Я проснулась от страшной головной боли, тело затекло во время сна и ныло при каждом движении, в спину словно вбили кол, а левую руку я совсем не чувствовала, наверное, потому, что на ней покоилась чертовски тяжелая голова Грейвса. Я резко подскочила в постели и вздрогнула от прохладного воздуха, коснувшегося обнаженной кожи. От близости горячего тела Грейвса я вся вспотела, и теперь пот быстро остывал на спине и плечах. Во рту стоял мерзкий привкус, будто туда напихали толченого угля и залили вчерашним кофе.

Грейвс лежал на спине и крепко спал. Он не проснулся, даже когда я, корчась от боли, вылезала из постели. Его волосы беспорядочно рассыпались по лицу, над которым гордо возвышался величественный нос. Слегка раскосые глаза придавали внешности парня налет чарующей экзотики, густые черные ресницы резко контрастировали с белизной высоких скул. А вот с раной на плече дело обстояло плохо. Повязка пропиталась кровью и чем-то желтым. От шеи по плечу и ниже на груди вены приобрели сине-черный цвет, переплетаясь в витиеватом узоре.

Ничего хорошего, верно?

Я оглянулась в поисках одежды. От тела по-прежнему омерзительно пахло вчерашней огненной собакой, но надо накинуть на себя хоть что-нибудь, а то можно снова замерзнуть. А еще до смерти хотелось есть.

Первым делом займемся самым важным!

Я натянула джинсы с толстовкой и, прихватив с тумбочки пистолет, направилась в комнату отца. Вернулась я с нейлоновой веревкой, вполне пригодной для скалолазания, закрепления различных грузов и, по счастливому совпадению, для связывания подростка, который может с минуты на минуту превратиться в оборотня.

Оборотни, особенно в первый раз меняющие ипостась, очень чувствительны к серебру. Как видите, народные суеверия не совсем беспочвенны. Впрочем, цепочка на груди Грейвса не полыхала огнем, обжигая кожу, что несказанно меня радовало. Не искрила и сережка в виде черепа и скрещенных костей, прижатая к щеке склоненной набок головой. Пульс на сонной артерии бился ровно и сильно. Несмотря на худобу, Грейвс обладает хорошей мышечной массой. Если он начнет сейчас обращаться в оборотня, то обретет такую силу, что легко отшвырнет меня через всю комнату.

Оборотня будет мучить внезапно вспыхнувший голод, и он устремится на поиски свежего мяса на завтрак!

К чему бы его привязать? К матрасу? Господи, ну почему у меня не кровать с балдахином, где есть четыре столбика: вяжи — не хочу!

К счастью, папа научил меня завязывать узлы. Морской узел с секретом доставит хлопот любому: чем больше тратишь сил, чтобы освободиться от пут, тем туже они затягиваются. А раз у связанного не будет опоры, то и догнать он меня не сумеет. Сначала я связала Грейвсу кисти рук и локти, потом колени и щиколотки. После чего четыре раза примотала его вместе с матрасом к кровати, закрепив веревки секретными узлами — вот и весь фокус!

Если парнишке захочется в туалет, боюсь, ему не повезет. Купить новый матрас я всегда смогу, а новую глотку — вряд ли!

Полюбовавшись на дело своих рук, я направилась в душ. Правда, пришлось поторопиться — время поджимало. Но вы не представляете, как поднимает настроение девушке чистая одежда и умытое лицо! Даже если оно бледное как смерть, а на щеках пылает лихорадочный румянец, и расширенные зрачки придают ему безумный вид. Хорошо хоть прыщ на виске исчез и пока не вылез снова.

Теперь дополните картину всклокоченными волосами, мысленно украсьте их седыми зигзагообразными прядями — и увидите перед собой красавицу, достойную любви самого чудовища Франкенштейна!

Мысль о белоснежных прядях напомнила мне о меченом оборотне и, отбросив в сторону глупые мысли, я вернулась к реальным проблемам. Поскольку ботинки были по-прежнему мокрыми, я нашла пару кроссовок, надела их и приступила к неотложным делам.

Мои надежды не оправдались, и стеклянная дверь на веранду открылась. В образовавшуюся щель надуло немало снега, и стало чертовски холодно. Я с трудом оторвала взгляд от коробки с хлопьями, что стояла на кухонной стойке, и направилась в гараж на поиски фанеры. При мысли о хлопьях в животе громко заурчало.

Мне сказочно повезло, и через десять минут я уже вымела снег с веранды и подперла найденной в гараже фанерой стеклянную дверь. Кроме того, успела прибить фанеру поверх дыры в задней двери и вымести осколки со щепками. Снаружи продолжал завывать ледяной ветер. Пальцы снова окоченели, а дыхание вырывалось из груди белыми облачками пара. И зачем понадобилось просыпаться и выскакивать из теплой постели?!

Чтобы задняя дверь не пропускала холода с улицы, я завесила ее одеялами и обклеила края скотчем, лучшим помощником в хозяйстве каждой девчонки. Потом, наконец, включила обогреватель и, дрожа от холода, съела первую тарелку хлопьев с обжигающе холодным молоком. В доме пахло чистым морозным воздухом и едва уловимым, сладким запахом тления. Впрочем, я была такая голодная, что не обратила на него внимания.

Подкрепившись хлопьями, я поменяла обойму в пистолете и проведала Грейвса. Он продолжал мирно посапывать, открыв рот, как обычно спят младенцы.

В доме скоро стало теплее. Долгое время я сидела на ступенях лестницы, обхватив руками плечи, и с задумчивым видом рассматривала коробки в коридоре, следы от пуль на стене…

Что собираешься делать дальше, Дрю?

В ответ лишь пустота. Мне бы встать и поесть чего-нибудь посущественнее, но я, не отрываясь, смотрела на следы от пуль. Хорошо, что успела перекусить хотя бы хлопьями с холодным молоком!

Правая рука устало сжимает пистолет. Если Грейвс начнет превращаться…

«Солнышко, если не углубляться в детали, то ты уже убила одного человека, — сказал папин голос, спокойный и уверенный. Он всегда говорил таким тоном, когда я выставляла себя круглой дурочкой. — Убить второго не так уж трудно, поверь. Просто дождись момента, когда он начнет менять ипостась, и застрели его. Нужно было покончить с ним еще в торговом комплексе».

Однако, признаюсь честно, я испытывала радость при мысли, что в доме помимо меня есть еще одна живая душа, которая не собирается уйти без предупреждения. Звучит жалко, но я провела в одиночестве столько ночей, дожидаясь возвращения отца, что теперь слушать в тишине дома дыхание спящего парня было просто наслаждением для усталого сердца. Ну и что, если Грейвс превратится в огромную волосатую зверюгу и попытается убить меня? В первый раз оборотни не контролируют себя до тех пор, пока не утолят жажду крови…

Так говорится в книгах, и у меня нет причин им не верить. Как и отцу, который утверждал то же самое.

«Ситуация выходит из-под контроля, Дрю, — кажется, так говорил он с бесстрастным лицом, сжимая в каждой руке по пистолету. — Что ты собираешься делать дальше, Дрю?»

Нужно разработать план действий. Беда в том, что у меня нет ни одной дельной мысли в голове.

— В первую очередь уберу гостиную, — произнесла я, нарушая тишину дома. — Дождусь, пока Грейвс проснется, а потом будем действовать в зависимости от обстоятельств!

Пришлось остановиться на первом пришедшем в голову плане. Папа мертв. Он уже никогда не вернется. Я осталась одна в целом мире в компании укушенного оборотнем мальчишки, который выручил меня в беде. Остается еще куча проблем, вот только никак не могу вспомнить, каких именно. Сидя на ступенях лестницы, я казалась себе такой маленькой и одинокой, что хотелось выть от горя!

Не вешай нос, малышка!

Я вздрогнула и крепко обняла колени. Снежная буря почти затихла, но ветер еще стонал, наталкиваясь на стены дома. Было восемь утра, а вокруг стояла темень, в которой бесцельно кружились крупные снежинки, мерцая в огнях города. Придется заменить заднюю дверь, если не собираешься сейчас же уезжать из города.

Пока уезжать из города нельзя. Надо объяснить Грейвсу, что происходит. К тому же здесь убили папу.

Я старательно гнала прочь мысль об убийстве собственного отца. Но ведь он в тот момент уже им не был. Сделать зомби из живого человека невозможно.

Просто не получится.

Кто-то превратил отца в зомби. Нельзя проснуться одним прекрасным утром и обнаружить, что вы превратились в ожившего мертвеца. Кто-то убил папу и сотворил из него зомби. Зомби был ужасно потрепан — слишком много ран. Помнится, зомби разлагаются гораздо быстрее, если перед смертью получили телесные увечья.

Казалось, будто я нахожусь в игрушечном шарике с уютным домиком внутри. Знаете, встряхнешь такой шар — и белые снежинки закружатся вокруг неподвижного, мирного домика. Я старалась не думать о будущем, не забивать голову бесполезными мыслями, и постепенно это стало удаваться.

Не знаю, сколько времени я просидела бы на ступенях, не раздайся из спальни громкий, полный недоумения вопль.

Грейвс проснулся, Я встала и заставила себя подняться вверх по лестнице. Пистолет неприятно оттягивал и холодил руку.

До слез не хотелось делать то, чего требовали принятые среди охотников правила.

Жизнь — жестокая штука, детка! Придется его убить!

Связанный Грейвс перестал метаться, как только увидел меня. Одеяла сползли на пол, открыв щиколотки. В спальне было жарко, и черные волосы прилипли к его потному лицу.

Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Потом Грейвс поднял в приветствии обветренные пальцы — единственное, что можно свободно сделать в его положении. Голос парня прозвучал глухо, но произнес совершенно не то, что я ожидала услышать от привязанного к кровати подростка, которого недавно укусил оборотень.

— Извращенка!

Он приподнял одну бровь; глаза горели зеленым пламенем, в центре которого чернели зрачки. Вроде лишней шерсти и клыков на нем не появилось.

А ведь с тех пор, как его укусил оборотень, прошло около двенадцати часов.

— Вот уж не думал, что ты увлекаешься садо-мазо, — продолжил он. — И как прикажешь мне теперь ходить в туалет?!

Сообразительный мальчик, верно?

Держа в руке заряженный пистолет, я щелкнула предохранителем, мысленно молясь, чтобы неприятная процедура прошла без сучка без задоринки, а потом стала ходить по комнате, оттягивая тягостный момент. Узлы на веревках выглядели вполне надежно.

— Я задам тебе несколько вопросов. — Как ни странно, голос звучал совершенно бесстрастно. — Если дашь правильные ответы, я разрежу узлы и мы уйдем отсюда вместе.

Грейвс облизал сухие губы, переводя непонимающий взгляд с моего лица на пистолет. Я не рассчитывала на такую покорность.

Наверняка он понял, что я не шучу.

Тем лучше для него! Потому что в себе такой уверенности я не чувствовала. Рука не поднимется застрелить связанного по рукам и ногам Грейвса, который не сводит с меня удивленного и такого доверчивого взгляда! И любого другого человека тоже. Я бы без колебаний нажала на спусковой крючок, окажись передо мной настоящий оборотень. Как в компьютерной игре: нажимаешь клавишу, и с монстром покончено. Так учил отец.

Но Грейвс не просто парень из толпы… И вообще, я не могу убить живого человека, который к тому же выручил меня в трудную минуту и почти успел стать другом.

Я остановилась у изголовья кровати. На полу еще валялись промокшие вещи, разбросанные со вчерашнего дня. Направив пистолет на Грейвса, я сухо произнесла:

— Вопрос первый: где ты купил цепочку с крестом? Грейвс нервно сглотнул и побледнел как смерть. Пульс на сонной артерии забился сильнее.

— В торговом центре, кажется, в павильоне «Эксклюзивные штучки»… Дрю, ты ведь не собираешься застрелить меня, да?!

Мне бы сейчас хоть половину твоей уверенности!

Я собралась с силами, стараясь придать голосу больше твердости:

— Знаешь, что означает перевернутое распятие?

— Черт, я просто купил его! Ко мне не цепляются, думая, что я чокнутый и действительно верю во всю оккультную муть! — Грейвс снова сглотнул, и кадык судорожно подпрыгнул на шее. — Ради бога, Дрю, ты ведь не застрелишь меня?

Одно из двух: либо я выстрелю, либо ты разорвешь мне глотку.

Обычно после укуса проходит меньше двенадцати часов, в течение которых человек превращается в оборотня. И если превращения не произошло, то этому есть всего пара объяснений.

Перехватив пистолет обеими руками, я наклонилась вперед и приставила дуло к его виску, убрав на всякий случай пальцы со спускового крючка на предохранительную скобу. Мало ли что. Вдруг пальцы дрогнут, и грянет выстрел…

— Грейвс, ты веришь в привидения?

Он снова сглотнул, наверное, горло от страха пересохло.

— Блин! Я не знаю! Не убивай меня, Дрю! Пожалуйста! — Голос сорвался на крик.

Если бы Грейвс знал об Истинном мире, он дал бы совершенно другой ответ. Или он лжет?

Ошибаться не хотелось. С другой стороны, он ведет себя так, будто ничего не знает о существовании двух соседних миров. Что ж, парню повезло, что за это время он не оброс шерстью и не отрастил клыки.

Теперь заволновалась я. В горле пересохло и першило так, будто туда сунули сухой лед, с помощью которого обычно создают дымовую завесу на вечеринках. Охлажденная двуокись углерода. Ожоги от нее ни с чем не сравнить, а еще она используется в болотах, чтобы вывести из себя болотную нечисть.

— Отвечай на следующий вопрос предельно честно, парень. Ты девственник?

В ответ последовала долгая пауза. Я даже собиралась спросить во второй раз…

— Зачем тебе это?

В его голосе звучало неподдельное недоумение.

— Да или нет? Ты девственник? Отвечай! — Теряя самообладание, я сорвалась на крик.

Грейвс испуганно вздрогнул, а я едва сдержалась, чтобы не ударить его. Вложить все накопившееся напряжение в один удар — вот что мне сейчас совершенно необходимо. Нужно его поколотить, закричать, сделать что угодно, лишь бы не стоять столбом, угрожая пистолетом!

— Сукин сын, отвечай сейчас же!

Крик эхом прокатился по спальне и отскочил от стен. В голову ударила кровь, в висках застучало. Вкус железа во рту усиливался с каждой секундой.

— Да! — закричал Грейвс в ответ. — Да, черт бы тебя побрал, я действительно девственник! Только не убивай меня, Христа ради! Пожалуйста!

Я медленно убрала с предохранителя сведенные судорогой пальцы.

Грудь Грейвса высоко вздымалась и опускалась, по лицу градом катились слезы, глаза крепко зажмурены. Связанное веревками тело напряженно замерло без движения.

По коже пробежал неприятный холодок. После укуса прошло почти двенадцать часов, но Грейвс оказался девственником. Может, всё и обойдется?

— Вот и хорошо, — успокоила я парня чужим, охрипшим голосом и отодвинула в сторону пистолет, подальше от распростертого на кровати подростка и, главное, от себя.

— Вот и хорошо. Просто замечательно…

Грейвс в ответ только тихонько всхлипывал. Я попятилась назад, отходя от кровати.

Господи! Что я натворила?! Нужно было сразу его об этом спросить, а не приставлять дуло пистолета к виску! Меня начало тошнить. Спотыкаясь, я бросилась в ванную комнату, едва успев донести до унитаза съеденные хлопья. Все тело трясло, как в лихорадке, а из горла вырывались судорожные рыдания.

Успокоившись, с распухшими от слез глазами, я вышла в темный коридор и направилась в отцовскую спальню, где нашла пустую кобуру и спрятала пистолет. Выходя из комнаты, прихватила с собой длинный охотничий нож. Узлы наверняка затянулись, и их не развязать даже зубами.

Грейвс по-прежнему лежал с зажмуренными глазами, беззвучно шевеля губами. Бог мой, я напугала его до смерти!

Ну и что? Лучше лишний раз пугнуть, чем валяться потом с растерзанной глоткой. Новообращенного оборотня на поводке долго не удержишь!

Я мысленно попросила папин голос хоть ненадолго заткнуться и принялась разрезать веревки.

— Тебя укусил оборотень. Мне нужно было удостовериться, что ты не превратишься в одного из них, — объяснила я Грейвсу, стараясь не поранить его острым ножом. — Лежи спокойно и не дергайся. Мы мигом тебя освободим от пут.

Он промолчал.

Я разрезала узлы на щиколотках и коленях, потом на локтях и запястьях. А он, тяжело дыша, с безучастным видом лежал на кровати.

— Прости меня, — промямлила я, понимая, что выгляжу глупо. Так пятилетние девчонки просят прощения, сломав чужую лопатку в песочнице. После размахивания пистолетом перед носом и ругани вперемежку с вопросами о личной жизни банального «прости» явно недостаточно! — Я должна была убедиться. Ты оказался девственником, и теперь все будет хорошо. Ты не станешь превращаться в волка. Укус не подействовал, потому что ты как закрытая дверь. По крайней мере, папа так говорил, а он почти никогда не ошибался. Я…

— Замолчи, — прошептал сквозь зубы Грейвс, не открывая крепко зажмуренных глаз со слипшимися от слез ресницами. — Оставь меня одного!

Я торопливо отползла от кровати на четвереньках, крепко сжимая в руках нож.

— Жаль, что так вышло, честно! Я ведь…

— Я сказал, заткнись и оставь меня одного! — Голос сорвался на хрип.

Одним словом, говорить больше не о чем! Вытерев мокрые от слез щеки, я поднялась на ноги и вышла из комнаты.