концу, оставалось только одно мероприятие. В последний вечер их пребывания в столице Мэйфилды решили осчастливить их приемом в елизаветинском стиле в загородном средневековом замке, специально для этого арендованном. Затем следовала поездка в деревню на несколько дней, во время которой она собиралась сказать Фредди, что решила прервать свой визит и уехать из Англии.

Утром большую часть времени заняло посещение магазинов одежды, где можно было что-то купить для вечера у Мэйфилдов. В одном из универсальных магазинов Фредди категорически заявила, что наконец-то они нашли как раз такое платье, какое нужно Рэйчел.

— Не говоря уже о блестках, — восхищалась Фредди, — которые будут притягивать взоры присутствующих.

С покупками в руках они медленно шли по тихим зеленым аллеям парка Сент-Джеймс, где в час дня должны были встретиться с Робом.

— Интересно, окажусь ли я права, что Роб закажет столик для ленча в «Герцоге Нортумберлендском»? — небрежно заметила Рэйчел, жадно вдыхая аромат сирени, которым был напоен воздух.

— Не думаю, — сказала Фредди. — Он говорил что-то о пикнике.

— О пикнике? — Рэйчел рассмеялась. — Ты ошибаешься. Роб не любит застолье на свежем воздухе. Слишком много пыли и насекомых.

— Посмотрим. День действительно слишком хорош, чтобы запираться в четырех стенах.

— Смотри, вот и Роб, — сказала Рэйчел, указывая на высокую фигуру у озера.

Подойдя поближе, они увидели, что Роб стоит на коленях рядом с мальчиком в шортах. Они вместе спускали на воду игрушечный парусник. Неподалеку в плетеных креслах сидела пара — Рэйчел решила, что это родители мальчика, — и наблюдала за ними. Время от времени отец поглядывал на сына поверх газеты, а мать не сводила глаз с высокого незнакомца, беседовавшего с мальчиком.

Ребенок сидел на корточках возле Роба и живо поддерживал разговор. Роб внимательно выслушивал вопросы, сыпавшиеся один за другим, а потом спокойно отвечал, указывая на что-то на игрушечном кораблике.

Рэйчел остановилась и придержала Фредди за руку. Она не хотела нарушать эту идиллию. Фредди нахмурилась, взгляд ее больших голубых глаз переходил от Рэйчел к Робу и обратно.

Как раз в эту минуту порыв ветра закружил кораблик. Мальчуган с криком бросился к нему, чтобы спасти, и чуть не упал в озеро. Роб подхватил ребенка и оттащил от воды.

Мать мальчика с напускной строгостью отругала его, но тут же весело рассмеялась.

— О Господи, мне надоела вся эта семейная чепуха! — недовольно сказала Фредди. — Я слишком голодна, чтобы наблюдать за Робом в роли доброго дядюшки. Пошли, Рэйчел.

Рэйчел неохотно двинулась за Фредди. Увидев их, Роб поднялся на ноги и отряхнул брюки на коленях.

— Разве уже час дня? — спросил он.

— Да, и я умираю с голоду, — заявила Фредди. — Пошли.

— Сейчас, только попрощаюсь с моим другом.

Мальчик с интересом смотрел на женщин. Глаза на веснушчатом лице сощурились от солнечных лучей, проходивших сквозь листву деревьев.

— Одна из них ваша жена? — спросил он Роба.

— Да, та, что в синей блузке.

— Это хорошо. Она красивее, чем другая, — заявил ребенок.

Фредди разинула рот от удивления, и Роб не удержался от смеха.

— Дамы, представляю вам Колина. Колин, это Рэйчел, а вот эта, которая тебе меньше понравилась, — Фредерика.

— Привет, — сказала Рэйчел.

— Прелестное дитя, — протянула Фредди.

— Нам нужно идти на ленч, — объяснил мальчику Роб. — Спасибо тебе за то, что ты дал мне поиграть твоим корабликом. Не забудь немного утяжелить киль.

— Не забуду. До свидания, Роб. До свидания, Рэйчел.

Роб наклонился поднять корзинку, оставленную под кустом, и в это мгновение услышал за спиной громкое восклицание:

— Роб? И Рэйчел? То-то лица мне показались знакомыми! — Отец Колина быстро развернул газету, которую держал в руках. — Вот их фотография! И заголовок: «Блисс-криг в Лондоне. Эксперты по любовным отношениям из Америки берут город штурмом».

— Эксперты по любовным отношениям? — воскликнула его жена. — Эти люди?

— Посмотри сама на фото.

— Боже мой! А я разрешила Колину болтать с мужчиной!

Фредди от души расхохоталась, но Роб и Рэйчел быстро пошли прочь, и скоро большой куст древовидной гортензии скрыл их от глаз Колина и его родителей.

— В Лондоне живет девять миллионов человек, — проворчал Роб, — и нужно же было напороться на одного-единственного, который нас узнал.

— Слава — нелегкое бремя, дорогой, — напомнила Фредди.

— Да, конечно, — со вздохом согласился Роб.

Рэйчел почувствовала на себе его взгляд, но намеренно отвела глаза. Еще день — и она сможет отправиться куда угодно, сможет положить конец постоянному изматывающему ощущению, что они ни с кем не могут поделиться своей тайной.

— Мы едим в «Герцоге Нортумберлендском»? — спросила она.

— Нет, я придумала кое-что получше. Думаю, ты получишь удовольствие от пикника прямо здесь, в парке.

— Пикник? — Рэйчел недоумевала. — Ты шутишь.

— Нисколько, — возразила Фредди.

— Тебе не по вкусу такая мысль? — вмешался Роб. — Ты же сама всегда говорила, что это, должно быть, очень приятно.

— Ну, что касается меня, то я действительно никогда не возражала против подобных вещей.

Рэйчел понимала, что должна отдать должное попыткам Роба быть покладистым, хотя видела, что на лбу у него пролегла глубокая морщина. Его отношение к пикникам сложилось давно, изменить его вряд ли уже удастся. Под открытым небом можно гулять, можно заниматься спортом, но это совсем неподходящее место для еды. Ужин на балконе прошлым вечером можно считать гигантской уступкой с его стороны.

— Мы оставили Колина с его родителями далеко позади, — продолжал Роб. — Давайте расстелем скатерть и примемся за наш ленч. Здесь жареный фазан, сандвичи с кресс-салатом и холодное вино.

— Ну так давайте! — подхватила Фредди.

— Пожалуй, нам будет хорошо вон под тем буком.

— Отличное местечко. — Фредди выразительно посмотрела на Рэйчел («Ну, что я тебе говорила?») и, самодовольно ухмыльнувшись, пошла следом за Робом.

— Не верю своим ушам, — прошептала Рэйчел.

— Возможно, романтика Англии благотворно действует на него.

— Возможно, — пожала плечами Рэйчел. — Но думаю, судить пока рано. — Хотя он только что болтал с ребенком, и это занятие, без сомнения, доставляло ему удовольствие.

Роб достал из принесенной корзинки небольшую скатерть и расстелил ее на траве. Все трое уселись, а Роб продолжил распаковывать корзину, доставая фарфоровые тарелки и льняные салфетки.

— Фантастика! — заметила Фредди. — Откуда такое великолепие?

— Из «Харродз», — ответил Роб. — За небольшие деньги они все приготовят для завтрака на траве.

— Чудесно, — сказала Рэйчел, отпивая глоток вина. — В таких симпатичных стаканах все кажется изумительно вкусным. Это самый замечательный пикник, на котором я когда-либо бывала.

— И я тоже, — сухо добавил Роб, аккуратно снимая муравья, заползшего ему на штанину.

— Я рада, что ты это придумал.

— А что у вас в пакетах? — Чувство вины заставило Роба сменить тему.

— Вечерние платья, которые превратят меня и Рэйчел в жутких красавиц, — ответила Фредди.

— У слова «жуткий» есть другой смысл, — со смехом поправила ее Рэйчел.

— Ну-ну, Рэйчел, не придирайся. — Фредди достала из корзины блюдо с салатом из свежей и маринованной капусты. — Нас ждет настоящее гастрономическое чудо!

Роб посмотрел на Рэйчел.

— Можно посмотреть ваши платья? — спросил он, накладывая себе на тарелку кусочки фазаньей грудки.

— До вечера мы не позволим тебе этого сделать, — заявила Фредди. — Мы хотим преподнести тебе сюрприз.

— Неужели вы полагаете, что для меня может быть сюрпризом то, что вы обе на диво красивы? — спросил он как о чем-то само собой разумеющемся.

Рэйчел занималась тем, что отщипывала кусочки от маленьких треугольных сандвичей и бросала крошки двум малиновкам, прыгавшим в траве неподалеку. Она не вступала в разговор, словно ожидая, чтобы Фредди и Роб сами обратили на нее внимание.

— Как бы то ни было, — предупредила Фредди, — тебе придется дожидаться вечера. Только там мы раскроем все свои секреты.

«Отнюдь не все», — с грустью подумала Рэйчел.

— Фредди, не все может дожидаться вечера, — неожиданно для себя произнесла она. — Я хочу сказать… ну, я подумала об одной вещи, о которой и тебе следовало бы знать.

Рэйчел смотрела на сандвич в своей руке, не замечая тревожных взглядов, которыми обменялись Роб и Фредди.

— Что такое? — спросила Фредди после паузы, словно боялась услышать ответ.

— Я хочу прервать поездку. — Рэйчел подняла на них печальный взгляд. — Я устала и хочу домой.

— Но Мэйфилды! — запричитала Фредди. — Нельзя же так поступить с ними!

— Понимаю, что это нехорошо, непрофессионально.

Рэйчел посмотрела на Роба, призывая его на помощь, но он нарочно отвернулся и не спускал глаз с алых канн, росших вдоль дорожки.

— Это слишком мягко сказано, — жестко заявила Фредди. — Ты сама подписала контракт, который предусматривает участие в рекламных акциях после того, как книгу начнут продавать в Британии.

— Но этот пункт существует в любом контракте, — попробовала спорить Рэйчел.

— Да, потому что издатели рассчитывают на вашу помощь в рекламе вашей же книги, — заметила Фредди, — а вовсе не для собственного удовольствия, как ты понимаешь.

Рэйчел бросила птичкам остаток сандвича и стряхнула крошки с ладоней.

— Сегодня вечером я все объясню Мэйфилдам.

— Объяснишь что? — набросилась на нее Фредди. — Что ты устала и хочешь домой? О да! Уверена, твое объяснение приведет их в восторг. — Она швырнула свою тарелку на землю и наклонилась к Рэйчел, чтобы видеть ее глаза. — Они добрые люди и понимают, что эта неделя в Лондоне утомила тебя. Поэтому вам сократили число выступлений, чтобы вы могли недельку передохнуть за городом. — Когда Фредди возбуждалась, ее южный акцент становился более заметным. — За свою жизнь мне приходилось иметь дело со множеством издателей, Рэйчел Блисс, и позволь сказать тебе, что Джаспер Мэйфилд готов вывернуться наизнанку, чтобы угодить вам! Я не знаю ни одного автора, которому были бы предоставлены такие условия, как тебе и Робу в этой поездке.

— Согласна.

— В таком случае не кажется ли тебе, что ты должна чем-то отплатить ему?

— Да, конечно. Но есть вещи, Фредди, которых тебе не понять.

— Какие такие вещи? Англия оказалась не такой, как ты себе представляла? Слишком дождливой, слишком холодной? Или ты страдаешь от ностальгии по Штатам?

— Фредди, не будь дурой. Я вовсе не это имела в виду. — Рэйчел вздернула подбородок. — Как ты могла подумать, что на меня подействовала такая ерунда? Я профессионал и никогда не жалела сил, чтобы доказать это.

— Не похоже, если судить по твоим сегодняшним заявлениям.

Роб едва не поперхнулся вином. Господи, Фредди, оказывается, жесткая и волевая женщина! Под мягкой и слегка чудаковатой внешностью кроется сердце акулы. И она прекрасно знает все слабые места, по которым надо бить. Если у Рэйчел и есть ахиллесова пята, то это карьера. После того как она получила такой вызов, ситуация стала взрывоопасной.

— Фредди, — неожиданно для себя он вмешался в спор, — не дави так на Рэйчел. Ты же знаешь, она не бросилась бы в кусты из-за пустяков.

Удивительно, но весь запал Рэйчел сразу прошел.

— Похоже, ты вообразила, что я решила просто облегчить себе жизнь.

Рэйчел обращалась к Фредди, но ее взгляд был устремлен на Роба. Он знал, что ей больше всего претит мысль показаться трусихой или человеком, готовым бежать от трудностей. Временами ему приходило в голову, что именно по этой причине она так долго терпит их брак.

— Именно так это и выглядит, — без всякого намека на пощаду сказала Фредди. — Необходимо обсудить неприятности, которые нас ждут. Ни мне, ни Мэйфилдам не понравилось бы, если бы ты вот так просто поставила нас перед фактом.

— Я понимаю.

— А Роб? — Фредди помахала пальцем перед лицом Рэйчел. — Разве справедливо, если всю оставшуюся часть турне он проведет один, забыв о своем втором медовом месяце? И все лишь потому, что тебе не понравилось в Англии?

— Нет. Разумеется, нет. — Рэйчел внимательно смотрела на своего молчаливого мужа и жалела, что не может уловить его настроение. — Не знаю, Фредди, может быть, ты права. Может быть, я веду себя как эгоистка.

Она потерла лоб, стараясь предупредить головную боль, которая вот-вот могла обрушиться на нее.

— Ну вот и славно, девочка. Прими мою благодарность. — Фредди была поглощена тем, что доставала из корзины упаковку пирожных, и сменила тон. — Кстати, я сообщала тебе, что перед отъездом разговаривала с твоей матерью? Она передавала тебе наилучшие пожелания и просила сказать, как они с отцом гордятся тобой. — Фредди хмыкнула. — Ты ведь знаешь, их не так легко чем-либо поразить. Помнишь, они совершенно равнодушно восприняли рассказ о вашем обеде у губернатора? Но, узнав, что ты, может быть, встретишься с королевой, они пришли в полный восторг.

— В самом деле? — спросила Рэйчел, и легкая улыбка тронула уголки ее губ.

— Я уверена, Рэйчел, что именно эта рекламная поездка заставила их по-настоящему поверить в тебя. Тебе ведь постоянно приходилось доказывать, что ты чего-то стоишь в этой жизни. И теперь, когда тебе это удалось, глупо было бы бросить все на полпути.

— Ну ты и мастерица нажать на нужную кнопку, — сказала Рэйчел недовольным тоном.

— А кем бы я была без этого? Теперь давай забудем обо всех глупостях и попробуем эти бесподобные пирожные с малиной.

— Не хочу, — ответила Рэйчел. — Я имею в виду, что не хочу пирожных. Что же касается всего остального, обещаю, что ничего не скажу вечером Мэйфилдам.

— Вот и отлично! — Фредди откусила кусочек слоеного пирожного. — А как ты смотришь на то, чтобы провести недельку в деревне?

— Согласна. Может быть, тогда у меня и Роба появится возможность поговорить.

— Замечательно, — весело сказала Фредди. — Но у двух влюбленных птенчиков вроде вас, наверное, найдутся и другие занятия.

— Вот этого я и боюсь, — пробормотала Рэйчел.

— Что ты сказала? — не расслышала Фредди, так как все ее внимание было приковано ко второму пирожному.

— Ничего особенного. — Рэйчел метнула взгляд в сторону Роба, но у того по-прежнему было непроницаемое выражение лица. — Я просто думаю, что в деревне действительно можно придумать массу занятий.

Роб в это время был целиком занят гусеницей, ползшей у него по ноге. Он сорвал травинку и протянул ее причудливо окрашенной гусенице.

— Вы знаете, мне этот пикник по-настоящему нравится, — признался он.

Когда гусеница была благополучно возвращена на землю, Роб с улыбкой, которая была лишь чуть натянутой, протянул руку за пирожным. И вовремя — к пирожному уже подбирались муравьи.

— Боже мой, королева была восхитительна! — с жаром вещала Фредди.

— Неужели? — пробормотал Роб. — А я и не заметил.

— Жаль, что она заглянула лишь на минутку. — Фредди с удовольствием посмотрела на Роба. — Но ведь у коронованных особ всегда столько дел.

Роб машинально кивнул, хотя так и не понял, что она имела в виду. Его внимание занимала Рэйчел, которая танцевала с Эшем Мэйфилдом.

Она смотрелась великолепно. Ее платье из темно-синей тафты подчеркивало светлую кожу и придавало загадочность глазам. Вместо электричества в средневековом зале горели свечи, и ее волосы в золотистых лучах напоминали полированное черное дерево. Эш, видимо, говорил что-то забавное, и Рэйчел смеялась, кружась с ним среди многочисленных пар.

— Прости меня, Фредди, — внезапно пробормотал Роб и быстро отошел, оборвав женщину на полуслове.

Та лишь улыбнулась, глядя, как он пробирается между танцующими.

Роб хлопнул Эша по плечу. Испуганный взгляд молодого человека говорил о том, что удар оказался сильнее, чем Роб рассчитывал.

— Я хочу разбить вашу пару, — решительно произнес Роб.

— Ну что вы, старина! — взмолился Эш. — Я весь вечер ждал этого танца.

— Тем больше у Рэйчел оснований потанцевать со своим мужем, — сказал Роб, снимая руку Рэйчел с плеча Мэйфилда и прижимая жену к себе.

Рэйчел молча повиновалась, бросив на Эша виноватый взгляд. Тому осталось лишь пожать плечами и отойти, оставив их наедине.

— Спасибо, что согласилась потанцевать со мной, — проговорил Роб, крепче обнимая ее за талию. — Я боялся, что ты откажешься.

— Ты выглядишь вполне уверенным в себе, — улыбнулась Рэйчел.

Он улыбнулся в ответ и начал постепенно уводить ее к краю площадки для танцев.

— И еще одно, Рэч, — прошептал он ей в самое ухо. — Спасибо за то, что согласилась на второй медовый месяц.

Она напряглась и отстранилась, чтобы видеть его лицо.

— Но я не соглашалась на медовый месяц, Роб. Я только готова провести неделю в деревне.

— Я знаю. Но я благодарю тебя за то, что ты не проговорилась Фредди.

— Временами мне кажется, что Фредди кое о чем догадывается, — сказала она, внимательно глядя ему в глаза, — но не хочет принимать это всерьез.

— Да, пожалуй.

— Роб, как мы поступим?

— У меня нет точного ответа, но есть предложение. — Он притянул ее к себе. — Сейчас продолжим танец. Ты помнишь, когда мы танцевали с тобой в последний раз?

— Очень давно.

Она прижалась к нему, чувствуя щекой ткань его смокинга.

На приеме играл небольшой оркестр, музыканты были одеты по моде средних веков, и у них в основном были старинные инструменты. Роб не знал мелодии, которую сейчас исполняли, но она казалась ему чем-то знакомой, и от этого он чувствовал одновременно радость и грусть.

— Ого, — прошептала Рэйчел, — сюда идет заместитель Джаспера. Наверное, хочет разбить нашу пару.

— К черту! — сердито бросил Роб и мгновенно устремился с Рэйчел в самую гущу танцующих, двигаясь к противоположной стороне танцевального зала.

Заметив открытые застекленные двери на веранду, он в танце провел ее туда, и они оказались в плотной толпе гостей. Он продолжал вести ее в танце, пока в дальнем конце веранды их не скрыла решетка, густо обвитая жимолостью.

— Это не совсем прилично.

Рэйчел вопросительно глянула на него, но, судя по тону, происходившее ее скорее забавляло, чем сердило.

— А я и не собираюсь вести себя прилично. Напротив, мне хочется хотя бы минутку провести с тобой наедине, а проклятые англичане все время мне мешают.

Роб разглядывал ее поднятое кверху лицо. Лунный свет красиво очерчивал губы, зажигал искорки в глазах. Он не выпускал ее из объятий, все теснее прижимая к себе.

Она не пыталась вырываться, и Роб надеялся, что возвращаются старые счастливые времена.

— Ты слышишь?

Он повернул голову, чтобы уловить слабо доносившиеся звуки музыки.

— Лист? «Песня без конца»? — угадала Рэйчел.

— Мы три раза танцевали под нее в тот вечер, когда познакомились.

— Помню, — ответила она, и от воспоминаний в глазах появилось выражение боли. — Роб, наверное, нам пора возвращаться.

— Почему?

— Потому что все это глупо.

— Разве? — Роб взял ее за плечи, смяв короткие, фонариком, рукава.

Его губы потянулись к ее губам, и она стояла зачарованная, пока не почувствовала их первое прикосновение. Тогда она уперлась руками ему в грудь и вырвалась из его объятий.

— Не надо, — выдохнула она.

— Почему? — Роб схватил Рэйчел за руку и повернул к себе лицом. — Ради Бога, Рэйчел, я всего лишь хочу тебя поцеловать. — Он еще ближе привлек ее к себе. — Мы ведь все еще женаты, в конце концов.

— Нет, мы не… — Его губы прервали ее протест и заставили умолкнуть и не возражать. — Не совсем, — только и удалось закончить ей.

Роб почувствовал, как его охватило острое чувство радости. Если он не смог убедить ее словами, пусть это сделает его тело. Любовное красноречие никогда не было его коньком, иногда он думал, что язык тела — единственный, на котором он и Рэйчел могли общаться искренне.

Рэйчел что-то пробормотала и изогнулась, как бы заполняя собой все углубления его крупного мощного торса. Руки Роба скользнули по плечам и опустились к ней на талию. Поцелуй делался все крепче.

Ее губы были такими мягкими, такими приветливыми, что Роб почти забыл о проблемах, возникших у него с Рэйчел. Ему казалось, что не составит никакого труда сломать возникшую между ними стену.

Рэйчел все еще сжимала руки Роба выше локтей. Потом ее ладони скользнули вверх, провели по твердым плечам, пальцы тронули шею и забрались в густые волосы на затылке.

При первом нежном прикосновении ее языка Робу пришлось приложить огромные усилия, чтобы не потерять контроль над собой. Ему хотелось подхватить Рэйчел, броситься с ней на руках вниз по лестнице, найти в саду укромное место и отдаться внезапно вспыхнувшей страсти — но ни время, ни место для этого никак не подходили.

Он понимал, что не посмеет сделать ничего, что могло бы поставить в неловкое положение их самих или хозяев; усилием воли он прервал поцелуй и выпустил Рэйчел из объятий. Ее пальцы снова вцепились ему в локти и сжали их, словно у нее не было сил держаться на ногах. В широко раскрытых глазах застыло изумление, дыхание стало неровным. Роб видел, как быстро вздымается и опускается ее грудь, и, прежде чем она догадалась о его намерениях, он наклонил голову и поцеловал Рэйчел в самый край глубокого декольте. Рэйчел дернулась, словно ее коснулись раскаленным железом.

— Не делай этого, — почти умоляюще попросила она полушепотом.

— Прости, — пробормотал он, и в его тоне звучало что угодно, но только не раскаяние.

Из-за увитой виноградом решетки вылетела Фредди.

— А, вот вы где! Зачем прятаться в темноте, как будто мне ничего не известно!

— Мы разговаривали, — спокойно ответил Роб. — И мы вовсе не прятались.

— Ладно вам дурачить меня! — фыркнула Фредди. — Кстати, Рэйчел, тебя ищет Джаспер Мэйфилд. Хочет покружиться с тобой в танце.

— О! Пожалуй, мне стоит возвратиться в зал. Увидимся позже.

Роб смотрел ей вслед и не мог понять, растревожило его столь поспешное бегство или нет. Каждый раз, когда ему удавалось добиться хоть какого-то успеха в их отношениях, она находила предлог, чтобы исчезнуть.

— Надеюсь, я вам не помешала? — спросила Фредди.

— Нет, совсем не помешала.

— Ты знаешь, Роб, только слепой не заметит, как ты сходишь с ума по Рэйчел.

— А что еще ты узнала?

— Не надо сарказма, — мягко упрекнула она. — Я уверена, что она относится к тебе так же. В течение всего вечера вы оба только и делали, что украдкой поглядывали друг на друга. А не успели начать танцевать, как быстро исчезли, и я нахожу вас одних в укромном уголке.

— Ну и что?

— Ну, я и подумала, что вы, возможно, решили свои проблемы. — Она похлопала его по руке. — Слушай, Эш сказал мне, что вы будете в «Тенистом береге» совершенно одни. Разве можно найти лучший момент, чтобы доставить Рэйчел настоящее наслаждение?

— Отличная мысль, но проблема в том, что я не знаю, как это сделать.

— Но это же так просто! Затащи ее в постель.

— Вот слова истинной леди, — простонал Роб.

— Когда двое людей, которых я искренне люблю, ведут себя как идиоты, — зарычала она, — у меня нет времени искать подходящие выражения. Из всего, на что я насмотрелась за последние два дня, я вынесла убеждение, что, если ты сумеешь восстановить с ней физическую близость, никакого развода не будет. У тебя нет проблем… в этой области? Ну, ты понимаешь меня.

— Никогда не было, — ответил Роб. — Во всяком случае, тех, что могут касаться тебя.

— Но ведь это ты обратился ко мне за помощью.

— Я не просил тебя о помощи, — покачал головой Роб. — Однако прости меня, если сбил тебя с толку. Я сейчас чувствую себя немного не в своей тарелке.

— Неделя в деревне, — просияла Фредди, — все уладит. Попомни мои слова!

 

Глава 7

На следующее утро Эш Мэйфилд отвез Елисеев и Фредерику Харрис в аэропорт Гатуик к югу от Лондона. Там они планировали пересесть во взятую напрокат машину и отправиться в «Тенистый берег».

— О, я совсем забыла вам сказать, что собираюсь навестить дальних родственников в Дувре, — небрежно сказала Фредди, в то время как Эш доставал ее чемодан из багажника своей машины. — Мне пришло это в голову вчера вечером. Замечательная возможность ознакомиться с достопримечательностями тех мест.

— Ты не поедешь с нами в «Тенистый берег»? — спросила Рэйчел с легкой паникой в голосе.

— Нет, я вам не нужна. Мы встретимся после уикэнда. Мэйфилды обещали устроить визит к герцогу Холлборну на его загородной вилле. — Фредди громко засмеялась. — Я не пропущу этого за все блага мира.

— Но я… мы думали, что ты собираешься ехать с нами после нашего разговора в Женской ассоциации в Айвибридже. — Рэйчел бросила нетерпеливый взгляд на Роба: — Ведь это так?

Он занимался багажом, делая вид, что не обратил внимания на своего рода предательство Фредди.

— Фредди слышала наш разговор, — бросил Роб.

— Планируется встреча в узком кругу, — сказал Эш. Нам не о чем беспокоиться.

Он отдал Робу несколько сложенных листков бумаги.

— Это ваш распорядок на неделю, — сказал Эш, — и несколько советов, которым вы, возможно, захотите последовать, находясь за городом. Я пометил на карте маршрут, чтобы вы не заблудились, разыскивая «Тенистый берег».

Роб взял листки и положил в боковой карман пиджака, где уже находился список сентиментальных предложений, которые Фредди тайком передала ему за завтраком.

— Спасибо, Эш. Ну, Рэйчел, для нас с тобой настал решающий момент.

— Что?

— Путешествие по дорогам с левосторонним движением, — объяснил Роб, подхватывая чемоданы. — Не сесть ли нам в машину, попробовать, как это у нас будет получаться?

— Да… конечно. — Рэйчел слабо улыбнулась Эшу и Фредди. — Встретимся на следующей неделе, — пробормотала она, подхватывая сумку с вещами. — Я надеюсь.

— Не волнуйтесь, — сказал Эш. — Роб — один из тех находчивых янки, которые найдут выход из любых положений.

— Могу поспорить, что и водитель он классный, — лукаво подмигнув, заметила Фредди. — Счастливого вам второго медового месяца.

— Если что-то потребуется, позвоните мне, — сказал Эш, взял Фредди под руку, и они удалились.

Рэйчел была одержима мыслью, что ей следовало отправиться вместе с Фредди в Дувр. Она считала, что Фредди поедет вместе с ними, и поверила в то, что уж как-нибудь переживет следующую неделю с Робом. Присутствие третьего лица сдерживало бы вспышки желания. Как же быть теперь?

Тесный салон маленькой арендованной машины усугублял ее страхи. Роб был слишком высок для такой машины: его голова едва не касалась потолка кабины, да и широкие плечи занимали немало места. Сидя так близко к нему, Рэйчел чувствовала себя неуютно. При каждом движении она касалась его то коленом, то плечом, всякий раз бормотала извинения и отодвигалась подальше к окну.

Она сосредоточила внимание на местных пейзажах. Лето в графстве Кент было и в самом деле восхитительной порой, и так как машина двигалась по дороге медленно, Рэйчел имела возможность любоваться окрестностями. Изредка попадались домики, крытые соломой, но у большинства коттеджей были красные шиферные крыши, почти полностью скрытые вьющимся виноградом. При каждом доме имелся сад с аккуратными рядами овощных грядок, ягодными кустарниками и множеством чудесных цветов. Дорога извивалась между живыми изгородями. Мало-помалу Рэйчел расслабилась и почти убедила себя в беспочвенности своих опасений. Нет никаких причин думать, что они, как подростки, оставшиеся наедине, кинутся друг другу в объятия. Они так долго ждали возможности побывать в Англии, что какие-то незначительные разногласия не должны испортить путешествие.

— Сукин сын! — выругался Роб, резко выворачивая руль.

— Смотри! — вскрикнула Рэйчел, глядя в ветровое стекло и хватая Роба за колено. На узкой дороге, занимая почти всю ее ширину, возвышалась лошадь со всадником. Но по всей видимости, всадник привык к подобным ситуациям. Он приветственно взмахнул рукой и направил лошадь к заросшей травой канаве. Та перемахнула через плетень и поскакала в луга. Роб выровнял машину и с облегчением вздохнул.

— Сумасшедший недоумок, — процедил он сквозь зубы, потом посмотрел на руку Рэйчел у себя на колене и быстро перевел взгляд на жену. — С тобой все в порядке?

— Да, все нормально. Я просто немного испугалась, — сказала Рэйчел и поспешно убрала руку.

Роб теперь внимательно смотрел на дорогу, но на его губах играла чуть заметная улыбка. Раздражение, вызванное незадачливым всадником, уступило место удовольствию от смятения Рэйчел.

— Кажется, мы почти приехали? — с отчаянием в голосе спросила Рэйчел.

— Похоже, это не то место. Слишком маленький населенный пункт, — смущенно произнесла Рэйчел спустя полчаса.

— Был указатель на «Тенистый берег», — улыбаясь пояснил Роб, чувствуя, что дела налаживаются. — Маршрут на карте размечен хорошо.

— Я думала, мы должны остановиться в загородной гостинице, — сказала Рэйчел, выбираясь из машины, — а это какой-то домик сказочных гномов.

Они стояли возле машины и во все глаза смотрели на маленький, наполовину обшитый деревом дом, уютно расположенный на круглой зеленой поляне, пестрой от цветов и окруженной лесом. К парадному входу, украшенному аркой, вела выложенная плиткой дорожка.

Второй этаж этого полукруглого дома был выкрашен в ярко-розовый цвет и как бы нависал над нижним. Вьющийся виноград почти полностью оплетал печную трубу.

— Прежде чем доставать наши чемоданы, давай удостоверимся, что это то самое место, — предложила Рэйчел.

Они пошли по дорожке, и по мере приближения к дому сказочная атмосфера все усиливалась. В лучах полуденного солнца оконные стекла сверкали как хрусталь. Сиял начищенный дверной молоток причудливой формы. Дубовая входная дверь, отполированная временем, была обита медными гвоздями с большими шляпками.

— Не могу поверить, что это нужный нам дом, — полушепотом сказала Рэйчел, протягивая руку к дверному молотку. — Я никогда не видела ничего более странного и старинного.

— Здра-а-авствуйте, — донесся голос из-за деревьев. И через несколько мгновений перед ними появилась женщина с корзиной в руке, рядом шел огромный черный кот. — Вы Блиссы?

— Да, — ответила Рэйчел.

Женщина подошла к ним и протянула руку:

— Добро пожаловать в коттедж «Тенистый берег»! Меня зовут миссис Фрост, я присматриваю за домом.

Седовласая, розовощекая, она была похожа на пушистую птицу с зоркими глазами.

— Коттедж? — эхом откликнулась Рэйчел. — А я думала, что «Тенистый берег» — это загородная гостиница.

Миссис Фрост весело рассмеялась.

— Слава Богу, нет.

— Мы уже начали думать, что попали не туда, — добавил Роб с широкой улыбкой.

— Нет, вы приехали как раз куда надо. — Из кармана своего передника миссис Фрост достала старинный ключ. — Миссис Мэйфилд позвонила мне и сказала, что вы уже в пути. И когда ваша машина проезжала мимо моего дома, я догадалась, что это вы приехали.

— Ваш дом? Значит, вы живете не здесь? — с надеждой произнес Роб.

— Боже упаси, ведь здесь больше чем двоим не уместиться. — Она вставила ключ в замок, повернула и распахнула дверь. — Я живу дальше по дороге, на вершине холма. Знаете, отсюда даже виден дым из моей трубы. Пойдемте, я покажу вам дом и где что лежит. — Женщина весело засмеялась. — А вы крупный парень, мистер Блисс. Вам надо беречь голову, когда будете входить в дверь.

Рэйчел с упавшим сердцем последовала за миссис Фрост. Как, во имя всех святых, ей вынести целую неделю наедине с Робом в этом крошечном домишке, который похож на жилище Белоснежки, где, кроме нее, уместятся всего двое из семи гномов? Робу пришлось согнуться едва ли не пополам, чтобы пролезть в низкий дверной проем. Мощная фигура, казалось, заполнила собой все помещение, и представлялось совершенно невозможным не замечать его.

Нижний этаж состоял из двух комнатушек и крошечной прихожей с неровным кирпичным полом и старинными, сделанными вручную напольными часами. Бревенчатые стены кухни были оштукатурены и окрашены в кремовый цвет, на одной из них висели голубой клетчатый плед и какие-то миниатюрные предметы утвари. Миссис Фрост поставила на круглый стол в углу принесенную с собой корзинку.

— Здесь ваш ленч, — сказала она. — Холодный ростбиф с хреном, картофельный салат и фрукты. На ужин я принесу что-нибудь горячее.

Рэйчел прикусила нижнюю губу. Прежде ей представлялось, что они будут есть в переполненном ресторанном зале. Она никак не могла предположить, что им придется делить стол в отдельной комнатке. Интересно, кого надо благодарить за то идиотское положение, в которое она попала? Возможно, кто-то оказался настолько несведущим, что посчитал, будто второй медовый месяц надо проводить в уединении.

Из прихожей на второй этаж вела винтовая лестница из темного дерева, и даже Рэйчел приходилось наклонять голову, чтобы не стукнуться о ступеньки следующего витка. Поднявшись, она увидела в щель окна извилистую дорогу и лужайку, отделявшую коттедж от обступавшего его с трех сторон леса. Ей стало не по себе, когда она поняла, что исподволь ищет способ сбежать из «Тенистого берега».

Но когда Рэйчел познакомилась с обстановкой на втором этаже, ей стало ясно, что хотя бы на время, но удирать придется. Там находилась ванная комната со старой лоханью на ножках, оканчивавшихся звериными когтями, а остальное пространство было отведено хозяйской спальне. Одна спальня… и одна кровать. Огромная, кажущаяся такой уютной медная кровать.

— Видите эти тесаные стропила наверху? — спросила миссис Фрост. — Как и самому дому, им более четырехсот лет.

— Боже, какая старина! — поспешила восхититься Рэйчел.

Но женщина уже была занята другими делами. Она открыла окно с южной стороны.

— Это очень оригинально, если хотите знать мое мнение, — начала рассказывать миссис Фрост. — Здесь, рядом с окном, находится металлический флагшток. Каждое утро, как только решите позавтракать, поднимите Юнион Джек, и примерно через десять минут я буду у вас. — Она выдвинула верхний ящик шкафа с постельным бельем и достала оттуда небольшой британский флаг. Высунувшись из окна, укрепила его на флагштоке. — Только не забывайте снимать его с заходом солнца, — предупредила она, закрывая окно. — Ленч я всегда приношу в полдень, а обед — в шесть вечера, если только вы не решите есть в другое время. Грязную посуду вы можете оставлять на каминной полке, и я стану забирать ее, когда снова буду приходить покормить вас.

— Это выглядит довольно эффектно, — подтвердил Роб, довольный, что никого постороннего не будет при их трапезах: предстоящая неделя рисовалась ему в самом радужном свете, хотя Рэйчел, похоже, придерживалась противоположного мнения.

— Ну, я знаю, какие вы, молодые влюбленные, — улыбнулась миссис Фрост. — Не выносите даже малейшего вмешательства, пусть даже это у вас второй медовый месяц.

— Однако, миссис Фрост, — сказала Рэйчел, — пожалуйста, не думайте, что ваше общество нам помешает. Приходите, как только захотите. Ведь правда, Роб?

Вежливость несовместима с искренностью, и когда Роб пробормотал: «Конечно», — он слишком поздно понял, что в его тоне не было теплоты.

Но это вовсе не смутило англичанку, которая засмеялась и замахала руками.

— Какие вы милые! — сказала она. — Но мистер Мэйфилд дал мне четкие указания: готовить вам еду, стирать белье и отвечать на вопросы. В остальное время я буду появляться так же часто, как в клюве у курицы растут зубы. — И она направилась к лестнице. — Все, я исчезаю, чтобы вы могли покушать и по-настоящему начать свой медовый месяц.

Роб и Рэйчел пошли проводить миссис Фрост до входной двери, а потом Рэйчел занялась корзинкой с едой, и Роб стал перетаскивать чемоданы в спальню, несмотря на протесты Рэйчел.

— Я буду спать внизу, — напомнила она. — Теперь моя очередь воспользоваться кушеткой.

— Ты имеешь в виду кресло? — сказал Роб, садясь к кухонному столу. — Не будет ли оно слишком коротко?

— Умещусь, — ответила Рэйчел, вынимая из буфета вилки и ложки. Она быстро разобрала корзинку и отставила ее в сторону. — Во всяком случае, как-нибудь договоримся.

— Но внизу нет платяного шкафа, — как бы между прочим заметил Роб, взяв с блюда большой кусок мяса. — Где ты будешь держать одежду?

— Буду пользоваться шкафом наверху, — проворчала она. — А переодеваться стану в ванной.

— Если переменишь мнение, кровать останется на том же месте, — кивнул Роб и положил себе на тарелку полную ложку картофельного салата.

Рэйчел безуспешно пыталась зачеркнуть картину, которую при этих словах услужливо нарисовала ее фантазия. Ей вдруг пришло в голову, что даже если она как-то уляжется в большом кресле внизу, то все равно заснуть ей не удастся и она пролежит всю ночь, думая о мужчине, который остался там, в верхней комнате. Чтобы отвлечься, она стала быстро резать на мелкие кусочки ломоть ростбифа, который лежал перед ней на тарелке. Ее словно переполняла странная неуемная энергия, которая со звоном расходилась по телу, и каждый нерв откликался на этот звон.

— Интересно, есть здесь что-нибудь попить? — пробормотала она, вскакивая из-за стола. Она рывком открыла дверцу холодильника и увидела, что там полно банок с колой, а кроме того, на полочках стояли три бутылки шампанского, лежали сыр и фрукты. — «С благодарностью от Мэйфилдов», — прочла она вслух на карточке, прикрепленной к горлышку одной из бутылок.

— Отлично, отлично, — отозвался Роб. — Похоже, им хочется, чтобы мы отметили начало медового месяца по всем правилам.

— Разумеется. Они очень славные люди, — буркнула Рэйчел. — Им не понять нашу ситуацию.

— Надеюсь. Если я ее не понимаю, то как они могли бы понять.

— Я возьму себе колы, — перебила его Рэйчел. — А ты чего хочешь?

— Тоже колу.

Рэйчел протянула ему банку и вернулась за стол, всем своим видом показывая, что, кроме еды, ее сейчас ничто не интересует.

— Оказывается, «Тенистый берег» — маленькое и уютное местечко, — заметил Роб. — Я его представлял не совсем таким.

— А я его представляла совсем не таким.

Рэйчел сделала большой глоток колы.

— Ты не видела, есть ли там кетчуп? — Роб встал и в один шаг преодолел небольшое расстояние до холодильника.

Холодильник был таким маленьким, что ему пришлось присесть перед ним на корточки, чтобы заглянуть внутрь. Рэйчел почувствовала, что не в силах отвести взгляд от обтянутых голубой бумажной тканью длинных бедер и крепких ягодиц. Она старалась смотреть в сторону, но не могла. Мягко покачиваясь на носках, Роб долго занимался своими поисками, и Рэйчел даже подумала, что он ощущает ее жадный взгляд и нарочно провоцирует ее.

— Может быть, ты еще чего-нибудь хочешь из холодильника? — спросил он, и тут до нее дошло, что он уже давно повернул голову и смотрит на нее; она также сообразила, что вилку с салатом так и не донесла до рта.

— Что ты сказал?

— Я было подумал, что тебе захочется попробовать сыра или еще чего-нибудь.

В его широкой ухмылке Рэйчел почудился откровенный намек.

— Нет, спасибо, — отказалась она, бросила вилку и встала из-за стола. — В общем-то я сейчас и не голодна. Пожалуй, я… — ее глаза пробежались по кухне и по комнате за открытой дверью — ничего, чем нужно было бы заняться, — пойду посмотрю окрестности.

— Ты собираешься пройтись? Сейчас? — Роб захлопнул холодильник, забыв, что даже не достал оттуда кетчуп, который искал.

Она взяла тарелку, вилку и опустила все в раковину. Взгляд ее скользнул за окно, где неподалеку за домом бежал ручеек, которому это место и было обязано своим названием. Слишком все миниатюрно кругом — и дом, и сад. Если она действительно собирается исчезнуть с глаз Роба, надо выбраться куда-нибудь подальше.

— Лучше я проедусь на машине, — сказала она, вымыв тарелку и поставив ее на полку сушиться. — Ты ведь понимаешь, что мне в самом деле следует попрактиковаться в вождении по дороге с левосторонним движением.

Роб встал в полный рост, и кухня при этом, казалось, сократилась до нескольких футов.

— Нет, я этого не понимаю, — сказал он. — Неужели ты думаешь, я отпущу тебя вот так, в одиночку?

— У тебя есть серьезные возражения? — спросила она, тут же оказавшись с ним нос к носу.

— Дьявол! Опять пытаешься настоять на своей независимости?

— Да, пока ты стоишь у меня на пути.

— О, эти несчастные суфражистки! — Роб взмахнул обеими руками и отступил на шаг, подняв глаза к небу. — Предлагаешь мне, как обычно, сопровождать тебя, пока ты будешь тренироваться в вождении?

— Нет, до тебя не доходит! — покачала она головой.

— Не доходит что?

— Что мне нужно хотя бы немного побыть одной. — Она прошла мимо него в гостиную взять с кресла свою сумочку. — Я не собираюсь гнать как сумасшедшая, поэтому твоя помощь мне просто не нужна.

— А если у тебя возникнут проблемы?

— Не возникнут, — отрезала она, выходя на мощенную камнем дорожку.

— Ты можешь заблудиться.

— Спрошу дорогу.

— Вдруг что-нибудь случится с машиной?

— Попрошу взять меня на буксир.

— А если?..

— Роб, ради Бога! — завопила она. — Я же не идиотка. Ты знаешь, что я хорошо вожу машину. У нее автоматическая коробка передач. Я разбираюсь в дорожных знаках, и мне пока еще не доводилось слышать о беспрецедентном числе грабежей на британских дорогах. Теперь, если не возражаешь, дай мне, пожалуйста, ключи.

Он прислонился спиной к дверному косяку и сложил руки на груди.

— Не считай, будто я не понимаю, что на самом деле происходит, Рэч, — криво улыбнувшись, сказал он.

— О чем ты теперь говоришь?

— Твое желание попрактиковаться в вождении — только предлог.

— Для чего?

— Ты собираешься удрать, и отлично сама это знаешь.

— Удрать? От кого и от чего?

— От меня, из этого дома. От того, что ты чувствуешь сейчас, и от того, о чем думаешь.

— Ты совсем спятил.

— Возможно. — Улыбка на устах у Роба стала шире. — Зато я прекрасно вижу, что у тебя на уме.

— Ты льстишь себе.

— Ты пыталась внушить себе, что все чувства между нами умерли. — Он отошел от двери и приблизился к ней. — Но когда мы оказались здесь наедине, ты поняла, что ошиблась. Тебе это не понравилось, и ты решила удрать.

— Чушь! — фыркнула Рэйчел. — Твое самомнение опять завело тебя черт знает куда.

Он стоял, глядя на нее сверху вниз, и его улыбка грела так же жарко, как солнце, которое сейчас пекло ей спину.

— Насчет того, куда и что увело, я думаю…

— Роб, сейчас я собираюсь уехать. Это ключи от машины оттопыривают твой карман?

— Возможно, — ответил он, сверкнув зубами.

— Дай мне их, пожалуйста. — Рэйчел вспыхнула, но продолжала стоять на своем.

— Ты знаешь, мне не по душе твоя поездка в одиночку, — твердо сказал он, — и поэтому я не собираюсь делать ничего, чтобы облегчить тебе достижение цели. Если тебе нужны ключи, возьми их сама.

— Я не люблю играть в игры. — Глаза Рэйчел метали молнии.

— Откуда ты знаешь? — спросил он. — Ведь ты очень давно этим не занималась.

Она пошла в дом, делая вокруг него широкий круг.

— Куда теперь ты направляешься?

— Собирать чемоданы. Миссис Фрост сказала, в десяти минутах отсюда находится железнодорожная станция. Я возвращаюсь в Лондон.

— Бога ради, Рэйчел, будь хотя бы на этот раз благоразумной. Я лишь немного подразнил тебя.

— Тогда отдай мне ключи и освободи дорогу.

Роб вытащил из кармана ключи и передал ей.

— Ну, езжай, — угрюмо бросил он. — Но если возникнут проблемы, ко мне за помощью не обращайся.

— И не подумаю. — Она схватила ключи. — Не дождешься.

Он не сдвинулся с места, пока она забиралась во взятый напрокат «остин» и после одной или двух неудачных попыток завести машину тронулась с места и исчезла на изрытой колеями лесной дороге.

В течение часа после ее отъезда Роб старался сохранять спокойствие. Он убрал со стола и поставил корзинку миссис Фрост на каминную полку. Побродил по крохотному дворику, потом нашел в сарае шезлонг. Он установил его позади дома, где находилось то, что здесь называлось садом: два розовых куста и длинная куртинка маргариток.

Роб сидел в просвеченной солнцем, кружевной тени буковой листвы и просматривал бумаги, которые ему передали утром. В списке миссис Мэйфилд были фамилии и краткие характеристики местных землевладельцев, а также часы, когда те принимают гостей, и ее собственные советы и наставления. Похоже, недостатка в прогулках по окрестностям не будет, если Рэйчел постарается держать между ними дистанцию. Он тяжело вздохнул, признаваясь себе, что расстроен ее внезапным исчезновением. А ведь всего накануне вечером, во время танца, он мог бы поклясться, что их отношения значительно улучшились.

Он сложил листок с описанием достопримечательностей и взял бумажку, которую ему сунула Фредди, — ее собственный перечень романтических подвигов, совершив которые Роб должен был вновь завоевать своенравное сердце Рэйчел.

— «Устрой ей ужин при свечах», — вслух прочел он и в задумчивости сдвинул брови. Конечно, ему всего лишь стоит обратиться к миссис Фрост с вопросом, где удобнее всего осуществить подобное мероприятие. Затем Роб перешел ко второму пункту: — «Найди радиоприемник и настройся на волну с тихой и нежной музыкой. Подавай ей завтрак в постель. Покупай ей цветы». Хм, довольно стандартный набор, Фредди. От тебя я ожидал большего.

Он уже собрался было сложить бумагу, как вдруг его взгляд случайно остановился на одном слове, и он снова принялся читать:

— «Подними ее среди ночи и тащи в лес на полночный пикник. — Роб в отчаянии потряс головой и прочел дальше: — Сочини для нее несколько стихотворений и положи их ей под подушку». Стихи? Боже, Фредди, не думаю, что я силен в любовных делах.

С мрачным видом Роб сунул бумажку в карман. Неужели женщины так падки на подобную чепуху? Вот, например, Рэйчел. Нормальный здравомыслящий человек. Интересно, как она отнесется к ночному пикнику? Или к любовным стихам? Но тут ему пришли на память ее мягкая улыбка и откровенное удовольствие, с которым она каждый раз встречала Эша Мэйфилда, когда тот приходил с цветами.

Он подумал, что Фредерика именно так видит решение их проблем. И в самом деле, что он потеряет, если попробует следовать ее советам? Если он вообще ничего не предпримет, Рэйчел наверняка доведет дело до развода. Все, что он делал до сих пор, не приносило успеха. Он посмотрел на часы и нахмурился. Ее не было уже полтора часа. Столько времени хватило бы, чтобы осмотреть все в округе по два раза.

Он немного побродил по лужайке, потом вышел на дорогу, внимательно прислушиваясь и стараясь уловить шум мотора. Но тишину нарушали только громкое щебетание птиц и шум ветра высоко в кронах деревьев. Он вернулся в дом, теряясь в догадках, что могло случиться.

Она либо заблудилась, либо попала в аварию.

Вдруг Рэйчел на мгновение забылась и выехала на правую сторону дороги?

— Держи себя в руках, — вслух сказал он себе. Голос звучал хрипло и напряженно.

Тени становились все длиннее, нижние кромки облаков загорелись розовым с золотом, приближался заход солнца. Миссис Фрост принесла домашнего приготовления пирог с курицей и мусс из черной смородины. Она долго стояла, всем своим видом выражая недоумение по поводу отсутствия Рэйчел. Велела поставить еду в духовку, чтобы не остыло, а потом ушла по дорожке, ведущей к ее собственному дому. Черный кот неслышно последовал за ней. С уходом женщины Роб почувствовал себя безмерно одиноким.

Он стоял на берегу ручья и незрячими глазами смотрел в черноту леса; он весь обратился в слух, напряженно ловя самый незначительный звук, который сообщил бы ему о приближении машины. Он боролся с поднимавшимся из глубины души гневом, старался удержать в себе теплые чувства, терпение и понимание.

Вдруг послышался звук мотора, и он сделал такой глубокий выдох, что сам удивился тому, сколько воздуха могли вместить его легкие.

«Рэйчел. Наконец-то», — подумал он, большими шагами обогнув дом и выходя на подъездную дорожку. И замер, широко раскрыв глаза.

На парковке за сараем стоял грузовик, на борту которого красовалась крупная надпись: «Брикмэйсонс лимитед». Из кабины выскочил молодой парень без рубашки, с длинными светлыми волосами, завязанными в конский хвост, и побежал вокруг машины открывать дверь со стороны пассажира. Снова он появился уже вместе с Рэйчел.

— Где ты была? — резко спросил Роб, сделав несколько шагов ей навстречу. — Где машина?

Радостная улыбка на лице у Рэйчел мгновенно погасла, в глазах загорелся враждебный огонек. Он снова взял с ней неверный тон.

— У меня случился прокол, — бросила она, — и Тедди был настолько любезен, что подобрал меня на дороге.

— Тедди?

— Ничего страшного не произошло, — вмешался парень. — Но нам пришлось отбуксировать вашу машину в местный гараж.

— В гараж? Чтобы сменить колесо? — В голосе у Роба звучала намеренная насмешка. — Как, Рэйчел? Такая независимая женщина — и не умеет сменить колесо?

— Там не было запаски.

— Эй, послушайте, — прервал их спор водитель. — Рэйчел пришлось много идти пешком. Пусть она отдохнет, а я довезу вас до гаража, где вы получите свою машину. Она уже наверняка в порядке.

— Я очень благодарна вам, Тедди, — сказала Рэйчел. — Вы буквально спасли меня.

Она протянула руку, и молодой человек пожал ее, вспыхнув так, что румянец проступил даже сквозь его темный загар.

— Я не забуду наш потрясный разговор. А вы не забудете прислать мне книгу с автографом?

Давление крови в жилах у Роба подскочило на несколько пунктов. Обсуждать их книгу с каким-то водителем грузовика, с которым она и знакома-то не больше получаса!

— Не забуду, — пообещала Рэйчел, надевая на плечо сумочку. — Я записала ваш адрес. А теперь до свидания. — Бросив злой взгляд на Роба, она повернулась и пошла в дом, бормоча на ходу: — Я хочу выпить чего-нибудь холодного, а потом мне надо принять душ.

«А я выпью что угодно, зато душ приму холодный».

Роб смотрел вслед жене и не мог выговорить эти слова. Зачарованный мягким покачиванием ее бедер, он буквально кипел от ярости.

— Знаете, — как ни в чем не бывало заметил Тедди, — если бы у меня была такая чудесная жена, как Рэйчел, я бы ни на секунду не оставлял ее без присмотра. И уж ни в жизнь не отпустил бы ее одну на машине в незнакомой стране.

Уязвленный упреком, прозвучавшим в словах парня, Роб повернулся к нему, возмущенно подняв бровь.

— Вы думаете, я разрешал ей вот так уехать?

Тедди пожал плечами, словно хотел показать, как неубедительно прозвучали эти слова.

— Скажи-ка мне, Тед, старина, — обратился к нему Роб с едким сарказмом, — ты женат?

— Нет…

Роб провел рукой по своим густым волосам.

— Я так и думал.

 

Глава 8

Когда Роб вернулся в «Тенистый берег», он уже успокоился и даже готов был признать свою вину.

Но благие намерения испарились в ту же секунду, как он переступил порог дома и обнаружил спящую Рэйчел, свернувшуюся в большом кресле.

Он стоял, глядя на ее неловко согнутую фигуру, и вспоминал, как массировал ей плечи и шею, когда их сводило судорогами от слишком долгого сидения за компьютером. Если она останется в такой неудобной позе, наверняка снова начнутся судороги. Интересно, ему это кажется или она действительно хочет навлечь на себя неприятности?

Роб решил, что даст ей поспать еще несколько минут, а пока достанет из духовки обед и накроет его на столе в кухне. Вернувшись в гостиную, он легонько тронул ее за плечо.

— Рэйчел, просыпайся, — негромко позвал он.

Она пошевелилась и открыла глаза.

— У тебя спина свернулась кренделем. Если ты не встанешь, потом будешь страдать от дикой боли. Кроме того, пора поесть.

— Я, должно быть, слишком устала, — пробормотала она и зевнула.

— Но если ты будешь спать сейчас, то не заснешь ночью.

Она послушалась его и села. Хотя он держался как строгий папочка, голос его звучал мягко. Даже, как ей казалось, виновато.

— Ты прав, — признала она, вставая. — И я в самом деле голодна.

Она еще не совсем проснулась и, оказавшись на ногах, слегка пошатнулась. Роб поддержал ее. Их взгляды встретились, и они долго смотрели друг на друга. Наконец Рэйчел высвободила руку и пошла на кухню.

— Как вкусно пахнет! — с восторгом воскликнула она. — Что нам принесла миссис Фрост?

— Пирог с курицей, — сказал Роб, подвигая ей стул. — Похожий на тот, что готовила моя бабушка.

Он тоже опустился на стул и взял салфетку.

— Рэйчел, прости меня…

— Мне не надо было садиться за руль…

Они начали говорить одновременно, затем остановились и с удивленными улыбками посмотрели друг на друга.

— Ты хочешь извиниться? — снова в унисон заговорили оба.

Раздавшийся вслед за тем дружный смех заполнил весь маленький коттедж.

— Ну, — усмехнулся Роб, сам удивленный собственным раскаянием: ему казалось, что он скорее должен сердиться, — я полагаю, этим все сказано. Давай забудем этот вечер, словно его никогда не было.

Рэйчел согласно кивнула и опустила ресницы, чтобы он не заметил ее скептического взгляда. Невероятно, чтобы Роб извинился за свой праведный гнев. С чего бы это? Наверное, ему пришлось пересиливать себя, так что нехорошо с ее стороны отвечать недоверием.

— Не будем посыпать голову пеплом, — сказала она, — чтобы не попало на тарелки и не испортило такую вкусную курицу.

Они с аппетитом принялись за еду. Пока со стола не исчезли все кулинарные изыски миссис Фрост, атмосфера в комнате была почти дружелюбной. Рэйчел с удовольствием поддерживала разговор, рассказывая о том, что успела увидеть во время поездки. К ее удивлению, Роб предложил на следующий день повторить вместе ее маршрут.

Прибравшись на кухне, оба вернулись в гостиную. У Рэйчел в руках была книга, а у Роба — географические карты местности и список миссис Мэйфилд. Примерно через час Рэйчел начала одолевать зевота, и Роб предложил заканчивать дела и отправляться спать.

— Я вовсе не хочу поднимать тебя с места только потому, что у меня слипаются глаза, — сказала она, с радостью откладывая книжку в сторону.

— Мне в голову пришла одна мысль, — с деланным равнодушием ответил Роб, сосредоточенно расправляя сгибы на листах бумаги. — Почему бы тебе тоже не переночевать наверху?

— Тоже? — Рэйчел бросила на него настороженный взгляд.

— Разве тебе еще не понятно, что в кресле ты не выспишься?

— Но мы же договорились, и теперь моя очередь спать на диванчике.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— А я не думаю, что хорошая идея, чтобы я спала наверху.

Роб встал и бросил ворох карт на письменный стол в углу комнаты.

— Мы оба взрослые люди, — заявил он. — И нам не составит труда разделить постель и избежать возможных осложнений.

— Оба? В одной постели?

— Почему же нет? Она достаточно велика. — Он кисло улыбнулся. — Я обещаю оставаться на своей половине.

— Ну, не знаю.

— Но ты ведь будешь завтра совершенно больной, если как следует не выспишься.

— Это так, но…

— В чем же дело? Может быть, ты мне не доверяешь?

— Разумеется, я тебе доверяю. — Рэйчел вынуждена была улыбнуться. — Ты всегда был человеком слова.

Роб не понял, хотела ли она сказать, что он слишком занудлив и правилен, чтобы быть кем-то иным, но не решился спросить об этом вслух. Вместо этого он начал гасить свет в комнате.

— Пойдем и попробуем, — с вызовом предложил он. — Если тебе не понравится, ты всегда можешь спуститься в гостиную.

— Лучше мне взять пижаму и сразу спуститься, — предложила она, грациозно пожав плечами.

Роб тоже пожал плечами, зажег свет на лестнице и начал подниматься на второй этаж. Рэйчел последовала за ним, покусывая нижнюю губу. В конце концов, широкая пуховая перина выглядела так соблазнительно.

Роб не спеша вынул и убрал валик из-под головы, снял тяжелое покрывало с одеяла. Потом расправил простыни и взбил подушки.

— Ну как, Рэч? — с самым простодушным видом спросил Роб, садясь на край постели и снимая ботинки.

— Так и тянет лечь, — пробормотала она, — но…

— Руки прочь! — Роб шутя поднял обе руки. — Кроме того, я вообще не засну, если буду думать, как ты, вся скрюченная, ютишься внизу на этом кресле.

— Ладно, — медленно произнесла она. — Давай попробуем.

— О'кей, — согласился Роб, чувствуя себя так, словно одержал самую большую в жизни победу. — Ты можешь пойти в ванную первой.

Через двадцать минут Рэйчел выскользнула из ванной с взъерошенными волосами, в своей белой хлопчатобумажной пижаме, штанишки которой доходили ей до середины бедер. В таком виде она, на взгляд Роба, была похожа на подростка.

Когда он сам принял ванну и вернулся в спальню, Рэйчел уже лежала на самом краю постели, едва не падая с нее, с натянутой до подбородка простыней. Посредине матраса лежал валик, деля постель на две половины.

— Что это? — Он указал на пограничный знак.

— При хорошем заборе любой сосед хорош, — сказала Рэйчел улыбаясь.

Роб отбросил одеяло и лег на кровать со своей стороны. Потом потянулся к выключателю и погасил бра над кроватью. Комната погрузилась в темноту.

Он слышал, как Рэйчел повернулась на кровати к нему спиной. Негромко пожелала ему спокойной ночи и затихла.

— Спокойной ночи, — ответил Роб, разочарованный.

Одно сознание, что она лежит рядом, гнало от него сон. Он слышал ее тихое дыхание, чувствовал, как колышется постель, когда она меняет положение. При каждом ее движении до него доносился запах ее духов, мучительно дразня его.

Роб попытался сосредоточиться на ночных звуках: криках птиц, потрескивании древних бревен, из которых был сложен дом, мелодичном звоне часов внизу. В конце концов ему удалось заснуть, когда он стал перебирать про себя советы из списка, переданного ему Фредерикой, и размышлять, какой из них реализовать прежде всего.

Видимо, в Англии солнце по утрам встает очень рано, потому что, когда Роб проснулся в пять часов, в комнате уже было совсем светло. Он обдумывал этот интересный факт, как вдруг услышал свое имя.

— Робби.

Он сразу вспомнил, что Рэйчел лежит тут же, в одной постели с ним. Роб повернулся, опершись на локоть, и немедленно пожалел об этом.

Рэйчел перекатилась ближе к центру кровати и теперь во сне лежала в обнимку с валиком. Он видел, как она слегка подтянула ногу и перебросила ее через валик.

— Робби, — сонно промурлыкала Рэйчел — она называла его этим именем только в мгновения интимной близости.

Роб напряженно сглотнул и безуспешно попытался отвести взгляд. Но глаза словно магнитом притягивал бледный овал ее лица; его тянуло смотреть на откинутую в сторону руку, на соблазнительный изгиб бедра, длинную обнаженную ногу. Он едва не поддался искушению повторить этот маршрут рукой, но побоялся потревожить ее, возможно, даже разбудить, вызвав гнев или — того хуже — неприязнь.

Она снова пошевелилась, что-то невнятно пробормотала, и на губах заиграла мечтательная улыбка. Роб беззвучно выругался, испытывая одновременно боль и жгучий интерес. Как он был бы счастлив, если бы она открыла глаза, улыбнулась и коснулась его с такой же радостью, с которой ласкала эту идиотскую диванную подушку!

Если бы она сейчас еще раз назвала его по имени или повела бедрами таким невинным и одновременно таким приглашающим движением, то он уже не смог бы отвечать за последствия. Он собирал последние крохи воли, чтобы подавить искушение. И чувствовал, что теряет контроль над собой.

Роб встал с постели и молча прошагал в ванную. Ему надо выйти прогуляться, надо выбраться из дома, подальше от непреодолимого соблазна. Быстро, почти с неистовством он натянул джинсы и рубашку, надел туфли и бросился к лестнице.

— Робби.

Он остановился и оглянулся. Рэйчел все еще спала, плотно прижимая к себе диванный валик. С яростным стоном он повернулся и со всего размаха ударился лбом об одну из ступенек. Он грубо выругался, но, не останавливаясь, продолжал свой путь, держась за голову и не пытаясь больше бороться с жалостью к себе.

Спустя час пошел дождь. Рэйчел стояла у открытого окна гостиной с чашкой кофе и не могла понять, куда делся Роб. Когда она проснулась, его не было не только в кровати, но и в коттедже. Она лишь сообразила, что он пошел пешком, поскольку «остин» был на месте. Кроме того, ей стало ясно, что если он вскоре не вернется, то промокнет до костей.

Сверкнула молния, и загремел гром. Рэйчел со слабой улыбкой вынуждена была признать, что беспокоится о Робе. Ей очень хотелось думать, что она это делает только по привычке. Тем не менее он занимал ее мысли гораздо больше, чем она могла себе представить.

Однако как только ей вспомнился чувственный сон, пришедший к ней перед пробуждением, улыбка тут же исчезла с ее лица. Ей снилось, что они с Робом лежат вместе в постели и он обнимает ее, осыпает поцелуями лицо и шею. Оба были обнаженными, и она до сих пор ощущала прикосновение его покрытой жесткими волосами голой ноги к своей ноге. Она обхватила его голову и прижала к себе, когда он, склонившись над ней, потянулся губами к ее груди, и тут ее разбудил собственный голос, звавший мужа по имени.

Но почему она во сне звала его «Робби»? Прошло столько времени с тех пор, как у нее последний раз возникало желание поозорничать. От воспоминаний, какое удовольствие доставляло Робу это его ласкательное прозвище, у нее потеплело в груди. В ответ он всегда проявлял такую бешеную страсть, о какой можно было только мечтать.

Рэйчел замерла у открытого окна, чтобы прохладный влажный воздух остудил горящее лицо. Сейчас она была рада, что Роба нет поблизости: у нее не хватило бы решимости посмотреть ему в глаза, если бы он услышал, как она в одиночестве призывает его.

Что с ней случилось? Какой колдовской силой обладает этот старый тесный домик?

Входная дверь отворилась, и вошел Роб, стряхивая с волос дождевые капли. Рэйчел через силу улыбнулась и хотела было расспросить его об удовольствии, которое доставила ему прогулка. Но один взгляд на его злое, хмурое лицо — и вопрос замер у нее на губах. В промокшей одежде, с темными волосами, упавшими на разбитую бровь, Роб производил впечатление человека, которому давным-давно ничто не мило.

Дождь лил весь день, шумный летний дождь, сопровождавшийся резкими порывами ветра и раскатами грома. Рэйчел устроилась в кресле в углу гостиной и попыталась сосредоточиться на чтении. Но ее внимание то и дело отвлекал Роб. Он вот уже долгое время пытался разобраться в картах, которыми его снабдила миссис Мэйфилд, но наконец с тяжелым вздохом собрал их и сунул в ящик письменного стола. Потом почитал газету, которую вместе с завтраком принесла им миссис Фрост, и занялся опубликованными в ней кроссвордами и ребусами. Кончил он тем, что использовал газету, чтобы разжечь огонь в камине.

— Что-то похолодало, — объяснил он, но почему-то даже не подумал закрыть распахнутые настежь окна; мало того — встал у одного из них и молча смотрел на лившиеся с неба потоки воды.

Роб не привык терять контроль над собой, но сегодня он чувствовал себя бессильным. Утром он надеялся, что сможет справиться с отчаянием, но лишь еще больше истрепал нервы. Его тактика не принесла успеха, и сейчас он не представлял, что предпринять.

Рэйчел вышла на кухню, чтобы приготовить еще по чашечке кофе. Войдя в гостиную, она остановилась возле Роба и посмотрела на смягченную туманом зелень окружавшего пейзажа.

— Как красиво, правда? — спросила она в надежде завязать разговор, который снял бы сгущавшееся напряжение. — Смотри, кружева королевы Анны! Как много здесь этих прелестных цветов!

— Местные называют это растение коровьим пастернаком.

— Мне больше нравится говорить «кружева королевы Анны», — резко возразила она.

— Какая разница, как называть сорняки? — Он удивленно посмотрел на Рэйчел.

— Это не сорняк, а полевой цветок. — Она поставила перед ним чашку с кофе. — Пусть даже это и коровий пастернак.

Ее раздражали приземленность и холодная практичность Роба, она вернулась на свое место и раскрыла книгу. Никакого воображения! Вообще, ни один мужчина не обладает воображением. Может, оно и к лучшему — легче избавиться от навязчивых воспоминаний об утреннем сне и взять себя в руки.

Робу этот день показался самым длинным в жизни. Всего час назад они перекусили, а ему хотелось, чтобы уже пришло время ужина. Суета, которая всегда сопровождает процедуру принятия пищи, поможет отвлечься, даст им возможность заняться реальным делом, вместо того чтобы все время украдкой наблюдать друг за другом, словно проглотившие от стеснения язык подростки.

В письменном столе Роб нашел колоду карт и попытался занять себя раскладыванием пасьянса. Но каждый раз, поднимая глаза, он видел, как Рэйчел наблюдает за ним с совершенно незнакомым ему выражением в отливающих серебром глазах. Это казалось невозможным, но ему чудилось, что она представляет его в какой-то фривольной, даже неприличной позе. Но как только она замечала его взгляд, между ними словно падал занавес. Она моргала, облизывала губы и закрывала лицо книгой. Хотя сейчас на ней были джинсы и красная ковбойка, Рэйчел представала перед его мысленным взглядом в короткой пижаме, открывавшей гладкие красивые ноги. Роб видел ее такой, как утром: прижимающей к груди диванный валик и окликающей его по имени сонным голосом.

«Боже, — мысленно твердил он себе, ероша волосы на голове, — еще час такого испытания — и я сойду с ума!»

К половине пятого его силы иссякли. Роб задыхался в тесных стенах домика. И зачем ему вообще понадобилось разводить огонь? Он встал, сказал, что хочет выйти, и бросился вон, оставив Рэйчел в полном недоумении.

Пробежав полдороги к железнодорожной станции, он остановился и вдохнул полную грудь свежего влажного воздуха. Сразу после этого он почувствовал, что успокоился. В груди погас огонь. Роб посмотрел на себя и увидел, что мокрая рубаха прилипла к груди, а джинсы словно бы до колен окунули в воду. Ботинки попросту пропали, но это его нисколько не расстроило. Он разрушил колдовство «Тенистого берега», удрал от соблазняющего взгляда Рэйчел. Он поднял лицо и с удовольствием ощутил удары плотных дождевых струй по коже.

«Будь благословен дождь, — думалось ему, — душ, который дарит сама природа».

На следующее утро они проснулись одновременно, и Рэйчел взглядом поблагодарила мужа за его сдержанность. Она взяла халат и ушла в ванную, не решаясь оставаться в постели рядом с Робом.

Дождь, к счастью, прекратился, и коттедж при солнечном свете казался более просторным и уютным.

Во всем виновата погода, убеждал себя Роб. Колебания атмосферного давления — вот что заставило их вчера чувствовать себя усталыми и раздраженными.

Во всем виноват дом, убеждала себя Рэйчел. По ее мнению, это странное место создавало напряженную атмосферу, путало все чувства и настроения.

Сегодняшний день обещал быть лучше вчерашнего.

Так и оказалось. Нынешний день был не чета прошедшему. Радовала не только погода: их выступление в Женской ассоциации имело потрясающий успех. Дамы внимали с огромным рвением их речам, а когда они закончили, засыпали вопросами и комментариями из собственной семейной жизни. Блиссы надписали стопку книг и сфотографировались с участницами собрания.

Возвращаясь в «Тенистый берег», Роб чувствовал радостное возбуждение и предложил Рэйчел вечерком отправиться куда-нибудь пообедать. Опасаясь, как бы миссис Фрост не принялась за готовку, Рэйчел попросила Роба остановиться у ее дома и предупредить женщину заранее.

— Не волнуйтесь, — успокоила их старушка, широко улыбаясь. — Отбивные прекрасно долежат до завтра.

— А много здесь мест, где можно провести время? — спросил Роб.

— Вам стоит отправиться на холм — в трактир «Бык и петух». Это небольшой паб на дороге в Гевер.

— Ну что скажешь, Рэйчел? Рискнем?

— Давай рискнем. Надеюсь, будет весело.

— Не забудьте взять с собой фонарь, — крикнула им вслед миссис Фрост. — На случай, если вы поздно вернетесь.

Одевшись попроще, Роб и Рэйчел отправились в таверну. Перед уходом Роб положил в задний карман небольшой фонарик, хотя и не верил, что они не вернутся до наступления темноты.

Им не пришлось долго петлять по проложенной в лесу дороге, очень скоро они оказались у старой деревянной лестницы, перекинутой через невысокую изгородь. Поднявшись на несколько ступенек и спустившись с другой стороны, оба очутились на пастбище, заросшем сочной зеленой травой и полевыми цветами и окаймленном деревьями.

— Разве это не чудесно? — воскликнула Рэйчел, подняв лицо к вечернему небу и широко раскинув руки в стороны. — Именно такой и должна быть сельская Англия!

Ее радость оказалась заразительной, и впервые после приезда Роб почувствовал себя легко и спокойно. Он тут же решил плюнуть на план, как вернуть назад Рэйчел, и просто получить удовольствие от вечера. Он шел по душистому лугу, солнышко грело плечи, а рядом с ним была красивая женщина, которая хотела получить вкусную еду и свою долю развлечений. Чего еще мог бы пожелать мужчина?

Вечер прошел шумно и был мало похож на интимный ужин вдвоем, на что первоначально рассчитывал Роб. Но ему не хотелось обижать дружелюбных деревенских жителей, проявивших горячее гостеприимство. Он уже давно не видел Рэйчел такой радостной, такой умиротворенной, такой очевидно счастливой. И он не спускал с нее восхищенного взгляда, пока она разговаривала с посетителями, обменивалась с ними всякими историями и шутками. Однажды, посмотрев на него и заметив, что он пристально наблюдает за ней, Рэйчел широко улыбнулась, заставив его сердце биться чаще. Во взглядах, которыми они обменялись, было теплое взаимопонимание, и вдруг показалось, что последних одиноких месяцев будто и не было вовсе. Роб готов был терпеть и ждать сколько угодно. Он сам не знал почему, но был уверен, что Рэйчел скоро сломает лед между ними. Они снова будут вместе. Может быть, не сейчас, не сегодня… но скоро. Очень скоро.

 

Глава 9

Роб еще раз перечитал наставления Фредерики, сложил бумагу и положил ее в карман рубашки. Внизу начали бить старинные часы, и он взглянул на свои. Полночь. Итак, сейчас или никогда.

Он отворил дверь в комнату и быстро подошел к кровати с той стороны, где спала Рэйчел. Она пошевелилась и сонно пробормотала:

— Это ты, Роб? Где ты был?

Он заколебался, не зная, как приступить к задуманному. Рэйчел в полном недоумении села в постели.

— Что-нибудь случилось?

— Ничего, — ответил Роб и подхватил на руки Рэйчел вместе с простыней, одеялом и всем прочим. Она вскрикнула и вцепилась ему в плечо.

— Что происходит? — задыхаясь, выговорила она.

— Я похищаю тебя.

Черт, никогда в жизни он не чувствовал себя в более глупом положении!

— Ты шутишь! — засмеялась Рэйчел.

— Никаких шуток, — мрачно пробормотал он, направляясь к лестнице.

По правде говоря, попытка спуститься с ней на руках по узким ступенькам не предвещала ничего забавного. Он стукнулся головой о нижний брус одной из ступенек и ссадил плечо. Когда они благополучно приблизились к входной двери, Рэйчел заерзала у него на руках.

— Теперь опусти меня, — потребовала она. — Я не в настроении играть.

— Это не игра, — прохрипел он задыхаясь.

Придерживая ее одной рукой, другой Роб пытался открыть входную дверь. Низко наклонив голову, он пронес ее через дверной проем во двор, залитый серебряным светом луны.

— О, какая прекрасная ночь! — воскликнула Рэйчел, прекратив сопротивляться.

— Действительно, прекрасная, — согласился Роб. — Поэтому я и решил, что мы должны насладиться ею.

Он почувствовал на себе озабоченный взгляд Рэйчел. Через секунду она коснулась прохладной рукой его лба.

— У тебя температура? Ты заболел?

— Только потому, что человеку захотелось немного романтики… — слово было произнесено с маленькой запинкой, — ты хочешь сделать из этого какие-то необычайные выводы.

— Романтики? — прошептала Рэйчел, еще крепче впиваясь пальцами в его плечи, когда он понес ее к задней стороне дома. — Роб, что случилось?

— Не волнуйся, я не сошел с ума, — заверил он. — Я просто решил, что мы должны прочувствовать эту ночь во всей ее прелести.

— Но…

— Послушай, Рэйчел, только дай мне возможность.

— Хорошо, — ответила она, смиряясь. — Если с тобой все в порядке.

— Со мной все более чем в порядке… Черт возьми!

Роб споткнулся о корень дерева, но устоял. Он дошел до берега шумного ручья и повернул на тропинку, ведущую в лес.

Через минуту Рэйчел заметила впереди пробивающийся сквозь листву свет. Неужели он несет ее к дому миссис Фрост? Какого дьявола?

Вскоре Роб остановился на краю маленькой полянки. Он тихо опускал Рэйчел, пока ее босые ноги не коснулись прохладной, покрытой росой травы. Положив одну руку ей на талию, он слегка обнимал ее, пока она осматривала открывшееся перед ними чудо.

— Роб, это ты сделал? — Рэйчел взглянула на него, и чувство неловкости, которое он до сих пор еще испытывал, мгновенно прошло. Он кивнул, приятно пораженный широкой и радостной улыбкой, которая заиграла на ее губах. — Я даже не знаю, что сказать. Как красиво, Роб! Просто изумительно красиво.

Даже он вынужден был признать, что ему удалось превратить обычную полянку в волшебное место для любовного свидания. С полдюжины фонариков висело на ветвях бука, отбрасывая золотистый мерцающий свет на подушки, разложенные на покрытой чехлом пуховой перине. Рядом на пеньке стояли два бокала и плетеная корзинка с продуктами, а завернутая в рыболовную сеть бутылка с шампанским была опущена в быстро бегущие воды ручья.

— Чудесно! — выдохнула Рэйчел. — Но что здесь будет?

— Только не говори, что такая романтическая натура, как ты, никогда не слышала о ночных пикниках, — проворчал Роб, снова поднимая ее на руки. Он перенес Рэйчел в центр полянки и мягко опустил на перину.

— Но ты…

— Ненавижу пикники? — закончил он за нее. — Не напоминай мне об этом. В конце концов, я пытаюсь смотреть на эти вещи непредвзято.

— Но почему именно сейчас? Я хочу сказать…

— То, что уже говорила обо мне. Что я практичный и нудный.

— Я не называла тебя нудным. Я говорила «излишне реалистичный».

— Но в твоих устах это звучало именно так. — Он взял корзинку. — И я докажу тебе, что ты не права. Начну прямо сейчас. — Из устланных салфетками глубин корзины он достал блюдо со свежей клубникой, белым виноградом и нарезанными персиками. — Правда, к своему стыду, я понятия не имею, что люди едят на ночных пикниках, — с мрачным видом признался он.

— Все выглядит чудесно. — Рэйчел взяла в рот сразу несколько виноградин, не спуская с Роба внимательных глаз.

Чувствуя на себе этот взгляд, Роб стал открывать бутылку с шампанским и наполнять бокалы. Потом протянул один Рэйчел и поднял свой.

— За счастье.

— Да, за счастье, — прошептала Рэйчел, поднимая бокал.

Они выпили, глядя друг другу в глаза. Потом некоторое время молчали.

Роб не мог припомнить, чтобы когда-либо видел Рэйчел такой обольстительной. Ее черные волосы рассыпались в беспорядке, широко открытые глаза с огромными зрачками мечтательно сияли в слабом свете фонариков. Простыня сползла с ее плеч и спустилась живописными складками на бедра. В лунном свете переливался шелк ночной рубашки.

— Роб, — попросила она сдавленным голосом, — я все-таки жду от тебя объяснений.

Сейчас он не был готов отвечать. Сначала, по его замыслу, он собирался кое-что предпринять, и, если его действия закончатся успехом, естественно, удовлетворить ее любопытство. Чтобы отвлечь внимание Рэйчел, Роб взял ломтик персика, опустил его в шампанское, а потом поднес к ее губам.

— Не надо задавать так много вопросов, — прошептал он.

Изумленная Рэйчел молча открыла рот и надкусила персик, не сводя с Роба изучающего взгляда. На губах ее заблестели капли сока, и Роб неожиданно наклонился и слизнул их.

— М-м-м, — простонал он, очарованный необычным вкусом. Терпкое шампанское смешалось со сладким соком и вызывало у него непреодолимое желание еще раз провести языком по ее губам. Он ждал вспышки гнева, ждал, что Рэйчел отшатнется от него, но она оперлась рукой на его плечо, наклонилась к нему и вернула поцелуй.

Ее реакция поразила Роба, и он, обняв ее обнаженные плечи, привлек Рэйчел к себе и прижал к груди. Поцеловав жену, он зарылся лицом в ее волосы и ласково погладил по спине. Кожа под ладонями была гладкой и теплой.

— Я уже забыл, Рэйчел, когда мы были с тобой вот так близки. И мне все время этого недоставало.

— Знаю. Мне этого тоже недоставало.

Роб никак не ожидал такого легкого признания. Он чуть отстранился, чтобы видеть ее глаза, и она ответила ему мягкой улыбкой. Когда он начал было говорить, она замотала головой, взяла в ладони его лицо и подарила ему еще один поцелуй.

Роб просунул пальцы под бретельки ее рубашки. Рэйчел не протестовала, и он спустил бретельки с плеч и потянул вниз, обнажив круглые груди. Как бы невзначай Роб слегка провел по ним тыльной стороной ладони и, заметив, что Рэйчел это приятно, повернул руку и начал ласкать сначала одну, а потом вторую грудь. Рэйчел оставалась неподвижной и только закрыла глаза.

Роб опустил руки ниже и обнял ее за талию, затем, осмелев, снова поднял руки, касаясь большими пальцами ее отвердевших сосков. Рэйчел глубоко вздохнула и подняла руки — но не затем, чтобы оттолкнуть его, а, наоборот, чтобы теснее прижать к себе.

— Мы не должны этого делать, — задыхаясь, прошептала она, но ее слова только подстегнули Роба.

Она не требовала, чтобы он перестал, не спорила. Лишь беспомощно шепнула, что им не стоило бы заниматься любовью. Но было ясно, что, несмотря на свои намерения, Рэйчел понимала: именно это и произойдет в тихой темноте укромной лесной полянки.

Роб не знал, что ответить Рэйчел, и решил ничего не отвечать. Он просто лег на перину, прижал ее к груди и стал жадно искать ее губы.

Внезапно оба поняли, что поцелуя им мало. Руки Рэйчел задвигались по его груди, отыскивая пуговицы замшевой куртки Роба. Он в это время стягивал ее рубашку все ниже, освобождая спину, бедра, ноги. Вскрикнув от острого наслаждения, он еще ближе притянул к себе ее тело.

Мягкие соблазнительные губы Рэйчел покрывали горячими поцелуями его лицо, потом она поцеловала шею Роба, распахнула на нем рубашку, и он почувствовал, как мягкие ладони заскользили по его груди.

Роб поднялся, подхватил ее в объятия и положил на спину, прикрыв собой и заглушая слабый протест глубоким поцелуем, который разжег такое яркое пламя страсти, что его уже невозможно было потушить. Ощущение победы вспыхнуло в мозгу у Роба, но тут же забылось, как только Рэйчел обвила руками его шею. В нетерпении она схватила воротничок рубашки и потянула его назад, стягивая рубашку с его плеч. Роб пытался помочь ей, движениями плеч освобождаясь от одежды. Когда рубашка была отброшена в сторону, руки Рэйчел зашарили у него на поясе, расстегивая ремень.

Ночной воздух омывал прохладой обнаженные тела, но горящей коже это было только приятно.

Роб поцеловал брови Рэйчел, потом губы его коснулись век, кончика носа, мочки уха, подбородка и — со сводящей с ума неторопливостью — одного и другого соска. Твердые и влажные, его губы ласкали одну грудь и снова возвращались к другой, пока Рэйчел не начала изгибаться, почти умоляя о большем.

Роб готов был ответить ей. Он мягко проводил пальцами по ее спине, ласкал ягодицы и бедра, целовал груди, губы, проникая языком в рот.

Рэйчел стискивала его руки, прижимая их к своему телу, чтобы он безошибочно узнавал о каждом ее новом желании. Прервав поцелуй, Роб обхватил ее своими длинными ногами, потом, не отрывая от нее взгляда, соединил их тела резким движением, от которого Рэйчел задохнулась в блаженстве и прижалась лицом к его плечу.

Удары сердца отдавались в ушах Роба грохотом молота, его грудь сжимало от возбуждения, счастья и отказа верить, что это наконец произошло. Он будет вечно благодарен Фредерике Харрис и ее идее, которая, как ему казалось, могла родиться только в птичьих мозгах.

— Я почти забыл, как нам хорошо друг с другом, — бормотал он в самое ухо Рэйчел; почти каждую секунду у обоих перехватывало дыхание. — О, Рэч!

— Робби, — шептала она в ответ.

Их разгоряченные тела овевал легкий ветерок, колебля пламя фонариков и шурша листвой. Но Роб и Рэйчел были подхвачены могучим вихрем страсти и уносились в бурлящем потоке чувств и желаний, которые они так долго подавляли, и любви, от которой так долго отказывались.

Они поднимались все выше и выше, к сияющему освобождению и все теснее прижимались друг к другу, перемежая нежные ласки со страстными поцелуями. Они как бы старались вознаградить себя за те месяцы, которые были ими потеряны.

Его хриплый крик слился с ее нежным стоном. Изможденные, они лежали, сплетя руки и успокаивая дыхание, снова привыкая быть вместе и так близко. Не говоря ни слова, оба погрузились в тихий мирный сон — впервые за все время их путешествия.

Роб проснулся, потянулся и зевнул. Он чувствовал себя так, словно только что пробежал милю за полторы минуты. Чего он ждал и почему не попробовал этот так называемый романтический подход раньше? Ему тяжело было думать о месяцах, которые оказались, по сути, вычеркнутыми из жизни.

Он повернулся к Рэйчел. Солнце уже встало, но лес был насыщен прохладным туманом, который пропитал сыростью и одеяло, и простыню, которыми они были укрыты. Ему казалось, что он знает идеальный способ согреться вдвоем, и предвкушение заставило его улыбнуться. Он протянул руку, ища Рэйчел, но, когда рука нащупала лишь прохладную влагу, ему пришлось открыть глаза. Улыбка умерла у него на губах, причем смерть была быстрой и очень болезненной.

Рэйчел сидела, скрестив ноги, на перине, накинув себе на плечи его куртку. В руках она держала листок со списком, который дала ему Фредди.

 

Глава 10

На какое-то мгновение серые глаза Рэйчел встретились со взглядом Роба, и, прежде чем они снова уткнулись в бумажку, которую Рэйчел держала в руках, он ощутил холод, куда более жестокий, чем от утреннего тумана.

— «Устрой ей ужин при свечах, — читала она. — Подавай ей завтрак в постель. Покупай ей цветы». — Рэйчел сделала глубокий вдох. — «Подними ее среди ночи и тащи в лес на полночный пикник…» — Помахав листком перед носом ошарашенного Роба, Рэйчел сурово спросила: — Роб Блисс, что это, черт возьми, такое?

— Ну, я… это…

Роб взял листок, но даже не стал смотреть в него. Просто скатал его в бумажный шарик.

— Я узнала почерк Фредди, — уличающим тоном произнесла Рэйчел. — Не потрудишься ли объяснить, зачем она все это написала?

— Послушай, она всего лишь хотела нам помочь.

Он отшвырнул смятую записку.

— Помочь? Значит, она все знает о наших делах. Может быть, ты хочешь что-нибудь добавить?

Роб почесал голову, напряженно размышляя, с чего лучше начать. Потеряв терпение, Рэйчел вскочила на ноги, сбросив с плеч его куртку, и подняла простыню. Она завернулась в нее, как в плащ, и посмотрела на Роба.

— Как же я не догадалась, что ты не мог бы сам придумать такое? Где была моя голова?

— Рэч, позволь мне объяснить, как все было.

— Не надо, я уже сама догадалась! — воскликнула она. — Когда тебе представился случай, ты проболтался Фредди о нашей размолвке и попросил ее помочь тебе. Получается, что вся эта поездка — простой фарс? Фредди затеяла ее, только чтобы свести нас вместе?

— Нет.

— Ладно, пусть для поездки и был деловой повод. Но для отдыха в деревне его не было! И то же касается решения Фредди навестить родственников в Дувре!

— Она просто пыталась помочь.

— От нее было бы больше помощи, если бы она не совала свой нос в наши личные дела. Разумеется, я сержусь не на нее, а на тебя. Ты втянул ее в эту авантюру.

— Ты же знаешь, как она относится к нашему браку.

— Знаю. Но еще я знаю, как сама к нему отношусь. — Рэйчел в последний раз со злостью оглядела полянку и повернулась, чтобы уйти. — Все впустую. — Рэйчел еще раз обернулась и посмотрела на Роба. — Слишком все это… эфемерно, чтобы удержать нас вместе.

— Эфемерно? — от неожиданности только и смог произнести он. — Так ты называешь то, что произошло ночью?

— Романтический полночный пикник?

— Да. И еще то, что произошло после него.

— Я называю это недоразумением. Я-то думала, что ты сам пришел к этой мысли. Какой же наивной я оказалась! Все это придумала Фредди, а не ты. И у тебя хватает наглости использовать происшедшее в своих целях!

— Но я же не думал, что для тебя имеет значение, кто был автором идеи.

— О-о-о! Вот в этом ты весь! Ну что же, давай, иди дальше. Напомни мне, что я проявила минутную слабость. Но не жди, что я останусь здесь и буду выслушивать тебя. — Рэйчел повернулась и быстрыми шагами пошла по тропинке к коттеджу. — Мне бы не хотелось, чтобы ты когда-нибудь еще раз вспоминал об этом эпизоде, — через плечо бросила она.

— Подожди, я отнесу тебя, — позвал Роб, — ведь ты же босая.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи, — последовал решительный отказ.

— Рэйчел…

Но ее уже не было видно. И Роб остался один, голый посреди поляны.

Он сорвал с нижней ветки бука один из красиво склеенных фонариков и с силой швырнул его на землю.

— Пусть все это отправляется к черту в пекло! — заорал он. — В этом и есть оборотная сторона романтики.

Ночь может быть полна для обоих бурной страсти, но утром одному надо снимать фонарики и застилать кровать.

В течение следующих нескольких дней Роб и Рэйчел хорошо если перемолвились парой слов. Когда в пятницу за ними заехал Эш Мэйфилд, чтобы отвезти их к герцогу Холлборну, они были рады, что наконец появился человек, с которым можно пообщаться.

Эш, казалось, был даже немного шокирован их неумеренной приветливостью, но воздержался от замечаний; он взял их вещи и перенес в багажник своего «роллс-ройса». И не стал как-то особенно реагировать — лишь слегка поднял бровь — на то, что Рэйчел не закрывала рта, а Роб хранил гробовое молчание всю дорогу вдоль лугов и полей до поместья герцога.

Холлборн-Хаус расположился в глубокой долине среди холмов Уорвикшира. На первый взгляд это был невероятный хаос из башенок, крутых крыш, причудливых дымовых труб. Но когда Эш выехал на извилистую подъездную дорогу, здание, построенное из старинного розоватого кирпича, приобрело более гармоничный вид. Ров, когда-то заполненный водой, теперь представлял собой розарий, а за ним открывался вид на сад с причудливо подстриженными кронами деревьев.

Дворецкий с непроницаемым лицом встретил их у парадного входа, вытянувшись под резной эмблемой Королевских английских вооруженных сил.

— Добрый день, мадам… сэр. Меня зовут Киппинг. Добро пожаловать в Холлборн-Хаус. — И он согнул свою прямую спину в глубоком поклоне. — Герцог находится в салоне с остальными гостями, но он с нетерпением ожидает вашего приезда. Позвольте я провожу вас к нему.

Интерьер главной башни замка производил еще большее впечатление, чем его стены. Все здесь дышало стариной, но было с любовью отреставрировано и сохранялось в идеальном порядке. Рэйчел отметила с благоговением, что вся мебель находилась здесь еще со времен Генриха VIII; Роб же был благодарен судьбе, что ему не приходится платить страховые взносы за такой вот замок.

Они миновали главный зал с высоким бревенчатым потолком и хорами. Шагов не было слышно благодаря дорогим персидским коврам, достаточно потертым, чтобы не возникало сомнения в их почтенном возрасте. Стены коридоров украшали портреты в роскошных рамах, и лики сотен предков Холлборна провожали их по пути в салон.

— Ваша светлость, — провозгласил Киппинг, отворив тяжелые полированные двери, — позвольте представить мистера и миссис Роберт Блисс.

Герцог Холлборн оказался высоким красивым мужчиной, на вид лет шестидесяти, с густыми седыми волосами, живыми голубыми глазами и румяным лицом спортсмена, который много времени проводит на свежем воздухе. Быстрой энергичной походкой он пересек комнату, склонился, чтобы поцеловать руку Рэйчел, и обменялся крепким рукопожатием с Робом.

— Не могу выразить, какая честь для меня принимать вас в качестве гостей у себя в доме.

— Нам было очень лестно получить ваше приглашение, — любезно ответила Рэйчел. — Холлборн-Хаус — изумительное место, и я уверена, что мы получим огромное удовольствие от пребывания здесь.

— Благодарю вас, миссис Блисс.

Роб заметил, как к Рэйчел приблизилась Фредди, и жалел, что не может подать ей знак или предупредить о происшедшем.

— Боже, об этом можно только мечтать! — прощебетала она. — Уик-энд у настоящего английского герцога. Разве это не чудо?

— Да. — Улыбка Рэйчел была холодна как лед. — Ты вполне заслужила такое чудо, Фредди, дорогая.

Рэйчел поспешно отошла, чтобы заговорить с миссис Мэйфилд, и Фредерика Харрис с удивленно поднятыми рыжими бровями обратила свой взгляд на Роба. Тот с мрачным лицом лишь пожал плечами.

Только через десять минут Роб смог добраться до Фредерики.

— Как я поняла, второй медовый месяц окончился полной неудачей, — без предисловий начала Фредди.

— Сначала все шло хорошо, даже очень хорошо. Но потом Рэйчел нашла в моем кармане тот дурацкий список, который ты мне дала.

— Боже праведный! Ты держал его у себя? — поразилась Фредди. — Когда же именно она его обнаружила?

— Наутро после романтического полночного пикника.

— Роб, мой мальчик, — простонала Фредди, — если уж ты проваливаешься, то с треском. Наверное, Рэйчел была вне себя?

— Она за три дня не сказала мне ни слова, кроме пожелания, чтобы я оказался где-нибудь подальше.

— Попробуй уехать на Шетлендские острова, — предложила Фредди, беря стакан с подноса у проходившего мимо официанта. — Это по соседству с Северным полюсом.

— Фредди, перестань играть роль туристического путеводителя. И роль Купидона тебе тоже не удалась. Я вот-вот потеряю единственную женщину, которую я люблю, и мне больше не нужна твоя так называемая помощь.

Ни Фредди, ни Роб не заметили, как Рэйчел оказалась так близко от них, что слышала каждое их слово. Она улыбнулась и дотронулась до плеча Роба. Тот мгновенно повернулся.

— Рэйчел!

— Я всегда мечтала побывать на Шетлендских островах, — радостно сказала она. — Фредди, будь любезна, изучи этот вопрос.

И Рэйчел быстро скрылась в толпе, оставив мужа и литературного агента в изумлении глазеть друг на друга.

— И что теперь? — одновременно спросили оба.

 

Глава 11

На протяжении всего пути к Шетлендским островам разговор об их несуразном браке не возобновлялся.

Они приехали в аэропорт Гатуик, оставили взятую напрокат машину и улетели в Абердин, в Шотландию. Там они успели на вечерний паром, следовавший к островам. В суматохе сборов у них не было времени обдумать и обсудить ситуацию.

Роб и Рэйчел быстро разложили свой багаж в крошечной каюте и поспешили на палубу, посмотреть, как Абердин и его пригороды исчезают вдали. Делать было совершенно нечего, и между ними повисло гнетущее молчание.

Какое-то время они любовались чайками, летевшими за паромом, но сырой, холодный ветер вынудил их вернуться в каюту. Сквозь иллюминатор они наблюдали за сумерками, окутывавшими неспокойное Северное море, и за тем, как предзакатное солнце окрашивало белую пену волн в нежно-розовый цвет.

— Очень красиво, верно? — сказала Рэйчел. — Но все же страшновато.

— Это одно из самых бурных морей в мире. Мои слова подтвердит любой, чья работа связана с этим морем. — Когда-то Роб работал над пособием по географии морей и океанов, и описания грозного Северного моря оставили у него неизгладимое впечатление. — Оно имело огромное влияние на наших предков. Без сомнения, их непоколебимый характер сложился в результате этого влияния.

— Конечно. — Рэйчел перевела взгляд на волнующееся море. — И в то же время тогда все было гораздо проще.

— Проще?

— Да. Я имею в виду их существование. В те времена, когда жизнь проходила в борьбе, им было некогда заниматься самооценкой. Люди благодарили судьбу за то, что они имеют, и не горевали о том, чего у них нет.

— О-о-о, можно подумать, что ты серьезно размышляла над этой проблемой.

— Так оно и есть, — сказала Рэйчел. — Я думала о нас, о нашей жизни. — Она вздохнула. — Если бы я была женой рыбака, у меня бы не было времени для смятения. Я бы просто вязала свитера.

— И варила бы уху, — усмехнулся Роб. — Может быть, свежий морской воздух повлиял таким образом на твои мысли?

— Может быть, — согласилась она с грустной улыбкой.

Разговор возобновился за обедом. Они сидели вдвоем за маленьким столиком, и в окно не было видно ничего, кроме черного неба без единой звезды.

— Как ты думаешь, что доказала та наша ночь в «Тенистом береге»? — спросила вдруг Рэйчел.

Роб, занятый бараньей отбивной, удивленно взглянул на нее:

— Ну и что же мне думать?

— Не знаю. Потому и спрашиваю.

— Я надеялся, происшедшее означало, что мы все еще нужны друг другу.

— А не думаешь ли ты, что тебе удалось заставить меня вновь полюбить тебя после той романтической сцены?

— Мне это удалось?

— Да, но тогда я думала, что это твоя идея.

— Черт! Фредди была права. Я не совершил ничего из ряда вон выходящего, а ты восприняла это так, будто получила в подарок горы драгоценных камней.

— Ты что же, ничего не понимаешь? Нет, понимаешь! Или по крайней мере я думала, что понимаешь. Я верила, что все чувства исходят от тебя, из глубины твоей души. А оказалось — все это Фредди.

Слушая Рэйчел, Роб с каменным лицом смотрел на свой обед: у него пропал аппетит — то ли из-за упреков жены, то ли из-за беспрерывной качки. Он отодвинул тарелку.

Несколько часов спустя они лежали на своих койках, расположенных одна напротив другой, и из темноты до Роба донесся голос Рэйчел:

— Мне так же горько, как и тебе, Роб.

— Зачем тогда ты решила отправиться на Шетленды?

— Чтобы быть подальше от всех, почувствовать себя в одиночестве.

— В одиночестве со мной?

Последовала долгая пауза. Когда Рэйчел заговорила, в ее голосе звучала нежность:

— Да.

Зашуршали простыни, потом послышался глухой стук и восклицание Роба: «О-ох!»

— Что случилось?

— Я хотел сесть и ударился головой о потолок. Неужели в этой крошечной стране все рассчитано только на лилипутов?

— А с чего тебе пришло в голову садиться? — невольно рассмеялась Рэйчел.

— Хотел перебраться к тебе. Здесь мне скучно и одиноко.

— Ну, иди. Только береги голову.

Через мгновение Роб перебрался к Рэйчел и пристроился с ней рядом. Он обнял ее за плечи, а она уютно свернулась возле него.

— Скажи, что любишь меня, Роб.

— Ты же это знаешь.

— Но я хочу слышать это, — мягко сказала Рэйчел. — Я этого хочу больше всего на свете. И это мне очень нужно. Смешная штука — наша жизнь. Большинство людей считает, что, имей они деньги, все остальное образуется само собой. Вот мы, например. Мы стали богаче, чем могли себе представить, но я не стала счастливее и с теплотой вспоминаю дни, когда мы оба еле-еле сводили концы с концами, получая более чем умеренную зарплату. — В темноте она подняла к нему лицо. — Я понимаю, это звучит эгоистично, Роб, но я не хочу стареть, не зная по-настоящему, любишь ли ты меня… а если любишь, то за что и как сильно. Мне нужно услышать это от тебя, я должна видеть твои глаза, чувствовать твою искренность, когда ты произносишь эти слова. Или тебе все это кажется глупым?

— Нет, это совсем не глупо, — ответил он, стараясь казаться спокойным, а на самом деле очень расстроенный тем, что она не замечала, как сильно он ее любит. Он готов был сделать все, чтобы доказать свою любовь. Все… только не сказать о своей любви вслух.

— Там, в Миннеаполисе, ничто меня не отвлекало от одиночества, и я думала, что знаю, чего хочу, — бормотала Рэйчел. — Но потом мы поехали в это путешествие, и, постоянно находясь с тобой рядом, я оказалась совершенно сбитой с толку. Иногда мне приходила мысль, что будет ужасной ошибкой, если мы окончательно разорвем наши отношения. В тебе так много доброго, Роб, так много того, чем можно восхищаться. Не глупо ли все время твердить о качествах, которые тебе несвойственны?

Он тоже так считал, но удержался и не сказал об этом вслух. Он понимал в глубине души, что сейчас не время для легкомысленных слов или поступков.

— Но с другой стороны, — продолжала она, — если я не могу добиться от тебя того, что мне больше всего нужно, не предаю ли я себя, свои идеалы?

— Знаешь, давай забудем обо всем этом на время, пока будем на Шетлендах, — предложил он. — Будем просто наслаждаться. Вернемся к нашим проблемам в Англии.

— Наверное, ты прав. Такое важное решение, конечно, может и подождать недельку.

— Разумеется.

— Уже поздно, — сказала она и зевнула. — Давай спать.

— Давай не будем спать, — возразил он, притягивая ее к себе и нежно целуя в шею под самым ушком.

Ранним утром в квадратный иллюминатор их каюты стало видно землю. Белели группы коттеджей, постепенно переходя в окраины Леруика, самого крупного города на островах. Его каменные дома, как суровые часовые, окружили маленькую бухту.

Взволнованная величественным видом, Рэйчел мгновенно выпрыгнула из койки и начала одеваться.

Роб с ленивой улыбкой сидел, подложив под спину подушки, наблюдал за ней и размышлял, как далеко продвинулись их отношения. Две недели назад Рэйчел ни за что не стала бы одеваться перед ним и при этом смеяться и оживленно болтать. А возможность разделить с ней постель в течение всей ночи и не встретить ни малейшего возражения была мизерная. Он решил все же хорошенько подумать о том, что Рэйчел считала его проблемой: о неспособности вслух говорить о своих чувствах. Он решил придумать способ доказать ей, что он не только любит ее, но и может рассказать ей о своем чувстве.

Он уже было решил, что даже не лишен поэтического дара, увидев, как она разгуливает по каюте только в розовом лифчике и трусиках. Но она тут же вернула его на грешную землю.

— Роб, мы вот-вот причалим. Тебе не кажется, что пора бы и одеться? — Она взяла со стула свои джинсы и теплую фуфайку.

— Ну, если ты настаиваешь…

— Я настаиваю, — радостно улыбнулась она. — Если островитяне действительно настолько воспитанны, как мне говорили не раз, им не понравится, если ты сойдешь с корабля в одном нижнем белье.

У пристани их ожидала небольшая, взятая напрокат машина, и, получив указания диспетчера порта, они погрузили вещи и поехали в гостиницу «Морской прибой». По континентальным меркам Леруик считался маленьким городом, но деловая его часть и интенсивность движения транспорта ничем не отличались от большого. У старого причала теснились лодки, над водой кричали чайки. Главная улица тянулась вдоль побережья и уходила к центру. На этой улице и находилась нужная им гостиница.

Привыкшие к ранним приездам постояльцев владельцы гостиниц регистрировали их и провожали в столовую завтракать. После завтрака постояльцы уходили в город ознакомиться с достопримечательностями.

Леруик был типичным рыбацким городом, с улицами, мощенными плитняком, и высокими зданиями, способными противостоять непогоде. Блиссов заинтересовали магазины, расположенные на базарной площади. Более часа они провели в книжном магазине, где Рэйчел засыпала продавца вопросами о местной истории и традициях.

— Когда-то Шетлендские острова принадлежали Норвегии, но они были отданы шотландскому королю в уплату долга, и Норвегии их так и не возвратили. Мы всегда считали себя норвежцами, а не шотландцами. Наверное, поэтому каждый год в январе мы отмечаем праздник Уп-Хеллия, — рассказывал ей продавец.

— Что такое Уп-Хеллия? — спросила Рэйчел, доставая блокнот.

— Наш праздник огня. Некоторые считают его завершением святых дней, другие думают, что этот праздник умиротворяет богов или представляет собой древний весенний ритуал. Но не важно, по какой причине он возник, — это всегда потрясающее веселье для жителей. По улицам проходит процессия, возглавляемая викингами в боевых доспехах, а потом она сжигает драккар. — Продавец усмехнулся. — Праздник длится всю ночь.

— Звучит здорово! — воскликнула Рэйчел. — Мне бы очень хотелось побывать на нем. И конечно же, всего неделя на Шетлендских островах — это слишком мало.

* * *

На следующий день, покидая Леруик, Роб пришел к выводу, что Рэйчел права: эти острова — увлекательное место. Хотя пейзаж на первый взгляд и выглядел неярким, вскоре в нем обнаруживались очень привлекательные черты. Здесь, на далеком севере, деревья почти не росли, невысокие холмы и болота были пустынны и дики, и по обе стороны дороги местность постепенно понижалась, спускаясь к беспокойному морю. С дороги, по которой они ехали, то и дело открывался прекрасный вид на океан, и они часто останавливались, привлеченные каким-нибудь необычным или внушающим благоговейный страх местом.

Деревень, даже самых маленьких, им не встречалось — только хутора из нескольких беленых построек. А по их сведениям, из домика, который они собирались снять в Бробэнке, была видна вся деревня. Хозяева, два брата-холостяка Дональд и Тамми Джемисоны, жили в полумиле от деревни, и за их домом находились центральные деревенские постройки — семь коттеджей, сараи и что-то вроде гаража из листового железа, оставленного военными после Второй мировой войны. Не было ни магазина, ни школы, ни церкви. Лишь на перекрестке двух нешироких дорог стоял неказистый навес, который, как объяснили землевладельцы, выполнял роль автобусной остановки.

Дональд Джемисон, невысокий толстяк с лысой, как яйцо, головой показал Рэйчел домик, объяснил, как пользоваться отоплением, и рассказал о возможных капризах электрической сети. Тамми в отличие от брата был высок и худ, голову его украшала густая черная шевелюра, а на лице застыло угрюмое выражение. Он рассказал Робу, где находятся ближайшая бензозаправка и продуктовый магазин, а также пригласил обоих на обед, который сегодня решила устроить в их честь местная община.

Рэйчел стала украшением праздника. Роб в самом благодушном настроении сидел вместе с другими мужчинами и с удовольствием наблюдал, как Рэйчел завоевывает сердца всех местных жителей спокойным дружеским тоном и обаятельной улыбкой.

После обильного ужина селяне развлекали их рассказами, а потом последовали еще песни, танцы и старинные сказания.

Роб заметил, что Рэйчел с особым удовольствием забавляется с дюжиной местных ребятишек, которые спели для нее несколько песенок, а потом втянули ее в игру в салочки. Раскрасневшаяся хохочущая Рэйчел, взглянув на него и заметив, что он внимательно наблюдает за ней, весело помахала ему рукой. Она никогда с самого начала их путешествия не была такой раскованной и счастливой. Казалось, она впитывала в себя энтузиазм и энергию детей. В Робе вдруг возникло и начало крепнуть убеждение, что если Рэйчел так и не станет матерью, то лишится жизненно необходимых ей радостей.

Вскоре после полуночи общество стало расходиться, и Роб с Рэйчел вышли в ночь и невольно вскрикнули от удивления. На улице было так светло, что можно было читать.

— Что за чарующая земля! — воскликнула она, беря Роба под руку.

Он посмотрел на усталую, но довольную жену и подумал, что и она вполне заслуживает такого эпитета. Его, во всяком случае, она очаровала. С самого первого момента их встречи. И теперь он не сомневался, что будет очарован ею всегда.

Потом дни буквально полетели, наполненные впечатлениями, которых им не суждено было забыть. Каждая встреча с крестьянами заканчивалась чаем или ужином возле очага. Все в Бробэнке и соседних селениях из кожи вон лезли, чтобы доставить Блиссам удовольствие. Мужчины рассказывали самые необычные и занимательные истории, которые только могли отыскать в своей памяти; женщины тут же принимались печь чудесные лепешки или печенье, при одном виде которого начинали течь слюнки.

— Я никогда не забуду этих людей, — сказала она Робу в один из редких часов, когда им удалось уединиться, чтобы поесть дома перед камином. — Двери их домов открыты для нас, словно мы знакомы с ними с рождения. Это самый дружелюбный народ в мире.

— Естественно. Ведь у островитян здесь очень спокойная жизнь, — заметил Роб. — У них не бывает преступлений, нет сутолоки и суеты, как у нас, в Штатах. Они довольны, им хватает того, что у них есть.

Рэйчел взяла из рук Роба тарелку с супом и поставила перед собой.

— Вот именно так я представляла себе свою жизнь, — улыбнулась она чуть застенчивой улыбкой. — Сидеть и рассказывать внукам истории о добром старом времени и о простой и чистой жизни. Объяснить им, что иногда прогресс бывает совсем не так хорош, как его хотят представить.

— Внукам? — Роб замер с половником в руках, не успев налить себе супу. — Но я думал…

— Что?

— Гм… я думал, что ты вообще не собираешься заводить детей. А без этого невозможно иметь внуков.

— Ты думал, что я не собираюсь заводить детей? — У Рэйчел округлились глаза. — Но почему? Ведь это ты…

Она в смятении замолчала и посмотрела на Роба. Тема, которой они всячески избегали, возникла совершенно неожиданно, и ее вдруг поразило, что оба они вбили себе в головы то, чего на самом деле не было.

— Вскоре после нашей женитьбы, Рэч, ты как-то заметила, что, по твоему мнению, многие люди слишком спешат стать родителями, не обдумав как следует последствия, и что ты так не поступишь.

— И из этого ты заключил, что я вообще не хочу иметь детей?

— Зная, как прошло твое детство, как ты увлечена работой и карьерой… что же еще я мог подумать?

— Но мы никогда не обсуждали этот вопрос.

— Нет.

— Дело в том, Роб… я думала, что это ты не хочешь иметь детей. Однажды я подслушала, как ты говорил одному из своих коллег, что мы не собираемся иметь детей. Что мы слишком заняты своей карьерой. — Рэйчел вздохнула.

— Я это сказал только потому, что… черт возьми, Рэйчел, я хотел детей. Я всегда хотел. Но ты…

— Тоже хотела иметь их! — закричала она. — Я не могу в это поверить! Мы же нормальные, разумные люди. Как же мы могли заблуждаться в таком важном вопросе?

Взгляды их встретились, и они робко улыбнулись друг другу.

— Отсутствие общения, — одновременно сказали они и рассмеялись.

— Нам следует читать свою собственную книгу, — сказала она с лукавой гримаской.

— По правде говоря, Рэч, я уже это делаю. Я начал читать ее в Лондоне, и, честно сказать, она довольно-таки полезная. Я и забыл, что мы писали что-то нужное.

— Не знаю, как нам это удавалось, если у нас хватило ума самим попасть в старую ловушку — не говорить о проблемах, связанных с собственной семьей!

— Подозреваю, что каждый из нас пришел к выводу не создавать себе проблем и не обсуждать животрепещущие вопросы.

— Ошибка, которую допускают все.

— Ты знаешь, я думал, что допустил массу оплошностей, будучи твоим мужем. Мне бы хотелось получить возможность исправиться.

— Что?

— Не удивляйся. Я не тешу себя надеждой. — Он глубоко вздохнул и пожал плечами. — Я испортил пикник в «Тенистом береге» и прошу дать мне шанс исправиться. — Он усмехнулся. — На этот раз я все беру в свои руки. Один человек, с которым я разговаривал вчера вечером, рассказал мне о месте, вполне пригодном для пикника, с прекрасным видом на острова.

Рэйчел в изумлении подняла брови:

— Ты хочешь устроить здесь пикник?

— Конечно. Все это можно сделать завтра, в наш последний день на островах.

— Хорошо, — согласилась она с легкой улыбкой. — Буду рада предоставить тебе еще один шанс.

Роб задумчиво помешивал ложкой горячий суп. Он взглянул на нее, и в глубине его темных глаз вспыхнули искорки.

— Ты серьезно говорила о нашей общей семейной проблеме?

Рэйчел похлопала его по руке.

— Не торопись, — мягко сказала она. — Давай поедем на пикник завтра и посмотрим, что из этого получится.

Роб нагнулся к залитому водой ветровому стеклу, стараясь разглядеть дорогу. Ливень обрушился с такой силой, что дворники не справлялись, бесполезно двигаясь туда-сюда. Грохот грома лишь едва перекрывал вой ветра и стук капель по крыше автомобиля.

— Смотри, — показала пальцем Рэйчел, — вон какое-то здание. Может быть, там можно переждать грозу.

Роб притормозил и свернул на покрытую щебенкой дорогу. Протерев запотевшее боковое стекло, он рассмотрел указатель. «Скигнесский маяк». Он медленно повел машину и остановил ее на пустой площадке у основания высокой белой башни.

Рэйчел вскрикнула от неожиданности, когда рядом с ее головой раздался громкий стук. Она обернулась и увидела морщинистое лицо, украшенное пушистыми бакенбардами. Она опустила стекло.

— Желаете посмотреть маяк? — спросил старик. На его желтом плаще блестели капли воды. — Я уж собрался запирать его.

— В общем-то мы ищем место, где можно пообедать и насладиться видом на природу, — объяснил Роб, перегибаясь через ноги Рэйчел и обращаясь к старику.

— Тогда ты правильно сделал, парень, — сказал тот. — Берите ваш обед и пошли со мной. На маяке такой вид — нигде на островах не встретишь.

— Но не помешаем ли мы вам? — спросила Рэйчел. — Я хочу сказать, что в грозу надо подавать сигналы кораблям…

— Нет-нет, красавица. Старый маяк уже не работает. Мы водим сюда туристов, знаете ли. Там масляные лампы, а у нас теперь электричество. — Он кивнул головой на север. — Я смотритель нового маяка — там, ниже по дороге. Я схожу домой попить чайку, а потом вернусь и запру башню. Устраивайтесь, и приятного аппетита.

Он исчез в пелене дождя так же быстро, как появился. Рэйчел подняла стекло и посмотрела на Роба.

— Что ты об этом думаешь?

— Я думаю только, что я голоден. Можно пойти туда и попытаться спасти остаток дня.

Они взяли одеяло, которое прихватили с собой в поездку, и корзину с ленчем. С неохотой выбрались из уютного салона машины и, поливаемые дождем, побежали к зданию маяка. Им не сразу удалось найти входную дверь, которая оказалась с противоположной стороны башни. Вбежав внутрь, они очутились в небольшой круглой комнате, где стоял письменный стол с книгой для посетителей. Вокруг по стенам были развешаны плакаты, рассказывавшие об истории маяка.

Они быстро сняли промокшую верхнюю одежду, и Роб записал их имена в книге. Потом он направился к металлической винтовой лестнице, которая вилась возле стены, и позвал Рэйчел за собой.

— Здесь, наверное, находилась контора, — сказал он, когда они поднялись в помещение, заставленное полками с кипами документов и какими-то устройствами у стены, обращенной к морю, похожими на допотопное радиооборудование. За квадратными окнами по-прежнему лил дождь, скрывая от них раскинувшийся внизу океан.

Над этим этажом располагалась комната, видимо, служившая столовой смотрителю, а еще выше была спальня. С одной стороны комнаты у стены стояли узкие койки, а с другой — возвышались резные шкафы.

Отсюда вверх вели уже не ступеньки, а металлические перекладины. Поднявшись на три пролета, Роб и Рэйчел оказались на вершине башни.

От развернувшейся перед ними панорамы у Рэйчел перехватило дыхание. Теперь они находились достаточно высоко, похоже, даже выше самой непогоды. Далеко внизу виднелась неровная линия берега с высокими скалистыми мысами, вдававшимися в водную ширь. Отсюда, сверху, небо казалось более светлым, и в разреженном воздухе темнели дождевые потоки, спиралью закручивавшиеся к земле.

— При современной технике все это устарело и не нужно, но я думаю о том, сколько человеческих жизней они спасли, — сказал Роб, показывая на масляные лампы, установленные в центре блестящих вогнутых зеркал.

— Как здесь все необычно! — откликнулась Рэйчел. — Прежде я никогда не бывала на маяках. Словно ты на вершине мира.

— А не поесть ли нам здесь?

Не дожидаясь ее ответа, Роб взял одеяло и раскинул его в узком проходе, отделявшем фонарь от стен башни. Он сел на одеяло и, потянув Рэйчел за руку, усадил ее рядом с собой.

Они открыли термос с супом, съели пару сандвичей с курицей и немного фруктов, продолжая наблюдать за спектаклем, который показывала им природа. За стенами башни буря разгулялась вовсю, и штормовой ветер с силой бил крупными каплями дождя по огромным стеклам, со всех сторон окружавшим комнатку.

Перекусив, они собрали остатки еды в корзинку и отставили ее в сторону. Роб обнял Рэйчел, привлек ее к себе и прошептал на ухо:

— Как ты думаешь, сколько у нас времени до возвращения смотрителя?

— Забавно, но я представляла себе наш пикник где-нибудь на поляне, поросшей вереском, — не обращая внимания на его вопрос, сказала она. — Может быть, где-нибудь высоко над тихим красивым пляжем.

— Мы и так высоко над пляжем, — сказал он и, наклонив ее голову, поцеловал в шею. — Хотя там не тихо. Как и во мне самом.

Он уложил ее спиной на одеяло и вытянулся рядом. Опершись на локоть, он свободной рукой провел по ее обтянутому джинсами бедру вверх, просунув ладонь под толстый шетлендский свитер. Пальцы нащупали тонкую ткань лифчика, такую нежную по сравнению с грубой вязаной шерстью. Он расстегнул застежку и сдвинул лифчик, освобождая груди. Соски мгновенно затвердели, и тишину комнаты нарушил глубокий вздох Рэйчел.

— Роб, — прошептала она, подняв руку и обняв его за шею. — Я хочу попробовать одну вещь.

— Это звучит музыкой для уха мужчины, — засмеялся он.

— Веди себя как следует, — мягко произнесла она. — Я вовсе не шучу.

— Чего же ты хочешь? — спросил он, вдруг проникшись серьезностью жены.

— Мы намного продвинулись за последнее время. Я имею в виду наши отношения.

— Согласен.

— Пожалуйста, может быть, мы попытаемся сделать еще шаг?

— О чем ты говоришь?

Его рука замерла у нее на груди, он чуть отстранился и внимательно посмотрел ей в лицо.

— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, Роб… Но сначала сказал бы, какие чувства ты ко мне испытываешь. Высказал вслух мысли, которые приходят тебе в голову.

— Рэйчел, ты ведь знаешь, что мне это недоступно.

— Не верю! — Она провела кончиком указательного пальца по его нижней губе и почувствовала, как напряглось его тело. — Я уверена, у тебя все получится, если хорошо постараешься. Ты ведь испытываешь ко мне какие-то чувства, правда?

— Конечно. Но я начинаю казаться себе дураком, когда говорю о них.

— Но ведь никто, кроме меня, этого не услышит, — напомнила Рэйчел. — Неужели я не заслужила услышать эти слова хоть раз?

— Рэйчел…

Она приложила палец к его губам, останавливая протестующий возглас.

— Сегодня последняя наша ночь на островах. Представь, что это вообще наша последняя ночь. Представь, что завтра наступит конец света и у нас осталось совсем мало времени. Роб, неужели тебе совсем нечего сказать мне?

— Почему же? Я многое могу тебе сказать, но…

— Тогда говори. — Рэйчел прогнула спину, прижалась к нему всем телом и запечатлела на его губах долгий нежный поцелуй. Она ощутила, как в глубине груди у Роба рождается стон, похожий на звериный рык, и он еще крепче прижал ее к себе.

— О Боже, Рэч, — пробормотал он. — Ты просишь слишком многого.

— На самом деле — совсем немногого.

Роб в глубине души понимал, что надеяться вернуть ее он может, только если выполнит ее просьбу. Ничего трудного в ней не было. Ведь он любит Рэйчел, поклоняется ей и восхищается ею. Все, что нужно, — это собраться с духом и сказать ей об этом.

Когда поцелуй закончился и она немного отодвинулась и посмотрела на него в ожидании, Роб глубоко вздохнул и приказал себе начинать. Сейчас или никогда.

Он сел и, осторожно взяв Рэйчел за руки, тоже помог ей сесть. Быстро стянув ей через голову свитер, он отбросил его в сторону. Рэйчел, немного сбитая с толку, молча наблюдала за ним.

Он обнял ее одной рукой за шею и приблизил ее лицо к своему.

— Ты… — Он пытался восстановить дыхание, как человек, которого только что вытащили из воды. — Я думаю, ты очень красива, Рэч.

Вот он и сказал это. Но этого, он понимал, недостаточно. Он провел большим пальцем по ее мягкой щеке.

— Твоя кожа… такая мягкая, такая… — Роб погрузил лицо в ее волосы. — М-м-м, как приятно от тебя пахнет!

Все перепуталось. В отчаянии он поцеловал ее, несколько раз проведя губами по ее губам, прежде чем приникнуть к ним. Где-то внутри начало разгораться пламя, и он вновь решился.

— Я люблю целовать тебя так, — неловко вымолвил он и дал кончику языка досказать все, что он чувствовал.

Со вздохом Рэйчел приникла к нему, возвращая поцелуй, подогретый ее собственным желанием. Ее реакция подвигла его на более смелые высказывания:

— Я люблю… твое тело.

Его рука соскользнула с плеча и легла ей на грудь. Потом опустилась ниже по плоскому животу и остановилась на бедре. Рэйчел ухватила края его свитера и молча потянула вверх.

— Я тоже люблю твое тело, Роб, — призналась она. И я хочу чувствовать его.

Он снял свитер через голову и за этим движением скрыл глубокий вздох, которым хотел укрепить свою решимость. Его не смущала нагота, только пусть небо подскажет ему слова, которые нужно произнести.

Сняв джинсы и туфли, он осмелился поднять глаза на Рэйчел. Ее мягкий ожидающий взгляд полностью лишил его присутствия духа.

— Боже, Рэйчел! Просто смотреть на тебя тяжело. И становится все тяжелее.

— Я принимаю это как комплимент, — засмеялась она.

Сообразив, как она поняла его двусмысленную фразу, он тоже не удержался от смеха, и в то же мгновение все стало для него совсем просто. Он с удивлением осознал, что ему тоже становится весело. Он потянулся к Рэйчел, и она с готовностью пришла в его объятия. Теперь ни за что на свете он не заставит ее разочароваться.

— Твое тело действительно прекрасно, Рэйчел. Оно совершенно.

Он снова начал целовать ее, выражая каждым поцелуем свое желание; этот способ был более действенным, чем просто слова. Она отвечала не менее страстными поцелуями, касаясь горячими влажными губами его груди, ключиц, горла. Она положила руку ему на поясницу, как бы приглашая двигаться дальше.

Роб лег сверху, благодарный, что она готова принять его ласки, не требуя больше слов. Правда, он произнес, запинаясь, еще несколько фраз, но переход к физической стороне любви наполнил его куда большей уверенностью в себе. Продолжая целовать ее, он заставил их тела соединиться и исторг у Рэйчел крик наслаждения. У него самого от возбуждения кружилась голова. Он начал медленно двигаться, и его уверенность росла с каждым ее ответным движением.

Но Рэйчел не собиралась так легко дать ему улизнуть.

— Скажи, что ты чувствуешь, Робби, — тихим голосом, но настойчиво просила она, крепко обнимая его.

— Я… я… Боже, Рэйчел! — задыхаясь, пробормотал он, в то время как она, подняв бедра, двигалась навстречу каждому его движению. — Я… Это чудесно. Мне никогда не было так… так хорошо.

— И?.. — предложила она ему продолжить, легко укусив за мочку уха.

— И я люблю… — Он глубоко вздохнул. — Я люблю заниматься с тобой любовью!

Их движения становились все быстрее и энергичнее, и, казалось, даже воздух в комнате раскалился от их пламенной страсти. Когда тело Роба начали сотрясать мощные конвульсии, он услышал свой крик:

— Я люблю тебя, Рэйчел! Я люблю тебя!

— Наконец-то, — выдохнула она, уткнувшись лицом ему в плечо. Он почувствовал на коже влагу ее слез, когда она прошептала ему в ответ: — Я тоже люблю тебя.

В умиротворении, сменившем страсть, Роб нежно прижимал ее к себе и впервые точно знал, чего всегда хотела Рэйчел, что ей необходимо было от него услышать. Это было так просто, что надо было быть полным дураком, чтобы самому не догадаться.

Он нежно поцеловал ее, глядя в мокрые от слез глаза.

— Я люблю тебя, Рэйчел. Я люблю тебя больше жизни.

— Тебе потребовалось много времени, чтобы сказать мне об этом, — прошептала она улыбаясь, хотя ее глаза были полны слез.

— Но я был уверен, что ты и так это знаешь.

— Да, теперь знаю.

— Я обещаю, что никогда не позволю тебе забыть об этом, — сказал он, подтягивая ее выше, пока ее голова не уперлась ему в подбородок.

Рэйчел повернула голову и поцеловала его в плечо.

— Я послежу, чтобы ты сдержал свое обещание, — мечтательно улыбнулась она. — Всю оставшуюся жизнь.

— О-о, — ответил он со вздохом облегчения, — а я-то боялся, что ты попросишь чего-нибудь невозможного.

 

Глава 12

Они весь вечер провели на Скигнесском маяке.

Когда они оделись, собрали свои вещи, взятые для пикника, и спустились вниз за пальто, оказалось, что входная дверь заперта снаружи.

— Смотритель, наверное, решил, что мы ушли, — предположил Роб. — Очевидно, он не заглянул на стоянку.

— Ну и ладно, — ответила Рэйчел. — По крайней мере мы обсохли и согрелись. И от голода не умрем.

— Если он вернется к утру.

— Конечно, вернется. Зато мы сможем провести ночь на вершине мира. Это приключение станет замечательной памятью о Шетлендах.

Несколько часов Рэйчел и Роб просидели в верхнем помещении маяка, разговаривая и любуясь разгулявшейся стихией, пока гроза наконец не стихла. Обычно светлое здесь летом ночное небо было затянуто облаками, но они этого не замечали, беседуя на тему, которую оба до сих пор избегали обсуждать.

— Что ты думаешь о разводе? — наконец задал Роб вопрос, мучивший его много месяцев. — Может быть, нам стоит передумать, раз уж у нас появилась возможность продолжать совместную жизнь?

— Я не хочу терять тебя, — призналась она, внимательно вглядываясь в его лицо, — и я почти уверена, что нам удастся восстановить семейную жизнь.

— Почти? — переспросил он озадаченно.

— Дай мне недельку-другую на размышления. Ко времени отъезда домой я буду готова дать тебе окончательный ответ.

— Ладно, еще две недели. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы. — Но ни секундой больше.

Потом они спустились в спальную комнату маяка и под вой ветра за стенами провели остаток ночи вместе на узкой койке. Несмотря на то, что башню слегка покачивало и временами раздавался странный шуршащий звук (который, видимо, доносился из ближайшей колонии расплодившихся на маяке мышей), спали они оба спокойно, без сновидений.

Утром их разбудил смотритель.

— Привет! — позвал он снизу. — Вы там?

Когда они поздоровались со стариком, тот извинился.

— Я вчера торопился запереть маяк. Такая непогода, я хотел скорее попасть домой, — объяснил он. — Мне показалось, вы уехали. Извиняюсь.

— Все в порядке, — весело ответил Роб. — Это была чудесная ночь. Такую не скоро забудешь.

— Действительно, — добавила Рэйчел, — мы прекрасно провели время, так что нам следует благодарить вас за ошибку. Вы не откажетесь принять некоторую сумму в фонд Общества спасения на водах?

— С удовольствием, мэм, — сказал старик, хотя выглядел озадаченным. — Но что это вам на ум взбрело награждать старого растяпу, запершего вас на всю ночь?

— Сказать по правде, — рассмеялась Рэйчел, — нас давно уже надо было запереть где-нибудь вдвоем.

— Согласен, — вставил Роб, доставая бумажник. — Мы сумели решить все наши проблемы. — Он подмигнул Рэйчел, вынул несколько банкнот и протянул старику. — Мы поняли, что разучились общаться друг с другом, правда, Рэч?

— Да, конечно.

Рэйчел покраснела, и этот внезапный румянец появился у нее на щеках вовсе не от резкого ветра, дувшего с моря.

Они под руку прошли к машине, оставив старика в недоумении разглядывать пять сотенных бумажек, зажатых в руке.

— Туристы, — хмыкнул он, качая головой.

В тот день Роб и Рэйчел прощались с Бробэнком и своими новыми друзьями. Были записаны адреса, сделано общее фото, потом Блиссы тронулись в путь, провожаемые дружным маханием рук, слезами и пожеланиями скорее приехать еще. Они ненадолго задержались в Леруике, тоже чтобы попрощаться, и отправились в аэропорт Сумберг, где оставили машину и сели на самолет до Йорка.

Там их встретил Эш Мэйфилд и по дороге в гостиницу этого древнего валлийского города познакомил с планом предстоящих выступлений.

— Жаль, но опять придется поработать, — весело пообещал он, осторожно ведя машину по многолюдной улице. — Наш отдел рекламы отменно выполнил свою задачу.

Фредерика Харрис встретила их в отеле «Римские ворота» с озабоченным и напряженным видом. Но, увидев, как они выбираются из «роллс-ройса» Эша Мэйфилда, заулыбалась.

Она обняла обоих и слегка ткнулась носом в щеку Роба.

— Ну, мой дорогой, теперь я вижу, что спокойно могу возвращаться домой. Очень рада, что тебе наконец удалось овладеть ситуацией.

На всю следующую неделю Роб и Рэйчел с головой погрузились в суматоху рекламных мероприятий. Посадив Фредди в поезд на вокзале в Йорке, они полностью посвятили себя лекциям и встречам. Они выступали перед огромными толпами поклонников в гулких залах муниципалитетов, разъезжали по окрестностям Йорка, где на встречи собиралось всего по нескольку человек. Они надписывали книги, пока у них не сводило от усталости пальцы и не начинали ныть мышцы лица от постоянной улыбки. Но передышка, которую они получили, и отдых в «Тенистом береге» и на Шетлендских островах вернули им силы и помогали стойко выдерживать бешеный ритм поездки и даже получать от нее удовольствие.

Однако когда впереди замаячил финиш, оба были только рады. Им еще предстояло в пятницу участвовать в радиопередаче, а в воскресенье провести последнюю лекцию и еще раз раздать автографы. На понедельник были намечены их отлет в Штаты и официальное завершение турне.

По дороге на радиостанцию Рэйчел решила попросить Роба после передачи сходить с ней в небольшое уютное кафе, которое она обнаружила неподалеку от отеля. Там, при мягком свете свечей, под тихую музыку, она собиралась открыть перед ним карты. Она любит Роба, и поездка показала, что ей больше не хочется расставаться с ним. Если они оба приложат усилия, то смогут сгладить различия в своих характерах и сохранят семью. Ночь на маяке, когда Роб так самоотверженно переборол свои привычки, внесла перелом в настроение Рэйчел. И позже он делал все, что было в его силах, и ей казалось жестоким и дальше держать его на расстоянии. Итак, решение принято.

Оказавшись в суматошной обстановке студии, Роб потянул вниз узел галстука, чтобы тот не мешал дышать. Он всегда почему-то очень нервничал перед микрофоном. Привыкший к общению с живой аудиторией, он не любил говорить в огромное пустое пространство, как это получалось на радио. Даже телекамера не так сковывала его, как оборудование радиостудии.

Рэйчел, наоборот, казалась совершенно спокойной. Более того, она буквально лучилась радостью. На выступление она надела темно-зеленый брючный костюм, который ей очень шел; весь ее вид говорил о полной уверенности в себе. Робу хотелось верить, что интервью пройдет гладко, но какое-то странное, навязчивое предчувствие не оставляло его.

Как только ведущий, краснолицый человек с бегающим взглядом, начал программу, Роб почувствовал себя лучше. Вопросы были предсказуемы, и на большинство из них отвечала Рэйчел. Робу только этого и надо было. Он привык к тому, что ей всегда уделяли больше внимания, и понимал, что ее дикция не уступает ее красоте. Окажись он сам на месте ведущего, ему, конечно же, было бы приятнее общаться именно с ней.

— Итак, Роб, — вдруг сказал краснолицый, — давайте посвятим несколько минут вашей специализации.

— Моей специализации? — переспросил Роб, который от неожиданности растерялся и пытался сейчас собрать мысли, моля небеса, чтобы вопрос оказался попроще. Но его молитва не была услышана.

— Да. Я имею в виду общение! — с видом победителя воскликнул ведущий. — И должен признаться, что все мы, застенчивые и косноязычные мужчины во всем мире, завидуем вашим способностям.

— Ну… — Роб еще больше ослабил узел галстука и бросил растерянный взгляд на Рэйчел. — Боюсь, что у меня не найдется особых секретов, чтобы поделиться с вами. Я всего лишь упомянул о важности общения с вашим партнером по браку. Я никогда не считал себя большим мастером в этом искусстве.

— Ну, Роб, не скромничайте! — В смехе ведущего звучала почти злоба. — Если вам удалось в течение стольких лет удерживать возле себя такую блестящую женщину, как Рэйчел, вы наверняка умеете разговаривать с ней с непревзойденным искусством.

— Роб действительно очень талантливый собеседник, — вмешалась Рэйчел, решив прийти на помощь мужу.

Роб проглотил слюну. Он понимал, что сказанные Рэйчел слова не удовлетворят этого человека. Ведущий явно был настроен на спор.

— В самом деле? — пробормотал журналист. — Ну-ну. Это по-настоящему высокая оценка. Что скажете, Роб? Не поделитесь ли с нами, как вы добились успеха?

— Я… не знаю. Уточните, что вы имеете в виду.

— С удовольствием. Чтобы мы могли у вас поучиться, расскажите слушателям, какими словами вы говорите Рэйчел о своей любви.

— Что?!

— Всего лишь для забавы. А мы, неандертальцы, может быть, даже чему-нибудь научимся.

— Но…

— Давайте, покажите себя! Представьте, что меня здесь нет, представьте, что нет трех миллионов наших слушателей. Покажите, как вы объясняетесь в любви своей красавице жене.

Роба прошиб пот. Он взглянул на Рэйчел и вдруг помрачнел. В ее глазах он больше не видел поддержки. Ее взгляд почти просил его об этом, губы раскрылись в предвкушении. Похоже, она ожидала, что сейчас произойдет нечто важное, что она действительно услышит от него все эти слова.

Проклятие, как он мог допустить, чтобы этот тощий английский проныра втянул его в подобную авантюру! Перед своей третьей попыткой он судорожно вздохнул, как тонущий человек.

— Я… понимаете ли…

Роб облизал сухие губы и неловко провел рукой по липкому от пота лбу. Он, пожалуй, повторит слова, сказанные той ночью на маяке. Ведь особой разницы нет.

Дьявол, есть разница! Он представил себе, как его, затаив дыхание, слушают тысячи и миллионы людей. Перед его мысленным взором возникли суровые жители Шетлендских островов, Эш Мэйфилд. И коридорный из их гостиницы. Хилари и Генри из Бамбл-Грин, все члены Женской ассоциации Айвибриджа. Боже, он не в силах, просто не в силах повторить перед ними эти слова!

— Не кажется ли вам, что эти вещи лучше говорить наедине? — Роб надеялся, что голос его не дрожит от отчаяния, как ему самому слышалось.

— Начинайте, мистер Блисс, — увещевал его ведущий. — Можно подумать, что моя просьба поставила вас в тупик. Разрешите напомнить, что как раз вы в своей книге настаивали на подобной практике.

— Это правда, — мягко прервала его Рэйчел, — хотя хочу сразу уточнить, что ни один из нас не писал, что подобные признания надо делать публично. Если говорить откровенно, я понимаю своего мужа. Существует подходящие время и место для таких деклараций, но не на радио.

Роб чуть повернул голову, чтобы вздох облегчения не достиг мембраны микрофона. Под столом он нашел руку Рэйчел и крепко сжал ее. Слава Богу, она спасла его.

Англичанин даже не старался скрыть раздражения и быстро завершил передачу. Видимо, его интерес к ним угас в тот же момент, как провалилась его попытка раздуть конфликт.

Выйдя из студии, Роб и Рэйчел попали в кольцо сотрудников радиостанции, желающих получить автографы. Спустя пятнадцать минут они уже выходили на улицу. У обочины их ждал Эш Мэйфилд на своем серебристом «роллс-ройсе». Рэйчел поспешила к машине.

— Рэч, подожди, — позвал Роб, удерживая ее за руку. — Послушай… ну, то, что там произошло… Я действительно огорчен. Не знаю, что со мной вдруг случилось. Я буквально не мог выдавить из себя ни слова.

— Все в порядке, Роб. Я все понимаю, — сказала она, слегка отвернувшись, словно ее сейчас больше интересовали здания на противоположной стороне улицы.

По ее тону он безошибочно понял, что она не хочет или не может его понять. Осторожно взяв ее за плечи, он повернул ее к себе.

— Рэйчел, не сердись, пожалуйста.

— Я не сержусь.

Робу даже не нужно было слышать слов, чтобы понять: она не сердится. Взгляд серых глаз говорил о подлинных чувствах Рэйчел. У Роба все сжалось в груди, и он не нашелся что ответить.

— Ужасный тип, — устало сказала Рэйчел. — Он не имел права провоцировать тебя.

Роб от волнения взъерошил себе волосы.

— Мне надо было отвечать на все его вопросы, какими бы бестактными они ни были. И это не значит, что я меньше люблю тебя, поверь мне.

— Я верю. Тебе трудно было все это произнести перед людьми. Я понимаю. Правда, понимаю.

— Ты разочарована, — искренне сказал он, и Рэйчел не нашла сил отрицать это.

Она посмотрела на часы и грустно улыбнулась.

— Мне хочется подышать воздухом, — пояснила она, — я доберусь до отеля пешком. К обеду буду.

— Я пойду с тобой.

— Не нужно.

— А если ты заблудишься? Если…

— Не беспокойся, все будет в порядке.

— Тебе небезопасно одной гулять по незнакомому городу. Позволь мне все же проводить тебя.

— Роб, — ответила она тихо, но решительно. — Мне хочется побыть одной. Мне нужно еще кое о чем подумать.

— Ну хорошо. У тебя есть ключ от нашего номера?

— Ради Бога, Роб! — воскликнула Рэйчел. — Я же не маленькая девочка.

— Нет. Конечно, нет. Прости.

Глядя ей вслед, он почувствовал такое же безысходное отчаяние, как в первые недели их пребывания в Англии. Неужели из-за его неловких ответов на вопросы радиокомментатора он снова все потерял? Неужели минутная неуверенность стоила ему только что приобретенного доверия Рэйчел?

Не зная, что ему делать дальше, он залез в машину. Рэйчел взрослая женщина и привыкла жить своим умом. Сколько времени ему понадобилось, чтобы понять это! Только сегодня он столкнулся с этим еще раз, но теперь он знал, какая потеря ему грозит. Он должен что-то придумать, найти способ сделать все, чего она захочет. Пусть даже ему придется на коленях умолять ее дать ему последний шанс.

Отойдя от радиостанции на два квартала, Рэйчел оказалась в маленьком зеленом парке. Облокотившись на узорные чугунные перила, она постояла, чтобы успокоиться и проникнуться мирным духом окружающей обстановки. Величавые деревья стояли ровными рядами, отлично подстриженная трава подчеркивала холмистый рельеф парка, а заросли папоротника и ярких цветов придавали пейзажу особую прелесть.

Но она почти не видела всей этой красоты: у нее перед глазами стояло лицо Роба, загнанного в угол ведущим радиопрограммы. Он выглядел таким растерянным! Неужели он действительно не уверен в прочности своего чувства к ней?

Там, на маяке, он произнес все слова, которых она от него ждала, но теперь ее, против собственного желания, охватили сомнения в его искренности. Может быть, он просто хотел ублажить ее, говорил то, что ей хотелось слышать.

Нет. Она поспешила отбросить эту мысль. Роб не такой. Он никогда не был мастером соблазнять красивыми речами, да и слова, которые он произносил тогда, давались ему совсем не легко. Каждая фраза рождалась как результат огромных усилий с его стороны. И как она подозревала, это стоило ему немалых мучений.

И ему удалось передать свои чувства. Но почему совсем немного времени спустя у него ничего не получилось?

Рэйчел почувствовала боль в руках. Она опустила глаза и увидела, что у нее побелели суставы стиснутых на перилах пальцев. Она ослабила хватку и расцепила руки, стараясь успокоиться — не особенно успешно. Через несколько минут она пошла дальше, услышав в неподвижном воздухе первые, еще далекие раскаты грома.

Беспокойство Роба достигло предела, когда он увидел, что пошел дождь. Эш уже уехал, и Роба так и подмывало взять такси и отправиться на поиски Рэйчел. Но он понимал всю бесплодность этой идеи, так как просто не представлял, где она может быть.

Он без устали вышагивал по гостиничному номеру, останавливаясь только затем, чтобы выглянуть в окно в надежде увидеть возвращающуюся Рэйчел. Огромные черные тучи навалились на город, и он с каждой минутой нервничал все сильнее. Разумеется, она вернется. Но он не стал бы ее винить, если бы она этого не сделала.

Она открыла перед ним душу, сказала, что ей нужно лишь одно — его эмоциональное участие в их браке и слова любви. И когда настал решающий момент, он не смог переступить через себя, подвел ее самым неподобающим образом — перед огромной аудиторией. Он понимал, что глубоко обидел ее, и винил себя за это.

Меряя шагами номер, он молился, чтобы Рэйчел скорее возвратилась. Если она даст ему возможность, он наверняка вымолит прощение. И он сделает все, чтобы преодолеть свою дурацкую неспособность рассказать о своей любви всем и каждому. Разве можно сравнить ту неловкость, которую он ненадолго испытал бы, с перспективой навсегда потерять Рэйчел! И все только потому, что он не смог набраться смелости и оповестить мир о своих истинных чувствах.

Он остановился у ночного столика, и его взгляд упал на экземпляр «Идеального брака», который он перечитывал. Ну конечно же, книга! Он быстро раскрыл ее, и довольная улыбка тронула его губы. Хоть раз он последует их собственному с Рэйчел совету. И он знал, где этот совет найти: в пресловутой девятой главе.

Рэйчел казалось, что она прошла бог знает сколько миль; холодный проливной дождь насквозь промочил ее легкий жакет и брючный костюм. Чувствовала она себя хуже некуда. Она подумывала о том, чтобы зайти в один из магазинчиков и купить зонтик, но понимала, что уже опоздала. Зачем, раз она все равно уже вымокла до нитки?

По-настоящему ей сейчас нужно найти теплое местечко, где можно обсушиться и выпить чашечку чаю. А потом она вызовет такси и поедет домой к мужу. Она была бы последней дурой, если бы решила бросить его.

Рэйчел долго бродила по незнакомому городу, пытаясь разобраться в своих чувствах. Теперь она устала, и обида постепенно притупилась. Конечно, она обрадовалась бы, если бы Роб взял микрофон и объявил о своей любви на весь белый свет, но здравый смысл твердил ей, что на самом деле это не имеет особого значения. Он уже рассказал на маяке, какие чувства питает к ней. Если она такая слабая, что ей необходимо слышать эти слова снова и снова… ну так это ее проблема, а не его.

Струи дождя все еще текли по лицу Рэйчел, но она внезапно улыбнулась: огромная тяжесть свалилась у нее с плеч. Неужели надо было случиться этой поездке, чтобы она наконец почувствовала себя взрослой?

Рэйчел оглянулась по сторонам и поняла, что находится в самой старой части Йорка, районе под названием Шэмблс. Кривые узкие улочки, магазины в средневековом стиле и дождь, заливающий истертые временем плиты тротуаров. Впереди, через несколько домов, находилось кафе, и она решила зайти туда обогреться и спросить, где находится стоянка такси.

Когда она вошла, молодая официантка с простым серьезным лицом поздоровалась с ней и добавила:

— О, мэм, вы насквозь промокли! Проходите сюда, к огню, а я сейчас принесу полотенце.

Рэйчел обрадовалась возможности присесть рядом с пылающим ярким пламенем камином. Она протянула к огню руки и сбросила раскисшие от воды туфли. Когда официантка вернулась с полотенцем, она вытерла лицо и шею и отжала волосы.

— Вы, конечно, не откажетесь от чашки горячего чаю?

— Не откажусь, — ответила Рэйчел, едва удержавшись, чтобы не чихнуть. — С удовольствием.

Через минуту девушка вернулась и принесла чайник и блюдо сандвичей.

— Повар сказал, чтобы вы съели все до одного, — настойчиво уговаривала официантка. — Ничто так надежно не предотвратит простуду, как сандвичи с отличным ростбифом.

Рэйчел громко чихнула — раз и другой.

— Господи, — со стоном проговорила она, вся дрожа. — Уже поздно, простуда налицо.

— Тогда вам надо хотя бы выпить чаю, — посоветовала официантка. — Может быть, я еще чем-нибудь могу быть вам полезной?

— Спасибо, мне ничего не нужно. Разве только у вас найдется лекарство от простуды. — Она села за стол и подождала, пока девушка нальет ей чаю. — Я боюсь, у меня нет с собой ничего подходящего.

— Постойте-ка, — заявила девушка. — Да, у меня есть кое-что. Сейчас схожу на кухню и принесу.

Когда девушка вернулась, Рэйчел допивала вторую чашку. Она взглянула на белую таблетку, которую ей предложила официантка.

— Что это?

— Средство от простуды. Наверняка тут же приведет вас в чувство.

— Чудесно! — воскликнула Рэйчел, схватила таблетку и проглотила ее, запив глотком сладкого чая, потом взяла сандвич. — Я немного согрелась, и мне уже лучше. Это очень кстати, потому что мне еще предстоит долгий вечер.

— Неужели?

Девушка взяла стул, присела напротив Рэйчел и даже наклонилась вперед, вся внимание. Других посетителей в кафе не было.

— Видите ли, мне необходимо принести извинения. — Рэйчел зачем-то разглядывала бутерброд, который держала в руке. — Понимаете, я оказалась полной дурой. Днем я разозлилась на мужа по совершенно пустячному поводу и теперь собираюсь сказать ему, что была не права.

— Простите меня, мэм, но вы такая хорошенькая, что я не могу представить мужчину, который может обижаться на вас дольше одной минуты.

— Но он… — Рэйчел захлюпала носом. — Как вас зовут?

— Люси, мадам.

— Вот что, Люси, вам, увы, не понять, что я много месяцев причиняла Робу боль.

— Роб? Это ваш муж?

— Да. Бедняга, он проявил куда больше терпения, чем я заслуживала. — Она отставила чашку в сторону. — Горло начинает болеть.

— Значит, ваш муж рассердился? — вернулась Люси к животрепещущей теме. — И поэтому вы гуляли одна под дождем?

— Нет, он не рассердился, — ответила Рэйчел. — Просто я его обидела. И может быть, лишила надежды. Бог его знает, почему я поступила так по-ребячески.

— Я вас не понимаю.

— И бедняга Роб тоже не понял. — Рэйчел помотала головой. — Но зато я поняла, что на одну черту характера, которая меня раздражает, у Роба есть сотня прекрасных качеств. И именно за эти качества я когда-то в него влюбилась. Почему же я оказалась такой глупой, что сделала классическую ошибку: попыталась переделать его?

Официантка, похоже, не знала, что сказать. И не успела она придумать ничего в ответ, как Рэйчел продолжала:

— Здесь действительно что-то шумит или это шумит у меня в ушах? — И она еще раз чихнула.

— Наверное, это от простуды. Я ничего не слышу.

— Да, и голова разболелась. Пожалуй, я лучше отправлюсь домой. — Рэйчел открыла сумочку и достала несколько банкнот. — Даже деньги промокли, — удивилась она. — Вот, возьмите сколько надо. Я пойду, попробую взять такси.

— Если повернете налево, то за углом стоянка… — Люси в недоумении смотрела, как Рэйчел встала и поплелась к выходу. Лишь через несколько секунд до нее дошло, что Рэйчел уходит совсем. — Мэм! — крикнула она, бросившись к дверям и размахивая сумочкой. — Вы забыли сумочку!

Но Рэйчел уже садилась в машину и не слышала ее.

К счастью, она находилась не очень далеко от отеля. Мокрая от пота и от высокой температуры, Рэйчел свернулась на заднем сиденье машины и старалась думать о том, как приедет домой, как увидит Роба. Она совсем расклеилась, но он знает, что делать в таких случаях. Славный Роб, такой стойкий, такой надежный. Такой сильный, когда Рэйчел искала, на кого бы опереться, такой заботливый, когда ей случалось заболеть. Может быть, он не мастер произносить цветистые фразы или слова любви, от которых сердце начинает биться чаще, зато знает, как ублажить ее. Вдруг ей пришло в голову, что это и есть главное в нем.

Дрожа, она выглянула в окошко. Как ее угораздило выбрать для прогулки самый ужасный день в году? Наверное, это наказание за дурное обращение с Робом.

Подъехав к отелю, Рэйчел обнаружила, что где-то потеряла сумочку. Сидя без сил на сиденье, она расплакалась.

— У меня нет денег расплатиться с вами, — всхлипывала она. — А мне надо выходить…

Таксист поспешил ее успокоить, что ему заплатят служащие отеля, а он поможет ей выйти из машины и проводит в здание.

Оказавшись в вестибюле, Рэйчел первым делом увидела широко улыбающегося портье.

— Миссис Блисс, очень рад вас видеть. Похоже, вы попали под дождь?

— Разве? — Рэйчел слышала свой голос откуда-то издалека, словно говорил кто-то другой.

— Вот, здесь оставлено для вас, — сказал портье, показывая на пышный букет желтых роз. — Очень красивые цветы, не правда ли?

Рэйчел взяла у него карточку, но буквы расплывались у нее перед глазами. Несколько раз моргнув, она сумела разобрать имя Эша Мэйфилда.

— Как мило с его стороны, — пробормотала она. — Эш всегда присылает замечательные цветы.

— Ох, чуть не забыл! Вам еще записка от мужа. — Портье сунул ей в руки конверт. — Он очень беспокоился о вас и, думаю, будет рад, что вы вернулись целой и невредимой.

Рэйчел с трудом надорвала край запечатанного конверта. Внутри находился ключ и бумажка с несколькими написанными от руки словами: «Я знаю, что у тебя вечные неприятности с ключами, поэтому оставляю тебе мой на случай, если ты потеряешь свой. Роб. P.S. Я тебя люблю».

Рэйчел подумала, что должна бы разозлиться на него, ведь он в который раз заподозрил, будто она непременно совершит какую-нибудь глупость или поступит как ребенок, например, потеряет ключи. Но она была слишком благодарна ему за заботу и предусмотрительность. Это был куда более практичный поступок, чем подарок Эша, и заслуживал куда большей благодарности. Рэйчел неуверенно улыбнулась. Роб все-таки написал, что любит ее. Она не помнит, чтобы когда-нибудь прежде он так делал.

Пробормотав благодарность портье и попросив его расплатиться с таксистом, Рэйчел побрела к лестнице. Каждый шаг требовал усилий. Ноги болели, и каждая, казалось, весила по тонне. Она то кашляла, то чихала, из носа текло, голова раскалывалась от боли.

Только с третьей попытки ей удалось вставить ключ в замочную скважину; последние силы она потратила на то, чтобы повернуть его. Когда дверь открылась, Рэйчел с трудом переступила порог и нос к носу столкнулась с мужем.

— Наверное, мне хуже, чем я предполагала, — прошептала она, округлив глаза и оглядывая комнату. Что-то похожее на цветастый шелк свешивалось с потолка, скрывало стены и делало из комнаты — она протерла глаза — огромный шатер. Кровать скрыта прозрачными занавесками, сквозь них видны груды больших подушек. На столе блюда с фруктами, повсюду горят свечи. Мягкие звуки музыки окружили ее, соблазняя лечь на излучающую греховность постель.

— Рэйчел?

Озабоченный голос Роба донесся до нее словно сквозь сотни световых лет. Стараясь сосредоточиться, она оглядывала комнату, пока не заметила, что он стоит прямо перед ней.

Она хрипло засмеялась, уверенная, что все это — галлюцинация. Роб, ее дорогой здравомыслящий Роб никогда не нарядился бы так. Он слишком деловой, чтобы напялить подобный костюм. Он стоял с обнаженной грудью, талия перепоясана широким ярким кушаком. Сквозь прозрачную красно-золотую ткань шаровар просвечивают бедра. На ногах сафьяновые шлепанцы, а голова украшена золотым тюрбаном с огромным красным камнем.

Рэйчел снова засмеялась, и у нее перехватило горло. Если он и был галлюцинацией, то самой красивой, самой мужественной, самой сексуальной, о какой она только могла бы мечтать.

Взмахнув рукой, в которой была зажата его записка, она воскликнула: «Я тоже люблю тебя, Роб!» — и, потеряв сознание, рухнула к его ногам.

— Черт возьми, доктор! — кричал Роб. — Моя жена серьезно больна. Почему меня к ней не пускают?

— Успокойтесь, сэр. — Невысокий, полный, похожий на колобок доктор безуспешно пытался спрятать улыбку. — Уверяю вас, ваша жена в надежных руках. Мы полностью контролируем ситуацию, а вы, боюсь, будете только отвлекать персонал. — И он красноречиво уставился на одеяние Роба.

— Но я хочу быть там, — настаивал Роб, сжимая пальцы, которые кругленький доктор пытался оторвать от лацканов своего халата. — Она нуждается во мне.

— Пожалуйста, сэр, не устраивайте истерику.

— Проклятие, я и не собираюсь! Просто я хочу пройти в палату.

— Послушайте, мистер Блисс. Смотреть на процедуру промывания желудка крайне неприятно. Подождите лучше здесь, пока мы закончим и ваша жена почувствует себя лучше.

— Вы промывали ей желудок?

— Держите себя в руках! — в раздражении воскликнул врач. — Ваши эмоции здесь ни к чему. Я уже один раз все вам объяснил.

— Я… гм… боюсь, я был слишком расстроен и недостаточно внимательно слушал вас.

Доктор снова попытался скрыть улыбку.

— Я понимаю, что вы расстроены. Хорошо, я повторю вам все. Когда ваша жена забыла сумочку в одном из местных кафе, официантка проверила ее содержимое, чтобы установить личность. Она нашла медицинскую карту миссис Блисс и узнала оттуда, что ваша жена страдает тяжелой аллергической реакцией на пенициллин. А в таблетке, которую ваша жена приняла за несколько минут перед тем, содержался именно пенициллин. — Доктор помолчал, давая Робу время вникнуть в его слова. — Она немедленно стала звонить во все клиники в этом районе и предупредила, что вашу жену в любую минуту могут доставить в тяжелом состоянии.

— Значит, вот почему вы нас ждали?

— Да, мы успели подготовить почти все, когда вы прибыли.

— Доктор Портер, — позвала сестра, высунув голову из двери, ведущей в палату. — Врачи закончили с миссис Блисс. Похоже, ей значительно лучше.

— Я пойду туда, — заявил Роб и вошел в палату.

Там он резко остановился, и кровь отлила у него от лица.

— Боже милосердный, доктор! Что они с ней сделали? — хрипло спросил он. — Посмотрите, какая она бледная.

— Она бледная из-за болезни. Грипп. Плюс промывание желудка. Это, знаете ли, тоже не увеселительная прогулка.

Рэйчел лежала на каталке, укрытая простыней. Она повернула голову на подушке и улыбнулась ему. Роб одним прыжком подскочил к кровати и схватил ее за руку. Ее улыбка стала шире.

— Значит, это был не сон, — чуть слышно произнесла она.

— Рэйчел, милая моя, — позвал он, склоняясь над ней. — Ты напугала меня до полусмерти.

— Прости… Больше никогда не буду выходить под дождь легко одетой. Но ливень многое мне объяснил. Я была не права, Роб…

— Ш-ш-ш, — остановил ее он, поднося к губам ее руку. — Это я был не прав. Не знаю, что случилось со мной на этой чертовой радиостанции, но клянусь тебе, такого больше не повторится. Пока я ждал тебя в номере, я многое передумал.

— Роб…

— Нет, Рэч, дай мне закончить. Я хочу, чтобы ты услышала. — Он оглядел окруживших его врачей и медсестер. — Черт, я хочу, чтобы все это услышали! Я люблю тебя, Рэйчел, больше всего на свете! Я всегда тебя любил и думал, что ты об этом знаешь. Но, милая, теперь я понял, что недостаточно только предполагать.

Он протянул руку и подложил ладонь ей под щеку.

— Отныне, обещаю тебе, не пройдет ни дня, чтобы я хоть раз не сказал, как я люблю тебя, как я обожаю тебя. В течение всех лет, что мы женаты, ты всегда просила меня об этом, Рэч, и если нужна такая малость, чтобы сделать тебя счастливой… ну что же, значит, мне очень повезло.

— Мне тоже очень повезло. — Рэйчел повернула голову и поцеловала его ладонь, ее длинные ресницы бросали густую тень на щеку.

— Послушайте, миссис Блисс, вы не должны переутомляться, — вмешался доктор Портер. — Лучше мы переведем вас в помещение, где вы могли бы поспать.

— А мне нельзя вернуться в отель?

— Я и мои коллеги единодушно пришли к выводу, что вам лучше остаться здесь по крайней мере до завтрашнего дня. Утром муж заберет вас.

С улыбкой Роб наклонился и нежно коснулся губами ее лба.

— Ты не будешь разочарована, если я завтра оденусь как обычно? Свой нынешний костюм мне придется возвратить в театральный магазин, поскольку я взял его напрокат.

— Наверное, это будет к лучшему, — ответила она, бросив многозначительный взгляд на сгорающих от любопытства медсестер. — Давай оставим сценарий с шейхом на другую ночь.

— Прекрасная мысль!

— Роб, попроси горничную в отеле ничего не трогать в комнате, пока я не вернусь. — Она устало закрыла глаза. — Я хочу сама все рассмотреть как следует.

— Обещаю. Спокойной ночи, Рэйчел.

— Спокойной ночи.

Прощаясь, она погладила его руку.

Две сестры взялись за каталку и повезли ее к вращающимся дверям. Когда они уже были на выходе, Роб воскликнул:

— Рэйчел, почти забыл! Я люблю тебя, милая. И всегда буду любить.

Когда ее увезли, доктор Портер удивленно покачал головой.

— Пожалуй, я непременно прочту вашу книгу, мистер Блисс. Не помню, чтобы мне доводилось когда-либо видеть такую любящую пару. Но должен признаться, ваш костюм шейха возбудил немало вопросов.

— Позвольте угостить вас чашечкой кофе, — предложил Роб, — и я расскажу об этом во всех подробностях.

— С удовольствием.

— Мне бы также хотелось узнать имя официантки, которая сообщила вам о Рэйчел. Она спасла жизнь моей жене, и я хочу вознаградить ее.

— Когда будем проходить мимо регистратуры, вам все скажут, — объяснил доктор Портер. — А потом отправимся в кафе. Тут за углом есть одно, как раз подходящее к случаю. — Заложив руки за спину, толстенький врач зашагал по коридору. — Оно называется «Персидский павлин», — добавил он, давясь от смеха.

Роб в недоумении уставился на доктора. Он совсем забыл о своем экзотическом наряде. Его так напугала болезнь Рэйчел, что он поехал с ней в машине «скорой помощи», даже не подумав переодеться. И он мог только воображать, как нелепо выглядел, когда носился по коридорам госпиталя, вопя от возбуждения. Потом он вспомнил слабую улыбку Рэйчел, которой та встретила его в палате, и сам, пожав плечами, улыбнулся. Ей понравилось, значит, все остальное не имеет значения.

— Итак, вы видите, леди и джентльмены, дефицит общения едва не разрушил нашу семью. — Роб решительно стоял под сотнями внимательных глаз на сцене Йоркского лектория. — Мы с Рэйчел готовы были поставить крест на нашем браке, но потом поняли, что должны остановиться и понять, что же в действительности с нами происходит. И обоим нужно было набраться смелости откровенно поговорить друг с другом.

— Самое главное, что мы вынесли из всего этого, — вступила в разговор Рэйчел, — заключается в понимании важности компромисса для существования счастливой семьи. Ни муж, ни жена не должны все время поступать только в соответствии с их личными принципами и убеждениями. Для любящих людей одинаково важно и брать, и отдавать.

Роб положил руку жене на плечо и прижал ее к себе.

— Вы должны всегда быть опорой для своих любимых, с пониманием относиться к их страхам и желаниям. Вы должны быть для них уютным прибежищем и уметь закрывать глаза на их слабости. Поэтому, — в заключение заявил Роб, — наша следующая книга будет называться «Несовершенный брак».

— Или «Поиск радости в компромиссах», — закончила Рэйчел.

— А теперь, леди и джентльмены, предлагаем вам краткое предисловие к нашей будущей книге.

С широкой улыбкой Роб привлек Рэйчел к себе и крепко поцеловал ее. Раздался шквал аплодисментов и восторженных криков довольной аудитории.

Вот так мистер и миссис Блисс закончили свою последнюю лекцию в английском турне.

 

Эпилог

Полтора года спустя

— Ш-ш-ш, — тихо пропел Роб. — Это просто вьюга. Наверное, ветер разбудил тебя.

Он вынул дочку из колыбельки и взял на руки, успокаивая ее тихими ласковыми звуками. Рэйчел с тающим сердцем стояла в дверях, наблюдая за двумя людьми, которых она любила больше всего на свете: высоким темноволосым мужчиной и маленькой девочкой, которую он держал на руках. Ребенок, завернутый в желтое пушистое одеяло, махал крохотными кулачками и заходился в громком крике. Нежная озабоченность смягчила мужественные черты Роба.

— Хочешь, чтобы папочка покачал тебя, пока ты не заснешь? — спрашивал он, подходя к большому креслу-качалке в углу комнаты. Он сбросил с него двух плюшевых медвежат и тряпичную куклу и сел, устроив девочку на сгибе локтя. — Завтра, когда метель кончится, папа возьмет тебя поиграть в снегу. Я посажу тебя в теплый рюкзачок, и ты посмотришь, как мы с мамочкой будем лепить снежную бабу. — Он широко улыбнулся, когда малышка схватила его за палец. — У-ух, как это будет весело!

— Мне кажется, ей понравилось твое предложение, — сказала Рэйчел, подходя к нему сзади. — Смотри, она улыбается.

— Кто это звонил? — спросил Роб, продолжая улыбаться.

— Твой отец. Он спрашивал, закончили мы книгу или нет.

— Неужели? Странно. Прежде он никогда не проявлял интереса к нашим литературным занятиям.

— Ну, не думаю, что его интерес имеет отношение к литературе. Просто он решил, что нам нужен кто-то посидеть с ребенком, пока мы работаем.

— И он вызвался быть сиделкой? — Роб в изумлении покачал головой.

— Можешь не верить, но это так. Я никогда не видела ничего белее удивительного. Твой отец, настоящий Каменнолицый Вождь, мгновенно превратился в Мягкий Воск, как только впервые увидел ребенка. Я и не предполагала, что у него такое доброе сердце.

— Он всегда скрывал это от окружающих. Ну-ка садись. — Он похлопал себя по коленке. — Здесь хватит места для обеих моих девочек.

Рэйчел устроилась у мужа на коленях и наклонилась поцеловать дочь в пухлую щечку.

— М-м-м, как хорошо пахнет моя сладкая! — Она выпрямилась и бросила на Роба удивленный взгляд. — Я не говорила тебе, что вчера звонили и мои родители? Они предложили, чтобы мы оставили с ними Сюзанну, когда поедем летом на Шетленды.

— И что ты им сказала? — с беспокойством спросил Роб.

— Что шесть недель — слишком долгий срок, на который мы не сможем расстаться с дочерью, и что мы возьмем ее с собой. Я пригласила их поехать с нами, и они обещали подумать.

Роб еще крепче прижал обеих к себе.

— Иногда, — признался он, — я не могу поверить, насколько изменилась наша жизнь после путешествия в Британию.

— И я тоже. — Она засмеялась и положила голову ему на плечо. — Не могу поверить, что мы вместе, что написали две книги и что с нами наша дочурка.

— Ты счастлива, Рэйчел?

— Больше, чем когда-либо.

— И все еще любишь меня? — не без лукавства спросил он.

— Конечно.

— А то я было засомневался. Иногда ты забываешь сказать мне об этом.

Она прижала указательный палец к его губам.

— Сдаюсь! — с улыбкой ответила она. — Обещаю исправиться. — И скрепила свое обещание долгим поцелуем.

— Гм, ты подала мне хорошую идею.

— Что ты задумал?

— Интересно, сколько возьмет смотритель маяка, чтобы еще раз запереть нас в башне?

— Не знаю, но мы можем спросить его.

— Правда, нам уже не нужно обсуждать наболевшие проблемы.

— Только одну, — безмятежно улыбнулась Рэйчел.

— Какую же?

— Сюзанна скоро будет достаточно большой, чтобы получить брата.

— Теперь это всего лишь интересная мысль, но уж никак не проблема. — Роб вдохнул теплый аромат ее шеи. — Ну что же, добавь еще один пункт в наше расписание.

Спящий ребенок заворочался и вздохнул, вызвав у родителей довольные улыбки.

— Время баиньки, — прошептала Рэйчел, слезая с колена Роба.

Он передал девочку жене и пошел за ней к кроватке.

Пока Рэйчел укладывала дочку, Роб запустил музыкальную игрушку, висевшую над колыбелькой, и комната наполнилась звуками «Колыбельной» Брамса. Тихо вышли они из детской, оставив дверь открытой.

В их спальне, находившейся через стену, Роб и Рэйчел остановились у окна, глядя на разгулявшуюся стихию. Рэйчел прижалась к Робу, с удовольствием ощущая теплоту его объятий.

— Ты знаешь, — сказала она, — чтобы понять, насколько идеален наш брак, надо было всего лишь признать его несовершенство.

— Да, это так. Хотя звучит дико.

— Мы слишком долго учились следовать нашим собственным советам. — Рэйчел обернулась и посмотрела на летящий за окном снег. — Боже, неужели вьюга будет мести всю ночь?

— А какое это имеет для нас значение? — спросил Роб, снова поворачивая жену лицом к себе.

— Никакого. Тем более что у нас нет особых планов.

— Говори только за себя, Рэч, — предупредил он и поцеловал ее в губы. — У меня куча планов.

— Правда?

— Да. И мы начнем вот с чего. — Роб подошел к шкафу и достал оттуда прямоугольную коробку, завернутую в серебряную фольгу иперевязанную блестящей лентой. Он вернулся к Рэйчел и протянул ей коробку.

— Но Рождество уже прошло. — На лбу у нее от удивления собрались морщинки. — Что это?

— Открой и посмотри.

— Ничего не понимаю.

— Неужели мужчина не может просто сделать любимой женщине подарок? Что-нибудь легкомысленное и бесполезное?

— Какой ты забавный! — покачала она головой, разворачивая фольгу и снимая крышку с коробки. — Ой, Роб! Как красиво!

С сияющим взглядом она достала несколько переливающихся всеми цветами радуги шалей и пару шаровар.

— Каким образом у тебя возникла эта идея?

— Из книги, которую я сейчас читаю. Она называется «Десять тысяч и одна арабская ночь».

— Звучит увлекательно.

— Так оно и есть. — Он протянул ей руки. — Пойдем, я покажу.

Рэйчел скользнула в его объятия и протянула губы для поцелуя.

— Привет, миссис Блисс, — прошептал он. — Добро пожаловать в первую ночь.