Они проделали долгий путь из Оклахомы в Дакоту, но незнакомец сказал:

— К смелости всегда идут длинными путями.

Он всегда говорил это, когда чувствовал, что кто-то дрогнул и готов отступить. Теперь, когда маленький отряд индейцев разбил армию правительства Соединённых Штатов, когда неравенство стало даже больше, чем было сто лет назад? Но он понимал, что неравенство никогда не приводило к победе, а только к концу.

Для студента инженерного колледжа это был абсолютный вздор. Он был индейцем прерий, чувства которого приглушились его образованием, и только призыв на военную службу заставил его проснуться. Он будет драться бок о бок со своими братьями, но он не может поверить вздору.

— Посмотрите вокруг. Вы видите настоящую армию Соединённых Штатов. Они привезли танки за много миль и собираются применить их против нас. Они выставили против нас артиллерию. Мы не сможем поймать их в ловушку, как сто лет назад. Они поймали нас.

— Прежде мы разобьём их, — воскликнул один смельчак.

— У них численное превосходство. Они намного превосходят нас.

И некоторые молодые люди, которые собрались здесь только ради победы и славы, задумались после этих слов.

— Я думаю, что они всегда превосходили нас, но мы побеждали их, потому что мы храбрее, чище и ближе к земле. Но сейчас они победят нас своей численностью.

Мы превосходили их численностью сто лет назад. Кастер был безрассудно храбрым человеком, и именно потому он умер. Мы не можем так поступать.

Это откровение посеяло некоторую панику среди новой индейской армии, но незнакомец всегда находился в центре событий.

Он понимал, что израильтяне всегда были в меньшинстве, но постоянно побеждали. Студент-инженер считал, что это происходило потому, что они были лучше обучены. Как можно обучить эту их новую армию?

— На нашей стороне сила и мудрость наших отцов. И мы сражаемся за правое дело. Другие могут проводить время, играя с оружием. Но индейский народ не может терять на эго время. Почему вы должны сегодня жить в резервации? Неужели вы должны продолжать там жить только потому, что так продолжается уже долгое время? Что вы теряете? Белые люди дали вам множество машин? Белые люди дали вам виски, которое доводит вас до безумия? Вы ничего не потеряете, кроме стыда.

Незнакомец был одет в костюм, даже более блестящий, чем в Оклахоме.

Маленький Лось и Бегущий Олень решили, что незнакомец был индейским духом, посланным помочь в их борьбе. Кроме того, он появился из пламени костра, и костёр потух при его появлении. Он пришёл вместе с заклинаниями шамана. Казалось, что он обладал некими особенными силами. Он никогда не уставал, и он знал всё о каждом человеке.

Вопрос в том, что представляет собой индейский дух? А ответ может дать только шаман, если только они смогут найти его. Но незнакомец разгадал их замыслы и позвал к себе перед большим сражением с федеральными войсками, когда солнце осветило прерии Дакоты, когда танки начали своё движение по холмам, сотрясая воздух. Создавалось впечатление, что приближался ужасный шторм и надвигался конец света.

— Смотрите, — сказал он, и его лицо светилось от радости. — Что вас беспокоит, парни? Вы хотите знать, кто я? Разве это поможет вам? Я принёс вам свои знания и свою любовь. Меня ждёт такая же судьба, как и вас всех. Что бы ни случилось, знайте: я с вами в вашей войне.

— Но у вас есть имя? — спросил Маленький Лось. Он сжимал в руках автомат. Он готов встретить первую волну танков, идущих в центре, пропустить их через себя по дороге и зайти в тыл федеральной колонне. Незнакомец думал, что это был блестящий план. Маленький Лось обнаружил, как и предсказывал незнакомец, что в нём открылся военный талант.

— Какое имя вам нравится?

— Вы хотите сказать, что у вас их несколько? — спросил Бегущий Олень.

— Возможно. Но в последнее время у меня не осталось ни одного. Я думаю, что такие бравые парни должны дать мне своё собственное имя. Ваше особое имя.

— Мы спрашиваем ваше имя. Сейчас не время для развлечений, — настаивал Маленький Лось. За последние несколько недель он превратился в резкого, требовательного командира, и его раздражала пустая трата времени. Потерянное время было похоже на потерянную жизнь, особенно перед началом большого сражения.

— Арисон, — сказал незнакомец. — Называйте меня мистер Арисон. И я старый друг ойупа.

— Хорошо, мы, конечно, сейчас нуждаемся в вас, — сказал Маленький Лось, возвращаясь на свой командный пост, возвращаясь к своему взводу, возвращаясь к своим храбрецам, которые смотрели на него как на свою приближающуюся судьбу.

Чиуну было хуже, чем обычно. Это было больше, чем обычные жалобы. Ремо никогда раньше не видел, чтобы он нападал на мебель и машины. Во время сборов он разбил моечно-сушильную машину с виллы Флора дель Мар. Он сказал, что он не посудомойка. Он искромсал кондиционер. Он переключал телевизор с канала на канал до тех пор, пока из него не пошёл дым.

Наконец, взяв пятнадцать клюшек для гольфа, Чиун погрузился в «лимузин», и они направились в аэропорт. Оплатив все свои счета, они были готовы к вылету.

В аэропорту пришлось дожидаться Чиуна, который в задумчивости бродил по залу.

— Что-то не так? — спросил, его Ремо.

— Ты читал истории синанджу? Ты сдавал экзамен на степень? И ты не знаешь, в чём дело?

— Нет, — сказал Ремо.

— Тогда прочти, наши истории. Может быть, тогда ты поймёшь.

И потом, в аэропорту Южной Дакоты, Чиун казался таким отдалившимся, что это было слишком даже для него. Он отказался покидать стоянку, отказался пользоваться любыми машинами, выделенными для них, и смотрел вокруг, обиженный на весь мир.

— И здесь! Даже здесь, в этой отсталой части Америки, они понаставили этих загородок со знаками. Вы позорите культуру. И вы делаете только хуже.

Чиун сидел во вращающемся кресле на стоянке, скрестив свои длинные пальцы. Вздох, посланный в пространство, должен был подчеркнуть его недовольство.

— Что в этом плохого? — спросил Ремо.

Ещё когда они шли на посадку, Ремо разглядел армейские порядки, расположенные на много миль вокруг индейского лагеря. Это была война, которую он должен был предотвратить. И чтобы достигнуть своей цели, он должен терять время в бесплодных спорах на автомобильной стоянке.

— Это необходимо остановить. Они перекрыли всё. Они стянули сюда все резервы. Возможно, даже наёмников.

— Людей, поставленных в безвыходное положение, очень трудно победить, потому что они ставят на карту всё. Мы лучше позаботимся о них. Мы обеспечим быстрый разгром. Мне нравится это. Это одно из наиболее здравых наших дел.

— Разрушение, — пробормотал Чиун. Он по— прежнему не двигался с места.

— В чём дело?

— Ты не видишь этого?

— Нет.

— Ваша страна обречена на гибель.

— Ты всегда говорил, что это не заслуживает внимания. Пойдём.

— Разве это не твои братья? — сказал Чиун, печально улыбаясь и покачивая головой.

— Нет. Я всё сказал. Пойдём.

— Я объясню это, — сказал Чиун. — Многие из тех людей, которые сидят за баранкой, погибают потому, что, возможно, в решительный момент их сознание рассеяно. Может быть, они думали о чём-то ещё, когда вели машину, и у них не было времени сконцентрироваться на происходящем. Твоего превосходства недостаточно. И в этом случае ты помогаешь уменьшению численности своей нации.

— Чиун, — сказал Ремо, — много людей погибает от несчастных случаев, и почти все люди рождаются с проблемами, так что пойдём.

— Это совсем не то, что несчастный случай. Это события, которые могут выйти из-под контроля.

— Чиун, может быть, ты скажешь мне, в чём дело?

— Читай наши истории.

— Я обязательно прочту истории. Пойдём.

— Ты обещаешь мне ещё одну вещь, прежде чем мы выйдем отсюда?

— В чём дело?

— Армейские. Я ненавижу армейских.

— Ты любишь домик во Флора дель Мар.

— Должно же мне нравиться что-то, способное вывести нас из этого подавленного состояния, — сказал Чиун.

— Это замечательный курорт. Пойдём.

— Армия, — продолжал Чиун, — отбивает хлеб у наёмников. Армия…

— Я знаю, Маленький Отец. Я читал истории синанджу, — сказал Ремо и повторил, что армии терроризируют население, приводят к нестабильности, уменьшают богатство нации и, самое худшее, подают монархам идею, что можно обходиться без наёмников. Монарх часто думает, что если у него есть сотни тысяч убийц, довольствующихся ничтожными подачками, то зачем ему один наёмник, которому нужно отдать целое состояние? В истории синанджу было много примеров, когда Мастер должен был демонстрировать монарху беспомощность его армии, прежде чем тот решится нанять его.

И когда они во взятой напрокат машине поехали к Национальному парку, Чиун повторял приёмы, которые в точности подтверждали его мысли, а в заключение он попытался высказать своё мнение относительно дани, но Ремо прервал Чиуна, горячо обличающего воровство, и перевёл разговор па другое.

— Мы никогда не найдём наши сокровища, если ты будешь всё время отвлекаться и мы не выполним это задание.

— Я должен обдумать, что я смогу для этого сделать, — сказал Чиун.

— Хорошо. Дай мне знать, чем я могу помочь.

— Ты никогда не помогаешь.

— Что это ты говоришь?

— Я напоминаю тебе, — сказал Чиун, удовлетворённо кивая.

Вход в Национальный парк был перекрыт военной полицией. Никого не пропускали. Гражданские должны были останавливаться на дороге.

— Все гражданские лица должны быть эвакуированы на безопасное расстояние, сэр, — сказал полицейский. Его белый шлем сверкал на солнце, его сабля блестела в ножнах, его ботинки были безупречны.

— Благодарю вас, — сказал Ремо, проскальзывая мимо полицейского. Он был одет в обычную тёмную рубашку и серые слаксы. Чиун был в своём дорожном сером кимоно, отказавшись сменить его на чёрное кимоно с красным поясом — символом Мастера синанджу. В нём можно было только выполнять работу. Он не думал, что армейских можно было рассматривать в качестве объекта работы.

Полицейский снова заговорил:

— Гражданские не должны находиться в опасной зоне.

Ремо ухватился за его медную форменную пуговицу двумя пальцами и потащил к стоящему рядом «джипу». Другой полицейский бросился к нему на помощь, на ходу вытаскивая саблю. Чиун встал у него на дороге и, протянув руку, нажал на нервные окончания на шее, убеждая при этом, что пропустить их обоих в зону боевых действий будет в его же интересах.

Так они прошли мили и мили пушек, танков, самоходок, причём Чиун постоянно ворчал.

— Когда я думаю о биллионах, которые твоя страна потратила на армию (ведь каждый танк стоит много миллионов, каждое орудие стоит не менее пяти тысяч долларов), я ужасаюсь при мысли, что у синанджу было взято четыре сотни биллионов долларов.

— И куда они делись? Лежат здесь?

— Сокровища — живая вещь. Они могут перемещаться в пространстве.

— Они здесь? — спросил Ремо, но Чиун проигнорировал ответ как глупый и оскорбительный. Конечно, он мог сказать, что планировал направить сокровища на строительство большого здания, символизирующего величие синанджу как освободителей мира. Но Ремо знал, что каждый Мастер за последние двадцать пять столетий планировал сделать это и ни одному это не удалось. Так что Чиун не желал спорить с Ремо на эту тему, он выбрал молчание.

Когда они пересекали периметр армейского лагеря, он продолжал тяжело вздыхать.

Утренняя атака была отменена, и некоторые из молодых добровольцев сокрушались, что у них, возможно, никогда больше не будет шанса доказать свою доблесть в сражении.

— Армейские, — фыркнул Чиун. — Солдаты.

— Я был моряком, — заметил Ремо.

— И именно поэтому мне пришлось потратить так много времени, чтобы избавить тебя от дурных привычек. Ты считаешь, что стойко переносить страдания — это добродетель, но при этом ты глупо игнорируешь мудрость, которую сообщает тебе твоё тело.

Несколько солдат, вооружённых автоматами М-16, в покрытой пылью форме цвета хаки, в чёрных очках, защищавших их глаза от слепящего солнца, заслонили им дорогу.

— Дальше — вражеские войска, — сказал веснушчатый парень со штык-ножом, заткнутым за пояс.

— Я с ним, — сказал Ремо.

— Он индеец? — поинтересовался молодой солдат.

Ремо видел, что Чиун собирается разъяснить молодому человеку разницу между одними людьми и другими, между африканцами, индейцами и белыми. Чиун мог бесконечно долго распространяться по этому поводу.

— У нас нет времени, Маленький Отец, — сказал он.

Вместо ответа Чиун взял на заметку очередную неблагодарность и отправился вслед за Ремо в маленькую долину. Впереди они чувствовали реку. Это был путь, проложенный в земле водой.

Некоторые люди пользовались специальным прутом, чтобы отыскать воду. Но Ремо и Чиун были точно уверены, что здесь есть вода, и они были так же уверены, что здесь располагается большой лагерь.

Молодой человек, черноволосый и широкоскулый, вооружённый винтовкой с большим стволом, суетился у лисьей норы, но при внезапном появлении Ремо и Чиуна он поднялся.

— Белые люди, ваше время пришло, — сказал он, и Ремо просто пошёл за ним, подталкивая в спину. Никто не сказал больше ни слова.

Оба они знали, что они обнаружили, и оба знали, что нашли штаб-квартиру. Всегда всё было одно и то же. Штаб-квартира могла быть расположена в различных местах на различных полях боя, но она всегда находилась под соответствующей охраной. Она всегда отличалась тем, что подчинённые бегали взад и вперёд, и чем ниже чин этих подчинённых, тем больше суматоха.

Все армии были похожи.

Это была мудрость уроков синанджу. Различия могли зависеть только от фантазии сторон.

Когда Ремо впервые узнал это, он был разгневан. В молодости он был во Вьетнаме, во флоте, и ненавидел вьетконговцев.

— Если мы все похожи, как одна из сторон может одержать победу, а другая — проиграть?

— Потому что кто-то лучше обучен и вооружён. Но они все тренируются и доводят свои действия до автоматизма. Не думая. Не чувствуя. Армия, Ремо, это толпа, которой легко управлять.

— Толпой нельзя управлять.

— Для этого существуют свои способы. Нагнетание истерии — один из них. Толпой нельзя управлять, но это можно сделать с её сознанием.

— Тогда зачем мне обучаться этому? Я даже не могу воспользоваться этим. Я изучаю способы борьбы преступников, а не солдат.

— А я обучаю тебя синанджу. Оставь свои глупые суждения о том, кто преступник, а кто нет. Я тебя учу реальности. Ты должен изучить армию, потому что это входит в обучение синанджу.

Так Ремо получил знания об армии, династиях и даже о том, как приближаться к фараону, хотя вокруг него не было ни одного фараона уже почти три тысячи лет и не было надежды, что они появятся снова. Он изучил синанджу, но кое-что он изучил гораздо лучше.

Так он быстро забыл скучные легенды Мастера.

Чиун никогда не прекращал утомительные разговоры о том, что если он не выучит истории синанджу, то не станет настоящим синанджу. И что он должен относиться к историям с таким же почтением, как и к другим искусствам синанджу. Но все эти увещевания прошли мимо Ремо и улетучились из его сознания, как только он сдал последний экзамен и стал Мастером синанджу.

Для Чиуна это означало, что он не долго сможет угрожать Ремо, говоря, что, если тот не сделает то-то и то-то, он не станет настоящим Мастером.

Потому что сейчас он — Мастер. И этим жарким летним днём Ремо и Чиун, два Мастера синанджу, шли по прерии к индейскому лагерю, готовые остановить вторую битву между армией Соединённых Штатов и американскими индейцами.

И никто не обратил внимания на то, что два человека, пройдя долгое время под палящим солнцем, ни капли не вспотели и не замечали пыль, поднимающуюся под ногами. И никто не обратил внимания на то, что они не замечали окружающих парней с оружием.

Они не обращали внимания на это до тех пор, пока это не стало невозможно не заметить. Взвод автоматчиков из восточного племени навсегда лёг в землю, принадлежащую сиу. Пушкари из резервации Миннесоты покрыли своими телами пушки, которыми научились пользоваться только этим утром.

Двигаясь мимо позиций, организованных военным гением Маленького Лося, Ремо и Чиун достигли длинной платформы с большим количеством антенн, выставленных наружу. Рядом над картой сидели на корточках несколько человек. Только один из них был без формы. Он носил костюм, галстук, и рядом с ним стоял кожаный чемоданчик. Один из мужчин в новой форме ойупа из оленьей замши обратился к нему с каким-то вопросом. И он ответил ему.

Все называли его мистер Арисон.

— Это наш человек, — сказал Ремо. Здесь было только несколько воинов, охраняющих группу командиров. Но даже если бы их было больше, не должно было возникнуть никаких вопросов.

Ремо двинулся вперёд к этой группе, насвистывая мелодию из своего любимого фильма Уолта Диснея, слов которой он почти не помнил.

Он заметил, что рядом с ним уже не было Чиуна, но не придал этому значения, зная его отвращение к солдатам. Но вдруг он услышал позади себя голос Чиуна, говорящего такие слова, которых Ремо раньше от него никогда не слышал.

— Это не моя работа. Мы должны вернуться назад. Поедем обратно. Мы зря теряем время. Мир стал безумным.

— О чём ты говоришь? — засмеялся Ремо.

— Ты не можешь сделать то, за чем тебя послали, — сказал Чиун.

Ремо даже не повернулся.

— Ты посмотришь, когда я сделаю это.

— Ты не сможешь, — повторил Чиун.

Ремо продолжал насвистывать, когда один из охранников внезапно заметил его, приказал остановиться, направив на него автомат, и заявил, что если только он пошевельнётся, то ему не поздоровится.

Он повернул их спиной к себе, ощупал ладонями сверху вниз в поисках оружия. Второй охранник, патрулирующий штаб-квартиру, заметив их, сделал несколько выстрелов. Внезапно Ремо выбил оружие у не ожидавшего этого охранника, и больше никто не мог помешать ему приблизиться к группе командиров новой индейской армии, которые слушали человека, известного теперь как бесстрашный ойупа.

Ремо бросил оружие на карту. Стоящие на коленях мужчины ничего не успели сделать. Затем он подошёл к человеку с толстой шеей, одетому в костюм-тройку. Ремо заметил, что на лбу этого человека не было ни капли пота, несмотря на то, что он стоял на самом солнцепёке.

Было ли это тем, что Чиун имел в виду, когда говорил о невозможности справиться со своей работой? Что такого он увидел в этом человеке?

Но почему Ремо не видел этого?

Ремо применил чрезвычайно простой приём. Он двинулся вперёд, как будто подставляя своё тело в качестве мишени, но в действительности он хотел, чтобы человек сделал какое-то движение и Ремо мог увидеть, как он двигается.

Но человек не двигался. Он даже не вздохнул как следует. Его глаза, казалось, горели, и он улыбался.

Маленький Лось, Бегущий Олень и другие командиры новой индейской армии с удивлением смотрели на поразившее их оружие, лежащее на карте, а потом, повернувшись назад, перевели взгляды на мистера Арисона.

Они смотрели на него так, как будто он мог защитить их. Где была их охрана? Быстрый взгляд на разбросанные в пыли тела объяснил им ситуацию.

Бегущий Олень, который теперь всегда был готов к действию и всегда был готов нападать, схватил свой пистолет и собрался выстрелить незнакомцу в голову. Казалось, что оружие дало осечку, потому что, хотя раздался звук и показался дымок, пуля никого не поразила. Он выстрелил снова. И снова осечка.

Прошло некоторое время, и незнакомец двинулся. Он отпрыгнул назад и оказался между Бегущим Оленем и мистером Арисоном. И Бегущий Олень, не успев даже сообразить, что произошло, сделал ещё два выстрела — в незнакомца и мистера Арисона.

Только Ремо и мистер Арисон знали, что пули не достигли цели. Ремо соблазнился возможностью посмотреть, как пуля войдёт в человека, который не потеет. Ремо мог разглядеть траекторию полёта пуль и проследить, куда они улетели. Обе упали на склоне холма в трёх четвертях мили отсюда, разбив камень.

Обе прошли рядом с третьей пуговицей жилета мистера Арисона.

Мистер Арисон даже не вздрогнул.

Он не носил бронежилета. И не мог управлять пулей. Ремо упал на землю, хватая воздух, казавшийся твёрдым, как дерево, и подняв сухую коричневую пыль.

Трава была вмята в грязь. Но мистер Арисон всё ещё не двигался.

— Я думаю, что знаю, кто вы, — сказал наконец мистер Арисон. — Но я никогда не видел движений, похожих на эти, у белого человека.

— Кто вы?

— Я уверен, что я ваш враг, — сказал мистер Арисон.

Настал момент, когда можно было выполнить порученную работу, и Ремо собирался применить один из своих приёмов, нацелившись своим жёстким пальцем в правый глаз мистера Арисона.

Но в этот момент вокруг него поднялся столб пыли, похожий на дым от костра, со странным сладковатым запахом.

А мистер Арисон исчез.

Как это было сделано, Ремо даже не подозревал. Но мистер Арисон, вождь этой армии, исчез.

— Ну, шкуры, кто из вас умрёт сегодня?

Маленький Лось взял одно из ружей, которые Ремо бросил на карту.

Трое других командиров вытащили своё оружие, но Маленький Лось, который всегда просчитывал всё на шаг вперёд, приказал им остановиться.

— Это излишне, — сказал он. — Мистер Арисон ушёл.

И тут из ниоткуда, из медленно рассеивающегося дыма раздался голос мистера Арисона. Чувствовалось, что он улыбается.

— Теперь только мёртвые могут увидеться со мной, — сказал он.

В тот день Бегущий Олень умер от своих ран. Генерал Вильям Т. Буэл потерял свой шанс отомстить за своего погибшего предка, а Ремо Вильямс уведомил

Гарольда В. Смита, главу организации, что после двух десятилетий работы он покидает её ряды.

— Почему? Куда ты уходишь? Что собираешься делать? Что-то случилось?

— Да. Что-то случилось, — сказал Ремо. — Нечто плохое.

— Что?

— Я наконец открыл, что ни на что не гожусь.

— Что?

— Я не верил. Но сегодня я встретил то, о чём должен был знать. Я был беспомощен. Первый раз с тех пор, как я прошёл обучение, я был абсолютно беспомощен.

— Но ты остановил мятеж.

— Я столкнулся здесь с тайной, маленький Смит— ти, и до тех пор, пока я не раскрою её, я не смогу делать что-либо для тебя, для себя самого и для кого-то другого.

— Тайна, это то, о чём ты сейчас говоришь.

— Я не могу этого хорошенько объяснить, Смитти.

— Почему? — спросил Смит.

— Потому что ты не синанджу и никогда не читал свитки.

— Куда ты собираешься?

— В Синанджу.

— Почему?

— Потому что там Чиун.

— Он там останется?

— Я думаю, да. И я тоже. Пока, Смитти.

Почему он уходит? — думал Смит. — Какое же известие он получил от Чиуна? Только Чиун мог объяснить это. Хотя он оказал серьёзные услуги Смиту, видимо, сейчас он решил немного поработать на себя.

Но, слушая Ремо, Смит понял: несмотря на свою мудрость, он не разобрался, что все обещания Чиуна были на самом деле своеобразным способом сказать «до свиданья».

Сейчас можно было не бояться индейского восстания, но необходимо решить важнейший вопрос: почему оно могло начаться так легко и почему обычные меры предосторожности оказались столь бесполезными.

Сообщения армии Соединённых Штатов звучали тревожно.

Ойупа были сначала просто группой людей, которая впоследствии превратилась в одну из величайших «маленьких» армий человечества, обладающую таким боевым духом, который редко встречается на земле.

Они применяли такую безупречную тактику, которая сделала бы честь Ганнибалу или Наполеону. Они проявили такую доблесть в бою, что ей могла позавидовать даже регулярная армия.

Но ни один из армейских аналитиков не мог объяснить, почему эта казавшаяся совершенно обычной группа людей могла так быстро превратиться в первоклассную армию. В резюме своего доклада они делали вывод, что если бы подобного рода ситуация возникла в каком-то другом регионе, то ни армия США, ни какая-либо другая армия не смогла бы справиться с подобной ситуацией.

Доклад был направлен также президенту Соединённых Штатов, который сказал своему секретарю по обороне, что нет причин беспокоиться по этому поводу и предпринимать какие-либо специальные меры, потому что он сделал всё возможное, чтобы подобная ситуация не повторилась.

Он не только не знал, что не имеет таких возможностей, но даже не подозревал, что очень скоро мир снова встретится с подобной тактикой.

Только мёртвые могут увидеть конец мистера Арисона.