Ночь умела сгладить режущую стальную кромку реальности, но рассвет оказался не таким мягким, как его темная сестра. Рассвет разбудил Себастьяна сразу же, первые бледные шепотки солнца вызвали его из объятий Захиры и вернули к роли офицера на службе у короля Англии. Лежа на боку, завернувшись в покрывала на скатке, которую они разделили, Захира наблюдала, как он умывается, одевается и вооружается, и проклинала новый день за то, что отнял у нее любимого и снова сделал его солдатом.

— Я ненадолго, — сказал он, застегивая широкую кожаную перевязь с мечом поверх туники. — Совещание с королем и другими офицерами займет пару часов, а затем мы начнем собираться в обратный путь к Ашкелону.

Она слабо улыбнулась, уже соскучившись по нему.

Его волосы были влажными и блестели от недавнего умывания, он пальцами расчесал чернильные пряди, убирая их со лба, а затем подошел к ней и опустился на колени у скатки. Прикосновение к ее щеке было нежным, а взгляд внимательным и любящим.

— Оставайся у палатки, пока я не вернусь, — посоветовал он. — Если к той поре тебе что-нибудь понадобится, зови Жослена. Он тебе поможет. — Он наклонился вперед, чтобы поцеловать ее. — Прошлая ночь была волшебной. И вы, моя леди, волшебны.

Захира покраснела от похвалы, живот затрепетал под атласной лаской его рта, от воспоминания о страсти, которую они разделили несколько часов назад. Ее тело устало, но желание, казалось, не знало границ. Она переплела с ним пальцы, поднесла его руку к губам и мягко поцеловала жесткие, сбитые костяшки его пальцев.

— Ты не можешь остаться? — спросила она, не отводя взгляда, и двинулась губами по его коже, коснулась языком ложбинки между пальцами. — Как бы мне хотелось моргнуть и очутиться снова в Ашкелоне… снова в твоей постели.

— Сегодня, — прорычал он, и его глаза потемнели, наблюдая за тем, как она дразнит его. Наконец, он со стоном сжал в руке ее пальцы и притянул ее ближе, в жадный поцелуй, от которого у Захиры закружилась голова в приливе желания. Он отстранился, и глаза его напомнили ей океанскую гладь: штормовую, непроницаемую. — Сегодня, моя чудесная порочная леди.

Она не пыталась больше его задерживать, когда он поднялся на ноги. Она отпустила его выполнять долг перед королем, откинулась на лежанке и уставилась в сумрак под потолком палатки, прислушиваясь, как удаляются в наступившее утро широкие шаги Себастьяна. Ее ждало омовение и молитвы. Захира воспользовалась кувшином для умывания, который оставил ей Себастьян, обмылась, затем оделась и опустилась на колени в направлении Мекки, вознося первую из ежедневных молитв.

Себастьян не вернулся к тому времени, как она прочитала третью. С нетерпением, изводясь от безделья, Захира поднялась и вышла из палатки. Жослен был на посту снаружи, сидел на табуретке и полировал кольчугу. Его светлые волосы падали ему на глаза, мальчишечье лицо хмурилось в сосредоточенной гримасе. Но он увидел ее, как только Захира вышла из палатки.

— Прошу прощения, миледи. Я не слышал, как вы меня зовете. Чем могу услужить?

Она покачала головой.

— Я не звала тебя, Жослен. Я всего лишь устала сидеть и ничего не делать. И надеялась, что лорд Себастьян уже вернулся. Ты видел его?

— Айе, миледи. Когда я в последний раз проходил мимо королевского павильона, он был внутри, совещался с другими офицерами.

Захира разочарованно хмыкнула, чувствуя отвращение к дальнейшим часам скуки и одиночества в мрачной палатке. Она не могла смириться с мыслью об этом. Извинившись и сказав, что отправится в место уединения, она не спеша обогнула задние ряды лагеря.

На прилегающей долине младшие офицеры готовили армию, проводя учения и маневры. В конце поля две группы всадников сошлись в тренировочной схватке. Их кони ржали и топали, вздымая пелену желтой пыли, и слабый утренний ветер нес эту пыль над песком. Захира прислонилась к осколку скалы и остановилась понаблюдать за началом схватки, затаив дыхание от предвкушения, когда обе стороны подготовились к атаке.

Бешеный друг Себастьяна возглавлял правый отряд, заняв позицию в первом ряду атакующих. По его приказу две группы двинулись друг на друга. Логан, оседлавший своего гнедого жеребца, был, как и прочие, одет в полные доспехи, кольчугу и стальной шлем. Он взмахнул длинным затупленным копьем, крича приказы своему отряду и одновременно удерживая щитом троих нападавших. Затем он обернулся к окружавшим его солдатам и не заметил, как быстро приближается всадник со стороны слепой зоны.

Захира ахнула, когда шотландец пропустил неожиданный удар в левое плечо. Он закачался в седле, затем с ревом выпрямился и развернул коня мощным посылом бедер, чтобы схватиться с атаковавшим его солдатом. На войне ответный удар располосовал бы солдата надвое, здесь же, на тренировке, удар по шлему означал смерть и просто вывел его из игры.

— Это называется сшибкой, — раздался сзади глубокий уверенный франкский голос.

Захира вздрогнула и обернулась, не в силах скрыть свое изумление при виде короля Англии, шагавшего к ней. Его голова была неприкрыта, и корона выгоревших каштановых волос блестела под утренним солнцем. Он элегантно сцепил руки за спиной, словно специально натягивая грудь алой шелковой туники с тремя вышитыми желтыми львами. Пояс, украшенный драгоценными камнями, мерцал на талии, сапоги из тонкой кожи сверкали в ответ золотом шпор, несмотря на пыль, которая поднималась при каждом шаге.

При его приближении Захира вскочила со своего сиденья возле камня, лихорадочно пряча дрожащие руки в свободной ткани шальвар и поворачиваясь к нему лицом. Ей никак не удавалось заставить себя выказать фальшивое почтение королю франков, но выдержать пронзительный взгляд его голубых глаз она не смогла тоже.

— Отлично! Отлично, молодцы! — крикнул он солдатам на равнине, и его громкие слова и аплодисменты вызвали низкие поклоны, разговоры, салют от Логана и его людей, которые вышли победителями из тренировочной схватки.

Захира почувствовала вопросительный взгляд друга Себастьяна и, зная, что могло ему показаться, попыталась не ежиться от этой мысли.

— Простите, что я невольно помешала вам, вы наверняка предпочитаете наблюдать за своими людьми в одиночестве, — сказала она королю, пытаясь выдержать вежливый и непринужденный тон и готовя себе путь к отступлению.

— Наоборот, — ответил он, широко расставляя ноги и заступая ей дорогу. — Я никогда не отказывался от компании прекрасной женщины. — Он сверкнул хитрой улыбкой. — Останьтесь. Я настаиваю.

Загнанная в угол, она медленно попятилась и снова села у основания скалы. Некоторое время ни она, ни король не говорили, оба сидели в неловкой тишине, ожидая, когда армия перегруппируется для новой тренировочной стычки. Не раз и не два Захира с надеждой оглядывалась через плечо, в надежде что Себастьян придет спасти ее. И всякий раз надежда сменялась разочарованием.

— Если вас тревожит отсутствие Монтборна, — сказал король, — то он все еще на встрече с моими советниками. Видимо, некоторые из них стали считать, что мое здоровье пошатнулось в последние дни. Я не согласен, конечно же, но все утро они пытались убедить меня возвратиться в Ашкелон и отдохнуть, прежде чем я вернусь к этой кампании. — Он посмотрел в направлении Ашкелона, а затем уставился на нее немигающим, оценивающим взглядом. И в глазах его светилась похоть. — Что думаете?

Потрясенная его вопросом и внезапной близостью, Захира тяжело сглотнула.

— Ч-что я думаю?

Он пригвоздил ее к месту пронзительным хищным взглядом.

— Вы хотели бы, чтобы я вернулся в Ашкелон, леди? — спросил он, ничуть не смущаясь бестактностью своего предложения. Он улыбнулся, когда она промедлила с ответом, и его улыбка стала крайне высокомерной, когда он наклонился к ней, нависая широкими плечами и грудью над ее крошечным телом. Он протянул руку и провел украшенным драгоценным кольцом пальцем по изгибу ее ключицы, жестом достаточно кратким, чтобы не привлекать внимания, и достаточно откровенным, чтобы Захира поняла его намерения. Она отшатнулась от нежелательного внимания и вздрогнула, когда он низко рассмеялся над ее поспешным отступлением.

— Вчера на пиру состоялось отличное представление, — отметил он, снова вглядываясь в тренировку солдат на поле, готовившихся к очередной схватке. — Знаете ли, я много дней наблюдал, как Монтборн уничтожал неверных, спокойный, как эта скала, и ни разу мне не доводилось видеть, как он так искренне полыхает — по крайней мере против одного из своих.

— Происшедшее вчера — моя вина, — выпалила Захира, в надежде слегка умерить королевское недовольство вчерашними событиями. — Мой лорд подумал, что я в опасности. Он лишь хотел защитить меня.

Брови короля слегка приподнялись, единственный признак того, что он ее услышал.

— Когда женщина пробуждает в мужчине такую страсть, это порой влияет на тех, кто подобное видит, — задумчиво проговорил он. — Пробуждает в них любопытство. — Он склонил поросший каштановой бородой подбородок, глядя на нее волчьим взглядом. — Подобная страсть заставляет мужчину — любого мужчину, даже короля, — желать уяснить, что же такого есть в женщине, за которую можно убить.

Каждый нерв Захиры натянулся струной, когда слова Львиного Сердца проникли в ее сознание. В следующую неловкую минуту, когда она видела лишь зловещую ухмылку и красно-золотую стену, которой казался ей вражеский король, и слышала лишь грохот собственного сердца и отдаленный грохот схватки в долине, Захира ощутила, как просыпаются в ней годы собственных тренировок, нашептывая стратегии и возможности.

Здесь, под ярким солнечным днем, на виду у всей его армии, которая находилась в нескольких ярдах от них, король приглашал ее в свою постель. Мысль об этом камнем упала в ее живот, как и мысль о том, что Себастьян верен этому человеку и готов пожертвовать жизнью на службе этому королю, который с такой легкостью готов был его предать. Но как бы ее это ни поразило, часть ее — холодная часть ее, взращенная в умении использовать любое преимущество на благо миссии — увидела в этом шанс. Часть ее предупреждала, что шанс этот лучший, возможно, единственный, выполнить обещание, данное клану.

— Не стоит бояться, что Монтборн узнает, — слова короля доносились словно издалека. — Можно принять меры… отправить его с миссией в один из прибрежных фортов. Несколько дней пути. Я оставлю это на ваше усмотрение.

Но Захира больше не слышала, что он ей говорит. Ее разум уже спешил, обдумывая все возможности, оценивая удобство того, что король сидит с ней плечом к плечу, без охраны, и его кинжал в пределах досягаемости, в изукрашенных драгоценными камнями ножнах. Один рывок, и она могла бы выхватить оружие. Еще один удар сердца, и клинок оборвал бы его жизнь.

Солдаты, тренировавшиеся на поле, слишком далеко, чтобы ее остановить. Ей ни за что не сбежать от них, но к тому времени как они осознают, что она сделала, спасать короля будет уже поздно. Вначале они наверняка будут медленными от шока. Они убьют ее, наверняка.

Она никогда больше не увидит Себастьяна…

Захира попыталась отмахнуться от этой жалкой правды, заставить себя думать о том, ради чего ее сюда послали, о миссии, которая освободит ее родину и позволит выполнить свое предназначение как дочери Рашида ад-Дин Синана. А Себастьян будет ненавидеть ее, когда узнает отвратительную правду. Она пыталась сказать себе, что сердце не имеет права оплакивать неизбежную потерю его любви, что цель ее вовсе не в этом. Она пыталась заставить себя действовать, воспользоваться возможностью увидеть, как риск принесет плоды — вне зависимости от последствий. Сидя там совершенно неподвижно, напрягая все мышцы перед рывком, она была на волоске от того, чтобы броситься на короля и оборвать его жизнь, как она поклялась сделать.

Но она не могла.

Помилуй ее Аллах, но если раньше она сомневалась, то теперь знала это наверняка. Когда она думала о том, что потеряет Себастьяна, потеряет его любовь из-за подобного предательства, она понимала, что цена ее обета слишком высока для нее. Доверие Себастьяна, пусть даже она его пока не заслуживала, было слишком дорого ей.

Она осознала в этот миг полного бездействия, что стала в меньшей степени фидаи и в большей — просто женщиной.

Ее живот подвело от немыслимости этого признания. Она цеплялась руками за грубую поверхность камня, на котором сидела, пытаясь сохранить равновесие в тот миг, когда ее мир накренился на своей оси. Король что-то говорил, но она его не слышала. Лишь ощутив, как его рука смыкается на ее запястье, она подпрыгнула с дикими глазами и вырвалась из его хватки. Она вскочила на ноги, краем глаза заметив замешательство на лице короля, а затем веселое удивление, когда она попятилась от него.

— Не прикасайтесь ко мне, — услышала она свой голос, доносившийся словно с другого конца пустого тоннеля, и замерла на грани побега. — Больше не подходите ко мне.

Она не стала ждать, что король уйдет. Ее сердце колотилось, дыхание прерывалось, когда она бежала к безопасности в палатке Себастьяна. К ее облегчению, он был там, только что пришел со встречи с офицерами. Захира никогда в жизни так не радовалась при виде кого-то. Она подбежала к нему и бросилась в протянутые ей руки.

— Где ты была? — спросил он, обнимая ее и успокаивая. — Ты дрожишь, как листок на ветру. Что-то случилось?

— Н-ничего, — запнулась она, пытаясь справиться с голосом и чувствуя, что не выходит. — Я соскучилась по тебе, вот и все. Я рада, что ты здесь.

По его молчанию она поняла, что он не до конца ей поверил, но он все же крепко ее обнимал и не отходил от нее весь остаток дня и весь обратный путь до Ашкелона, куда они отправились в ту ночь. Путешествие прошло, к ее сожалению, под внимательными взглядами нескольких десятков франкских рыцарей и возвращавшегося с ними короля.