Оказавшись в своей комнате, Николас всласть выругался. Он содрал с себя испачканные кровью пиджак и рубашку.
Томас Крейн, один из рабочих цеха, попал под сорвавшийся блок, Николас тут же послал за носилками и собственноручно пытался остановить кровотечение, пока начальник цеха скручивал импровизированный жгут.
Потом он сопровождал Томаса в город к врачу и ждал, пока тому наложат швы и стянут ребра.
Вошел Грувер с медной ванной.
У Крейнов маленькие дети. Николас видел семью Томаса на ежегодно устраиваемом летом пикнике для работников «Холлидей Айрон». На их бюджете отразится потеря даже недельного заработка. Надо сказать Милошу, чтобы следующие несколько недель их снабжали продуктами.
Грувер поставил ванну на каменную плиту возле камина. Две горничные наполнили ее водой и быстро удалились.
– Я вам нужен? – спросил Грувер.
– Подберите мне чистую одежду. – С этими словами он снял брюки и залез в наполовину наполненную ванну.
Из своего укрытия Сара слышала каждое слово. Сердце бешено колотилось. Брошенный украдкой взгляд выхватил дверь, которая, как она надеялась, вела в коридор.
Раздался плеск воды.
Осмелится ли она перебежать через комнату? Сколько времени в ее распоряжении? На кого она наткнется в холле?
Она робко наклонилась к замочной скважине. Полуденное солнце освещало комнату и блестело на медной ванне. А в ванне стоял…
Господи!
До этого Саре никогда не приходилось видеть мужчину столь совершенно сложенного. Николас стоял к ней спиной и намыливал руки и грудь.
Широкая мускулистая спина с подвижными мышцами сужалась к тонкой талии и упругим ягодицам. У нее перехватило дыхание.
Боже! Боже! Ее сердце стучало так громко, что ей казалось, вот-вот выдаст ее укрытие.
Он наклонился, зачерпнул горсть воды и вылил на голову. Струйки потекли по спине.
Сара резко выпрямилась. Лицо и шея у нее горели. Она сбежит сейчас, пока он моется, и будет молиться, чтобы Грувер еще был занят подбором одежды. Вильям уже мог проснуться, и миссис Трент вот-вот явится за ней.
Аккуратно она пошла по голому деревянному полу, следя за тем, чтобы костыли не стучали. Лоб и спина покрылись потом. В любую минуту он может открыть дверь и… и…
И, о, Боже, он будет голым. И мокрым.
Она добралась до двери и дрожащей рукой дернула за ручку. Дверь открылась.
Быстро, как только могла, она поспешила покинуть это крыло дома.
Когда Сара вошла, миссис Трент была занята вышиванием.
– Он только что начал ворочаться, – сообщила она. Если ей и показалось странным, что Сара куда-то ходила, она не сказала ни слова.
Сара нащупала в кармане письма. Она прочтет их вечером, когда останется одна.
У нес есть ребенок, а она никогда не видела обнаженного мужчину. За ужином Сара не могла смотреть на Николаса, не вспоминая его мускулистое тело. Щеки у нее горели.
Как она ни пыталась сконцентрироваться на жареном мясе молодого барашка или на разговоре о несчастном случае на фабрике, она не могла избавиться от стоящего перед глазами образа покрытого капельками воды тела. Как потрясающе сложен этот мужчина… и все это спрятано под одеждой. Сара по-новому оглядела его темно-серый костюм и белоснежную рубашку.
Она вспомнила, как странно иногда он сам смотрит на нее. Интересно, он думает о ней то же самое? Разумеется, нет! Он же считает ее своей невесткой!
Клэр!
При звуке его низкого голоса она подняла глаза.
– Ты не могла бы после ужина зайти ко мне в кабинет? – попросил он.
Ей стало трудно дышать. Зачем он просит ее зайти к нему? Неужели он обнаружил пропажу писем?
– Да, хорошо.
– Дорогая, ты нормально себя чувствуешь? – спросила Леда. – За весь вечер ты не проронила ни слова, и ты покраснела.
– Я в порядке, – поспешила заверить ее Сара.
– Ты научишься жить с этим чувством одиночества, – заметила Леда. – Со временем ты найдешь, чем занять свое время.
Сара согласно кивнула и опустила глаза. Ей было стыдно за то, что Леда всегда находила оправдание ее плохому настроению, ее молчанию, даже ее присутствию в этом доме. Как у Клэр, у нее есть оправдание.
Но как Сара Торнтон, она ответственна за всю ложь. Жизнь Клэр была бы гораздо проще.
Миссис Пратт убрала нетронутый десерт.
– Ты присоединишься ко мне? – спросил Николас.
Сердце Сары дрогнуло, но она кивнула.
– Мама, ты с нами?
– Нет, спасибо, дорогой. Грувер отвезет меня к Остинам на партию в крибидж.
Николас поцеловал мать и повел Сару в кабинет.
– Ты не против, если я буду курить?
Она подняла глаза и увидела, что большим и указательным пальцами он держит тонкую сигару.
– Нет, мой отец курит трубку.
– Курит? А я думал, что он умер. Сара прикусила язык.
– Да, я имела в виду, курил. – И, прежде чем он успел продолжить свой допрос, она спросила: – О чем ты хотел поговорить со мной?
Непринужденно опустившись на колени перед огнем, он зажег сигару лучиной. Густой аромат хорошего табака наполнил комнату. Николас поднялся, продолжая смотреть па огонь.
Сара снова вспомнила шокирующее зрелище, представшее ее глазам в замочной скважине. Она больше никогда не сможет смотреть на этого мужчину по-прежнему. И вновь странное тепло разлилось у нее в груди, спустилось к животу, вызвав неуютное ощущение.
Он повернулся к ней.
– Я хотел обсудить с тобой обязанности, о которых упомянул в прошлый раз.
– Хорошо. – Она села в кресло подальше от камина. Ей и без того было жарко.
– Как у жены Стефана и матери Вильяма у тебя есть определенные обязательства перед семьей.
Сара молчала – было ясно, что ее ожидает очередной тест.
– Стефан не всегда выполнял свои обязательства, – сказал Николас.
Почему он все время считал своим долгом рассказать ей о недостатках Стефана?
– Может быть, ты этого от него и ждал?
– Стефану принадлежала такая же часть «Холлидей Айрон» как и мне, – отрезал он.
Но он уклонялся от связанных с этим обязанностей.
Она идиотка, что сразу не поняла, к чему он клонит. Вот она, настоящая причина, почему Николас не доверяет ей.
– А какая часть «Холлидей Айрон» принадлежала Стефану?
– Одна треть. Мама и я владеем остальными двумя третями. После ее смерти ее доля должна была быть поделена между мной и Стефаном.
Деньги. Все дело в деньгах. Клэр и ее ребенок должны были стать наследниками.
– А что теперь? Что будет с долей Стефана?
– Как будто ты не знаешь.
– Откуда я могу знать? Я не общаюсь ни с кем, кроме тебя и Леды, а никто из вас мне не говорил об этом.
– А Стефан не говорил тебе?
– Стефан не собирался умирать! – Она услышала возмущение в собственном голосе и знала, что Николас тоже его услышал. – Наша супружеская жизнь только-только началась.
Его темные глаза оглядели ее волосы и лицо, потом он резко отвернулся и стряхнул пепел в огонь.
– Вильям унаследовал долю Стефана. А после смерти мамы он унаследует половину ее трети. Половина «Холлидей Айрон» будет принадлежать Вильяму.
– В конце концов, он был не таким уж и безответственным, тебе не кажется? – не удержалась от улыбки Сара. – Он побеспокоился о благополучии своего сына.
Его глубокие карие глаза метали молнии.
– А… – она чуть не сказала «Клэр», – а я? – поинтересовалась Сара. – Что причитается мне?
Николас смерил ее таким взглядом, который мог прожечь даже самую толстую кожу.
– На твой счет сделаны финансовые распоряжения. Определенные суммы будут выплачиваться ежегодно из прибыли компании. – Он выдохнул дым. – И ты собираешься сказать мне, что ни о чем не знала?
Сара оскорбилась за Клэр. Как смеет этот человек приписывать добрейшей женщине подлые манипуляции!
– Не хочешь же ты обвинить меня в том, что я подстроила крушение поезда с целью получить деньги Стефана?
Ее горячность смутила его.
Он бросил сигару в огонь и отошел от камина.
Пульс у Сары участился. Зачем она с ним спорит? Зачем злит его? Зачем не дает ему право сомневаться? Она ему никто. Но доброта и щедрость Клэр и Стефана очень много значат для нее. Благодаря им, она жива.
– Нет, я не думаю, что ты желала Стефану смерти, – наконец вымолвил он совершенно спокойным голосом. – Но я не уверен в мотивах, которыми ты руководствовалась, выходя за него замуж.
Сара молчала. Она не сказала, что ей неважно, что он думает о мотивах Клэр. Стефан женился на ней.
– О каких обязательствах ты говорил?
– Я буду уважать волю своего брата, – сказал он, проигнорировав ее вопрос.
– А как насчет его женитьбы? Его жены? Их ты будешь уважать? – Она внутренне сжалась от собственной неожиданной дерзости. – Извини, я не должна была этого говорить. Я не хочу ссориться с тобой. Просто скажи, чего ты ждешь от меня.
Он подошел к ней почти вплотную.
– Я жду от тебя, Клэр, что ты будешь уважать фамилию Холлидеев, что будешь вести себя соответственно, что примешь на себя обязанности, которые все эти годы выполняла моя мать. Ей не всегда было легко. В те времена, когда фабрика только зарождалась, ей было тяжело. Теперь она заслужила отдых.
Сара не сомневалась, что это правда. Кроме того, она сама чувствовала бы себя лучше, если бы приносила пользу.
– У меня нет жены, – продолжал он. – Когда и если я женюсь, моя жена разделит с тобой эти обязанности.
– Что конкретно ты хочешь, чтобы я делала?
– Устраивала приемы, вела домашнее хозяйство, контролировала слуг, покупки, составляла меню. Мама поможет тебе.
Она должна играть роль Клэр перед гостями. Сара похолодела.
– Как часто у вас бывают приемы?
– Когда наши деловые партнеры бывают в городе. Раз или два в месяц.
Она увязает все глубже и глубже.
Если бы на ее месте была Клэр, то она исполнила бы желание Николаса. Что еще ей оставалось делать? Она бы сделала это ради своего ребенка.
Значит, так же должна поступить и Сара. Чтобы не вызвать подозрений.
– Хорошо. Ты поговоришь об этом с матерью?
– Утром поговорю.
По тому, как он держал голову, она заметила, что плечи у него напряжены.
– Я буду стараться.
Он посмотрел на нее с сомнением.
– Посмотрим.
Это не была угроза. По крайней мере, не прямая. Однако Сара поняла, что последствия будут ужасны, если она не пройдет это испытание.
Хотя, какая ей разница? Она пробудет здесь максимум несколько недель. Максимум несколько недель ей осталось терпеть неприкрытую неприязнь Николаса. Потом она возьмет Вильяма и исчезнет. Найдет место, где сможет начать новую жизнь.
А до тех пор она как-нибудь справится. У нее нет выбора.